Текст книги "Невыносимые противоречия (СИ)"

Автор книги: А. Stochastic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

– Чтобы засечь в джунглях кого-то со спутника, нужно знать где искать! – огрызнулась Луиза. – Их выдал Диего.

Если бы Генри мог поговорить с Луизой наедине, он сказал бы ей, что Касто взял пленных. Знает, что Генри и Луиза ушли с Лонарди. Сказал бы, что Касто спрашивал о ней. Рассказал бы и о грязных намёках Касто. Но рядом были отморозки из джунглей, и Генри молчал.

– Вот опять. Смотрите, – Луиза кивнула на дом напротив.

Сесар и Фло подошли к окну.

– Говорю, они следят за мной, – сказала Луиза.

Генри приблизился и увидел женщину, поливающую цветы из шланга. Лицо женщины закрывала широкополая шляпа.

– На втором этаже у них камера, – продолжала Луиза. – Если присмотреться, можно заметить, как она отсвечивает на солнце.

Генри прищурился. Окна второго этажа были забраны гардинами. Фло отступил на шаг. Перешел от одного окна к другому. Штора в доме напротив дернулась.

– Они поняли, что я догадалась, – произнесла Луиза.

– Значит, самое время сходить в гости, – Сесар резко развернулся и подхватил с пола пистолет.

– Да здравствует гостеприимство! – Альба отсалютовал бутылкой и глотнул из горлышка.

– У тебя есть лестница? – Фло взял пистолет и засунул в задний карман запасную обойму.

– В гараже.

– А ты что же не перелетишь стену как супермен? – Альба похлопал Фло по плечу. – Не перепрыгнешь как человек-паук?

– Что происходит? – Генри посмотрел на Луизу. Пистолет из-за пояса перекочевал ей в руку.

– Ублюдки из соседнего дома следят за мной, – Луиза открыла дверь и вышла.

– У тебя и паутины нет? – не унимался Альба. – Чем же ты дырки своей жены заклеиваешь, чтобы она не ебалась с кем попало, пока ты месяцами в джунглях пропадаешь?

– Заткнись, – шикнул на него Фло.

В дверях они столкнулись, врезались в косяк, Альба заржал, Фло зашипел.

Внизу около лестницы их встретила женщина в шелковом просторном платье.

– Луиза... – она смотрела на пистолет в руках Луизы.

– Иди в комнату, мама, – ответила Луиза.

– Спрячьтесь под кровать, миссис Гудисон, – хохотнул Альба.

– Что случилось?

Поравнявшись с матерью Луизы, Альба приложил палец к губам.

– Дом прослушивают, – прошептал он, страшно вращая глазами.

Невольно Генри огляделся. Жучки могли быть где угодно: в лампах, складках гардин, под столом, под диванами. Да это безумие. Он же не верит в это! Да и Луиза не верит, иначе бы не несла чушь о Франце. Не говорила бы о Годо, Диего и Касто.

Сесар отвесил Альбе подзатыльник и свернул за Луизой к гаражу. Кафельный пол в коридоре был начищен едва ли не до зеркального блеска. Тени людей на стенах напоминали кегли в боулинге – выстроились в ряд и ждут, когда выкатится шар и собьёт их.

У задней стенки гаража нашлась стремянка. Рядом висели садовые инструменты. Альба прикоснулся к ножницам для подрезания кустов и вопросительно приподнял брови.

– Мой знакомый такими ножницами отрезал одному чуваку руку по локоть.

– Пиздишь, – Фло и Сесар потащили стремянку во двор.

Луиза шла впереди большими шагами. Вдоль стены, по газонам, сминая цветы и траву.

– Ладно, вру, отрезал только пальцы, но крови натекло, будто руку.

– От одного отрезанного пальца тоже много крови, – заметил Сесар.

– Сюда, – Луиза остановилась. – Если повезёт, они не заметят нас сразу.

Коснувшись стены стремянка мерзко заскрежетала, будто кто-то царапал лезвием по стеклу. Генри переступил с ноги на ногу, не зная просить оружие или бежать прочь. Что если у людей на той стороне есть автоматы и гранаты с газом? Как у тех, кто напал на дом Санчес. Что если их ждут? Что если их много?

