Текст книги "Невыносимые противоречия (СИ)"

Автор книги: А. Stochastic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)

– Да! – отозвались сразу несколько голосов в зале.

– Они такие же как мы, – женщина с краю закивала головой, как болванчик. В руках она комкала фотографии.

– Касто заслужил смерть, – Луиза приложила руки к груди и пошатнулась, словно раскачиваясь на волнах понимания.

– Касто заслужил смерть!

Люди в зале вставали со своих месте и тоже прикладывали руки к груди.

– Касто убийца!

– Касто преступник!

– Касто сбежал, – Луиза положила конец всеобщему трансу. Люди удивленно захлопали глазами. – И от нас, от всех и от каждого в этой стране сейчас зависит, что произойдет дальше. Неужели люди напавшие на Маало рисковали и погибали зря? Неужели Касто не будет наказан? За то, что он сделал со мной, с вами, с вашими родственниками и друзьями? Если Касто останется на свободе, будут новые жертвы!

– Да!

– Я не могу этого позволить. Не могу остаться в стороне. Если как и мне, Касто причинил вам боль, убил ваших друзей и близких, вы не сможете сказать: его побег не мое дело. Его побег меня не касается. Пусть его ловит кто-то другой. Я постоянно спрашиваю себя, как он спасся? Неужели ему кто-то помог? Неужели кто-то его прячет?

Жара в зале стала невыносимой.

– Касто нужно найти. И остановить. Мы не имеем права больше ошибаться. Если мы не объединимся сейчас, все наши страдания, все жертвы были зря. Если не объединимся, предадим погибших друзей и близких. Пока Касто на свободе, я не чувствую себя в безопасности. Никто не может чувствовать себя в безопасности, пока он ходит среди нас.

Луиза приблизилась к камере и достала телефон.

– Вот номер моего мобильного, – назвала цифры. – Если у вас есть информация о Касто, о том, где он прячется, кто ему помогает или помогал, звоните в любое время суток. Вместе мы его уничтожим. Вместе мы способны на многое. Вместе мы сильнее полиции, сильнее армии. Пора взять свою судьбу в свои руки. Кому нужна революция, если люди будут и дальше вести себя как беспомощные и запуганные овцы?!

Люди в зале перегруппировались в компании по три-четыре человека, обсуждали инициативу, придумывали себе обязанности. Обритая наголо женщина дала номер своего мобильного. Как и Луиза, она ждала звонков в любое время суток, если это поможет найти и покарать Касто. За ней потянулись другие добровольцы, готовые весь день сидеть на телефоне.

– Сто долларов за любую информацию, которая позволит выйти на след Касто. Двести тому, кто запишется в добровольный отряды для поимки Касто. Пять тысяч тому, кто задержит его или принесет его голову!

Вдохновение достигло пика – Луиза смотрела в глаза людей и видела в них себя. Красный силуэт похожий на отблеск пламени. Искра. Вспышка. Взрыв.

Сабрина взяла Луизу за руку и сморгнула слезу. Глупая, трусливая курица. Мужик в майке «репортеры без границ» схватился за калькулятор.

Дверь в зал распахнулась. Из-за софитов невозможно было рассмотреть вошедших. Пять темных фигур рассредоточились по залу, врезались в толпу, разбили сложившиеся группы, добрались до сцены.

– Хватит, вырубай камеры, – прорычал Франц.

Красные огоньки объективов замигали.

– Нас выкинули из прямого эфира, – мальчишка в первом ряду поднял над головой телефон, показывая бегущую строку на синем фоне.

– Но у нас остался час эфирного времени, – запротестовала Сабрина. – Мы договорились на два часа.

– Договор действовал до того, как вы объявили охоту на человека.

– На Касто! – Луиза спрыгнула со сцены и оказалась рядом с Францем. – Ты был в тюрьмах, разговаривал с заключенными, составлял списки погибших, в конце, концов, именно ты выкопал трупы во дворе его тайной тюрьмы. Ты знаешь, с кем, мы имеем дело. Ты знаешь, что Касто заслужил смерть!

Спиной Луиза почувствовала, что за ней встали люди. Их взволнованное дыхание пощекотало её шею.

