Текст книги "Кривой дом (сборник)"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Эрл Стенли Гарднер,Раймонд Чэндлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

 Глава 9

Бренда Леонидас сидела в той же позе.

– Где инспектор Тавернер? Он вернется?

– Пока нет.

– Кто вы?

Наконец мне задали вопрос, который я ожидал все утро.

Я ответил, насколько мог, правдиво.

– Я связан с полицией, но также и друг семьи.

– Семья! Звери! Я ненавижу их всех!

Она взглянула на меня, губы ее дрожали.

– Они всегда отвратительно относились ко мне, с самого первого дня. Почему я не должна была выходить замуж за их драгоценного папашу? Что им за дело? Они все получили кучу денег. Он дал им деньги. У них бы не хватило ума заработать их. Почему вдовец не должен жениться снова^даже если он староват? А он и не был старым. Я очень любила его. Я действительно любила его,—повторила она вызывающе.

– Я понимаю,– вставил я,– я понимаю.

– Вы, наверное, не верите мне, но это правда.  Мне до смерти надоели мужчины. Я  хотела иметь дом, хотела, чтобы кто-нибудь заботился обо мне и говорил мне ласковые слова, Аристид говорил очаровательные словами он умел рассмешить – он был умный. Я совсем не рада, что он умер. Я жалею об этом.

Она откинулась на спинку дивана.

– Я была счастлива здесь, я была спокойна. Ходила по самым модным портнихам и была не хуже других. Аристид делал мне чудесные подарки.

  Она вытянула руку и взглянула на кольцо с рубином. На секунду мне показалось, что это не рука, а кошачья лапа, а голос ее звучал как мурлыканье довольной кошки.

– Что же здесь плохого? Я была мила с ним, я сделала его счастливым! Вы не знаете, как мы познакомились? – И, не дожидаясь моего ответа, она продолжала:

– Это было в чайной. Он закатал яичницу и, когда я принесла ему ее, увидел, что я плачу. «Садитесь,– сказал он,– и расскажите мне в чем дело».– «Я не могу,– сказала я,– если я это сделаю, меня уволят».– «Нет, не уволят,– сказал он,– я здесь /хозяин».

Тогда я посмотрела на него. Какой странный человек, подумала я вначале, но в нем была какая-то сила. И я ему все рассказала:

«Вы, наверное, слышали от них, что я была дурного поведения, но это не так —меня хорошо воспитывали. У нас была лавка вышитых художественных изделий. Я всегда была очень скромна. Но с Терри было иначе.. Он был ирландец и уезжал в далекие края. Он никогда не писал... я была в положении. Совсем как какая-нибудь дрянная служанка...»

Аристид был удивлен. Он сказал, что все будет хорошо. Еще сказал, что очень одинок и что мы поженимся. Это было как сон.

А потом я узнала, что он великий мистер Леонидас. Он был владельцем множества лавок, ресторанов, и ночных клубов. Все было как в волшебной сказке. Нас обвенчали в маленькой церкви в Сити, и мы уехали за границу.

– А ребенок?

– Ребенка не было, я ошиблась.– Она криво улыбнулась.– Я дала себе клятву, что буду ему хорошей женой, и я была ею. Я заказывала блюда, которые он любил, носила его любимые цвета, делала все, что могла. Но мы так и не избавились от его .семьи, они все время тянули из него деньги.

Старой мисс де Хэвиленд, я думаю, следовало уехать после его женитьбы. Я сказала ему об этом... Но Аристид ответил: «Она так долго жила здесь, что это ее дом». Правду сказать, ему нравилось, что они все жили с ним и ходили по его указке. Они отвратительно относились ко мне, но он, казалось, этого не замечал или не обращал внимания. Роджер ненавидит меня. Вы видели Роджера? Он всегда ненавидел Меня. Он ревновал. А Филипп, с его высокомерием,– он никогда не. разговаривал со мной. А теперь они хотят представить дело так, что я убила его, а я не убивала!

Она подалась ко мне:

– Пожалуйста, поверьте мне, я не убивала!.

Я нашел, что Бренда очень трогательна.

