Текст книги "Затишье перед Бурей (СИ)"

Автор книги: А. Корбут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

– Вообще-то ты можешь, – усмехнулся Ретнар.

– Я буду плохой подругой, – покачала головой Алле. – Идем.

Они, пригибаясь, чтобы никто их не увидел, бежали по стене замка. Джохан поглядел на высокую башню, где уже собрались все придворные люди. Там из окна выглядывала рыжеволосая девушка, но она не видела их – ее взор был направлен в сторону главного рынка.

Крутая лестница вела в наклоненный коридор. Приготовив оружие, соратники двинулись быстрыми широкими шагами. Впереди слышался топот рыцарей, облаченных в тяжелые доспехи. Битвы им не избежать.

Но обошлось без этого. Они шмыгнули в дверь, пробираясь подле стены, за пару минут добрались до церкви. Там уже не было рыцарей – все они давно получили благословление. «Пора мне определиться с верой» – подумал Джохан. Ведь ступить с церковь с оружием в руках, с грязной мыслью – страшный грех.

Архитектура церкви была Джохану знакома, хотя он никогда ее не видел: величественные каменные стены, высокие потолки, тяжелые деревянные двери. Проходя по коридору, Джохан то и дело ощущал себя спокойно, как будто стены защищали его. Только опасность была внутри.

На удивление, тут никого не было. Обычно спасаться бежали именно в церковь, но теперь она была пуста.

На стенах стало висеть много картин, изображающих мифические действия, Каана, свергающего Таана, магов в огне. Или огромные портреты неизвестных Джохану людей.

Джоханне знал, куда они двигаются. У них не было ни карты церкви, не примерного направления. Но он как будто чувствовал, куда нужно идти. Как будто стены сами подсказывали мужчине. И он знал, куда нужно свернуть, чтобы не попасться на глаза стражникам.

– Стойте! – сказал служитель. – Именем Каана...

– Ой, да замолчи, – прыснул Ретнар, в шаг оказался рядом с молодым человеком и подставил ему нож к горлу. – Где сокровищница?

Трясущейся рукой, мужчина указал на дверь.

– Спасибо, – улыбнулся Рет и перерезал горло служителю.

Они остановились у нужной двери. Алле тут же принялась взламывать замок, и время растянулось, казалось, на часы.

Где-то вдалеке прогремело – камень прилетел в крышу здания. Но звуки эти были далеко.

– Как вы познакомились? – спросил Джохан.

– Мне бы хотелось назвать это веселой историей, – пыхтя, произнесла девушка, – но Ретя не любит, когда я так говорю.

– Не отвлекайся, – бросил лучник. – Мы воровали вместе. Предыстории там нет.

– Если судьба нас когда-нибудь сведет, то я расскажу тебе, – улыбнулась Алле. Джохан впервые за последние дни видел на ее спокойном, даже унылом лице улыбку.

– Если я узнаю, то... – возмутился Рет.

– Готово.

Она закончила, и дверь с тихим скрипом открылась.

Теплая лапка зверолюда коснулась руки Джохана.

– Я останусь, – произнес тапал, чуть наклонив голову. – Если кто-то придет, то я задержу.

– Если тебя убьют?

– Не думай об этом, – оскалился зверолюд. Должно быть, это улыбка. – Сейчас тебя не должна волновать моя жизнь.

– Ага, – прыснул Ретнар, – если из тебя сделают шапку, то кто будет задерживать рыцарских подонков?

– Ты все испортил, Ретя, – покачала головой Алле. – Такая сцена преданности, а ты все со своими неуместными шутками. Вроде поэт, а красоты не видишь.

Они прошли во внутрь. От красоты, хранившейся тут, слепило глаза. Золото, серебро, старые книги, которым, должно быть, много лет. Мечи – огромные, украшенные камнями – такие только на стенку повесить да любоваться. Дорогая посуда пылилась без дела лишь потому, что она стоила целое состояние. Бюсты правителей, статуи голых женщин, картины... Всего так много и в избытке. Все это свято?

– Если продать все это за границу, то можно несколько лет всей столице жить в достатке, – заметил Ретнар.

– Столица и так не жалуется, – ответил Джохан. – Лучше бы обеспечить условия деревням или отдаленным городам.

Алле остановилась у одной из статуй.

