Текст книги "Люфтваффельники"

Автор книги: Алекс Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 73 страниц)

26. Спорт и приметы

В училище намечались отборочные соревнования по борьбе. Борьба, как разновидность спорта всегда была в чести у командования Вооруженных Сил. Борцам сразу создавались все условия для тренировок – на пару дней освобождались от нарядов, и давали возможность потренироваться – после занятий, около часа перед отбоем на сон или в воскресенье, вместо увольнения в город. Но, тем не менее, в 80-е годы прошлого века, в военные училища шли лучшие представители советской молодежи. Фактически, приходили уже готовые мастера и кандидаты в мастера спорта по различным видам, задача которых была предельно проста – быстро набрать форму и физическое состояние, необходимое для принятия участия в состязаниях и соревнованиях. Тоесть, достойно выступить за честь своего подразделения, а затем – училища, а затем – округа, и глядишь, доходило дело до соревнований на уровне Министерства обороны. Но там, естественно, приходил конец триумфальному шествию казарменных и доморощенных спортсменов, так как, на ковер выходили уже профессионалы, главная задача которых в системе обороны страны как раз и заключалась в ежедневных тренировках и выступлениях за честь родины на международных соревнованиях. Противостоять таким видным военным спортсменам было по определению невозможно, каким бы самородком от природы и какими предыдущими достижениями, званиями и регалиями, ты не владел. Ибо, учеба в военном училище – это каждодневный, тяжелый труд, с лекциями и практическим занятиями, самоподготовкой и семинарами, с нарядами, караулами, хозяйственными работами, учениями, а так же однообразным питанием на уровне… говорить не хочется.

И спорт в училище был тоже достаточно своеобразный. Это были марш-броски по пересеченной местности, полоса препятствий, рукопашный бой, стрельба и т. д. и т. п. И везде, ты – курсант должен иметь одинаково высокие показатели. А согласитесь, невозможно быть профессионалом и в штанге и в беге одновременно, так как это требует развитие разной группы мышц. Но в военном училище такими тонкими изысканиями и умозаключениями никто не занимается. Там конвейер. Там куют защитников родины. Все как один. Все одинаково хороши во всех областях, в любых видах и сразу. Пусть не чемпионы, но уровень подготовки достаточно высок и стабилен. А индивидуальный подход с учетом физических и физиологических особенностей каждого индивидуума – это слишком дорого, да и не нужно при массовом и бесперебойном производстве защитников родины.

Даешь необходимое количество среднестатистических бойцов с показателями выше среднего! Ура, товарищи! …индивидуальность – это конечно замечательно, но не в ущерб массовости и давайте ребятки, своими силами. Энтузиазмом напрягитесь, мобилизуйте внутренние резервы, изыщите скрытые таланты и все такое, но результат и победу обеспечьте. Надо постоять за честь роты, батальона и училища! Думайте активней и давайте быстренько двигайте вперед, к вершинам спортивных побед!

Так вот, с нами в 4-й роте учился в недалеком прошлом кандидат в мастера спорта по классической борьбе – Валера Гнедовский. КМСом он стал еще в школьные годы. В свое время, он достойно выступал на городских соревнованиях, на районных, на областных, готовился поступать в институт физкультуры, но внезапно ощутил необъяснимую тягу к Военно-Воздушным Силам и, не мудрствуя лукаво занял свое достойное место среди себе подобных курсантов-люфтваффельников.

За время плодотворной учебы в военном училище, Гнедовскому присвоили звание сержанта. А также, научили ловко бегать по полосе препятствий, далеко и точно бросать гранату, метко стрелять, быстро и далеко тащить ослабшего и заблеванного желчью товарища на многокилометровом марш-броске, в то время, когда другой тягучий и выносливый курсант тащит оружие и амуницию все того же обгадившегося сослуживца. Это именно, как раз тот случай, когда зачетное временя идет по последнему из подразделения, пересекающему заветную финишную линию. К слову будет сказано, этим вещмешком, переходящим вымпелом, так сказать, который еще ни разу самостоятельно не доползал до финиша, был наш легендарный Витя Копыто. А Валера Гнедовский был парень хоть куда – крепок, строен, силен, вынослив и когда услышал объявление о подготовке к соревнованиям по борьбе, вспомнил, что он типа тоже, того – борец тоесть.

