Текст книги "Затишье перед Бурей (СИ)"

Автор книги: А. Корбут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Теперь в его жизни появился новый кошмар. Сначала он не мог избавиться от мыслей о бандитах, о горящей деревне, но теперь перед глазами были только два красных огня на темном фоне, а в ушах стоял крик рыцарей и хруст костей.

– Что ты натворила, раз тебя ищут? – спросил Джохан, прервав ту тишину, с которой они шли уже несколько минут.

Теперь в его жизни появился новый кошмар. Сначала он не мог избавиться от мыслей о бандитах, о горящей деревне, но теперь перед глазами были только два красных огня на темном фоне, а в ушах стоял крик рыцарей и хруст костей. Мужчине показалось, что его вырвет, но кроме желчи в желудке ничего не было. Он подавил рефлексы и решил ненадолго отвлечься от этого, заняв себя разговором.

– Из дома сбежала, – совершенно спокойно ответила девушка. Она не смотрела на него.

– Надо же, должно быть стража столь великодушна, раз отправилась на твои поиски.

– Когда ты – дочь ярла, то да, они великодушны, – согласилась Фрея.

Такое заявление застало Джохана врасплох. Он остановился и посмотрел на девушку. Та стояла спокойно, лишь немного усмехаясь.

– То есть ты дочь ярла Крифта? – переспросил он, желая убедиться в услышанном еще раз.

– Да.

Секунда молчания.

– Тогда я должен называть тебя «миледи».

– Не смей меня так называть.

 – Как скажете, ми...

Девушка толкнула мужчину в грудь. Он оступился, но поймал равновесие и устоял на ногах.

– Отец уже давно ищет меня. Не знаю, зачем я ему. У него есть сын, Фритхов. Он всегда говорил, что дочь у него так, чтобы потом замуж выдать и получить состояние.

– Может, для этого и ищет? Ты ведь была в Крифте, в зале ярла. Он тебя видел?

– Конечно, видел, – девушка ответила так, будто этот вопрос был самым глупым из всех. – Они нашли меня. Отец говорил, что я ему нужна, как наследница. Но что-то его слова мало доверия вызывают.

– Может, он одумался и понял, что ему нужна достойная замена? Твой брат – психопат.

– Да, как и его папаша. Тут дело не в наследии, что-то иное... Мне все равно. Я поэтому и сбежала снова. Он не успокоиться, пока не получит своего. А мне... Понимаешь, я давно знаю Бьорна и Ретнара, и мне с ними проводить время куда приятнее, чем во дворце. Ладно бы еще отец был нормальным, я бы привыкла к балам и светским беседам. А тут такое...

Мужчина увидел пламя костра, лошадей, на которых они приехали. Они подошли к лагерю. Бьорн сидел, навалившись на дерево, а рядом с ним был Дифид. Джохан заметил, что мужчина и эльф не сильно общались, не контактировали. А тут руки второго лежали на плече темноволосого. Из-под пальцев шел едва заметный свет.

От этих двоих бойца отвлек Рет.

– Я, конечно, думал, что между вами что-то будет, – поглядел поэт на пришедших товарищей, – но не так скоро.

Джохан бросил на него недовольный взгляд.

– Nyu’godjmeg, Джохан, – произнес Дифид. Эльф выглядел спокойно и всем своим видом заставлял мужчину унять внутреннее недовольство.

– Я плохо знаю эльфский, – развел рукам Джохан. – Может, кто-нибудь будет переводить?

– Он сказал тебе успокоиться, – махнул рукой Ретнар. – Мне постоянно это раньше говорил, вот я и понял. Со временем ты научишься его понимать.

«Надеюсь, не проведу столько времени с вами, чтобы научиться понимать этого эльфа» – подумал Джохан. Но вместо того, чтобы сказать это в слух, он подкинул в костер немного хвороста, взял жаренную белку и принялся есть.

Джохану не спалось. Он спал почти сутки, и теперь бодрость в совокупности с увиденным ужасом не давали ему сомкнуть глаз. Он сидел рядом с костром, глядел в пламя и время от времени подбрасывал туда листьев или веток.

К нему подошла Фрея. У нее был заспанный вид, но она все равно улыбалась мужчине, присаживаясь рядом с ним.

