Текст книги "Затишье перед Бурей (СИ)"

Автор книги: А. Корбут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– Я завязал, – ответил Хэммингс. – Больше не ворую.

– Неужели ты боишься? – удивился Вентан.

– Не боюсь, – ответил юный маг. – Но.... Красть у своих.

– Толгруф даже не заметит, – махнул рукой тот. – У него в покоях столько свитков, что потеряться можно. Мой – с пурпурной печатью. Она даже еще не надломлена, поэтому ты быстро его найдешь. Ну что, приятель?

Хэммингс поглядел на Брана. Тот неуверенно качал головой.

– Или ты на самом деле не вор вовсе? – Вентан наклонился ближе, непочтительно близко. Он навис над юношей, и от этого стало дурно. – Неужели ты вводишь всех в заблуждение, а?

– Ладно, – выпалил Хэммо. – Я достану этот несчастный свиток.

Маг улыбнулся.

Дверь в покои Толгруфа не охранялась. В Клиффорде, в принципе, не охранялись никакие двери. Кроме главных. Но Хэммо думал, что раз Толгруф такая значимая фигура для магов – архимаг и полководец их армии – то рядом с его дверьми должно стоять как минимум двое солдат.

Хэммо огляделся по сторонам, никого не было. Разве что Вентан следил за ним из-за угла, показывая пальцы вверх, когда юноша подошел ближе к дверям. Хэммо неуверенно толкнул дверь, успел вспомнить молитвы и  придумать оправдание, если вдруг Толгруф застанет его. Но в комнате никого не было, и Хэммингс вошел внутрь.

Внутри было много чего: стол, заваленный книгами и свитками, открытый шкаф с зельями, не заправленная постель. Стояло высокое зеркало, в котором Хэммо видел себя в полный рост. На стене над  кроватью висел короткий клинок с резной рукоятью. «Ух ты» – подумал юноша и хотел подойти поближе, чтобы рассмотреть рисунки на лезвии, но вспомнил, зачем пришел.

На столе, и правда, было много свертков. Хэммингс взглядом искал целую пурпурную печать, в то время как его сердце яростно колотилось в груди. Стоило ему дотронуться до одного из свитков, который показался ему подходящий, тяжелая рука легла на его плечо.

Глаза юного мага округлились, сердце застыло, а краска прилила к лицу. Все, это конец.

– Что ты делаешь тут, Хэммингс? – голос тихий, спертый, доносящийся из-под маски.

Юноша повернулся и посмотрел прямо на резную маску. Из щелок не было видно глаз, но он чувствовал недовольный взгляд архимага.

– Я... Я...

– Пришел взять то, что тебе не принадлежит, да? – спросил Толгруф.

Хэммо виновато отпустил голову.

– Да.

Архимаг долго молчал. Эта тишина, наряду с доносящимися из коридоров обрывками разговоров, угнетала.

– Ступай, – наконец произнес мужчина, забрав из рук юноши свиток.

– Вы не будете меня наказывать? – от удивления спросил он.

– Если ты хочешь...

– Нет, – протянул юноша.

Толгруф поглядел на его.

– Иди сюда, мой мальчик, – он подозвал его жестом руки к зеркалу.

Хэммингс встал напротив зеркала рядом с архимагом и посмотрел в отражение. Чертовы желтые глаза, как же они не нравились ему. Хорошо, что кудряшки свисали с его лба так, что закрывали там тонкий шрам. Каждый раз, смотря в отражение, юноша спешил отвести взгляд. И даже сейчас незаметно он стал смотреть в пол.

– Что ты видишь? – спросил Толгруф.

– Себя и... Вас, – неуверенно ответил Хэммингс, боясь, что неправильно понял вопрос.

– Принц Хэммингс умер, лежа в уютной теплой постели в Хаалмате, – такие слова, произнесенные тихим монотонным голосом архимага, заставили Хэммо вздрогнуть. – А ты родился совсем недавно, во время сильной бури, когда недалеко от столицы появились Штормовые всадники.

Хэммо совершенно не понимал, о чем говорил мужчина.