– Охота на человека противозаконна. Когда Касто поймают, его будут судить, – Франц развернулся и направился к двери.

– О каком законе ты говоришь? – Луиза схватила его за рукав. – Кто будет судьями? Военные? Если бы президент не умер, они до сих пор бы пожимали руку Касто!

Ей показалось, или при упоминании президента Франц отвел взгляд? Всего лишь на минуту.

– Мы созовем открытый народный суд. Приговор будет принят голосованием. А охота на людей это методы Касто.

Луиза смотрела ему в спину и хотела его ударить. В затылок, между лопаток. Тупым или острым предметом. Чтобы кувыркнулся через голову. Может, тогда поймет, что он ничего не решает. Не имеет права решать.

– Это Маркус решил? Маркус прислал тебя сюда? – она хотела его унизить. – Исполняешь его поручения, как раньше исполнял поручения отца и Касто? Говорят, Маркус раньше с Касто в гольф по выходным играл? Военным нельзя верить! Откуда военным знать, что такое закон, права человека, справедливость? Все что они умеют – это выполнять чужие приказы! Если им приказывают разогнать демонстрацию, они лишь уточняют использовать резиновые пули или боевые! Весь закон для военных сводится лишь к тому, чтобы палить из водомётов по людям.

Вылетев в коридор, Луиза растеряла весь запал. За спиной повис гомон правозащитников, впереди прыгал быстро удаляющийся Франц. Пусть бежит.

– Это было умно, пообещать за голову Касто денежное вознаграждение, – сложив руки на груди, у стены покачивался Ансельмо Кава. – Люди любят призы и лотереи. Пора иностранным компаниям раскошелиться. Если уж лезут на наш рынок через все дыры, пусть платят.

– Что?

– «Репортеры без границ», – Кава кивнул на зал и взял Луизу под руку. – «Международная Амнистия». За всеми международными правозащитниками стоят деньги транснациональных компаний. «Беннетон», «Сатчи-Сатчи», рекламное агентство, захватившее и поработившее восемьдесят четыре страны, фармацевтический гигант «Санофи».

– Что здесь сегодня делают военные?

Франц исчез за дверью в конце коридора. Перед залом стоял по стойке смирно караул из шести солдат. У каждого за спиной «М16». Пистолеты на поясе притягивали взгляд Луизы, как пальмы миража притягивают заплутавшего в пустыне путника.

Кава щелкнул пальцами, будто пытался пощупать воздух.

– Маркус собирается сделать заявление. Ты ведь в курсе, за последние дни много чего произошло. Военные обещали поддерживать порядок и раз за разом проваливают миссию. Выступление в прямом эфире для них последний шанс сохранить лицо, хотя бы на словах. Ну или сесть в лужу ещё раз, в зависимости от того, как пойдет, – Кава подмигнул Луизе.

Перед солдатами остановилась женщина в мини-платье и высоких сапогах. За ней семенил толстяк с камерой на плече. Следом построились еще несколько репортеров, рылись в бумагах и переглядывались.

– Военные устраивают пресс-конференцию? – уточнила Луиза.

– Хочешь посмотреть?

– Пропуск не нужен?

Кава залез в карман и вместе с пакетиком кокаина выудил сразу четыре ламинированные карточки.

– Я фрилансер, работал сразу на несколько изданий. До того как...

– Как влез в политику? – предположила Луиза.

Он окинул её оценивающим взглядом, и Луиза ощутила острую потребность заправиться кокаином.

– Никто не лезет в политику, она сама приходит за нами.

Луиза кивнула, плевать на его демагогию.

– Луиза, – от сонма правозащитников отделилась Сабрина.

Дневной свет от дурацких стеклянных внешних стен подчеркнул измятость ее костюма колониста. Если бы Сесар предложил подорвать эти стены, Луиза не устояла бы перед соблазном посмотреть, как тонны стекла разбиваются на миллиарды осколков. Интересно, как долго шёл бы снег из стекла после взрыва?

– Я занята, Сабрина, – Луиза не собиралась тратить время на панихиды правозащитников. – Свяжись со мной, если появятся новости о Касто.

