Текст книги "Только не дворецкий"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Гилберт Кийт Честертон,Найо Марш,Алан Александр Милн,Дороти Ли Сэйерс,Эдвард Дансени,Сирил Хейр,Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм),Эдгар Джепсон,Джозеф Смит Флетчер,Джозефина Белл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 52 страниц)

– А каминные трубы? – спросил Прендергаст. – Мог убийца взобраться по трубе?

– По газовой – вряд ли. В доме проведен газ, и все трубы плотно закрыты. Нет, он улетел, точно вам говорю. Ну или порезал себя на кусочки и скрылся по частям. Я посмотрел везде, где хоть как-то мог бы спрятаться человек. В доме никого нет.

В ту самую секунду телефон звякнул, обозначив конец разговора, и в коридоре появился Уилсон.

– В вашем участке работают на редкость инициативные ребята, сержант, – сказал он, и польщенный сержант зарделся. – Они уже проверили версию Бартона. Все сходится. Хозяин «Собаки и утки» помнит, как они вчера вечером проходили мимо, и видел, как Карльюк возвращался домой. Хендонских друзей Бартона тоже проверили, те показали, что он приехал в половине десятого и оставался у них примерно до часу ночи, а жена и сын его утверждают, что оттуда он отправился прямо домой.

– Звучит складно, – заключил сержант. – Если только он не вернулся сюда позже.

– Было бы около двух часов ночи, – возразил Уилсон. – Автобусы и метро в такое время уже не ходят, а машины у него нет.

Он вопросительно посмотрел на Прендергаста.

– Вряд ли, – отозвался тот. – Карльюк определенно умер задолго до полуночи. Конечно, с точностью до часа сказать нельзя… но в этом я уверен. Вы думали, алиби Бартона – фальшивое?

– Нет, – ответил Уилсон. – Не думал. Но проверить нужно было.

– И как бы то ни было, – вмешался сержант, – если он и вправду вернулся, то как выбрался из дома? – Он объяснил Уилсону ситуацию с выходами. – Что делать теперь, сэр?

– Тщательно обыскать дом, – сказал Уилсон. – И просмотреть бумаги. У меня есть ключи, я вам помогу. Но нужно поторопиться.

– Мы ищем что-то конкретное, сэр?

– Все, что может пролить свет на преступление… или следы того, что в бумагах копались. А в доме вообще – орудие убийства.

– Мушкетон, сэр?

– Или что-то похожее. Возможно, убийца попытался его уничтожить. Ищите все, что может оказаться частью мушкетона. Я почти уверен, что он где-то в доме, но вот только понятия не имею, где именно.

– У меня такое ощущение, доктор, – сказал сержант с восхищением, когда начались поиски, – что мистер Уилсон уже распутал дело.

– Только наполовину, сержант, – сказал Уилсон, обернувшись к нему с озабоченным видом. – У меня нет мотива, и у меня нет орудия убийства. И если мы вскорости не найдем хотя бы чего-то одного, то, боюсь, убийцы у меня тоже не будет.

Они долго и безуспешно обыскивали вещи убитого, и лицо Уилсона с каждой минутой темнело. До этого утра Прендергаст даже представить себе не мог, что такое настоящий тщательный обыск. Уилсон заставил их заглянуть в каждую щель, вытряхнуть каждую подушку и каждый кусок ткани, он прощупывал по швам матрацы и стулья, приказал перевернуть мусорную корзину, раковину, заглянуть в сливные трубы. Они даже вышли в маленький садик и обыскали посыпанную гравием дорожку, идущую вокруг дома, и клумбы по обе ее стороны, но напрасно. Ни мушкетона, ни другого, менее экзотического, оружия не обнаружилось. Не было также ничего хотя бы отдаленно напоминающего детали мушкетона. После двух с лишним часов бесплодных поисков они наконец принялись за сейф, который Уилсон открыл ключами убитого.

– Кажется, немного мы здесь найдем, сэр, – сказал сержант, глядя на аккуратные стопки документов.

– Попытка не пытка, – ответил Уилсон и занялся первой пачкой. – Знаете, – заявил он через пару минут, – у меня создается впечатление, что здесь кто-то покопался до нас. Порядок слегка нарушен – словно кто-то пытался сложить их аккуратно, но не знал, как они должны лежать. Как если бы в вашей личной библиотеке убирался кто-то чужой. Но я, хоть убейте, не знаю, что он искал. Что бы это ни было, оно исчезло без следа. Какие такие ценности могли здесь храниться? Кстати, никаких упоминаний таинственного племянника. Должно быть, мистер Карльюк имел привычку избавляться от ненужных личных бумаг.

