Текст книги "Затишье перед Бурей (СИ)"

Автор книги: А. Корбут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Разговор не клеился, как бы женщине не хотелось поговорить с дочерью. Она завязала ленточку на кончике косы и поцеловала принцессу в макушку.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Хочешь, я почитаю тебе на ночь?

Рейс кивнула.

– Мы можем поговорить? – голос Фокстрота заставил королеву вздрогнуть. Она только вернулась в свою комнату, только открыла шкаф, чтобы найти ночное платье, как эльфский король небрежно вошел в ее комнату.

– О чем же? – спросила она, отойдя от шкафа.

Мужчина перешагнул порог, наклонив голову, чтобы не удариться о дверной проем. На момент Азура представила, что тот кланяется ей, и это вызвало довольную улыбку на ее лице.

– О твоем притворстве, моя дорогая, – голос эльфа звучал с угрозой.

Азура опешила.

– Ричард знает, что ты зачаровала слугу под облик вашего сына?

– С чего ты это взял? – Азура решила обороняться. У него не было улик.

– Я такой же маг, как и ты. И у меня есть свои козыри в рукаве. Прорицание, например, – он развел руками и прошел дальше в комнату. Кроме них никого не было, коридоры были пусты. – Я совершенно случайно увидел это в воде сегодня утром, хотел поговорить раньше. Но ты пропала. Тебя нигде не было.

Женщина молчала. Лицо напряглось, между бровей появилась морщинка. Она судорожно сглотнула, а сердце от волнения готово было вырваться из груди. Но королева пыталась вести себя спокойно, желая не показаться королю напуганной.

– Куда ты пропадала? А? Зачем использовала магию?

– Какую еще магию?

– Уж не знаю, но его энергию сложно было не почувствовать, – в глазах эльфа был интерес. Он вздернул длинную тонкую бровь вверх, сложил руки в замок и поглядел на королеву. Выглядел как обычный эльф: надменный, самонадеянный, смотрящий на человека с презрением.

– Всплеск магической энергии, не более, – ответила женщина, – ты наверняка слышал о повстанцах, а там готовят новых воинов. Магов. Отсюда и аномалия.

– Не пытайся обмануть меня, – Ликорис повысил тон. – Ты не так умна, как тебе кажется.

– При этом я все равно умнее тебя, – бросила Азура тоном, не терпящим продолжения разговора. – Уходи, Ликорис, я не желаю больше видеть твоего лица. Я по-прежнему королева, а ты мой гость. Так и веди себя, как гость.

Фокстрот не стал спорить. Он откланялся и развернулся к двери, как королева сказала ему в след:

– И только попробуй открыть рот, – она говорила угрозой и не скрывала этого, – и я уж позабочусь о том, чтобы твоя голова висела на пике.

– Уж позаботься, – ответил рыжеволосый эльф, повернувшись вполоборота. Он усмехнулся и вышел.

Анаэль V

Через занавеску на повозке мир окрасился в золотой. Таким север нравился принцессу больше. Путь от королевской крепости до турнирных площадок занял не больше получаса. Вокруг коллизия расставили множество палаток и шатров, над каждым ветер трепал свой герб. Суетились слуги и оруженосцы, бегающие по поручениям своих господ.

Анаэль никогда не была на турнирах, и от великолепия захватило дух. Все было как в песнях и сказках: большие блестящие панцири, кони, убранные в золото и серебро. И рыцари – благородные и мужественные.

– Видите того? – принцесса Рейс указала на рыцаря, облаченного в бронзовые тяжелые доспехи. – Это сир Арнбьорн из дома Локов, уверена, сегодня в джостре ему не будет равных.

Под тяжелым шлемом не было видно лица рыцаря, но его высокий рост и крупное тело, покрытое бронзовыми доспехами, внушали восхищение и доверие словам принцессы.

– А это сир Ройн, на прошлом турнире он одержал победу в стрельбе и метании, – продолжала русоволосая принцесса. Рыцарь был облачен в легкие доспехи с изображением волка на груди. – Дом Конданов на протяжении нескольких столетий служат нашему дому. А рядом с ним рыцарь Дикого леса, сир Пит из дома Фишев. Он несколько лет подряд одерживает победы по волчарне.