Кава послал Сабрине воздушный поцелуй. А когда она, поджав губы, вернулась в зал правозащитников, помахал перед Луизой пакетиком кокаина.

– Не против?

Она позволила себя угостить. Под руку с Кава зашла в бар и выбрала столик у окна. Считала припаркованные у телецентра машины, пока Кава разбивал дорожки.

– Гляди-ка, – Кава ткнул в стекло. На его указательном пальце не хватало ногтя. – Не туда. Между машинами. Бездомная собака.

В баре играла сентиментальная музыка. Настолько медленная и приглушенная, что шмыгание носами прозвучало резко как выстрелы. Автоматная очередь. Или Луизе только так показалось, потому что звуки, цвета и запахи вдруг обострились?

– Чем здесь воняет? – спросила она, когда они миновали солдатский фейс-конроль и вошли в зал заполненный беспокойными, постоянно вскакивающими со стульев журналистами.

Троим Кава пожал руки, с десяток одарил кивком.

В зале десять рядов стульев. На сцене сдвинутые столы накрытые синей тканью. За ней скрестили или вытянули ноги семеро военных. Одинаковые пуговицы на мундирах, одинаковая напряженная сосредоточенность на лицах.

– Синий Францу идет больше, чем красный, – прокомментировал Кава, усаживаясь во второй ряд.

Франц сидел в центре, по правую руку от Маркуса. Склонившись к старику, что-то нашептывал ему на ухо.

– Красный? – переспросила Луиза.

– Ты не видела шоу осуждения старого режима? – Кава расплылся в улыбке. Женщина в первом ряду поправила слипшиеся от лака волосы. – Маркус корчил из себя императора, выставив за своим креслом двух адъютантов. Франц был одним из них. На них напялили форму, бывшую в ходу сто лет назад. Маркус никуда не ходит без свиты, – Кава кивнул на людей за столом. – Спорим они здесь для массовки и рот из них никто не откроет.

За прямой эфир отвечали камеры, жавшиеся к стенам справа и слева от сцены. Операторы в дырявых джинсах крутили объективы, ворошили провода, снова и снова проверяли карты памяти. Зужжужала и защелкала техника вокруг Луизы.

– Сначала Маркус делает заявление, потом можно будет задавать вопросы, – прошелестели сразу несколько голосов.

Глядя на закрытые двери, Маркус заговорил о мертвецах, телах, эксгумированных во дворе Дома Офицеров. Комиссия патологоанатомов работала десять дней, но не все тела удалось идентифицировать. Сорок процентов остались безымянными жертвами. Погибшие слишком долго ждут захоронения. Жаркий климат не способствует сохранению тел. Военные возьмут на себя ответственность, организацию и расходы за достойные похороны. Павших от репрессий похоронят в общей могиле. В течении полугода над общей могилой поставят памятник. Каким он будет, решит новое выбранное правительство. Мертв народ, который не чтит память своих мертвых.

– Самое дешевое и простое решение, – Кава закинул ногу на ногу и почесал щиколотку. – С учетом того, что у армии и родственников нет денег на покупку гробов для каждого, выроют яму, зальют стены бетоном, скинут туда труппы и сверху накроют бетоном.

– Дорогие сограждане, – сказал Маркус. – Мы живем в сложное историческое время. Время больших испытаний и перемен. Но всех нас объединила надежда на демократические справедливые выборы. Армия всегда была и будет гарантом безопасности и спокойствия народа.

По залу прокатилась волна вздохов. Задвигались стулья, зашаркали подошвы о пол. Луиза огляделась – никто не покинул свое место, но публика явно скучала.

