Текст книги "Только не дворецкий"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Гилберт Кийт Честертон,Найо Марш,Алан Александр Милн,Дороти Ли Сэйерс,Эдвард Дансени,Сирил Хейр,Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм),Эдгар Джепсон,Джозеф Смит Флетчер,Джозефина Белл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 52 страниц)

МАРДЖЕРИ АЛЛИНГЕМ
Старик в окне

Только что назначенный суперинтендантом Станислав Оутс совсем не был пьян, просто, как и подобает человеку, празднующему важное продвижение по карьерной лестнице, он находился в отличном расположении духа, и мистер Кэмпион, который сидел напротив него за столиком в углу мясного ресторана, с интересом наблюдал перемену в своем обычно молчаливом друге.

– Я теперь в таких чинах, что могу мемуары писать, когда на пенсию выйду, – сказал вдруг бывший инспектор с неожиданной откровенностью. – У меня получилась бы первоклассная книжка, если бы кто-нибудь за мной записывал. Мы, профессионалы, с чем только не сталкиваемся, такие бывают интересные штуки – вам, любителям, и не снилось; да вы и не привыкли замечать мелочи. Вот сегодня попалось мне кое-что весьма любопытное. Большой бизнес – это поразительная вещь, Кэмпион. Какие возможности для преступника! Вы слышали когда-нибудь об акционерном праве?

Мистер Кэмпион ухмыльнулся.

– Сейчас все о нем услышат, – добродушно отозвался он, заметив, как громко зазвучал голос суперинтенданта. – Кажется, вы утверждали, что здесь по вечерам никого не бывает. – Он вытянул под столом длинные худые ноги и поправил очки в роговой оправе. – А по-моему, здесь кипит жизнь и… эээ… бурлят страсти.

К бывшему инспектору вернулась присущая ему осторожность, и он оглянулся вокруг. На его вытянутом лице появилось привычное меланхолическое выражение.

– Должно быть, это место вошло в моду, – сказал он удрученно. – Вечно так бывает. Пойдет слух, что «У того-то» – миленькое заведение, тихое и недорогое, а дальше что? Не успеешь оглянуться, как на него слетается стая пучеглазых голубков, цены подскакивают, а кормить начинают черт знает как. Вон тот тип едва ли захочет познакомить с семьей свою спутницу.

Мистер Кэмпион, как бы невзначай глянув через плечо, заметил мужчину с тяжелым подбородком и рано полысевшей куполообразной головой, а рядом – кудрявую брюнетку с ярко-алыми губами и в серой шляпке. Он поспешно отвернулся.

– Это Марч. – Настроение Оутса снова улучшилось. – Совладелец крупной фабрики сценического оборудования. Забавно, что мы на него наткнулись. То, что я хотел вам рассказать, как раз его касается. Они снова на мели оказались, понимаете ли.

Еще чуть-чуть – и его голос услышали бы во всех углах небольшого, увешанного литографиями зала, и мистер Кэмпион попытался это предотвратить.

– Вы всегда так кричите, когда выпьете? – деликатно осведомился он. – Не шумите, я знаю этого человека. Мы с ним в одном клубе.

– Неужели? Я слышал, что для клубов сейчас настали трудные времена. – Оутс понизил голос, но не смутился. – Но не знал, что они теперь принимают кого попало.

Мистера Кэмпиона, казалось, задело это замечание.

– Насколько я знаю, в клубе его ценят и уважают. И вообще, может быть, это его жена.

– Да что вы? – развеселился Оутс. – Эта малышка танцует в клубе «Фриволитэ», точнее, танцевала, пока их не закрыли на прошлой неделе. А кроме того, дружище, меньше чем через месяц у мистера Артура Марча свадьба с совсем другой женщиной. Хороший полицейский не упускает из виду ничего, даже светской хроники, именно поэтому я и сказал, что вы, любители, не уделяете внимания мелочам. Вы пропускаете все, что не относится к делу напрямую. Вот взять, к примеру, акционерное право…

Он внезапно замолк, в его печальных карих глазах вспыхнул интерес. От их столика был отлично виден вход, и Кэмпион, проследив за его взглядом, заметил девушку и молодого человека, вошедших в ресторан. Суперинтендант Станислав Оутс широко ухмыльнулся.

