Текст книги "Только не дворецкий"
Автор книги: Агата Кристи
Соавторы: Гилберт Кийт Честертон,Найо Марш,Алан Александр Милн,Дороти Ли Сэйерс,Эдвард Дансени,Сирил Хейр,Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм),Эдгар Джепсон,Джозеф Смит Флетчер,Джозефина Белл
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 52 страниц)
Каноник Мейберли понемногу приходил в себя и начинал улыбаться.
– Никогда еще не служил орудием в руках преступников, – сказал он. – Но это чрезвычайно интересно. Значит, когда приходили доверчивые посетители, мой жилец изображал священника, приглашал их в дом и продавал награбленное. Должен признаться, здесь неоткуда возникнуть подозрениям. Викарий в своем приходе, более того – в своем доме. Что тут можно подозревать? Я только надеюсь, ради чести сутаны, что роль свою он играл хорошо.
– Насколько я знаю, – сказал Трент, – он допустил лишь одну ошибку. Небольшую, конечно, но как только я о ней услышал, я убедился, что он мошенник. Видите ли, его спросили о весле, которое висит в холле. Сам я в Оксфорде не учился, но полагаю, что весло гребцу дают, когда его восьмерка отличилась в регате.
Виза каноника за стеклами очков загорелись.
– В тот год, когда мы получили право носить свои цвета [126]126
Победившая команда носит форму с цветами своего колледжа. Подробнее см. глоссарий (21).
[Закрыть], лодка Уодем-колледжа продвинулась вперед на пять позиций. Это была лучшая неделя в моей жизни.
– Тем не менее были у вас и другие триумфы, – предположил Трент. – Например, после Уодема вы, кажется, получили место в колледже Олл-Соулз [127]127
Олл-Соулз – один из самых престижных оксфордских колледжей, за право стать его членом борются самые блестящие выпускники. До 1924 г. там могло обучаться четыре студента, теперь студентов в Олл-Соулз нет вообще, там занимаются научными исследованиями выдающиеся специалисты в разных областях.
[Закрыть].
– Да, и, естественно, это меня обрадовало, – отвечал каноник. – Но все же, дорогой мой сэр, это счастье иного рода, и ощущаешь его не так остро, уж поверьте. И кстати, как вы узнали?
– Меня натолкнула на эту мысль промашка вашего жильца. Когда его спросили про весло, он сказал, что греб за Олл-Соулз.
Каноник Мейберли расхохотался;
Лэнгли с суперинтендантом недоуменно воззрились на него.
– Кажется, я понял, в чем дело, – сказал он. – Наверное, негодяй рылся у меня в библиотеке, искал сведения, чтобы правдоподобнее сыграть свою роль. Я прожил в колледже пять лет, и во многих моих книгах можно увидеть экслибрис с гербом Олл-Соулза. Так что его ошибка естественна.
И пожилой джентльмен вновь залился радостным смехом.
Лэнгли взорвался;
– Я и сам люблю пошутить, но убей бог, не понимаю, в чем тут соль.
– Соль в том, – объяснил ему Трент, – что никто никогда не греб за Олл-Соулз. Там не бывает больше четырех студентов, остальные – члены колледжа.
Ангел-хранитель
– Что бы там ни было, а дело пренеприятное, – заявил Артур Селби, усаживаясь рядом с Филиппом Трентом в курительной комнате «Лэнсдаунского клуба». – В юридической практике такие гадкие дела попадаются на каждом шагу – даже тем конторам, которые, как и мы, не сталкиваются с преступлениями. А по мне, так уж лучше преступления, чем подобные дела. Одна злоба чего стоит. Ты не поверишь, на что способны люди – притом люди почтенные и образованные, – лишь бы навредить ближнему. Ближний, кстати, обычно родственник. А бывает еще патологическая порочность. Был у нас клиент – он умер вскоре после того, как Сноу взял меня в компаньоны, – так жизнь его была одно сплошное непотребство.
Трент рассмеялся:
– Последние-то слова не твои, Артур. Так говорит старшее поколение.
– Верно, – согласился Селби. – Так сказал Сноу про сэра Уильяма как его… не важно, просто запомнилось. Но я отвлекся. После хорошего обеда – кстати, сегодня обед, кажется, был хороший…
– Отличный, – откликнулся Трент, – не зря ты собой гордишься. Ты всегда знаешь, что заказать, это один из твоих главных талантов. Этот рейнвейн – просто песня, я бы даже сказал, баллада. Так что после хорошего обеда?
