Текст книги "Невыносимые противоречия (СИ)"

Автор книги: А. Stochastic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Треск выстрелов вдали заставил Луизу, Сесара и Сабрину замереть.

– Проспект Боливара? – предположил Сесар.

Луиза пожала плечами. Теперь выстрелы раздавались не только на севере, но на западе и востоке. Над двором прошмыгнул самолет. Вдали хлопнул то ли минометный снаряд, то ли бомба.

– Лучше пересидеть грозу, – изрек Сесар.

– У меня квартира здесь неподалеку, – пропищала Сабрина.

– Где?

– На Гальегоса.

Луиза слышала, что это туристических район, в котором обожают снимать жилье иностранцы, но никогда там не была.

По пути они наткнулись на малолеток грабящих магазин электротоваров. У всех болтались банданы на шеях. Такие носили в трущобах, чтобы защититься от вони прорванных канализаций и свалок. Луиза ездила туда перед захватам АЭС, чтобы передать Генри под защиту Лонарди. Всего два часа в трущобах, но местные успели обозвать ее шлюхой Лонарди. Может, не стоило оставлять там Генри? Чушь, он даже пистолет держать не умел, на АЭС от него были бы одни проблемы.

Квартал иностранцев в темноте пестрел разноцветными домами. В подъезде на стенах такая же яркая краска как на фасадах.

Сабрина не сразу нашла ключи в сумке. Кожаный мешок от Луи Витон. Луиза невольно усмехнулась, времена, когда она хотела иметь такую же, давно миновали.

На стенах в квартире висели фотографии.

– Не включай свет, – приказал Сесар.

На фото Сабрина держалась за локоть Миа. За их спинами горели деревья, бронемашины, под ногами лежал грязный песок. Миа Луиза помнила по лагерю, навязчивая стерва, которая везде совала свой нос и висла на шее то у Годо, то у Лонарди. Судя по фото, она любила таскаться по горячим точкам.

– Хочешь выпить? – не обращая внимание на Сесара, устроившегося в углу между окнами, Сабрина обратилась к Луизе.

– Да.

– Вермут, виски или ром?

– Все равно.

Прежде чем сесть на диван, она снова проверила поясную сумку. Молча они с Сабриной выпили по стакану. Чтобы почувствовать вкус спиртного Луизе пришлось подержать жидкость во рту – кокаин отбивал аппетит и заглушал вкусовые рецепторы.

Сесар забил косяк, одной рукой курил, второй гонял змею на телефоне. Луизе хватило одной затяжки, чтобы понять насколько она устала. Облокотившись на спинку дивана, она мечтала закрыть глаза и сползти в сон. Но как назло Сабрина от травы начала смеяться. Тонкий, неприятный, всхлипывающий смех.

– Я хочу тебе кое-что рассказать. Я должна тебе рассказать. Предупредить. Ты знаешь, чем занималась Миа?

Луиза покачала головой, ей было наплевать.

– Она расследовала торговлю кокаином и людьми. Узнала, что фонд Франца Варгаса отмывает деньги и слила эту информацию прессе. Но этого ей было мало, – Сабрина уронила пепел на пол и не обратила на это внимания. – Для нее все было игрой, если она что-то вбивала себе в голову, она вела себя как ребенок. Никого не замечала и не слушала кроме себя. Считала себя самой умной. Ей было мало фонда, она хотела отследить все звенья цепи. Все этапы. Она не просто слила информацию про фонд, но забралась в постель к Лонарди, который руководил фондом. А когда он пустился в бега, уговорила его взять её с собой под предлогом, что мечтает взять интервью у Нандо.

– Чтож, теперь она мертва, – Луиза отсалютовала Сабрине стаканом. Одним жестом почтила память Миа, Годо и других погибших партизан.

– Это Лонарди убил её, – Сабрина поджала нижнюю губу, расслабила и снова поджала. – Она хотела его использовать, он сделал так, чтобы она не вернулась из джунглей. Оставил её в лагере.

– Чушь, – покачала головой Луиза. Тяжесть усталости расползлась по телу. – Миа осталась не из-за Лонарди, а потому что ей понравился член Годо.

– Годо? Миа спала с мужчинами только, чтобы вытянуть из них информацию, – взяв Луизу за руку, Сабрина снова дергала нижней губой.