– Кстати, – начал Прендергаст, у которого не было ответа на последний вопрос, – ты не обдумал мою идею насчет того, что на телефонной станции можно узнать время его смерти? По крайней мере, это может подтвердить чье-то алиби.

– Помню, – отозвался Уилсон. – Но проблема в том, что я почти уверен: он не говорил по телефону, когда его убили.

– Нет, говорил! – воскликнул Прендергаст. – Ты забыл о его руках… то есть о пальцах. Помнишь, как они были скрючены? Я их как сейчас вижу. Именно так держат телефон. – Он показал на своей руке. – Но только чуть шире – словно его вытащили из пальцев, и они окоченели в этом положении. Я, помню, еще подумал, что он мог держать в руке мушкетон, но если так, он держал бы его до сих пор. Телефон – намного более вероятная версия…

Он умолк с торжествующим видом, потому что Уилсон выронил бумаги и глядел на него с явным уважением.

– Черт возьми, Майкл, а ведь ты прав! – сказал он. – Вот я глупец, совсем забыл про его руки. Сержант, вы не знаете, с почты недавно не сообщали о пропаже телефона?

– Телефона? Боюсь, не знаю, сэр. – Сержант усмехнулся, а Прендергаст рот раскрыл от удивления при такой неожиданной реакции на его предположение. – Местное почтовое отделение само разбирается с потерянными вещами.

– Значит, позвоните им и выясните как можно скорее. Поторопитесь, от этого может зависеть исход дела.

– С чего тебе пришло в голову, что у них пропал телефон? – спросил Прендергаст.

– Это лишь догадка, – ответил Уилсон. – Но если она подтвердится, все встанет на свои места.

Сержанта долго не было, и все это время Уилсон и Прендергаст терпеливо копались в весьма скучных личных бумагах покойного. Вернувшись, сержант посмотрел на Уилсона с выражением почти благоговения на лице.

– Откуда вы узнали, сэр? – спросил он. – У них и вправду пропал телефон. Его украли из пустой квартиры на Голдерс-Грин неделю или две назад, точно они не знают и понятия не имеют, кто его взял. Откуда вы узнали?

– Ну, это было довольно очевидно, – ответил Уилсон. – Если бы только было так же очевидно, куда он делся! Идемте, мы должны его найти. Его не могли унести – не было времени. И спрятать не могли… Боже мой! – Он вскочил на ноги и бросился к двери. – Сова!

– Что с тобой? – пропыхтел Прендергаст, сбегая вниз по лестнице вслед за ним.

– Вот дурак! Конечно сова! – был ответ. – Нет, подожди здесь. Я вернусь через минуту.

Прендергаст с сержантом в изумлении стояли у входной двери, а Уилсон выбежал на улицу и припустил вверхпо склону. Ярдовчерезсто он остановился и постоял несколько секунд, закинув голову и изучая кроны деревьев, почти скрывавшие из вида дом, а потом бросился обратно.

– Думаю, это окно ванной, – сказал он, вернувшись, и взбежал по лестнице. Остальные двое последовали за ним. Забежав в ванную, он широко раскрыл окно, которое сержант до этого обнаружил открытым, и, высунувшись из него насколько мог влево, пошарил рукой в густом плюще, увивавшем стену. Через пару секунд он издал торжествующий вопль.

– Нашел! – воскликнул он. – По крайней мере, надеюсь. Пожалуйста, смотрите внимательно. Мне нужны свидетели.

Когда он высунул руку из плюща, в ней был зажат пухлый конверт с маркировкой «Банк Столицы и графств». Он передал его сержанту.

– А орудие, сэр? – озадаченно спросил тот.

– Сейчас будет, – ответил Уилсон и снова погрузил руку в плющ.

– С этой штукой нужно обращаться осторожно, – предупредил он, снова поворачиваясь к ним. В руке его был зажат на первый взгляд обыкновенный телефонный аппарат. Но если приглядеться, становилось ясно, что микрофон снят, а на его месте укреплено широкое металлическое дуло. Прендергаст подошел ближе и заглянул в черное жерло.

– Боже мой, да ведь это мушкетон! – воскликнул он.

– Похоже на то, – отозвался Уилсон, – придется разобрать его на детали, чтобы выяснить, как именно он сработал. Но, кажется, вполне ясно, что сделал убийца. Внутренности телефона вынули, чтобы освободить место для заряда, а крючок раковины [57]57
  Раковина – часть телефона, в которой расположен динамик.


