Текст книги "Затишье перед Бурей (СИ)"

Автор книги: А. Корбут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Знала, что ты придешь.

– В видении увидела? – бросил Джохан, надеясь, что в ответ увидит милую улыбку. – Что между вами с Бьорном? Вы сами не свои.

– Я не хочу говорить об этом. Давай лучше поговорим о Ралине. Тебе не стоит ей доверять.

– С чего ты взяла?

Джохан не хотел делать поспешных выводов.

– Это Ралина Сайя, чародейка из Риверклера. Одна из совета герцога. Они плели интриги, готовили заговор против короля Ричарда.

– Мне-то какое дело до короля Ричарда? Подонок редкостный. Если его убьют, то пол севера будет радоваться.

– Она чародейка из совета, Джохан, – повторила Фрея. – Им вообще нельзя доверять. Ты не знаешь ее силы. И ее мотивов.

– Я спас ее. Зачем ей убивать меня? У нее нет никаких связей со мной, чтобы иметь мотивы.

– Ты глуп, – бросила Фрея. – Если ты и правда герой пророчества, то у нее на тебя могут быть огого какие планы.

– Почему ты так заботишься обо мне? – поинтересовался он.

– Я хочу, чтобы ты принес мир, – ответила она. Не искреннее. – Ведь таково твое предназначение.

Джохан промолчал.

– Я, наверно, должен извиниться, – проговорил он позже.

– За что?

– Не знаю, может, я чем-то тебя обидел. Последнее время ты грубовата со мной.

– Вот значит как? – на ее губах промелькнула улыбка. – Тогда ты...

– Я? Ну-ну, договаривай.

– Ты... Мягкотелый. Раз моя грубоватость тебя задела.

Джохан выказал гримасу обиженности и удивления.

Она рассмеялась, а он улыбнулся. Не широко, можно сказать, даже робко.

– Ты мне нравишься больше, когда улыбаешься, – произнесла она. Теперь ее слова звучали искренне.

– Как «нравлюсь»?

– Ну, как человек, – она хихикнула. – Ты такой настоящий, когда улыбаешься.

– Ты не знаешь меня настоящим, – покачал головой мужчина.

– Я вижу это сейчас, – не прекращала Фрея. – Ты слишком напряженный из-за своего прошлого и настоящего. Тебе надо быть проще.

– Нет, – отрезал Джохан. – Давай не об этом.

– Извини.

Это произошло быстро. Они смотрели друг на друга, как его рука коснулась ее. И все, что сейчас было в его голове – романтичная мысль. Такая невинная и даже наивная, минутная слабость, какой он не позволил бы себе. Он быстро прижал ее к себе, наклонил голову и поцеловал. Фрея целовала его охотно, но почти сразу же сбросила его руки со своей талии.

Джохан почувствовал себя глупо. Он пошел на поводу у своих чувств, которые менялись, как погода на пороге весны. Но девушка нравилась мужчине. Ему хотелось целовать ее.

Она отстранилась.

– Почему ты не хочешь этого? – напористо спросил мужчина. – Дело во мне?

– Почему сразу в тебе? Мир крутится не вокруг тебя. У меня на то свои причины.

Джохан молча смотрел на нее.

– Ты нравишься мне, но... я не могу.

– Почему? Мы нравимся друг другу, так почему мы должны сопротивляться чувствам? Может, у нас и не будет больше шанса? Кто знает, что будет с нами? Какую судьбу написали нам... Боги.

Джохан приподнялся на локтях. Рядом лежала Фрея. Укрытая тонким одеялом, прижавшаяся к мужчине ближе, чтобы не замерзнуть. Он еще раз взглядом проскользил по ее мягкой коже, посмотрел на губы, которые целовали его во время их ретивой любви. Она выглядела так невинно, когда спала. Наверно, почти все выглядят именно так.

Светловолосый мужчина выбрался из-под одеял, опустил ноги на холодный деревянный пол. Голова все еще кружилась, а свежие царапины на спине, как показатель их страсти, напоминали о хорошем продолжении вечера. На соседней кровати спала Ралина; Бьорн и Ретнар устроились на полу, благородно уступив место девушке на кровати. Дифид сидел в углу на коленях и медитировал. Поначалу это смущало Джохана, как и сам эльф, но со временем он привык. Они пришли уже после того, как пара уснула.