– Не спится? – спросила она. Джохан не стал отвечать – это и так было понятно. – Я должна была сказать раньше о своей фамилии... Это сложно. Когда понимаешь, что люди, узнав о том, что ты дочь ярла, будут относиться к тебе иначе, чем обычно. Я любила покидать дом, уходить в таверны, где мало кто знал меня в лицо, и там просто общаться с людьми, пить с ними, веселиться. Кое-когда узнавать что-то новое, а когда-то быть виновницей очередной драки. Это даже приятно. Ведь пьяные мужички бьют друг другу лица не из-за того, что я дочь ярла, а из-за того, что я – это я.

Джохан посмотрел ей в глаза. Танцующие языки пламени отражались в ее зеленых глазах. Мужчине никогда не понять ее, ведь с ним всегда общались из-за того, что он – это он. У него не было другой жизни.

– Мы так с Бьорном познакомились. Может, если он захочет, то потом расскажет тебе эту историю. Он ее всем рассказывает. Он поступил благородно, для такого мудака. Ему тогда зуб, кстати, выбили, – она чуть улыбнулась. Джохан отметил, что у нее чудесная улыбка. – Его выбросили из таверны, а я решила подойти. Мы тогда долго гуляли. Он рассказывал о своих приключениях в море, о пиратских буднях, постоянно кричал «Хо-хо-хо» и отпускал шутки про ром. А я...А я молчала.

– Он не знает?..

– Он думает, что я дочь псаря, – ответила Фрея и поглядела на мужчину. – Не говори ему, ладно? Я должна сделать это сама.

Мужчина кивнул.

Они несколько минут молчали, смотря в огонь. Джохан подбросил еще хвороста, и вдруг девушка вновь заговорила.

– Ты веришь в пророчества?

Мужчина вопросительно на нее посмотрел.

– Ты слышал что-нибудь о Море, о детях Арзамаса?

– Я так и не понял смысла Пантеона.

– Веришь в Каана? – мужчина кивнул.  – Мой отец принял эту веру, и я приняла. Но так и не поняла ее сути. Понимаешь, Каан и Таан были всего лишь людьми...

– Боги Пантеона тоже всего лишь люди.

– Они не были ни людьми, ни эльфами. Ты ведь знаешь, что есть два Пантеона? – Джохан знал. – Но в них разницы нет. Только имена. И представление Богов. Например, Бог жизни и смерти в эльфском Пантеоне – Арзамас, и представляется он, как дракон. А в людском – Авроман, и рисуют его человеком, который может принимать облик дракона.

– Решила поучить меня мифологии? – уголок губы Джохана дрогнул.

– Вовсе нет. Я к тому, что Каана и Таана кто-то видел, как людей. Как простых полководцев, которые привели колдов в Леамирн. А Боги Пантеона – это нечто иное.

– Я не люблю спорить о религии. Знаешь, у меня был знакомый в Риверклере, который после двух кружек пива уже начинал нести чушь о вере, пытаясь заставить меня поверить в своих Богов. Если тебе интересно, то могу сказать, почему я верю в Каана, – девушка активно покивала. – Даже то, что они были людьми – ничего не значит. Они сделали многое: объединили народы, прекратили войну, основали единое государство. Их заслуги стоят того, чтобы их почитали. Когда ваши Боги всего лишь выдумка, который вы оправдываете все, чего не можете понять.

По лицу Фреи было видно, что ей не понятна и, может быть, даже не приятна такая точка зрения.

– Ты ведь не просто так начала этот разговор, так? – спросил мужчина. – Говори.

– В мифологии элифского Пантеона есть легенды о детях Арзамаса – полубогах, которые способны выдыхать пламя изо рта, летать на драконах, повелевать этими драконами. Кто-то говорит, что они могут даже обращаться в дракона.

– Таан умел так.

– Он был одним из детей Арзамаса. Как и Таан. Посланником, чтобы тот объединил враждующие королевства. Ты здраво рассуждаешь, это чудесно. Но мог бы ты поверить, что можешь быть таким человеком?

– Нет. Не хочу даже думать об этом. Каан убил Таана за грех. Этот грех – магия и драконы. Ты знаешь, как церковь справляется с такими людьми.