– После хорошего обеда мне, как правило, хочется поболтать – в конторе-то я обычно обхожусь парой яблок и стаканом молока. Кстати, вот тебе лучший способ оценить что-либо стоящее: не позволяй себе этого слишком часто, зато когда позволяешь – так от души. Но вообще-то, Фил, я хотел поговорить с тобой о другом. Как я уже сказал, нам досталось пренеприятное дело. Обычно мы сами можем разобраться, что к чему, но нынешний случай – настоящая головоломка. А головоломки ты, как известно, разгадываешь мастерски. Давай я все расскажу, а ты, может быть, поможешь советом?
– Конечно.
– Так вот, две недели назад умер один наш клиент, Грегори Лэнделл. Не думаю, чтобы ты о нем слышал: он ничем особенно и не занимался, кроме своих хобби, – благо были деньги и не было желания прославиться. А прославиться с его мозгами можно было запросто: он получил блестящее классическое образование, увлекался Грецией. С моим компаньоном они дружили еще с детства, вместе учились в школе и в Кембридже. У них было общее хобби – садоводство, устройство альпийских горок. Альпийская горка Лэнделла славилась на всю округу, посмотреть ее приезжали издалека – что, конечно, было очень приятно хозяину. И Лэнделл и Сноу были поклонниками Льюиса Кэрролла – без цитат из «Алисы» и «Снарка» не обходился ни один разговор, – кроме того, оба любили шахматы и в молодости хорошо играли в крикет, да и в зрелые годы были не прочь посмотреть хорошую игру. По выходным Сноу часто приезжал к Лэнделлу в Беркшир, в Чолси-Вуд.
Женился Лэнделл, когда ему было уже за пятьдесят. Его избранницей стала некая Мэри Арчер, дочь морского офицера, моложе Лэнделла лет на двадцать. Он был от нее без ума, и она, казалось, отвечала ему взаимностью, хотя и не производила впечатления пылкой особы. Красивая девица, умеющая себя подать и, судя по всему, себе на уме. Лэнделл оформил завещание, по которому все его имущество переходило жене, если только у них не будет детей. Душеприказчиками были назначены Сноу и я. Прежде Лэнделл собирался оставить все наследство племяннику, которого теперь даже не упомянул, и этого племянника нам было жаль: он занимался полезным делом – какими-то медицинскими исследованиями – и притом едва сводил концы с концами.
– А зачем Лэнделл назначил душеприказчиками вас обоих? – поинтересовался Трент.
– Так надежнее – вдруг с одним из нас что-то случится. И ведь случилось: в начале этого года бедняга Сноу сломал ногу и теперь не встает с постели. Но об этом позже. Так вот, поначалу Сноу продолжал навещать Лэнделла и уже через год заметил, что отношения между супругами разительно изменились. Стало ясно: Лэнделл теперь под каблуком у жены. Дальше – больше, скоро он и шагу не мог ступить без ее позволения.
Трент кивнул:
– Судя по тому, как ты описал его жену, оно и неудивительно.
– Ты прав, мы этого и ожидали. Но что хуже всего, Лэнделл не мог смириться с таким положением вещей, как некоторые мужья. Видно было, что он очень несчастлив, хотя и не говорит о том Сноу. Жена Лэнделла перестала даже притворяться, что любит его, и совсем с ним не считалась. Сноу не сомневался, что Лэнделл тоже до смерти ее ненавидит, хотя открыто противостоять ей и не осмеливается. А ведь когда-то у него был сильный характер.
– Понимаю, – сказал Трент. – Если муж не бесчувственная скотина, он не допустит, чтобы жена устраивала сцены. На что угодно пойдет, лишь бы избежать скандалов.
– Вот именно. Между тем Сноу вскоре перестали приглашать к Лэнделлам, и, как ты можешь догадаться, он не слишком расстроился. Эти визиты превратились в сущее мучение:
Сноу, хоть и жалел Лэнделла, понимал, что помочь тут ничем не может. Все равно миссис Лэнделл ни за что не оставила бы друзей наедине: возились ли они с альпийской горкой, или играли в шахматы, или просто гуляли, она всегда была рядом.
Трент поморщился:
– Вот радость-то… Так в чем же загадка?