– Неплохо, – сказал он. – Это та самая девушка, с которой обручен Марч, – Дениз Уоррен. Тоже решила повеселиться со своим приятелем. Готов поспорить, они пришли, потому что слышали, что это тихое местечко. Марча они еще не заметили.

Мистер Кэмпион промолчал. Он смотрел на девушку. У нее была необычная внешность: рост выше среднего, очень светлые волосы, широко расставленные серо-голубые глаза и величественная осанка. Ее спутник – широкоплечий, крепкий молодой человек – выглядел старше всего на несколько лет. Его черты были не лишены привлекательности, а в облике чувствовалась уверенность, необычная для такого возраста. Они нашли свободный столик и сели на виду у Кэмпиона и его гостя. Оутс был в восторге.

– Они вот-вот увидят друг друга. – В его голосе слышалось ребяческое озорство. – Кто это с ней? Вы его знаете?

Мистер Кэмпион нахмурился:

– Знаю. Это Руперт Филдинг, хирург. Он молод, но, говорят, мастер своего дела. Надеюсь, он не ищет приключений. Его профессия – одна из немногих, где все еще требуется соблюдение условностей.

Оутс усмехнулся:

– Еще один член клуба?

Кэмпион улыбнулся в ответ:

– Как ни странно, да. Проводит там все свободное время. Думаю, его присутствие успокаивающе действует на пожилых членов клуба.

Оутс снова посмотрел на девушку.

– Она далеко ходить не стала, а? Что это за прославленное место, ваш клуб? «Паффинс»?

– Нет. Столь же респектабельный, но менее известный. «Джуниор Грейз», на Пэлл-Мэлл.

Оутс выпрямился на стуле.

– «Все страньше и страньше», – сказал он. – Не там ли у окна всегда сидит старичок?

– Старик Розмари?

– Он самый. Одна из достопримечательностей Лондона. За последние лет пятьдесят ничуть не изменился. Забавно, я как раз собирался рассказать вам, что слышал о нем сегодня. Он вправду так стар, как говорят?

– В этом году исполнится девяносто.

– Серьезно? – Суперинтендант заинтересовался. – Конечно, я видел его десятки раз. Трудно его не заметить в этом огромном окне. С улицы он выглядит довольно молодо. Тощие вроде вас хорошо сохраняются. Каков он вблизи?

Мистер Кэмпион задумался. Он был готов углубиться в любой предмет, который избавил бы его знакомых по клубу и их личную жизнь от неучтивого внимания Оутса.

– К нему обычно не удается подойти близко, – ответил он наконец. – Этот эркер с окном – святая святых для старика. За спинкой кресла у него стоит ширма, да еще стол отделяет от остальной части комнаты. Я редко бываю в клубе настолько рано, чтобы застать его приход, но часто вижу, как он ковыляет к выходу – всегда в половине седьмого.

– Значит, он не слишком здоров? – не унимался суперинтендант. – Но при этом выглядит молодо? Простите, что так вас допрашиваю, – добавил он. – Не люблю отклонений от нормы. Насколько молодо он выглядит вблизи и при хорошем освещении?

Мистер Кэмпион колебался.

– Старик очень хорошо сохранился, – сказал он наконец. – Наверняка чего только с собой не делал.

– А, вся эта косметическая чепуха – омоложение, парики, зубные протезы, чтобы щеки впалыми не казались, понятно. – В голосе суперинтенданта зазвучало презрение. – В этом все дело. Терпеть не могу подобных трюков. Они и для пожилой женщины непристойны, а если речь о мужчине – это просто отвратительно.

Он помедлил и, очевидно подумав, что его слова могли показаться грубыми, великодушно добавил:

– Конечно, если вспомнить, что он был знаменитым актером, может, и не стоит судить его так строго. Он ведь стал одним из первых актеров, кто получил рыцарское звание, не так ли?

– Именно так. Сэр Чарльз Розмари, знаменитость восьмидесятых. Говорят, он был великолепен.

– А теперь целыми днями занят тем, что сидит у окна и пытается выглядеть на шестьдесят, – пробормотал суперинтендант. – Он и вправду сидит там каждый день с утра до вечера?

– Двадцать лет – без единого пропуска. – Мистер Кэмпион начал уставать от допроса. – Это уже стало доброй традицией. Появляется в клубе в одиннадцать и сидит до половины седьмого.