Презрение семьи, их настойчивые усилия сделать эту женщину убийцей казались мне в этот момент бесчеловечными. Она была одинока, беззащитна и очень несчастна.

– Они думают, что если убила не я, значит, Лоуренс.

– А при чем здесь Лоуренс?

– Я его очень жалею. У него слабое здоровье, и он не мог воевать. Но он не трус. Я старалась подбодрить его, поддержать его. Ему приходилось заниматься с этими ужасными детьми. Юстас всегда высмеивает его, а Жозефина... Вы видели Жозефину? Вы знаете, что она собой  представляет?

Я сказал, что еще не встречался с Жозефиной.

– Иногда я думаю, что у этого ребенка не все ладно с головой. Она вечно подслушивает, высматривает и какая-то .странная... Иногда я ее просто боюсь.

Я не хотел разговаривать о Жозефине – меня интересовал Лоуренс Браун.

– Кто он? – спросил я.– Откуда он взялся?

Я неудачно сформулировал свой вопрос, и она покраснела.

– Он – никто. Как я... Какойу нас шанс противвсех?

– Вы не находите, что вы поддаетесь излишней панике?

– Нет, не нахожу. Они хотят доказать, что это сделал Лоуренс или я. Даже тот полицейский держит их сторону. У меня нет никаких шансов.

– Вы не должны нервничать.

– А почему не может быть, что кто-то из них убил его? Или кто-то посторонний. А может быть, слуга? Почему не могло быть так?

– Нет повода для убийства.

– А какой у меня повод? Или у Лоуренса?

Я почувствовал неловкость.

– Они, может быть, думают, что вы и... Лоуренс любите друг друга и хотите пожениться?

Она подскочила.

– Нехорошо так думать! И это неверно! Мы никогда даже словом не обмолвились на эту тему. Я жалела его и старалась облегчить его жизнь. Мы были друзьями – вот и все. Вы верите мне?

Я верил, то есть я верил, что они были просто друзьями, но в то же время понимал, что Она любит Брауна, хотя и не отдает себе в этом отчета.

С этой мыслью я и отправился искать Софью.

Только я собрался войти в гостиную, как увидел ее. Она выглядывала из комнаты, которая была расположена дальше по коридору.

– Привет,– сказала Софья.– А я помогаю Нэнни готовить завтрак.

Я хотел присоединиться к ней, но она вышла в коридор и, взяв меня под руку, ввела в гостиную, в которой никого не оказалось.

– Ну, вы видели Бренду? Что вы думаете о ней?

– Честно говоря, мне жаль ее.

Софью мое замечание позабавило.

  – Понятно, вы попались.

Я рассердился.

Дело в том, что я могу понять ее положение, а вы – нет.

– В каком смысле «ее положение»?

– Скажите откровенно, Софья, с тех пор, как она приехала сюда, хоть один человек относился к ней прилично?

– Нет. А почему мы должны были относиться к ней прилично?

– Хотя бы из обычной христианской добродетели.

– Ах, какая высокая мораль, Чарльз! Бренда, видимо, хорошо сыграла свою роль.

– Послушайте, Софья, я не понимаю, что с вами.

– Я говорю то, что думаю. Вы вошли «в положение» Бренды, как вы выразились. А теперь войдите в мое положение. Мне не нравятся молодые женщины, которые выдумывают трогательные истории и выходят замуж за очень богатых стариков, разжалобив их одной из этих историй. У меня есть все основания не любить таких молодых женщин, и я не вижу причин, почему я должна притворяться, что люблю их. И если бы все эти факты были изложены на бумаге, они бы вам тоже не понравились.

– Значит, она все выдумала?

– Вы имеете в виду ребенка? Я не знаю. Думаю, что да,

– И вас возмущает тот факт, что дедушка был обманут?

– О, дедушка не был обманут! – Софья рассмеялась,– Никто никогда не мог обмануть дедушку. Он хотел Бренду. Он прекрасно знал, что он делает, С его точки зрения, этот брак был очень удачным, как, впрочем, и все, что он делал.

– А приглашение Лоуренса Брауна в качестве воспитателя – тоже? – спросил я с иронией.

