Текст книги "Люфтваффельники"

Автор книги: Алекс Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 73 страниц)

Мимо нас резво проскочила генеральская «Волга». Ага, вот начальник училища приехал и сразу полетел к «муравейнику». С чего бы это?! Понятно, что вызвали из дома. Ох, и достанется старику! Начальство ему всю задницу развальцует. ЧП такого масштаба – это вообще пипец! Предыдущего начальника нашего училища с должности сняли за 5-х мудозвонов-ловеласов, будь они неладны! Хотя, честно говоря, история та, была очень темная и неоднозначная. (в плане отдельный рассказ)

Интересно, а наш генерал в своем кресле удержится?! Если снимут – жалко будет. Хороший мужик, справедливый. Вон сколько раз нас отмазывал – и с «Агдамом» и вообще…

Вдруг из темного удаления «тыловой дороги» со стороны овощной теплицы показались две бегущие и хорошо нам знакомые фигуры – старшина Игорек Мерзлов и каптерщик Димка Норкин, с объемными вещмешками в руках и с автоматами на плечевых ремнях.

Ненадолго останавливаясь у каждого курсанта нашей роты – звена импровизированной живой цепочки, они что-то передавали ребятам?! Да неужели патроны, уже снаряженные в магазины?! Точно! Ну, молодцы парни, спасибо вам. Теперь, хоть не будем «бычками на заклание».

Игорь, весь взмыленный и вспотевший, с безумными глазами навыкат, протягивая Лелику снаряженный магазин и продвигаясь в мою сторону, успевает взахлеб скороговоркой выдать всю интересную и шокирующую информацию, которую ему удалось выяснить.

– Парень из 10-й роты, второй курс обучения. Был сегодня в увольнении. Чего-то в городе накуролесил. Короче, следом приехали менты с двумя мадамами, вроде как заявление о групповом изнасиловании… Да-да, он один, в гордом одиночестве одновременно и по очереди изнасиловал сразу группу бабс! Причем, не по разу! Оказывается, такое тоже бывает?! Короче, ни хрена они его в лицо не помнят – случайно познакомились. Помнят, что на рукаве шинели две курсовки под шевроном и часы на руке японские – «Seiko». Пошли по ротам второго курса проверять, а пацанчик все просек, снял часы, сунул дежурному по роте, а тот его через «черный ход» из казармы выпустил. Короче, он выскочил на улицу, увидел ментов у «муравейника», обосрался и деру. Автомат у часового «минуса» забрал и сразу нарвался на дежурного по училищу, который к ментам в «муравейник» шел. А тот и кричит: «Мол, сынок, ты откуда такой весь красивый, да еще и с автоматом?» Ну, а пацана уже переклинило в конец, он и врубил в упор по Дудкину. Того счастье, что ростиком не вышел – от горшка два вершка. Все пули над головой просвистели, а он в сугроб упал и …. Короче, полный пиндец парню постучался! Всю жизнь себе испоганил… хорошо, что у «минуса» только один магазин забрал, про 2-й просто забыл, наверное…

Принимая от старшины магазин с патронами, я увидел на своих руках кровь. Но, это была не моя кровь. Это была кровь Игоря Мерзлова. Старшина, вместе с каптерщиком и дневальным по роте, лихорадочно снарядили 144-ре магазина 30-ю патронами каждый (4320 патронов), чтобы хоть как-то вооружить беззащитную роту парней, стоящих живой цепочкой в холодной и снежной ночи. Ребята, сбивая пальцы в кровь об острые заусенцы и выступающие части направляющих частей металлических магазинов, спешно «набивали» их патронами, не думая о себе и превозмогая боль в содранных до мяса пальцах. Спасибо вам ребята. Большое спасибо! Поклон вам в ножки…

– Игорь, у тебя руки в крови.

– Знаю, знаю, мелочи…

– Старшина, где расписаться за патроны?!

