Текст книги "Затишье перед Бурей (СИ)"

Автор книги: А. Корбут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

– Фендан, ты где? – позвала девушка.

– Я тут, – донесся голос откуда-то сверху.

Они подняли головы. На втором этаже библиотеки, облокотившись на перила, стоял мужчина. Невысокий, худой, в мантии с солнцем на груди. Его глаза засветились желтым, он воспарил в воздухе, аккуратно приземлился рядом с пришедшими, и огонь в глазах потух.

– Недурно, – похвалила Мелисса.

– Учусь, – он подмигнул ей. На вид Фендану было лет тридцать пять. Светловолосый, с гладким лицом и веселыми голубыми глазами. Чистокровный колд. На его шее были вытатуированы какие-то закрученные узоры, а над бровью багровел небольшой шрам. Он обратил внимание на Хэммингса и, прищурившись, наклонил голову. – Интересно... Я Фенданаринар, но язык сломать можно, поэтому зови меня Фендан.

– Хэммингс, – юноша протянул руку. Мужчина крепко пожал ее, улыбаясь.

– Я покажу тебе здесь все, – он легко задел рукой плечо принца и повел вглубь библиотеки. – А пока... Чувствуй себя, как дома, и готовься к войне.

Анаэль II

Путь от Саммердора до Хитфилда был далеким. Пришлось бы преодолеть пол королевства вечного лета, затем пройти весь Риверклер, а затем еще и идти несколько дней по холодным суровым землям Хитфилда. Если в северных землях запрещалась магия, то в Саммердоре ее упорно практиковали.

В армии Ликориса Фокстрота были эльфы, так называемые поводыри, которые могли открывать порталы и переносить армии короля с места на место. Конечно, перебрасывать войска по территории королевства было легче, чем всю свиту в другое королевство, но отец верил в силу своих подданных.

За два дня поводыри перенесли на границы владения Хаалмат королевскую семью, приближенных и несколько сотен рыцарей в золотых эльфских доспехах. Те, за кем так любила наблюдать младшая принцесса.

Анаэль же все это время думала о Т'Ядэ. Руанонец еще долго не выходил из ее головы. Она помнила, как они танцевали, как он с улыбкой, чуть странной, смотрел на нее. Помнила запах табака, которым пахло от мужчины. И помнила тот взгляд, полный печали, когда они расставались.

О кронпринце Хитфилда принцесса думала больше. И она все рисовала у себя в голове его образ по описаниям матери, которая все это время была с ней. Высокий, статный, с золотыми глазами и теплыми синими глазами. Анаэль представляла себя рядом с ним, как Ромул нежно обнимает ее, как целует. Уже даже задумалась о детях.

«Он все равно не будет твоим мужем, дурочка» – ругала она себя.

И все время их путешествия она молча глядела за окно повозки и не обращала внимания на восторженные крики младшей сестры, которая все хотела увидеть рыцарей с севера. Отец рассказал о сире Гароне, бывшем наследнике Хаалмата. Отец не любил рыцаря, ведь он последний остался из дома Эленстоунов. Ликорис помнил Великую Войну, в которой пал Снорре Эленстсоун и весь его дом. Отец боялся, что и Гарон может нести опасность. Особенно в том, что он так приближен к королю. Но Рич верил ему. Ведь тот, понимаете ли, принял их веру.

Анаэль поняла это только из разговоров с Этелем, который разбирался в тонкой политике лучше принцесс и знал о переживаниях отца. Король, конечно же, рассказывал сыну больше, чем дочерям. Но принцесс и не волновало, кто приближен к королю, а кто наоборот. Анаэль хотелось скорее встретиться с принцем Ромулом, а Линэль – познакомиться с сиром Гароном.

Поводыри открыли порталы чуть дальше после границ владения Хаалмат, где-то на развилке дорог. А дальше повозка и свита пошли вперед, запряженная оленями. Излюбленное средство передвижения эльфов. Ведь остроухие куда легче людей, что даже молодой олень сможет выдержать наездника. К тому же, эти животные смотрелись грациознее, чем лошади, а тем более волки.