[Закрыть]подсоединили к спусковому крючку. Тот, кто в темноте захочет ответить на звонок – вспомните неработающее освещение, сержант, наверняка это сделал убийца, – возьмется за раковину, и оружие выстрелит. Теперь вы понимаете, почему использован именно мушкетон – и заряжен он, как заметил доктор Прендергаст, особым неприятным видом так называемых экспансивных пуль [58]58
  Экспансивные пули– особый вид пуль с головной частью и сердечником из мягкого свинца. При попадании в цель экспансивная пуля деформируется, «раскрывается», увеличивая таким образом площадь поражения.


[Закрыть]. Нельзя точно определить, где будет голова человека, когда он подойдет к телефону, а мушкетон убьет наверняка, как бы он ни стоял. И на самом аппарате, и на раковине есть отпечатки. – Говоря, он одновременно обрабатывал их порошком. – Я почти уверен, что это отпечатки Карльюка, но можем сверить их внизу на всякий случай. Я перенес его отпечатки на карточку, пока его еще не унесли. А теперь, Майкл, думаю, я смогу ответить на вопрос, который ты задал мне раньше: где стоял убийца, когда стрелял в свою жертву? И ответ таков: у телефона в Хендоне. Сержант, пошлите кого-нибудь в участок и прикажите арестовать Эдварда Бартона по подозрению в убийстве Гарольда Карльюка. Думаю, он еще там.

– Боже мой, сэр, – сказал сержант. – Что за дьявольский замысел! Вы хотите сказать, он проделал все это, а потом ушел и обрек несчастного старика на смерть от телефонного звонка?

– А потом позвонил сам, чтобы убедиться, что план сработал, – сказал Уилсон. – Дважды, как вы помните, на случай, если в первый раз не получится. На телефонной станции нам сообщат, откуда звонили. Но, конечно, мистер Карльюк умер задолго до второго звонка.

– Боже мой! – повторил сержант. – Хладнокровный дьявол! Почему он убил его, сэр? – Он спрашивал так, будто считал Уилсона непосредственным свидетелем событий.

– Этого я пока не знаю, – сказал Уилсон. – Но не удивлюсь, если конверт у вас в руке прольет кое-какой свет на этот вопрос.

Он разорвал конверт, и из него выпала небольшая пачка чеков, выписанных на «Банк Столицы и графств». Вынув из кармана лупу, он бегло осмотрел подписи.

– Конечно, я не знаю хемпстедских клиентов «Банка Столицы и графств», – сказал он. – Но должен заметить, что некоторые из этих чеков, без сомнения, – фальшивки. Посмотрите в лупу на эту неровную линию. Это не настоящая подпись. – Он вручил чек и увеличительное стекло сержанту, и тот согласно кивнул. – Видимо, Бартон либо выписал их сам, либо помог обналичить, и Карльюк прознал об этом. Если мы свяжемся с управляющим банка, то скорее всего узнаем всю историю. Но вам лучше пойти и убедиться, что подозреваемый на месте. Сомневаюсь, что Кэтлингу легко удастся его задержать.

– Зря ты с такой готовностью поверил моему зрению, – обратился он к Прендергасту. – То, что я принял за сову, оказалось рукой Бартона, прячущей конверт. Единственное мое оправдание – я туда вообще не смотрел. Я лишь уловил боковым зрением движущуюся тень, а когда вгляделся, там уже ничего не было.

На дороге есть только один участок, с которого открывается обзор на именно этот клочок плюща, и из окна его как раз не видно. Бартон, должно быть, полагал, что надежно скрыт от посторонних глаз. Но, как бы там ни было, я чуть не потерял нить, не поверив сразу же своему впечатлению.

– Чего я не понимаю, – сказал Прендергаст, – так это почему ты вообще искал оружие – почему решил, что оно здесь.

Они еще раз заговорили об этом деле уже после суда над Бартоном. Когда ему предъявили поддельные чеки и злополучный телефон, нервы его не выдержали, и он признался во всем – попутно сдав полиции мошенников, изготовлявших фальшивые чеки, которые он обналичивал в кассе «Банка Столицы и графств». Управляющий банка по возвращении сообщил, что по одному из поддельных чеков было проведено расследование и Карльюк собирался сообщить ему что-то важное. Поэтому его и убили. Остальные детали преступления были таковы, как описал их Уилсон, вплоть до кражи телефона из пустой квартиры на Голдерс-Грин и аккуратного выведения из строя электрической лампочки.