– Лучше всего продаются картины Божков, бюсты королей и статуи голых баб, – произнесла она. – И что тут у нас? Голая баба.

– Тебе не нравится? – хмыкнул Ретнар.

– Нет, знаешь, я предпочитаю мужчин.

– А почему это хранят в церкви? – спросил Рет, дернув Джохана за рукав.

– Это безопаснее, – ответил мужчина.

– До сего дня, – усмехнулся лучник.

Джохан остановился около картины мальчика. Лет десяти, с хмурым лицом, золотыми, аккуратно расчесанными волосами. Он был одет в дорогие одежды, расшитые золотыми нитями, как и его волосы. Голубые глаза холодно смотрели прямо в душу мужчины. «Может, это маленький Ричард?» – подумал мужчина.

– Ну-ка, повернись, – сказал Ретнар, и когда Джохан обернулся и хмуро глянул на лучника, рыжеволосый рассмеялся. – Да вы одно лицо!

Мужчина покачал головой. Хромая на одну ногу, он поплелся дальше.

– Как вообще выглядит этот камень? – спросил он.

Он шел мимо всего золота, слыша, как Ретнар позади набивает себе карманы, и взглядом искал хоть что-то, отличающееся от всего этого примитивного драгоценного барахла. Наконец, он уперся прямо в саркофаг, на крышке которого был вырезано лицо давно умершего короля.

«Там что, кости его лежат?» – подумал Джохан.

Он взялся обеими руками за крышку саркофага, напряг все мышцы рук, поудобнее поставил ноги – раненная начинала сильно болеть – резким рывком открыл крышку. Внутри не оказалось костей, и Джохан даже немного разочаровался. Зато там лежал один-единственный камень, бордовый, напоминающий настоящее сердце.

Джохан взял его в руки, почувствовал мелкую дрожь, как будто «сердце» и впрямь билось. «Наверно, это у меня руки трясутся» – подумал Джохан. Они покинули помещение сразу же, как смогли вытащить Ретнара, и так звенящего карманами и сумкой.

– Эй, вон там! – раздался голос эхом.

Джохан тихо выругался. Несколько рыцарей, держа оружие наготове, бросились на них. Они столкнулись в неравном бою. Трое повстанцев против семерых рыцарей, которым самое место в обороне замка. Но Джохан бросился с яростью, приняв на себя сразу двух рыцарей. Он бил сильно, но был неповоротлив. Именно поэтому лезвие чужого меча коснулось его ноги. Мужчина тихо рыкнул, поймал равновесие и продолжил битву.

Шео доставал рыцарям лишь до колена, поэтому без особого труда (как казалось со стороны) мог прыгать по коридору, отталкиваться от стен и налету перерезать горла солдатам. Но даже такого проворного зверька всегда можно поймать.

– Из тебя выйдет отличная шапка, собака, – мужчина держал Шео за хвост, пока тот брыкался и пытался высвободиться.

Но в мгновение ока стрела точно пронзила глаз рыцаря, и тапал смог выбраться их крепкой хватки.

– Боюсь, теперь и ты мне обязан жизнью, Шеокурдой, – ухмыльнулся Ретнар.

– Да не в жизнь, rem’nah, – фыркнул зверолюд.

– Может, хватит?

Зал церкви был осквернен кровью. Скоро на это сбегутся остальные. Нужно было убираться отсюда, как можно скорее. Боль поразила ногу Джохана, и Ретнар с Алле подхватили его под руки. Они ушли так же быстро, как и пришли, хоть старым приятелям и пришлось тащить раненого друга на себе.

– Ты когда-нибудь перестанешь страдать? – недовольно спросил Ретнар. – У тебя скоро шрамов станет больше, чем у меня стихов.

– А мне нравятся мужчины со шрамами, – хмыкнула Алле, и они прибавили шагу.

Хэммингс IX

Хэммингс уже несколько часов, накинув на головы капюшон, пытался скрыться в толпе. Брану и Раану в этом плане было сложнее: они эльфы, один из них кровавый, чья кожа была темно-серого оттенка, а голову обрамляли короткие рожки. Альмераан выглядел чуть более похожим на человека. Но при этом Хэммингсу постоянно приходилось смотреть в пол, чтобы не показывать никому свои желтые глаза.