– Может быть, и да. Он хотел, чтобы Бренда была счастлива и не скучала. Возможно, он думал, что одних драгоценностей и .платьев будет недостаточно, что ей захочется любви. Он мог рассчитывать, что человек типа Брауна вполне для этого подойдет. Прекрасная душевная близость, немного печальная, помешает Бренде завести настоящий роман на стороне. Я бы не удивилась, узнав, что дедушка разработал весь этот план. Он был настоящим дьяволом.

– Вероятно.

– Он, конечно, не мог себе представить, что это приведет к его убийству... И именно поэтому я не верю, что Бренда могла это– сделать. Если бы она задумала убить его, дедушка не мог не знать ее замыслов. Хотя это кажется невероятным...

– Да.

– Но вы не знали дедушку. Он не допустил бы этого! Я, кажется, зашла в тупик.

– Она напугана, Софья! Она ужасно напугана. Только что я убедился в этом.

– Инспектор Тавернер и его бравые ребята? Да, есть от чего испугаться. Лоуренс, наверное, в истерике?

– Практически – да. Он держал себя отвратительно. Не понимаю, что женщина может в нем найти?

– Не понимаете, Чарльз? А ведь Лоуренс очень сексапильный..

– Такой слабак? – спросил я недоверчиво.

– Почему нее мужчины считают, что только пещерный человек может привлекать внимание противоположного пола? В Лоуренсе есть секс, поверьте мне, но я и не ждала, что вы это заметите. А Бренда здорово вас зацепила,

.– Не говорите глупостей. Она даже не очень красива. И она, конечно...

– Не очень соблазнительна? Нет, она просто вызвала у вас жалость. Она не очень красива, не умна, но у нее есть одно выдающееся качество. Она– нарушитель спокойствия. Она уже нас поссорила.

– Софья!—вскричал я в ужасе.

Софья направилась к двери.

– Забудьте об этом, Чарльз. Я должна приготовить завтрак.

– Я помогу вам.

– Нет, вы останетесь здесь. Нэнни будет смущаться, если на кухне появится джентльмен.

– Софья!

  – В чем дело?

  – Почему у вас нет слуг?

– У дедушки были повар, служанка; горничная и камердинер. Он любил, чтобы в доме были слуги. Он платил им по-царски, и они подолгу жили у него. У Клеменс приходящая прислуга, которая делает уборку. Им не нравится, когда в доме слуги, я хочу сказать, Клеменс не нравится. Если бы Роджер не обедал каждый день в Сити, он бы умер с голоду! Клеменс считает, что сырая морковь, редис и помидоры – вполне достаточная пища. У нас иногда нанимают слуг, но мама выкидывает очередной номер, и они уходят. Потом некоторое время мы пробавляемся приходящей прислугой, а потом начинается все сначала. Сейчас у нас «приходящий» период. Только Нэнни не бросает нас в беде. Теперь вы все знаете.

Софья вышла из гостиной. Я опустился в большое кресло и начал размышлять.

Наверху я был на стороне Бренды. Здесь я услышал точку зрения Софьи. Я понимал справедливость ее слов, а также отношение всей семьи Леонидас к Бренде. Они возмущены, что в их семью затесался человек с помощью негодных средств. И имеют на это право. Но чисто по-человечески не мог с ними согласиться. Они всегда были богаты и хорошо устроены – им не понять соблазнов бедняков. Бренда Леонидас хотела иметь деньги, красивые вещи и дом. И считает, что в обмен на это она сделала своего старого мужа счастливым. Она была мне симпатична. Конечно, пока я разговаривал с ней... А теперь? Кто же из них. прав? Я плохо спал предыдущей ночью. Рано встал. В гостиной было тепло, пахло цветами, я уселся поудобнее закрыл глаза... И заснул...

 Глава 10

Проснувшись, я не сразу пришел в себя. Передо мной плавал какой-то белый шар. Постепенно я понял, что это лицо человека. Я увидел выпуклый лоб, черные малюсенькие глазки, худенькое тельце.

– Привет! – сказал я.

– Я Жозефина.