– Сейчас я не буду ругать тебя, потому что это твоя новая жизнь, и ты вправе быть тем, кем хочешь, – он сделал паузу. Приподнял голову юноши, чтобы тот посмотрел в зеркало. – Выдающимся магом, героем пророчества или вором. А теперь ступай. Передай Вентану, что он не получит этот свиток.

Хэммингс не пошел на тренировку с остальными. Он шагал по опустевшим коридорам замка, внешне казался как всегда немного хмурым и спокойным, но внутри вскипал. Слова Толгруфа не выходили из головы. «Принц Хэммингс умер». «Если это метафора, то грубая и неподходящая, – думал Хэммо. – А если и правда.... Нет, глупости». Он снова и снова прокручивал последние дни.

После прибытия в Клиффорд юноша плохо спал, его мучили кошмары. То он видел отца – короля Ричарда – с кнутом в руках, стоящим перед сыном, припавшим на колени. То казнь Дона, других магов. То два жутких желтых огня во тьме, бледное лицо и тихий-тихий голос. Он шептал ему во сне, куда-то направлял. Но Хэммингс каждый раз просыпался от собственного крика и на утро не вспоминал подробностей сна.

Спускаясь по лестнице, переступая через одну ступеньку, Хэммингс быстро оказался внизу и не заметил, как врезался в идущую ему на встречу Мелиссу. Они одновременно вздрогнули и рассмеялись. Хэммо смущенно отпустил взгляд в пол, почувствовал, как щеки румянятся.

– Мы давно не виделись, – заметила девушка.

– Это точно, – согласился юноша. – Как твои дела?

– Мои хорошо, – кротко бросила она. – Но мне больше интересно, как твои успехи.

Хэммо пожал плечами.

– Учусь потихоньку.

– Не скромничай, – чародейка убрала прядь волос с лица Хэммо. – Я говорила с Толгруфом, он весьма доволен тобой.

Хэммингса охватила гордость.

Они присели на ступень лестницы. Юноша вдохнул аромат духов, когда Мелисса отбросила волосы назад. Хэммо сел рядом с ней, чуть повернувшись, чтобы смотреть ей в глаза.

– Что тебя беспокоит? – девушка озадачено поглядела на юного мага.

– Это сложно, – покачал Хэммо головой. – Я семнадцать лет жил в замке, а затем за один миг оказался в другом конце королевства. Семья считает меня умершим, я не знаю, что с ними происходит. Я скучаю и беспокоюсь.

Девушка молчала. Она смотрела на него синими глазами, полными понимания, положила свою руку на его, вызвав целый ураган эмоций внутри. Принц молчал, смотря в пол. Не это его беспокоило больше всего, нечто другое.

И он не знал, как сказать об этом Мелиссе. И что сказать. Рассказать о своих снах, после которых он просыпается в дрожи и холодном поту, не помня почти ничего? Или о том, что не может смотреть на свое отражение? Каждый раз, как он видел свои глаза, в голове начинал складываться какой-то образ, какая-то картинка. Но он не мог вспомнить, где уже видел их. Образ словно дежавю или вырванное из сознания воспоминание. Как сказать об этом чарлдейке? Не сочтет ли она его сумасшедшим или глупым? А может, наивным?

– Твоя мать считает тебя сильным, – тихо проговорила чародейка. – Будь сильным ради нее.

– Правда, что планируется штурм Хаалмата? – спросил Хэммо. – Я слышал, как об этом говорили Фендан и... и кто-то еще, я еще не всех знаю.

Мелисса помедлила с ответом. Было видно, как она тщательно подбирала слова.

– Я надеюсь, что мне не придется в этом участвовать, – Хэммингс вздрогнул. – Если это произойдет, то я не хочу быть там, не хочу видеть те места. И тем более... возможно, убивать знакомых мне людей.

– Это война, Хэммингс, – прошептала Мелисса. – А война всех нас делает убийцами. Те люди больше ничего не должны для тебя значить, – она помедлила. – Даже мать не должна для тебя быть чем-то больше, чем именем. Но я знаю, как она тебе дорога.

– Будет, что будет, – поджал губы юный маг. Он видел, как глаза девушки светились неподдельным счастьем. И оно вряд ли было связано с их встречей. – Ну, давай рассказывай.

– Что?

– Чего ты такая довольная. Думаешь, я не понял?