Они втроем устроились в верхнем городе, откуда лучше всего было видно замок. Хэммо вовсе не хотел идти на этот штурм, затеряться в Клиффорде, сбежать. Или найти себе более интересное занятие в коллегии. Например, продолжить быть подопытным Тай’ми.

От ее зелий до сих пор голова шла кругом. В основном это были смеси для улучшения остроты зрения, для силы, для скорости. Тай’ми говорила, что за последнее время он единственный идеальный подопытной, у которого нет аллергии на зелья. Все ее предыдущие жертвы ложились в лазарет с красными опухолями на теле, как минимум.

Но Хэммо знал, что сегодня – идеальная возможность проникнуть в замок. Найти мать, спросить, правда ли то, что сказал ему Бог загробного мира. Ему требовался ответ, чтобы не сойти с ума от догадок.

Юный маг не раз замечал нарисованные на стенах зданий солнца – знак повстанцев – нарисованные краской. Ему все время казалось, что война была где-то там – далеко, где виднелись дымовые облака над лесом и горами. Но он не подозревал, что протест тут, под самым носом короля.

– Мы играем с огнем, – произнес Бранделор.

– Огонь – символ силы, друг, – отозвался Альмераан, – но его можно подчинить. Огонь – лишь инструмент в руках пироманта.

– И огонь такой, каким его хочет видеть мастер, – продолжил Бран. – Я читал. Но это совсем не то, и мы не пироманты.

– Вы о чем вообще? – не понял Хэммо.

Бран не ответил, а Раан зло посмотрел на юношу.

Уже стемнело, но в городе все так же было спокойно. Юноши сидели, говорили о жизни, Бран и Раан все припирались из-за магии, из-за проклятья, что превратило эльфов в кровавых эльфов. Один Хэммингс сидел, поджав к себе колени, и думал.

Думал о матери, об отце. Не о Ричарде, а о Гароне. Знает ли Гарон? Или это только тайна Азуры? И есть ли еще дети, помимо него, таких же незаконнорожденных, может, даже не желанных. Нет, Хэммингс всегда был желанным и любимым. Для королевы. Скорее Лукас со своими злотыми кудрями, который явно был Даном, не вызывал у женщины любви и восторга.

– О чем грустишь? – спросил Бранделор, словно прочитав его мысли. Хэммо всегда боялся, что кто-то из магов может прочитать его мысли.

– О том..., – начал юноша. Но он не смог сказать. – О том, что маги забыли, за что сражаются.

– С чего ты взял?

– Мы сейчас здесь только потому, что повстанцам хочется насолить королю, – пожал плечами Хэммингс. – А ведь его даже нет в крепости.

– Почему ты так думаешь? – вступил в разговор Раан.

Хэммингс мысленно выругался. Мало кто знал, что Ричард Дан покинул королевство. И никто не знал, что об этом знает юноша. Он тяжело вздохнул, покачал головой.

– Я подслушал совет, – буркнул он. «Не говорить же мне, что я там был».

– И о чем они говорили?

– О том, что Дана не будет в замке, – раскинул руками Альмераан. – Ты чем слушаешь, черныш?

– Это расизм? – оскалился Бран. Хэммо впервые видел его клыки.

– С чего бы? – усмехнулся Раан. – Мы оба эльфы, оба повстанцы. Мы братья.

– Мне ты говорил другое, – нехотя выпалил Хэммо.

– Что? – поглядел на него Бран.

– То, что мне – такому странному – самое место только с тобой.

Альмераан вплотную подошел к юноше, но тот не колебался.

– А сможешь повторить то же, глядя мне в лицо?

– Ты сказал, что...

– Я помню, что я сказал! – вспылил Раан.

– Хочешь повторить то, что мы не закончили? – спросил он.

Альмераан отступил.

Они просидели еще немного в тишине. Вскоре прогремел взрыв, на небе показалось дымовое облако. В ту же секунду оно приняло очертание солнца, и юноши покинули свое место. Они бежали, проталкиваясь сквозь множество обеспокоенных людей.

Впереди слышались крики, вспышки магического огня, свет порталов, открывающихся из неоткуда. Прогремел еще один удар. Хэммингс задрал голову вверх и увидел следующий снаряд, летящий в стены церкви. Этот не долетел. Но предыдущий очень хорошо впечатался в крышу.