Джохан надел на себя штаны, да тихо вышел из комнаты. Спустился по ступеням и огляделся по сторонам. Внутри никого не было. В поисках сортира мужчина обошел все помещение, аккуратно заглянул в каждую комнату. И, наконец, нашел то, что искал. Ему повезло, что это помещение, такое нужное после попойки пивных напитков, находилось внутри таверны. Ведь пришлось бы идти на улицу, в такую пургу, среди которой не было видно даже озера.

Он только вошел во внутрь, как за дверью послышались шаги. Но мягкие, как будто кто-то крадется. И походило это больше на шаги толстого домашнего кота, не привыкшего к охоте и скрытности. Даже Дифид  не мог так ходить. Однако, Джохан не предал этому никакого значения.

Мужчина вышел, закрыл за собой дверь и вновь огляделся по сторонам. Никого не было. Может, ветер? Или какое-нибудь животное забрело да спряталось? В такой холод это было возможно. Джохан дошел до середины, как кто-то сзади набросился ему на шею. Он почувствовал, как небольшой клинок прикоснулся к его горлу. Это не был ни человек, ни эльф и даже ни гном. А животные лапы, мягкие, но с когтями.

Мужчина скинул животное с себя, тот упал и кубарем прокатился вперед. Но зацепился когтями за пол, оставив глубокие царапины на дереве, и поднялся на ноги. Перед ним был зверолюд, чуть выше колена мужчины, с коричневыми, почти черными глазами, похожий на лису. Шерсть его напоминала оттенок песка, а одежда была его в двух цветах – черный и красный. Тьма и кровь. Он – ассасин.

Животное бросилось вперед, Джохан хотел отклониться, но ноги не слушали его. Противник налетел на него и когтем ударил по его лицу. Глубокая рана протянулась по лбу. Красная теплая кровь хлынула, закрывая обзор.

Джохан схватился за рану, пытаясь остановить кровь и все, что ему оставалось – уклоняться от прыжков проворного противника. Тот поднял с пола клинок и вновь бросился на Джохана, повалив его на один из столов. Раздался грохот, стол перевернулся – мужчина упал на него всем своим весом. Махом руки, непроизвольным, инстинктивным, светловолосый отбросил зверолюда в сторону. Тот ударился о стену, но даже не думал отступать.

Из-за грохота начали просыпаться и выходить в зал люди, кто-то поднял панику, увидев кровь на полу, да Джохана, лежавшего на сломанном пополам столе. Зверолюд снова кинулся, но невидимая материя поймала его, и тот завис в воздухе, пытаясь вырваться, шипя и скалясь. Джохан поглядел в сторону лестницы: там Бьорн и Ралина стояли в проходе, и именно последняя, протянув руку вперед, поймала проворного ассасина.

Взгляды проснувшихся обратились на чародейку. Она взмахнула второй рукой и все, кто ошарашено глядел на них, упали на пол. Бьорн, убежавший ранее, вернулся с остальными. Все они подошли к бойцам. Фрея тут же бросилась за спиртом, чтобы обработать рану мужчины. Но боли он не чувствовал, сейчас его интересовал лишь зверолюд.

– Ты кто такой? – спросил он, подойдя к животному ближе.

Тот пытался вырываться и ругаться на своем языке, и мужчина даже подумал, что тот не знает их языка.

Ралина сжала руку сильнее, как бы сжимая зверолюда сильнее. Тот заговорил.

– Мое имя Шео.

– Откуда ты?

– Из Фешилаха, это на полуострове Востигаш, – он бросил на чародейку недовольный взгляд. – Ну, хватит, я же уже все сказал.

– Зачем ты здесь? – продолжал спрашивать Джохан.

– По заказу, – ответил он. Ралина сжала руку сильнее. – Да хватит! Я же говорю, зачем меня магий-то херачить?

– Кто тебя заказал?

– Я знаю что ли? Все проходит через посредников.

Фрея усадила мужчину на скамейку и приложила ткань, смоченную спиртом к ране. Острая боль сковала его лицо, он сильно сжал зубы, чтобы даже не зашипеть. Но щипало слишком сильно, грязь с когтей зверолюда попала в кровь.

– Откуда тапал в Хитфилде? – спросил Бьорн, переняв расспросы от занятого Джохана.

– Заказ у меня был, – бросил зверолюд.

Ралина сжала руку еще на немного сильнее.