– Ради безопасности граждан столицы мы приняли ряд мер. Запретили уличные акции и перенесли политические дискуссии в прямой телеэфир. Ввели в городе комендантский час. После взрыва в туннеле около Национального Банка, разделили город на зоны и расставили посты на всех улицах. Сотрудничая с народной милицией, мы проверяем документы и ищем оружие. В результате этих действий после взрыва около Национального Банка наши саперы обезвредили пятьдесят бомб. В том числе нам удалось без жертв эвакуировать и разминировать отель «Четыре сезона». Мы конфисковали сорок автоматов Калашникова. Семьдесят пистолетов «Беретта». Предпринятые меры понизили уровень преступности в столице. Каждый день наши солдаты совместно с силами народной милиции предотвращают теракты. Мы добились результата, которым можно гордиться. После демонстрации на улице Сандино не произошло ни одного взрыва, не сгорела ни одна машина. Нам удалось предотвратить пять перестрелок до того, как погибли люди.

– Врет как срет, – прокомментировал Кава. – Я слышал, как минимум о десяти перестрелках и двадцати трупах.

– Мы создали следственные комитеты для расследования хищения оружия на базе в Палоа и террористической атаки в Маало. К расследованию подключили лучших криминалистов и экспертов. Мы открыты для сотрудничества с гражданскими организациями.

Мы, мы, мы, похоже на монолог многоголовой гидры. Дальше стало еще хуже – Гидра начала загадывать загадки. Закон – это договор, закон – это принцип. Общество договорилось соблюдать принципы. Общество имеет принципы. Принципы имеют общество. В конце речи Маркус помянул и Луизу. Не называя её имени, презрительно высказался о её затее. Назвал её преступной попыткой выдать противозаконное действие за законное. Охота на людей, самосуд и террор никогда не будут законными. Так вот, что Франц нашептал перед выступлением старику?

Мужчина рядом с Кава ерзал на стуле, будто ему подложили кнопку, дальше по ряду несколько человек пялились в свои блокноты, ничего не записывая. Женщина перед Луизой снова взбивала свою шевелюру. Как только разрешили задавать вопросы, двадцать рук взметнулись к потолку. К любопытству журналистов Маркус подошел стратегически: сначала позволил открыть рот парню в левом секторе первого ряда, потом слово получил второй ряд левого сектора. Первые вопросы напоминали пробные подачи, обмен мячами для разогрева. Спрашивали о ранении Маркуса, колличестве солдат на улицах и прочей ерунде. Когда в дело включился правый сектор, Маркс забуксовал.

– Кто виноват в взрыве около Национального Банка? Кто напал на базу Маало? Правда, что на базе Маало скрывался Касто? Правда, что он сбежал? Что делают военные, чтобы задержать Касто?

На все эти вопросы у Маркуса был один ответ:

– Наши комиссии ведут расследование и тщательно проверяют все факты.

– Ходят слухи, что хищение оружия на базе в Палоа провокация, – заговорил журналист в майке-алкоголичке, почесывая висок шариковой ручкой. – Не было хищения, вы продали оружие террористам, чтобы они избавились от Касто, а вы потом избавитесь от них. Одним ударом накроете и радикалов и Касто, который, находясь на военной базе, может спровоцировать раскол в армии.

– Это неправда, – ответил Маркус. Кава был прав насчет подтанцовки – военные в свите Маркуса молчали как рыбы.

– Если неправда, то что происходит сейчас на базе в Палоа? Неужели так трудно найти предателя? Сколько там человек служит? Не может быть, чтобы никто ничего не видел и не знал.

– Мы расследуем инцидент, – отрезал Маркус.

– Невозможно утащить четыре вертолёта и три ящика пулеметов, чтобы никто не заметил.

– Сколько человек служит на базе в Палоа?

– Мы расследуем инцидент.

– И не можете сказать, сколько там человек?

– Триста пятьдесят два, – ответил Франц.

– Мальчик снова зацикливается на деталях, – смех Кава походил на кудахтанье.

– Вы ведете расследование? – не дожидаясь, когда ей предоставят слово, вскочила женщина перед Луизой.

– Да, – Франц кивнул.

– Учитывая, что предыдущие его расследования зашли в тупик, в это Франц вцепится зубами, – Кава хрюкнул. – Но пока не научится видеть целое, будет рыть носом землю.

Целое, Луиза посмотрела на потолок. Прямоугольные секции, размером с кровать. Если одна упадет, она накроет стульев пять.

– Что вы чувствовали, когда расследовали преступления вашего отца? – вклинился в разговор писклявый голос с задних рядов.