«Они же говорили, что не будут стрелять в церковь» – подумал Хэммингс.

Протискиваясь через толпу, Хэммингс раздвигал людей руками. Они бежали навстречу ему – дальше от рынка, дальше от площади. Юноша замер на месте, когда увидел, как повстанцы без колебаний убивают гражданских. Он поджал губы, подбородок затрясся. Вот он – ужас войны. Страдают все, без разбора.

– Фендан! – Хэммо бросился к учителю, – помнишь, я говорил, что я принц?

– Ну? – глаза мага загорелись желтым пламенем..

– Я должен уйти, – произнес юноша. – Прикрой меня. Мне нужно в замок.

Фендан поглядел на него. Они смотрели друг другу в глаза, как бы мысленно переговариваясь. Сердце Хэммингс стучало.

– Иди, – кивнул учитель.

Хэммингс убежал. Он затерялся в толпе, и вряд ли кто-то бы его нашел. Не будь он так уверен в своих знаниях города, то и сам бы заплутал.

Прижимаясь к стенам, держась близ домов, юноша все ближе и ближе подходил к замку. Он знал тайный вход в крепость, знал, как обойти ворота. Но стражники, которые мельтешили туда-обратно, мешали ему. Десятки мужчин, облаченные в неповоротливые панцири, выбегали из крепости.

– Иди к черту, – услышал он голос, – я не пойду.

Юноша взглядом начал искать говорящего, его голос казался знакомым.

За одним из домов он увидел двух братьев, чьи имена никто не знал. Их называли Сморчок и Травник, второго потому, что он отлично разбирался в травах и алхимии, а первого из-за ожога на лице, который делал его голову похожей на шляпку гриба. Сморчок сидел на земле, все сильнее вжимаясь в стену. Его брат настырно пытался его на ноги.

– Если мы отсюда не уберемся, то нас убьет камнем, – из-за паники Травник говорил с акцентом, режущим уши.

– Лучше камнем, чем огнем, – почти завопил Сморчок.

– Ты ненормальный. Поднимай задницу, я не поведу тебя в огонь. Уйдем, пока никто не видит.

– Я сказал, что никуда не пойду, – кричал Сморчок. – Если хочешь – уходи, оставь меня тут. Чертовы пироманты со своим огнем!

«Он боится огня» – понял юноша.

Хэммингс поглядел назад. Вся стража города бросилась на помощь отважным рыцарям Хаалмата, и в центре верхнего города разгорелась кровавая резня. Это не была битва, это была самая настоящая сеча. Над головой свистели стрелы лучников, которые без разбора палили вглубь сражения. Там и свои, и повстанцы, и простой народ. Все гибли.

Послышался грохот, и камни размером с человеческую голову взмыли в небо. Они падали, разбивали головы сражающихся – всех без разбора. Камни больше были направлены на церковь, но не долетали, ломали лишь мощеную дорогу на площади и снесли статую Каана Великую.

Юноша не мог стоять на месте, не мог и помочь двум эльфам. Он покачал головой и ушел, сейчас его цели гораздо важнее, хоть и так глупы.

Хэммингс успел проскочить мимо рыцарей, остаться не замеченным и, прижавшись к стене, двинутся в сторону потайного хода. Протиснуть широкие плечи было почти невозможно. Пробираясь боком, юноша шаг за шагом углублялся в непроглядную тьму тоннеля. Он знал, где стоит повернуть, какой ход куда ведет. И это знание позволило ему оставить как можно скорее шум битвы за спиной.

Коридоры были пусты, хотя где-то до их пор слышались шаги солдат. Должно быть, все уже успели убежать в донжон. И Хэммо не знал, там ли есть мать сейчас. Может, она осталась в своем излюбленном месте. Или сир Гарон – настоящий отец юноши – увел ее вместе со всеми. Хэммингс был рад, что не видел его, что не столкнулся с ним, пока шел сюда.

Он летел по коридору целенаправленно. Если его мать не за мольбертом, то не судьба ему узнать ответ. Нет, он знал. Знал правду. Верил словам Шмогара. Медленно, но верно он вспоминал, что было вырвано из его жизни. Обрывки каких-то картинок всплывали перед глазами. Но юный маг хотел услышать ответ из уст матери.