За два дня, отведенных на подготовку, Гнедовский свою былую форму, конечно же, не набрал, но пару приемов все-таки вспомнить успел. Его успокаивало то, что все эти соревнования – полная профанация, по сути, и ему предстоит бороться с такими же, как и он, курсантами, чьи индивидуальные особенности и личный почерк спортсмена растворились в конвейерной системе физической подготовки Красной армии.

Коронкой Валеры Гнедовского был бросок разгибом (прогибом). Это прием, когда борец обхватывает своего противника в районе грудной клетки, сцепляет свои руки в замке за спиной на пояснице, и резким, почти нечеловеческим усилием, используя взрывную энергию своих спинных мышц, отрывает противника от земли. А дальше – перекидывая через свою голову, бросает его на маты или через вращение вокруг вертикальной оси, укладывает противника на лопатки. Это почти всегда, 100 % чистая победа.

Валера в свое время, виртуозно проводил этот сложный прием, и поэтому, в отведенные дни для тренировок, положил себя всего, чтобы вспомнить данную технику. Распыляться на остальное, банально не хватало времени.

На соревнованиях Валера блистал, все его поединки заканчивались в поразительно короткое время. Вышел. Пожал руку. Захват. Бросок. Туше!

Все шло замечательно, Гнедовский легко выиграл училище, все его соперники были повержены. Все что они могли вспомнить после поединка – лучезарную улыбку Гнедовского, мягкое рукопожатие, жесткий захват, напоминающий железный обруч. Затем пол уходил из под ног, освещение и трибуны взлетали и перемешивались, борцы шаркали ногами по потолку и стремительно летели на ковер. Гром аплодисментов и они свободны.

А Валера продолжал свое триумфальное шествие. Он выиграл город, но на округе ему встретился непростой соперник. Гнедовский с ним еще не боролся, но присутствовал в качестве зрителя на некоторых его поединках.

И Валера понял что, не смотря на то, что они находятся в одной весовой категории, все не просто, совсем не просто. Валера был на ее нижней границе, а противник – на верхней. Валера был высоким, худощавым и жилистым, а противник – низеньким, широким и плотным. Оставалась только одна надежда на молниеносное проведение своего коронного приема. До решающей схватки оставался один день.

Гнедовский сидел в бытовой комнате казармы и подшивал чистый подворотничок к своей гимнастерке, вид его был задумчив и невесел. Он уже размышлял о предстоящем поединке, проводил воображаемый бой, пытаясь предусмотреть возможное развитие событий. Мимо проходил Витя Копыто с утюгом в руке.

– Привет чемпион! Чего невесел, нос повесил. Послезавтра завалишь жирного, и остается только в Москву смотаться. А там, можно и не бороться. Выйдешь, в первый день, сразу на коврик ляжешь, чтобы эти «любители» из профессионально ЦСКА тебя не покалечили. И все – кум королю, сват министру! Пока все пердят и потеют, ты по столице шарахаешься. Красота!

– Не так все просто Витя. Похоже, Москва мне не светит. Соперник мой тяжеловат, а я спину закрепостил. Мышцы забил напрочь, понимаешь?

Витя растерянно похлопал выпученными глазами. В последнем письме в родной Пилопедрищенск, он уже обстоятельно отписал, что служит с чемпионом почти всея Красная армия и всех ее окрестностей в виде Варшавского договора, что этот богатырь его командир и фактически – закадычный корефан. И такие упаднические настроения Гнедовского ломали Виктору всю живописную картину на полгода напряженной переписки. Легенда рушилась прямо на корню.

– Брось Валера! Какие проблемы?! Ты же боец! Вышел, победил и всего делов! Москва на кону. Кончай киснуть. Может тебе надо чего?! Так ты скажи, я в раз обеспечу.