– Правда, что до переворота вы расследовали дело модельного агентства Келли Санчес?

– Брехня, – Кава склонился к Луизе и обдал ее ухо горячим дыханием. – Он расследовал дело фонда, названного его именем. Через него выплыл на модельное агентство.

– Правда, что вы пытали задержанных? – журналисты атаковали Франца сразу на несколько голосов. – Правда, что вы пытками добились показаний от Келли Санчес?

– Нет, – в студийном освещении смуглая кожа Франца выглядела желтой.

– Так что вы чувствовали, когда узнали, что ваш отец убийца?

Маркус поднял руку, призывая к порядку, дождался, когда гул стихнет, руки снова воспарят над головами, и указал на женщину в первом ряду.

– Правда, что террористы расстреляли всех военнослужащих на базе в Маало?

– Совершенно верно, – подтвердил Маркус.

Новая рука, новый вопрос о провокации:

– Год назад на военной базе ВВС произошло восстание. Тогда генерал Маркус подавил его. Вы не боитесь, что в Палоа повторится тот же сценарий? Они уже продают оружие террористам...

– Чтобы база в Палоа не стала очагом беспорядков, она закрыта, офицеры разжалованы в солдаты, личный состав распределён по другим военным базам, – сказал Франц и посмотрел на Маркуса.

Едва заметно тот кивнул.

– Мальчику доверили принимать самостоятельные решения? – потешался Кава. – Потому что это не в духе армии. Военное преступление совершенное в военное время, а он наказывает преступников как школьных хулиганов.

– Значит ли это, что тот, кто продал оружие террористам, избежал наказания?

– Разве за это преступление не полагается военный трибунал?

– Генерал Маркус приказал продать оружие террористам?

-Генерал Маркус хотел устранить Касто руками террористов?

– Правда, что среди военных раскол? – спросил мужчина с серьгой в ухе.

– Нет, – Маркус покачал головой.

– Кому из новых лидеров левых вы симпатизируете? Рохасу или братьям Хименос? Не потому ли вы взорвали около Национального банка Нандо, чтобы вывести на политическую арену нового лидера? Рохаса или Хименос?

– Я не знаком ни с одним из них, – ответил Маркус. – Я сам получил ранения в результате взрыва в туннеле около Национального Банка.

– Ты встречался с Францем? – Луиза посмотрела на Кава. Неровно выбритый подбородок, мятые щеки и лоб, подвижные как два червяка губы.

Кава кивнул.

– Франц приходил ко мне вместе с сыном певички. Смотрел на него как пьяный, и задавал мне глупые вопросы. Я говорил ему, что приближается ураган, а он спрашивал кто у кого украл носки.

– Это ты сейчас о деньгах фонда? – спросила Луиза.

– Хочешь поговорить о своей личной жизни?

– Что?

– Все знают, что на эти деньги Лонарди покупает шлюх. Расслабься, речь не о тебе. Или не только о тебе. Речь о партийных оргиях с участием Хименос, и публичных плясках Корраля и университетских шишек. Всё и не перечислишь.

Кава говорил, смеялся и плевался слюной. Стирая её капли с предплечья, Луиза ощутила желание помыться.

Женщина со слипшимися от лака волосами наклонилась за ручкой, из-под пояса юбки показалась резинка кружевных трусов.

В коридоре застрекотал автомат. Распахнулась дверь в зал. Вместе со всеми Луиза повернулась к выходу и уставилась на двоих мужчин. Лица у них были красными, как ошпаренные, держащие автомат руки дрожали. Журналист в майке-алкоголичке вскочил на ноги и первым поймал пулю. Под общий визг пули прошили стену и врезались в потолок. Луиза скатилась со стула. Рядом, оттопырив задницу, ползал Кава и размазывала тушь по лицу баба со слипшимися волосами. Пули перевернули несколько стульев, разорвали камеры около сцены. Продырявили синюю ткань трибуны, прошили тела военных и откинули их к стене. Бам-бам, пока они дергались и оседали на пол. У Луизы заслезились глаза от дыма и вони. Бам-бам, падая, террористы хватались за стену, широко раскрывали рты и расставляли ноги. То ли пытались удержать оружие, то ли вытолкать из себя пули. У одного на груди Луиза насчитала семь дырок. Другому размозжило голову. Пятно крови на стене напоминало одну из летучих мышей Роршаха. Солдаты ворвались в зал. Оружие наизготовку, плечо к стене. Поворот на девяносто градусов. Проверка, еще проверка. Террористы мертвы. Никаких больше выстрелов, только всхлипы, стоны и топот ног по сцене. Из фанеры она что ли, Луиза села. Через макушку бабы с лаком она видела, как солдаты на сцене наклоняются и приседают.

