Текст книги "Невыносимые противоречия (СИ)"

Автор книги: А. Stochastic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

***

Вечером Нандо устроил общее собрание. Годо притащил Луизу, обкуренного Сесара и еще двоих.

Рассевшись на походных раскладных табуретах партизаны гудели о запертых в тюрьмах родственниках, амнистии, изменение рабочего и налогового законодательства, заморозки счётов президента и справедливых выборах. Надежду подхватили, копировали, размножили.

Нандо предложил людям высказаться и наблюдал за происходящим, сложив руки на груди. Альбер в обсуждения не вмешивался. Не хотел будить в людях подсознательный страх перед предательством, который после двадцати лет войны крепко укоренился в каждом. Пусть они разработают план самостоятельно, он подкорректирует его, когда наступит подходящий момент.

– Футбольный матч, – Диего вскочил на ноги, переворачивая походный стул. – Я знаю, как все устроить. Все эти знаменитости, футбольные звезды. Они такие же гнилые, как правительство и армия. Они зажрались, зарабатывают огромные деньги. Продаются как шлюхи иностранным клубам. Женятся на королевах красоты, отправляют детей учиться за границу. Скупают вилы в Майами и Европе. Богатые ублюдки! Пора знаменитым бездельниками послужить своей стране.

– Богатые ублюдки! – поддержал Диего мужик с оспинами на лице.

– Воры! – крикнул человек с бельмом на глазу.

– Стоило им разбогатеть, стали презирать тех, с кем раньше ходили в школу!

– Они считают себя лучше других!

– Но мы заставим их послужить своей стране, – крикнул Диего. – Похитим их старух-матерей и прикажем зазнавшимся звездам пронести взрывчатку на стадион.

– Плоха та мать, сын которой не пожертвует ради нее всем, – сказала женщина в розовом топе под камуфляжной курткой.

– Превратим стадион в минное поле!

Этот план не хуже любого другого, оценил Альбер. Ему показалось, или Луиза смотрит на Диего с ненавистью? А он таращится на ее ухо чаще, чем остальные?

Альбер увидел, как Луиза несколько раз дернула Годо за рукав.

– Как ты сбежал из тюрьмы Диего? – спросил Годо.

– Напал на охранника, отобрал оружие!

Послышались одобрительные возгласы и вздохи.

– Так просто? – прищурился Годо. – Когда тебя арестовали, двести человек из квартала Цветов пришли под стены участка, они требовали освободить тебя, их обстреляли водометами, избили и забрали в тюрьму. Многих расстреляли в первый же день. А теперь ты так легко и просто сбежал.

– В этом не было ничего легкого, – оскалился Диего. – Меня пытали, морили голодом, не давали спать, и я вот этими руками... – он поднял сжатые кулаки. – Свернул шею такому же болтуну как ты!

– И кто это видел? Где те, с кем ты бежал? – продолжал давить Годо.

– Двое погибли, один уехал к родным в Тиса.

– У тебя нет свидетелей и ты хочешь, чтобы мы тебе верили. Что если ты работаешь на Касто и его полицию? Что если приведешь нас в ловушку?

Люди переглядывались и перешептывались.

– Мы возьмем тебя в город, и ты сдашь нас полиции?

– Может на тебе маячок? – заржал солдат с оспинами.

– Раздевайся!

– Докажи, что ты не стукач!

Нандо поднял руки.

– Предатели... стадион... хороший план, – пронеслось между рядов.

Авторитет и репутация Годо уделывали репутацию Диего на старте. Это было ясно с самого начала. Чего Альбер не понимал, так это, чего добивалась Луиза, снова дергая Годо за плечо.

– Нет смысла убивать президента, если мы не сможем захватить власть, – сказал Годо.

– Нужно захватить столицу.

– Нас поддержат трущобы.

– Нет, – Нандо покачал головой. – Около столицы две военные базы. Мы не сможем противостоять хорошо вооруженной регулярной армии.

– Не сможем противостоять им в открытом бою, – сказал Годо. – Но можем захватить атомную электростанцию и пригрозить взорвать её, если военные не будут считаться с нами. Если генерал Маркус или Лонарди нарушат свои обещания.

– Мы не можем захватить электростанцию. Там повсюду электронные замки. Любой сотрудник одним нажатием кнопки заблокирует здание целиком и поднимет тревогу, – сказал человек без мизинца.