Все впечатления принцессы о королевстве разрушились, когда они проехали первое дерево висельников. Десятки людей, эльфов и гномов, вздернутые веревкой на высокие ветки дерева, качались на ветру. Их уже выпотрошили птицы, выклевали им глаза, но безжизненные тела все равно оставались висеть, покуда ярый ветер сам не сорвет их.

Несколько слез даже скатились по щекам Анаэль. Отец говорил, что эти люди – предатели короны и преступники. Но это не могло остановить слез полуэльфки. В Саммердоре, а именно в Окайоне, откуда родом Анаэль, с преступниками поступали иначе. Их казнили, но от тела тут же избавлялись, а не оставляли на растерзание воронам и обозрение всем остальным.

Серые дома, бедные одежды простолюдин, вечные заморозки. Все это было чуждо принцессе. В Саммердоре простолюдины жили лучше, чем здесь. Может, дело в экономике? Дома были построены яркими и неоднообразными в отличие от Хитфилда, где каждый дом – несколько бревен, сложенных друг на друга. И солнце там светило больше и ярче. Анаэль еще удивлялась, зачем отец приказал им так тепло одеться.

И вновь восторг охватил принцессу, когда они подъехали ближе к крепости. Между гор, через которые проходила дорога, стояла гигантская статуя Каана Великого. Обожествленного императора Леамирна. Он стоял в героической позе, подняв к верху свой легендарный Пылающий Меч. Анаэль наслышана о Каане, но с самого детства считала его глупостью. Не было иных Богов, кроме Пантеона.

А затем красивые снежные леса, горы, вой волков где-то вдалеке. Ветер постепенно стих, теперь лишь снежинки мягко ложились на вытянутую из окна руку принцессы. Принцессы впервые в своей жизни видели снег и, о, какой восторг и радость были в их чистых невинных глазах.

Анаэль выглянула из окна сильнее и увидела приближающиеся стены крепости. Внутри все сжалось от волнения и предвкушения знакомства. Мысли о деревьях висельников ушли на задний план, теперь она переживала за свой внешний вид, боялась, что не сможет произвести должного впечатления на принца и его семью.

Из деревень, что стояли рядом с крепостью, выходили люди, чтобы поглазеть на приезжих эльфов. Наверняка, они не видели столько золота за всю свою жизнь. Чумазые дети толкались, чтобы пролезть вперед или забирались на крыши домов. Анаэль и Линэль махали им рукой, в надежде, что все сделают то же самое. Но никто, кроме маленьких ребятишек не делали так. Взрослые презренно глядели на гостей.

– Они не любят эльфов, – пояснил отец с грустью в голосе. Он тяжело вздохнул.

– Почему?

– Потому что мы не такие, как они, – пояснил король. – Страх перед непривычным заставил их вырезать всех эльфов до последнего в Неране в двести сорок девятом году третьей эры.

– Это же было так давно, – протянула Линэль.

Никто не ответил.

Печалило то, что и король Ричард был таким. Никто не знал, что руководило им, когда он решился на союз с эльфами во время Великой войны. И почему он позволил им приехать.

Анаэль надеялась, что Ромул не такой. Что он восстановит справедливость в королевстве и разрешит магию, поддержит нелюдей. Для этого ему нужна была такая жена, как рыжеволосая принцесса. Вместе бы они подняли север.

«Глупые мечты, – думала она, – глупой девочки».

Повозка въехала в ворота крепости, и теперь оставалось лишь подняться до верхнего уровня города. Тем временем горожане уже собрались вдоль улиц, осматривая гостей тем же взглядом, что и деревенские. Анаэль спряталась и закрыла окно повозки. Она не хотела, чтобы на нее так глядели.

Гости въехали рекой золота на площадь около главного входа в замок. Несколько мелких отрядов по сто мечей, где в каждом был свой рыцарь-баннарет. Знаменосцы горделиво поднимали знамена выше, что бы все видели, какой дом пожаловал в стены замка. Северный ветер трепал золотые знамена с изображением огненной лисы дома Фокстротов.

Линэль охала и ахала, увидев рыцарей в темно-синих латах с изображением медведей на наплечниках и груди. Она привыкла к эльфским отрядам и уже не впадала от них в такое восхищение. А теперь высокие, коренастые северяне в красивых латах. Что могло быть лучше для младшей принцессы?