– Неужели! – выразительно отозвался Оутс, но вдруг резко добавил: – Вот и все, он ее заметил!

Мистер Кэмпион оставил попытки отвлечь его. Круглые тусклые глаза суперинтенданта вдруг осветились весельем.

– Гляньте на Марча, – сказал он. – Просто вне себя. Обычное дело для людей такой породы. Он, кажется, не понимает, что сам сидит в той же луже. Вам его видно?

– Да, в зеркале позади вас, – нехотя признался Кэмпион. – Его спутница оказалась не в самом приятном положении, верно?

– Уверен, она к такому привыкла, – весело заявил бывший инспектор. – Посмотрите-ка на него.

Артур Марч был зол и, кажется, не скрывал этого. Он выпрямился на стуле и, побелев от негодования, сверлил взглядом свою невесту и ее спутника.

Девушка в серой шляпке постаралась придать своему лицу безразличное выражение, но во взгляде ее читалась настороженность.

Кэмпион посмотрел на мисс Уоррен и поймал тот момент, когда любопытные взгляды посетителей привлекли ее внимание к разгневанному мужчине в другом конце зала. Она встретилась с ним глазами и медленно покраснела. Затем прошептала что-то своему невозмутимому спутнику.

Оутс был весь внимание.

– Марч идет сюда, – сказал он внезапно. – Нет, передумал. Пишет записку.

Официанту, который нес записку, спешно нацарапанную на странице из записной книжки, казалось, было очень неловко, и он передал ее мисс Уоррен с извинениями. Она бросила на нее взгляд, покраснела еще сильнее и передала листок Филдингу.

Правильное, бесстрастное лицо молодого хирурга чуть потемнело, и, потянувшись к девушке, он что-то отрывисто сказал. Она помедлила, но потом посмотрела на него и кивнула.

Через секунду официант снова пересек комнату с легкой улыбкой на лице. Суперинтендант нахмурился.

– Что произошло? – спросил он. – Я не разглядел, а вы? Подождите минутку.

Прежде чем Кэмпион мог его остановить, Оутс поднялся с места и непринужденно прошел через зал, якобы желая достать трубку из кармана пальто, которое висело рядом со входом. Кружной путь, который он избрал, привел его прямо за спину Марча, когда тот получил записку от официанта.

Когда Оутс вернулся, на лице его сияла улыбка.

– Так я и думал, – торжествующе провозгласил он, сев на место. – Она вернула ему кольцо, завернув в его собственную записку. О, это был достойный и сокрушительный ответ, что бы он там ни написал! Посмотрите-ка на него теперь… он что, собирается устроить скандал?

– Надеюсь, что нет, – выпалил мистер Кэмпион.

– Нет, передумал и решил уйти. – Суперинтендант, казалось, был слегка разочарован. – Все же он разъярен. Гляньте на его руки. Просто трясется от злости. Слушайте, Кэмпион, не нравится мне это. Он прямо вне себя от ярости.

– А вы не глазейте на него так, – посоветовал тот. – Вы собирались рассказать мне что-то невероятно увлекательное об акционерном праве.

Суперинтендант сдвинул брови, не отрывая взгляда от удаляющихся фигур в другом конце зала.

– Правда? Этот небольшой спектакль сбил меня с мысли, – рассеянно отозвался он. – Вот, они ушли, а эти двое остались как ни в чем не бывало. Что ж, конец мелодрамы. Мне понравилось.

– Я заметил, – горько промолвил мистер Кэмпион. – Это, должно быть, стоило мне двух хороших знакомых, но какая разница, если вы счастливы? Две-три слезинки смоют случившееся без следа, и не пройдет пары дней, как обо всем этом можно будет благопристойно забыть. Зато вам так понравилось…

Бывший инспектор тяжело посмотрел на него.

– Вы не правы, – сказал он. – Я не склонен верить в эти… когда предсказывают… как это называется?

– В пророчества? – со смехом предложил Кэмпион.

– В пророчества, – удовлетворенно повторил Оутс. – Но я вас уверяю, Кэмпион, у меня такое впечатление, что сцена, свидетелями которой мы стали, будет иметь далеко идущие последствия.

Оутс, конечно, покривил душой, но, что удивительно (как он сам отмечал впоследствии), был в то же время совершенно прав.