– Да нет, Витя! Тут массаж нужен профессиональный, мышцы в порядок привести.

– Всего то?! Псссс! Говно вопрос! Сейчас промассажируем, профессионально и качественно. Будь уверен! Я сказал. Ты только, это. Расскажи хоть, как этот самый массаж делается, а то я забыл чего-то. Да я, для тебя, хоть звезду с неба…

Сказано-сделано. Гнедовский направляя Виктора в его неуклюжих манипуляциях, по ходу процедуры, объяснил, как провести массаж спины. Витя очень старался. Пружины на кровати Гнедовского жалобно скрипели и скулили, прогибаясь почти до самого пола, кожа у Валерки была бордово красная. В результате, он взмолился о пощаде и согнал Виктора со своей спины.

Виктору Копыто данная процедура понравилась, и он пытался провести ее дальше, стараясь ущипнуть Гнедовского за распухшую спину. Пациент душевно благодарил Виктора за оказанную помощь и всячески уворачивался от назойливого массажиста.

Гнедовский надел гимнастерку и принялся с характерным хрустом, разминать пальцы, травмированные при проведении борцовских поединков.

Копыто подсел к своему кумиру.

– Валер, может еще чего надо. Ты это, только скажи. Ну, чего мрачнее тучи?

И тут сержант Гнедовский совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Об этом он потом неоднократно вспоминал в своих высказываниях. Он поделился с Виктором своей заветной приметой.

– Понимаешь Витя! Примета у меня была. Есть, тоесть была, короче, неважно… Перед соревнованиями, тренер категорически запрещал нам с девушками миловаться. Ну, чтобы мы свои силы не тратили, а то на ковре запаса энергии не хватит. Так вот! Я заметил, что у меня все наоборот. Как надо на решающую схватку выходить, если я с девушкой «ни-ни», то и на ковре полный провал! А если всю ночь «тили-тили-трали-вали», то и победа в полном ажуре! Каким бы мастером противник мой не был. Ни разу, примета меня не подводила. А самое главное, чтобы у девушки имя было – Виктория, Вика, победа значит. Подруга у меня была Вика – огонь и лед в одном стакане. Такие ночи были, эх… Всегда с ней выигрывал.

Копыл просветлел лицом. Уж чего-чего, а рецепт завтрашней победы Гнедовского проблемой для Вити не был.

– Валерка, тебе крупно повезло! Посмотри на меня! Посмотрел? Да я, тебя к таким кралям отведу. Живой не уйдешь.

Гнедовский недоуменно посмотрел на Виктора, но тот уже вошел в раж и развивал свою мысль в нужном направлении.

– Короче, Вики, Викули на примете у меня нет, но не грусти! Я же Витя! Я тебя в такую общагу отведу, там девчонки визжать будут от восторга. Я же им чемпиона города предоставлю, да что города …?! Все, решено! Ты – член сборной СССР по борьбе!

Видя, что Гнедовский пытается возразить, Копыто не дал ему шанс вставить хотя бы слово в свою вдохновенную речь.

– Нет, ты – член олимпийской сборной СССР! Ну, ладно, ладно, резервный состав! Валера, да тебя там так отмассажируют, что и Москва тебе покориться. Ну, чего расселся, давай собирайся!

– Куда? – спросил Гнедовский ошарашенный внезапным натиском и бурной энергией неугомонного Виктора Копыто.

– Куда-куда?! На кудыкину гору, воровать помидоры! В самоволку, Валера, в нее родимую. Помидоры твои разминать! А ты, что думаешь? К дежурному офицеру пойдем и попросим. Выпишите «увольнительную запиську», дяденька, пожалуйста. Сержанту Гнедовскому бороться послезавтра, а у него примета персональная. Надо сначала девчонку Вику в койке «запороть», тогда и соперника на ковре сможет забороть. Так что ли?!