Отец вышел из повозки первым. За ним уже и принцессы и маленький принц Иллор, все время ехавший высунувшись из оконца. Теперь он хохотал и громко спрашивал старших сестер обо всем, что видит. Анаэль шикала на него, чтобы тот не говорил, но принц не слышал ее упреков.

– Ричард, – произнес отец, когда они поднялись вверх по ступеням на крыльцо, где королевская семья уже ждала их, – я так рад видеть тебя.

– Взаимно, старый друг, – ответил Ричард. Они пожали друг другу руки, обнялись, поцеловались, эльфский король рассмеялся, а Дан лишь натянуто улыбнулся.

– Если бы не твоя суровость, то я бы не узнал тебя. Ты так изменился.

– А ты все смеешься и радуешься жизни?

– Изволь, – отмахнулся отец, – я просто рад нашей встречи. Ну-ка, представь нам своих детей. И, о, Азура, рад тебя видеть.

Королева стояла рядом с мужем, сплетя руки в замок и мрачно глядела на приезжих. Но грусть в ее глазах не относилась к прибытию эльфской семьи, об этом Анаэль знала наверняка. Мать говорила, что Азура Дан справедлива и лояльна. Она точно не могла ненавидеть гостей.

– И я рада тебя видеть, Ликорис, – холодно ответила женщина. В этом с королем они были похожи.

Ричард провел рукой по воздуху и указал на своих детей.

– Это Ромул, старший из сыновей и наследник престола.

Принц выглядел точно так же, как Анаэль рисовала его в своих фантазиях. Высокий, красивый, с золотыми аккуратно причесанными волосами. Его живые синие глаза изучали приезжую семью, и когда он остановился взглядом на будущей невесте, Анаэль невольно ахнула. Принц кивнул девушке, а та робко улыбнулась ему в ответ.

– Это принцесса Рейс, – он указал на русоволосую принцессу. Та больше походила на мать, чем на отца. Чертами лица, глазами Рейс напоминала королеву Азуру. – Это Лукас, мой младший сын, – мальчик широко улыбался, даже, казалось, гордился, что отец сказал о нем. Его золотые кудрявые волосы закрывали глаза, и он постоянно взмахивал головой, чтобы откинуть пряди. – А это Долан, мой племянник.

Воспитанник короля стоял гордо и уверенно, но в его глазах не было и капли самонадеянности. После того, как Ричард представил своих детей, а малыш Иллор сорвался с места и побежал вперед, Долан подхватил его на руки и с глазами полными доброты, стал играться с полуэльфом. Иллор хохотал, когда русоволосый племянник щекотал его. Принцессе стало интересно: Долан и правда любит детей или это просто наигранность, чтобы произвести впечатление?

– Но где же первенец королевы? – спросил отец. И, правда, среди детей короля не хватало еще одного. Мать говорила, что их пятеро, включая воспитанника.

Все тут же помрачнели, а дети поглядели на королеву. Та перевела взгляд в другую сторону, чтобы не видеть сочувствия и вопросов в глазах остальных. Она рукавом платьев прикоснулась к щекам, промокнув слезы, невольно скатившиеся из глаз.

– Хэммингс умер пятью днями ранее, – ответил король. У одного него, казалось, ничего не переменилось во взгляде. Сердце принцессы сжалось. – Вы приехали как раз к похоронам.

«Недобрый знак» – подумала Анаэль. По их традициям, приезд к похоронам не сулил ничего хорошего. Такое случалось не часто, но каждый раз подтверждало правило. Анаэль заволновалась. Она даже чуть ли не посинела, сжав руку младшей сестры.

– Я сочувствую вашей утрате, – Ликорис сделал шаг к королеве, но та отстранилась.

– Ликорис, избавь меня от своей учтивости, – бросила она и покинула крыльцо, скрывшись за высокими дверями дворца.

Анаэль и Линэль переглянулись.

– Прости ее поведение..., – произнес Ричард.

– Я не виню ее, – перебил его отец, – нет ничего сложнее для женщины, как потерять своего первенца.