– Понимаешь, – ответил Уилсон, – я не мог представить, куда Бартон мог бы его деть. Тот человек у ворот сказал, что в доме он был только пару минут – унести некогда. Конечно, он мог пронести его на себе, но не думаю, что он пошел бы на такой риск: знал ведь, что придется идти в полицию. Если бы мы не нашли телефона в доме, пришлось бы обыскать Бартона, но это были бы крайние меры. Я не хотел этого делать, ведь мы должны были его отпустить – алиби было безупречно. И ему хватило бы времени, чтобы найти и уничтожить орудие убийства или покинуть страну.

– Значит, ты с самого начала знал, что убийца – он? – спросил Прендергаст. – Но откуда?

– Ну, я начал подозревать его, как только взглянул на каморку с телефоном. Понимаешь, размеры помещения и траектории выстрелов ясно указывали на то, что убийца там не стоял. Ты сам это видел, но был слишком убежден в обратном. Но там не было ни места для него, ни следов бегства. На полу были только следы Бартона, и никто не смог бы пройти мимо тела и лужи крови, не наступив в нее. Я проверил. Это означало, что убитый был один, и убит он был с помощью какого-то приспособления. А то, что лампочка – практически новая, ты и сам заметил – перегорела, было до странности похоже на ловушку. Я сделал так, что Бартон оставил отпечатки пальцев на новой лампочке, а позже обнаружил такие же отпечатки на неисправной. Конечно, это ничего не доказывало, но наводило на размышления. Лампочка висит высоко, Бартону до нее не дотянуться – просто так он не полез бы ее менять. В этом, кстати, был его главный промах: все остальное он тщательно вытер – телефон даже чересчур тщательно, – но забыл про лампочку.

Идем дальше: если предположить, что несчастный встретил свою смерть в одиночестве, становится очевидным, что у убийцы будет железное алиби, а значит, любое алиби в ходе предварительного расследования должно быть отброшено. Вообще-то алиби самого Бартона в таком свете выглядело даже несколько подозрительным – почти что казалось подготовленным. Когда я узнал от него все, что хотел, я оставил тебя за ним присматривать и вернулся на место преступления для более тщательного осмотра. Тогда я обнаружил то самое пятно крови под телефоном, указывающее на то, что его поставили туда уже после убийства. Сам Карльюк, как ты сказал, едва ли мог это сделать, он скорее всего упал сразу же после выстрела. Эту версию подтверждало то, что Карльюк, как выяснилось из обследования телефона, вообще к нему не прикасался. Это означало, что после его смерти телефон поставил на место и протер кто-то другой. Но, насколько нам известно, после убийства в комнату заходил только Бартон. Так что я внимательнее изучил его передвижения и обнаружил, во-первых, что недавно телефон, по всей видимости, несколько часов стоял на почти недосягаемой высоте и, во-вторых, прямо под этим местом на полу остались кровавые отпечатки носков ботинок, а на нижней полке – необычное пятно, похожее на след колена. После этого я был уже почти уверен, что его переставил именно Бартон – а потом, «обнаружив» тело, переставил обратно.

– Но зачем?

– Как ты очень точно подметил, он мешал убийце. Вот тут, должен признать, я был преступно медлителен. Нужно было сразу подумать о другом телефоне, с сюрпризом. Но я все еще искал обычный мушкетон – возможно, прикрепленный к верхней полке и приводимый в действие механизмом, – и тут твое своевременное напоминание о пальцах трупа дало мне зацепку. После этого все встало на свои места – осталось только найти второй аппарат.

– Почему Бартон не подождал немного и не уничтожил его, вместо того чтобы тут же поднимать тревогу? – удивился Прендергаст.

– Наверное, не хотел задерживаться, опасаясь вызвать подозрения того человека у ворот, – предположил Уилсон. – Конечно, он не ожидал наткнуться там еще и на нас. Думал, что пошлет его в полицейский участок и получит двадцать минут на то, чтобы спокойно замести следы. С нашим появлением ему не повезло. Как и с тем узеньким просветом между кронами. Во всем остальном, если забыть о промахе с лампочкой, который мог так никогда и не раскрыться, убийца, как мне кажется, проявил незаурядный ум. Роль невиновного и встревоженного друга он сыграл весьма натурально, да и алиби, если бы я к тому моменту не подозревал его, было простое и вполне правдоподобное.