– Да хватит, ты, ars’hala, – рявкнул Шео.

– Придержи язык, – приказал Бьорн. – Не выражайся так при девушке, которая может тебя запросто удушить.

– Ты знаешь тапальский? – удивился Ретнар.

– Ну, так, ругательства. Я ведь был пиратом, забыл?

Путники замолчали. Люди вокруг снова начали шевелиться, они могли проснуться в любой момент.

– Что мы будем с ним делать? – спросил Бьорн. – Может, убьем? Хорошая шапка выйдет.

– О, нет-нет, придержи коней, – занервничал Шео. – Я могу пригодиться. Я могу помочь тебе.

– Ты пытался убить меня, – произнес Джохан. Кровь остановилась, но лицо все равно сводило от боли.

– Я ассасин, мне за это заплатили. Ну, должны были заплатить. Если я вернусь без твоей смерти, то оскверню могущество «Пантер» и лишусь головы, – зверолюд начал оправдываться. – Я служу смерти, но ее же сам и боюсь. Но теперь я могу служить тебе...

– С чего ему тебе верить? – прервал его Бьорн.

Тем временем Джохан изучал взглядом тапала. Фрея обняла мужчину сзади, прижавшись к его широкой сильной спине. Он чувствовал ее рядом, как будто они были единым целым. Но даже сквозь его наивность в отношениях, что-то подсказывало ему, что их пути скоро разойдутся.

– Пусть не верит, но я клянусь, что не причиню ему вреда. А если пожелает отрубить мне голову, то такова воля Богов. Для меня будет честью служить... сыну Арзамаса.

– И ты об этом, – вздохнул Джохан.

Он все равно не верил в это. Не мог поверить.

– Пора уходить, моя магия перестает действовать, они сейчас проснуться, – сказала чародейка и отпустила тапала из хватки. Тот упал на пол, стал кашлять. – Решай, что с ним делать.

Джохан поглядел на зверолюда. Он мог быть опасен. Но в то же время он клялся своей преданностью. Мужчина слышал, что клятвы для ассасинов – нечто святое. И что честь для них не пустое слово. В любом случае, мужчина мог в любой момент избавиться от Шео, если тот «покажет свои когти». И он знал то, как его называл Арлот. Тапал мог знать и что-то еще. Его решение было очевидным.

– Пойдет с нами.

Тапал лишь поклонился.

Они уехали сразу, как собрали вещи. Мужики все еще спали, а Ралина уверяла, что они ничего не будут помнить.

Гарон VI

Гарон, Вильгельм и Йорвунд собрались в домике в нижнем городе крепости Хаалмат. На столе перед ними стоило три щербатых кружки, бочонок эля и маленькая, почти истлевшая свечка. Вильгельм внимательно читал строки жизни Эндала Дана, которые Гарон, казалось, знал уже наизусть.

– Понятно, – Вильгельм шумно закрыл книгу. – Слишком мало информации.

В книге не было много написано, лишь десять лет жизни Эндала. Отличительных черт у мальчика не было: те же золотые волосы, холодные голубые глаза, даже плотно сжатые губы он копировал с отца.

– Ты думаешь, что он жив? – спросил Йорвунд, наполнив кружки.

– Ильдирих так скахала, – пожал плечами рыцарь.

– Ты его даже не знашеь, может, он сумасшедший? – хмыкнул наемник.

Вильгельм покачал головой.

– Я могу попробовать посмотреть в воду, – развел руками колдун. – Но мне нужно, чтобы ты рассказал как можно больше о мальчике. Своих личных чувств.

Гарон кивнул.

Через пару минут около ветхой кровати уже стоял тазик с водой, вокруг зажжены свечи. Гарон лежал на спине, устроившись максимально удобно, как и велел Вильгельм.

– Кем тебе приходится мальчик?

– Племянник. Моя сестра, Лайви, была женой Ричарда. Эндал – ее первенец.

– Тебе не кажется, Гарон, что Даны и Эленстоуны слишком тесно связаны? – хмыкнул Йорвунд.

– Наши семьи – давние друзья, – недовольно ответил Гар. – Неужели бы ты не стал отдавать свою дочь за старого друга?

Йорвунд пожал плечами.

– Тебе лучше выйти, – произнес Вильгельм, не глядя на наемника.

– Это еще почему?