Ни дать ни взять, обиженная брошенная женщина.

– Почему ты не уехала, после смерти Миа?

– Не знаю, – Сабрина крепче сжала пальцы Луизы. – Я чувствовала себя везде чужой. Нигде не чувствовала себя в безопасности.

Луиза понимающе улыбнулась и закрыла глаза. Вынимать руку из потных пальцев Сабрины было лень. Засыпая, Луиза вспомнила слова Лонарди про нежность. Единственное утешение и самый большой подарок? Забавно...

Она проснулась, когда Сесар коснулся её плеча. За окнами серели предрассветные сумерки. Сабрина похрапывала рядом, положив голову Луизе на плечо и приоткрыв рот.

– Лонарди ждет внизу, – прошептал Сесар.

Сабрина заерзала. Как можно аккуратнее Луиза перекатила её на диван.

– Мне надо идти.

– Позвонишь? – сонно протянула Сабрина.

Луиза кивнула. Стоило отойти к двери, и хрупкая стареющая Сабрина на своем огромном диване превратилась в затерявшуюся в море одинокую жертву кораблекрушения.

Следом за Сесаром Луиза скатилась по лестнице. На выходе налетела на сумку с оружием, которую он тащил. Голова гудела и кружилась.

На улице Сесар вместе с сумкой втиснулся на заднее сидение черной машины. Луиза взялась за ручку двери и замерла. В доме напротив женщина в халате распахнула окно на втором этаже. На крыше голуби чистили перья. В небе клубились размытые ветрами и минутами следы самолетов.

Альбер перегнулся через пассажирское сиденье и сам открыл перед Луизой дверь. Жесткий ежик седых волос. Круги под глазами.

– Что слышно о Фло? – спросила Луиза.

– Никто его не видел, – голос тихий и успокаивающий. Утешающий?

Покинув район иностранцев, они влипли в контрольный пункт. Ноль шансов, что Лонарди не знал о заставе, Луиза вжалась в спинку сиденья и вцепилась в поясную сумку.

– Все хорошо, расслабься, – Лонарди послал ей успокаивающий взгляд.

Впереди стояли три машины. Поравнявшись с шлагбаумом, водители показывали документы. Семеро военных и двадцать добровольцев из народной милиции важно разгуливали вокруг. Сесар подался вперед, положил руки на подлокотники, зацепив волосы Луизы. Но ей было плевать. У нее и у Сесара не было и быть не могло документов. После ситуации с АЭС, военные, наверняка, объявили их в розыск.

– Добрый день, сержант, – Лонарди передал права человеку в форме. Со своего места Луиза видела только его пузо, рацию на поясе и царапины на бляхе ремня.

– А пассажиры? – пробасил сержант в нос.

– Мои родственники, – улыбнулся Лонарди.

– Фух, – выдохнул Сесар, когда контроль остался позади.

– Ты знал о проверке? – Луиза оглядела улицу.

За поворотом на Ганди нарисовался еще один пост. Военные возобновили дорожное движение, но через каждые сто метров поставили свои заставы?

– Не о чем волноваться.

– Почему? Что происходит?

Из булочной вышел мужчина в панаме.

– Военные не планируют репрессий и облав. Они пытаются стабилизировать обстановку.

– Ага, после того как вчера взорвали Нандо, – хмыкнул Сесар.

Лонарди кивнул.

– Чтобы разрядить напряжение, к вечеру они объявят амнистию политзаключенных.

Кто это сказал, хотела спросить Луиза, но прикусила язык. Она уже выучила, Альбер не делится своими источниками информации и планами. Ей ничего не остается, как довериться ему. Как сделал это Сесар, развалившийся на заднем сиденье машины. Как доверяла она раньше. Когда Альбер был рядом. В лагере Нандо, по пути в город. Только, пожалуйста, пусть он не везет её в трущобы. Иначе еще к вечеру Луиза начнет остреливать местную шваль. Местных Арни и Тито.

Только не трущобы, повторяла Луиза про себя, глядя на сменяющие друг друга улицы за окном. Каждая проверка документов заставляла её задерживать дыхание и выматывала. Солнце медленно ползло вверх, застряло между вторыми и третьими этажами и отсреливалось косыми лучами между домов. В темных очках одного из добровольцев народной милиции Луиза рассмотрела свое бледное отражение. После семи проверок трущобы уже не казались жутким решением.