Сестре Софьи Жозефине было лет одиннадцать-двенадцать. Это был фантастически уродливый ребенок, очень похожий на дедушку. Возможно, подумал я, она унаследовала и его ум.

– Вы Софьин молодой человек,– сказала она,

Я подтвердил справедливость этого замечания.

– Но сюда вы приехали с инспектором Тавернером. Почему вы приехали с .инспектором?

– Он мой друг.

– Вот как! Он мне не нравится, Я ему ничего не скажу.

– А что ты можешь ему сказать?

– То, что я знаю. Я знаю многое, я люблю все знать.

Она уселась на ручку кресла и внимательно рассматривала меня,

– Дедушку убили. Вы знали об этом?

– Да, знал.

– Его отравили. Э-зе-ри-ном. Интересно, правда?

– Думаю, что да..

– Мы с Юстасом очень заинтересовались. Мы любим детективные истории. Я всегда хотела быть сыщиком. Я и теперь этим занимаюсь – собираю улики.

«Какой кровожадный ребенок!» – подумал я.

– Человек, который приехал с инспектором, тоже сыщик? В книгах говорится, что переодетых сыщиков всегда можно узнать по их сапогам. А этот сыщик в замшевых ботинках.

– Все меняется,– заметил я.

Жозефина приняла это замечание по-своему.

– Да, я думаю, теперь у нас все изменится. Мы поедем в Лондон и будем жить в доме на набережной. Мама давно хотела уехать – она будет очень рада, а. папе, наверное, все равно, лишь бы его книги были с ним. Раньше у него не было денег, чтобы жить в Лондоне.Он потерял кучу денег из-за «Иезавели»,

– Иезавели?

– Да, вы не видели?

– Ах, это пьеса? Нет, не видел. Я был за границей.

– Она шла очень недолго. С треском провалилась. По-моему, мама и не может играть Иезавель – не тот тип. Дедушка всегда говорил, что пьеса провалится и что он не стал бы вкладывать деньги в историко-религиозную пьесу, но мама прямо с ума сходила, Мне эта пьеса не очень понравилась. Она ни капельки не похожа на историю в библии. Иезавель в пьесе совсем не такая злая, а наоборот, даже очень милая. Получилось скучно. Правда, конец хороший. Ее выбрасывают из окна. Только жаль, что не было собак, которые съедают ее. Мне нравится эта часть – про собак. Мама сказала, что нельзя показывать на сцене собак, но я не понимаю почему. Можно  иметь собак-артистов.– Она с выражением процитировала: «И они съели ее всю целиком, кроме ладоней...» А почему они не съели ладони?

– Понятия не имею.

– Трудно представить себе, что собаки так разборчивы. Паши собаки не такие. Они едят абсолютно все.

Жозефина задумалась над этой библейской загадкой.

– Жаль, что пьеса провалилась,– сказал я.

– Да, мама очень расстроилась. Рецензии были – ужасные. Когда она прочла их, то разрыдалась и плакала целый день. И швырнула поднос в. Глэдис, а Глэдис попросила расчет. Вот была потеха!

– Я заметил, что ты любишь драку, Жозефина.

– А дедушку вскрывали. Чтобы узнать, от чего он умер.

– А тебе жаль, что дедушка умер?

– Не очень. Я его не особенно любила. Он не позволил мне учиться на балерину.

– Ты хотела учиться танцевать?

– Да, и мама была согласна, и папа не возражал, а дедушка сказал, что из меня ничего не выйдет.

Она соскользнула с ручки кресла, сбросила туфли и попыталась встать на кончики пяльцев.

– Конечно, нужны специальные туфли,—объяснила она,—но даже и в ~них на пальцах образуются нарывы..

Жозефина надела свои туфли и спросила, как бы между прочим:

– Вам нравится этот дом?

– Я еще не знаю этого.

– Теперь его, наверное, продадут. Если Бренда не останется здесь. А дядя Роджер и тетя Клеменс теперь  не уедут.

– А они собираются уезжать?

– Да, они должны уехать во вторник, куда-то за границу. Хотели лететь самолетом. Тетя Клеменс купила даже новый сундук.