– Потому что ты считаешь магию глупостью, считаешь, что все, что мы сейчас делаем – просто игрушки, – выпалил колдун, хотя Йорвунд ни разу не говорил ничего подобного. – Я чувствую, как воздух колеблется.

Йорвунд расхохотался.

Вильгельм не стал больше говорить. Он резко развернулся, и язык пламени хлестнул в паре сантиметров от лица наемника. Глаза того засверкали испугом, но он, лишь усмехаясь и качая головой, покинул комнату.

– Он не понимает слов, – прыснул колдун. – Только силу. Как ты с ним общаешься?

– Знаю его главную любовь.  Деньги. Он ведь даже выжил в Диких Землях, пока нас не было. Чтобы убедиться, что я мертв. Но, на мое счастье или горечь, это не так. И теперь он не отстанет, пока я ему не заплачу. Правильно, на самом деле.

– То есть, ты бы заплатил ему за то, чтобы он ушел?

– Пообещал бы, что заплачу.

– Обещания мало когда выполняются.

– Но он бы послушал. Ему лучше послушаться и надеяться, что его не обманут.

Вильгельм кивнул.

– То есть, мальчик – Эленстоун? – продолжал колдун.

Гарон задумался.

– По материнской крови, да.

– Тогда мне нужна твоя кровь, – произнес Вильгельм и уже потянулся за ножом.

Гарон сжал зубы, когда острие проскользило по ладони. Колдун опустил руку рыцаря в воду и продолжил:

– Теперь закрой глаза.

Гарон сделал то, что велел колдун. Он почувствовал, как Вильгельм упер два пальца ему между глаз.

– Я буду видеть в воде то, что видишь ты во сне. Я нашлю на тебя правильные сновидения, связывающие их с мальчиком.

– И что я увижу?

– Может быть, его сейчас, если он жив.

– Может быть? – переспросил Гарон, но он уже не услышал ответа.

Гарон стоял посреди поля брани, усеянного погибшими солдатами. Он не мог различить гербы на их груди, не видел цветов их одежд. «Перед смертью все ровны» – подумал мужчина. Рыцарь плелся, таща за собой по земле меч. Он как будто был единственным выжившим в этой битве, но не знал, что искать, кто жив из его товарищей. Он даже не знал, кто и против кого сражался.

Его внимание привел один солдат, в руках которого лежал красный камень. Рыцарь не разбирался в породах, не отличал ценного от поддельного, но этот привел к себе внимание. Он взял его в руку, осмотрел со всех сторон. Когда-то давно он уже видел его.

Неожиданно завыла вьюга. Мужчина слышал ее вой так по-настоящему, как в тот вечер в Диких Землях, когда он впервые видел всадников Бури. Летнее поле заволокло непроглядной стеной снега, ветер хлестал в лицо и холод обжигал кожу.

Где-то послышался топот и ржание коней, звон металла и лай гончих. Гарон не успел и глазом моргнуть, как орда Штормовых всадников приблизилась к нему. Им не было дела до рыцаря, хотя в момент их встречи они пытались захватить его. Гарон увидел лишь одно – белую голубку, закрытую в узкой клетке.

Его глаза расширились, ему хотелось закричать, побежать за ними, наброситься, попытаться освободить пташку. Но ноги как будто закаменели, Гарон не мог сделать и шага. А слова застревали в горле, перекрывая возможность даже вздохнуть.

Вильгельм высунул руку Гарона из воды, и мужчина пришел в себя. Он перевел дыхание, ведь и вправду что-то душило его.

– Это не то, – покачал головой колдун.

– Значит, Эндал мертв? – спросил Гарон.

– Не факт, – отрезал Вильгельм. – Это видение связано с другим. Оно может быть связано с твоими детьми.

– У меня нет детей, – солгал рыцарь.

– Не думаю, что Эндал будет представляться в виде голубки – символа мира, чистоты и невинности, – хмыкнул Вильгельм. – Тебе не стоит лгать мне.

И колдун, и рыцарь одновременно поправили длинные волосы, закрывающие лицо. И в этот момент Гарон увидел у Вильгельма дырку вместо уха, которую он так тщательно скрывал. «Зима» – подумал он.

Гарон хмуро глядел на мужчину.

– Почему ты помогаешь мне?  Ведь давно уже мог уйти, обмануть.

– Предназначение?

Гарон улыбнулся.

– Если я могу применить свои способности во благо, то почему бы нет?