Сесер перемахнул через стену, один за другим за ней исчезли двое других отморозков и Луиза. Генри коснулся лестницы и запаниковал. Он последний, как только поднимется на стену, станет легкой мишенью.

Что если Касто следил за ним от дворца? Что если Касто ждал, когда он отправится к Луизе? Ждал, чтобы покончить одним махом с ним и с ней? Что если соседский дом ловушка?

Генри спрыгнул в чужой сад, и никто в него не выстрелил. В десяти шагах маячила боковая стена дома – сплошь узкие окна, ни одной двери. Луиза, Альба, Фло и Сесар растянулись в цепь и двинулись в обход. Быстрый шаг. Пистолеты смотрят в землю. О Генри все забыли.

Он увидел, как Сесар и Луиза поднимают пистолеты, услышал выстрелы, а потом Луиза и отморозки скрылись за углом.

Генри прижался к стене. Шершавая штукатурка. Тучи заплевали небо. Грохнули еще два выстрела, рассыпалось стекло. Короткое затишье на четыре вдоха, и грохот раздался в доме. Генри выглянул из своего укрытия. На дорожке перед домом лежала женщина. Над ее шляпой и раной в груди кружили мухи.

Чернокожий мужчина ткнулся лицом в ступени. На спине три пятна крови. Руки сжаты в кулаки. Стараясь не смотреть мертвецам в лицо, Генри проверил у них пульс. Пошатываясь, он зашел в дом. В холле было пусто, шум, крики и выстрелы прокатились по второму этажу.

Перепрыгивая через ступени, Генри взлетел наверх. Он боялся, что Луиза пострадала. Но она стояла посреди комнаты, целая и невредимая. Вокруг мягкие игрушки, на стенах фотографии рок-музыкантов и актеров.

– Она потянулась к ящику! – Луиза указала на девушку на кровати.

Она лежала лицом в подушку, светлые волосы на затылке слиплись от крови.

Сесар дернул ящик, перевернул тумбочку и несколько раз копнул её ногой. На ковер посыпались журналы, комиксы, украшения и косметика.

Фло толкнул на пол огромный телевизор. Один из осколков ударил по ноге Генри, и у него перехватило дыханье.

– Нужно вызвать скорую, – он метнулся к девушке на кровати.

Сесар перевернул тело и приложил пальцы к шее девушки. Выстрелом ей снесло пол лица. Генри не мог отвести взгляд от широко распахнутого уцелевшего голубого глаза.

Сесар покачал головой.

– Вот черт! – Луиза вылетела из комнаты.

– Надо обыскать дом, – сказал Сесар.

– Наверняка, слуги где-то спрятались, как тараканы – Фло склонился над разбитым шкафчиком, запихнул себе в карман нитку жемчуга и несколько колец.

– Что? – закричал Генри. – Какие нахер слуги! Вы только что расстреляли ни в чем неповинных людей!

Наверное, он слишком много времени провел с Францем. Забыл привычки повстанцев. Забыл, что с ними лучше не спорить.

– Тише, – Альба толкнул его к стене.

– Отпусти меня! – Генри ударил его коленом в пах.

– Ах ты ж, сука, – Альба выхватил пистолет.

Лицо Альбы раскраснелось, а дышал он так часто, что пистолет скакал в его руке. Целился то в лицо Генри, то в грудь.

– Знаешь, что я ненавижу больше всего? – заорал Альба. – Истеричек! Ненавижу гребаные истерики. Всех этих уродов которые кричат, плачут и кусают локти, когда уже ничего нельзя сделать.

Пистолет приблизился и теперь дрожал перед лицом Генри: царапнул подбородок, задел скулу.

Он не заметил, как Сесар и Фло вышли. Все, о чем Генри мог думать – Альба выстрелит. Теперь Генри не заложник. Его не за чем больше щадить. От него никакого толку. Альба выстрелит, просто потому что Генри разозлил его, просто потому что убивал людей раньше.

– Ты гребаная истеричка.

Генри бездумно кивнул, глядя на пистолет.