Мелисса улыбнулась, набрала воздуха и выпалила.

– Мне предложили вступить в Капитул.

– Здорово! – широкая улыбка растянулась на лице Хэммингса. – А что это?

Мелисса прикрыла глаза рукой.

– Тайная организация, – ответила девушка, – туда входят самые сильные чародеи со всего света.

– Ух ты, – с ноткой грусти кивнул юноша. – И когда ты отправляешься?

– Еще не знаю, – пожала плечами девушка.

Она хотела сказать что-то еще, но коридор уже наполнился учениками коллегии. Они посидели еще немного, оба глядели в пол и молчали, но вскоре чародейка покинула компанию Хэммингса. Юный маг решил, что надо бы пойти в кабинет учителя и спросить задание, какое они делали сегодня. Или попросить индивидуального занятия за пропущенный урок.

Он остановился у входа, вздохнул и хотел уже зайти, как дверь открылась. Оттуда вышла женщина в черной мантии, расшитой золотыми узорами. Она высокая, с эльфскими чертами лица и большими глазами. Ее темные волосы были собраны в аккуратную прическу и сильно надушены. Хэммингс знал о ней только то, что ее зовут Ниила и она приехала из Чертога Света.

Хэммо поклонился.

– Юный, невинный разум, – проговорила она, взяв его за подбородок. Ее синие глаза изучали его лицо. – И почему такие молодые, но потенциальные маги теряют свои возможности в этой дыре.

«О чем она?»

– Повстанцы утеряли свою мотивацию, они забыли, за что сражаются. Вербуют магов, обучают их для войны, в то время как Чертог Света может дать им куда больше, – Ниила немного помолчала, проследив реакцию Хэммингса на свои слова. – Не хотел бы ты учиться у лучших из лучших? Не думаешь, что твои глаза значат нечто большее, чем воин в бессмысленной войне?

Юноша судорожно сглотнул.

– Тебе говорили, что ты герой пророчества?

– Да, но не говорили какого...

– Побывай на следующем совете, мальчик, – женщина отпустила его голову.

Она ушла, и юноша остался смотреть ей в след. «И как мне попасть на совет?». Слишком много вопросов в последнее время и ни одного ответа, ни одного намека.

Ричард III

Ричард подошел к конюшням. Рядом с деревянным домом, от которого пахло лошадиным навозом, стояло несколько гвардейцев армии Ликориса и сам король. Рич подошел ближе. Держась прямо, он оглядел всех рыцарей, поклонившихся ему, а затем подошел к приезжему королю.

Ликорис ничуть не изменился. Все те же длинные рыжие волосы, какие переняла от него его старшая дочь, высокие скулы и утонченные черты лица. Длинные брови, стрелками выступающими за пределы лица, большие глаза и острые уши, проколотые серьгами в нескольких местах. Все, как обычных высших эльфов. Все, что было так чуждо Ричарду еще с первых дней их знакомства.

Фокстрот был выше Ричарда на полторы головы и смотрел на него снизу вверх. Когда эльф был еще молод, когда кончилась Великая война, то Ричард считал, что Ликорис растолстеет от всех роскошеств юга. Но король стоял перед ним худой высокой фигурой, щек не было вовсе, а лицо от худобы вытянулось еще сильнее. Но морщины начинали появляться вокруг глаз, на лбу. Все же они не были уже теми молодыми королями, которые вели свои войска в бой.

– Интересное ты место выбрал для встречи, – заметил Ричард.

– Мы так давно с тобой не виделись, что я решил, а не прокатиться ли нам по Медвежьей тропе. Только вдвоем, без посторонних ушей.

– Ты правда этого хочешь?

– Да, только вот сир Фандарор против этой идеи, – эльфский король бросил на одного из рыцарей косой взгляд. Мужчина и не думал отступать. Он наверняка клялся жизнью за жизнь короля, а теперь тот хотел уехать в северные леса с одним лишь позолоченным мечом на поясе.

– Ваше Величество, я не сомневаюсь в Вашей силе и способностях, но два короля не смогут противостоять банде головорезов. Мы последуем за вами на расстоянии нескольких метров, если Вам так угодно поговорить с Его Величеством королем Ричардом.