После того, как ушла Азура, на крыльцо вылетела другая женщина. С изящной осанкой, требовательным и властным взглядом. В платье, расшитом розами. Ее светлые волосы, кудрявые на концах, развивались на ветру. Женщина остановилась напротив короля и, склонив голову вбок, произнесла:

– Рада видеть тебя, Ликорис.

– Фениса? А ты тут что делаешь? – отец опешил. Его глаза забегали, что выдало его растерянность.

– Решаю дела государственной важности, конечно же, – лукаво ответила она, – совсем, как ты. Ну, думаю, правителям трех государств пора поговорить с глазу на глаз. Ромул, Долан, проводите детей в их покои.

– Да, герцогиня, – вздохнули принцы.

Что-то было не ладное, что-то не нравилось принцессе. Почему чужая женщина, пусть и герцогиня, но совершенно другого государства, отдавала приказы детям Ричарда, а тот стоял, как будто ничего не происходит? Но все сомнения, страхи и волнение отступили, стоило Ромулу подойти ближе к принцессе и улыбнуться ей.

Весь путь до покоев, в которых расположили детей, их провожал один лишь Долан. Ромул познакомился с принцессами на крыльце, а затем, сказав, что его ждут и более важные дела, сбросил всю ответственность на двоюродного брата.

Долан оказался даже неплох. Он мало говорил, много задавал вопросов. Спрашивал о жизни в Саммердоре, интересовался о магии, о замке и всем, что могло показаться интересным. Линэль с загадочной улыбкой наблюдала за ним, не давала старшей сестре отвечать, хоть юноша и часто требовал ответа именно от старшей дочери короля Ликориса.

– Ромул осел, – произнес он, когда Анаэль спросила о кронпринце. – Разве это не понятно из того, что посчитал не важным делом сопроводить принцесс до их покоев? И вот этого маленького славного сорванца, – весь путь он держал на руках Иллора. Малышу молодой колд понравился, ровно так же, как и самому Долану. – Они сойдутся с Лукасом.

– Боюсь, Иллор скорее сойдется с сыном конюха, – покачала головой Анаэль. Линэль хихикнула.

– Я хочу пообщаться с Лукасом, – заявил Иллор.

– Пообщаетесь, – кивнул Долан. – Он познакомит тебя с сиром Мурмур.

– Сиром Мурмур? – рассмеялась Линэль.

– Котенок Лукаса, Хэммингс его очень любил, – слова с грустью сошли с его уст.

– Ты жалеешь о Хэммингсе? – спросила Анаэль. Ей и правда было интересно о взаимоотношениях принцев.

– Конечно, да, – ответил юноша. – Но жалеть надо живых. Хэммо сейчас с Кааном, его уже не тревожит этот ужасный мир.

Анаэль не стала ничего говорить о Богах Пантеона. Но была уверена, что сейчас Хэммингс в царстве Шмогара и больше нигде. Шмогар не знал разницы между людьми и нелюдями, рыцарями и бандитами, королями и простолюдинами, верующими или лжеверов. Он пел всем.

– Почему ты считаешь этот мир ужасным? – спросила Линэль с удивлением.

– Теперь ваша очередь спрашивать, да? – улыбнулся Долан. – Ну, а что в нем хорошего? Сейчас в Хитфилде гражданская война. Люди гибнут ни за что. Ладно бы разбирались, кто маг, а кто нет. А то любой может заявить, что его сосед колдует, и беднягу ни за что на костер пустят на следующий же день.

– Как думаешь, когда Ромул сядет на трон, все измениться? – спросила Анаэль.

– Может быть, но не факт, – хмыкнул Долан. – Он такой же, как и отец. Хоть и пытается что-то там говорить о справедливости и перемирии. Может, он и правда хочет мира. Кто знает? Только он сам.

За это время они дошли до комнаты. Миновали несколько ступеней и, наконец, остановились у деревянной двери. Слуги, которых Долан запряг нести вещи принцесс, тащились позади и внесли сумки по команде воспитанника короля. Девушки вошли в комнату и обернулись, чтобы поблагодарить Долана.

– Я отведу Иллора к Лукасу. Увидимся на пиру, – подмигнул он и тут же, оглядевшись по сторонам, добавил, – не используйте магию ни в каком ее проявлении.