– Потом… все потом…

Старшина и семенящий следом коротышка каптерщик, постоянно подтягивая на плече сползающий ремень автомата, побежали дальше по живой цепочке 4-й роты. Уф! А жизнь то налаживается…

Неожиданно, из-за угла учебного корпуса, в промежутке между двумя зданиями, выскочил парень в одном ПШ и без шапки. Увидев цепь в серых шинелях, он развернулся и мгновенно скрылся за зданием медсанчасти.

Некоторые наши особенно горячие головы, включая Витю Копыто, закричали, привлекая всеобщее внимание и передергивая затворы на своих автоматах, бросились вдогонку. Старшина Мерзлов остановился и, бешено выпучив налитые кровью глаза, страшно заорал, брызгая слюной.

– Стоять! Стоять, вашу мать… Я кому сказал! Все назад… в цепь! Назад! Ваше дело – периметр держать, а не за пулей бегать! Назад, я сказал! Сокрушу, суки! А ну, назад, в цепь и стоять здесь как привязанные! Давайте, на хрен, свалку и хаос устроим, толпой будет носиться, и друг друга перестреляем, а ну назад! Копыто, назад, говнюк, челюсть раскрошу! В цепь! Всем в цепь! Держать периметр!

Все парни вернулись обратно на «тыловую дорогу» и заняли свои места в цепочке. Так простояли еще около часа, замерзли еще больше. Сердобольный Витя прокричал.

– Парни, а представьте, как этому бедолаге сейчас в одном ПШ бегать?! Холодно ведь! Сдавался бы уже, что ли?! Чего свою жопу морозить?! Да и наши задницы тоже озябли. Яйца уже реально колоколами звенят.

Бах-бах! Где-то плюнули два выстрела из пистолета ПМ. Вот ёпт! Когда же это закончится?!

Очевидно, этот второкурсник в панике мечется по огромной территории училища, отчаянно ища выход. Все подразделения курсантов, не участвующих в облаве, загнали в казармы и запретили подходить к окнам, чтобы не поймать «дурную» пулю. На входных дверях в ротах и учебных корпусах выставили вооруженных часовых, а периметр училища был надежно оцеплен нашей 4-й ротой и составом внутреннего караула. Мышеловка захлопнулась.

Мда, сейчас этого пацана, гоняет группа офицеров и ментов, чтобы курсантов под пули не подставлять. Прямо как крысу в лабиринте. Парень, парень, что же случилось?! Не верится как-то, что одному ушастому пацанчику, можно запросто двух взрослых теток изнасиловать. Причем, у них же дома. Бред какой-то?!

Опять генеральская «Волга», поднимая клубы невесомого снега, пронеслась мимо нас, но уже в район вещевого склада.

Ты-ды-ды-дых! Ага, снова АК-74 огрызается. Пора бы уже патронам закончиться. С одним магазином в 30-ть «пулек», долго не навоюешь. Парень, похоже, совсем с ума сошел?! Неужели в генерала стрелял?!

В ночной тишине, раздался голос нашего старика, усиленный мегафоном.

– Курсант Михайлов, ты меня слышишь?! Сынок! Перестань стрелять! Ты слышишь?! Ваня, перестань стрелять и ответь мне. Ты слышишь меня, Ваня?! Это я – твой начальник училища, генерал-майор …

– Я нееее хоооооочуууу в тююююрьмууууууууууу!!!!!!!!!!!!

– Ваня! Я тебе даю честное слово, что следствие пройдет абсолютно непредвзято. Ты слышишь?! Мы во всем досконально разберемся. Пока никто не пострадал, брось автомат и выходи ко мне. Я обещаю, что никто по тебе стрелять не будет. Ваня, повторяю, никто не пострадал, возможно, все обойдется дисциплинарным батальоном. Дисбат – это не тюрьма! Я все сделаю от меня возможное, чтобы твое наказание ограничилось дисциплинарным батальоном. Верь мне, сынок! Курсант Михайлов, я вам приказываю, бросьте оружие и выходите.