– А если поиски первенца короля – не благая цель?

– Я помогаю тебе, а помощь – уже хорошо. Сегодня же вечером я уйду.

Такой ответ устроил рыцаря.

– Во сне ты держал в руках камень, – произнес Вильгельм. – Ты видел его когда-нибудь?

– Да, – кивнул рыцарь. – Такой был на шее Эндала, когда его хоронили. Должно быть, он все еще на костях.

Уголки губ Вильгельма дрогнули в улыбке.

– Эндал не умирал в тот год. Такой камень используют в наложении чар. Вполне может быть, что тело в крипте – не тело  Эндала, – произнес он. – И если он достаточно сильный, чтобы выживать, то, вероятно, он жив и сейчас.

Гарон не торопился возвращаться в крепость, пусть время шло уже к вечеру. Он прогуливался вдоль реки, ища кого-то взглядом. Этот водоем, который многие звали Горячим источником, никогда не был горячим. Вода в нем была ледяная, но она никогда не замерзала. Эта река единственная во всем Хитфилде, которая круглый год текла.

Его печалила та весть, что Хэммо при смерти. Но он не мог показывать, как беспокоится за него, как принц дорог ему. Повезло то, что он больше похож на мать, чем на него. Но если он проявит излишнее беспокойство, то начнутся не нужные вопросы. Поэтому рыцарь бежал от этой проблемы: проводил время где-то еще, но не в замке, чтобы не обзавестись еще одним демоном.

Рыцарь свернул с моста, прошел еще немного по истоптанной неровной земле и увидел на берегу пару. На поляне сражались двое – парень и девочка. Юноша был крепок, старше, выше на полторы головы. Девочка одета в потрепанные вещи, рваные в каких-то местах, с грязью на коленках. Она отчаянно махала мечом, отскакивала от оружия противника, но все равно проигрывала. Девочка попыталась нанести хоть один удар, но юноша во время выбил оружие из ее рук и поставил тупой конец своего к ее горлу.

– Держи меч крепче, – произнес Гарон.

Принцесса Рейс обиженно посмотрела на него.

– Он слишком тяжелый. А Нотт меня постоянно бьет, я уже устала скрывать синяки от мамы.

Рыцарь подошел к ней ближе, приподнял подбородок и посмотрел прямо в глаза.

– Ты хотела научиться обращаться с мечом, и я нашел тебе учителя, – проговорил он. – И обучение никогда не будет легким.

Рейси вздохнула.

Гарон посмотрел на юношу, нескладного, с широким подбородком и большими глазами. Он стоял и улыбался, глядя на принцессу. Он не знал, что Рейс – принцесса Хитфилда. Ему и не зачем было этого знать.

– Нотт, – обратился Гарон к юноше, – тренируй ее как можно строже.

Девочка простонала.

– Заче-е-е-ем?

– Потому что близится ужасное, – произнес мужчина. Он вспомнил свой сон, вспомнил голубку и Бурю, поле, засеянное трупами. – И ты должна уметь позаботиться о себе.

Принцесса надула губы.

– Я переживаю за тебя, – добавил Гарон. – Ведь я люблю тебя.

Он смотрел на девочку глазами, полными любви и счастья. Рейси уже пятнадцать лет была лучшим, что случалось в жизни рыцаря. И сейчас, когда он думал, что она может быть целью Штормовых всадников, то он должен был позаботься обо всем. Ведь не всегда он будет рядом, или Нотт, или кто-то из рыцарей дворца. Когда-то она может оказаться одна, и ей придется защищаться.

– И я люблю тебя, отец, – произнесла Рейс и прижалась к мужчине.

Хэммингс V

Казалось, он падал вечно. Ничего, кроме темноты не было видно. В голове слышалось только глухое пение, которое, казалось, разбивалось о сознание на мелкие кусочки и тысячи осколок впивались в мозг. Навязчивая мелодия, приятная, но леденящая кровь. Юноше хотелось подхватить ее, хотелось начать петь, ведь, как бы это странно не звучало, он знал слова.

– Это ведь всего лишь сон, – проговорил принц. – В конце я упаду и проснусь.

«Ты, правда, думаешь, что так случиться?» – песня оборвалась, и послышался грубый нечеловеческий голос.

Перед ним возникли два желтых глаза. Те, что он видел у мужчины, стоящего в огне, прежде чем начать падать. Они смотрели точно в душу принца.