– Кто тут король? – гаркнул эльф. – А, ну, убрались с глаз моих долой, иначе я отправлю ваши останки обратно в Саммердор.

– Но...

– Никаких «но».

Сир Фандарор поклонился, за ним и остальные гвардейцы, и рыцари ушли прочь из конюшен.

– Ну, что скажешь? Мы вдвоем, как в старые добрые времена. Наперегонки до разрушенной крепости...

– Та крепость уже давно не разрушена, – заметил головой Ричард.

Они говорили о крепости ордена Щита Справедливости. Когда-то давно, когда войска Хитфилда и Саммердора готовились для удара по силам короля Снорре Эленстоуна, Ричард и Ликорис устраивали скачки до разрушенной крепости на перекрестке дорог. Уже более двадцати лет прошли, как Ричард велел восстановить башни и собрал там свой прославленный орден.

– Да какая разница? – махнул руками Ликорис. – Спорим, что я обгоню тебя?

– Было бы здорово, – качнул головой Ричард, – но мы уже не юноши. Если хочешь проехаться, то милости прошу. Но без скачек.

– Ты никогда не умел развлекаться, – недовольно буркнул король. Ричард помнил, как Ликорис приехал к нему на север тихим, гордым, надменным и необычайно напыщенным. Но времена пиршеств, северных развлечений заставили короля полюбить выпивку, скачки и пиры, женщин и непристойные шутки. Вряд ли он вел себя так на юге, но сейчас хотел провести время так, чтобы хватило еще на несколько лет.

– Да ну? Это я всему научил тебя, – на губах Рича проступила улыбка. Ликорис засмеялся и похлопал старого друга по плечу.

– Возьмем лошадей.

– Мне вот что интересно, – Ликорис поглядел на Ричарда.

Они ехали уже более часа. Медленно, не подгоняя лошадей, наслаждаясь красивыми северными пейзажами. Медвежья тропа тянулась от самого Хаалмата и до перекрестка, на котором стояла крепость Щита Справедливости. И по ней часто гуляли дети короля, да и сам Ричард, если ему хотелось подышать свежим воздухом или поохотиться в компании близких людей.

Солнце медленно катилось по чистому небу. Несколько дней были одни бури, шторма. Каждую ночь ветра содрогали непоколебимые стены крепости Хаалмат. Сейчас не было ветров, не было снегопада, только яркое солнце, чистое небо и пение птиц где-то вдалеке. Как будто привезли с собой немного юга.

По обе стороны тропы стояли деревни, укрытые лесами или спрятанные в горах. Путники, проходившие мимо, останавливались, чтобы низко поклониться проезжающему королю и его гостю. Ричарду нравилось, когда его почитали. Да кому это могло не нравится? Самое пьянящие для него чувство уже несколько лет было осознание, что его бояться. Ничто не держало королевство в крепкой хватке, чем страх перед королем.

– Знает ли Азура, что ты привез с войны ребенка от другой женщины?

Ричард удивился.

– Долан – мой племянник, – бросил златовласый король.

– Ты никогда не говорил о его матери, – не унимался Ликорис. Ричард не хотел говорить ни о семье Долана, ни о том, как решился взять его под свое воспитание.

– И не буду говорить. Я бы никогда не посмел обесчестить свой род незаконнорожденным ребенком. Тем более тогда Азура уже родила Хэммингса.

Слова о погибшем сыне снова встревожили в нем уснувшие чувства. Рич нахмурился, покачал головой, дабы найти в своем разуме любую другую тему для разговора с приятелем.

– Не обманывай себя, – усмехнулся Ликорис. – Ты не любишь Азуру и никогда не любил, чтобы волноваться о ее чести. Долан так похож на тебя. Коренасный, светлый, с голубыми ясными глазами.

«Любил» – подумал король.

– Ты описываешь любого чистокровного колда, – процедил Ричард. Он больше не мог говорить об этом. – Долан – сын моего покойного брата. Когда я привез его с войны, ему было уже около пяти лет. Негоже же, чтобы мальчик так быстро из новорожденного вырос так быстро. Все, оставим эту тему. Ты пытаешься сказать меня то, что не является правдой. И разбудить чувства горечи к брату.