– Да, но у нас будет пропуск на территорию и ключ открывающий все замки, – возразил Годо, пропуская вперед Луизу.

– Меня зовут Луиза Гудисон, мой отец ученый, приехал в Лумбию по приглашению президента для модернизации АЭС. Если я вернусь домой, я получу доступ на объект.

– Мои люди поедут с ней и будут следить за каждым её шагом, – добавил Годо.

Нандо хлопнул себя по колену. Альбер улыбнулся. Ему понравилось, как уверенно девчонка набивает себе цену. Её слова впечатлили Нандо и породили интересный психологический эффект. Она предложила простое решение для сложной задачи. Это придало людям уверенности. Заставило их оптимистично взглянуть на дело в целом. Если атомную электростанцию можно захватить такими малыми усилиями, значит удастся и президента убить, и навязать военным свою волю. Подобное упрощение лежало в основе любой демагогии и техники промывания мозгов. Если мы можем откусить кусок, значит сожрем весь хлеб. Если можем сломать игрушку, значит можем починить. Если постараемся. Если захотим. Если не будет другого выхода.

Пока остальные обсуждали захват электростанции, Годо уже шептал что-то на ухо Нандо. По тому как Нандо посмотрел на Альбера и приподнял бровь, Альбер догадался, речь идет о ещё одном хитроумном плане. Луиза презрительно смотрела на Диего и не собиралась останавливаться. То, что ночью Альбер принял за отчаянную попытку освободить себя и мальчишку-заложника, оказалось частью сложной стратегии Луизы.

Он сказал бы, что девчонка выглядит довольной, если бы она не была так напряжена.

Собрание закончилось за полночь.

Когда все разошлись, Нандо поставил на стол бутылку.

– Ты придумал использовать сына Шеннон? – спросил он Альбера, разливая самогон по кружкам.

– Нет. Как ты видел, я не вмешивался в обсуждение. Не хочу, чтобы меня обвинили в неудаче.

– Хм, ты говорил с моими людьми о покушении на президента за моей спиной.

– И это всем пошло на пользу, – Альбер поднял свою кружку.

– Сделаешь так еще раз, я тебя пристрелю, – Нандо выпил. – Ты знал, что задумала девчонка?

– Она рассказала мне вчера.

– А потом вы переспали?

Альбер пожал плечами. Вокруг лампы летали комары. По столу полз рыжий муравей.

– Луиза говорит, что спасла мальчишке жизнь, потому он сделает для неё все, – Нандо почесал подбородок. – Ты знал, что Генри спал с Францем Варгасом?

– Нет.

– Но Франц еще в столице, верно? Не свалил в свою Англию?

– Франц в столице.

– Что ты думаешь об этом плане?

Альбер снова пожал плечами. Сын президента вырос в Англии, на родине он чувствует себя иностранцем. Это может подтолкнуть его к Генри. А может, и нет. Альбер слишком плохо его знал.

Конечно, взрывчатку или пистолет бывшему пленнику доверять нельзя. С оружием он распсихуется и запаникует. Ему нужно подсунуть что-то, что выглядит безопасно, привычно и не ассоциируется с убийством.

– У тебя есть батрахотоксин?

Яд стоил дороже, чем кокаин. И то, и другое индейские племена использовали с древних времен. С шестидесятых годов прошлого столетия мода на кокаин и батрахтоксин распространилась на весь мир. В результате, плантации коки разрослись, а ядовитые лягушки древолазы угодили в красную книгу.

– Грамм сгодится? – Нандо широко улыбнулся. В нижнем ряду у него не хватало шестых и седьмых зубов.

– Варгас регулярно принимает кучу таблеток, – Альбер опустошил свою кружку и потянулся за бутылкой. – Я передам таблетки Генри через Луизу, если мальчишка доберется до президентского дворца.

В хитром шпионском плане Луизы всё зависело от случая. Но почему бы не проверить его, пока Альбер и Диего будут готовить нападение на кортеж президента по дороге на кладбище. Он уже решил использовать Диего.

Нандо кивнул.

– И ещё одно, – Лонарди закурил. – Миа.

– Что с ней?

– Я хочу, чтобы она пока побыла у тебя.

– За неё заплатят выкуп?