– Нееееет! Я не хооооочууууу в тюююююрьмууууу! Я не хочу в тюрьму, не хочу, не хооооооочуууууууууу… Я не насиловал, все было по-другому… Я не поооооойдуууууууууу в тюрьмуууууууууууу….

– Сынок, успокойся! Я тебе верю! Мы во всем разберемся, обещаю! Ваня, сейчас я иду к тебе. Ты оставляешь оружие, и мы вместе пойдем ко мне в кабинет и все спокойно обсудим. Ты слышишь меня, курсант?! Я иду к тебе!

Ба-бах! Прозвучала очень короткая очередь, буквально из двух патронов и все.

Через некоторое время, вдоль нашей цепочки пробежал капитан Нахрен с «мраморным» лицом и тихо проговорил каждому курсанту.

– Все ребята, в роту! Бегом в роту, сдавать оружие. В роту, в роту!

Окончательно озябшие, мы пришли в казарму. Сдали оружие, сдали патроны. Роту построили, всех посчитали, еще раз провели вечернюю поверку, досконально посчитали оружие и патроны, все совпало идеально.

Прозвучала запоздалая команда «отбой», но мы не спали. Некоторые ребята лежали в своих койках и тупо смотрели в потолок. Многие парни собирались в небольшие кучки, обсуждая данное происшествие. Все курсанты сходились во мнении, что тут «что-то» не так! Слишком уж притянуто за уши «групповое изнасилование», как в дурном анекдоте: «Группа изнасилованных, заходите в зал суда не более чем по десять человек. Не толпитесь на входе, проходите парами!»

И зачем кого-то насиловать, когда с этим делом проблем вообще не было?! Или, почти не было…

Один курсант из 41-го классного отделения, имея хорошего знакомого на втором курсе обучения, позвонил своему «зёме» в злосчастную 10-ю роту. И тот, по телефону шепотом рассказал более подробные обстоятельства этого трагического события в том объеме, которыми владел сам. Итак.

Ничем непримечательный парнишка-тихоня был в городе в увольнении, познакомился с двумя молодыми и симпатичными учительницами начальных классов. Они пригласили его к себе в общежитие, посидели, отдохнули, выпили. Тили-тили, трали-вали, лямур-тужур-абажур! Что-то не поделили, парень вернулся в казарму несколько возбужденный. А через пару часов из города приехали милиционеры с этими разобиженными дамами, и началась процедура поголовного опознания курсантов второго курса.

В качестве отправной точки были наручные часы «Seiko». Парень сразу все понял, жутко перепугался, сбледнул с лица и слезно попросил дежурного по роте выпустить его через черный ход, за эти самые «Seiko».

Дежурный сержант больше из чувства мужской солидарности, чем из желания обогатиться на редкие и дорогие часы, открыл запасной выход. Беглец выскочил на улицу и, сразу напоровшись на милицейскую машину, испугался еще больше и, свернув за угол здания, попал на территорию поста у вещевого склада.

Этот пост не имел выгороженной территории, и часовой фактически гулял в неком каменном мешке небольшого дворика.

На посту стоял «минус» – первокурсник. Беглец наплел ему басню, что возвращается из самоволки и прячется здесь от проходящего мимо офицера. Пока «минус» хлопал ушами, «насильник-террорист» напал на него и отобрал автомат. Выскочив с территории поста, он по жуткому для себя стечению невезучих обстоятельств, сразу столкнулся с дежурным по училищу подполковником Дудкиным и, услышав его безобидный вопрос, окончательно ошалев от страха и потеряв способность адекватно мыслить, влупил очередь практически в упор, но промахнулся. К счастью для Дудкина естественно!