– Полковник ...убит.

– Поодполковник ... мертв.

-Полковник Болейло ранен.

-Генерал Маркус убит.

-Он закрыл меня собой, – Франц говорил, будто его мучила отдышка. Шатался, спотыкался.

-Вы не ранены, сэр?

-Нет, – Франц шарил по залу расфокусированным, ничего не видящим взглядом. Руки в крови. Кровь на шее и правой щеке.

Солдаты прибывали через распахнутые двери. Бронежилеты и каски. Люди с повязками народной милиции принесли носилки. Журналисты поднимались и отряхивались, причитали, постанывали, выползали из зала на полусогнутых, держась за стены, будто земля качалась. За стены, друг за друга. Громче всех истерила женщина с простреленным плечом, пока её укладывали на носилки. Кровь на белой блузке расползалась нефтяным пятном.

– Маркуса тоже похоронят в общей могиле? – Кава зашарил по карманам в поисках кокаина.

***

Оказывается, мамаша кучерявого Хорхе пекла пирожки с фруктами. Она передала через сына целое их ведро для Луизы. Просила передать, что полюбила её как дочь. За выступление по телевизору, за объявление всенародной охоты на Касто.

Мамаша Хорхе не знала, что Луиза была на пресс-конференции военных. Никто не знал. Кроме Альбера.

Хорхе сказал, что все пирожки с разными фруктами. Луизе попался с яблоками. Вкус яблочного варенья имел голос позвонившей ей женщины.

– Вы сказали, я могу звонить в любое время?

Звонки начались в вечер, когда Луиза вернулась из телецентра. Женщина оказалась иностранкой. Приехала с мужем в Лумбию двадцать лет назад. Работала учительницей в городской школе Хенны. В укрывательстве Касто подозревала своих учеников.

Последующие звонки были не менее сумасшедшими. Соседи стучали на соседей, знакомые на знакомых, родственники на родственников. Некоторые вплетали в рассказ семейную историю. У каждой семьи было кого оплакивать. О чем жалеть. Сегодня все беды было можно списать на Касто и Варгаса. Один мертв, второго необходимо заставить платить. Спиртовка на плодах кокона помогла Луизе отрешиться от чужого бреда, от чужих счётов, по которым никогда не будет уплачено. К десятичасовому выпуску новостей, подъехал Ливи. Сидя напротив Луизы и широко расставив больные колени, Ливи гадал, кто послал к военным убийц. Хименос или Рохас? Альбер смотрел в одну точку. То ли не интересовался убийством военных, то ли знал о нем все. Под занавес новостей на экране появился Франц. Они установили личности людей, устроивших бойню в телецентре. Бомжи с городской свалки. Вот почему лица у них были красными, как ошпаренные. Годами жили среди испарений горящих химикатов. Военные ищейки так же нашли машину, на которой приехали убийцы. Нашли откуда она была украдена. И судя по опросам свидетелей, крали её не бомжи. Кто-то украл машину и посадил в неё идиотов. Что это? Выстрел на удачу? В голове Луизы прочно засело слово «провокация». О чем бы не говорил Франц, она вспоминала ремарку Кава: зацикливается на деталях, не видит целого. В поисках этих деталей, Луиза смотрела на руки Франца – неподвижные, с обкусанными ногтями, правая поверх левой. Лицо чисто выбрито почти до синевы. Глаза покрасневшие уставшие, будто не спал неделю или месяц.