– Рыцарь Дикого леса? – удивилась Линэль.

– Есть песня, сложенная о нем. В ней говорится, что сир Пит в возрасте пятнадцати лет отправился в леса Диких земель, чтобы доказать свою мужественность. Он побеждал там призраков, медведей, оборотней и всех, кого так боятся встретить в Диких землях. И вернулся он только через пять лет. Тогда король и посвятил его в рыцари.

– И это правда? – с удивлением вздохнула Анаэль.

– Песни на то и песни, чтобы ими восхищались, – пожала плечами Рейс, – не думаю, что там все дословно правдиво.

Повозка остановилась. Проходивший мимо рыцарь, подошел, чтобы подать принцессам руку. Без слов, лишь с улыбкой на лице. Чуть наглой, показывая зубы. Эта улыбка напомнила принцессе о руанонце Т'Ядэ, который мог стать ее мужем. Анаэль тихо выдохнула, а ведь он тогда понравился ей на балу. И каждый раз, как она вспоминала его взгляд, мурашки бежали по ее телу.

Рыжеволосая принцесса настояла на том, чтобы прогуляться. Отец был против, но Анаэль убедила его в благородстве и честности рыцарей. Что с ней ничего не случится, а если что-то пойдет не так, то ее есть кому защитить.

Она двигалась медленно вдоль павильонов, ловя на себе взгляды рыцарей. Они улыбались ей, махали, пригласили подойти, но стоило ей ответить, что она спешит к принцу Ромулу, своему будущему мужу, то все, смеясь, оставляли ее в покое. Такое внимание нравилось полуэльфке. Но спешила она к сиру Гарону.

Она взглядом искала разъяренную пасть медведя на знамени дома Данов, и так загляделась, что не заметила, как налетела на сира Арнбьорна. Она ахнула, а он лишь оскалился. Его лицо теперь не прикрывал шлем, и можно было увидеть его некрасивое лицо. Все в шрамах, морщинах, на месте одного глаза была повязка. Ему наверняка уже много лет.

– Потерялась, девочка? – спросил он. Голос звучал неприятно.

– Нет, – покачала она головой, пытаясь отогнать страх. Принцесса хотела сказать что-то еще, но знакомый голос перебил ее.

– Сир Арнбьорн, – голос принадлежал Ромулу. Он подошел неожиданно, – Вы напугали миледи.

– Нет-нет, – попыталась отмахнуться принцесса.

– Сир, Вам уже пора идти, – он посмотрел рыцарю в глаза. Тот поклонился и ушел.

Ромул повернулся к принцессе.

– Все в порядке?

– Да, милорд, – кивнула Анаэль, – с днем вашего рождения, милорд.

– Спасибо, – бросил принц. Он чуть помедлил, изучая принцессу взглядом. – У меня кое-что есть для тебя. Позволишь?

Рыжеволосая кивнула и убрала волосы сторону, чтобы те не мешали. Принц застегнул на ее шее тонкую цепочку. Девочка посмотрела на украшение: небольшая подвеска в виде тонкого месяца и цветок рядом с ним.

– Красивая, – принцесса смутилась. Красивый жест от принца, да еще и такой неожиданный.

– Это подвеска моей матери. Отец подарил ей ее в день перед свадьбой, и я хочу, чтобы она была у тебя.

Анаэль не знала, что ответить.

– Но... Ведь такие дарят только перед свадьбой, – еле вымолвила девочка.

– Куда ты направляешься? – спросил принц, взял принцессу под руку и повел вперед – туда, куда она шла.

– К сиру Гарону, – произнесла она неуверенно, – он выступает сегодня на турнире от вашего имени. Я хотела дать ему свою ленточку, как знак...

– Что он – твой победитель, – закончил Ромул.

Хоть принцы и тренировались для турнира, в последние дни решилось, что участвовать они не будут. Даже не из-за опасности получить травму, а из-за того, что никто не будет биться с ними в серьез. Зная, что они – принцы, остальные рыцари поддадутся, дабы королевская кровь одержала верх.

– Ты ведь знаешь, что мне ищут жену? – спросил он. – Ах, конечно знаешь. Ведь не просто так репетируешь со мной.