Гнедовский проклял себя за свой длинный язык, и за то, что угораздило его поделиться подобным с известным треплом Витей Копыто. Но отступать было бессмысленно. Копыто видя, что Валера багровеет от злости, понял, что его жизни и здоровью угрожает реальная опасность, сразу перешел на ласковый тон.

– Валерочка, дружище, ну посуди сам. Зачем препятствовать судьбе. Я – твой счастливый билет. Никто не узнает. В наряде по роте классные парни, я им уже все рассказал. Не злись, по секрету рассказал. Точно, под честное слово. Они все поняли, вошли в положение. Готовы рискнуть. Нас прикроют. Парни – кремень. Дежурный по батальону – лейтенант Зайчик. А у него лямур-тужур-абажур! Женился кролик неделю назад. К бабке не ходи, после отбоя к молодой жене слиняет на часок, а расход личного состава по телефону проверит. Ну, решайся! Ты ничем не рискуешь. А в 4-х этажной общаге, я тебе столько Вик найду. Очередь в коридоре к олимпийскому чемпиону мира выстроится. Вот увидишь. Ну, ладно, не злись! К чемпиону Европы! Пятикратному! Ладно – трехкратному!

Долго ли, коротко, уговаривал Виктор сомневающегося Гнедовского?! В результате уговорил. Гнедовский умылся, почистил зубы, облился одеколоном и поплелся вслед за Витей.

А через 4-ре часа Витя принес Гнедовского в расположение роты на своих руках, фактически приволок на себе. При этом Валера был в бессознательном состоянии, форма грязная, местами разорвана, а на петличке с пропеллером ВВС висел мятый цветок. Такие же жеваные и поломанные цветочки торчали из голенища сапога и бляхи кожаного поясного ремня.

Когда всё население казармы, забыв о сне и об отдыхе, вспомнив свои скудные познания по реанимации и оказанию первой медицинской помощи, бросилось использовать все эти знания на практике. Вызывать «скорую помощь» и докладывать по команде наверх решили только в самом крайнем случае.

Раздев Гнедовского, все ахнули. Все его тело было в ссадинах, кровоподтеках и в синяках. Удивленные увиденной картиной, парни дружно загалдели.

– Ни хрена себе девки оголодали! Что же они с парнем то вытворяли! – изумился комсорг Филин.

– Копыто, а ну колись, что там было. И главное, где эта общага, чтобы не забрести туда по-ошибке. А то сгинешь, на раз! Измордуют мегеры, живым не уйдешь! Затрахают до смерти!

– Ты куда парня завел? В женский монастырь или в бабскую зону?! Идиота кусок!

Витя Копыто молчал как партизан, и только жалобно сопел. Когда он стянул гимнастерку со своих худосочных чресл, то все увидели, что его тело тоже капитально ободрано и в многочисленных кровоподтеках.

Общими усилиями мы привели Гнедовского в чувство. Он открыл глаза, сдавленно простонал, попросил стакан чая, спросил о целостности своих костей. Когда его мутный взгляд, скользящий по встревоженной курсантской массе, остановился на Викторе Копыто, Валера сделал попытку встать, чтобы прибить своего ночного проводника, но силы оставили его и он повалился на матрас.

Копыто благоразумно затерялся на втором плане. Гнедовский опять пришел в себя, медленно выпил сладкого чая. Молодой организм брал свое, его самочувствие улучшалось прямо на глазах, и Валера поведал о своих злоключениях.