– Ты врезал мне по яйцам. Какого хера? Это у вас гомиков принято так заигрывать?! – вместо того, чтобы стрелять Альба разбил Генри нос.

Перед глазами потемнело, и Генри осел на колени.

– Мало тебя президентский выблядок ебет? – Альба ударил Генри пистолетом в висок.

Почти нокаут. Ничего не видя, Генри барахтался на полу и пытался оттолкнуть Альбу. Усевшись на него верхом, Альба работал кулаками. Удары по почкам сделали Генри медлительным и неповоротливым. Он хреново видел и двигался как сонная муха. Альба перевернул его лицом в пол и перехватил запястья, соединил их и обмотал тонким шнуром. То ли зарядка от телефона, то ли кабель от телевизора – Генри не видел. Он лежал мордой в пол, паниковал, брыкался и задыхался.

Альба что-то сказал про Франца, дернул за волосы, врезал еще по почкам. Потом стянул с Генри джинсы.

До сих пор Генри только угрожали. В клинике был санитар. Ему нравилось запугивать Генри, рассказывать в подробностях, что он с ним сделает. Но почему-то санитар ограничился словами. В плену Генри боялся, что дойдет до этого. Что узнают о его ориентации. Или сделают это просто, чтобы унизить. Разве нужен повод тем, кто ставит людей в шеренгу, желая посмотреть сколько голов пробьет одна пуля? Сейчас он чувствовал себя виноватым за свои мысли и страхи. За то, что приехал к Луизе. За то, что полез в дом соседей. За то, что боялся Касто. За то, что не был честен с Францем. За смерть матери. За то, что не сумел выкрутиться. Не ударил Альбу раньше, чем тот скрутил его. Альба двигался резко. Держал за шею и бедро. Хотел причинить боль. Генри стиснул зубы и не издал ни звука. Казалось, если сейчас кто-то войдет в комнату будет только хуже. Генри умрет. Стук крови в висках ощущались болезненней, чем толчки Альбы внутри. Закончив, Альба лениво прошелся кулаками по бокам Генри, дернул за волосы, посмеялся, что-то сказал.

Зажмурившись, Генри слышал, как Альба уходил: шаркал ногами по полу, что-то поднял, что-то копнул, сбежал по лестнице.

Прячась за закрытыми веками, Генри восстановил дыхание. Восстановив дыхание, почувствовал запах крови. Густой, вязкий, навязчиво тошнотворный. Генри вывернуло. Рывком отодвинувшись от лужи блевотины, он снова сбил дыхание. На этот раз успокоиться у него никак не получалось. Генри задыхался.

Он не знал, сколько он пробыл в комнате с мертвой девушкой, не в силах пошевелиться и вздохнуть. А потом пришла Луиза и опустилась рядом на колени. Ругалась и хлюпала носом, развязывая Генри руки и помогая ему подтянуть штаны.

– Прости. Прости меня. Я не хотела... Не знаю, что на меня нашло... не знаю, что на него нашло. Эта баба по несколько раз в день глазела на мои окна. Сука улыбалась каждый раз, когда встречалась со мной взглядом. Она будто говорила: я все знаю про тебя, – Луиза всхлипнула. – Генри, я никогда не позволила бы причинить тебе боль. Альба, должно быть, свихнулся...

Что она несёт, второй раз за день удивился Генри. Опираясь на руки, он сумел сесть и позволил Луизе обнять себя.

– Я не должна была... так нельзя. Это неправильно. Прости меня, – его футболка намокла от её слез.

– Все нормально, – Генри погладил её по голове.

Проклятье, то же самое он говорил матери, чтобы успокоить её. Он просто не мог выносить их слёзы.

– Я... я ...

– Все позади, Луиза.

Все еще вжимаясь лицом в его грудь, Луиза погладила Генри по спине. Постепенно всхлипы стихли. Они сидели обнявшись, раскачивались назад и вперед. И Генри не знал, кто кого укачивает – он Луизу или она его.

– Мне постоянно кажется, что за мной следят, – прошептала Луиза.

– Мне тоже.

– Кажется, что родители смотрят на меня с подозрением. Кажется, что кто-то держит меня на прицеле постоянно.

– Я знаю это ощущение.

– Это никогда не закончится.