Было видно, как он волнуется. И его волнения хватало на них обоих.

– И после нашей прогулки я почти всю ночь не спал, думал, как же быть. Я не хочу жениться на первой попавшейся знатной деве, какую выберет мне отец. Но ведь ему плевать на волнения моего сердца, так? Так.

Девочка, широко открыв глаза, смотрела на принца. Он качал головой, медленно подбирал слова. Если бы Анаэль не знала, каким он может быть, то сочла бы его неуверенной размазней.

– Я думаю, в первую очередь, и о королевстве. Какой из меня король, если я буду продолжать дело моего отца?

– Считаешь, что из твоего отца вышел плохой король?

– Не плохой, скорее... Даже не знаю. Не могу осуждать отца. Просто думаю, что если бы, например, моей женой стала ты, то все было бы иначе. То гражданская война в миг прекратилась. Что ты бы направляла меня по пути, как лучше для нелюдей. Я бы думал, как легче для людей. И мы нашли точку соприкосновения. Понимаешь?

Девочка понимала все слишком хорошо. Его слова звучали, как предложение. И ей от этого хотелось только заплакать. Все шло так, как хотел ее отец. Предвидел ли он это? Подсказал ли кто это Ромулу? Или... Что еще это могло быть?

Анаэль всегда мечтала о прекрасном принце. И вот он – перед ней. И она, растерявшись, не может вымолвить и слова.

– Я согласна, – прошептала девочка.

– Что? – с улыбкой спросил принц.

– Я согласная полностью с твоими словами, – повторила Анаэль.

Ромул остановился, взял девочку за руки. Они стояли так близко только на репетициях.

– Я еще не говорил с отцом на этот счет, но.... Когда я наберусь смелости, то обязательно ему скажу.

Анаэль улыбнулась.

– Наверно, он будет против. Но я буду настойчивым.

Он губами коснулся ее щеки.

– А пока... Тебе нужно к сиру Гарону, а мне... на поля.

Она и не заметила, как они пришли к шатру. Принц ушел, а Анаэль осталась стоять на пороге, боясь войти. В песнях и сказках часто говорилось, как принцессы дарили свои ленты возлюбленным, но она не была влюблена в Гарона. Этот жест не только показывал на то, что она выбирает его своим победителем, но и как извинение.

Не смотря на разговоры о том, что Гарон забыл обиды на семью Фокстротов, Анаэль все равно думала, что он терпит их. Ей хотелось хоть как-то дать ему понять, что она не хочет его неприязни. Рыцарь был ей приятен, и осознавать, что он может не разделять ее чувств, было грустно. Ей хотелось сделать ему хоть что-то приятное.

Гарон выступал от лица дома Данов, поэтому и готовился в шатре под их гербом. Даже несмотря на все рассуждения о том, что этот жест не будет чем-то странным или абсурдным, принцессе нужно было время, чтобы взять себя в руки.

– Прошу прощения, сир, – произнесла она, войдя в шатер на несколько шагов.

Раздались тяжелые шаги, и рыцарь вышел к ней. Он уже был облачен в доспехи, отчего выглядел еще больше и устрашающе. Это заставило принцессу отступить на шаг. Но он смотрел на нее без зла во взгляде, лишь презренно сощурив глаза, не понимая, зачем она тут.

– Я думал, Вам известно, что Ромул не участвует в поединке, – произнес он, поправляя наручи. Темно-синие доспехи, обрамленные серебром, казались принцессе неповоротливыми. Огромные наплечники делали его плечи широкими, как и у всех остальных рыцарей в гвардии короля. Только лишь на его груди было изображение и медведя, и оленя.

– Я пришла к Вам, – ответила Анаэль, мысленно напомнив себе цель своего визита. Она достала из волос шелковую ленту, пропахшую цветами, украшающими ее прическу, – Я почту за честь, если Вы примете это и наденете на турнир.

Гарон не отвечал. Он посмотрел на ленточку, затем на девочку. И вновь на ленточку, вновь на девочку. Анаэль старалась держаться прямо и уверенно, будто бы все так, как и должно быть.

– Я хочу, чтобы вы одержали победу на турнире, – добавила она.

Гарон хмыкнул, а принцесса почувствовала, как кровь прилила к лицу и стало жарко.