Он закрыл дверь, и девушки остались вдвоем.

Линэль упала на одну из кроватей и смущенно засмеялась, закрыв лицо руками.

– Чур, он мой, – произнесла младшая принцесса сквозь смех.

– Долан? – переспросила Анаэль с удивлением. Она села на вторую кровать и провела руками по мягким мехам. – Тебе тринадцать, а ему лет восемнадцать.

– И? У вас с Ромулом такая же разница.

– Ты же хотела познакомиться с сиром Гароном, – вспомнила принцесса.

– И хочу, – отрезала девочка. – Мне кто-то мешает заводить романы и с принцами, и с рыцарями?

– Дурочка, – рассмеялась Анаэль.

Вечером девочка писала к Т’Ядэ.

«Дорогой Т’Ядэ, мы достигли Хаалмата. В самой столице ужасно красиво! Тебе бы, наверно, не понравилось. Тут холодно. Мы познакомились с королевской семьей. Все они очень рады нас видеть. Правда, в их семье несчастье – умер средний сын короля. Это печально, но такова жизнь. Как думаешь, если я помолюсь за него, это не будет выглядеть странно? Ведь все же, он другой веры. Как бы тут хорошо не было, я уже насмотрелась и замерзла. Хочу домой, чтобы поскорее увидеть тебя. Скучаю, твоя Анаэль»

Она лгала в каждой строчке. Ей не хотелось, чтобы руанонец думал, что ей тут плохо. Пусть думает, что у нее все хорошо и не переживает за нее. Его ждала своя жизнь, в которой больше не будет места для принцессы.

Она свернула письмо в трубочку и вышла из комнаты. Нужно было поставить печать и отправить, и девочка хотела найти почтовое отделение. Стоило ей свернуть за угол, как она наткнулась на сира Гарона.

«Линэль обзавидуется» – первое, что промелькнуло у нее в голове. Но вслух она только пискнула.

– Принцесса не знает, что у нас запрещено покидать комнаты после отбоя? – спросил мужчина. Его голос звучал тихо.

Анаэль была высока, но рыцарь был еще выше нее. И он был не красив. Темные волосы, темная колючая борода. И все бы ничего, если бы не безобразный шрам на левой стороне лица.

– Я... Я не знала, – призналась она. – Мне нужно отправить письмо...

– Куда?

– Юбирайо, там мой друг...

Мужчина, сощурив глаза, посмотрел на девочку.

– Можешь найти меня завтра, – сказал он. – И я помогу.

Анаэль, растерявшись, стояла, прижав письмо к груди. Но когда поняла, что просто глазеет на рыцаря, то покивала головой.

– А теперь возвращайся к себе в комнату, – приказал рыцарь. Если бы эльфка не была смущена и растеряна, то обиделась бы от такого тона. – Ты ведь не хочешь неприятностей?

Ричард II

На площади стояло много людей. Все, кто мог прийти, собрался в этот облачный день около крыльца королевского дворца. Рыцари, придворные слуги, приближенные королевской семьи, простолюдины, нелюди – все собрались, чтобы проститься с Хэммингсом Даном. С неба шел мелкий дождь вперемешку со снегом, и принцесса Рейс твердила, что небо плачет вместе с ними.

И только после полудня начали ритуал. Долгом Преподобного было проводить Хэммингса в последний путь, хоть все уже знали, что он давно вместе с их обожествленным королем. Но проводы – обязательный обряд перед вношением тела в крипту, иначе не упокоенная душа могла вернуться в смертный мир и мстить. Без разбора кому: близким или своим обидчикам.

Ричард стоял около гроба. Холодное тело его сына, одетое в дорогие погребенные одежды, лежало в дорогой коробке. Его лицо было бледным, губы совсем посинели, а лицо успело высохнуть. Они не могли похоронить его раньше – таковы обычаи.

Азура уже неделю не была похожа на саму себя. Почти не выходила из зала для рисования, никого туда не пускала и редко появлялась на семейных ужинах. От бессонных ночей под ее глазами появились синие круги, и это делало ее больше похожей на забитую бабу из тараканьих кварталов, чем на королеву севера. А если женщина с кем-то общалась, то хамила и постоянно покидала место встречи. Ричард понимал ее, ей нужно было время, что бы прийти в себя после потери первенца.