– Сейчас расскажу. Около месяца назад к нам в контору пришло письмо для Сноу. Поскольку я помогал Сноу с деловой перепиской, письмо это я распечатал. Оно оказалась от миссис Лэнделл, которая сообщала, что ее муж тяжело болен, прикован к постели, хочет решить какие-то деловые вопросы и просит Сноу приехать к нему на следующий день.
Приехать Сноу, разумеется, не мог, а из письма я понял, что дело очень срочное и Лэнделл чуть ли не при смерти. Поэтому я позвонил миссис Лэнделл, объяснил ситуацию и предложил приехать вместо Сноу. Она с радостью согласилась и рассказала мне, как волнуется за мужа – с сердцем у него совсем плохо. Я сообщил ей, каким поездом приеду, и она пообещала прислать за мной машину.
Когда я приехал, миссис Лэнделл сразу повела меня в спальню мужа. Он и впрямь выглядел очень больным – казалось, даже говорить не мог. При нем была сиделка, но сиделку миссис Лэнделл сразу отослала, а сама все время оставалась в комнате, чего я и ожидал по рассказам Сноу. Лэнделл еле слышно заговорил о делах.
Он хотел произвести кое-какие операции со своими ценными бумагами и разработал по этому поводу весьма хитроумный план: Лэнделл отлично разбирался в финансовых вопросах, у него был настоящий дар. Если честно (тут Селби похлопал Трента по колену) ему нечего было со мной обсуждать. Он прекрасно знал, чего хочет, в советах не нуждался и в таких делах понимал гораздо больше, чем я или Сноу. Тем не менее он устроил целый спектакль и советовался со мной о каждой мелочи, мне же оставалось делать умное лицо, мямлить что-то невразумительное и соглашаться, наконец, что лучше и придумать нельзя. Потом он сказал, что хочет написать деловое письмо, да доктор не разрешает напрягаться – так, может быть, я помогу?
Итак, я написал за него письмо его брокерам, он расписался, а жена приготовила акции и ценные бумаги в длинном конверте. Вот и все. Машина отвезла меня на станцию, вернулся я к обеду, потратив полдня впустую.
Трент слушал очень внимательно.
– Впустую, говоришь, – подытожил он. – Значит, письмо Лэнделл мог бы написать без тебя, например продиктовать жене?
– Жене или любому, кто умеет писать. И уж конечно он сам это знал. Говорю тебе, со мной он стал советоваться просто для отвода глаз. Я это понимал, а он, судя по всему, понимал, что я понимаю. Но что именно он пытался таким образом утаить, ума не приложу. Не думаю, чтобы жена что-то подозревала: Сноу говорил, что она ничего не смыслит в коммерческих делах. Во время моего визита она ловила каждое слово и, кажется, осталась вполне довольна. План Лэнделла был выполнен, и он собственноручно подписал договоры о передаче ценных бумаг. Это я знаю точно, потому что уже после его смерти составлял опись имущества, и все было в порядке. Ну вот, Фил. Что ты обо всем этом думаешь?
Трент неспешно почесал подбородок:
– А ты уверен, что тут и впрямь было что-то странное? Жена вот, ты говоришь, ничего не заподозрила.
– Совершенно уверен. А жена просто не знала, что Лэнделл лучше, чем я и Сноу, разбирается в ценных бумагах и что в любом случае мы не занимаемся его финансами. Если бы ему и правда нужен был совет, он вызвал бы одного из своих брокеров.
Трент вытянул ноги и принялся задумчиво жевать кончик сигары.
– Без сомненья, ты прав, – сказал он наконец. – В глубине этого и впрямь скрывается что-то неприятное. Да и на поверхности все не так уж гладко. Миссис Лэнделл – ангел-хранитель, скажите пожалуйста!
Он поднялся:
– Я еще раз обо всем подумаю, Артур, и если вдруг меня осенит, сразу же дам знать.
На следующий день Трент без особых затруднений нашел Чолси-Вуд. Это название, как оказалось, носил довольно большой участок земли, в основном поросший лесом. Между многочисленными перелесками были разбросаны строения: несколько современных домов с участками, ряд коттеджей, трактир с вывеской «Сорока и ворота», тюдоровский замок, окруженный ухоженным парком. Усадьба Вязы, куда направлялся Трент, стояла в полумиле от трактира у дороги, делившей Чолси-Вуд на две части. Усадьбу окаймляла живая изгородь с аркой, к дому вела короткая автомобильная дорога. Трент проехал сквозь арку в живой изгороди, вышел из машины и зашагал к усадьбе, любуясь цветочными клумбами и ухоженным фруктовым садом. Трехэтажный дом тоже оказался ухоженным и красивым, у крыльца разрослась глициния.