– Нет, – Альбер выдохнул сигаретный дым в рой мошкоры. – Но я не хочу, чтобы она сейчас вернулась в город.

– Зачем ты её вообще притащил?

– Навязалась.

– Или слишком хорошо отсасывала?

– И это тоже.

***

Две следующие ночи Луиза провела в палатке Альбера. Он не спрашивал её о Диего, она не рассказывала.

Вместо того, чтобы задавать ей вопросы он играл ее именем: Лу, Иза, инопланетные И, За.

Утром третьего дня Альбер, Луиза, Генри трое из отряда Годо покинули лагерь и отправились на восток. Им предстояло выйти к Уила и добираться до столицы по 45-му шоссе.

Альбер познакомился с сопровождением Луизы. Фло в лагере беззлобно обзывал Луизу шлюхой, а она с ухмылкой показывала в ответ средний палец. «У Фло в Гото жена и дочка, – объяснила Луиза в ночь перед выходом, – потому он рвется в город». Второго сопровождающего звали Альба. Луиза сказала, что он родился где-то у моря. В четырнадцать лет видел, как солдаты вспороли живот его отцу и младшем брату, изнасиловали и убили мать, изнасиловали и убили девушку, на которой он собирался жениться. Третьим был Сесар. Меланхоличный наркоман, любящий стрельбу по людям. Таких Альбер повидал немало.

По тому как Луиза рассказывала о своих спутниках, Альбер догадался, они освободили её из тюрьмы и перевязали её раны. Она привыкла к ним. То, что Луиза не нервничала и не испытывала раздражения в присутствии Фло, Альбы и Сесара, говорило так же о том, что она воспринимала свое задание на полном серьезе. Ещё несколько дней назад Альбер скорее бы поверил, что она готова на всё, чтобы выбраться из страны. Как только обнимет родителей, попросит их увезти её. Но наблюдая, как Луиза общается с Фло, Сесаром и Альбой, Альбер решил, она понимает – возвращение невозможно. Догадывается, что когда увидит родителей, они окажутся не теми людьми, каких она помнит, каких любила, а она окажется не той, кого любили они.

А если не понимает, то предчувствует, подсознательно испытывая недоверие к своей прошлой жизни, более ранней и наивной версии самой себя.

В дороге Альбер имел возможность присмотреться к Генри и его отношениям с Луизой. Разговаривала она с ним реже, чем с Альбой, Фло и Сесаром. Зато раздобыла ему чистую одежду и охотно угощала кокаином с ладони. Через пару часов Альбер предположил, что делает она это чаще, чем нужно. Единственной видимой реакцией на наркотик, стало то, что мальчишка часто крутил головой. Осматривался, стоило встретиться с кем-то взглядом, тут же отводил глаза. Судя по тому как он держал впереди руки, цепляясь ими время от времени за штаны, последнее время он путешествовал только со связанными руками. Еще на приеме Альбер заметил, что Генри не отличается спортивным телосложением, теперь он похудел и стал больше сутулиться. На бледной коже рук и лица виднелись пожелтевшие следы от синяков и сеточки потрескавшихся сосудов, как у человека, которого часто били. Не похоже было, чтобы Генри радовался своему освобождению или задумывался о своем новом статусе. Так часто бывает с людьми пережившими плен. Некоторое время они выглядят как расстроенные инструменты. Если подтянуть определенные струны, возможно, Генри сыграет мелодию, которую придумала Луиза.

Темы для разговоров в дороге задавал Альба. Он постоянно прибывал в движении: то рубил впереди лианы, то бросал палки в обезьян, вылавливал под ногами, среди листвы, змей и многоножек. Пытался засунуть паука за шиворот Сесару. Разорвал змею пополам. Вся эта лихорадочная активность сопровождалась болтовней. Иногда Альба пытался разбудить Генри. Когда Генри споткнулся очередной раз, подхватил его под локоть.

– Нужно быть осторожнее. Выше поднимай колени. В этом нет ничего сложного, – не отпусая локоть Генри, Альба то притягивал его к себе, то отталкивал. – Покажи, как ты умеешь поднимать ноги. Выше, я сказал.

Генри исполнил приказ и поднял правую ногу.

– Выше, я сказал, – улыбаясь рявкнул ему в лицо Альба. – Да, вот так, как на параде. Еще раз.