Но только достиг двери, как остановился. Страх и сомнения опустили на него невидимые шоры, сужающие мир до одной лишь проклятой двери. Хэммингс стоял, сжимая кулаки там, что ногти впивались в рожу на ладонях. Он сглотнул и открыл дверь. Терять было нечего.

«Надеюсь, ее там нет» – подумал он, съежившись.

– Хэммингс? – на глазах королевы появились слезы. Она бросилась к сыну, но юноша, вместо того, чтобы обнять женщину, отступил на шаг. Мать обомлела.

Юноша посмотрел на мольберт. Там стояла законченный портрет Хэммо. И в нем юный маг не узнавал самого себя.

Он молчал, не знал, что сказать. Ему хотелось обнять ее, но он не мог. Что-то внутри не позволяло.

– Мой отец – сир Гарон? – еле слышно произнес Хэммо.

Королева не отвечала. Ее глаза расширились, рот чуть приоткрылся, будто она готовилась что-то сказать. Она потянулась к сыну, но Хэммо повел плечами, чтобы убрать ее руки от себя. Он любил ее, ценил. Но не мог принять такого предательства с ее стороны. Почему она врала ему? Почему обманывала?

– Скажи: Гарон – мой отец? – повторил Хэммингс, срываясь на крик.

Слезы лились по его щекам и по щекам королевы. Но если юноша поджал губы от злости, его подбородок приподнялся, а крылья носа расширялись с каждым вздохом, то лицо женщины оставалось неизменным, взгляд – каким-то потерянным.

Королева молчала.

– Ответь, мама! – вновь закричал он. – Просто скажи: да или нет.

– Да, – тихий ответ сорвался с уст женщины.

Хэммингс отвернулся, закрыл лицо руками. Внутри все надрывалось.

Азура подошла к нему, попыталась обнять, но принц резко, может даже грубо, отстранился от нее. Он поглядел на свое запястье, там все еще была та ниточка. И жгучее желание сорвать ее закралось в сознание юноши. Хэммо ловко развязал его и, показав матери, бросил на пол.

– За последние дни я потеряла двух детей, – произнесла она, как будто себе. Женщина отошла, как и желал юноша, села на стул, прикоснулась рукой к пульсирующей вене на лбу.

«Двух?»

Хэммо хотел переспросить, но в этот момент дверь открылась. Принц замер на месте. В комнату шагнул Долан. Замер и он. Принцы смотрели друг на друга, не решаясь сделать и шагу на встречу. Хэммингс не знал, злость или удивление вспыхнуло в глазах воспитанника короля.

– Что ты тут делаешь?..

Комнату озарила яркая вспышка. Сильная рука ухватила желтоглазого за шиворот и утянула с собой в портал. И Хэммо был благодарен Вентану за то, что он забрал его. Он знал, что получит от Мелиссы.  Знал, что получит от Толгруфа. Но все это было не важно.

И... Азура права: она потеряла Хэммингса.

Гарон VIII

Они несли огромные потери.

– Это из-за того, что мы не молились и не просили благословения Каана, – кряхтели рыцари.

– Неужели вы бы потратили ценные минуты, чтобы сходить в церковь? – непонимающе поглядел на них Гарон. – Вашу столицу рушат, а вы думаете о церкви? А женщины, дети и старики, которые сейчас прячутся в замке? Они на что? Пусть они молятся!

Рыцарь был зол. Он стоял на стене крепости, неподвижно, смотрел за бойней, что расстелилась внизу. Рынок полыхал, огонь и битва медленно продвигались к воротам замка. Гарон уже отдал приказ о защите главных ворот, но увидев лишь несколько порталов, был готов отпустить руки.

Простые солдаты и их командиры встречали огненную смерть. Пиромантов в рядах повстанцев было много, гораздо больше, чем предполагалось. Трусы бежали с поля боя, но по иронии судьбы тут же умирали – от стрел или камней.

– Почему они бегут? – спросил его Ромул, вглядываясь в пекло огня и смертей.

– Не питай иллюзий, – произнес Гарон, – они будут сражаться только тогда, когда будут побеждать.

– Если бы сражением командовал мой отец, то они бы сражались до последнего! – принц поднял забрало шлема.

– Даже страх перед твоим отцом не заставит их бежать на острие меча, широко раскинув руки, – пожал плечами Гарон. – Закрой лицо, не известно, куда может попасть стрела.