– Так ты серьезно? – спросил он.

Анаэль не ответила.

– Что ж, Вы, миледи, смогли застать меня врасплох, – покачал головой рыцарь, – я принимаю ее. Но сделай это как положено. При всех.

Может, это была проверка? Может, он испытал ее? Думал, что она и правда шутит и после такой просьбы отступит. Но это не смутило принцессу, она кивнула рыцарю и поднесла ленточку к груди.

Все уже собрались на трибуна и уже смотрели, как выезжают все рыцари. Не зависимо в какой дисциплине участвуют рыцари, сначала им нужно проехаться по полю на конях. Это одна из торжественных частей турнира, когда дамы выбирают своих победителей. Принцесса сидела не высоко, чуть ниже, чем король, королева и виновник торжества – принц Ромул. Ликорис устроился недалеко от них, а все дети – внизу. Достаточно низко, чтобы подъехавший к ней сир Гарон смог принять ленту.

Никого из рыцарей, кроме тех, кого называла принцесса Рейс, Анаэль не знала. Их было много, в разных доспехах: тяжелых и легких, с разными гербами на груди, с отличным друг от друга оружием. Кому-то толпа кричала и встречала овациями, кто-то оставался без бурного представления. Но принцессы сошлись на том, что даже бесславные рыцари скоро заявят о себе. Если не на турнире, то на близящейся войне.

Когда мальчишки наблюдали за поединками, не отводя глаз, принцессы обсуждали каждого рыцаря. Сир Арнбьорн показал себя так, что сомневаться в его победе было невозможно. Но на поле еще не вышел сир Гарон, которого Анаэль так и не передумала назвать своим победителем. Рейс и Линэль оживленно спорили, кто же из рыцарей выиграет. Они, кажется, смогли найти общий язык. Хоть все их общение сходилось на спорах и ставках, то было все лучше, чем пререкания.

На поле выехал молодой рыцарь в ярких доспехах, с изображением совы на груди. Линэль только ахнула, когда увидела его, а потом, когда он смог выбить своего противника из седла, честно призналась, что готова выйти за него замуж прямо сейчас. Рейс этому только рассмеялась, уверяя, что эльфская принцесса увидит еще столько прекрасных рыцарей, что несколько раз поменяет свое решение.

И вот на поле выехал сир Гарон. Он сидел на коне уверенно и спокойно, ища взглядом принцессу. Анаэль поняла это, когда он, увидев ее, сразу направился к балкончику. Он остановился, склонил голову и поприветствовал принцессу. С безобидной усмешкой.

– Позволите? – рыцарь протянул ей руку, сняв перед этим тяжелые наручи. Принцесса резво завязала бантик на запястье мужчины, заметив на нем несколько шрамов. – Благодарю Вас, что приняли мой подарок. Вы – достойный победитель.

Рыцарь посмотрел на нее с благодарностью и уехал на схватку с рыцарем из северных земель Нордберда.

Анаэль окинула взглядом всех, кто смотрел на нее. Она поглядела наверх – на отца. Тот кивнул ей, хоть принцесса и была уверена, что он не доволен таким жестом. Но это сейчас не волновало принцессу, она села на свое место и принялась наблюдать за поединком и поддерживать своего победителя.

Схватка была недолгой, на второй раз Гарону удалось выбить рыцаря из седла. И Анаэль поднялась на ноги, чтобы поаплодировать своему чемпиону. Рыцарь, сняв шлем, кивнул принцессе и уехал.

Среди всех рыцарей сложно было выделить кого-то одного, все были хороши. Но среди них были те, кто оказался просто смешон. Молодые, совсем зеленые мальчишки пытались одержать верх над опытными рыцарями. Но повезло лишь одному. Парнишке, чье имя Анаэль не запомнила, удалось выбить одного из сыновей лорда Скайла. Но во втором туре все пошло не так гладко. Острие пики сира Арнбьорна ударило безымянному рыцарю в горло. Это убило его на месте. Анаэль тяжело вздохнула и отвернулась.