– Что скажешь, Лонарди, сгодится для парада? – хмыкнул Сесар.

– Отцепитесь от него, – Луиза оттолкнула Альбу от Генри.

– А что если он упадет? Разобьет лоб или свернет себе челюсть? – лыбился Альба. – Вряд ли сынок президента поведётся на его разбитую морду!

– Сына президента не его лицо интересует, а его жопа, – заржал Фло.

– Что правда? Пидоры любят разбитые морды?

– Заткнись, – отмахнулась от Альбы Луиза. Теперь она держалась рядом с Генри.

Он смотрел прямо перед собой и высоко поднимал колени при каждом шаге.

– А может президент Варгас тоже пидарас? – Альба поднял указательный палец к небу. – Если его сын любит мальчиков... Я где-то слышал, что эта херня наследственная.

– А я слышал, что больше всего пидарасов в армии. В военном училище они передергивают друг другу с четырнадцати лет. Старшие заставляют младших отсасывать, – сказал Сесар.

– Я слышал это что-то вроде недостающей хромосомы, – вмешался Фло.

– Что-то вроде сахарного диабета у твоей дочери? – Альба подскочил к Фло. – Ей же постоянно хренов инсулин колоть надо, верно? Сколько это стоит вообще?

– Закрой пасть.

– Наверное, кучу денег? Где ты их берешь? Подторговываешь наркотой в городе? Карлос тебе отсыпает, да?

– Отвали, – Фло вяло оттолкнул его.

Альба цеплялся ко всем подряд ради развлечения. Его наезды и наскоки были хаотичны, как и его движения, бессистемны, непоследовательны, он быстро терял интерес к разговору и переключался на новую тему.

– Что ты сделаешь, когда вернешься домой? Первое, что ты сделаешь? – теперь он крутился вокруг Луизы.

– Приму ванну с мыльной пеной, – неохотно и натянуто улыбнулась она.

– И о ком ты будешь мечтать в ванной, когда погладишь себя между ног?

– Не о тебе, Альба, точно.

Вдали громыхнуло и на миг они замерли. То ли мина, то ли граната. Разговор переключился на минные поля, заминированные тропы. Мода появилась лет двадцать назад. Кто ее ввел? Наркокортели для охраны своих плантаций? Или американцы? До Варгаса на каждой военной базе в Лумбии околачивались американцы: техники, инструкторы.

***

Освободительной армии Нандо принадлежало три из семи провинции в стране. С городками, селами, полями и горными пастбищами.

К пяти вечера горизонт закрыли Анды – волна горных вершин накатила на небо. На склонах этажами стелились леса и пастбища. У подножья – лежал городок. Двадцать домов. Их обитатели жили скотоводством. Четыре машины на все селение. На главной площади рынок соседствовал с церковью. Той самой, на развалинах которой Альбер танцевал и жёг костёр. Три года назад он вложился в её реставрацию. С тех пор местный пастор всегда с радостью встречал его и его друзей и никогда не отказывался припрятать в погребе перед алтарем пару ящиков с оружием или наркотиками. Отцу Хуану было семьдесят лет. Кустистые брови, лысый череп, подслеповатые глаза. В прошлом году Альбер привез ему очки, но пастор отказался корректировать волю божью и стал называть Альбера сыном.

Пока Альбер договаривался с пастором о ночевке, Фло, Сесар и Луиза с автоматами за спинами отправились на рынок. Продавали здесь в основном шерстяную одежду местного изготовления, да обувь сапожника из соседнего городка. До закрытия рынка Фло прикупил пончо, а Луиза вязанную красную шапочку. Альба и Генри сидели на ступенях церкви и пили самогон.

– В доме свободна одна комната, – сказал Альбер. – Думаю, мы отдадим её Луизе, остальные переночуют в церкви на матрасах.

-А ванная там есть? – спросила Луиза.

Альбер кивнул. Она широко улыбнулась и поцеловала его в щеку.

– Когда приедет машина? – спросил Фло.

– Завтра утром мой человек отвезет нас в Гото, – ответил Альбер.

– Что за человек? – Альба глотнул самогона и икнул. Сидевший рядом Генри прислонился лбом к стене церкви и прикрыл глаза. С самого утра он ничего не ел и заправлялся коксом, не удивительно, что его стремительно развезло от выпивки.