Бубнеж новостей и теории Ливи не мешали Луизе отвечать на звонки. Телефон вибрировал постоянно, блокнот пришлось доставать лишь дважды. Чтобы записать строчку информации похожей на стоящую. В трех километрах от базы в Маало лежала деревня на тридцать домов. Там видели вертолёты. И слышали пальбу. Гугл мапс говорил, что базу с деревней соединяет одна единственная дорога. Если Касто бежал по ней, то двигался он на юго-восток. Дорога вилась к морю. Съехать с нее можно было только в пяти местах.

К часу ночи Луиза начала дремать. Короткие провалы в сон и пробуждения от вибрации телефона натягивали нервы и заставляли её снова разминать челюсть методом Альбы.

– Ты устала, отдай телефон дежурным в саду, – Альбер провел теплыми ладонями по её плечам, рукам, животу и внутренней стороне бедра. Будто делал расслабляющий массаж, усыплял и гипнотизировал. Экран телевизора мерцал. В зрачках Альбера отражалась пуговица на джинсах Луизы. Она подчинилась и отдала телефон дежурным.

Она не запомнила, не поняла трахались они с Альбером в ту ночь, или ей это приснилось. Утром она нашла на его подушке волос. Прикурила сигарету, поднесла волос к глазам. Бесцветный и короткий, он мог принадлежать и ей, и Альберу. Может, стоило его спросить, как и когда он поседел?

Внизу Луиза снова села на телефон. В саду по листьям прыгали солнечные лучи и ползали муравьи. В доме крутились косоглазые женщины. От Луизы они пятились, стоило ей только поднять палец.

Дозвонившись до Сабрины – оказывается, она всю ночь провела в телецентре, вместе с репортерами без границ договаривалась о следующем прямом эфире и считала финансы – Луиза получила подтверждение нащупанному ночью следу. Было еще несколько звонков от жителей деревни около Маало. А значит, следовало перейти к следующему этапу. Луиза хотела бы объявить о нем на всю страну, но в ближайшие дни правозащитникам не было места в сетке прямых телетрансляций.

– Нужно послать людей проверить дорогу от Маало до деревни и дальше, – Луиза рассчитывала на маленькую группу, человек пять не больше, но к обеду собралось двадцать человек на пяти машинах. Судя по тому что многие знали, где за городом раздобыть оружие, к ним присоединился кто-то из Освободительной Армии. Или из трущоб? Или мелкие наркодилеры?

Плевать. Что-то подсказывало Луизе, чтобы поймать Касто, потребуется больше людей. Больше информации. Больше усилий. Потому она осталась в городе. Координировать действия и собирать информацию. Наблюдать со стороны. Кава был прав, со стороны виднее. Даже если он имел в виду другое.

К шести вечера, после трех часов пути охотники правозащитников проехали разрушенную базу. Стены целы, на плацу воронки от взрывов, неглубокие как песочницы. Еще через полчаса люди Луизы – она ведь может их так называть, если отдает им приказы? Нет, не стоит обманываться, время приказов и ответсвенности придет, когда они найдут Касто, пока все вертится само собой – миновали деревню, из которой поступали звонки. С падением темноты и после шести часов бесполезных поисков нового следа правозащитники остановились в поле переночевать.

В городе же с темнотой начался праздник. Луиза и не помнила, когда последний раз видела фейерверк. Цветок салюта расцвёл в небе всего лишь раз, а показалось, что началась новая эра.

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной, – Альбер мягко забрал у неё телефон. – Касто не умрет за пару часов.

– Не умрет, – эхом повторила Луиза.

– Он будет ждать, пока ты до него доберешься.

Поцелуи Альбера пахли спиртовкой из плодов кокона. Мышцы его спины напряжены, волосы на предплечьях наэлектризованы. Луиза не спрашивала, чем он занимался целый день, а он не задавал глупых вопросов об охоте на Касто. Ждал, когда она сама сообщит ему новости. Если будет что сообщать. Если сочтет нужным. Это дистанция разбавленная нежными прикосновениями и телесной близостью внушила Луизе, что они понимали друг друга без слов. Самостоятельность, доверие и понимание. Возможно, эти штуки всего лишь иллюзии. Если так, сейчас Альбер подарил Луизе самую прекрасную иллюзию. Нежность, сказал он однажды, нежность самое большее, что один человек может подарить другому. Но сейчас Луиза бы сказала, что самое большее, что мы дарим тем, кто рядом, это иллюзия доверия и понимания.