Пока восемь финалистов джостера готовились сражаться за победу, среди которых был и сир Гарон, объявили другую дисциплину. Теперь пришло время волчарны, когда все рыцари, заявленные на номинацию, выходили на поле и сражались друг против друга до одного победителя. Здесь никому не нужно было готовиться к финалу, все начиналось и заканчивалось за один раз.

Среди рыцарей был и тот самый Пит из Фишев, которого так поддерживала Рейс. Но она не выбрала ни одного чемпиона, как это сделала Анаэль. Многих рыцарей принцессы знали по джостеру. Те, кто не смог пройти дальше, теперь пытают счастье в волчарне. И Линэль с Рейс спорили, кто же выйдет из этой схватки победителем.

Анаэль удивилась, даже растерялась, когда увидела среди рыцарей Долана. На нем были легкие доспехи и короткий клинок. Насколько знала Анаэль, ему тоже запретили участвовать в турнире, но однако сейчас он здесь. Принцесса подняла взгляд на короля. Ричард сидел с недовольной гримасой. Теперь понятно, Долан без его ведома решил участвовать.

Когда волчарня началась, сложно было наблюдать за общей картиной. Десятки рыцарей бились друг против друга, калеча или даже убивая. Оружие в их руках было ненастоящим, смерти никому не были нужны. Анаэль взглядом ловила скачущего по полю Долана. Он то и дело изворачивался от ударов противников, использовал преимущество в росте, обходил противников и наносил удары в незащищенные места.

Но взгляд принцессы привлек еще один рыцарь. Он двигался аккуратно, блокируя и переводя атаки противников. Сейчас он бился против высокого, словно гора, противника, который в разы был сильнее. Между ними были личная ссора, это было понятно и без слов. Они сражались ото всех, пока на поле не осталось меньше пяти противников. Верзила нанес удар и рыцарь упал на колено. Он снял шлем с его головы и кинул на землю. Толпа ахнула. Это оказалась женщина.

Смуглая, темноволосая женщина. С коротко стрижеными волосами и мягкими чертами лица. Как же никто не понял, что, даже сражаясь, как мужчина, она оставалась грациозной, как и подобает женщине.

Ричард приказал остановить бои.

– Я, сир Лион из дома Фрайтов, прошу пересмотреть все исходы поединка, – произнес рыцарь.

– Какие еще исходы? – спросил Долан, подойдя ближе. Кроме них троих остальные уже выбыли из волчарни. – Эта женщина победила лишь шестерых из всех. Ты хочешь дать им второй шанс?

Его просьба и правда звучала глупой. Все замерли, ожидая, что же произойдет дальше.

– Тогда я собственноручно начажу ее за нарушение правил, – крикнул рыцарь и уже занес огромный меч, чтобы смести голову женщине, как Долан остановил его.

– У него настоящий меч, – проговорила Рейс, наблюдая за спором. – Это же... нарушение.

– Сразись сначала со мной, нам в любом случае с тобой драться, – его голос звучал громко, чтобы все слышали его слова. – Так зачем тянуть?

И они сошлись в схватке. Анаэль не могла смотреть на это. Она закрыла лицо руками, лишь изредка разводя пальцы, чтобы посмотреть, что происходит. Она видела Долана в крови, но все еще резво скачущего и скалящего зубы противнику. Вновь закрыла глаза. Теперь принцесса слышала лишь лязг металла и рев крупного мужчины.

Вдруг все затихло и толпа взорвалась овациями. Анаэль медленно убрала глаза от лица, боясь увидеть тело Долана на земле. Но он стоял, держа ногу на поверженном противнике. Долан отошел к женщине, и Анаэль хотела закричать, когда сир Лион поднялся на ноги.

Он бросился вперед, подобрал оружие, оттолкнул Долана – тот повалился на землю – и одним резким ударом снес голову женщине. Все девушки запищали, мужчины ахнули.

Турнир закончился. Поле, истоптанное конями и залитое кровью, оставили слугам. Те приняли закидывать песком кровавые пятна. Итоги турнира заставляли принцессу улыбаться: в джостере одержал победу сир Гарон, лишь на четвертый круг умудривший сбить сира Арнбьорна точным ударом в грудь. В волчарне победил Долан, после чего он подозвал к себе слугу и принял от него цветок, который затем подарил принцессе Анаэль на глазах у всех.