– Надо что-то сделать. Еще немного, и они возьмут замок, – сказал кронпринц и закрыл забрало. – Если ты не хочешь вести войска, дядя, то я поведу.

Ромул бросился вниз по ступеням, а за ним еще два рыцаря – старше и опытнее, на которых Гарон мог положиться.

– Если с ним что-то случится, то я собственноручно сдеру с вас кожу, – сказал Гарон, схватив одного за руку. Мужчина верил в будущего короля, особенно после того, как между ним и эльфской девочкой растаял лед. Она могла повлиять на него. Да и ему не особо хотелось нести потом ответственность перед Ричардом.

– Ромул очень вспыльчивый молодой человек, – заметил Ликорис.

Эльфский король командовал своими людьми отсюда же – со стены. Несмотря на гвардию Ричарда и воинов Ликориса, они все равно проигрывали.

– Такой, каким раньше был его отец, – добавил король.

– Надеюсь, в дальнейшем он не станет похожим на своего отца, – сухо бросил Гарон.

– И то правда, – согласился Ликорис.

Рыцарь понял, что от него на этой стене нет пользы. Тут собралось и так много трусливых командиров, которые спасались от вражеского огня. Гарон посмотрел на ленточку, которую со дня турнира не снимал с запястья. «Лучше бы ты сейчас назвала меня своим победителям, Анаэль» – подумал он, надел поверх подшлемника массивный шлем и пошел вниз по ступеням.

У ворот собралось несколько дезертиров. Гарон оглядел их, многим было не больше тридцати лет. Во главе них стоял прославленный сир Харин. «Сколько песен было про тебя сложено, а на деле старый трус» – презренно подумал рыцарь.

– Если хочешь выйти туда, Гарон, то подумай дважды, – сказал Харин.

– Я подумал бы дважды, прежде чем покидать поле боя, – парировал рыцарь. – Вас казнят, как дезертиров.

– Я лучше поживу еще немного, чем полягу под огнем грешников, – фыркнул один.

– Вы все равно умрете, не лучше отдать жизнь за город, за короля?

– К Таану короля, – сплюнул другой рыцарь. По его речи и шатающейся походке,  с которой он ходил туда-сюда, было понятно, что мужчина пьян. – И тебя туда же.

– Я сделаю вид, что не слышал этого, – произнес Гарон. – Но могу предложить вам помилование за трусость, если сейчас вы пойдете со мной в бой.

– Нам не победить...

– Единственная причина, по которой вы можете сдаться – ваша смерть.

Рыцари молчали.

Гарон достал из ножен кинжал и подставил его к глотке одного из рыцарей.

– Чтобы мы победили, каждый солдат должен четко выполнять приказы, – произнес мужчина. Голос его звучал громко, чтобы перекричать звук битвы за воротами. – Каждый, кто не выполняет приказы – помогает врагу. А это измена.

Мужчины все равно молчали, лишь осматривая рыцаря.

– Я знал тебя еще совсем юнцом, Гарон, – сказал Харин. – Убери нож, ты все равно ничего ему не сделаешь.

Глядя в лицо старому рыцарю, Гарон ударил кинжалом по шее рыцаря. Тот упал, заливаясь кровью.

– Его смерть послужит примером того, как я собственноручно разберусь с каждым дезертиром, – отчеканил сир Гарон. – И если ты, Харин, не веришь, то можешь стать следующим.

Рыцарь оглядел обеспокоенных мужчин.

– Вы можете собрать всю свою ярость и ненависть в кулак, сжать мечи и пойти за мной. Мы дадим достойны отпор повстанцам, а если падем, то защищая родные стены. Все, кто не хочет, могут сейчас же собственноручно перерезать себе глотки.

– Сучий ты потрах, – расхохотался пьяный рыцарь. – А ну, подтяните штаны, товарищи, пойдем раздавать на щи этим уродам.

Огонь казался еще страшнее, чем сверху. Не удивительно, что его так все боялись. Вдоль домов лежали сожженные люди: рыцари или простолюдины – Гарон не различал, даже не пытался. Они погибли от рук врагов – их судьба одинакова.