Трент позвонил, и ему открыла пухленькая горничная. Протянув ей свою визитную карточку, Трент объяснил, что много слышал об альпийской горке мистера Лэнделла. Слышал он и о том, что мистер Лэнделл показывает ее посетителям. Может ли горничная передать его карточку хозяину, и если это сейчас удобно… Тут Трент прервался, потому что в холл вошла женщина – красивая рыжеватая блондинка с жестким взглядом голубых глаз.
– Я миссис Лэнделл, – сказала она, взяв у горничной карточку Трента. – Я слышала, о чем вы говорили, мистер Трент. Я вижу, вы не знаете о моей утрате. Мой супруг скончался две недели назад.
Трент тут принялся сбивчиво извиняться и выражать свои соболезнования.
– Что вы, – грустно улыбнулась миссис Лэнделл, – вы ничуть меня не обеспокоили. Раз вы приехали, вы конечно же должны осмотреть альпийскую горку. Мой муж ни за что не отпустил бы гостя, не показав ему сад.
– Это действительно знаменитая горка, – сказал Трент. – Я слышал о ней от Артура Селби, юриста, которого вы, я думаю, знаете.
– Да, они с компаньоном были поверенными моего мужа, – сказала миссис Лэнделл. – Пойдемте со мною, я покажу вам дорогу.
Они прошли по коридору и через стеклянную дверь вышли на огромный участок с другой стороны дома.
– Вам придется осмотреть горку самому, – сказала миссис Лэнделл, – я ничего в таком садоводстве не понимаю. Мой муж ею очень гордился и постоянно пополнял коллекцию растений, до самой болезни. Видите ту рощу с вязами? В честь нее названа усадьба. Идите в том направлении, потом увидите пруд с лилиями, альпийская горка будет по левую руку. А теперь позвольте вас покинуть, боюсь, я сейчас не в силах развлекать гостей. Когда посмотрите сад, горничная вас проводит.
Трент поблагодарил ее, она кивнула и ушла в дом.
Пройдя по аллее, Трент нашел то, что искал: высокую, в несколько ярусов, груду шершавых серых камней, поросшую множеством разнообразных растений – как им только хватало скудной почвы. Хоть хозяйка и плохо разбирается в альпийских горках, подумал Трент, но едва ли хуже его самого. И он порадовался, что выяснять на практике, кто знает меньше, пока не пришлось. Трент не знал, что ищет. Он просто решил почему-то, что здесь есть какая-то подсказка. И принялся думать и вглядываться, медленно расхаживая перед каменной громадой, поросшей нежным многоцветьем трав.
Вскоре он заметил одну особенность, а поразмыслив немного, нашел ее еще более любопытной. Рядом с некоторыми растениями были воткнуты в землю – прямо между стеблями или неподалеку – белые деревянные таблички. Их было немного – поискав, Трент нашел всего семь. На каждой табличке было аккуратно написано латинское название растения. Сами названия ничего не говорили Тренту, он лишь удивился, почему среди многих растений подписаны лишь некоторые.
Зачем было их выделять таким образом? Может быть, это были последние приобретения. Может быть, Лэнделл подписал растения, чтобы привлечь внимание старого друга Сноу – тот ведь тоже страстный садовод. Трент помнил, что перед смертью Лэнделл хотел видеть Сноу. Но Сноу приехать не смог, вместо него явился Артур Селби. Еще одна зацепка: свое «срочное» дело Лэнделл придумал для отвода глаз, письмо за него мог написать любой. Почему он хотел, чтобы приехал именно Сноу?
Может быть, он собирался лично обсудить со своим поверенным какие-то деловые вопросы? Нет, навряд ли. Миссис Лэнделл никогда не оставляла друзей наедине, не оставила бы и теперь, и Лэнделл это знал. А может быть, он, бедняга, надеялся что-то сообщить Сноу, не прибегая к помощи слов, – так, чтобы жена не поняла?
