Текст книги "Затишье перед Бурей (СИ)"

Автор книги: А. Корбут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Он замялся.

– У Хэммингса тренировка, – выпалил он.

– Нет, – усмехнулся юноша.

– Да, – настоял рыцарь. – Ты же хочешь участвовать в турнире? – принц кивнул. – Тогда ступай. Я скоро подойду.

Хэммо буквально вылетел из комнаты и оставил королеву и рыцаря вдвоем.

Он прошел, закрыл дверь.  Подошел к женщине ближе, наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Его поцелуи напоминали ей годы молодости, когда она только пребылась во двор короля Этто Дана.

Она родилась в богатой, но не знатной семье. С детства отец планировал для младшей дочери достойное положение при дворе короля. Мать же учила ее пению, рисованию, шитью – всему, чему сейчас учит женщина свою малышку.

В двенадцать лет ее отправили на воспитание в замок Данов, где Азура, будучи еще девочкой, постигала искусство флирта и принципы интриг. Уже тогда она свела с ума Ричарда, а вслед и за ним Гарона. Оба, как зеленые мальчишки, влюбились в приезжую девочку. Они кидались в бой за право потанцевать с ней, но все же их дружба была крепче, и она не разрушила ее.

Азуре нравится Гарон, но она была дочерью своего отца. Искусно флиртуя с Ричардом, она не заметила, как влюбилась в молодого короля. Когда они подросли, то Азура стала наложницей Рича. А потом начала крутить им так, что перестала допускать принца к своему телу, пока тот не сделает ее своей женой. Эта недоступность свела Ричарда с ума, но он не мог развестись с Лайви – иначе это бы значило начало войны.

И по «прекрасному» стечению обстоятельств, жена короля умерла. Отец Гарона объявил войну дому Данов, но это не история Азуры.

Когда же Ричард был на войне, а Гарон по травмам оставался командовать войсками в столице, Азура тешилась с ним. Ведь ей нужно было чье-то тепло, чья-то любовь. Доигралась, говорила она себе. Не желая того, понесла ребенка от Гарона. И на ее счастье, Хэммингс вырос похожим на мать.

Мужчина стоял над ней высокой фигурой, прижимая к столу. Длинные волосы закрывали лицо. «Он когда-нибудь начнет собирать их?» – подумала Азура. Глаза светились страстью и нежностью, или все те же свечи так отражались в них. Но взгляд королевы, почему-то, был прикован к шраму на его лице.

– Я тебе говорила, что нам пора перестать встречаться, – проговорила она, пытаясь отодвинуться от него.

– Почему?

– Я понесла твое семя.

– Никто ничего не прознал.

– Если мы не перестанем вести себя, как глупые и молодые, то это смогут заподозрить.

Мужчина хмыкнул.

– Не говори мне, что Хэммингс знает, кто его отец.

– Нет, не знает, – сказала правду женщина, но от необъяснимого волнения провела рукой по каштановым волосам.

– Я знаю, когда ты лжешь, – покачал головой он и взял женщину за руку. Он грубо сжал ее запястье в своей ладони и проникновенным взглядом карих глаз заглянул в ее голубые глаза. – Это опасно...

– Я взрослая женщина и не такая глупая, как считают многие мужчины, – Азура все же вышла из-под мужчины. – Мне приходится скрывать это от него, контролировать свою речь, называя Ричарда его отцом. Но даже если он узнает, я не буду беспокоиться.

– Он твой сын, но...

– Он наш сын, Гарон, – выпалила она. – Ты не доверяешь собственному сыну?

Гарон до белизны пождал губы, все не отрывая взгляда от женщины.

– Или ты думаешь, что он расскажет Ричарду о том, что мать нагуляла его?

– Он растет с Ричардом, – парировал Эленстоун.

– А Рич знает об этом? – вскинула брови она. – Это бесполезный разговор. Никто, кроме нас двоих об этом не знает. Поэтому не стоит мусолить эту тему.

– Ты сильно доверяешь ему, поэтому стоит...

– Не забывай, что ты говоришь с королевой, – гордо ответила Азура.

Гарон недовольно посмотрел на нее, но затем кивнул.

– Неужели тебе сложно делать так же? – рассмеялась женщина, когда в дверь кто-то постучал, и затем добавила: – войдите.