– А о мотиве ты тоже догадался? – спросил Прендергаст.

– Честно говоря, нет. Я лишь подумал, что если двое работают в банке, есть одно очевидное предположение. Но причин могла быть сотня. Вот видишь, как исключительно полезна спешка. Остановись мы и начни искать мотив, так и не поймали бы преступника.

Энтони Беркли

Перевод и вступление Марии Переясловой

ЭНТОНИБеркли (настоящее имя – Энтони Беркли Кокс) родился 5 июля 1893 года в Уотфорде. Он тщательно оберегал свою частную жизнь от любопытных, поэтому даже его биографам удалось разузнать очень немногое. Известно, что в Оксфорде, в Университетском колледже, он изучал право и классические языки. В начале Первой мировой войны записался добровольцем в армию, дослужился до чина лейтенанта. После отравления газом был комиссован.

В Лондоне Беркли состоял одним из директоров компании «Э. Б. Кокс Лимитед», офис которой располагался неподалеку от Стрэнда, а сфера деятельности неизвестна до сих пор. Писатель дважды вступал в брак, первый раз в 1917 году, второй – в 1932-м. Обеим женам – Маргарет Фимли Фаррар уже после развода, а Элен Макгрегор вскоре после свадьбы – он посвятил по роману, в которых муж планирует убийство надоевшей супруги.

Писатель выступал под тремя разными именами. В двадцатые годы читатели «Панча» знали его как Э. Б. Кокса, журналиста и автора пародий на детективные рассказы (наиболее известный его скетч – очередная история о Шерлоке Холмсе, как ее мог бы написать П. Г. Вудхауз). С конца двадцатых годов одним из самых популярных авторов детективов становится Энтони Беркли. Под именем Фрэнсиса Айлса, которое писатель позаимствовал у своего предка-контрабандиста, он также публикует несколько романов, а с середины тридцатых годов – и многочисленные рецензии на детективы.

В 1928 году Беркли организовал Детективный клуб и стал его первым почетным секретарем. Малькольм Дж. Тернбулл, биограф Беркли, предполагает, что тот втайне надеялся когда-нибудь стать председателем. Однако его ожидания так и не оправдались: после смерти Дороти Сэйерс в председатели была избрана Агата Кристи, а Беркли навсегда покинул клуб. В тридцатые же годы он активно участвовал в нескольких проектах клуба. В финале романа «Последнее плавание адмирала» ему удалось распутать клубок интриги, над которой потрудились Г. К. Честертон, Агата Кристи, Дж. Роуд, Дороти Л. Сэйерс, Рональд Нокс и другие знаменитые писатели. В романе «Спроси полицейского» Беркли не только предложил остроумное решение загадки, но и «обменялся» героями с Дороти Сэйерс, создав прекрасную пародию на Питера Уимзи. По романам и рассказам самого Беркли кочуют два главных персонажа. Роджер Шерингем, сыщик-любитель и к тому же автор детективов, самоуверенный и ехидный, был списан Беркли с одного неприятного знакомого. Позже в угоду публике характер Шерингема был несколько смягчен. Другой персонаж, Амброуз Читтервик, напротив, крайне робок и даже не вполне твердо знает, как надлежит вести расследование, – однако именно ему удается распутать несколько безнадежных дел.

Беркли, как и другие выдающиеся фигуры Золотого века, вносит в детектив психологическую глубину, сосредоточивая внимание читателей на характере преступника. Он идет на смелые эксперименты: раскрывает имя убийцы в самом начале романа или же описывает все события с точки зрения предполагаемой жертвы. Более того, благодаря Беркли получает право на жизнь детектив с «перевернутой оптикой», когда рассказ ведется от лица убийцы. Нетрудно заметить, что писатель чрезвычайно вольно обращается с правилами Детективного клуба, но, нарушая их, обогащает возможности жанра.

«КАРАЮЩИЙслучай» – пожалуй, самый знаменитый рассказ Беркли, который имел такой успех, что автор взял его за основу романа под названием «Дело об отравленных конфетах», в котором предложил целых шесть версий преступления. Включенная в текст романа таблица отражает все версии и является, по словам автора, отличным примером «сравнительного детективоведения». Нужно заметить, что «Дело об отравленных конфетах» – это еще и остроумная пародия на Детективный клуб, авторов детективов и их читателей.

© The Society of Authors as the Literary Representative of the Estate of Anthony Berkeley

© M. Переяслова, перевод на русский язык и вступление, 2011