«Ты упадешь и умрешь. Будет больно. Избавь себя от этого сейчас и спой со мной. Ты даже не заметишь, как мы приземлимся».

– Я не хочу умирать! – прокричал Хэммо.

«Почему? Разве тебе хорошо в том мире? Разве тебе приятно, что король ненавидит тебя? Мать относится к тебе, как к ребенку. Через год ты станешь рыцарем ордена, который ненавидишь. Девушка, которая тебе нравится, считает тебя своим братом. Разве этого ты хочешь?»

– Она не считает меня братом! – выпалил принц. Может, в другом голос и был прав, но точно не в этом.

«С чего ты это взял?»

Хэммингс не ответил.

«Ты не ответил: ты желаешь жить в том мире, который тебе не нравится? Той жизнью, которая тебе не нравится?»

Юноша молчал. Он не знал, нравится ли ему эта жизнь. В ней было и хорошее, и плохое. Последнее время было больше плохого, но ведь это не причина умирать. Хотя, что он мог исправить? Если это и вправду смерть, то он никуда от нее не убежит.

– Если это смерть, то я разочарован, – бросил он.

В полной темноте хорошо было лишь то, что никто не видел его слез. Но принц не знал наверняка, видит ли обладатель этого голоса его лицо. Может, он и не плачет на самом деле?

Голос рассмеялся.

«А нравится ли тебе то, что от тебя скрывают твою настоящую фамилию?»

Принц молчал.

«То, что ты, на самом деле, никогда не был Даном. Что ты – Эленстоун».

Хэммо не знал, что ответить.

«Думаешь, король ненавидит тебя только за то, что ты «плохо воспитан»? Или ты задумывался, что причина может быть в тебе самом?»

Хэммингс чувствовал, как его губы дрожали. Но он не был способен выразить хоть какое-то чувство.  Ему хотелось закричать, ударить что-нибудь, разреветься, но он не мог. Тьма душила его, поглощала все эмоции.

«Твой отец... Гарон Эленстоун. Неожиданно?»

– Врешь! – бросил принц в темноту. Голос играл с ним, это не правда.

«А ты не удивлялся, что ты похож на него больше, чем на Ричарда Дана?»

– Я похож на матушку!

«Тебе это внушили, дурачок, – голос рассмеялся. – Твой отец – сир Гарон».

Хэммингс не верил. Отказывался верить. Он вновь закрыл лицо руками, хотел заплакать, но слез не было. Только осадок на душе от того, что всю его жизнь ему врали.

«Нет, наверняка он просто играет со мной. Хочет, чтобы я сломался, – думал принц. – И ему удается, удается...»

«Ты уже столько падаешь и тебе не интересно, с кем ты разговариваешь?»

– Мне все равно, кто ты, – бросил юноша.

«Не знал, что ты настолько бесцеремонен и не воспитан, чтобы говорить с Богом на «ты»».

– Что?

Из темноты показалось белое лицо. На нем два светящихся глаза, безумная улыбка. Затем принц увидел очертания шеи и плеч собеседника. На плече у него сидел огромный паук, как тот, которого видел принц, прежде чем упасть.

«Не узнал Бога загробного мира?»

Принц не отвечал.

«Теперь ты решил, что не будешь со мной разговаривать? Или ты хочешь, чтобы и я обращался к тебе с почтением?»

– Нет.

«Что «нет»?»

– Не хочу.

«Чего не хочешь?»

– Чтобы ты обращался ко мне на «ты»! – вспылил принц.

Белое лицо безобразно перекосило от смеха.

«Мое имя Шмогар. Эльфский бог загробного мира. Кто-то называет меня Тааном. Тупые необразованные колды. Называть меня, истинного Бога, именем какого-то самозванца!»

– Где сейчас я?

«По пути в мое царство».

– Нет, мое тело.

«Ты хочешь видеть?»

Они очутились в комнате принца. Тело Хэммингса лежало на кровати, укутанное одеялами. Бледное лицо, посиневшие губы. Рядом с кроватью сидела мать. Она плакала, будто бы выжимала последние слезы из самого сердца. Она гладила волосы сына, щеки, целовала его руки.

«Она молится за тебя каждый день» – произнес Шмогар.

– Каждый день? Сколько?...