Он был влюблен в нее, а она должна была стать женой кронпринца.

Ричард IV

Многое произошло за последнее время. Приезд герцогини Рейвенскорн, гибель принца Хэммингса, прибытие семьи Фокстротов... Казнь Дуалласских послов и начало открытой гражданской войны. Конечно, все это подбивало Ричарда к совершению плана герцогини Фенисы.

Она предлагала захватить ему Риверклер, присоединить его к своим землям. Такое развитие событий сначала показалось королю абсурдным, но потом... Потом он понял, что это могло быть и хорошей идеей. В первую очередь армии, влияние. Солдат в подчинении королевы Дуаллассии не так много, чтобы противостоять двум государствам.

Они выезжали на рассвете, и мужчина отправился в покои раньше, чем обычно. Нужно было отдохнуть, ведь он уже не тот юноша, который мог не спать несколько ночей, лишь изредка прикрывая глаза на спине верного вольфа. Но сон никак не хотел приходить к нему. Король лежал в постели, смотря в потолок, несколько часов. Все обдумывал происходящее, магию, драконов, войны. Мысли крутились в голове, как будто гонимые яростным ветром, и этот же ветер выдувал сон из покоев мужчины.

Ричард волновался о поражении. Что, если Риверклер сможет дать ему отпор? Король уверен, что этого не произойдет, но сомнение – неотъемлемая часть человеческой души. Наконец глаза короля закрылись сами собой, но даже во сне дурные мысли не отпускали мужчину.

Молодой король Ричард стоял у ступеней в подземелье. Он не видел там ничего, но боялся. Что-то пугало его спускаться туда. Нет, он не был молод. Все было точно так же, как в его молодость, но сейчас он тот же Ричард Дан, каким помнит себя.

Ужасное место, пусть внешне это ничем не отличающееся подземелье, но зловещая энергетика, витавшая в воздухе, заставляла дрожать. Король шел, придерживаясь за стену, чтобы не соскользнуть с протоптанных и стертых веками ступеней.

Ричард двигался медленно, ощущая на себе невидимые взгляды. Он чувствовал себя молодым, совсем зеленым, как будто сейчас ему шестнадцать, королем. Как тогда, когда он пришел в это место в первый и последний раз. Разум медленно, но верно, начал понимать, что это лишь воспоминание.

Но когда он увидел знакомые длинные светлые волосы, белое ночное платье, то внутри как будто все рухнуло. Это она, это его первая жена. Ей, как и ему, сейчас не больше двадцати лет. Король сделал несколько шагов, услышал ее тихие всхлипы. Что она делала в этом месте? Почему плакала?

– Лайви? – произнес он, слова эхом промчались вдоль пустых высоких стен.

– Ричард? – она обернулась. Ее голубые, чистые, как летнее небо, глаза полны слез.

Рич сделал еще несколько шагов, приблизился к ней так, что их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. Все эти со временем забытые и переболевшие чувства вновь вылезли из темных уголков его сердца и разума. Он любил ее, любил, как никого.

– Любовь моя, – прошептал он, – что случилось?

– Ричард...Если ты любил меня, то зачем убил?

Король замотал головой, слова застревали в горле. С его она это решила? Он не имел причастности к ее смерти, он любил ее всем сердцем. И гибель во время родов второго сына поначалу заставляла даже ненавидеть Ромула.

– Я не убивал тебя, – произнес он, – не убивал.

– Прошло так много времени, Ричард, – прошептала Лайви. Ее голос звучал как будто откуда-то из далека, обдавал холодом. Он не ее, это лишь воспоминание. Ричард и забыл, каков голос его жены. – Неужели за все это время ты забыл, что сделал?

– Что я сделал? – потребовал он ответа, пытаясь прикоснуться к ее лицу. Но девушка убирала его руки, отступала, не позволяя приблизиться к себе не на шаг.

– Власть ослепила тебя, ненависть затянула твои глаза черной пеленой. Ты слеп, Ричи, – говорила она, а король трясся. То ли от холода, то ли от страха. Это не она, продолжал повторять себе он. Но сердце отказывалось в это поверить. Как не она, если вот же, его любимая жена стоит напротив него. – Ты убил меня.