– Чтобы я, еще, хотя раз… с этим мудаком… Короче, выводит меня Копыто, к общаге. Правда, поплутали основательно, час где-то, в грязь влезли непролазную, по колено увязли. Сусанин в натуре, дипломированный гид, штурман-заблуда. В результате, все же вышли мы к общаге. Старое такое здание, в 4-ре этажа, кирпичное. Пока по грязи ползали, время позднее наступило, и комендантша закрыла входную дверь. Витя хоть и ездил мне по ушам, что та бабка-комендантша у него с руки ест и с хлебом-солью каждый раз встречает, ни хрена дверь не открыла. Я уже хотел обратно идти, но вы же Копыту все знаете. Он же никогда не сдается. Говорит, запасной вариант имеется – пожарная лестница есть. Правда она на другой стороне здания и надо будет потом по карнизу, по периметру здания, на высоте 4-го этажа прогуляться. А обратно, мол, через дверь выйдем. Никуда зловредная старуха не денется, откроет любезная, чтобы нас выпустить. Мамой клянусь, не хотел лезть! Но сутенер этот белобрысый, «на слабо» взял! Влезли мы не на 4-й этаж а, слава богу, только на 3-й! Хотя, зачем 3-й и 2-го бы хватило за глаза… Короче, карниз узкий, сантиметров 15-ть, идем по нему, руками за отливы у окон цепляемся. На улице жарко, не смотря, что ночь на дворе, окна раскрыты, только занавески задернуты. Нет, чтобы в первое же окно влезть и уже по коридорам пройти?! Идиоты! Этот кадр, по карнизу первым идет, в окна заглядывает и подманивает: «Вика! Вика! Вика!», представляете?! «Вика, Вика, Вика!!!» Типа – «цыпа-цыпа-цыпа!» Кретин! А я понять не могу, почему в комнатах никого нет?! Потом дошло. Короче, добрались, до комнаты одной, где магнитофон играет, шум голосов девичьих слышится. Так как Витя впереди полз, то заглянул в это окошко первым, оборачивается ко мне и говорит. Мол, девчонки шмотку модную меряют. Похоже, весь этаж в одну комнатку набился, сейчас мы тут всех Вик сразу и отсортируем. А сам облизывается, как кот на сметану. Говорит, мол, девчонки чуть ли не в очередь на примерку стоят, кто-то уже раздевается, многие еще не оделись, красота! Ну, я тоже к этому окну приполз, интересно же посмотреть, а сквозняком штору треплет. Прямо нам по рожам хлещет. Стоим за окном, как два мудака на жердочке, а из комнаты нас не видно. Чтобы поустойчивей стоять, я перехватился не за отлив окна, а за раму, за саму фрамугу открытую. И тут наш подарочек Пилопедрищенский, сквозь штору, рыло свое похотливое в комнату сунул и говорит так гаденько: «Здравствуйте, девочки!». Девчонки как завизжали, засуетились, и давай прикрываться кто чем. Давай толпой из комнаты ломиться, аж в дверях застряли. А одна дура, симпатичная правда, металась, металась по комнате с голыми сиськами, потом подбежала к нам и окно закрыла. Идиотка! Совсем мозги переклинило, истеричка недоделанная!

Гнедовский сделал паузу, как будто заново переживая недавнее событие, и отхлебнул чая, заботливо подлитого в его стакан. Все ребята посмотрели на его пальцы, которыми он сжимал стакан с чаем, с почерневшими ногтями, под которыми запеклась кровь.

Толпа слушателей понемногу начала давиться от смеха и сдержанно подхихикивать, представляя картину происходящего. Только наличие 3-го этажа и узкого карниза под ногами наших ребят в рассказе Валеры, не давало возможности расслабиться и откровенно заржать в полное горло. Деликатность, однако. Валерка продолжил.

– Так я и говорю, эта истеричка закрывает окно и прищемляет мне пальцы. Я завыл от боли и естественно их разжимаю, еще некоторое время старательно балансирую на карнизе, в отчаянии скребу ногтями по стеклу, прямо как кошка. Даже, пытаюсь присосаться своими губами к стеклу закрытого окна, в виде страстного поцелуя «взасос»… Вы знаете, почему-то совсем не помогло. Делать нечего, теряю равновесие и лечу вниз. По пути пособирал все ветки на клене, что под окнами рос, и смачно шмякнулся в цветочную клумбу. Великое счастье, что ее, клумбу в смысле, недавно рыхлили. Чернозем спас, слава яйцам! Только осознал, что полет успешно закончился и я жив?! Верите, «мама» сказать не успел?! Как на меня сверху упало костлявое тело Копыто. И я выключился.