– Ты доверяешь шоферу? – говоря, Сесар смотрел на горы.

– Больше чем себе. Ливи, старый полицейский с простреленными коленями, когда двадцать лет назад его сын заболел раком, я оплатил больницу, лечение и похороны.

Пастор Хуан угостил гостей свежим сыром и засоленным мясом. Когда потемнело, Луиза заперлась в ванной и включила воду, Альбер и остальные отправились обживать церковь. Внутри не было электричества – только свечи. В их свете лакированные лавки блестели как сталагмиты в пещере. Чтобы укрыться от сквозняка, тощие, набитые соломой матрасы разложили между лавками.

Генри уснул сразу. Спал он с открытым ртом. Как человек, которому несколько раз ломали переносицу.

Сесар вышел на крыльцо. В доме справа от церкви варили самогон и продавали прямо из окна. Передавая косяк по кругу, Альбер, Фло, Сесар и Альба смотрели, как на улице собираются люди. Десятилетний мальчишка попросил затянуться, Сесар отвесил ему подзатыльник. Мужчина из деревенских рассказал, что мальчишка спер у него на прошлой неделе самокрутки. Завязался разговор.

Безветренная ночь растелила на небе звезды, и прижала пыль к дорогам. Воздух очистился. Ярко светились глаза, зубы, седины людей. Дешевые стекляшки в ушах местных матрон и девиц превратились в драгоценные камни.

Чистый горный воздух и самогон кружили голову, ускоряли кровь.

Перед церковью споткнулся старик, Альбер помог ему подняться и оказался в толпе. Он дотронулся до чьей-то груди. Ему показалось, что такой мягкой и полной груди он никогда не трогал. Он повернулся к женщине. На морщинистом имзожденном лице выделялись лихорадочно блестящие глаза и приоткрытые пухлые влажные губы. Альбер коснулся ее волос и отыскал седые пряди. Этот контраст между пышными формами и первыми признаками старения отобрал у Альбера слова и дыхание. Словно не веря своим глазам, он исследовал руками ее обтянутое тонким платьем тело, трогал обнаженную кожу, давил, щипал, натягивал.

– Я живу в том доме, – прошептала одновременно старая и молодая женщина. Она как будто танцевала последний танец над пропастью старения. Танцевала, крутя бедрами, притираясь грудью к Альберу, облизывая его шею.

Её дыхание, как и его, пропиталось алкоголем. Стоило им добраться до кровати, её движения замедлились. Он раздевал её, переворачивал на спину и на живот, сгибал, складывал, как одержимый. Будто искал границу, черту между молодостью и старостью. Отверстие на теле, в которое утекает красота и из которого выплескивается старость. А может, чтобы найти эту границу, ему всего лишь нужно было облизать её палец и ощупать языком лунку ногтя, в котором отражалось и то и другое? Может, ее пот был ядом или эликсиром вечной молодости? Гибкое тело – шерстяной нитью, что связывала бытие и небытие, жизнь и смерть?

Когда Альбер вышел утром из её дома, на ступенях церкви его ждала Луиза. Она вскочила на ноги и напряглась, как во время их первой встречи.

– Прости, – Альбер достал сигареты и сел на ступени у её ног.

По улице бегали курицы. Луиза переступала с ноги на ногу и молчала.

– Я не обещал хранить тебе верность или жениться на тебе. Не клялся в вечной любви.

– Что за чушь? – фыркнула Луиза. Раздраженно и обиженно.

– Я обещал, что буду честен с тобой.

Луиза не ответила. На церкви ожил колокол и напомнил Альберу о бессонной ночи и головной боли.

Ливи приехал в девять. Хромал больше чем обычно и постоянно поправлял сползающие с толстого живота штаны. Кондиционер гонял в машине холодный воздух. Луиза и Генри сели в микроавтобусе около багажника. Сесар, Альба и Фло – между ними и водителем. Автоматы бросили под ноги. Альбер пристроился на переднем сидении и заснул, как только городок остался позади.

Когда он открыл глаза, машина стояла. Над лобовым стеклом нависли ветки. Рядом никого не было. Слева раскинулась маленькая роща, справа просматривалась блестящая на солнце реке. Сесар курил, лежа на песке. Рядом валялись два автомата. Второй, видимо, принадлежал Луизе. Она и Генри топтались у кромки воды.