– А я не слышал, что они собираются за границу.

– Никто об этом не знал. Это секрет. Они хотели уехать тайком и оставить письмо для дедушки. Они бы прикололи его к подушечке для булавок. Это только в старомодных книжках так Поступают жены, покидая мужей. А теперь ни у кого и нет таких подушечек. Так что все это ерунда.

– Конечно, Жозефина. А ты знаешь, почему твой дядя Роджер хотел уехать?

Она бросила на меня хитрый взгляд.

– Знаю. Это связано с дядиной конторой в Лондоне. Мне даже кажется, что он растратил чужие деньги.

– А почему ты так думаешь?

Жозефина вплотную приблизилась ко мне.

– В тот день, когда отравили дедушку, дядя Роджер очень долго пробыл с ним наедине. Они все говорили, говорили... И дядя Роджер сказал, что он никогда ничего не стоил, что он подвел дедушку, что не так расстроен из-за денег, как из-за того, что не оправдал его доверия.

– Жозефина, неужели тебе никогда не говорили, что подслушивать некрасиво?

Она утвердительно закивала.

– Конечно говорили, но, если вы хотите что-нибудь узнать, вы просто вынуждены это делать. Спорю, инспектор Тавернер тоже так поступает. Ну, если не он, то тот, другой, в замшевых ботинках, определенно так делает. И они вечно роются в чужих столах, читают чужие письма и узнают все тайны. Только они глупые! Они не знают, где искать! Мы с Юстасом знаем много, но я больше, чем он. Я ему не скажу. Он говорит, что женщины не могут быть великими сыщиками, а я говорю, что могут. Я собираюсь записать все в книжку. А когда полиция зайдет в тупик, приду и скажу: «Я могу вам открыть, кто это сделал!»

– Жозефина, ты, наверное, читаешь много детективных романов?

– Очень много.

– Я думаю, ты уже знаешь, кто убил дедушку?

– Кажется, знаю, но мне нужно раздобыть еще кое-какие доказательства. Инспектор Тавернер думает, что это сделала Бренда? Или Бренда и Лоуренс вместе? Потому что они влюблены друг в друга.

– Ты не должна так говорить.

– Почему? Они влюблены друг в друга.

– Ты не можешь судить об этом.

– А вот и могу. Они пишут друг другу любовные письма.

– Жозефина! Откуда ты знаешь?

– Потому что я их читала. Ужасно слащавые письма. А Лоуренс – трус. Он даже не воевал. А когда прилетели бомбардировщики, он сделался зеленым. Мы с Юстасом так смеялись!

Я не знаю, что бы я ответил, но, к счастью, в этот момент к дому подъехала машина,

Жозефина кинулась к окну.

– Кто приехал? – спросил я.

– Мистер Гейтсхилл, дедушкин поверенный. Я думаю, он приехал с завещанием.

Страшно возбужденная, она выбежала из комнаты. Я остался один, так и не узнав ничего нового.

Вошла Магда Леонидас и, к моему удивлению, подошла ко мне и взяла мои руки в свои.

– Дорогой мой, благодарение Богу, вы еще здесь. Так нужен мужчина.

Она отпустила мои руки, подошла к креслу, взяла со стола изящную коробочку и задумчиво начала ее разглядывать.

Софья, заглянув, сказала шепотом?

– Гейтсхилл.

– Я знаю,– ответила Магда.

Вскоре Софья снова появилась в сопровождении маленького пожилого господина, и Магда пошла ему навстречу.

– Доброе утро, миссис Филипп. Я иду наверх. Какое-то недоразумение с завещанием. Ваш муж считает, что завещание хранится у меня. Я же знаю, что оно хранилось у мистера Леонидаса. Вы ничего об этом не знаете?

– О завещании бедного душечки? – Магда сделала удивленные глаза,– Нет, конечно нет. Только не говорите, что она, эта противная женщина наверху, уничтожила его!

– Послушайте, миссис Филипп, что за нелепые предположения! Весь вопрос в том, где ваш свекор хранил его.

– Но он отослал завещание вам! Он сам сказал нам об этом!