– Давай уедем, Луиза. Сядем в самолет. Первым же рейсом в Америку. Не важно в какой город.

– Ничего не выйдет, Генри. Даже Франц не сможет тебя защитить. Даже если он пройдет с тобой регистрацию, проводит тебя в самолет, Касто вытащит тебя перед взлётом.

Генри крепче обнял её. Неужели он верил ей?

– Ты же видел его. Разговаривал с ним. Знаешь, на что он способен. Если он кого-то отпускает, то только выстрелом в затылок. Когда он доберётся до нас, мы будем умолять его о смерти. А он обязательно доберётся.

Генри вспомнил разговор с Касто и угрозы, он понимал, о чём говорит Луиза.

– Единственный выход для нас – это смерть президента. Начнётся война, и всем будет наплевать на нас.

Небо расцвело сумерками, синие и красные полосы поплыли над горизонтом, садом, домом и заборами.

– Пойдем, нужно приложить лёд к твоим синякам, – сказала Луиза.

Поднимаясь на ноги, Генри чувствовал тянущую боль во всем теле. Переносица пульсировала.

Дом выглядел как после урагана. Из комнат на втором этаже вещи выкинули в коридор. На лестнице валялись осколки, карандаши, ножницы, салфетки – десятки бесполезных следов мертвой, закончившейся личной жизни. Внизу перевернули диваны, столы и шкафы. Не верится, что этот бардак развели всего четверо человек.

– Как ты себя чувствуешь герой-любовник? – завидев Генри, Альба ухмыльнулся.

– Отстань от него, – прошипела Луиза.

Посреди гостиной Сесар положил прямоугольный сверток и нажал на кнопку.

– Нужно сжечь тут все к чертовой матери, чтобы никаких следов.

Они перелезли через ограду. Фло с сумкой и набитыми карманами, Альба и Сесар с тремя трофейными винтовками.

От взрыва задрожали стекла и гардины. Сердце Генри снова колотилось в горле.

Луиза усадила его на диван в гостиной своих родителей. Принесла лёд, приложила к носу Генри. Потянула его футболку вверх. Она делала так в лагере, чтобы проверить его синяки, чтобы осмотреть его. Генри полностью ей доверял.

Альба, Фло и Сесар свалили наверх.

– Я принесу тебе выпить, – Луиза поцеловала Генри в висок.

Она вернулась с бутылкой виски, еще одним пакетом льда и пузырьком с таблетками. К бутылке они приложились по очереди. Держа Генри за руку, Луиза прижала лёд к его ребрам.

На улице завыли пожарные сирены.

– У девушки были светлые волосы. – прошептал Генри.

– Как у меня, – Луиза приложилась к бутылке.

– Они иностранцы?

– Какая разница? Иностранцы, как ты и я. Такие же жертвы обстоятельств, как ты и я.

Луиза взяла со стола пузырек с таблетками.

– Что это? – спросил он.

– Антидепрессанты. Президент пьёт такие же. Хранит их в своей спальне. Ты должен всего лишь поменять упаковки, – Луиза сжала его руку.

– Это тебе Лонарди сказал? – Генри должен был её предупредить, предостеречь насчет Лонарди, но как назло забыл в чём его преступление.

Луиза выглядела отчаявшейся, расстроенной и напуганной. Генри жалел её, как себя.

– Всего лишь поменяй пузырьки. Они абсолютно одинаковые. Никто ничего не заметит. Никто ничего не поймёт. Все произойдет медленно. Постепенно. Никто не свяжет с этим тебя.

Она ни разу не сказала «Смерть», «Убийство» Она не называла вещи своими именами, и Генри был благодарен ей за это. Больше смерти и убийства он сегодня не выдержит. Казалось, они играли в игру. Чтобы победить, достаточно согласиться. Генри даже почувствовал облегчение и удовлетворение, когда взял пузырек у Луизы. Его сочувствие к ней в этот момент было сильнее любви к Францу.

Любовь? Генри думал об этом в машине по дороге во дворец. Действительно, ли он любит Франца? Да, ни к кому и никогда он не испытывал таких сильных чувств. Но насколько его страхи и пустые надежды подпитывают и накручивают его чувства? Был бы Франц так же важен для Генри, если бы Генри не снились кошмары, если бы Генри не ждал постоянно смерти, не думал постоянно о том, что есть вещи хуже смерти.