Еще и к самым похоронам, к такому личному трауру, пожаловали гости с юга. Делать было нечего, пришлось устраивать пиры, продолжать готовиться к турниру в честь дня рождения кронпринца и постепенно собирать силы для нападения на Клиффорд.

Старшая дочь Ликориса хоть и не знала Хэммингса, но с полными глазами печали смотрела на костер и тело. В отличие от нее, младшая дочь Фокстрота относилась к событию проще. Она выражала слова сочувствия, как учили ее при дворце, но не испытывала этого чувства взаправду. Ни Хэммо, ни королевская семья не были для нее чем-то важным. Может, это было и к лучшему.

Сложно пришлось братьям Хэммингса. Ромул постоянно ругался с Доланом из-за того, что второй пытался забыться и отвлечься от смерти младшего двоюродного брата. Рейс грустила, на глазах ее постоянно были слезы, стоило кому-то упомянуть хоть что-то связанное с братом. А маленький Лукас еще ничего не понимал, он лишь таскался за старшими братьями.

В это время решались дела государственной важности. Фенисе Рейвенскорн пришло письмо из Риверклера, от одного из ее приближенных людей, что во время ее отсутствия мятежники подняли восстание и захватили трон. Но герцогиня и не думала бросаться в бой или огорчаться, она продолжала лукаво улыбаться и уверяла Ричарда, что все идет по ее плану.

Ликорис убеждал своих коллег, что в поселении орков у него есть шпион. И что тот отправляет ему информацию обо всем, что происходит там. Эльф по имени Малборн, если не ошибался шпион, собирался бросить вызов старому вождю и занять его место. Самое занимательное, что отметили в последнем письме – Малборн планировал напасть на Вейлнд. Если слова шпиона были верными, то королевство было готово к нападению, и весть разошлась уже по всем владениям.

Рядом с телом Хэммингса положили все, что было дорого юноше при жизни. Однако, за какие-то вещи Азура «билась» с королем. Она пыталась заставить его отдать ей некоторые вещи, с которыми ей самой сложно расставаться. И которые могли бы напоминать ей о сыне. Ричард посоветовался с Фенисой и, пожав плечами, сказала, что ничего плохого в этом нет.

– Заносите, – приказал король. Несколько рыцарей, в числе которых были сир Гарон и сир Беккер, с которыми занимался Хэммо, подняли гроб. Они прошли всю площадь церкви, давая собравшимся попрощаться с ним, и внесли гроб вовнутрь.

– Последние дни он был таким холодным, – произнесла Азура, не сводя глаз церкви. В ее взгляде не было ничего, кроме грусти. И в голосе тоже. – И сейчас он будет мерзнуть в крипте.

Ричард не ответил.

Сейчас короля тревожили мысли о возможном возвращении его первенца. Того, которого он собственными руками укладывал в гроб. Еще маленького, невинного, но уже достойного короны. Он был нужен королю, и не только ради коронации. Эндал стал воплощением либо Каана, либо Таана. И по пророчествам именно он должен был стать либо погибелью, либо спасением королевства. И судьба так жестоко поступила с ним. А может, наоборот, смерть спасла их от падения великого королевства.

Сзади к Ричарду подошла Фениса, она нежно провела рукой по его спине, плечу и произнесла на ухо:

– Нам стоит уединиться.

– О чем Вы хотите поговорить? – спросил Ричард, оперившись на край стола.

Зал малого совета стал их излюбленным местом. Каждые дни они проводили здесь, вдвоем, без лишних глаз. Иногда они были здесь и с королем Фокстротом, но тогда исключительно говорили о политике. Вдвоем же они могли вести разговоры на разные темы, в том числе и о семье.

– О Вашем сыне, – гостья не переставала хитро улыбаться, склонив голову вбок. Это, наверно, было одной из ее отличительных черт, которые так откладывались в памяти.

Королева подошла ближе. Ее глаза сверкнули желтым пламенем, а после она поцеловала Ричарда в губы. Эти поцелуи были недолгими, но после них мужчина не ощущал ничего. Но он и не задумывался о том, что это магия. Как будто и переживания об этом стирало одной волной опустошения. Однако были и свои плюсы. Сейчас боль о потере сына, которую Рич пытался всеми силами заглушить, отошла.