Он решил, что она хочет собственноручно убить Касто. Для этого затеяла охоту. Улыбаясь, Луиза зашла за Альбером в спальню. Возможно, он не так уж и не прав.

– Надень зеленое, – он сел на кровати.

– Почему зеленое? – она коснулась его волос.

– Это мой любимый цвет, – он закинул назад голову, поднял лицо. Когда он смотрел на Луизу снизу вверх, он выглядел моложе.

Что её смутило в его простой просьбе? Когда он сказал оставить на АЭС Фло, она проглотила возражения и подчинилась, когда он говорил «раздвинь ноги», она никогда не была против. Что же не так сейчас? Неужели ей так трудно доставить ему удовольствие в мелочах? Да, скорей всего, дело в мелочах. Луиза разучилась с ними справляться.

– Я знала, что с этими вещами какой-то подвох, – она села к нему на колени.

– Забудь зеленый, если не хочешь, – он погладил её поясницу.

– А ты наденешь мундир?

– Никогда больше.

– Галстук? Фрак?

– Я буду выглядеть как самозванец.

– И за кого ты себя выдаешь?

– За того, кого хотят видеть люди. За того, кого любят, за того, кого ненавидят. За того, на кого надеются или кого боятся.

– Диего сказал, что ты не сентиментален, – Луиза засмеялась и приникла губами к его шее. – Но ты читал мне стихи в нашу первую ночь. И сейчас... – она глубоко вздохнула. – Догадайся, что ты должен сделать, чтобы я надела зеленое.

И он догадался. Уложил на кровать, раздел и вытрахал из её головы мысли о Касто.

В зеленом комбинезоне с открытой спиной Луиза чувствовала себя как рыба. Шелк был холодным и скользким как чешуя. После первой дорожки кокса рыба выбралась на сушу и превратилась в рептилию. Луиза ощущала себя гибкой и юркой, спускаясь по лестнице, маневрируя между людьми в саду и проскальзывая в машину. Эволюция продолжилась по пути, третья дорожка разогрела кровь и подняла температуру тела. Выходя из машины вместе с Альбером у торгового центра, она кожей почувствовала сияние его огней. Мигали рекламные щиты, море света заливало зал с эскалаторами внутри и витрины закрытых магазинах.

На входе в центр слуги народной милиции братались с загорелыми типами. Такой загар характерен для людей, работающих на свежем воздухе. Например, на плантациях коки. Карлос стал еще толще, с тех пор как Луиза видела его последний раз. Микрофон он держал, как поднесенную ко рту вилку.

– С древних времен наши индейские предки жевали листья коки для восстановления сил и работоспособности. От еды из Макдональдса мрет больше людей, чем от кокаина! Легализация кокаина поможет реанимировать экономику нашей страны. Я сделаю все для этого.

Ушлый ублюдок решил принять участие в выборах. Вдоль главной аллеи торгового центра его шестёрки раздавали будущим избирателям бесплатные мобильные телефоны. На столах вокруг бокалов с шампанским блестели пакетики кокаина. В похожих в ресторанах пакуют сахар. Луиза безуспешно пыталась подсчитать сколько людей трудились над расфасовкой. Похоже, у Карлоса целая армия поклонников.

– Глазам своим не верю, – толстяк приближался к Луизе и Альберу раскинув руки, будто хотел их обнять. Или показать, что безоружен? – Как же давно мы не виделись?

– Года полтора, – вместо рукопожатия Альбер и Карлос толкнули кулаки друг друга. – Я перестал приезжать, когда понял, что ты слишком труслив, чтобы пойти против Касто, который отжимает у тебя товар.

– Узнаю старого идеалиста, – посмеялся Карлос. – Ты единственный, кому не постыжусь проиграть на этих сраных выборах. Не представишь мне свою прекрасную первую даму?