Рота взревела от восторга. Осознав, что ребята живы и здоровы, что их кости целы, а ссадины и синяки – дело житейское, курсантская толпа дала волю своим чувствам. Кто-то хохотал до изнеможения, кто-то катался по полу, кто-то визжал и вытирал набежавшие слезы восторга подвернувшейся под руку портянкой. В роте царил веселый хаос. Подробности данного происшествия пересказывались там и тут с новыми вновь придуманными нюансами.

Гнедовский недоуменно смотрел на окружающих, потом волна всеобщего смеха захлестнула его и, переосмыслив происходящее, представив себя со стороны, он принялся неудержимо ржать, как полковая лошадь. Возможно, это всего лишь была реакция на пережитые страхи и потрясения.

Только Витя Копыто не смеялся. Он чувствовал себя виноватым за то, что Гнедовский мог покалечиться или даже убиться. В любом случае, мог затаить обиду и перестать, с ним общаться. Такой позор пережить не просто. Но Валерка был реальный парень, незлопамятный и отходчивый. Честно просмеявшись минут 5-10, он подозвал Копыто и протянул ему руку.

– Хрен с тобой, что ты на меня свалился, и втоптал в колумбарий по самые уши. Давай пять! Спасибо, что не бросил на улице, а притащил на базу.

Копыто осторожно пожал руку и робко улыбнулся, потом улыбнулся смелее. И уже через мгновенье тряс своей грязной от чернозема головой, и хохотал от души, разбрызгивая слюну из широко открытого рта. Рота не спала почти до самого утра, в разных уголках казармы пересказывались и моделировались особенно удачные моменты ночных похождений наших ребят. Особенно, типа: «Здравствуйте, девочки!»

Наступил решающий день. Валера Гнедовский все же вышел на борцовский ковер для поединка, пожал руку своему противнику, попытался молниеносно провести бросок, но по гримасе боли, исказившей его лицо, мы поняли, что победы не будет. Толстяк удачно подмял Валеру и собирался провести свой встречный прием, но ассистент нашего борца бросил полотенце на ковер. Гнедовский сдался. Судья сразу остановил поединок. Этим ассистентом был Витя Копыто. Уж он то знал точно, что Валера бороться сегодня не может, не в форме.

Когда Гнедовский уходил из борцовского зала, он улыбался, что для проигравшего согласитесь нетипично, но он улыбался искренне, от души, от уха до уха. Это заметили все зрители в зале. Заметили и удивились. Уже потом, вечером, в спальном помещении роты, Валера сказал мне полушепотом.

– Санька! А ведь я только на ковре понял! Витьку то – нашего дурачка, БОГ любит! Точно, точно! С третьего этажа пролететь сквозь дерево и ничего! Вообще, ничего! Ни убился, ни покалечился, кости целы, связки не порвал, только ногти на руках черные и все. А Витька меня до училища дотащил. Осилил. И не попались мы в самоволке. И не сдал нас никто из осведомителей сраных. И примета моя заветная, кстати, тоже сработала на все 100 % – нет Вики, нет победы. Все сходится.

Гнедовский опять улыбнулся и загадочно посмотрел на меня.

– А ты знаешь?! И меня БОГ полюбил, за компанию, с Витькой. Не было бы его рядом на карнизе, ведь разбился бы в кашу. Как два пальца об асфальт. Нет, ну представь! «Здравствуйте, девочки!».

Валерка сверкнул белозубой улыбкой, удобно устроил свою голову на подушке и быстро уснул, а будить его и высказывать мысль о том, «что не было бы Вити Копыто, не летал бы ты – Валера Гнедовский, с того карниза», я уже не стал.

Засыпая, я слышал, как в коридоре, Витя Копыто предлагал какой-то очередной жертве, сделать профессиональный спортивный массаж. Он убедительно ссылался на то, что его мастерством великого массажиста и костоправа, пользовался сам великий чемпион – Валера Гнедовский.