– Но разве не ваша церковь говорит, что Таан может перерождаться?

– Ты меня не поняла. Перерождение Таана – это... это самый грешный грех, который только можно придумать, – от спора он возбудился: стал говорить громче, махать руками. Джохан был тем еще любителем поспорить, поэтому и старался избегать таких разговоров. – Было пророчество, что старший сын Ричарда – Таан. Мальчику повезло, что он умер в детстве, а не на костре.

– Страшно подумать, что мы живем в королевстве с такой церковью.

– Церковь следует учениям и мыслям Лиара.

– Кого? – переспросила девушка, улыбаясь собственному незнанию.

– Это был друг близнецов, и после их смерти, когда колды начали обожествлять их, он взял на себя ответственность нести... философию, да? – Каана в сердца людей.

– Понятно, – кивнула девушка, но по ее тону и взгляду было понятно, что ее что-то в этом не устраивает.

– Мы снова отошли от темы, – вскинул густые брови мужчина.

– Я хотела сказать, что тебя ждет великое будущее, – девушка поднялась на ноги, – но, думаю, мы не сойдемся во мнениях.

– Говори, раз начала.

– Это не важно, – она отряхнулась от прилипших к ногам листьев и пошла. – Добрых снов, Джохан.

Гарон IV

Гарон очнулся прикованный к стулу в пустой камере. Нет, он был не один. С ним был тот длинноволосый мужчина из леса. Рыцарь огляделся по сторонам. Все было настоящим, это не сон, и он не умер. Если бы он умер, он бы сейчас был с Богами, с семьей. А это?.. Не понятно, где он.

– Проснулся? – спросил мужчина.

– Ты кто? – в ответ спросил Гарон.

– Мое имя Вильгельм, – но такой ответ не удовлетворил Эленстоуна. – Колдун, если угодно. Насколько понимаю, твой переводчик в предстоящих переговорах.

– Переговорах? Тут какая-то ошибка...

– Они уверены, что ты знаешь, как можно спасти их мир.

– Бред какой-то, – хмыкнул Гарон. Он попытался освободиться, но это было бесполезно. Страх постепенно начинал овладевать им. – Знаешь что-нибудь о них?

– Совсем немного. Если я правильно понял, то это небольшой отряд prince ti a ti ko kuro, изгнанного принца, по-нашему.

– И что ему надо?

– Он ищет того, кто сможет остановить приближение кометы к их миру.

– И они решили, что это я?

– Похоже на то. Я сам мало чего знаю. Буду удивляться вместе с тобой.

За дверью послышались тяжелые шаги. Гарон замер в ожидании, Вильгельм поднялся на ноги. Дверь открылась, за ней показалась высокая темная фигура в крылатом шлеме. За ней еще одна, еще выше, еще шире. Они вошли.

Внимание рыцаря было приковано к крылатому всаднику. Тот подошел к нему, снял шлем. Этот момент показался Гарону слишком долгим и волнительным. Он боялся увидеть там нечто нечеловеческое. Рога, красные глаза и огромные зубы. Но вместо этого увидел юношу, больше похожего на эльфа, чем на человека.

Его длинные темные волосы были собраны в хвост, а две пряди на висках заплетены в тонкие косички. Густые брови были аккуратной формы, губы тонкие, а острые длинные уши проколоты более десяти раз.

Мужчина позади него был старше. У него была темная грива волос, никак не собранных. Мясистые губы, горбатый нос и тонкий шрам через все лицо. Он выглядел еще мрачнее своего предводителя, но в то же время спокойнее. В его глазах не было шторма, какой бушевал в глазах крылатого всадника.

– Emi ko ro pe emi yoo rii о ni kiakia. Nikan ọdun mẹwa ti rin kakiri kakiri aye, – произнес он.

– Не думал, что найду тебя так быстро. Всего лишь десять лет скитаний по мирам, – перевел Вильгельм.

– Кто ты? – спросил Гарон. Вильгельм тут же перевел его слова. – Где я?

– Orukо mi ni Ildirih, eyi ni Erminilah arakunrin mi. O jе alejo wa.

– Мое имя Ильидирих, а это мой дядя Эрминилах. Ты у нас... в гостях.