О помолвке между мисс Дениз Уоррен и мистером Рупертом Филдингом, членом Королевской коллегии хирургов, было объявлено в конце августа, по прошествии подобающих шести недель после сообщения, что ее бракосочетание с мистером Артуром Марчем, сыном покойного сэра Джошуа Марча, не состоится, и к тому времени, как одним октябрьским утром мистер Кэмпион шел по Пэлл-Мэлл в сторону «Джуниор Грейз», вся эта история уже отошла в далекое прошлое.

Был почти полдень, и солнце сияло в окна клуба – такие большие и прозрачные, что разодетые джентльмены за ними были больше похожи на экспонаты под стеклом, чем на наблюдателей, следящих за оживленным движением на улице.

Подойдя к зданию, мистер Кэмпион ясно почувствовал, что чего-то не хватает. Он несколько мгновений простоял на тротуаре, изучая широкий фасад левого крыла здания, и лишь тогда понял, что именно изменилось. Он пришел в изумление. В большом кресле у центрального окна комнаты для отдыха Кэмпион увидел вместо привычного величественного силуэта старика Розмари невысокого, полноватого джентльмена по фамилии Бриггз, который состоял в клубе всего каких-то десять или пятнадцать лет и уже заслужил всеобщую нелюбовь своей бестактностью и вульгарностью.

Предчувствуя беду, мистер Кэмпион прошел через портик, выполненный в стиле братьев Адамов [111]111
  Имеется в виду архитектурный стиль начала XVIII в., названный именем братьев-архитекторов Роберта (1728–1792) и Джеймса (1732–1794) Адамов. Этот стиль развивался в рамках неоклассицизма и пережил второе рождение в Викторианскую эпоху.


[Закрыть], и его опасения тут же подтвердились, когда он увидел Уолтерса, старшего распорядителя, в слезах. Уолтерс был на редкость представительный мужчина шестидесяти пяти лет и славился своей сдержанностью, так что зрелище это вызывало изумление и неловкость. Завидев мистера Кэмпиона, он поспешно высморкался и пробормотал извинения, после которых прямо сказал:

– Его больше нет, сэр.

– Старика… То есть сэра Чарльза Розмари? – Мистер Кэмпион был потрясен.

– Да, сэр. – Уолтерс мрачно шмыгнул носом. – Это случилось сегодня утром, сэр. Как ему бы и хотелось – в том самом кресле, где он всегда сидел. Когда он вошел, мистер Марч и еще один-два джентльмена немного с ним побеседовали. Потом он задремал. Это был очень тревожный сон, но я не подумал ничего плохого, ведь он был так стар. Но когда где-то с час назад пришел мистер Филдинг, он сразу же заметил, что что-то не так, и позвал меня. Мы посадили сэра Чарльза в такси между нами и повезли домой. Он умер прямо на сиденье. Мистер Филдинг только что вернулся и сообщил нам. Еще два дня – и ему исполнилось бы девяносто. Такой удар. Словно конец эпохи, сэр. Я помню, как умерла королева, но даже тогда я такого не почувствовал. Он уже был здесь, когда я только начал работать в клубе – сорок лет назад, понимаете?

Мистер Кэмпион с удивлением обнаружил, что и сам несколько расстроен. Уолтерс очень верно сказал: старик Розмари всем казался чем-то неизменным.

Войдя в комнату для отдыха, Кэмпион заметил Филдинга, стоящего у восточного камина в окружении небольшой толпы людей, и присоединился к ней.

Профессиональное спокойствие Филдинга сослужило ему хорошую службу. Он рассказывал тихо и серьезно, не подчеркивая и даже, казалось, не ощущая, что волей случая оказался в центре внимания. Он кивнул Кэмпиону и продолжил говорить.

– Мистер Розмари так громко хрипел, что я решил подойти и осмотреть его, – рассказывал Филдинг. – Он был без сознания и не пришел в себя до самого конца. Это случилось, как вы знаете, в такси.

– У него была квартира на Довер-стрит, так ведь? – спросил кто-то.

Филдинг кивнул:

– Да, Уолтерс дал мне адрес. Мистер Розмари скончался раньше, чем мы доехали, и я знал, что больше уже ничего не могу сделать, поэтому позвал его камердинера, судя по всему, очень толкового человека. Мы положили его в кровать, и слуга сказал мне, что его личного врача зовут Филипсон, так что я позвонил на Харли-стрит, а потом уехал.