Эта догадка Тренту понравилась. По крайней мере, все сходилось. Кроме того, догадка эта укрепила то смутное подозрение, которое возникло у Трента после рассказа Селби и побудило его приехать в Чолси-Вуд. Итак, у Сноу и Лэнделла было общее хобби. Значит, приехав в Чолси-Вуд, Сноу обязательно заглянул бы в сад друга посмотреть на его новые приобретения. А новые приобретения были, об этом Тренту сказала миссис Лэнделл. Сама она ничего в альпийских горках не понимает и не заметила бы никаких изменений. Зато Сноу сразу понял бы, если бы что-то было не так. А что здесь не так? Трент присвистнул. Деревянные таблички казались ему все любопытнее, и, достав блокнот, он принялся записывать названия растений. Armeria halleri, Arcana zavetiania, Saponana caespitosa. Так, отлично. А вон те маленькие цветочки, оказывается, носят звучное имя Acantholimon glumaceum. А вот Cartavacua ballabonii. Тренту уже вспоминалась «Чепуховая ботаника» Эдварда Лира [128]128
В своей книге «Чепуховая ботаника» Эдвард Лир, один из основоположников поэзии нонсенса, придумал и нарисовал забавные растения, подписав их псевдолатинскими названиями. «Свинообилия пирамидалис» (перевод Д. Даниловой) – одно из них. Как выглядит свинообилия, можно посмотреть в комментарии на стр. 691.
[Закрыть]: Suinoobilia pyramidalis и так далее. На следующей табличке было написано Veronica incana. И вот, наконец, последняя табличка. Ludovica caroli – такое название носила бесформенная серовато-зеленая поросль, в простонародье именуемая…
Внезапно Трент швырнул на землю свой блокнот, а с ним и шляпу. Нет, надо же быть таким дураком! Трижды осел – вот кто он такой! Мог бы и сразу догадаться! Он поднял блокнот и торопливо пробежал глазами названия растений. Да, все правильно.
Через несколько минут он уже сидел в машине и ехал в город.
На следующее утро в конторе Сноу и Селби младший партнер приветствовал Трента и предложил ему сигарету.
– За полчаса сможешь все рассказать? Я бы с удовольствием сходил с тобой пообедать и все выслушал, но сегодня очень загруженный день, освобожусь часам к семи, не раньше. Где ты был?
– В саду у твоего покойного клиента, – ответил Трент. – Должен заметить, сад произвел на меня глубокое впечатление. Миссис Лэнделл любезно разрешила его посмотреть.
Селби изумленно воззрился на него.
– Да уж, нахальства тебе не занимать… Как ты умудрился туда попасть? И зачем?
– О том как, умолчу – не хочу отнимать у тебя время. Перейду сразу к зачем. Я обдумал твои слова, и мне показалось, что безмятежная веселость сада что-то в себе таит. Еще больше я укрепился в этой мысли, когда оказалось, что наша Мэри-все-наоборот [129]129
Мэри-все-наоборот,Ах, как садик твой растет!Колокольчики, ракушки,Ноготки, а в них – лягушки! (Перевод. А. Иванова и А. Устиновой в книге Ф. Бернетт «Таинственный сад»).
[Закрыть]не знает, как садик ее растет. Лэнделл хотел, чтобы приехал Сноу. Сноу же, сам любитель подобных садов, не мог не усладить свой взор коллекцией друга. Я свой тоже усладил – и кое-что обнаружил.
– Черт побери! – воскликнул Селби. – Что именно?
– Семь растений – заметь, только семь из всего множества – оказались подписаны латинскими названиями. Там стоят такие деревянные таблички, как в ботанических садах Кью. Четыре названия я повторять не буду, они настоящие, я проверял в справочнике. Думаю, их добавили, чтобы смотрелось естественней. Зато три других очень любопытны – отборная латынь, точные формулировки, слог как у Цицерона.
И Трент протянул другу карточку с названиями. Селби с видом полнейшего недоумения уставился на надписи.
– Arcana zavetiania, – прочел он вслух. – Если меня должно осенить, то пока что-то не осеняет. Что значит Arcana? Впрочем, раз речь о ботанике, то я здесь дуб дубом. Такое ощущение, что эту травку прозвали в честь какого-то грека.
– Начни с другого названия, – посоветовал Трент.
– Cartavacua ballabonii. Тоже не понимаю. Что там еще в букете? Ludovica caroli. Нет, Фил, не доходит. Объясни же наконец, что это значит.
Трент указал на последнее название.