– Как пожелаешь, – наконец, отступился Фокстрот. Он шумно вздохнул и пожал плечами. – Что ты думаешь о сире Гароне?

Ричард и Гарон были близки еще с юности, этого нельзя скрыть. Последнего Эленстоуна воспитывали, как будущего короля, поэтому Рич нашел с ним общий язык. Они могли говорить о политике, о придворных хлопотах, иногда и о рыцарском деле.

Гарон был приближен и к детям Ричарда. Он готовил их к предстоящему турниру, к близящейся войне. К тому же, он был чуть ли не единственным человеком, которого уважал Ромул. Уж неизвестно за что.

Еще занимательным казалось то, что Ричард и Гарон были братьями. Не только по их близости и крепкой дружбе. Ричард впервые женился на дочери Снорре Эленстоуна и младшей сестре Гарона. Поэтому рыцарь стал в каком-то смысле братом королю и дядей Ромулу и Эндалу.

– К чему этот вопрос?

– Я опасаюсь за дочерей. На пиру Линэль все терлась рядом с этим оленьим выродком.

Ричард не стал играть удивления. Он прекрасно знал, как Ликорис ненавидит семью Эленстоунов. Хоть сам король севера был жестоким человеком и весил каждого, кто хоть что-то не так скажет о нынешнем правителе, но его все равно пугали рассказы о том, что происходило во время штурма замка.

Рич со своей армией занимал позиции дальше крепости, когда Ликорис пошел в наступление на Снорре Эленстоуна. Тот никак не хотел принимать капитуляцию или перемирие, его желание оставить королевство независимым от всех союзов сделало короля безумным. Он шел на самые рисковые шаги во время войны, на удивление многие из них оправдали свое сумасшествие. Наверно, именно поэтому война затянулась на такие долгие сроки.

Рич вновь вспомнил рассказы о том, как Ликорис вошел в стены замка Эленстоунов. Была ночь, дети уже давно уже спали, укрывшись одеялом по самую голову, чтобы не слышать звуков битвы под окнами да ругани отца с подчиненными. Снорре был уверен, что защита замка не падет, и дети могут спать спокойно.

Но войско Ликориса, пробив защиту, ворвались в тронный зал. Они не торопились убивать короля, Фокстрот хотел сначала заставить короля страдать. Это было уже что-то личное, во что Ричарду не хотелось вникать.

Сначала эльфы пошли в спальни детей. Вытащили принцессу за волосы из-под одеял, пустили совсем молодую девочку по кругу, а затем избили до полусмерти. Вырвали самого маленького ребенка из рук матери, кричащей в отчаянье, и разбили голову малыша о стену. Старшего, после Гарона, сына привязали к оленям и потащили вокруг замка по неровной каменистой земле.

Многие знали, что двое детей спаслись – девочка чуть больше десяти лет отроду и совсем маленький мальчик. Где они сейчас – никто не догадывался.

Когда тела уже мертвых детей вывесили на обозрение всем на следующее утро на главной площади королевства, а короля, измученного, избитого, вывели на казнь, подъехал и Ричард с выжившими в битве войсками. Уже тогда шептались, что жена короля помогла сбежать двоим детям, за что поплатилась жизнью.

Снорре казнили в лучших традициях орков: разрубили ребра, достали легкие и сердце. Король кричал так, что Ричарда одолела злость и к эльфам, и к гномам, вступившим в войска Ликориса . Ненависть. Рич и Снорре были давними приятелями, именно поэтому сейчас его сын под защитой знамен с изображением медведя. Тело короля повесили рядом с его детьми и оставили на растерзание стервятникам.

«Это не похоже на эльфов!» – говорили сами эльфы.

«Ими завладел Бог злости!»

– Гарон отрекся от своей крови, – ответил Ричард, отогнав от себя ужасные воспоминания. Та война отняла у него слишком много. – Он не причинит зла твоим детям.

– Я отдал приказ убить его братьев и сестер, и ты говоришь, что после этого он не будет мстить? Он представляет угрозу больше, чем орки для моего королевства.

– У него нет ни сил, ни поддержки. Все дома, которые поддерживали Снорре во время битвы, давно пали или примкнули к Риверклеру и Хитфилду. Они не станут поддерживать туманные перспективы возрождения дома Эленстоунов. Гарон никогда не хотел быть королем. И он принял нашу веру. Думаю, этого достаточно, чтобы закончить разговор.