– Уверен, сэра Эдгара это очень расстроило, – сказал неизвестный Кэмпиону человек. – Они хорошо знали друг друга. Хотя он ведь был очень стар. Не думаю, что сэр Эдгар удивился. Очень старые люди часто умирают вот так, внезапно и мирно.

Толпа разбилась на небольшие группы, но, по мере того как к обеду подходили все новые члены клуба, каждая группка опять начинала разрастаться в толпу. Поведение мистера Бриггса – оккупация неприкосновенного кресла – вызвало всеобщее негодование, секретарь даже получил несколько жалоб. Мрачное возбуждение, словно при серьезном бедствии, выплескивалось в курительной комнате, и в газеты, уже оповещенные одним из подчиненных Уолтерса, было сделано внушительное количество звонков.

Прямо перед обедом случился неловкий инцидент. Мистер Кэмпион присутствовал при нем и был шокирован, как и девять десятых его соратников по клубу. Заявился Артур Марч и устроил сцену.

Все началось еще в холле, когда он услышал новость от привратника Скрупа. Изумленные восклицания Марча донеслись до комнаты для отдыха раньше, чем он сам появился в дверях, бледный и взволнованный. Марч упал в кресло, рявкнул на официанта и, демонстративно отерев пот со лба, снова поднялся и прошел через всю комнату к Филдингу, стоявшему в обществе Кэмпиона.

– Это ужасно, – начал он без предисловий. – Знаете, я только утром с ним говорил. Он, правда, был не в духе, но на вид казался вполне здоровым. Это ведь вы его нашли? Он… он не мучился?

– Ничуть, – коротко ответил Филдинг. Он явно был смущен, и Кэмпион спросил себя, перемолвились ли эти двое хоть словом после той сцены в ресторане три месяца назад.

– Слава богу, – отозвался Марч с какой-то наигранной пылкостью. – Слава богу!

Он не сдвинулся с места, и хирург, поколебавшись, спросил:

– Он был вашим родственником?

Марч покраснел.

– Практически. Они с моим дедом были как братья.

Натянутость этого объяснения, очевидно, бросилась в глаза даже ему самому, и он попытался скрыть ее ничем не оправданной грубостью.

– Вам-то не понять настоящей преданности, – пробормотал он и развернулся на каблуках.

Филдинг проследил за ним взглядом, подняв брови.

– Что-то он не в себе… – начал он, но тут мистер Кэмпион дотронулся до его рукава.

– Обед, – напомнил он.

После трапезы, ближе к концу того священного часа приятной сонливости, когда воздаются почести богам пищеварения, в «Джуниор Грейз» случилось первое необычайное происшествие со времен достопамятной осады клуба суфражистками [112]112
  Суфражистки(от англ, suffrage– «избирательное право») – сторонницы движения за политическое равноправие женщин с мужчинами, распространившегося в конце XIX – начале XX в.


[Закрыть], о которой здесь никогда не упоминают. Кэмпион лениво следил за попытками сидящего поблизости епископа сосредоточиться на брошюре, которую тот держал на коленях, как вдруг слуга господень выпрямился в кресле и здоровый румянец сбежал с его полных щек.

В ту же секунду на другом конце комнаты сигара выпала изо рта генерал-майора Стакли Уивенхоу и покатилась по ковру.

Все как один ахнули, словно вздохнул огромный зверь, а в дальнем углу кто-то опрокинул чашку.

Мистер Кэмпион обернулся, приподнявшись на локте, и на несколько секунд застыл в этом весьма неудобном положении.

Через комнату медленно шел старик Розмари, как всегда безупречно элегантный.

В петлице у него была красная гвоздика, седая грива блестела, а на удивительно гладком, лишенном морщин лице играла обычная легкая улыбка.

За ним внушительно и важно вышагивал сэр Эдгар Филипсон, врач с Харли-стрит.

Это было потрясение такой силы, что клубу «Джуниор Грейз» потребовалось все его пресловутое достоинство до последней унции.

На полпути через комнату новоприбывшим преградил дорогу мальчик, принесший свежие газеты. Увидев старика Розмари собственной персоной, он совсем потерял голову. Мальчик ткнул в старика экземпляром «Ивнинг уайр».

– Тут… тут пишут, что вы умерли, сэр, – выпалил он.

Розмари взял газету и внимательно изучил, пока все ждали в остолбенелом молчании.