– Вот как я догадался, – сказал он. – Табличку «Ludovica сагой» Лэнделл воткнул в кустик камнеломки. Как выглядит камнеломка, я знаю, и, как ни странно, даже слышал ее латинское название – Saxifraga. Тогда я вспомнил еще одну вещь:
Ludovicus – латинская форма имени Луи или Льюис.
– Что? – Селби вскочил на ноги. – Льюис – и Сагой! Льюис Кэрролл! Господи, да ведь его книги Сноу с Лэнделлом знали наизусть! Теперь ясно, что это шифр. – И он вновь принялся изучать карточку. – Cartavacua ballabonii. Хм, это, наверное, Балабон из «Охоты на Снарка». Но что значит cartavacua?
– А ты переведи, – предложил Трент.
Сноу нахмурился.
– Погоди-ка. В юридической латыни словом carta обозначают документ, vacua – значит, что он пустой. Пустой документ Балабона…
– Или просто карта. Помнишь?
Под эту пустую карту отведена в книге отдельная страница.
– Так это значит…
– Я думаю, это значит, что искать надо на странице с пустой картой в экземпляре Лэнделла.
– Да, но что искать?
– То, что названо Arcana zavetiania.
– Говорю тебе, я не знаю, что такое arcana. Я помню только юридическую латынь, а это не юридическая.
– Да, не юридическая. Arcanus, Артур, значит «спрятанный». Понимаешь, «спрятанный».
– Да что спрятано-то? – Селби вновь уставился на карточку, затем вдруг побледнел, рухнул на стул и, наконец, обернулся к Тренту: – Боже мой, Фил! Так вот что это значит!
– А что же еще?
Селби кинулся к телефону, стоявшему на столе.
– Пока я не позвоню, меня не беспокоить, – сказал он в трубку. Затем снова повернулся к Тренту.
– Я попросил мистера Трента меня подвезти, – объяснил Селби. – Мне нужна его помощь в делах, связанных с имуществом вашего мужа. Мистер Трент говорит, вы уже встречались.
Миссис Лэнделл благосклонно улыбнулась Тренту.
– Да, вчера мистер Трент приезжал смотреть альпийскую горку и упомянул, что он ваш друг.
Хозяйка проводила их в малую гостиную. Трент, который во время своего первого визита успел увидеть только холл, тянущийся через весь дом, все больше убеждался, что во всем доме царит строгий порядок. Малая гостиная оказалась тщательно убранной и образцово чистой, на стенах – несколько картин, очень ровно повешенных, на столе – ваза с цветами, недавно срезанными и старательно расставленными.
– И какое дело привело вас сюда столь неожиданно? – поинтересовалась миссис Лэнделл. – Что-то связанное с оценкой имущества?
И она посмотрела на них удивленными голубыми глазами.
Селби ответил ей таким взглядом, какого Трент от своего друга просто не ожидал. Этот доброжелательный, несколько даже изнеженный юрист глядел теперь серьезно, холодно и сурово.
– Нет, миссис Лэнделл, мы по другому делу, – сказал он. – К сожалению, у меня есть основания полагать, что незадолго до смерти ваш муж составил новое завещание и что оно находится в этом доме. Если такое завещание действительно существует и если оно составлено по всем правилам, то завещание, написанное вскоре после вашей свадьбы, становится недействительным.
Первой реакцией миссис Лэнделл было полное изумление. Глаза и рот ее широко раскрылись, руки безвольно упали на подлокотники кресла. Затем изумление перешло в гнев и недоверие, которые она тщетно старалась скрыть.
– Я не верю ни единому слову, – отрезала она. – Это невозможно. Мой муж уже очень давно не встречался ни со своим поверенным, ни с каким-либо другим юристом. Когда приезжал мистер Сноу, я всегда присутствовала при их беседах. Если бы он составил новое завещание, я бы об этом знала. Ваше предположение нелепо. Да и зачем бы ему составлять новое завещание?
Селби пожал плечами:
– Этого я сказать не могу, миссис Лэнделл. Но вопрос не в том. При желании ваш муж мог составить завещание без помощи юриста. Если такое завещание составлено по всем правилам, оно признается законом. Я же, как душеприказчик и поверенный вашего мужа, обязан удостовериться, что более позднего завещания не было. А у меня есть основания полагать, что оно все же было.
Миссис Лэнделл усмехнулась:
– Да неужели? Может, у вас еще есть основания думать, что оно в этом доме? Так вот, никакого нового завещания здесь нет. Уж поверьте, я изучила в этом доме каждую бумажку.