За это время они уже подъехали к перекрестку, и только Ричард хотел показать Ликорису одну из своих гордостей, как онемел. Крепость пылала. Знамена были сорваны, а холм, на котором стоял орден, застелен трупами. Кто-то нанес удар тогда, когда никто не ожидал. Над крепостью висели облака дыма, как же короли не заметили его над лесом, когда ехали? Они были слишком озабочены разговорами.

Лицо Ричарда напряглось. Он вдруг вспомнил о том, как хотел отправить Хэммингса на первую практику в орден. Он не успел, смерть унесла его раньше. Вот только дело в том, что к моменту нападения сын был бы уже в крепости. И все равно бы умер.

Сердце от злости заколотилось быстрее, король спрыгнул с лошади и подошел к одному из тел. Обезглавленному. Он узнал сира Тогуна Дейна только по татуировке на шее, которую наполовину срубили неизвестные. Ричард положил руку на грудь рыцаря и закрыл глаза.

Тогун воспитывался вместе с ним рыцарскому делу. Они прошли Великую войну бок обок, а затем Рич назначил его главой ордена за все его заслуги. И теперь он лежал на холодной земле, без головы, убитый вражеским клинком.

– Хотя бы ты умер в бою, – прошептал Ричард, поднявшись на ноги. – Да примет тебя Каан в свои владения.

Ликорис подошел тихо. Он положил руку на плечо короля, но Рич отошел от него дальше.

– Есть мысли, кто это сделал? – спросил Фокстрот.

– Есть, – сквозь зубы проговорил Ричард, – возвращаемся в замок.

Подгоняя коней, короли добрались до замка быстро. На главной площади стояли две лошади со снаряжением Дуалласского Доминиона. Рядом с ними группа из нескольких эльфов, количества которых хватило бы, чтобы неожиданно перебить орден. Ричарду хотелось броситься на них, отдать приказ своим рыцарям вырезать каждого из них. Эльфы. Высшие. Те, что борются за свободу магов во всех королевствах. Но развязать бой на главной площади было неразумно.

Ричард, опережая приезжего короля на несколько шагов, влетел в замок. Около входа его уже ждал советник, Йозеф. Он подлетел к королю и тихо, тараторя, стал говорить:

– Послы Доминиона просят переговоров. Они ожидают в зале большего совета. Велите собрать?...

– Собери всех: королеву, моих детей, семью Фокстротов, герцогиню Фенису, рыцарей гвардии – в тронном зале.

«Пусть эти переговоры пройдут перед взором всех» – добавил он мысленно.

Йозеф откланялся и быстрым шагом ушел исполнять приказ.

Через полчаса тронный зал уже был заполнен. Ричард сидел на троне, высеченном из огромного камня. Когда-то, очень давно, на этом троне восседал первый правитель севера, а затем и все его дети, внуки и правнуки. Конечно, его не раз реставрировали, и уже мало осталось там от самого первого трона, но факт остается фактом.

Рядом с ним, на деревянном троне, обделанном синей тканью и расшитом драгоценными камнями, сидела Азура. Мрачная, непохожая на себя. Она не желала говорить с мужем, а он от нее этого и не требовал. Рядом с матерью сидели дети Ричарда и королева Фениса, а рядом с королем устроилась семья Фокстротов. По периметру выстроились гвардейцы, собрались придворные люди.

– Послы Дуалласского Доминиона, Кейлайре де лан Гаро и Атариэль вар Слор, – представил Йозеф, и стражники открыли дверь.

Два высоких эльфа в черной одежде с серебряным узором вошли в зал. При них не было ни оружия, они всего лишь послы. Оба с длинными, аккуратно зачесанными назад волосами, с острыми ушами и эльфскими чертами. Лицо Ричарда кривилось от ненависти с каждым их шагом.

– Чего вы хотите? – произнес Ричард, когда те остановились около возвышения, на котором стоял его трон.

– Мы пришли еще раз предложить вам союз. От лица нашей королевы, Ее Величества Делинтаайи де лан Гаро второй. Мы озабочены защитой королевств от надвигающейся угрозы Бури, как называют демонов люди. Наши требования не изменились: башня на территории королевства и легализация магии.