Лонарди остановился на улице садов и двухэтажных старых вилл. Почти предместье, никаких тротуаров, заборы, ворота, кованные решетки, бесполезные в случае обстрела. Решетка, которую толкнул Лонарди – железные спицы с палец толщиной заканчивались тремя лепестками на высоте двух метров – скрипела и цеплялась за потрескавшийся асфальт. Хозяевам следовало выровнять подъездную дорожку перед домом. Не помешало бы срубить мертвые деревья вдоль нее и отчистить сад от сорняков.

– Чей это дом? – Луиза вышла из машины.

– Мой, – Альбер пересек веранду и распахнул дверь, впуская внутрь свет и пыль.

Мебель накрывали чехлы, в их складках скопилась пыль. Низкий потолок намекал на древность постройки. Тяжелые шторы напоминали о моде пятидесятилетней давности.

– Твой дом? – глупо повторила Луиза. Похоже, после путешествия по оцепленному солдатами городу на неё навалилось отупение.

– Я здесь родился и вырос, но не приходил сюда после смерти отца шесть лет назад, – Альбер поцеловал Луизу в висок.

Сесар прошел вдоль стены и скрылся в коридоре, включил и выключил воду в кухне или ванной, звякнул посудой, что-то передвинул.

– Нельзя было оставлять на АЭС Фло, – Луиза закусила губу, эта мысль мучила её со вчерашнего вечера. – Надо было оставить Сесара. Зря я тебя послушалась.

– Не зря, – Альбер обнял её за талию.

– Сесар бы не сбежал... Не сдал бы им электростанцию. Ему можно доверять.

– Именно поэтому, я хотел, чтобы он был с тобой.

– Но мы лишились АЭС! Военные убили Нандо, а нам больше нечем их поставить на место. Если бы Сесар остался на АЭС, мы могли бы торговаться, у нас было бы преимущество, мы могли бы диктовать условия. Держали бы ситуацию под контролем, – Луиза вскинула руки, будто надеялась вытянуть из воздуха правильное решение. Но в итоге она всего лишь уперлась ладонями в грудь Альбера.

Он улыбнулся, накрыл её руки своими и сжал пальцы.

– Луиза, это был только первый раунд. Как в начале любой игры мы разменяли пешки. Ты волнуешься, что мы потеряли АЭС, но если рассмотреть события в перспективе, Сесара нельзя было запирать там, у него было гораздо более важное задание. Охранять тебя.

– Первый раунд? Но Нандо мертв, а мы...

Альбер наклонился ближе. Луиза почувствовала его горячее дыхание, сначала на лице, потом он мазнул губами по её изувеченному уху. Луиза потерлась щекой о его щетину. Странным образом это прикосновение её всегда успокаивало. Или её успокаивала его близость? Его прикосновения, всегда нежные и неспешные? Он невесомо коснулся её уха, шеи, погладил кончиком пальцев поясницу. Эта медлительность всегда завораживала Луизу. Возбуждала, утешала, поглощала мысли, внимание и требовала концентрации так настойчиво, что через пару вдохов Луизе казалось, что кроме этого мига внимания, возбуждения и внутреннего напряжения ей больше ничего в жизни не нужно. Ничего другого не хочется и никогда не хотелось кроме как прислушиваться к его дыханию, искать неровности его кожи, запомнить навсегда, впитать в себя запах его пота. Смотреть на него снизу вверх? Или этого мало? Обняв Альбера за шею, Луиза обхватила ногами его бедра и победно улыбнулась – разница в росте сгладилась, их лица оказались на одном уровне. Ему не нужно наклоняться, ей – смотреть на него снизу верх. Даже свет теперь падал иначе. Его глаза вблизи казались больше. Каждая черточка его лица стала ускользающе, неуловимо подвижной. Луиза провела рукой по белым волосам Альбера и с удовлетворением отметила, как медленно удлиняются морщинки вокруг его глаз. Улыбка еще не проступила на его губах, а Луиза уже могла лизнуть ее, попробовать на вкус и забрать себе. А вместе с ней забрать что-то еще. Луиза теснее сжала ногами талию Альбера. Опустив руки на её задницу, он погладил разведенные в сторону бедра. Забрать себе, Луиза представила его внутри себя, пальцы, член. Закрыла глаза и положила голову ему на плечо, позволяя целовать себя. Целовать, гладить и перебирать пальцами по внутренней стороне её бедер.