Дверь открылась, и в комнату вошел Ричард. Одетый в медвежьи меха поверх королевской мантии и с короной на голове, он стоял прямо и высокомерно смотрел говорящих. Лицо его скривилось.

Светлые, чуть ли не золотые, волосы были аккуратно зачесаны назад. Угловатые черты лица и высокие скулы с возрастом заострялись еще сильнее, но отсутствие бороды, которую он время от времени сбривал, делало его моложе без любых посторонних средств.

– Что ты здесь делаешь, Гарон? – спросил Рич.

– Искал Хэммингса, у него скоро тренировка, – оправдался рыцарь и направился к двери. – Готовимся к турниру.

– Нашел?

– Уже ушел, – пожал плечами Гар и откланялся, – и я уже ухожу.

Азура незаметно улыбнулась, а затем, когда дверь закрылась, хмуро посмотрела на мужа. Он стоял, молча несколько секунд, холодным, как северный ветер, взглядом осматривая жену, а после все же улыбнулся. Ему шла улыбка, жаль ее так редко можно наблюдать на его лице.

Он поглядел на почти законченный портрет Хэммингса.

– А меня так и не нарисовала, – проговорил он.

– Когда у меня было много времени, занят был ты.

– То есть, я виноват?

– Конечно.

Они улыбнулись друг другу. Королева широко и искренне, а король еле заметно.

– Надеюсь, ты помнишь, моя жена, что через семь дней состоится собор? – перешел он к сути. Как обычно не многословно.

– Конечно, помню, муж мой. Но что ты хочешь от меня? – спросила Азура, изогнув бровь.

– Обсуждаться будет вопрос безопасности королевства, и я хотел, чтобы ты присутствовали на этом заседании.

Азура тихо хмыкнула. Ричард, заметив на ее лице сомнение, продолжил говорить.

– Семнадцать лет назад ты стала моей женой, а одиннадцать – королевой всего севера. Твое слово будет учтено наравне со всеми ярлами и, конечно же, моим.

– Дорогой мой муж, – улыбнулась королева и сделала несколько шагов навстречу мужчине. Разум ее затуманил терпкий запах духов и дорогого табака, какой поставляли в Хаалмат из самого Саммердора, – смею заметить, что в Хитфилде женщины никогда не имели права голоса, даже будучи королевами. Неужели, Ричард, ты хочешь исправить это недоразумение?

Ричард робко улыбнулся.

– В моменты, когда я был на войне, а мои дети были совсем маленькими, на троне Хитфилда сидела именно ты. За то короткое время твоего правления у ярлов и народа сформировалось особое мнение о тебе. Они считают свою королеву мудрой и справедливой. А ведь в те времена тебе было всего шестнадцать лет. И я полагаю, что ярлы хотели бы увидеть на столь важном заседании, мудрую и справедливую королеву.

Азура всегда замечала то, как Ричард мог говорить с ней, мог ей манипулировать. И, правда, женщины любят ушами. Королева тому доказательство. Как ей было сложно играть им, когда он одним словом мог добиться ее. Понимая все его намерения, она продолжала верить его сладким речам.

– В твоих словах есть смысл, – согласилась женщина. – Но позволь спросить: какова выгода для тебя в моем присутствии? Ярлы послушаются твоих слов и не осмелятся сказать что-то против.

– Этот вопрос стоит дороже, чем их страх перед моими моральными устоями, – голос его был громок и уверен. Он говорил тем же холодным тоном, каким говорил прежде. – Они согласятся с моим решением, даже если оно будет абсурдным. А к тебе они прислушаются и примут его не только из-за страха, не только разумом, но и сердцем, – момент молчания. – Кто даст им гарантию того, что твои слова – будут твоими?

Азура непонимающе нахмурилась и оперлась руками на край стола.

– Ты знаешь, чего я хочу, знаешь мои цели в этой войне. Будешь подтверждать все мои слова. Я не приму твоего отказа. Говорю это, как король, а не как муж.

С этими словами Ричард вышел из комнаты и громко закрыл за собой дверь.

Анаэль I

Принцессы покинули комнату, где с матерью занимались шитьем. Младшей эльфке всегда нравилось шить, стежки под ее рукой выходили аккуратными. А вот у старшей не всегда выходило то, что нужно. Она спешила, колола руки иголкой и запутывалась в нитках. Но благодаря своей легкомысленности и вечному веселью, Линэль  разбавляла неудачи сестры смехом.