Альбер выбрался наружу. Было так жарко, что кожа начала чесаться.

– Не хотел вас будить, босс, – Ливи ковылял со стороны рощи.

– Что случилось?

– Говорят, за мостом, – Ливи кивнул на запад, горизонт напоминал засвеченную фотографию. – Проходят армейские учения.

– Я отправил Фло и Альбу выяснить, – Сесар обернулся и посмотрел на Альбера из-под козырька ладони. – Посмотреть.

– Хотите пить, босс?

Старик Ливи возил с собой холодильник. Альбер заметил несколько бутылок водки, но выбрал газировку. Присел рядом с Сесаром. Между его босых ступней возвышалась горка окурков.

– Давай проведем эксперимент, – сказала Луиза Генри. Она стянула джинсы и осталась в одной футболке. – Раздевайся.

– Я не хочу купаться.

– Генри, я не прошу тебя купаться, я хочу понять, что произошло.

Он покачал головой и повернулся спиной к берегу. Альбер не видел его лица, зато увидел, как Луиза достала из кармана джинсов веревку. Пока она обвязывала запястье Генри, он не шевелился.

– Правая или левая рука, Генри?

– Левая.

– Какой длины была веревка? – Луиза натянула веревку между собой и Генри и отступила на шаг. – Такая или длинней? Генри!

– Я не помню.

– Вы стояли рядом?

– Да.

– Так близко? – она стала напротив него.

– Было темно.

– Или вот так?

– Да.

– Хорошо, – Луиза закрепила другой конец веревки вокруг своего запястья. – Теперь заходи в воду и плыви.

Он сделал, как она велела: погрузился в воду в джинсах и футболке. Луиза держалась рядом, упала на воду и взмахнула руками.

Сесар закурил и усмехнулся, глядя как Генри и Луиза барахтаются. Со стороны это напоминало дурацкую игру. Зачем они связали себя веревкой? Она мешала им двигаться, но Луиза упрямо тащила Генри на глубину. Оба по очереди пропадали под водой, отфыркивались и продолжали барахтаться. Казалось, весь смысл этой игры сводился к тому, чтобы выбиться из сил.

Ливи за спиной Альбера собирал палки.

– Разведем костер, если придется оставаться на ночь, – пропыхтел он и кивнул на купающихся. – Что они делают?

– Без понятия, – Сесар пожал плечами.

Наконец Генри и Луиза устали и выбрались на песок. Восстановив дыхание, Луиза села и развязала свое запястье.

– Видишь? – спросила она. – Я наглоталась воды, хоть там было не глубоко. Я едва могла держать голову над поверхностью, хоть ты никуда не спешил. У нее не было шансов, Генри. Ты убил ее.

Твою мать, подумал Альбер. Нандо сказал, что Шеннон пыталась бежать и утонула? Зачем Луиза внушает Генри, что он виноват в ее смерти?

Луиза повернула лицо к солнцу и прикрыла глаза. Генри смотрел на воду. Альбер подошел к реке и присел на корточки в двух шагах от Генри. Кадык на его шее дёргался, Альбера он не заметил. Это был хреновый знак.

Солнце коснулось шоссе, когда вернулись Фло и Альба.

– Чувак на дороге сказал правду. В пяти километрах отсюда проходят учения, – Альба бросил автомат на песок и устремился к воде, на ходу снимая футболку и штаны.

– Что-то вроде игры в пинтбол для новобранцев, – Фло зачерпнул воду и плеснул себе в лицо, смывая пот и грязь. – Думаю, мы застряли здесь до завтра.

Луиза вскочила на ноги и отряхнула песок с ладоней. Генри ни на что не обращал внимание.

– Лонарди? – Сесар лениво ворочался на песке, забивая очередной косяк. – Ты ведь тоже часто ездил на такие учения? Правду говорят, новобранцев заставляют сутками сидеть в болоте и жрать кузнечиков? Тебя тоже так тренировали?

– Это называется тренировка на выживание, – ответил Альбер.

– И ты жрал кузнечиков, когда был новобранцем?

– Когда я был новобранцем, – Альбер усмехнулся. – Американские морские пехотинцы работали у нас инструкторами. Наряду с тренировками на выживание, учили обезвреживать бомбы и отлавливать террористов.