– Я не убивал! – прокричал он. Мужчина вновь потянулся к ней дрожащими руками, но Лайви сделала шаг назад.

– Ты отдал мою душу в обмен на власть, Ричард, – сквозь слезы проговорила она. Ричард опешил. Это было так давно. – И как, муж мой? Тебе нравится быть ненавистным королем? Нравится убивать людей, чтобы держать их в страхе? Принесла ли тебе моя смерть того, что ты хотел?

Король не отвечал. Он упал на колени, взмолился о прощении. Но разве он мог просить у нее простить его?

То, что он сделал – неисправимый грех. Его душа черна, осквернена договором, и никакое действие не смоет этого разрастающегося пятна. Она была права: он слеп. Погряз в пучине ненависти, злости. Опьянен властью и не желает ничего другого, чем быть тем, кто он сейчас.

Ричард открыл глаза в постели. Этот сон... указание к действием. Все, что король мог сейчас сделать – продлить сделку. Ему нечего терять, а все, что он может получить, стоит этих мучений.

Прошло двадцать лет с момента смерти жены. За это время многое изменилось. Поначалу Ричард был любим народом, но со временем любовь переросла в ненависть. Оставалось лишь держать жителей в страхе, и Рич вошел во вкус. Но сейчас, когда на кону стоял план о возрождении Империи, одного страха народа может не хватить.

В подземелье были холодно, а присутствие чужих глаз, иного взгляда, нежели живого создания, заставляло король дрожать. Как во сне. Как двадцать лет назад. Мужчина знал, что он  уже здесь, что ждет его. И король шел, углубляясь в самую тьму, исчезая в ней. Как телом, так и разумом.

Он остановился на перекрестке коридоров. В центре уже стола фигура. Темная, чуть ли не сливающаяся с миром вокруг, высокая. Из-под капюшона выглядывал один горящий глаз и безумная улыбка, освещаемая легким светом посоха в его руке.

Ричард сделал шаг, и фигура пропала. Она оказалась за его спиной, расхохоталась. Когда король обернулся, она вновь исчезла.

– Неужели ты вернулся, Ричи? – произнес голос. Низкий, далекий, холодный. – Я ждал тебя. За это время я, конечно, заключил еще несколько сотен контрактов, но с тобой куда интереснее. Пусть перед глазами моего отца короли и нищие равны, но играться-то куда смешнее с королями.

– Эсбетан...

Фигура взвыла.

– До чего вы, смертные, глупые. Не путай меня с моим братом, я Лилитан, понятно?

– Это не важно, если я хочу заключить контракт.

– О, еще как важно, – рассмеялся младший Бог, – представь, что к тебе пришел мой брат, а не я. Тогда ты бы продал свою душу, не приятно, а?

– Ближе к делу, – произнес Рич. Он не мог больше трепаться.

– Здесь я решаю, когда мы перейдем к делу, – вновь залился смехом Лилитан.

Он исчезал каждый раз, как Ричард оборачивался на него. Смеялся, и начинал все заново.

– Ну, я наигрался, – спустя несколько минут произнес Бог и появился перед Ричардом. Король незаметно вздрогнул. – Чего ты хочешь?

– Возвести Империю, – произнес король. – Стать Императором.

– И долго-долго править? – предположил Лилитан.

– Да.

– Ну, я могу тебе это дать, – махнул рукой он, – в замен...На душу твоего маленького сына.

Ричард поджал губы. Если душа Лукаса будет стоить величия и процветания Империи, построенным им, то он готов. Готов отдать душу сына на могущество. Разве мир может знать человека темнее, чем король?

– Забери его душу, как душу моей жены, – произнес Рич, – во сне.

– О, нет, – расхохотался Бог, – ты убьешь его. Сам. Сейчас.

С этими словами он исчез, исчез и свет, исходящий от его посоха. Ричард остался один, стоя на коленях в непроглядной тьме.

Мужчина стоял около двери в спальню сына. За поясом он чувствовал холодное жжение кинжала. Если внутри все полыхало, то внешне король оставался таким же холодным, как и обычно. Он поднял кулак, чтобы постучать, но не мог набраться смелости.