Уже третий месяц у них жили старые друзья отца – руанонцы с островов Юбирайо. Анаэль всегда считала их дикарями, но, как оказалось, они не сильно отличались от эльфов.

– Как с Т’Ядэ? – спросила Линель, поигрывая бровями.

– Хорошо, – ответила принцесса, хотя не хотела говорить об этом вовсе.

Т’Ядэ был старим сыном конунга М’Хаина и наследником островов. Он нравился Анаэль, хотя она не думала, что отец предпочтет его видеть в своих зятьях. Как раз-таки он считал их народ дикими, хотя с этой семьей был близок.

Они познакомились так же, как знакомится большинство знатных детей – на балу, организованном Ликорисом Фокстротом, отцом девочек. Они приехали без предупреждения. Написали в письме, что ничего не обещают, но сохранили приглашение. Заявились на порог их дома в самом разгаре «веселья» и смогли отвести внимание от пьяных ветеранов войны на себя.

Вместе с Т’Ядэ прибыли и два его младших брата. Но они казались Анаэль не такими замечательными, как их старший брат. Между ними разница в несколько десятков лет, старший был мудрее и опытнее, чем два обалдуя, как называли их при дворе за спиной.

Когда на остров прибыли орки, то Т’Ядэ предложил королю забрать девочек на острова – подальше от угрозы. Но отец счел, что острова Юбирайо еще ближе к опасности, чем столица, и отказал гостю.

– Вы хорошо смотритесь вместе, – продолжала Линэль разговор, который не хотела поддерживать ее сестра. – Между вами уже было что-нибудь?

– Да. Мы... Целовались.

Младшая снова поиграла бровями, глядя на сестру.

Анаэль лишь натянуто улыбнулась. Она росла на сказках о прекрасных принцах, спасающих принцесс от злых драконов. И с детства мечтала, чтобы и с ней произошло такое. Но когда вернулись драконы, такие мысли у девочки пропали. Ни один принц не был столь прекрасен, чтобы Анаэль жила в заточении такой твари. Но она все равно мечтала о юноше из сказок, который будет готов ради нее свернуть горы и переплыть море. Который будет любить ее.

Они двигались по просторному светлому коридору первого этажа. Вокруг пахло цветами, вокруг кружили насекомые. «Глупые, – думала принцесса, – летят к прекрасному, даже не зная, что их ждет». В королевском саду были цветы, которые охотились на мошек. Яркое солнце редкими лучами проникало через пышные кроны деревьев, касаясь нежных щек принцесс.

Недалеко слышалось пыхтение, и лязг метала. Кто-то тренировался на заднем дворе, и Линэль, схватив сестру за руку, ускорила шаг. Она любила истории о храбрых рыцарях, об их совершениях, но больше любила самих рыцарей. Особенно молоденьких, которые вот-вот присягнули на верность королю.

Когда островитяне приехали, то на следующий же день уже тренировались вместе с королевским наследником. В центре кружили Этель, старший брат принцесс, и Р'Онье, средний из приезжих. Они сопели, пыхтели, не сводили взгляда друг с друга. Под надзором Т’Ядэ, они разили друг друга деревянными мечами. Стоило Этелю отвлечься, как Р'Онье сбил его с ног и подставил меч к горлу.

– В бою не есть права на ошибку, – гордо произнес он. – Достаточно.

Он кинул меч на землю и смахнул капельки пота с высокого лба.

– Тренировка еще не закончиться, – возразил его старший брат.

– Я принц, – добавил Этель, глядя на гостя, – и я решаю, когда закончится тренировка.

Р'Онье недовольно посмотрел на принца.

– Ты просто испугался, – бросил Этель, – я нанес тебе больше ударов, и если бы не отвлекся...

– Оправдываться дальше, – усмехнулся Р'Онье, – сколько тебе лет?

– Мне восемьдесят...

– А мне сто три. Ты есть маленький сопляк.

– Р'Онье, – осек его Т’Ядэ.

– Я уже был на войне! – крикнул Этель.

Линэль не выдержала, чтобы не засмеяться.