«Они не думали, что я увижу их работу».

– Пошли вы со своими требованиями, – вспылил Ричард. После того, как вырезали его орден, они пытаются еще пойти на переговоры, принимая короля за дурака.

Послы переглянулись и кивнули друг другу.

– Что ж, в таком случае...

Громкие с угрозой в голосе слова повисли над собравшимися. Ричард почувствовал напряжение не только в своем теле, но и в помещении. Каждый ждал, что же будет дальше. Через несколько секунд двери отворились, и в зал вошли двое высоких эльфов, в тех же одеждах, что и послы. Они с двух сторон держали закрытую повозку, чуть меньше той, в которой обычно передвигаются знатные люди. Как будто роскошная переносная сумка для вещей.

Они подошли ближе, остановились. Все их движения были нерасторопные, медленные, они специально нагнетали обстановку. Двое послов стояли и, хитро прищурившись, наблюдали за реакцией короля. Но Ричард терпеливо ждал, чем же они хотят так напугать мужчину.

Эльфы открыли дверцы повозки, чуть ее наклонили, и оттуда вывалилась дюжина голов. Тех, кто занимал высокие посты в ордене. Среди них и Тогуна. Кровь, еще не успевшая запечься, испачкала пол тронного замка. Девушки вскрикнули, по толпе прошел оживленный шепот.

Ричард поднялся на ноги. Его трясло от злости, в глазах было видно лишь первобытную ярость. Он сжил руки в кулаки так сильно, что костяшки на пальцах побелели, а ногти впились в грубую кожу ладонь.

– Схватить их! – завопил он. – Подготовить веревки!

Рыцари и придворные люди сорвались со своих мест. Несколько человек в темно-синих латах схватили послов. Те лишь с усмешкой смотрели на короля. Но Ричарда не волновали ни их ухмылки, ни их мотивы. Он хотел повесить их всех до единого, всех, кто прибыл сегодня, на очередном дереве висельников.

Все собрались около высокого старого дуба к западу от крепости, как раз в том направлении, откуда пришли эльфы. Послы стояли на носках на низкой скамейке, а на их шеи уже были наброшены петли. Один удар выбьет основание из-под их ног и десяток безжизненных эльфских тел будут висеть в ряд на крепкой дубовой ветке.

– Муж мой, – произнесла Азура. Впервые за долгое, казалось бы, время. Ее голос звучал тихо, мягко, но все равно с печалью, – это не лучший выход из ситуации.

– А что, по-твоему, Азура, лучший выход? – присоединилась к разговору Фениса. – Лучше отпустить их обратно в королевство, довольных тем, что их план удался? Они не ожидали положительного ответа Рича, иначе бы не стали рубить головы.

– Не забывай, что это мой муж, а не твой. И ты находишься на территории моего королевства, так что будь добра вести себя соответствующе, – вспылила Азура. Вновь. – Этот шаг может привести к большему, чем просто потеря ордена. Проявив милосердие, ты, муж мой, можешь показать Доминиону и доброту...

– Эта доброта ни к чему, – цокнула Фениса. Между женщинами начиналась настоящая война. И не только за короля. – В чем смысл милосердия? Ричарда должны бояться. А кто будет бояться короля, который отпустил убийц?

– Довольно, – прервал их спор Ричард, – я все решил.

Королевы переглянулись между собой.

Ричард подошел к послам. Около дуба собрались лишь королевские семьи и их приближенные. А еще толпа зевак, которые плелись за ними, стоило поднять немного шума. Может, это и хорошо. Слова о королевском правосудии разнесется, как вирус во время чумы, если на казне будут присутствовать простолюдины.

Взглядом, в котором перемешались ярость, страх, боль, король осмотрел эльфов. Они не переставали гордо смотреть на всех, кто собрался лицезреть их смерть. «Гордые, самонадеянные, напыщенные ублюдки» – подумал Ричард, скривив лицо.

– Вам есть что сказать? – спросил он, не отступая от традиций казней.