– О Ромуле? О нем нечего говорить.

– То есть, Эндала и Хэммингса Вы уже в расчет не берете, потому что они мертвы. Хотя по поводу первого есть некоторые сомнения, – между бровей Фенисы образовалась морщинка, – а Лукаса потому, что он слишком мал?

Ричард промолчал, глядя в яркие голубые глаза приезжей королевы.

– Вы уверены, что Хэммингс умер? – спросила она. Вопросы женщины ставили короля в тупик. Она спрашивала об уверенности Ричарда абсолютно во всем, что и так было очевидно.

– Я несколько минут назад приказал внести его тело в крипту, – ответил король, стараясь не показывать своей растерянности.

– Но кто дал Вам гарантию на то, что это именно его тело?

Король нахмурился. Так же, как в ситуации с доверием к Азуре и прочим вопросам, которые задавала Фениса, он ничего не понимал. И ждал ее объяснений. Ведь это не мог быть просто интерес о мыслях Рича.

– Я не был близок с сыном, но уверен, что смог бы отличить его от подставного лица, – голос короля звучал твердо. Он, разумеется, был уверен в том, что видит.

Герцогиня промолчала.

– У меня есть для вас кое-что, – сказал Ричард. Он достал из кармана цепочку с Лунным камнем и, прося позволения, надел его на шею женщины.

Она посмотрела на подарок, а затем, подняв голову на короля, улыбнулась.

– Лунный камень очень красив.

– Я рад, что Вам понравилось, – сказал он. – И еще кое-что. Впредь Вы – политический пленник в этих стенах.

Он ожидал, что она сорвет с себя камень, но вместо этого она лишь подошла к королю.

– Как пожелаете, Ваше величество, – промурлыкала она, будто бы все шло по ее плану.

Анаэль III

Пир был в самом разгаре. Лукас и Иллор правда сошлись, младший брат принцессы два дня не отходил от нового друга. Сира Мурмура мальчишки познакомили и со старшими сестрами. Котенок совсем небольшой, с ободранным ухом и красивой трехцветной раскраской пушистой шерсти. Лукас приволок его откуда-то со двора, а Ричард, сказав, что тот сам будет за ним ухаживать и когда тот умрет, не будет плакаться, разрешил его оставить.

Линэль успела познакомиться со многими рыцарями, детьми придворных людей и даже с сиром Гароном. От того она вовсе весь вечер не отходила. Они и танцевали, и общались, и смеялись. Наверно, Гарон делал это только из-за учтивости, ведь у него были все мотивы ненавидеть семью Фокстротов.

Во время Великой Войны именно Ликорис Фокстрот убил отца Гарона и всю его семью. Тогда рыцарь уже был в армии короля Ричарда, и только поэтому расправа обошла его стороной. И теперь он остался последним из дома Эленстоунов и мог желать мести семье короля.

– Он рыцарь, – пояснял Долан. – Когда рыцари дают обет, то отказываются от своего знамени и дома.

– Но в глубине души...

– Ни Линэль, ни ты, никто другой из детей короля непричастен к этому. Единственный, на кого он может быть зол – ваш отец.

Может, его правда.

Под конец вечера Анаэль заметила, что за королевским столом нет королевы Азуры. Оказалось, что ее не было с самого начала. Когда Анаэль задела тему о Хэммингсе, то Ромул и вовсе покинул их компанию. Остались только Анаэль, Долан и принцесса Рейс.

Та, хоть и была похожа на младшую сестренку рыжеволосой полуэльфку, но с Линэль характером не сошлась. Они обе имели пристрастие к рыцарям, и именно поэтому Анаэль думала, что они поладят. Но что-то им не понравилось в друг друге, они так и припирались, пока не разошлись в разные концы зала.