– Какой еще войне? – крикнула она.  – Той, что ты устраиваешь вечерами в своей комнате с игрушечными солдатиками? Теми, кто отец подарил тебе на десять лет.

Эльфы, стоявшие по периметру площадки, расхохотались. Линэль гордо улыбнулась, строя им глазки. А Этель от злости и смущения покраснел.

– Чего вы вообще тут забыли? – через весь двор в ответ крикнул принц. – Вам нечего делать на тренировки настоящих мужчин, – он уткнул руки в бока. – Лучше возвращайтесь в комнату и продолжайте шить. Ведь вы в жизни острия тяжелее не поднимете.

Во дворе кто-то хохотнул.

«Есть оружие куда страшнее, чем меч, – подумала Анаэль. – Слово».

– У меня к тебе тот вопрос, братец, – не унималась Линэль. По ее довольному лицу было понятно, что ей приносит удовольствие оскорбления старшего брата.

– Готовлюсь к турниру.

– К какому еще?

– В честь дня рождения принца Ромула...

Принцессы перебили его звонким смехом.

– Принцу Ромулу исполнится двадцать один год, когда тебе всего шестнадцать, – ответила Анаэль. Она слышала о совершениях Ромула, о его красоте, доброте и благородстве. Именно такого мужа хотела принцесса. – Тем более, если сравнивать эльфов и людей, на человеческий возраст тебе около... шестнадцати.

– Никогда не сравнить возраст эльфа и человека, принцесса, – присоединился к разговору Т’Ядэ. Анаэль поглядела на него, он улыбнулся. И если бы в его глазах не было этой частички нежности, то принцессе показалось, что он скалится. – Боги дать эльфам способность жить дольше людей. Тогда, как Ромул умирать от старости, твой брат еще править этим королевством.

– Если не развалит его, – вставила Линэль.

Этель сдержал пыл.

– Думайте, что хотите, сестры, – сказал он, – но из меня король выйдет в разы лучше, чем из вас обеих вместе взятых. А на турнире я докажу, что превосхожу Ромула...

– Его оруженосец будет лучше тебя, – добавила Линэль.

Этель напряг челюсти, и его скулы стали ее острее. Придворные девочки с романтизмом отмечали, будто бы о них можно порезаться.

– Да ладно тебе, сестрица. Наш брат не так уж и плох, – Анаэль решила, что хватит с Этеля этих шуток. Она поглядела на брата: – С чего ты вообще взял, что поедешь на турнир?

– С того, что отец хочет отправить своих детей на север, – ответил принц, скрестив руки на груди.

– Как это?..

– Вы еще не слышали? – удивился принц. Он оглядел всех. – Упс, проговорился.

Он со смехом покинул двор, оставив девочек удивленно смотреть друг на друга, а задетого Р'Онье ненавистно глядеть ему в след.

Слова Этеля подтвердились ближе к вечеру. Король заявил, что намерен отправить дочерей и младшего сына подальше от угрозы – на север. Когда Этель спросил, поедет ли он – о, нужно видеть его лицо – отец ответил, что он принц и наследник престола. И его место тут – с народом.

Сам же отец хотел на пару дней съездить вместе с детьми. Он давно не видел старого друга Ричарда Дана. «Наверно, он сильно изменился, – говорил король, – с нашей последней встречи. Помню его совсем зеленым...».

Анаэль всегда поражалась разнице в возрасте людей и эльфов. У нее была служанка, которая уже умерла, а Анаэль до сих пор юна по эльфским меркам. Королю севера сейчас, наверно, было больше тридцати лет. Когда ее отцу доходило уже двести. Ликорис не менялся, когда Ричард, наверняка, переменился.

Они гуляли с Т’Ядэ по вечернему саду. Ночь наступала медленно, и темно бывало лишь пару часов. Поэтому сейчас они видели друг друга, как при дневном свете. Т’Ядэ неожиданно коснулся ее руки и, поняв, что девочка не против, сплел их пальцы. Так они и шли.

– Писать мне с север? – спросил руанонец.

Они плохо говорили на общем языке, но все же лучше, чем многие другие народы.

– Конечно, – кивнула девочка. – Я напишу, как мы приедем. А... Ты будешь тут или дома?

– Дома.

– Тогда придется долго ждать, – вздохнула эльфка.