– Если в гостях, то почему прикован к стулу? – Вильгельм перевел.

Гарону на секунду показалось, что кто-то из эльфов засмеется. Или хотя бы улыбнется. Но они остались такими же безмятежными и серьезными. До одури мрачными.

Вильгельм бегло переводил слова и эльфа, и рыцаря. Гарон успевал только закончить фразу, как колдун уже выпаливал ее на другом языке. Это удивляло его.

– Тебе повезло, что я нашел тебя первым, – переводил Вильгельм слова Ильдириха. – Если бы тебя нашел мой отец или кто-то из его генералов, то они бы не стали с тобой церемонится. Не стали бы даже представляться тебе. Ты бы уже сейчас стоял подле врат и молился своим Богам. Но ты не спасешь наш мир, я знаю это. Отец не верил мне, никто не верил мне. Ты не последний Эленстоун, как все думают.

– Последний, – перебил Гарон.

Ильдирих показал головой, заговорил. Вильгельм переводил:

– Чистая кровь Эленстоунов не только в тебе. Сын твоей сестры.

«Ромул?» – подумал Гар.

– Мальчишка, которого считают мертвым.

Если он говорит про Эндала, но он и правда мертв.

– Что ты знаешь о нем?

– Он умер совсем юным, я видел его тело.

– Зрение – великая иллюзия, – перевел Вильгельм слова второго без должной интонации. Тот же их будто бы выплюнул.

– Скажи мне, Гарон, чего ты хочешь больше всего на свете? Безопасность своим детям? Любимой женщине? Трон?

Гарон молчал. Вильгельм с недоумением смотрел на эльфов, на рыцаря.

– Ты получишь все это, – Ильдирих приблизился к нему. – Когда я получу свой трон и безопасность моему народу. Понимаешь? У нас одинаковые цели.

– Они совершенно разные.

Ильдирих не ответил.

– Ты поможешь мне, хочешь ты этого или нет. Я думаю, жить тебе хочется больше, чем умереть так недостойно, не как герой.

– Я лучше умру, чем буду помогать тебе!

Эльф прыснул. Он дотронулся до лба Гарона, и того будто бы обожгло холодом.

Они кричали. Бежали. Все: люди, эльфы, гномы, звролюды – смешались в одну кричащую отчаянную массу. Они больше не бились друг против друга, больше не ругались. Все они равны перед мором, пришедшим на их земли. Сотни всадников на конях в черных доспехах, сопровождаемые бездушными демонами и голодными гончими, гнали их вперед. А холод сковывал движения, бедолаги падали, сдавались. Кони топтали их заживо, раздавливали головы. Гончие рвали их на части, а кто-то тут же на месте обращался в демона.

Среди всадников не было Ильдириха, не было и его дяди. Были другие: крупнее и страшнее. Они не щадили никого, ни с кем не церемонились. Это отец Ильдириха, понял Гарон. Он пришел по их души. Их мир будет разрушен в мгновение ока.

Гарон обернулся из-за того, что слышал, будто кто-то его звал. Он оказался в холодной комнате, заваленной снегом. В углу сидела Азура. Она прижимала к груди своих детей, плакала. А ее слезы тут же превращались в ледышки на ее щеках.

– Гарон, – звала она. – Гарон! Почему ты бросил нас?

Мужчина вернулся в реальность, Ильдирих убрал руку. Вильгельм перевел его следущие слова:

– Это будет, если ты не поможешь мне. Твой мир и миллионы других, о которых ты не знаешь. Мой отец разрушит их все, чтобы найти того, кто спасет нас. Или чтобы принести большую жертву Дракону.

– Дракону?

– Не ввязывайся в нашу религию, тебе это не нужно. Ты поможешь или нет?

Гарон молчал, смотря на юношу. Тот был решителен, уверен и резок. Он знал, о чем говорил. Но рыцаря трясло, как бы старательно он не пытался скрыть дрожь в руках, второй эльф время от времени обращал внимание на его кулаки.

– Что от меня требуется? – спросил Гарон. Он знал, что не может тянуть с ответом. Знал, что от его выбора сейчас зависит судьба мира. Он боялся, что из-за его страха пострадают любимые ему люди. И все остальные. Он бы не смог умирать, зная, что это из-за него.