Тем временем, обиженный «минус», лишившись своего персонального автомата, позвонил начальнику караула и пожаловался на хулигана-второкурсника. В подтверждении его слов, в вечерней тишине прозвучала автоматная очередь…

Ну, а дальше, уже все знаете. Побегав более двух часов по территории училища и осознав, что выбраться за пределы «колючки» ему не светит, замерзший и окончательно обезумевший парень забился в глухой угол опять же на территории поста вещевого склада и, проигнорировав все обещания генерала о честном расследовании, застрелился.

Кровавое пятно на стене здания многократно и старательно закрашивали, но оно неизменно проступало вновь и вновь. В результате, пост у вещевого склада вообще был снят, чтобы не нервировать курсантов, заступающих во внутренний караул.

По непроверенным слухам, оскорбленные дамы – учительницы начальных классов моментально забрали из милиции свое заявление о групповом изнасиловании, сняли все претензии и были таковы, а в дело вступили прокуроры и чего-то там долго мудрили.

Что именно наваяли прокуроры, нам никто ничего не сказал. Вот в принципе и все. В своих невеселых беседах на данную прискорбную тему, курсанты никого не обвиняли и никого не оправдывали. Нам просто не хватало объективной информации, а узнать подробности было не у кого…

На утро, весь личный состав училища экстренно построили на главном плацу. Начальник училища в полурастегнутой шинели с ввалившимися от бессонной ночи воспаленными глазами, молча шел вдоль замершего строя курсантов, от отделения к отделению, от роты к роте, от курса к курсу. Он внимательно смотрел в глаза ребятам, всем и каждому, стараясь не пропустить никого.

Суровый старик выглядел очень уставшим. Генерал не проронил ни единого слова. Он только медленно шел вдоль строя курсантов, иногда останавливаясь и пристально вглядываясь, как будто хотел что-то увидеть или услышать или почувствовать…?!

В его руке, на полусогнутом пальце висели часы на металлическом браслете – японские наручные часы «Seiko».

47. Легенда (сказка, рассказанная на ночь в военном училище после очень тяжелого дня)

Молодой и суровый рыцарь помпезно и шумно праздновал свою свадьбу. Его невеста была самой красивой и образованной девушкой в ближайшей округе.

Буквально накануне свадьбы ее родственники забрали благочестивую деву из женского монастыря, где она вела праведный образ жизни в смирении и молитвах.

Многие знатные рода мечтали породниться с могущественным рыцарем и выдать за него своих дочерей. Но такой чести удостоился благородный и давно обедневший древний род, главным богатством которого на сегодняшний день была юная красавица.

Впервые своего будущего мужа, девица увидела уже на своей собственной свадьбе, которая торжественно и церемонно проходила в огромном зале неприступной крепости рыцаря. Невеста не желала этого брака, но как было принято в те суровые времена – мнение прекрасной девы никого не интересовало.

Все, что она успела узнать о своем супруге, это были обрывки из героических баллад, восхваляющие смелость и силу рыцаря, его молодость и красоту, искушенность в любви, полководческие таланты и неукротимую ярость, с которой он безжалостно крушил многочисленные полчища своих заклятых врагов. Число славных побед рыцаря было велико, и слава его была нетленна.

Вокруг величественного замка рыцаря, за неприступным рвом с водой, лежали его обширные владения. Земли сурового воина простирались от горизонта до горизонта. Верные подданные рыцаря почтительно преклоняли свои головы и становились на колени, когда опускался подвесной мост и благородный рыцарь, закованный в железные доспехи, выезжал из ворот мрачной крепости на своем верном боевом коне.

Завидев рыцаря верхом на огромном коне, многие крестьяне поспешно падали ниц прямо на землю и замирали в благоговейном ужасе, ибо конь рыцаря имел весьма дурную славу из-за очень свирепого норова. Могучее животное, закованное в тяжелые железные латы, легко сбивало человека с ног и могло безжалостно и жестоко искалечить замешкавшегося беднягу или даже яростно затоптать до смерти своими страшными копытами. Преданный конь признавал лишь только одного седока – своего хозяина-рыцаря.