– Сильно преувеличивают, – сказал он в той отрывистой манере, которая всем им была так хорошо знакома. – Забери.

Он двинулся к своему креслу. Никто не видел, как оттуда исчез Бриггз. Одни уверяют, что он прополз за ширмой на четвереньках, другие – с более богатым воображением – утверждают, что он выпрыгнул в окно, и когда позже его обнаружили – в подвале, – бормотал что-то нечленораздельное. Как бы то ни было, исчез он тихо и мгновенно.

Старик Розмари сел и, подозвав оторопевшего слугу, заказал виски с водой.

Тем временем сэр Эдгар Филипсон окинул взглядом комнату, и Филдинг, бледный и ошеломленный, поднялся ему навстречу. Старший врач был суров.

– Вот в чем беда молодежи, Филдинг, – пророкотал он приглушенно, но достаточно громко, чтобы его слышали. – Слишком поспешные диагнозы. Всегда проверяйте, прежде чем действовать, мальчик мой. Проверяйте.

И он отошел – статный пожилой джентльмен, чрезвычайно довольный собой.

Филдинг беспомощно обвел взглядом комнату, но все избегали смотреть ему в глаза. Мистер Кэмпион, единственный сочувствующий, глядел на старика Розмари, на здоровый блеск его глаз и румянец на щеках.

Филдинг молча вышел из комнаты.

Мистер Кэмпион этим вечером поужинал в одиночестве у себя на Боттл-стрит и был занят небольшим отчетом о своем участии в «Деле о желтых ботинках», которое только что было успешно распутано. Его прервал приход Филдинга. Молодой хирург был смущен и не стал этого скрывать. Он сконфуженно остановился посреди кабинета и поспешно извинился.

– Мне ужасно неловко так злоупотреблять нашим знакомством, Кэмпион, – сказал он. – Ноя чертовски запутался. Понимаете, этот старик Розмари, он ведь утром был мертвее мертвого.

Мистер Кэмпион взял графин.

– Давайте сядем, – сказал он. – И нервы успокоятся, и ноги отдохнут. Полагаю, этот случай повредит вашей… эээ… профессиональной репутации?

На правильном, серьезном лице Филдинга появилась слабая улыбка облегчения.

– Катастрофически, – ответил он, принимая протянутый Кэмпионом стакан. – Видите ли, что получается: Руперт Филдинг такой блестящий хирург, что не может отличить живого от мертвого… Все уже в курсе. Мне конец. Некомпетентность плоха в любом деле, в моем же – фатальна. Но он ведь был мертв, – беспомощно добавил хирург. – По крайней мере, я так считал. Сердце остановилось, и я проверил дыхание на зеркале, когда привез его домой. Конечно, в наши дни случаются чудеса, но творит их не старик Филипсон. По крайней мере, вчера я был в этом уверен. Странно, не правда ли?

– Да, необычно, – медленно произнес мистер Кэмпион. – А что именно вы подразумеваете под современными чудесами?

– Ну, электрический ток и все такое прочее, – расплывчато ответил Филдинг. – Понимаете, – добавил он откровенно, – я не терапевт. Я хирург. Конечно, терапию я изучал, но это не мое призвание. В лекарствах я не разбираюсь.

Мистер Кэмпион поднял взгляд, за стеклами очков его светлые глаза смотрели вопросительно.

– Вы думаете, старик мог принять нечто такое, что вызвало состояние, похожее на смерть? – предположил он.

Молодой человек твердо смотрел на него.

– Знаю, это звучит надуманно, – сказал он, – но это единственное объяснение, которое приходит мне в голову, хотя понятия не имею, что именно он мог принять. Понимаете, самое ужасное – я ничего не сделал для его спасения. Просто подумал: «Он умер», – и, решив, что надежды нет, позвонил Филипсону, как требует врачебная этика.

– Понимаю, – серьезно произнес мистер Кэмпион. – Но чего вы хотите от меня?

Филдинг замялся.

– Если вы выясните, что на самом деле произошло, то спасете хотя бы мой разум, – сказал он просто, без малейшего оттенка драматичности в голосе. – Боюсь, подобное пятно на репутации мне не смыть – по крайней мере, в ближайшие несколько лет. Но, Кэмпион, мне нужно знать, хватку я теряю или рассудок. Мне нужно знать, как случилось, что я совершил такую немыслимую ошибку.