Пусть Альбер сделает все сам. Занесёт ее в комнату, уложит на спину, на живот, прислонит к стене, посадит на колени или подомнет под себя. Луиза не собиралась отвелекаться, думать и не хотела ничего замечать. Ей достаточно догадок и предчувствий. Не открывая глаз, она улыбалась, когда Альбер сделал шаг. Кажется, он развернулся. Кажется, тени вокруг стали гуще. Кажется, по спине скользнул холод. Кажется, они поднимались по лестнице. Кажется, спускались. Наконец Луизу крутануло в воздухе. Под спиной оказался матрас. Она тесней сжала руки вокруг шеи Альбера. Потираясь щекой о его щеку, чувствала как он снимает с неё джинсы. Раскинув ноги, как лягушка, приняла его в себя. Если втянуть живот, ноги сведет судорогой. Если задержать дыхание, можно почувствовать, как его пальцы вминаются в кожу. Если раскрыть ладони, они пропитаются его потом. Если открыть глаза и посмотреть ему в лицо, можно понять все и тут же забыть, что понимаешь.

***

Она проснулась в комнате с темными обоями. За окном день исходил последними красками. Альбер спал рядом, прижавшись лбом к плечу Луизы. Надо же, они лежали на чистой простыни. Скомканной и наскоро брошенной на матрас. Эти маневры Луиза упустила, в своем желании закрыть глаза и довериться. Она провела рукой по простыни, еще одна перекрученная жгутом накрывала ее бедра и путалась между ног Альбера. Несколько мгновений Луиза рассматривала его задницу и спину. Белые в полумраке комнаты шрамы. На плече и бедре от пулевых ранений, выше поясницы через правый бок тянулся широкий шрам от мачете. Такой же был на груди. Когда Луиза спросила о нём , Альбер сказал, что это память о первом визите в партизанский лагерь. Лет десять назад он был достаточно глуп, чтобы пытаться что-то кому-то доказать боем один на один на мачете. Что случилось с тем, с кем ты дрался, спросила она тогда. Я отрезал ему голову, ответил Альбер.

Он спал с открытым ртом, будто у него был заложен нос, пальцы подрагивали. Стараясь его не разбудить, Луиза села. То, что она сначала приняла за окно оказалось дверью на балкон. Пыли в комнате было меньше, чем в холле. Половицы не скрипели, а значит дом был не таким старым и обветшалым, каким показался Луизе сначала. За приоткрытой дверью массивного шкафа белели постельное белье и полотенца. От них шел густой запах сухих цветов. Один букетик рассыпался на полу, видимо, выпал, когда Альбер доставал простыни. При ближайшем рассмотрении балкон оказался вовсе не балконом, а выходом во внутрений двор. Вниз вела винтовая железная лестница. Натянув майку, джинсы и кроссовки, Луиза спустилась в каменный колодец пять на пять метров. Из земли к коленям тянулась сухая трава, каменная ванна давно сдохшего фонтана покрылась мхом. Доски на единственной скамейке прогнили. Воздух здесь был влажный и будто слоился: спускаясь по лестнице Луиза вдохнула сначала сухую траву, потом ощутила запах плесени и покрытых мхом камней. Сев на нижнюю ступеньку лестницы она открыла свою поясную сумку. Пробирки с кожей Амалии были на месте. Под ними Луиза нашла пакетик конопли, забила косяк и закурила. Ей хотелось, чтобы сонное и беззаботное состояния продлилось как можно дольше. Ни о чем не думать, не волноваться и наблюдать за муравьем ползущим по кроссовку. А можно, еще закрыть глаза и вспомнить прикосновения Альбера.

Он спустился бесшумно и сел на ступень выше. Луиза почувствовала лишь содрагание воздуха и легкое прискосновение к спине. Отклонившись назад и облокотившись спиной о его колени, она передала Альберу косяк. В отличие от Луизы он не стал одеваться. Огонек сигареты окрасил его смуглую кожу желтым, а белый дым запутался в его волосах. Луиза вспомнила дурацкие стихи, что читал Альбер ей в джунглях. Неруда. От тяжелых чужих слов она чувствовала себя, как с камнем на шее. Будто над ней читали заклинание, которое она не понимала, но которому вынуждена была подчиниться. Молчание Луизе больше нравилось.