– Полиция, насколько я знаю, уже просмотрела бумаги покойного. Я переговорю с инспектором,—Он вышел.

– Дорогая,– обратилась Магда к Софье,– она уничтожила его. Я знаю, что права.

– Глупости, мама. Она никогда не сделала бы такой глупости.

– Это не такая уж нелепость. Если не будет завещания, все перейдет к ней.

– Ш -ш-ш, Гейтсхилл возвращается.

Вошел Гейтсхилл, за ним – Тавернер и Филипп.

– Видимо, мистер Леонидас поместил свое завещание в банк,– сказал поверенный.

Тавернер покачал головой.

– Мы связались с банком. У них нет частных бумаг, принадлежащих мистеру Леонидасу.

– Может быть, Роджер или тетя Эдит... Софья, будь добра, попроси их прийти сюда.

Но Роджер ничем не мог помочь.

– Это нелепость, совершеннейшая нелепость,– горячился он.– Отец написал завещание и недвусмысленно заявил, что на следующий день отправит его мистеру Гейтсхиллу.

– Если память мне не изменяет, – проговорил мистер Гейтсхилл, откидываясь в кресле,– 24 ноября прошлого года я направил ему проект завещания согласно его желанию. Он одобрил проект, вернул его мне и вскоре я послал ему завещание на подпись. Прошла неделя. Я позволил себе напомнить ему, что еще не получил подписанного завещания. Он ответил, что завещание подписал и отослал его в банк.

– Совершенно верно,– подтвердил Роджер.– Это было в конце ноября прошлого года. Помнишь, Филипп, папа пригласил нас и прочел завещание.

– Вы помните этот день, мистер Леонидас? – обратился к Филиппу Тавернер.

– Да.

– Это было так интересно,– вставила Магда,

– Мисс Софья?

– Да, я хорошо все помню.

 – А что было в завещании? – спросил инспектор.

Только мистер Гейтсхилл собрался ответить, как Роджер его опередил:

– Это было совсем простое завещание, Электра и Джойс умерли, и их доля вернулась к отцу. Сын Джойса Вильям погиб в Бирме, и его деньги тоже отошли к отцу. Филипп и я, дети – вот все его родственники. Отец завещал тете Эдит пятьдесят тысяч фунтов. Этот дом и сто тысяч фунтов – Бренде. Остальные деньги следовало поделить на три части: одна – мне, одна – Филиппу, а третья – детям Филиппа. Папа прочел нам завещание и спросил, нет ли у нас замечаний. Замечаний, конечно, не было.

– Бренда высказалась,– возразила мисс де Хэвиленд.

– Да,– подхватила Магда.– Она сказала, что не может слышать, как ее возлюбленный Аристид говорит о смерти. И что, когда он умрет, она не притронется к этим деньгам!

– Это,– заметила тетя Эдит,– очень типично для людей ее класса.

Только после этого язвительного замечания я понял, насколько мисс де Хэвиленд ненавидит Бренду.

– Мистер Леонидас прекрасно распорядился своим состоянием,– сказал мистер Гейтсхилл.

– А что было потом? – спросил инспектор.

– Потом отец подписал завещание,– ответил Роджер.

– Как и когда это произошло?

Роджер умоляюще посмотрел на свою жену. Клемено заговорила:

– Вы хотите знать, что было дальше?

– Пожалуйста, миссис Роджер.

– Мой свекор положил завещание на свой стол и попросил, чтобы кто-нибудь позвонил и пригласил слугу. Роджер так и сделал. Когда Джонсон вошел, отец попросил, чтобы он позвал и горничную, Дженет Бульмер. Когда они оба пришли, он подписал завещание и попросил их поставить свои подписи.

– Все верно,– заметил мистер Гейтсхилл.– Завещание должно быть подписано завещателем в присутствии двух свидетелей, которые тоже подписываются одновременно с ним.

– А дальше?

– Свекор поблагодарил их, и они ушли. Свекор взял завещание, вложил его в большой конверт и сказал, что на следующий день отошлет его мистеру Гейтсхиллу,– закончила Клеменс.

– Вы все подтверждаете, что именно так все и было?