– Ромул очень расстроен смертью Хэммо, – произнес Долан, сделав несколько глотков меда. Анаэль пила вино, привезенное с югов. Ей даже не хотелось пробовать крепких северных напитков. – После того, как переговоры сорвались, Ромул несколько дней пытался доказать всем, что вино не было отравлено. Он верил словам рыцаря. Но все говорили ему обратное. Он заботился о Хэммо, сидел около его кровати, когда Азура, почему-то, оставила сына на Гарона. А когда королева пришла и заявила, что Хэммо все же умер, Ромул изменился. Он стал еще больше похож на своего отца. Теперь он ищет виноватых в смерти брата, и, угадай, кто попал под его горячую руку?

– Маги? – предположила Анаэль. Это было разумно.

– Да, маги, – вздохнул Долан, – и нелюди. Все, кто встал под знамена повстанцев.

Это опечалило Анаэль. Она была полуэльфкой, да еще и владела магией в придачу.

Она не спускала взгляда с кронпринца. Он все равно казался принцессе прекрасным. Тот стоял у королевского стола, о чем-то спорил с отцом. Явно был недоволен. Но спустя несколько фраз от короля, смирился, поклонился и отошел от стола. Сделал петлю по залу и подошел к столу, за которым сидели королевские дети.

Его теплая рука коснулась плеча Анаэль, и та вздрогнула.

– Позвольте пригласить Вас на танец, миледи, – произнес он, протягивая ей руку.

Широкая улыбка растянулась по лицу принцессы. Но тут же сменилась на робкую и смущенную, стоило только Анаэль дать отдать себе отчет о происходящем. Ей не хотелось и показаться для принца влюбленной дурочкой, поэтому она лишь подала Ромулу руку, встала и последовала за ним, бросая взгляды Линэль.

Младшая принцесса тут же подскочила к одному молодому рыцарю с длинными черными волосами до плеч, короткой бородой и большими карими глазами. Пара слов, и они уже движутся ко всем танцующим. Линэль, даже не смотря на то, что высшие эльфы растут быстро и обычно славятся своим высоким ростом, не подходила рыцарю, как партнерша. Ему пришлось взять ее на руки, чтобы закружить в танце. Но от этого Линэль не было хуже, даже наоборот.

Анаэль же прислонилась к Ромулу. От него пахло духами и снегом, а сам принц был теплым. Хоть помещение и грели жаровни, Анаэль все равно было холодно. Такая погода была ей непривычна. И вообще удивительно, что после такой резкой смены климата ей не стало дурно.

Но и вино делало свое дело. Кровь прилила к фарфоровой коже лица, голова начинала кружиться и чувствовалась такая легкость, такая уверенность. Девушка привстала на носочки, когда пара перестала танцевать, и потянулась, чтобы поцеловать принца. Но тот отвернулся от нее, подозвал Долана, и когда тот подошел чуть в развалку (ведь и он выпил достаточно), поглядел на отца и произнес:

– Проводи миледи до ее покоев, – голос его звучал громко, и в нем не слышалось ничего, кроме безразличия. О, нет ничего хуже безразличия.

Долан чуть поклонился и проводил принца недовольным взглядом, передразнивая старшего брата. Это заставило Анаэль улыбнуться, хоть она и была грустна.

– Я говорил, что он осел, – развел руками русоволосый. – Ты ведь определенно не хочешь возвращаться в покои?

– Совсем нет, – согласилась принцесса, – не знаю, с чего Ромул так решил.

Она знала, но не хотела признавать. Принц желал избавиться от нее. А Анаэль мало того, что не нравилась ему, так еще и полезла целоваться. Как же она мылено ругала себя.

– Хочешь прогуляться? – Долан улыбнулся. Он протянул ей руку, и Анаэль было достаточно протянуть ему свою в ответ, чтобы дать согласие. Девушка помедлила. А затем согласилась.

Он взял ее руку своей широкой теплой рукой и побежал. Они бежали долго, по заснеженным тропинкам, смеялись, несколько раз Анаэль чуть не запиналась о платье и не падала, что веселило ее еще больше.

Они бежали по внутреннему двору замка, старались не попадаться никому на глаза. Уже было далеко за полночь, запрет на выход после десяти никто не отменял. Долан рассказывал, пока они тихо пробирались возле холодных стен крепости, что Ричард назначил запрет на выход, но его сыновья все равно всегда сбегают. Либо просто на потеху, либо в ближайшую таверну.