С неба пошел дождь, который за несколько минут перерос в сильный ливень. Гарон выдохнул. «Может, это молитвы тех, кто сейчас в замке?» – подумал он. Но даже это не останавливало магов. У них был не только огонь. У них были силы земли, ветра, даже воды. И все, кто мог использовать силу стихии, пользовались этим грамотно. В то время, как мечники обрушали грады яростных ударов на рыцарей столицы. Они проигрывали.

От тяжести доспехов болела спина, пот лился в глаза. Гарон сорвал с себя шлем – он только закрывал обзор. Весь мир сужался до щели забрала. Но теперь он точно мог определить, откуда идет противник и какую опасность несет с собой. «Гребанные шлемы» – в который раз отмечал рыцарь.

– Знаешь, для пущего веселья сюда не хватает дракона, – сказал кто-то.

Гарон обернулся. Сзади к нему подошел, скорее, даже подбежал Йорвунд. Он держал меч в левой руке, и только после примечания этого, рыцарь заметил, что ведущая рука у наемника отсутствовала.

– Пустяки это, – махнул обрубком Йорвунд. – Я достаточно пьян, чтобы не чувствовать боли. Больно будет завтра. Если доживу.

– Доживешь, – ответил  рыцарь. – Сколько людей с тобой?

– Штук десять, не больше. Остальные давно полегли. Если хочешь, чтобы мы пошли в самое пекло битвы – то мы «за».

– За себя говори, – гаркнул ему кто-то.

– Молчи, урод, – бросил наемник.

Они быстро двинулись вперед, рубя на ходу отчаянных повстанцев. А дождь все хлестал в лицо, закрывая обзор. Если сначала ничего не было видно из-за дыма и огня, то сейчас из-за воды. Гарон вел своих людей через гаснущий огонь, копоть и кровь. Несколько человек погибли – пали под стрелами противника.

Чем ближе они подходили к центру битвы, тем жарче становилось. Дым погаснувших костров щипал глаза и душил. Из темной завесы навстречу вылетали все новые и новые воины. Они резали, кололи, били.  И все, что оставалось делать силам, противостоящим им – отвечать так же. Гарон махал мечом, крепко сжимая его в руках.

Барды пели о войне, как об ужасном, но в то же время прекрасном танце. Но не было тут ничего прекрасного. И от танца сражение далеко ушло. Воины не отличались изяществом движений. Все, как один, ослепленные инстинктами и яростью – бросались на противника. Они, наверно, и не понимали, в какой момент умирали. Все превратилось в бойню, где головы летели в разные стороны, заливая площадь рынка теплой кровью.

Послышался треск – новый снаряд прилетел в замок. Удивительно, что еще ни один камень не прилетел в донжон. Гарон резко вспомнил, что в замке дорогие ему люди: Азура, Рейси, даже девочки Фокстротов, которые казались рыцарю такими невинными и отдаленными от мира войн. Он поглядел на ленточку, обвязанную вокруг запястья. Она была мокра от дождя и запачкана запекшейся кровью. Но от одного взгляда на нее Гарон опьянел.

Он бросился в бой: отрубал руки противникам, сносил головы, не жалея их. Он не считал их людьми, считал лишь опасностью, которая могла навредить. Мужчина перестал чувствовать тяжесть панциря, не замечал пота и крупных капель дождя, заливающих глаза.

Он видел золотые волосы Ромула в гуще событий. Они были запачканы кровью. Рядом с ним, спина к спине, сражался Долан. Они превратили бой в танец, как и пели барды. Но лица их были полны страха. Мальчики еще ни разу не учувствовали в битве. Одна стрела влетела прямо в щель между панцирем и плечом Долана, но он лишь обломил ее, отбросил в сторону и продолжил атаку.

Прямо перед рыцарем открылся портал, и мужчина успел лишь в слепую  рубануть. Он попал прямо по лицу одного из магов, тот оступился и провалился прямо в светящуюся дыру. Гарону было интересно, куда она приведет, если он шагнет за тем человеком. Но стоило ему сделать шаг, как портал хлопнул прямо перед его носом.

Гарон огляделся по сторонам. Повстанцы отступали, хоть их мощь превосходила в несколько раз. Множество порталов открывалось, туда поспешно отступали противники. Как взрывы, светящиеся магическим светом ходы хлопали один за другим. Рыцарь глазами искал уцелевших.