Все присутствующие согласно закивали.

– Вы сказали, что завещание лежало на столе. Кто-нибудь сидел близко от стола?

– Нет.

– Когда мистер Леонидас читал завещание, он сидел за столом?

~ Да.

– Он отходил от стола перед тем, как подписать завещание?

– Нет.

– Могли ли слуги прочесть документ, когда подписывали его?

– Нет,– ответила Клеменс,– свекор накрыл его листом бумаги.

– И хорошо сделал,– заметил Филипп,– содержание завещания – не их дело.

– Понятно,– сказал Тавернер. И вдруг добавил: – Нет, не понятно.– Быстрым движением руки он вынул из кармана большой конверт и передал его поверенному.– Взгляните и скажите мне, что это такое?

Мистер Гейтсхилл удивленно вертел в руках лист бумаги.

– Это сюрприз,– озадаченно сказал он.– Я ничего не понимаю, где вы это взяли?

– В сейфе, среди бумаг мистера Леонидаса.

– В чем дело? – вмешался Роджер.

– Это завещание, которое я послал вашему отцу для подписи, Роджер, но после всего, что вы рассказали, я не могу понять, в чем дело,– оно НЕ подписано.

– Что? Ну, это, наверное, проект.

– Нет. Мистер Леонидас вернул мне проект, затем я составил завещание и именно его отослал вашему отцу. Вы только что сообщили, что он подписал завещание в присутствии вас всех и что два свидетеля заверили его подпись, однако оно не подписано.

– Но это невозможно! – воскликнул Филипп с неожиданным жаром.

– У вашего отца было хорошее зрение? – спросил Тавернер.

– У него была глаукома, и для чтения он пользовался очками с очень сильными стеклами.

– В тот вечер он был в очках?

– Конечно. Он снял очки только после подписания завещания.

– И вы уверены, что никто не подходил к столу перед тем, как он его подписал?

– Никто,– сказала Софья.– Дедушка все время сидел на своем месте.

– Стол стоял там же, где теперь?

– Да.

– Видимо, подменили бумагу. Мистер Леонидас был уверен, что подписал документ, который только что прочел.

– А не могли стереть подписи? – спросил Роджер.

– Нет, мистер Леонидас, в этом случае остались бы следы. Остается только единственно возможная версия: это не тот документ, который подписал мистер Леонидас.

В комнате воцарилось молчание.

– Я могу поклясться, что послал мистеру Леонидасу именно этот документ,– возразил Гейтсхилл.– В верхнем левом углу было пятно, по форме напоминающее самолет, я хорошо его запомнил.– Все переглянулись.– Очень любопытно,– продолжал адвокат.– В моей практике такого еще не было.

– Просто невероятно,– согласился Роджер.– Мы же все были там. Этого просто не могло быть.

Мисс де Хэвиленд сухо кашлянула.

– Ну что толку говорить – этого не могло быть, но случилось же! Каково положение дел сейчас – вот что я хотела бы знать.

Гейтсхилл сразу насторожился.

– В этом надо будет очень тщательно разобраться. Этот документ, конечно, отменяет все прежние варианты. Имеется множество свидетелей, видевших, как мистер Леонидас подписывал документ, который он считал своим завещанием. Гм... очень интересно. Прямо юридический казус.

Тавернер взглянул на часы.

– Время завтракать. Не буду вас задерживать.

– Может быть, вы позавтракаете с нами, инспектор? – спросил Филипп.

– Благодарю вас, мистер Леонидас, но я сейчас должен встретиться с доктором Греем.

– Вы останетесь, Гейтсхилл?

– С удовольствием, Филипп.

Все встали. Я незаметно протиснулся к Софье.

– Я ухожу или остаюсь?

– «Ухожу», я думаю,– пошутила она.

Я хотел разыскать Тавернера и по пути встретил Жозефину.

– Полицейские – дураки,– объявила она.

Из гостиной вышла Софья.

– Что ты делала, Жозефина?

– Помогала Нэнни.

– А мне кажется, ты подслушивала.

Жозефина состроила рожу и убежала.

– Этот ребенок,– заметила Софья,– тоже проблема.