– Я подождать, – улыбнулся руанонец.

Он был высок, выше девочки. Его медная кожа в полумраке казалась еще темнее. И пахло от него совсем иначе, чем от эльфов. Когда от отца или придворных мужчин всегда пахло духами, от островитянина шел запах табака и кожи. Он всегда ходил в кожаных одеждах.

Казалось, это было их отличительной чертой среди всех других народов. Руанонцы любили кожу, красили ее в черные и красные цвета. На ногах у них были высокие сапоги, темные брюки. А на пояс или шею они часто вязали красно-бело-черные шарфы.

Их вид был чуждым всем, кроме них самих. Может, из-за одежды, цвета кожи и плохого общего эльфского языка их и считали дикарями?

– Помнить, когда мы быть дети, – заговорил он, смакуя каждое слово. Т’Ядэ старался говорить быстро и понятно, но это сложно давалось ему, – ты приезжать в гости?

– Помню.

– Тогда я думать, что наши отцы поженить нас.

Анаэль смущенно улыбнулась.

– Но, казаться, твой отец не желать видеть меня... твой муж.

– Я тоже опечалена этим, – сказала эльфка, остановившись.

 Она понимала, что скоро уедет на север. А там Ромул. Тот принц, который будто бы родился из нот менестрелей или сошел со страниц сказок. Конечно, принцесса безгранично была рада этому. Но разве она могла показать свою радость Т’Ядэ?

Все это время, пока они жили при дворце короля, с лица руанонца не сходила улыбка. Он был счастлив видеть принцессу, ведь, как она поняла, он был влюблен в нее еще с давних пор. А сейчас он печален, каким она никогда даже представить его не смогла бы.

Но она ведь уезжает на север совсем ненадолго. Не собирается выходить замуж за Ромула. Она вернется, и они снова смогут увидеться.

– Отец найти мне партия, – сказал он. И тогда Анаэль поняла, почему он так хмур. – Говорить, что с ней я забыть тебя. Смешно.

Девочка не знала, что ответить ему.

– Но тебя не печалить это, – твердо произнес он. – Ты, главное, писать. Хорошо?

– Хорошо.

Гарон II

Гарон вернулся в крепость Хаалмат лишь через два дня поутру, но не застал короля ни в покоях, ни в тронном зале. Рыцари говорили, что он уехал с сыновьями на охоту. Эленстоун не торопился кидаться вслед за Ричардом, не ему нужны были сведения из крепости ордена. Пока никого из королевских не было в замке, Гарон решил вернуться к своим демонам. В тронный зал.

Гар уже несколько лет не мог находиться в этих стенах спокойно. Каждая тень, каждый звук, – все напоминало о детстве, о смерти близких. Почему Ричард не остался там, откуда все начиналось? Нет, переселился в Хаалмат.

Трон, высеченный из огромной каменной глыбы, даже со временем не сточил своих острых краев. Поговаривали, что Ричард уже на протяжении стольких лет режется об него, но рыцарь никогда не замечал на его руках порезов. Мужчина стоял, скрестив руки на груди, и хмурым взглядом оглядывал трон. Смотрел и на знамена с разъяренной пастью медведя рядом с ним, на синие цвета, украшающие тронный зал. Все изменилось в мгновение ока, но Гар все равно не мог избавиться от вечного присутствия Эленстоунов в крепости.  Может, он чувствовал здесь особую энергетику, исходящую от себя? Или от его детей?

Дверь в зал открылась. Рыцарь не пошевелился, лишь переступил с ноги на ногу. Шаги были тихими и мягкими, они не принадлежали ни Ричу, ни кому-то из принцев, и тем более не рыцарю. За пару бесшумных широких шагов советник короля занял место рядом с бывшим наследником трона. Они минуту стояли в тишине, но затем Гарон заговорил:

– Что Вы тут делаете? – спросил он, посмотрев на мужчину.

Йозеф стоял, переплетя пальцы в замок и прижав руки к груди. Его просторные одежды, в которых сложно было определить телосложение мужчины, сегодня были в серых цветах. Огромные рукава свисали до пупа. Гарону всегда было интересно, прячет ли он в них что-нибудь? Наверняка в них может быть много тайных карманчиков.

– У меня к Вам встречный вопрос, – его голос звучал грубо.