Он поглядел на Ромула и Долана за момент до того, как кто-то ударил топором по лицу кронпринца. Он упал на землю, Гарон больше не видел его. Он увидел только то, как Долан яростно прогнил нападавшего мечом. Они были далеко, Гарон не мог дойти до них.

Вся сила, которая нахлынула на него, тут же отступила. Он вновь ощутил тяжесть доспехов, боль в ранах, в которые уже успела попасть грязь. Мужчина стер рукой кровь на лице, стекающую вместе с каплями дождя. Поле битвы опустело за пару минут. Остались тела: сожженные, разрубленные или заколотые – дымящиеся дотлевающие палатки, домики.

Гарон упал на колени, уперся руками в мощенную каменную дорогу, по которой текли ручейки воды и крови. С уст его сорвался животный смех.

– Ты, вроде, олень, а не шакал, – прозвучал голос Йорвунда. – Пойдем, пора возвращаться в замок.

Анаэль VI

       Анаэль сидела прямо около окна. Оттуда было видно, как храбрые воины Хаалмата сражаются против повстанцев. Принцесса не могла выбирать между двумя сторонами. Магия была ее природой, эльфская сущность была ее природой. Ромул – ее будущий муж, повстанцы – враги ее будущего мужа. Но в любой беседе никто не желал слышать ее размышлений, она должна была отвечать, что всем сердцем на стороне короля Ричарда и его сына.

Но сейчас, несмотря ни на что, она молилась за Ромула (за Долана, конечно, тоже). Молилась, чтобы он победил, чтобы его не убили. Она посылала свои молитвы и своим Богам, и Богу колдов. Девочка не знала, кто из них поможет принцу. «Ему поможет только меч» – сказала Рейс, когда узнала, о чем молится принцесса.

Анаэль почти не общалась с принцессой Рейс. Только на уроках шитья или во время прогулок, но тогда она вела себя, как эталон леди. Такой, какой ее воспитывали. Но девочка видела в ней проблески чего-то иного. Буйности, упрямости и прямолинейности. Три черты, которые не могли быть присущи истинной леди.

Придворные дамы сидели за столами, медленно пережёвывали пищу и болтали обо всем, что приходило им на ум. Анаэль не понимала, как в столь ужасный момент они могут так беззаботно сидеть. «А что им еще делать? – спросила она себя. – Сидеть и горевать у окна, как ты?».

В башню вошел гонец.

– Ваше величество, – он припал на колено. Он не успел передать то, что от него требовалось. Королева его перебила.

– Какого наше положение?

– Принц Ромул и принц Долан возглавили несколько отрядов и пустились в самую жару, миледи, – протараторил он, переводя дыхание.

Анаэль тихо ахнула.

– Мы проигрывает или побеждаем?

Гонец замялся, не глядя женщине в глаза.

– Проигрываем.

– Если бы мы жили на несколько сотен лет раньше, то я бы приказал тебя казнить за плохую весть, – произнесла Азура. Гонец напрягся. – Но твое счастье, мальчик, что мы живем сейчас. Иди.

Он откланялся и убежал.

Королева поймала взгляд Анаэль и подозвала ее к себе.

– Я? – переспросила девочка.

– Да, дитя, подойди.

Принцесса медленно пересекла башню.

– Присаживайся, – королева жестом указала на стул, но тон ее как будто приказывал. – Будешь вино?

Женщина не притронулась к еде, только велела носить ей новые чаши фруктов и наполнять бокалы. Азура казалась принцессе замученной. Еще бы, она потеряла двоих детей. Теперь еще эта битва, когда она во время отсутствия короля отдавала распоряжения. Больше ответственности легло на командиров гвардии Ричарда, тех , кто остался в столице. Среди них сир Гарон – ее победитель – девочке хотелось, чтобы и сейчас он победил.

Королева не дождалась ответа от полуэльфки. Кубок наполнил слуга, и Анаэль только поглядела на него.

– Выпей со мной, – попросила Азура. – Моя дочь ушла от меня к раненым. Сказала: «Я лучше буду перевязывать раны и подбадривать пострадавших, чем сидеть в компании этих куриц». В этом вся она.

Анаэль хотела ответить, но промолчала.

– Не бойся, – произнесла королева. -. Я не укушу тебя, если ты что-то скажешь.