Мистер Кэмпион взглянул на молодого человека. Тот держался с достоинством, ничем не выдавая бушевавшее в нем волнение. Внезапно почувствовав симпатию и вместе с тем интерес, он хотел уже ответить, но тут Филдинг продолжил.

– Есть и другие осложнения, – сказал он смущенно. – Понимаете, я помолвлен с внучкой старика Розмари, и если я скажу вам, что она его основная наследница, вы поймете, как чудовищно неудобно все получилось.

– Ну и ну, вот незадача! – Мистер Кэмпион даже присвистнул.

– Еще какая, – уныло отозвался Филдинг. – И это еще не все. Она ведь разорвала помолвку с Артуром Марчем из-за меня, и у него хватило наглости позвонить ей почти сразу же, как все это произошло. Я видел его сегодня вечером и, честное слово, понять не могу, что с ним. Знаю, я совершил ужасающую ошибку. Старик Розмари имеет полное право подать на меня в суд. Но почему-то именно Марч воспринял это как личное оскорбление. Отчитал меня, как мальчишку, а ведь он, в конце концов, всего лишь внук друга семьи. Они даже не родственники. Но мне нечего было ему возразить, я ведь сам оказался безнадежно неправ.

Мистер Кэмпион задумался.

– Сегодня днем, когда старик вошел, я обратил внимание, как хорошо он выглядит.

Филдинг криво усмехнулся.

– Это вы его вблизи не видели, – ответил он. – Я видел, когда ехал с ним в такси. Пустое тщеславие, но страшно представить, какую уйму времени его камердинер, должно быть, тратит на то, чтобы приготовить его к выходу. Наверное, это продолжается уже столько лет, что незаметно накопилась целая куча мелких ухищрений, и то, что, наверное, вначале было накладкой, теперь стало почти полноценным париком. Не думаю, что вы смогли бы заметить хоть какие-то последствия лекарства, даже если бы они и были. Но хватит мне болтать. Так как, возьметесь вы за это дело?

Мистер Кэмпион ответил уклончиво.

– Я попытаюсь, – сказал он. – Но не могу ничего обещать. Звучит все это довольно невероятно.

Но все же на следующее утро он появился в «Джуниор Грейз» намного раньше обычного. Он отыскал Уолтерса и загнал его в угол в пустой курительной комнате. Уолтерс был в настроении поговорить.

– Да, настоящий скандал, сэр, – согласился он. – Кошмар. С позволения сказать, мы привыкли доверять врачам. Но лучше дюжина скандалов, чем смерть сэра Чарльза. Да, он уже здесь, пришел в обычное время и в хорошем настроении.

– Интересный феномен – эти его перепады настроения, не правда ли? – улыбнулся мистер Кэмпион.

– Он ведь уже стар, сэр, – снисходительно ответил Уолтерс. – Бывают дни, когда он на всех огрызается, угрюмо смотрит в газету и не разговаривает, но я не обращаю на это внимания, потому что знаю: завтра он снова будет очаровательным стариком и для каждого у него найдется кивок и улыбка. Я всегда узнаю, в каком он настроении, по тому, как он заказывает виски, когда приходит. В хорошие дни это виски с водой, в угрюмые – виски с содовой, так что я, понимаете ли, всегда в курсе.

Мистер Кэмпион поблагодарил его и отошел. Он почему-то очень помрачнел, в глазах за очками в роговой оправе читалась тревога.

Он сошел вниз к телефону и позвонил Оутсу. Меньше чем через двадцать минут они с суперинтендантом ехали в такси в направлении Флит-стрит. Станислав Оутс был хмур, как обычно. Та несколько неуклюжая веселость, которая владела им тогда в мясном ресторане, испарилась без следа. Этим утром он был немного раздражен.

– Надеюсь, это не охота на ведьм, Кэмпион, – заявил он, когда кэб свернул на набережную. – Вы ведь знаете, я человек занятой, и мне не пристало бросать профессиональные обязанности ради увеселительных прогулок.

Кэмпион повернулся к нему, и Оутса удивило, каким серьезным было его лицо.

– Мне кажется, сегодня вам при всем желании не удастся забыть о своих профессиональных обязанностях, – мрачно ответил он. – Мы на месте. Подождите здесь.