– И ты со всем этим справился? – Сесар закурил, выпустил дым в небо. – Я имею в виду, если бы ты, сын генерала Лонарди, вдруг опозорился, провалился, твой отец бы это замял? Правда?

Альбер посмотрел на Сесара. Растрепанные волосы. Песок на локтях и подбородке. Глупая обкуренная улыбка на губах.

– Сколько тебе лет? – спросил Альбер.

– Двадцать два, – Сесар прищурился и поднес ладонь к глазам. Только на этот раз солнце было за его спиной.

– Мне было шестнадцать, когда мой отец послал меня и еще двести новобранцев усмирять мятеж в Сан-Иглесио, – сказал Альбер.

Судя по тому как вытянулось лицо Сесара, он слышал о резне в Сан-Иглесио.

– Там ты поседел? – усмехнулся Сесар.

Отзеркалив его кривую усмешку, Альбер отвернулся.

– Серьезно, Лонарди? – теперь голос Сесара звучал как у ребенка, который выпрашивал подарок.

– В холодильнике есть пиво, салями и ореховый торт, – отмахнулся от него Альбер.

Фло приблизился к костру, который разводил Ливи, поворошил ветки.

Солнце близилось к закату, по реке и небу поплыли чернильные кляксы.

– Генри, – позвал Альбер. Пришлось толкнуть его ногой, чтобы он услышал и поднял голову.

Подхватив Генри за локоть, Альбер поставил его на ноги.

– Ты слышал наш разговор? В пяти километрах от нас проходят армейские учения. Если поспешишь, найдешь их до темноты, – на запястье Генри все еще болталась веревка. Альбер отвязал ее. – Все закончилось. Ты свободен. Можешь уйти куда захочешь и когда хочешь.

Луиза, Фло и Альба замерли и уставились на Альбера. Даже Сесар напрягся, и лишь Ливи продолжал раздувать огонь над ветками.

– Ты свободен, Генри. Ты никому ничего не должен.

Генри растеряно посмотрел на Луизу. Альберу захотелось отвесить ему пощечину, чтобы проснулся, вместо этого он встряхнул Генри. Влажные розовые волосы упали на глаза.

– Но... – прошептал Генри.

– Никаких но, ты свободен и никому ничего не должен. И единственное, что тебя должно сейчас волновать – это ты сам.

– Что ты делаешь, Лонарди? – спросил Фло.

– Уходи, Генри. Дойдешь до армейской части, назовешь свое имя и они доставят тебя в столицу. Через пару дней ты улетишь домой, – Альбер хлопнул Генри по плечу и подтолкнул к дороге.

– Ты охренел? – Альба схватился за автомат.

– Ты не можешь его отпустить, – пролепетал Фло.

– Генри, – Луиза шагнула к дороге, но Альбер удержал ее за запястье.

– Убирайся отсюда, живо, – прикрикнул он на Генри.

Альба поднял автомат и навел его на Альбера.

– И что? Собираешься пристрелить меня? – усмехнулся он.

– Не тебя, – Альба прицелился в удаляющегося Генри.

– Только попробуй, – Альбер достал пистолет, шагнул к Альбе и прижал ствол к его лбу.

Сесар вскочил на ноги, но не попытался напасть на Альбера или догнать Генри.

– Забыл зачем ты здесь? Тебя послали сопровождать Луизу! – сказал Альбер. – Ваше дело электростанция. Остальное тебя не касается. Или я ошибаюсь?

– Нет.

– Что нет?

– Не ошибаешься.

– Опусти оружие идиот!

Альба сглотнул и подчинился

– Мы скоро будем в городе, – Альбер оглянулся на Фло и Сесара. – Там нельзя таскать повсюду с собой автомат как в лесу. Так что самое время вам всем научиться сначала думать, потом хвататься за оружие.

Фло вздохнул и посмотрел себе под ноги.

– Зачем ты его отпустил? – Сесар кивнул в сторону дороги. – Что это значит?

– Не твоего ума дело, – огрызнулся Альбер.

Луиза подхватила с земли джинсы и быстро натянула их.

– Возьми в машине фонарь, – приказал ей Альбер и пошел к дороге.

В небе кружили птицы. Темнота паутиной опутала верхушки деревьев, копотью легла на песок.