– А под замком ваш муж ничего не держал? – осведомился Селби.
– Разумеется нет, – огрызнулась миссис Лэнделл. – У него от меня секретов не было.
Селби кашлянул:
– Возможно. Тем не менее, миссис Лэнделл, я обязан удостовериться в отсутствии нового завещания. В таких вопросах наш закон очень строг, поэтому я должен лично осмотреть ваш дом.
– А если я вам не позволю? Этот дом теперь – моя собственность, и я не обязана пускать сюда всякого, кому вздумается что-нибудь поискать.
Селби вновь кашлянул:
– Это не совсем так, миссис Лэнделл. Когда кто-либо умирает, наследство переходит под контроль к душеприказчику, указанному в завещании, до тех пор, пока все имущество не будет распределено согласно воле покойного. В том завещании, которое вы признаете и которое на сегодняшний день является единственно известным, душеприказчиками назначены я и мой компаньон. Потому мы должны действовать согласно этой роли, если только и до тех пор, пока не будет найдено новое завещание. Надеюсь, это понятно.
При этих словах миссис Лэнделл совсем пала духом. Некоторое время она сидела в угрюмом молчании, пытаясь совладать со своими чувствами, затем поднялась.
– Что ж, – сказала она, – если то, что вы говорите, верно, придется позволить вам обыскать дом, хоть вы и потеряете время попусту. С какой комнаты вы начнете?
– Думаю, с той, – сказал Селби, – где он чаще всего оставался один. Полагаю, такая комната в доме есть?
Миссис Лэнделл направилась к двери.
– Пройдемте в кабинет, – сказала она, не глядя на посетителей – Пусть ваш друг идет с вами, раз вам нужна его помощь.
Она провела их через холл в комнату с французским окном, выходившим на газон за домом. У окна стоял большой письменный стол, старинный и массивный, как и прочая мебель. Кроме того, в комнате было три книжных шкафа из кленового дерева. Селби с Трентом не стали терять времени зря и сразу же выбрали себе по книжному шкафу. Миссис Лэнделл сурово взирала на них с порога.
– «Annales Thucydidei et Xenophontei» [131]131
«Хроники Фукидида и Ксенофонта» (лат.) – впервые эта книга Генри Додуэлла вышла в 1702 г.
[Закрыть], – вполголоса прочитал Селби, разглядывая книжные полки. – «Miscellanea Critica» К. Кобета – нет уж, я предпочитаю «Конные прогулки» [132]132
Селби путает нидерландского филолога К. Г. Кобета (1813–1890) и английского публициста У. Коббета (1763–1835), автора книги «Конные прогулки».
[Закрыть]. Слушай, Фил, это, кажется, не тот шкаф. «Palaeographia Graeca» [133]133
«Греческая палеография» (лат.).
[Закрыть]Монфокона. Странно, я думал, что Монфокон – это где-то в Париже, там еще кого-то колесовали [134]134
Бернарде Монфокон(1655–1741) – французский монах-бенедиктинец, основоположник палеографии. Селби путает его со знаменитой виселицей в окрестностях Парижа – и здесь он, как мы видим, вновь неточен: на Монфоконе не колесовали, а вешали.
[Закрыть]. И греческая драматургия – целые ряды… А у тебя как дела?
– Кажется, я напал на след, – отозвался Трент. – В этом шкафу стоит английская поэзия; правда, расставлена не по порядку. Ага! Вот она, красавица! – И он вытащил тоненькую книгу в красном переплете [135]135
См. комментарий, стр. 691–692.
[Закрыть]. – Одна из самых красивых книг, которые я видел. – Он принялся перелистывать страницы. – А вот и карта морей, правда, уже не пустая.
Он протянул книгу Селби. Тот внимательно изучил страницу.
– Красиво-то как написано, – заметил он. – Буквы не больше, чем самый мелкий печатный шрифт, но прочесть можно. – Он снова принялся сосредоточенно изучать страницу, время от времени одобрительно кивая, затем поднял голову. – Все верно. Завещание составлено по правилам и даже должным образом засвидетельствовано, что редко бывает в таких случаях.
Тут вмешалась миссис Лэнделл, о существовании которой Селби, казалось, забыл.
– Вы что, хотите сказать, что в этой книге написано завещание? – выдохнула она.