Много было выпито доброго вина на роскошной свадьбе. Еще больше было сказано изысканных слов о неземной красоте прекрасной невесты и о славе великого воина.

Отзвучали все тосты, восхваляющие молодых, затихли веселые песни и хмельные возгласы. Многочисленные и знатные гости откланялись. Кто не смог уйти на своих ногах, тех вынесли образцово вышколенные слуги рыцаря, молчаливые и незаметные, но весьма расторопные.

Взволнованная девица с трепетом ждала того момента, когда останется наедине с рыцарем. Она была невинна и совсем не знала, что ее ожидает. По словам монахинь, супружеский долг неизменно связан с невыносимой физической болью и постоянными душевными страданиями. Настоятельница монастыря утверждала, что делить ложе с мужчиной необходимо лишь только для продолжения рода. А сладострастные плотские утехи – это смертный грех, который недоступен благородным дамам. Это удел презренных блудниц и падших женщин из самой черни, которые после праведного божьего суда буду вечно гореть в страшном пламени мерзкого ада без малейшей надежды на снисхождение и спасение своей пропащей души. И будет так вовеки веков.

Прекрасная невеста, а ныне – молодая жена, медленно вошла в спальню и, сбросив одежды, легла на брачное ложе, которое было покрыто шкурами животных, добытых рыцарем на кровавых охотах. Юная дева решила с честью выполнить свой супружеский долг. Лишь один вопрос терзал ее – нежность?!

Будет ли этот совершенно незнакомый ей человек, который сегодня стал ее мужем, ее господином, ее властителем, хоть немного нежен с ней?! Ибо она с несказанным удивлением и благоговейным трепетом ощущала рождение непонятного сладкого чувства внизу своего живота – как будто в ее чреве распускалась нежная роза.

«Боже, я совершенно не знаю этого человека! И совсем не хочу быть его супругой! Но я исполню волю родителей и твою волю, господи. Я буду для него верной женой. Я буду терпеливо ждать его из военных походов. Я буду готовить ему вкусную пищу и различные яства. Я буду заботливо врачевать его раны. Я буду дарить ему нежное тепло своего тела, и говорить лишь только ласковые слова. Я буду рожать ему красивых и здоровых детей. Я стану ему преданным другом и никогда не предам его. Я буду стойко и смиренно переносить его раздражение, бранные оскорбления и плохое настроение. Я буду с достоинством сносить его равнодушие ко мне, грубость и возможно, жестокие побои! Я буду улыбаться, когда ему это будет приятно. Я буду украдкой глотать слезы, когда он совсем перестанет замечать меня. Когда моя молодость и красота увянут, я сделаю вид, что не замечаю его новой молодой любовницы. Я все сделаю, как велит моя святая клятва и брачный договор. Господи, я вынесу все это многократно, но молю тебя, заклинаю – пусть в первую брачную ночь, мой муж будет хоть немного нежен со мной! Хотя бы один-единственный раз. Пусть этот цветок, что расцветает в моей плоти незнакомым мне ранее сладострастным чувством, не будет безжалостно сорван грубой рукой рыцаря, закованной в железную перчатку и, не будет втоптан в дорожную пыль копытами его боевого коня. Пусть, хотя бы в первую нашу общую ночь, рыцарь не доставит мне физической и душевной боли. Пусть наш первенец будет зачат в нежности и познает великую силу родительской любви. Я хочу, я мечтаю, я молю тебя господи, чтобы наш ребенок не был лишен отцовской любви. А свою любовь я отдам ему всю – без остатка».

Половицы жалобно скрипнули под тяжестью тела, закованного в железные латы – в комнату вошел рыцарь. Дева испуганно замерла, закрыла глаза и затаила дыхание. Рыцарь подошел к брачному ложу, было отчетливо слышно, как глухо звенят его боевые доспехи. Он медленно склонился к молодой супруге и неожиданно резким движением сорвал покрывало.