Она обняла пальцами щиколотку Альбера и осмотрела сад. На северной стене виднелись следы от пуль. Кто-то напился и решил пострелять в саду? Альбер сказал, что этот дом принадлежал его родителям. Интересно, стрелял его отец или мать? А может, он сам? Может, стрелявший не был пьян? Дырки от пуль зияли одна над другой. Луиза встала. Первая дырка оказалась напротив её подбородка.

– Твоя работа? – Луиза обернулась к Альберу.

– Моего отца, – он тоже поднялся. Не в силах отказать себе в удовольствии, Луиза потерлась щекой о его плечо. – Таким образом он раз в год проверял, насколько я вырос.

– Раз, два, три, четыре, пять, – трава дивным образом замедляла, успокаивала и разбавляла мышление. Луиза коснулась дырки напротив своего подбородка и посмотрела на Альбера.

– Мне было девять, – он обнял её сзади. Запрокинув голову, Луиза рассматривала его ресницы, щетину и волоски в носу.

– Что случилось?

– Мне было девять, мне приснился кошмар. Услышав голоса в холле, я спустился вниз. Мой отец выпивал с генералом Маркусом. Была два часа ночи. Оба захотели узнать, почему я не сплю. Оба посмеялись над моими страхами. Мой отец решил похвастаться своими методами воспитания. Отвел меня в сад, поставил к стене, потребовал описать свой кошмар, спросил, какой вес и рост был у монстров из моего сна. Сколько их было. Какие повадки. Какое оружие. При этом он расхаживал взад вперед и махал пистолетом перед моим лицом. Сказал, что в жизни мужчине необходимо научиться только двум вещам: отличать мнимую угрозу от настоящей и сохранять безмятежность перед лицом смерти. После того, как он научит меня этому, он сможет умереть спокойно, с уверенностью, что я его не опозорю и не предам. Потом он отошел и прицелился в меня. Целился и требовал, чтобы я не закрывал глаза. Прелюдия длилась так долго, что я обоссался. Потом это стало нашим показательным фокусом. На каждый мой день рожденья, он собирал гостей в саду и хвастался моим мужеством. Ведь я не закрывал глаза, когда он в меня стрелял.

– А твоя мать?

– Покончила собой, через год после моего рождения. Послеродовая депрессия.

– Это продолжалось пять лет? – она снова коснулась следа от пули в стене.

– Пока мне не исполнилось четырнадцать, и я не поступил в военную академию.

Луиза вздохнула, потерлась лицом о его грудь. Редкие жесткие волоски щекотали щеку. Внутри разливалась волна нежности.

Когда их взгляды встретились, Альбер покачал головой.

– Что? – с тревогой спросила Луиза.

– Никогда не доверяй мне.

Луиза вздохнула с облегчением – он это уже говорил. Просил не доверять ему, не рассчитывать на его верность, не ждать многого. Но ей и не нужно от него ничего, кроме как научиться понимать его.

Альбер коснулся её щеки, и Луиза поняла, что улыбается.

– Ты ошибаешься, – сказал он, – ошибаешься, если думаешь, что страх делает нас похожими. Ошибаешься, если веришь, что понимание и доверие принесут тебе утешение. Утешения не существует, Лу. Искать его, значит обманывать себя и совершать ошибку, люди постоянно ищут утешение в доверии и доверяют тем, кто этого не достоин. Я не достоин твоего доверия.

– Как скажешь, – Луиза положила руку ему на шею и потянулась к его губам. Его поцелуи значили для неё больше, чем его слова.

В дом из сада вели две застеклённые и занавешенные гардинами двери. За одной из них плясал свет. Сесар включил телевизор?

– Надеюсь, он заказал что-то поесть, – Альбер кивнул на дверь. – Иди, мне нужно одеться.

Поцеловав Луизу в висок, он отправился наверх по винтовой лестнице, а Луиза открыла дверь в холл.

Сесар снял чехлы с мебели. Массивные диваны с изогнутыми ножками, подлокотниками и спинками окружили телевизор. Большой плазменный экран. Его сине-белые отблески плавали в тарелках и мискам. Сыр, фрукты, орехи, холодное мясо, копченная рыба и соусы.