– Найти мальчишку, последнего Эленстоуна.

«Но почему Эндал – последний Эленстоун?» – думал Гарон. Если говорить о мальчиках, то последняя кровь Эленстоунов течет в Хэммо. Но, наверно, он не тот лишь потому, что в нем и кровь его матери. Но и в Эндале кровь Ричарда...

Ничего не было понятно, но Гарон предпочел бы отдать Эндала, чем своего собственного сына. Уже думая, как искать первенца короля, Гарон покивал.

– Arakunrin, pasе pe ki a fi wоn si ibi kanna lati ibi ti a ti mu won. Lesekese. O ko le se iyemeji.

Вильгельм не перевел, лишь сказал:

– Нас возвращают обратно.

Малборн III

После той выходки, которую Мал позволил себе, прошло два дня. Он не высовывался из дома и не подавал признаком жизни, когда кто-то долбился ему в двери. Но вечно прятаться не возможно. И если он действительно хочет  достигнуть той облачной цели, которая крепко укрепилась в его голове, то пора выйти.

Выйти не только из дома, но и из тени Каггара. Из тени Мудаша. Из тени любого орка, который презирает его, не считает равным, хочет убить или отнять у него свободу. Малборн, разговаривая эти дня со слугой, начал многое вспоминать из религии эльфов. Все то, что со временем забылось и сменилось, вновь приобрело для него значимость.

Это были лишь легенды. Но, если так подумать, его жизнь через много лет тоже может стать легендой. Книги твердили, что орки произошли от эльфов. В то время, как эльф, который использовали магию крови, Бог мудрости – Угвей – превратил в кровавых эльфов, магов-преступников ссылали на Крисрид.

Это был остров плохих. Остров боли, страха, ярости. Когда Мал очнулся на берегу, то он почувствовал то волнение, которое окружало его. На острове все было пропитано гневом.

Кто-то считал, что на острове жили великаны. Никто никогда не видел их, считали, что они живут там – в высоких горах и густых лесах. И эти теоретики полагали, что от связи эльфа и великана начали рождаться дети с болотной кожей, клыками и размерами куда больше обычных эльфов и меньше, чем великаны. Детеныш за детенышем... Они росли, развивались. Размножались.

И появился новый народ. Их боялись, они держали в страхе побережья Саммердора и острова близ него. Они мстили за своих предков, желали вернуть свое имя и территории. Но их не принимали, их боялись. И их ярость только крепла.

Другие книги рассказывали, что за злость Боги сделали эльфов такими. Те эльфы, кто желал искоренить людей не только с лица пространства, но и избавиться о любом воспоминании, о любой мысли о них, считались не достойными. Боги прокляли их за злость, не допустимую для эльфов.

Две версии – выбирай, какую хочешь.

Но суть их одна – злость в сердцах эльфов.

И Мал, осознав это, хотел донести эту мысль и до других орков. Доказать им, что эти земли когда-то были и их. Что если они покажут свою силу, свои намерения эльфам, то их примут. Но Каггар не думал об этом. Его домом был тот остров. Он хотел лишь сделать Крисрид богатым, разграбляя деревушки. И разве из этого что-то вышло? Нет. Столько лет до появления Малборна, и столько после. Все одно и то же.

Малборн славился безрассудством, да, этого он никогда не скрывал и даже выставлял эту черту так, будто бы она его главное достоинство. Но сейчас эльф время от времени проверял, висит ли топор на его поясе. И все прокручивал в голове исход битвы.

Вариант со своим проигрышем он даже и рассматривать не хотел. Мало того, что он был уверен в своих силах, но и какой смысл думать о том, что случится после того, как ему отсекут голову? Если он и проиграет, то Крисрид будет обречен на гибель. А если не весь остров, то клан Каггара точно. Вдруг другие орки разумнее и, почуяв опасность, успеют покинуть земли острова.

Если он победит, то, несмотря на правила и обычаи, кто-то из орды, а особенно приближенных вождя, захотят убить молодого эльфа. Тот же Хураг, который с самого появления не возлюбил Малборна. Или Мудаш захочет отомстить за гибель отца. Они могли наплевать на законы, если чувство мести пересилит.