Его взору предстало удивительно гармоничное тело юной красавицы. Рыцарь долго смотрел на роскошное великолепие плоти, законным хозяином которого он стал в сегодняшний день. Девица лежала, затаив дыхание и не смея шевельнуться, отчетливо осязая бархатной кожей, тяжелый взгляд своего властителя-мужа, который медленно скользил по ее нагому телу. Так продолжалось достаточно долго. Затем, рыцарь молча развернулся и вышел из комнаты.

Именно в те мгновения, когда молодая жена, уязвленная равнодушием рыцаря, горько рыдала в одиночестве на холодном брачном ложе и страстно взывала к богу с молитвами полными искренних слез и отчаяния, многочисленная армия ее мужа громкими восторженными криками и боевыми возгласами приветствовала своего грозного предводителя.

Рыцарь бросил свою прекрасную юную невесту на брачном ложе, не вкусив ее невинной чистоты и фактически не сделав ее своей женой. Он, возглавив огромное войско, вероломно вторгся на сопредельные территории с огнем, и мечем, безжалостно порабощая многочисленные народы.

Величественно входил рыцарь во главе своей мощной армии в захваченные и разоренные города. Он презрительно смотрел на склоненных в почтительном поклоне новых подданных своей стремительно растущей империи. Кто не хотел склонять голову, был силой поставлен на колени. Кто не хотел становиться на колени, безжалостно истреблялся.

Рыцарь продвигался все дальше и дальше, оставляя позади себя разграбленные города и пепелища пожарищ, реки крови и озера слез. Там, где прошла жестокая армия грозного рыцаря, слышались отчаянные стенания обесчещенных женщин, плач детей, потерявших своих отцов, проклятия стариков и зубовный скрежет немногочисленных мужчин, выживших в недавних боях.

Владения рыцаря росли, а могущество крепло. О славных победах сурового воина слагались новые мелодичные и красивые баллады, которые эхом бродячих менестрелей изредка добирались до стен родового замка рыцаря.

Великое множество прекрасных женщин из числа захваченных благородных невольниц согревали рыцаря в его походном шатре холодными ночами и покорно делили с ним ложе. Но ни одной весточки не было послано рыцарем своей законной супруге.

И однажды, встретив достойного противника, рыцарь потерпел первое и единственное поражение в своей жизни. Несмотря на свою личную храбрость и героизм – рыцарь яростно бился во главе передового отряда как лев, участь его войска была предрешена. Мужественный воин был вчистую разбит. Он потерял всю свою армию, некогда, самую боеспособную армию мира. Рыцарь положил на поле жестокой и бессмысленной брани всех – до последнего своего воина. Но, впервые победа досталась не ему.

Щит рыцаря с фамильным гербом знатного и гордого рода был разрублен надвое чудовищным по силе ударом грозного противника и остался лежать на поле боя как бесполезная вещица. Надежный шлем рыцаря, изготовленный искусным мастером кузнечного дела и украшенный ярким роскошным пером, с честью выдержал страшный удар вражеского копья, но был сорван с головы рыцаря и втоптан в грязно-кровавое месиво поля жестокой битвы.

Верный боевой конь вынес раненного рыцаря из самой гущи кровавого сражения, спасая жизнь своему хозяину. Последнее, что увидел в этом бою, теряющий сознание рыцарь было то, что священный для него лик герба древнего благородного рода славных предков, был презрительно втоптан в грязь вражеским предводителем. Последнее, что услышал поверженный рыцарь – был боевой клич ликующего врага. Врага-победителя!

Выполнив свой долг, обессиленный конь рухнул замертво, придавленный бесформенной грудой пробитых доспехов.

Оставшись один, рыцарь долго сидел у трупа коня, обхватив свою голову израненными руками. Рядом с ним лежал на земле его верный меч со сломанным клинком. Лезвие меча было в крови по самую рукоять.