– Ого, – Луиза запихнула в рот кусок сыра.

– Господин Корраль принес еду, – Сесар неопределенно взмахнул рукой. – Здесь то, что не поместилось в холодильник.

Луиза заглянула в коридор, ведущий на кухню. Коротконогий бородатый мужчина возился со шкафами и ящиками.

– Луиза, – заметив её, бородатый коротышка бросился навстречу. – Я так счастлив познакомится с тобой. Я видел твое выступление. Знаю, как много ты сделала для революции.

Он тряс её руку, кивал и улыбался. Его раболепие действовало Луизе на нервы.

– Я Фернандо Корраль. Хозяин сети ресторанов национальной кухни. Знаешь, большой ресторан на улице Эрнесто Сабато? Нет. Я хочу, чтобы ты знала, в любое время в моих ресторанах тебя накормят бесплатно. Друзья Альбера мои друзья, – Луиза выдернула руку, Корраль затараторил быстрее. – Я многим обязан ему. Очень рад познакомиться с тобой.

Не добившись от Луизы ответа, Корраль огляделся и всплеснул руками.

– Этот дом прекрасен. Знаешь, десять лет назад в саду здесь держали павлина. Дом по-прежнему прекрасен. Нужна лишь небольшая уборка и реставрация. Засадить сад, сменить мебель на кухне. Мои люди управятся со всем за пару дней.

Сесар на диване хмыкнул. Луиза тоже не любила болтунов и мечтала, чтобы Корраль заткнулся.

– Стоп, – она подняла обе руки. – Поговоришь об этом с Альбером.

– Но я думал, что ты...

Что? До бородатого коротышки доползли слухи, что она шлюха Альбера? А если так, то должна озаботиться уютом в его доме? В этом старом пыльном саркофаге?

– Нет, с этой хренью к Альберу, – покачала головой Луиза.

На улице раздался звук бьющегося стекла. Через окно Луиза увидела, что на подъездной дорожке теперь стоял не только джип Альбера, но и фургон Ливи и три легковушки. Между машинами выпивали, курили, обменивались рукопожатиями и объятиями человек двадцать. Луиза узнала Эмиля, пару полицейких дружков Ливи, дебилов Тито и Арни. Ушлепки из трущоб притащили с собой шлюх. Похоже, этот дом быстро превратится в трущобы. Как номер в отеле раньше.

Луиза упала на диван рядом с Сесаром, скрестила руки на груди и уставилась в телевизор. По экрану поплыла заставка новостей. Даже при приглушенном звуке в комнату рвалась ритмичная агрессивная музыка.

– Корраль, что же ты не позвонил?

Луиза не обернулась на голос Альбера. Скривилась, представляя, как он пожимает руку и улыбается бородатому жополизу. Сесар протянул Луизе бутылку пива, и она бездумно схватилась за нее. За спиной Корраль нахваливал дом и бубунил про реставрацию, косметический ремонт, охуительный новый кафель для пола и свою готовность совершенно бесплатно взять на себе все хлопоты.

Заставка новостей растаяла, и на экране появился Франц.

– Сделай громче, – Луиза подалась вперед.

Альбер присел на спинку дивана рядом с ней. Едва заметно коснулся коленом её плеча. Легкое, почти невесомое касание. Как температуру измерил. У Луизы потеплело на душе. Каждый раз как в первый, его тактичное, нежное, ненавязчивое внимание придавало ей сил, успокаивало и расслабляло. Что он нес о доверии и утешении? Их не существует? Но разве не утешение, доверие, поддержку, чувствует Луиза прикасаясь к нему?

Франц на экране смотрел мимо камеры и комкал в руках лист бумаги.

– В результате взрыва в туннеле около Национального Банка погиб лидер Освободительной Армии Нандо. Генерал Маркус тяжело ранен. Убиты его сопровождающие. Адъютант... полковник... – Франц перечислил имена. – Генерал Маркус поручил мне создание комиссии для расследования произошедшего. Пока нам известно, что террористы использовали взрывчатку С-4. Около двух килограмм. Есть так же основания полагать, что преступники входили в подготовительные комитеты. Как только военные и Освободительная Армия согласовали место встречи, тоннель и территория вокруг Национального банка были перекрыты.