И он не знал, примет ли его орда. Он не орк, многие до сих пор не считают его равным, а тут он воссядет на трон клана, и будет отдавать им приказы. Мал не думал, что орки поймут его благие намерения.

Он боялся той ответственности, что ляжет на его эльфские плечи, но уже строго для себя решил. Вызов будет брошен.

Эльф остановился около входа в башню. Хоть башней это было назвать сложно: трехэтажное сооружение, сложенное из камня. Но благодаря силе и выносливости орков, которые за месяц построили чуть ли не все поселение, и так добросовестно, что не было страшно подниматься по ступеням «башни».

Зал, в котором собирались орки, был на первом этаже сразу за длинным коридором. Длинные тряпки, служившие «дверью» в коридор, хлопали на ветру. Малборн проскочил внутрь, подгоняемый ветром в спину. Он не хотел заходить, но как будто что-то напористо гнало его вперед. Сглотнув, Мал вытер лицо сухой частью своей куртки, и зашагал вперед. Стараясь выглядеть спокойным, с самоуверенной как всегда улыбкой, он миновал поворот коридора и оказался в зале.

– Утро оставляет желать лучшего, братья, – произнес он, убрав руки на спину. В зале стояло более десятка высоких крепких фигур, и каждого орка Малборн знал лично. Каждый смотрел на него с презрением, но все равно подчинялись приказам Каггара и пытались вести себя с ним, как с равным.

– Ты нам не брат, – рявкнул Хураг и за один шаг оказался рядом с эльфом. Он возвышался над ним мускулистой глыбой с пылающими от злости глазами. Но Мал, взглянув на его снизу, прошел дальше, как бы не замечая слов орка. – Ты никогда им не был, и никогда не будешь.

«Они все знают» – понял эльф и насторожился. Он держался прямо и непринужденно, но был готов выхватить оружие в любую минуту.

В углу сидел тот орк, который подвиг Малборна сделать то громкое заявление. Он улыбался во все кривые желтые зубы, не сводя взгляда с эльфа.

– С возвращением, Малборн, – голос Каггара сочился ядом. Орк стоял, оперившись руками на стол, и не смотрел на предателя.

Двое орков подошли к Малборну с разных сторон и схватили за руки, отобрав оружие и сжав его запястья с невероятной силой. Мал лишь хмыкнул.

– Ты, ублюдок, предал меня! – взревел Каггар и движением рук опрокинул стол. – Ты ослушался моего приказа, сукин ты сын.

– Я могу все объяснить, – произнес Малборн, но Каггар не желал его слушать. – Я действую в интересах народа...

– Это не твой народ, – рявкнул вождь, и удар кулака, размером с голову эльфа, пришелся по животу предателя. – Это мой народ, и я знаю, что ему нужно.

«Нет, не знаешь» – подумал Малборн, но промолчал. Он исподлобья смотрел в пылающие желтые глаза орка, не отводя взгляда.

– Ты мне, как брат, Мал, – рычащий голос стал тише. – Объясни, почему ты так поступил?

Каггар отличался от многих орков своей терпимостью и сдержанностью, что удивляло Малборна с каждым днем все больше.

– Повторяю: я действовал в интересах народа.

– Ты не знаешь, что нужно моим воинам, – вспылил вновь Каггар. Новый удар пришелся открытой ладонью по щеке Малборна. Вкус крови проступил во рту, а с уст сорвался хриплый стон.

– Знаешь что, Каггар? – произнес Малборн. Его голос звучал уверенно, с угрозой. Все обратили на него взгляды. – Я бросаю тебе вызов.

– Дурак, – бросил вождь, – убейте его.

Оружие у него забрали, но магия стихий все оставалась при нем. Его ладони были свободными и с них тут же сорвались языки пламени, охватив бока орков. Запахло гарью. Державшие его ослабили хватку и зарычали. Это был единственный шанс сбежать.

Хураг бросился за ним, размахивая топором. Разница в росте давала Малу преимущество уклоняться от оружия. Он обернулся лишь на миг, чтобы посмотреть на каком расстоянии орк, как увидел, что тот замахнулся. Замахнулся для того, чтобы бросить топор в беглеца.