Руки рыцаря были по локоть в крови. Это была кровь многочисленных вражеских воинов лично повергнутых смелым рыцарем в жестокой битве. Тело рыцаря тоже было в крови. Это была кровь самого благородного рыцаря, которая сочилась из множества ран, неумолимо проступая сквозь дыры в изувеченных доспехах и пробитой броне.

На фоне звездного неба с полной Луной пролетела стая воронья, привлеченная запахом свежей крови и спешащая к месту недавней беспощадной сечи на знатное пиршество. В ночной тиши было слышно, как воют довольные шакалы, разрывающие бездыханную, но еще теплую плоть поверженных воинов. Рыцарь все это видел и слышал, но ни один мускул не дрогнул на его суровом лице.

С наступлением утра, облачившись в лохмотья пилигрима и опираясь на кривую клюку, рыцарь двинулся в обратный путь. Далеко стороной обходил грозный рыцарь те города, что еще совсем недавно разорил и разграбил, стыдясь ныне своей слабости и ничтожности. Завидев случайного путника на дороге, рыцарь укутывался в истрепанный плащ, скрывая свои боевые доспехи, а голову и лицо прятал под грязный капюшон.

Голодный рыцарь с почтительной благодарностью принимал милостыню, которую подавал многочисленный прохожий люд жалкому нищему. Спать рыцарю приходилось на скотных дворах, а все чаще – просто под открытым небом и нередко – под проливными дождями.

Рыцарь медленно пробирался к своему родовому замку, с большим трудом передвигая уставшие ноги и тяжело опираясь на деревянный посох, с приходом каждого нового дня, неизбежно осознавая всю иллюзорность славы и тленность величия.

Все ближе и ближе, с каждым шагом приближаясь к своему дому, рыцарь непроизвольно убыстрял темп движения, несмотря на хроническую усталость, постоянное недоедание и кровоточащие раны…

И вот уже вдалеке – на самом краю горизонта показался знакомый с раннего детства шпиль величественного замка с гербом грозного и воинственного рода славных предков знатного рыцаря.

Сердце рыцаря неожиданно забилось по-новому, непривычно для своего хозяина – гораздо чаще и сильнее, отчаянно стремясь вырваться за пределы грудной клетки и железной брони… Так сердце рыцаря еще не билось никогда и нигде – ни во время азартной охоты на затравленного зверя, ни на хмельном пиршестве, ни в победоносном кровавом бою, ни в страстных объятьях обворожительной красавицы…

Сердце смертельно уставшего пилигрима билось трепетно – оно, то неслышно замирало и полностью остановившись, уже через мгновение изо всех сил рвалось на свободу, тщетно ища выход для неожиданно приятных, но совершенно необъяснимых чувств и удивительных эмоций, наполняя израненное тело рыцаря незнакомым ему ранее сладостным волнением…

И вот, гремя мятыми и поврежденными в бою доспехами, рыцарь неожиданно для самого себя перешел на бег и первое, что открылось взору утомленного путника… – была его отвергнутая молодая жена, которая все это время стояла на дороге почти нагая, прикрывая ослепительную красоту своего гармоничного тела только мятой простыней с брачного ложа!

Рыцарь тяжело рухнул перед ней на колени и, обняв своими израненными руками стройные ноги прекрасной девы, зарыдал.

Суровый воин плакал впервые в своей жизни. Его мятежную душу переполняла буря противоречивых эмоций – от жгучего стыда, до искренней радости.

В тот момент, когда еще только первые слезы жалкого пилигрима стекали по лицу, покрытому толстым слоем дорожной пыли, а его тело сотрясали неудержимые рыдания, рыцарь почувствовал, как на его смиренно склоненную голову легла изящная девичья рука…

Остаток своей жизни рыцарь положил на то, чтобы создать большую крепкую династию, в которой было много прекрасных детей, зачатых и взращенных в родительской любви и нежности, красавица жена и небольшое, но процветающее имение…