Гарон не ответил.

– Впрочем, можете  не отвечать, – качнул головой советник, будто смахивая с глаз невидимую прядь волос. На его лысом черепе просматривались старые шрамы, которые со временем рассосались. Гарон застал те времена,  когда Йозеф  стоял подле трона ярла Ричарда с пышной шевелюрой и миловидным лицом. Сейчас же это лицо покрылось глубокими морщинами. – Я знаю, что Вы часто так проводите время.

– Как?

– Взглядом лелеете трон, – спокойно отвечал мужчина. Его спокойствие поражало рыцаря. Если у Ричарда холод в голосе и в речи неотъемлемая часть натуры, то здесь лишь мастерская игра.

– Ваше прошлое политического шпиона оказалось и настоящим, я погляжу? – ухмылка скривила губы Гарона.

– Скажите, сир Гарон, кем Вы мечтали стать в детстве?

Гарон прищурился.

– Вы должны знать и это, – ответил он.

– И вы им стали, – кивнул Йозеф, как будто получил желаемый ответ от рыцаря. – А я хотел быть актером. Всегда. Но потом стал тем, кто я есть. Шпионом. И знаете, особой разницы и нет. Только то, что на сцене ты выступаешь перед людьми, показываешь им свое мастерство, а в шпионаже крутишь интриги и дергаешь за ниточки за спиной.

– Вы путаете шпиона и придворного интригана, – усмехнулся Гарон.

– Позвольте побыть на минуту и Вашим советником, – он переступил сноги на ногу так, чтобы смотреть мужчине в глаза. – Никогда не говорите о том, чего не знаете. Я не разбираюсь в мечах, даже не знаю, из чего клинки состоят. Слышал, что такое эфес, но представление имею туманное. Я разбираюсь в политике, в шпионаже, я живу этим со своих двенадцати лет. Не мало, правда?  Поэтому не пытайтесь упрекнуть меня в том, что я что-то там путаю.

Добавить в его речь немного агрессии, и его фразы сочлись бы за нападение. Но он играл, играл превосходно, не выражал ни одной эмоции. И от этого  по спине рыцаря пробегали мурашки.

– Скажите, сир Гарон, – продолжал Йозеф. – Вы доверяете кому-то?

– Нет, – отрезал мужчина. Он вновь провел пятерней по жестким темным волосам, чтобы убрать их назад. – Я последний Эленстоун, многие желают мне смерти.

– Как думаете, почему?

– Наверно, потому что боятся, – пожал плечами он. – Боятся, что я решу занять трон.

– Верно, – кивнул советник, – Вас боится даже Ричард. Не спрашивайте, как я это узнал.

– И не собирался.

– Но лишь потому, что Вы – единственный явный Эленстоун, – его слова, как нож, ударили в сердце рыцаря. О чем он? Неужели он знает?

– О чем Вы? – Гарон хотел изобразить усмешку, но вышел лишь нелепый нервный смешок.

– Не пытайтесь играть со мной, – ухмылка на лице Йозефа была поистине опасной. Гарон хотел отступить на шаг, но не позволил себе подобной трусости. Он лишь прищурился и продолжил слушать монотонный голос советника. – Я  знаю больше, чем Вы сами. О Ваших детях, брате, сестре, племяннике...

– О племяннике и я знаю, – отрезал Гарон. – Ромул сын моей сестры. Что тут удивительного?

– Чего Вы хотите?

– Что?

– Спрашиваю: чего Вы хотите? – повторил Йозеф и сделал несколько шагов к трону. Он развел руками по воздуху. – Вы проводите здесь свободное время, постоянно о чем-то думаете, глядя на трон. Не таите, не от меня.

Гарон не желал говорить. Отец учил его никому не доверять, и он не доверял. Никому и никогда. Всегда полагался на себя, и если привязывался к кому-то, кому-то открывался, то винил в этом лишь себя. И сейчас он ломался: рыцарь знал, что советник рано или поздно все равно доберется до правды. Узнает от него самого или от своих шпионов, взгляд которого Гарон сейчас ощущал на себе. Кто-то следил за ними, но мужчина не мог понять кто и откуда.

Наконец, под пронзительным взглядом Йозефа Гарон сломался.