«Неделю»

Принц бросился к матери. Он хотел обнять ее, сказать, что все в порядке, что вот он – живой и здоровый. Но стоило ему прикоснуться невидимой для ее глаза рукой, как посох Шмогара ухватил его за шею и дернул назад. Образы рассеялись, и Хэммингс снова оказался во тьме.

– Верни! – прокричал он.

«Смысл? – спросил голос Шмогара. Его горящие глаза летали рядом. – О, я покажу тебе еще кое-что. Думаю, будет интересно. Все равно падать тебе долго, а раз петь ты не хочешь...»

Теперь Хэммо стоял посреди разрушенного зала. Где-то вдалеке бушевало море, а по небу раскатывался гром, сверкала молния. Он осмотрелся по сторонам: на стенах не было ни одного факела, но что-то все же освещало помещение. Свет то потухал, то светил вновь. Хэммо сделал несколько неуверенных шагов, ноги как будто закаменели, но через пару секунд он уже шел так, как в жизни.

– Где я? – спросил он.

«Узнаешь, – ответил голос в голове. Глаз рядом не было. – Ты веришь в предназначение? В пророчества? В судьбу?»

– Да.

Он продолжал идти, но если бы в жизни он преодолел расстояние от края до края зала за несколько минут, тот тут он, казалось, не сдвинулся с места после нескольких десятков шагов.

– Я не могу идти.

«Иди» – велел Бог загробного мира.

Хэммингс слушался. Ему ничего не оставалось кроме повиновения.

Наконец, впереди он увидел девушку. Ее черные, как смоль, волосы длинными волнистыми прядями спадали на плечи. Синие глаза, такие же, как небо во время грозы, смотрели вперед. Она невысока, с высокими скулами, алыми губами, искривленными в ухмылке. Она красива, но что-то подсказывало Хэммингсу, что это не прекрасная леди из сказок.

Она остановилась, глядя в темный угол зала. Удары грома будто бы сотрясали стены, или это было что-то иное. В темноте возгорелось пламя, послышался рев. Сначала показалась одна лапа, за ней вторая. Чешуйчатые, переливающиеся в свете факела неизвестной дамы. Показалась морда твари. С острыми, как лезвие, клыками. С двумя кровавыми глазами на фоне черной чешуи. Дракон. Настоящий. Как тот, которого убили пять лет назад. Только крупнее и страшнее.

–  Оgbu Sar’Kaan ga-abata, nna ukwu, – произнесла женщина, припав на колено перед тварью.

– Что она сказала? – спросил Хэммо.

«Что драконья кровь скоро придет» – ответил голос.

– Ukulu nge’le uku mqeq esha? – спросил дракон. Голос его был грубым и тяжелым, как будто вовсе не из этого мира.

– Ewa.

– Говорящий дракон? – изумился принц. Его голоса все равно никто, кроме Шмогара не слышал.

«Это происходит сейчас, – произнес голос, не обращая внимания на вопрос. – Прямо сейчас, когда ты лежишь в своей уютной постельке».

Образы снова растворились, и юноша вновь провалился в пустоту. Рядом продолжили кружиться глаза. Он закрыл лицо руками.

– Зачем ты мне это показываешь?

«Что скоротать время твоего падения. Раз ты не хочешь со мной петь, то мы должны дождаться, пока умрет твое тело. От жажды и голода, от холода и отсутствия движений».

Они еще долго летели молча. Шмогар вновь затянул свою песню, а Хэммингс всеми силами пытался сопротивляться. Ему хотелось ни напевать мотив, не пропевать слова, не хотелось даже слушать. Поэтому он зажал уши, но голос Бога звучал прямо в его голове.

«Посмотри вниз» – приказал Шмогар.

И юноша перевернулся. Чувство, будто его органы превратились в воду, заставило его закричать. Внизу было море. Синее, спокойное. А в воздухе Парящие острова. Он никогда не видел их, но многое слышал. Это одни из вольных островов, которые никогда не принадлежали к империи. Три зеленых цветущих куска земли, вместе размером чуть меньше всего Хитфилда. В небе рядом с ними летают грифоны. Все, как в сказке.

Однако страх не отступал. Хэммингс несся прямо в воду, зная, что не умеет плавать, а море неслось ему навстречу. Чтобы не смотреть вниз, он начал оглядываться по сторонам. Он видел весь мир, весь Леамирн и острова рядом с ним.