«Твой дружок привез в город С-4, и я хочу знать, где спрятана эта дрянь», – сказал Касто и склонился к Луизе с ножом для резки картона.

– Несмотря на потери генерал Маркус подчеркнул, что военные стремятся проводить политику без применения оружия. Наша цель заключить соглашение с Освободительной Армией. Генерал Маркус принял решение объявить Амнистию политических заключённых. Под амнистию попадают так же все арестованные, которые на сегодняшний день дожидаются суда.

– Маркус хорошо выдрессировал внука, верно? – прошептал Альбер так, что слышала только Луиза.

– Так же генерал Маркус обьявляет всеобщие выборы в Национальный Конгресс через двадцать дней.

– Еще одни фальшивые выборы? – прокомментировал Альбер.

– Чтобы ни у кого не возникло подозрений в честности выборов и результатов, организаций и проведением выборов займутся университеты. Для контроля будут приглашены так же независимые международные наблюдатели. Армия во главе с генералом Маркусом возьмет на себя только обеспечение порядка в городе.

Кадр сменился, и вместо Франца на экране появилась ведущая в белой водолазке.

– На улице Сандино собралось более трехсот человек, – отчеканила теле-женщина в белом. – Перекрыто движение. Армия и народная милиция следят за порядком. Час назад произошло столкновение на углу Сандино и Гонсалеса. Двое человек получили ранения.

Спину Луизы обдало ветром – Альбер открыл дверь на улицу. В комнату повалили люди из сада. Приветствия, похлопывания по плечам.

– Ты слышал про амнистию?

– Да, из полицейских участков задеражанных выпустили еще утром.

– Ты не представляешь, что мне пришлось пережить, – шлюха с вырезом на блузке до пупка, шмыгала носом перед Альбером и промокала уголки глаз.

– Рад, что ты цела, Келли, – Альбер приобнял шлюху за плечи.

– Они держали меня в грязной камере две недели, – всхлипнула она. – Мой брат...

Задержанные за проституцию тоже попали под амнистию, сообразила Луиза. Только какого хера шлюха-Келли ищет теперь около Альбера? Иногда Луизу раздражала его доброта ко всяким отбросам.

Альбер поручил шлюху бородатому владельцу ресторанов, и та тут же повисла на нем.

В дверь протиснулись братья Хименос. Луиза помнила их по лагерю в джунглях. Крутились вокруг Нандо. Трахали одну бабу на двоих. Каждую неделю устраивали грабительские набеги на маленькие города. Громили почтовые отделения, банки, кассы вокзалов и аэропортов.

– Ублюдок Рохас собирает людей. Ублюдок Рохас только и ждал смерти Нандо. Ублюдок Рохас хочет занять место Нандо, – забасил Нестор, старший из Хименос. Младший Олаф лишь щелкал языком и качал головой. То ли подтверждал слова брата, то ли удивлялся им. – Ночью Рохас напал на моих людей, забрал машины и оружие.

– Как ты, девочка? – Ливи, старый коп, дотронулся до плеча Луизы.

– Порядок.

– Я слышал, вы заминировали отель?

– Идея Сесара, – Луиза посмотрела на Сесара, а когда он победно ухмыльнулся, повторила его улыбку.

Альбер хотел, чтобы Сесар охранял её. С ним Луизе, и правда, было спокойнее. Не болтает, не колотит понты, любит действие.

За Ливи хвостом ходили полицейские из его участка: три типа с опухшими от пьянки рожами.

– Ливи, – позвал Альбер. – Нужно купить машины. Привезти людей из ближайших деревень. Дашь им по пятьдесят долларов, пусть поддержат братьев Хименос, – наставляя Ливи, Альбер передал ему пачку банкнот.

У Нестора Хименоса зазвонил в кармане телефон. Ливи свалил и забрал своих шестерок. К Альберу присосался Эмиль. Махал руками и шептал что-то на ухо.

– Будешь? – Сесар протянул Луизе косяк.

На экране телевизора журналист брал интервью у человека в потертом вельветовом пиджаке. Тот нес что-то об экономическом тоталиризме и репрессиях, которые не должны повториться. О демократии. Первый шаг к которой лежит через создание партий. Чем больше партий, тем больше демократии. Не допустим, чтобы оппозицию уничтожали как при президенте Варгасе.