– Прошу прощения, миссис Лэнделл, – подчеркнуто вежливо отвечал юрист, – но мы действительно нашли то новое завещание, о котором я говорил. Оно весьма немногословно, очень ясно сформулировано и оформлено по всем правилам. Свидетелями, заверившими завещание, стали Мэйбл Кэтрин Уиллер и Ида Флоренс Керкби – служанки, проживающие в этом доме.
– Они посмели сделать это у меня за спиной! – взорвалась миссис Лэнделл. – Это сговор!
Селби покачал головой:
– Здесь нет никаких признаков преступного соглашения, заключенного с целью причинения вреда третьим лицам. Служанки подписали завещание по просьбе своего хозяина и не обязаны были об этом никому сообщать. Возможно, он сам попросил их сохранять тайну – это не меняет дела. Что же до условий завещания, вам причитается десять тысяч фунтов, освобожденные от налога на наследство.
– Что?! – вскричала миссис Лэнделл.
– Десять тысяч фунтов, освобожденные от налога на наследство, – невозмутимо повторил Селби. – По пятьдесят фунтов причитается нам с компаньоном за исполнение обязанностей душеприказчиков – это, если вы помните, было предусмотрено и в прошлом завещании. Остальное имущество переходит к его племяннику, Роберту Спенсеру Лэнделлу, проживающему на Лонглэнд-роуд, 27, в Блэкхите, в графстве Кент.
Услышав это, миссис Лэнделл окончательно утратила самообладание. Вся дрожа и задыхаясь от ярости, она выхватила книгу у Селби из рук, вырвала страницу с завещанием и разорвала ее на части.
– Ну и что вы теперь намерены делать? – прошипела она.
– Вопрос в том, что вы теперь намерены делать, – с невозмутимым спокойствием отвечал Селби. – Если вы приведете документ в состояние, не подлежащее восстановлению, вы совершите тяжкое преступление, карающееся каторгой… Кроме того, новое завещание все равно остается в силе – я знаком с его содержанием и могу принять присягу. Служанки подтвердят, что завещание было засвидетельствовано. Наконец, мы с мистером Трентом можем рассказать под присягой о том, что только что произошло. Поэтому, миссис Лэнделл, я бы советовал отдать мне обрывки завещания. Если из них удастся склеить документ, пригодный для прочтения, то суд его примет, а я постараюсь сделать все возможное, чтобы вас не привлекли к ответственности. И еще одно обстоятельство: я прошу вас подумать о переезде. Без особой спешки, разумеется, – не хочу вас торопить, – но вы понимаете, что усадьба теперь принадлежит мистеру Роберту Лэнделлу и что вы можете жить здесь только с его позволения.
Миссис Лэнделл наконец пришла в себя. Смертельно бледная, не сводя глаз с Селби, она швырнула на стол обрывки завещания и быстро вышла из комнаты.
– Не знал, что ты можешь быть жестоким, Артур, – заметил Трент. Друзья ехали по беркширским полям по направлению к Лондону.
Селби не ответил.
– Обвиняемый воздержался от ответа, – заключил Трент. – Может быть, ты просто не замечал, что ведешь себя довольно жестоко. Чего стоят одни эти юридические разъяснения, и притом ледяным тоном. Ты все время нагнетал атмосферу в кабинете, и хозяйка была готова взорваться задолго до развязки.
Селби взглянул на Трента.
– Да, я все это видел. Знаешь, Фил, я вообще-то человек не мстительный, но миссис Лэнделл довела меня до белого каления. Что бы она там ни говорила, ясно ведь, что она сама искала новое завещание и если бы нашла, то, несомненно, уничтожила бы.
Каждую бумажку проверяла. У него не было от нее секретов! Когда приезжал Сноу, она все время была рядом! Ты можешь себе представить, каково быть под каблуком у такой гарпии?
– Ужасно, – согласился Трент. – Но я одного не понимаю, Артур: раз он смог втайне от жены взять служанок в свидетели завещания, почему нельзя было написать завещание на обычной бумаге и тайно отправить к вам в контору с этими же служанками?
Селби покачал головой:
– Я сам об этом думал. Возможно, он не хотел рисковать – вдруг служанку поймали бы с письмом. А это бы подлило масла в огонь, я тебя уверяю. Кроме того, мы обязаны были бы ответить на письмо, и миссис Лэнделл прочитала бы наш ответ. Она ведь читала все его письма, готов ручаться. Нет, Фил, Лэнделл мне нравился, и потому я хотел за него отомстить. Прости, но это правда.