Оружие пролетело со свистом около ног предателя и коснулось его кожи, раскроив ее и мышцы. Эльф взревел, повернулся лицом к Хурагу, взмахнул руками и вырвал из пола огромный кусок камня, какой позволяла поднять его магия. Тут же отправил глыбу в орка и бросился бежать прочь. Он слышал хруст костей, удар тела и камня о стену коридора. Орк умер, в этом не было сомнений.

Он бежал мимо окров, постоянно оступаясь из-за боли в ноге, хватаясь за прохожих или за какие-то палки, чтобы не свалиться. Оборачиваясь, эльф видел преследователей. Их шаги были шире его, и они уже догоняли.

Желание жить заставляли его бежать вперед. Боль в ноге он не чувствовал – ее сменила боль в легких, которые вот-вот выпрыгнут наружу. Минуя ворота поселения, Малборн рванул в леса. И все это время он, оборачиваясь, как его настигают орки. Их было трое, но этого хватит, чтобы схватить предателя.

Один из них стрелял на ходу. Стрелы со свистом проносились либо мимо эльфа, либо врезались в землю там, где только что стояла его нога. Орки не славились, как лучники. Было бы куда эффективнее, если бы они кинули ему вдогонку топор, но Мал и не думал жаловаться на такой расклад событий.

Мал молился. Всем без разбора. И вспомнил о своем слуге, о Нарруге, о Мудаше. Наверно, «орк в углу» сдал все имена вождю. Что будет с ними из-за его глупости?

Сейчас это не так важно.

Если он умрет, то он не сможет не помочь им, не отомстить за них.

Он убежал в лес.

«Все, больше не могу» – подумал он, желая уже остановиться. Но хвост приближался, стрелы как будто бы не кончались. Или он подбирал их по пути?

Малборн грязно выругался у себя в мыслях и продолжил путь.

Перепрыгивая выпирающие корни деревьев, запинаясь об них, он значительно терял свою скорость. Хромая, еле дыша, он уже был готов принять постыдную смерть за предательство, лишь бы избавиться от этих мучений.

Сердце стучало, и его стук отдавался в ушах Малборна. Он нервничал, и картины его поимки и жестокой казни еще больше угнетали состояние предателя. Эльф предал, убил собрата, а теперь еще и убегает от погони. Лучшая смерть была бы, если бы его просто пристрелила охота.

После поимки его поведут к Каггару. Тот был бы не против убить его тут же, раздавив голову голыми руками, словно ореховую скорлупу. Но обычая велят провести казнь на глазах у всех. На глазах у орков, перед взором духов. Его смерть была бы жертвой, принесенной духам, помогающим этому дикому народу. Ему бы вырвали позвоночник, лопатки, ребра. Достали бы легкие, желудок, сердце. А потом бы повесили на каком-нибудь ближайшем дереве на растерзание птицам. По традициям и нормам орки выдерживали всю процедуру казни и умирали только от веревки, обвившей им шею. Но Малборн знал, что умер бы от первого хруста его костей.

Он мог остановиться, воспользоваться магией стихий. Например, бросить в них несколько огненных стрел. Или расколоть землю. Или... Нет, не мог. Сил не было собраться с мыслями, сконцентрировать магию. Он так много потерял, живя на острове.

Новая стрела попала в цель: пробила его плечо насквозь, лишь чудом не вонзившись в сердце. Конец был близок. Самая бессмысленная смерть ни за что, за несбывшуюся мечту. Он не хотел умирать, еще мог бороться, но что значат его мысли, когда тело умирает?

Впереди был нескончаемый лес. Но Мал видел обрыв. Он и не заметил, как взобрался на холм. Он свернул, бежал так быстро, как только мог. Но его скорость сбавлялась, не было никакой силы продолжать путь.

«Дурак, дурак, дурак, – повторял он себе за еще одну безрассудную мысль. – Какая разница? Я все равно умру».

Но ему не хотелось умирать от рук вождя. Поэтому он, не тормозя, оттолкнулся здоровой ногой от уступа и полетел вниз – на встречу волнам.

Азура III

С вечера королева не могла выпустить мысли о предстоящем совете из головы. Король еще не спал, и женщина не могла спокойно уснуть без объятий мужчины. Она просто ворочалась, перекатываясь с одного края кровати к другому, укрывалась теплыми мехами с головы до пят и, наоборот, открывалась полностью, отдавая свое нагое тело в объятья северного воздуха.