– Я не желал смерти семьи, когда покидал их. Это место напоминает мне о детстве, неужели это так плохо? – Йозеф уже хотел вставить свою фразу, не дав рыцарю и досказать свою мысль. Гарон продолжил, будто бы не заметив приоткрытого рта советника. – Я бы хотел, чтобы Эленстоун сидел на этом троне. Как было когда-то. Но не в моем лице. Мне не нужен трон, не нужна корона. Мне нужна лишь уверенность, что некогда славное королевство вновь обретет справедливого правителя.

– По-вашему, Ричард не справедливый правитель?

Но этот вопрос показался Гарону слишком провокационным. Он сделал шаг к мужчине и навис над ним высокой темной фигурой. Изучил его мелкие, глубоко посаженные глаза, попытался найти во взгляде хоть какую-то эмоцию, кроме притворного спокойствия. Тщетно.

– Так Ваши шпионы узнают, что из несчастных гражданских плохо отозвался о короле? – предположил Гарон. В его голосе звучали нотки угрозы и раздражения. – Заговариваете им зубы, распутываете язык, а затем доносите королю?

– Я лишь выполняю свою работу, – с едва заметной улыбкой проговорил Йозеф, – и Вам советую делать то же самое, а не любоваться холодным камнем.

Гарону надоел этот разговор. Он поспешил удалиться.

– Благодарю Вас за советы и за столь приятный разговор, – с сарказмом в голосе бросил мужчина.

Но его слова не стали последними.

– Будьте уверены: Эленстоуны еще принесут справедливость в это королевство, – произнес ему в след советник.

Гарон остановился около двери.

– Благодарю и за уверенность, – кивнул рыцарь и с этими словами покинул тронный зал. Последнее слово, как бы оно не было, всегда должно оставаться за ним. У всех свои принципы.

После полудня Гарон был в своих покоях. Его палата никак не отличалась от комнат придворных людей, которые круглые сутки находились в крепости. Серые стены, кровать, заправленная меховым одеялом, небольшой письменный стол, шкаф и окно с видом на главную площадь. Никаких изяществ.

Стоило Гарону стянуть с себя рубашку, как раздался громкий стук в дверь.

– Сир Гарон, это Долан, – раздался голос воспитанника короля из коридоров.

Рыцарь натянул на себя новую чистую рубаху и позволил юноше войти.

– Король уже вернулся? – спросил Гарон, запустив руки в рукава стеганой куртки.

– Нет, я прибыл в замок раньше, – ответил юноша, но, заметив вопросительный взгляд рыцаря, дополнил: – У меня назначена, кхм, встреча. С девушкой. Поэтому я и покинул братьев раньше.

Гарон улыбнулся и кивнул.

– Но должно быть, ты пришел ко мне не для того, чтобы о свидании говорить.

– Верно, – согласился Долан. Он прошел в центр комнаты, оделялся, дошел до окна и прикрыл занавески. – Когда я возвращался, то на въезде стражники не пускали гонца. Я спросил, в чем дело, и...пообещал мальчишке, что передам это письмо лично Вам в руки.

Гарон обратил внимание на зашторенные окна.

– Зачем ты зашторил окна?

– За нами следят, – совершенно спокойно произнес воспитанник. Он подошел к рыцарю и вложил в его руки небольшой сверток, перевязанный лентой. Никакой печати не было. – Это все. До свидания, сир Гарон.

– До свидания, Долан, – кивнул рыцарь.

Когда юноша скрылся за дверью, мужчина поспешил открыть письмо.

«Не задавай лишних вопросов. Если хочешь узнать правду и понять, что происходит вокруг тебя, то просто следуй этим строкам».

Гарон выругался.

– Что за глупости? Кто-то смеет играть со мной...

Но интерес брал вверх. Он продолжил читать.

«В северном квартале  найти книжную лавку. Скажи «Фиалка», книжник поймет». Гарон вгляделся на записку, но ничего другого, кроме уже прочитанных слов, не увидел. В дверь постучали, без разрешения вошли.

– Король приглашает тебя на аудиенцию, – сказал рыцарь, заглянув внутрь комнаты.

Гарон бросил записку на стол и покинул комнату.