– Вы еще пожалеете об этом решении, Ричард, – произнес один из тех эльфов с длинным именем. Кажется, его фамилия была и у королевы Дуаллассии. Ее сын. Муж не мог бы быть послом. – Королева узнает об этом уже на завтрашнее утро. И вы оглянуться не успеете, как придет война.

– Еще кто-нибудь? – бросил Ричард. Никто не ответил. – Да чтоб ваши души не упокоились.

С этими словами он опрокинул скамейку из-под ног эльфов, и десяток послов задрыгались, пытаясь инстинктивно хватать воздух ртом. Какие жалкие, какие беспомощные. И вся гордость ушла, стоило только оборвать нить их жизни.

Король стоял до того, как все лица эльфов не посинели, как последний вздох не сорвался с их уст. Наслаждаясь правосудием, он даже не заметил, как ближе к нему подошла Фениса. Она провела рукой по его спине, как любила делать, и остановила ее на плече.

– Вы приняли правильное решение, – тихо проговорила она.

– Пусть только попробуют сунуться в мое королевство. И каждый из них узнает ярость медведей.

«Где этот Олень?» – подумал он.

Пусть сир Гарон и отказался от титула и фамилии, шуточное прозвище, данное ему еще в юности, прицепилось и было в ходу до сих пор. Из-за оленя на гербе дома Эленстоунов старший сын Снорре получил прозвище «олень». Ричард не был против этого, и даже однажды подарил Гарону меч с головой оленя на рукояти и девизом дома Эленстоунов на лезвии.

Снорре не был ему врагом, Ричарду до конца хотелось переубедить его принять договор и перемирие. Он надеялся, что Ликорис со своими войнами образумит короля, но вместо этого они заставили его страдать.

Единственное место, где мог быть сир Гарон помимо своих покоев, оружейной и тренировочных площадок в столь позднее время – кухня. Он часто пропадал там, веселя историями и рассказами кухарок. А те давали ему пирожное или пирожки.

Гарон еще во времена войны показал себя человеком с отличной фантазией. По вечерам, когда воинам требовалась разрядка и отдых, Эленстоун рассказывал им выдуманные истории. Иногда придумывал их на ходу. Это очень нравилось сослуживцам. Сейчас же он рассказывает свои сказки кухаркам и принцессе Рейс, которая так без ума от историй рыцаря.

И правда, Гарон оказался на кухне. Он сидел на стуле, улыбаясь, повествовал новую историю о бесстрашном рыцаре и банде бандитов, пытающихся обмануть героя. Ричарда не волновало, чем же закончиться история. Он подозвал рыцаря к себе. Тот, доедая по дороге в коридор, где ждал его король, свежее пирожное, вышел с кухни.

– Да? – спросил он, прожевав.

– Я желаю найти Ромулу жену.

Эленстоун выжидающе скрестил руки на груди.

– Из него выйдет отличный муж, – усмехнулся мужчина.

 – Я хочу, чтобы ты поработал над манерами Ромула. Тебя воспитывали, как короля, и в первую очередь обучили манерам. Подготовь его к свадьбе. Проследи, чтобы он выучил речь.

– Почему я? – рыцарь вскинул густые брови.

– Ты единственный, кого он уважает, – ответил король. Он увидел, как Гарон хочет возразить, и добавил, – меня он боится.

– Ты шутишь? – усмехнулся рыцарь. – Он не уважает никого...

– Я не приму отказа, – Рич повысил голос. – Я пришел к тебе, как король, а не как друг.

Поглядев в глаза друг другу еще немного, мужчины кивнули, и Ричард оставил рыцаря за спиной, в сумерках пропахшего свежей выпечкой и жареным мясом коридора.

Анаэль IV

– Нет, Ромул, – прервал Гарон, – тебе медведь на ухо наступил?

Он отодвинул принца от принцессы и сам взял ее за руку. Они были так близко, что Анаэль видела первые седые волоски в его темной бороде. От него пахло духами, которыми рыцарь пытался перебить запах алкоголя.

Король приказал сиру Гарону подготовить Ромула к свадьбе, и уже искал подходящую кандидатуру своему сыну. Принцесса Рейс возмущенно отказалась от помощи старшему брату, ссылаясь на собственные занятия, и они нашли ему партнершу в лице эльфской девочки.

– Смотри внимательно, – приказал Гарон.