Наконец, Ричард пришел.

– До сих пор не спишь? – спросил он ровным спокойным голосом, снимая с себя одежду.

– Не могу уснуть, – вдохнула женщина. – Все думаю о завтрашнем соборе.

– А что о нем думать?

– Не знаю, – солгала Азура. Не говорить же ей, что она не разделяет мнения церкви и короля. – Просто.... Это волнительно. Ты, муж мой, разве не волновался на своих первых переговорах?

Король подумал.

– Это было давно, – ответил он.

Ричард подошел к окну, открыл тяжелые ставни, посмотрел на город. Он часто делал так перед сном. Можно сказать, это стало его ритуалом. Азура спрашивала его, о чем он задумывается. Но король никогда не мог дать точно ответа. Говорил и о Богах, и о народе, сейчас о войне. Правление Ричарда началось с войны, и так и продолжается войной.

– Холодно, – проговорила женщина, натягивая одеяло чуть ли не до носа.

Король медленно повернулся. Ветер кружил вокруг обнаженного мужчины, а он будто бы не замечал этого. Он – колд. Они не чувствуют сильного холода. А в морозы могут ходить в тонких шубках, когда остальные и носа не высовывают за порог.

– Тогда позволь мне тебя согреть, – сказал Ричард .

Он за два шага оказался возле кровати, взялся за край одеяла и хотел уже потянуть, как женщина со смехом крепко взяла другой конец. Но мужчина был сильнее: с холодной страстью в глазах он дождался, когда Азура ослабит хватку, и за один рывок сорвал меха с тела женщины. Поглядел на нее. Женщина чувствовала, как его холодный взгляд скользит по ее изгибам.

Она желала мужчину, и желала, чтобы его семья прижилось. Ей хотелось порадовать мужа еще одним сыном, или дочерью. Таким же златовласым, как король. «Лучше дочь, – думала женщина, – чтобы у Ричарда и Гарона был равный счет».

С этой мыслью и улыбкой на лице, она отдалась ретивой любви короля.

Сон сломил ее сразу же, стоило ей положить голову на грудь мужа. И она не думала о плохом, но дурные мысли все равно настигли ее в сновидение.

Сон забросил королеву в мир, который она никогда не видела. Слишком красивый для реальности. Она огляделась: вокруг росли деревья, высокие и пышные. Кусты цветов и ягод, так и манящих своим запахом. Где-то были гигантские грибы, на которых прыгали маленькие человечки. Женщина подошла к ним ближе. Это оказались не человечки, не гномы, как сначала подумала Азура, а неизвестные ей создания.

Их кожа была синего цвета, на лице три глаза, а губы в радостной улыбке растянулись на лбу. Они были веселы и милы, но не обращали внимания на женщину. Может, они даже ее и не видели. Продолжая прыгать, они наполняли лес звонким радостным смехом.

Сквозь верхушки деревьев проникали яркие лучи солнца, где-то пели птицы, а легкий ветер ласкал кожу Азуры, покрытую одним лишь спальным платьем. Королева улыбалась, ходила, осматривалась и прикасалась ко всему, пробовала на вкус ягоды и нюхала цветы. Ей в голову даже пришла идея взобраться на гриб и прыгать вместе с неведомыми созданиями. Но в один момент все вокруг начало чахнуть и умирать.

Завыла вьюга, замела метель. Листья с деревьев слетели, цветы завяли, солнце спряталось за тучами. Грибы высохли, будто из них выжали всю воду, а создания попадали синими безжизненными тельцами на землю. Тут же послышался топот копыт, стук металла и лай диких собак. Королева начала крутиться, не знала, куда бежать. Сердце застучало, Азура побледнела.

Топот слышался все громче и громче, пока орда всадников в черных доспехах не появилась перед ней. Но и они не видели королеву. Однако даже это не могло успокоить разволновавшегося сердца женщины. Она видела их – ужасающих и могучих. Тех, о ком говорило мужичье, о ком рассказал Гарон. Штормовые всадники, котороми пугали бабки своих внуков. Более чем реальные, пусть это лишь и сон.