Луиза приняла у Сесара косяк и затянулась. Как только дым развеялся, перед ней всплыла шлюха-Келли.

– Тебе очень повезло, – она хватала Луизу за руку и облизывала губы, водила языком по деснам, будто минуту назад втерла в них кокаин. – Альбер позаботится о тебе. Он заботится о всех, кто ему предан. Альбер самый щедрый мужчина в мире. Альбер...

– Отвали, – Луиза снова затянулась. Чем больше она старалась удержать внутри конопляный дым, тем сильнее щекотало в носу. Наконец она выпустила дым и прыснула смехом.

Шлюха-Келли ответила улыбкой. Рядом появился Альбер, оттеснив Келли, сел около Луизы.

– Можно? – он протянул руку за косяком.

Улыбаясь, она передала ему сигарету. Затягиваясь, он прикрыл глаза.

– Келли, помнишь профессора Камарго? – Альбер повернулся к шлюхе.

– Еще бы, он приезжал ко мне каждые выходные и всегда ему подавай нового малолетку, – её ногти были покрыты синим лаком, волосы взбиты как пена.

– Навести его, куколка, – кивнул Альбер. – Из-за этой галиматьи с выборами старый развратник Камарго совсем зазнается.

***

Луиза проснулась в десять. За окнами шел дождь. Две косоглазые женщины – майки и джинсы в облипку на жирных телах – собирали мусор на первом этаже. Сесар дрых на диване при включенном телевизоре. На правой щеке отпечатался рисунок обивки, к бритому виску прилипла крошка. Альбера Луиза нашла на кухне. Говоря по телефону, он залпом заглотил чашку кофе, потянувшись к кофеварке, ударился коленом о шкаф. Заметив Луизу, дернул уголком губ и налил ей кофе, не отнимая трубку от уха. Говорил он или слушал, Альбер смотрел в одну точку. После трех глотков его зацикленность и сосредоточенность вызвали у Луизы головную боль, и она отправилась в комнату, в поисках чем похмелиться.

Подвинув ноги Сесара – одна все ещё в кроссовке, вторая светила пяткой через протертый носок – присела на край дивана. Косоглазая уборщица – Корраль их что ли прислал? – прошлась розовой тряпкой по телевизору и встряхнула шторы. На экране шла прямая трансляция с улицы Сандино. За ночь люди не разошлись. Наоборот их как будто стало больше. Появились плакаты, трибуна и микрофоны в руках выступающих как на концертах. Луиза взяла пульт и увеличила звук. Рохас расхаживал по сцене, часто дергал себя за мочку уха и говорил про повышение минимальной заработной платы и необходимость заморозить цены на товары первой необходимости. Иначе инфляцию не остановить.

– Трепло, – проснувшийся Сесар потянулся к сигаретам. Луиза подтолкнула к нему пепельницу и зажигалку.

– Сесар, выезжаем через полчаса, – все еще сжимая в руке выключенный телефон, Альбер вошел в холл.

Сесар сорвался с места, раньше Луиза не замечала, чтобы он подчинялся приказам Альбера. Задумавшись, поняла, что ничего не имеет против.

Альбер присел на диван, Луиза положила руку ему на колено.

– Что происходит?

– Поедем на митинг, хочу поглядеть как Рохас и Хименос пробуют свои силы в предвыборной агитации, – Альбер поцеловал её в висок.

– А военные?

– Следят за толпой с вертолетов. Отлавливают вновьприбывших и проверяют нет ли при них оружия.

– Они разрешили демонстрацию?

– Правильней будет сказать, они не решаются её разогнать. Люди начали выходить на улицу после взрыва около Национального Банка и гибели Нандо.

Телефон Альбера зазвонил – скучный стандартный звонок напоминал школьный. В школе в Калифорнии, где однажды училась Луиза. Стоило подумать о прошлом во рту появился горький привкус. Где она оставила пробирки с кожей матери? Наверху, в спальне. Почти физически Луиза ощутила необходимость проверить их сохранность и пристегнуть к талии поясную сумку, как талисман. Но если она собирается поехать на демонстрацию, на улицу Сандино, дома они будут в большей сохранности. А она собирается?