Запыхавшаяся Луиза догнала Альбера у дороги. Несколько минут они шли молча по обочине, мимо колючого кустарника.

– Зачем ты его прогнал? – спросила Луиза.

Река осталась позади, слабый едва различимый отблеск костра напоминал о людях на пляже.

– Я его не прогнал, отпустил.

– Я спасла ему жизнь, – Луиза замотала головой. – Он должен был...

– Ты спасла ему жизнь и решила, что теперь он принадлежит тебе?

– Нет! Он нам нужен.

– Нам или тебе?

– Генри может проникнуть во дворец Он может...

– Я видел, что ты делала на берегу. Так нельзя. Ты его сломаешь, Луиза. И тогда он будет бесполезен.

Луиза шумно втянула в себя воздух и закусила губу. Она так спешила, что не взяла оружия. Галька шуршала у нее под ногами.

Вместо кустов вдоль дороги потянулась высокая трава. Через пятьдесят шагов линия горизонта приблизилась. Темнота осела на землю. Скоро появятся звезды.

– Подумай сама, Луиза. Генри не везет с момента, как он приехал в страну. Его похитили, избивали, он потерял мать. Теперь ты внушаешь ему, что он виноват в её смерти.

– Они связали себе руки, – упрямо сказала Луиза. – Невозможно так плыть. Когда спешишь или боишься, делаешь много лишних движений. Ты сам все видел.

– И что? Какая тебе разница, убил он ее или нет? Виноват он в ее смерти или нет? Может, тебя больше волнует, кого убила ты?

Глядя вперед, он видел лишь профиль Луизы. Она снова вжимала голову в плечи.

– Забудь об этом. Каждый из нас кого-то убил. Генри больше не заложник, Луиза. Если мы хотим, чтобы он помогал нам, мы должны убедить его, что он сам выбрал нашу сторону.

Над головой Луизы пролетела летучая мышь. Не включая фонарей, они вышли к мосту. Железные опоры врастали в тёмное дно ущелья. Мерцающие в свете первых звезд перила дугой изгибались над дорогой.

Увидев на мосту человека, Луиза схватила Альбера за руку. Он потянул ее вниз, заставляя присесть.

Человек стоял у перил и смотрел в пропасть. Шаркнул ногой, столкнул вниз камень. Перекинул ногу через заграждение, уселся на него верхом.

Луиза дернулась, порываясь встать, но Альбер удержал ее на месте.

– Мы должны помешать ему, – быстро зашептала она.

– Он не прыгнет, – Альбер не сводил взгляда с балансирующей над пропастью фигуры.

В темноте Генри был меньше, худее чем при свете дня.

Ну же, если собираешься прыгать, кретин, сделай это сейчас и избавь нас от проблем в будущем, подумал Альбер.

Генри заерзал, согнул ноги, попытался встать на перила, поскользнулся и скатился на дорогу. Свернулся калачиком и прикрыл голову руками.

Альбер повернулся к Луизе и взял её лицо в ладони.

– Нельзя долго оставаться на мосту. Если появятся военные, мы станем удобной мишенью, – сказал он, едва не касаясь губами ее губ. – Возвращайся в лагерь, я позабочусь о Генри.

Луиза отвела взгляд. Наверняка, сожалела о своих играх у реки. Если не остановить ее, станет так же бесполезна как Генри.

– Ты ни в чем не виновата, – Альбер погладил большими пальцами её скулы. – Слышишь, Луиза? Чтобы ты не говорила Генри, он не из-за этого хотел спрыгнуть. Скорее, из-за того, что его мучает похмелье и попустил кокаин.

Альбер улыбнулся. Луиза слабо улыбнулась в ответ. Поцеловав её в губы, он подтолкнул ее. Луиза кивнула, попятилась, сначала на корточках, потом встала на ноги.

Когда она скрылась, Альбер пошел к Генри. На этот раз Генри его заметил. Это был хороший знак. Генри попытался убежать, но Альбер остановил его.

– Генри, это я. Лонарди.

Альбер обнял его за плечи.

– Давай уйдем с моста, тут не безопасно, – увлекая его за собой, Альбер заметил, что у Генри кровоточит локоть. Наверное, разодрал, падая на асфальт.

Когда они сошли с моста, Генри била крупная дрожь. Альбер усадил его под деревом в десяти шагах от дороги.