Человечность в нем еще осталась. Но жажда власти и величия пересилила его. Или это то пагубное влияние договора. Рич чувствовал присутствие рядом Лилитана, его пламенный взгляд одного глаза, и, казалось, слышал его безумный смех.

Рич знал, что Лукас уже спит. Он тихо приоткрыл дверь и вошел внутрь.

– Отец? – изумилась сын, открыв глаза.

– Я зашел увидеть тебя перед отъездом, – произнес он. – Мы уезжаем рано, ты, должно быть, будешь еще спать. Знаешь, что я люблю тебя?

Лукас улыбнулся. Он спрыгнул с кровати, подбежал к отцу и обнял его.

– И я люблю тебя, отец, – прошептал мальчик. – Не ссорься больше с мамой, ладно?

Рич потянулся к кинжалу, слезы уже текли по его щекам, подбородку.

– Прости меня, – сквозь слезы тихо сказал Ричард и вонзил острие кинжала под ребро принцу.

Тот застыл, в глазах читался первобытный страх и боль от предательства. Струйка крови побежала по его подбородку, он начала кашлять. Король подхватил его на руки, опустился на колени. Рыдая, крича от отчаянья, но он уже все сделал, повернуть время вспять невозможно. Его сын, маленький и еще совсем невинный, медленно умирал на его руках. Пыталась судорожно хватать воздух, но тщетно. Ричард шептал ему слова любви, просил прощения, но разве такое прощается?

Когда последний вздох сорвался с его губ, то в комнате стало так же зябко, как и в подземельях. Лилитан забрал ее душу, и через мгновение холод исчез. Король остался сидеть на полу, держа тело мертвого сына, прижимаясь к нему лбом, заливаясь горькими слезами боли и отчаянья.

– Стража! – взвыл король. – Стража!

На крики пришли рыцари. Они обомлели, замерли на пороге. Ричард смахнул слезы с щек.

– Моего сына убили, – произнес он.

– Вы видели его, Ваше Величество? – спросил один из стражников.

– Должно быть, убийца все еще в замке, – предположил другой.

– Нет, – рявкнул король, – я пришел после. Найдите его.

Рыцари откланялись и ушли. Ричард сжал в руке рукоять кинжала. Того, что взял со стола в покоях Ликориса Фокстрота.

С самого утра весь замок гудел от произошедшего ночью. Рыцари во всю пытались установить, кто же убил принца. Но они были тупы и наивны. Вряд ли кто-то из них найдет хоть какую-то зацепку или подозрение, пока их не тыкнуть носом в это.

Вся семья скорбела. Азура не отходила от тела покойного сына. Ей за это время пришлось куда хуже: она потеряла двух детей меньше, чем за месяц. Но если со смертью Хэммингса она справлялась (что вызывало подозрения у герцогини Фенисы), то сейчас она была сама не своя. Никого к себе не подпускала, хамила еще больше, стоило кому-то нарушить ее одиночество. За одно утро Азура успела оскорбить троих стражников, несколько слуг и даже прибегнуть к силе и ударить одного из них. Король и не думал подходить к ней.

– Соболезную тебе, Ричард, – произнес Ликорис. Они уже готовились выезжать, как эльф решил заговорить. Фокстроты не отправлялись в путь, но король настоял на том, чтобы проводить их до границы.

– Избавь меня от этого, – бросил король через плечо.

– Понимаю, что ты чувствуешь...

Эти слова заставили Ричарда вспылить.

– Ты не понимаешь!

– Я потерял близнецов в младенчестве, – ответил эльфский король.

– Потерять в младенчестве – это совершенно иное. Представь, если кто-то из твоих взрослых детей умрет. Что бы ты чувствовал, когда бы одна из твоих дочерей умирала на твоих руках? Если бы ты видел, как ее лицо становится синим, а взгляд перестал быть веселым и живым. Когда рушится все, что ты видел на протяжении многих лет.

Эльф молчал.

– Я потерял троих детей за пятнадцать лет, двоих из которых за последние две недели. Не говори мне, что понимаешь!

Перед отъездом Ричард решил заглянуть к Азуре. Если она и вспылит на него, то он ничего не потеряет. Но воспользоваться ее злостью можно было грамотно. Женщина сидела в своей алхимической, освещенной одной лишь свечою, и глядела на танцующий огонек.