Кэб остановился в узком дворике, у облупившегося здания, и суперинтендант проводил взглядом своего удаляющегося спутника. Тот исчез в дверях офиса «Закулисья», известного театрального еженедельника, знаменитого объявлениями о премьерах и колонками сплетен.

Кэмпион отсутствовал совсем недолго, но возвратился довольным. Он дал водителю адрес в Стретэме и забрался на заднее сиденье рядом с другом.

– Теперь все ясно, – сказал он коротко. – Мы еще успеем вмешаться, хоть, конечно, самое плохое уже случилось. Но зачем все это? Вот чего я не понимаю. Не только же ради того, чтобы дискредитировать Филдинга, – шансы, что все случится именно так, были мизерные.

– Может, вы перестанете изображать испорченный телефон и объясните? – недовольно проговорил Оутс. – Что вы добыли в этой богом забытой дыре?

Кэмпион посмотрел на него так, словно только что вспомнил о его существовании.

– Его адрес, естественно, – коротко ответил он.

Такси наконец свернуло на широкую улицу в пригороде, где каждый дом в точности походил на соседние – красный кирпич, белая штукатурка и солидная краска цвета темного шоколада.

Мистер Кэмпион прошел к двери по короткой мощеной дорожке, Оутс бросил взгляд на окна с задернутыми шторами и поспешил за ним, забыв о раздражении.

Дверь им открыла маленькая женщина в черном, с седыми волосами, собранными в тугой пучок на затылке. Лицо у нее было в пятнах, глаза покраснели.

– Мистер Ноуэлл? – отозвалась она на вопрос Кэмпиона и, торопливо достав платок, залилась слезами.

Мистер Кэмпион был с ней очень мягок.

– Простите, – сказал он. – Мне не стоило так о нем спрашивать. Он ведь умер, я прав?

Она внимательно посмотрела на него.

– А, вы из полиции, да? – неожиданно спросила она. – Доктор предупреждал, что будет дознание, раз смерть такая внезапная. Просто ужасно. Он так долго тут жил.

Она пропустила их в маленький холл. Суперинтендант понимал, что они проникли сюда обманом, но не было смысла сейчас вдаваться в объяснения.

– Когда вы его нашли? – осторожно спросил Кэмпион.

– Только утром, когда пошла отнести ему чай. – Ей явно хотелось выговориться. – Он, должно быть, умер ночью, так доктор сказал. Очень подробно расспрашивал. «Ну, в десять часов он был жив, – говорю. – Я с ним разговаривала». Я всегда ложусь в четверть десятого, и мистер Ноуэлл не хотел, чтобы я дожидалась его прихода. У него был свой ключ, и кто-нибудь всегда помогал ему подняться.

Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и Кэмпион ободряюще кивнул.

– Так вот, – продолжила она. – Вчера, только я погасила свет в спальне, как слышу – остановился автомобиль и дверь открывается. «Это вы, мистер Ноуэлл?» – говорю. «Да, миссис Белл. Доброй ночи». А чуть позже мотор вдалеке затих.

– Водитель поднимался вместе с ним? – перебил ее Оутс.

Миссис Белл повернулась к нему:

– Не знаю, был ли это водитель, сэр, да только кто-то поднимался. Ему ведь было почти восемьдесят, и джентльмену, который с ним приехал, ничего не стоило помочь ему подняться в комнату.

– Пожалуйста, можно нам его увидеть? – мягко попросил мистер Кэмпион.

Миссис Белл снова заплакала, но позже, когда они обнажили головы в просторной спальне и взглянули на неподвижное худое тело на постели, она заговорила тихо и с гордостью:

– Ах, видели бы вы его раньше! Он был такой красивый со своей седой гривой, тростью и цветком в петлице. Так гордился своей внешностью. Кучу времени и денег тратил на себя, да-да. Он что-то такое делал со щеками, чтобы они не вваливались, не знаю даже что.

Кэмпион наклонился к ней и что-то прошептал. Миссис Белл с сомнением покачала головой.

– Фотография, сэр? – повторила она. – Нет, этого, пожалуй, у меня нет. Удивительно, он не разрешал себя фотографировать, а ведь так любил покрасоваться. Конечно, в этом нет ничего дурного. А впрочем, погодите. Кажется, есть у меня одна фотография, я как-то сфотографировала его в саду, когда он не видел. Сейчас принесу.