Вот Хитфилд: большой, холодный, но залитый кровью. Страшная гражданская война, резни, казни, убийства. Все это порочило великолепие северных земель, и все из-за того, что он потерял сознание на совете.

Чуть дальше Риверклер. Множество чистых рек и гор, в которых трудятся гномы. Доброе королевство, недавно пережившее мятеж, но тут же пришедшее в себя. Он видел, как по берегам рек носятся лошади, как играют дети в воде, как счастливы неизвестные ему молодожены.

Рядом с двумя королевствами Дуаллассия. Первое, что бросается в глаза – Белая башня. Цитадель, одна из главных. Высокая, где хранятся все знания, которые только можно себе вообразить. Там больше эльфов, чем кого-то других. И они ходят в дорогих костюмах, рыцари в золотых доспехах, переливающихся на солнце. Только Доминион не доволен. Им не дали разрешения строить цитадель в Хитфилде.

Еще дальше – Трикарн. Вся земля пуста, на ней только деревья, которые уже давно не цветут, поля, застеленные трупами после последней битвы. И там войны. Междувластие никто не поддерживает. Что происходит под землей, в туннелях, в которые перебрались гномы после того, как дракон сжег все снаружи, Хэммингс не видел. Вряд ли что-то хорошее.

А вот Саммердор. Он видел поселение орков. Видел красивый дворец в Окайоне, где живет семья Фокстротов. И снова богатые эльфы в городах. В долинах кочующие племена долинных эльфов, переселяющихся с места на место. Над Саммердором всегда солнце всегда светит ярче и теплее.

Рядом с Саммердором растянулся полуостров Востигаш, где водятся самые милые, но опасные зверолюди. Тапалы, вроде, так называл их Ромул. Небольшие проворные зверьки. Королевство, в котором процветает насилие, а правит гильдия ассасинов.

Дальше Крисрид, где живут орки. Остров, охваченный чумой. Страшное зрелище. Острова Юбирайо, откуда родом руанонцы. Недалеко острова Мос-Эйл, где вахиров с раннего детства обучают сражаться изогнутыми шпагами.

Еще дальше он видео очертания континента Нкеико, где давным-давно обитали драконы. Дальше Хитфилда – замерзший и на половину затонувший континент Дротос, откуда прибыли колды. Недалеко от Саммердора остров Кхелимело, обитель изгнанных Кровавых эльфов. Юноша видел все, как на ладони.

Хэммо и не заметил, как приблизился к воде. Сильный удар о гладь моря выбил воздух из легких принца. Если бы он был жив, то наверняка переломал бы все кости и камнем пошел на дно. Под водой было красиво: коралловые рифы, множество рыб, чистая вода, в которой все видно. Мимо пронеслись русалки. Все свою жизнь Хэммо считал их легендами.

– Зачем я здесь? – спросил он. Юноша мог дышать под водой. Такое бывает только во снах. Он чувствовал себя так легко, хотелось подольше остаться здесь.

«Просто плыви вперед» – ответил Шмогар.

И он поплыл. Проплывал мимо камней и затонувших кораблей, пока голос не велел ему остановиться.

«Присмотрись, – приказал он. И принц начал водить головой из стороны в сторону. – Найди что-то необычное».

Хэммингс не понимал, что от него требовалось. Для него все казалось здесь необычным. Особенно ощущения, как вода касается его кожи, но на самом деле он сейчас лежит в холодной кровати в центре сурового севера.

– Я не знаю, что мне нужно найти.

«Даю подсказку: оно острое»

Меч. Чуть ниже в камнях был меч. Он застрял между двух булыжников, покрытых ракообразными животными. Хэммо подплыл ближе. Меч – тяжелый полуторник с исписанным рунами клинком. На конце рукояти была голова дракона, такой, как ее изображали на картинах в книгах про Арзамаса. Принц дотронулся до него, провел пальцами по клинку, рассматривая, что же написано. Слова были не понятны юноше.

«Нравится?» – спросил голос.

– Очень.

«Это артефакт моего брата, Арзамаса, – проговорил Шмогар. – Этим мечом пользовались все его дети. И каждый раз прятали его так, чтобы всем было сложно найти».

– Зачем ты показал мне его?

«Не терплю, когда пронырливые чародеи забирают у меня души! Ах, так уж и быть... Запомни это место и приведи сюда Драконью кровь. Так хочет мой брат. И не забывай, что твоя душа все равно моя!».