Джохан I

Повозка шла тяжело, завязая в грязи. Кучер то и дело бил лошадей, чтобы они шли быстрее, но не всегда это давало желаемый ему результат. День был пасмурный, с неба капали крупные капли дождя, вперемешку со снегом, который, оседая на одежду или кожу, тут же таял. Сильные порывы ветра нагоняли еще больше туч. Джохан знал, что будет гроза: было душно.

Мужчина, потянувшись, открыл глаза. Напротив него сидел его друг, Магнус, с которым он с самой юности обучался в гильдии бойцов. Друг, темноволосый, темнокожий, рослый, почти два метра ростом, вел разговоры с хилым мужичком. Неизвестный рассказывал о своей жизни, о жене и детях, которых отняла у него Зима.

– Проснулся? – спросил Магнус, заметив, как Джохан зашевелился.

Мужчина что-то буркнул и осмотрелся, стараясь понять, где они находятся. Руки были связаны толстой веревкой, от которой пальцы уже посинели. Джохан попытался пошевелить кистью, но это было бесполезно. Он тяжело вздохнул.

Вокруг не было ничего, кроме леса. Одни ели, вдалеке виднелись вершины гор, но не более. Он не мог понять, куда они едут и смутно помнил, что произошло.

– Надо же, – хмыкнул один из неизвестных соседей. Молодой мужчина, похоже, солдат, с коротко стриженными волосами. – Вас взяли за пересечение границы, я правильно понял?

– Правильно, – ответил Магнус, поглядывая на еще сонного растерянного друга. По сравнению с речью собеседника, говор Магнуса был наделен особым вахирским акцентом. К которому Джохан уже привык.

– Проблемы с законом?

– Можно и так сказать.

– Ну, в Крифте с этим быстро разбираются. Парни покрепче могут завоевать себе жизнь, а вот хиленьким... уже никуда не деться.

– Не очень-то и хотелось, – буркнул мужичок. – Я все потерял, жить мне не зачем.

– Откуда ты?

– Зачем тебе знать об этом?

– Последние мысли перед смертью всегда должны быть о доме. Я каждый раз, как шел в бой, думал об уютной кровати, о красавице жене, которая каждый раз встречала меня со слезами на глазах и горячими пирогами. О сынишке. От, маленький балбес. Я как домой не вернусь, он все во дворе с собаками бегает. Не бежит даже папку встречать...

– Да не о чем мне думать, – вздохнул мужичок.

Солдат пожал плечами.

– А вы откуда? – кивнул он Магнусу и Джохану.

Магнус посмотрел на Джохана.

– Крепко же тебе досталось, парень, – прошептал он, прежде чем ответить на вопрос собеседника. – Я родом с островов Мос-Эйл, а Снежок отсюда.

Солдат хмыкнул, поглядев на Джохана.

Джохан потер глаза и шумно вздохнул. Память только сейчас начала возвращаться к нему. После сильного удара перед глазами все еще все плыло и двоилось. Джохан помнил, что их нанял безымянный человек, чтобы те пробрались в дом и убили одного из влиятельных людей владения Муфба. Для таких заказов обычно использовали Пантер, гильдию ассасинов. Но те просили за заказы огромных денег, а гильдия бойцов всегда брала меньше. Однако, сумма была великой, и мужчины с радостью брались за заказ.

Пробраться в дом и убить было куда легче, чем покинуть владение. Пришлось делать ноги, красть лошадей и бежать неизвестно куда. Через несколько дней плутания по лесам, сами того не осознавая, Джохан и Магнус пересекли границу королевств, нелегально въехали на территорию Хитфилда, да еще и налетели на лагерь солдат.

Битва была недолгой: дюжина бравых северян окружили двух уставших и голодных воинов. Джохана оглушили, ударив плашмя мечом по виску. Голова до сих пор шла кругом и трещала, готовясь вот-вот треснуть. Магнус отделался несколькими царапинами и синяками. Скорее всего, сдался, что не было на него очень похоже.

– А я Десс, будем знакомы, – представился солдат.

– Будем, – произнес, наконец, Джохан, окончательно придя в себя. – И куда мы едем?

– Кто знает, – пожал плечами Десс, – может, в один из лагерей ярла, может, в сам Крифт. Не важно, где умирать.

Джохан нахмурился.

– Ну, тебе, друг мой, дадут шанс показать себя. Может, отвоюешь себе прощение или место под знаменами дома Энто.