Любит ли он Франца? Генри прикрыл глаза. Машина плавно плыла по дороге, звукоизоляция салона отсекала шум улицы и мотора. Генри хотел любить Франца. Но кажется, он застрял в иллюзии. Возможно, то что случилось сегодня расплата и за его иллюзии. Отчасти.

– Я слышал о взрыве и пожаре, – Франц ждал Генри на ступенях дворца.

Как только он вышел из машины, обнял, не обращая ни на кого внимание. Генри же посмотрел в глаза Францу, только после того как убедился, что рядом нет президента и Касто. В глубине души он боялся, что Касто будет поджидать его с новой порцией угроз и намеков.

– Ты ранен? – Франц коснулся припухшей переносицы Генри. – Сгорела вилла рядом с виллой Гудисон. Ты видел взрыв? Слышал выстрелы? Знаешь, что там произошло?

– Я не хочу об этом говорить.

Касто бы не задавал вопросы как Франц. Он без труда бы в общих чертах угадал, что случилось. Касто знал или догадывался, на что способна Луиза. Кто её друзья. Догадывался, что ждать от Генри. Касто повидал и убил много таких как они. Почему он сейчас не здесь? Прежде чем войти в комнату Франца, Генри еще раз оглядел коридор. Пусто. Появилось стойкое ощущение, что Касто играет с ним, загоняет в ловушку.

На кровати Франца лежал включенный ноутбук. С растояния нескольких шагов Генри видел на экране горящий дом и пожарные машины. Выпуск новостей? Прямой эфир?

– В доме жили иностранцы. Доктор Самер, фармацевт, несколько лет работает в Лумбии по контракту. Неделю назад её дочь приехала к матери на день рождения.

Теперь обе мертвы, подумал Генри. Из-за него? Из-за Луизы? Из-за Касто? Генри не был уверен, но чувствовал себя виноватым.

Франц стоял совсем рядом. Впервые Генри обратил внимание на то, что Франц ниже его ростом. Всего лишь несколько сантиметров. Три пальца. Но достаточно, чтобы Генри видел его макушку. Он коснулся волос Франца, погладил скулу.

– Я, – у Генри перехватило дыхание.

– Что? – Франц шагнул ближе.

– Я хочу тебя. Так как в нашу первую ночь.

Франц поцеловал его. И Генри испугался. Чем больше он касался Франца, тем яснее чувствовал, что нежность Франца, его открытость, послушание, готовность отдавать – все это, как и чувства Генри, накручено опасностью и усиленно неопределенностью.

«Прости, ты едва не погиб из-за моей самоуверенности», – сказал Франц несколько дней назад. Сегодня Генри опять встрял в неприятности. И хоть Франц не распрашивал, наверняка, он об этом думал. Думал, раздевая Генри. Может, поэтому так часто целовал его плечи, поэтому так лихорадочно и нетерпеливо шарил руками по его телу? Франц увидел синяки, но ничего не сказал. Лишь со свистом втянул в себя воздух, перехватил руку Генри и опустил её себе на задницу.

– Помнишь, ты говорил, что мой голос имеет цвет?

– Синестезия, – Франц лег на спину. – Если я закрою глаза, возможно, я увижу какого цвета твой голос.

– Сейчас? – Генри поцеловал подбородок Франца. – Какого цвета он сейчас?

– Скажи ещё что-то, – Франц закрыл глаза, зрачки заметались под веками, дыхание ускорилось.

– Я переверну тебя на живот, – Генри проследил пальцем линию челюсти Франца, – поставлю на колени, – коснулся подбородка, шеи, положил ладонь на грудь Франца, – и буду трахать, пока у тебя не начнут дрожать бедра и разъезжаться ноги.

Франц рассмеялся.

– Какого цвета мой голос? – со страхом спросил Генри.

– Оранжевый, он ярко оранжевый, почти красный, Генри.

– Как угроза?

Франц открыл глаза, улыбнулся, раздвинул ноги.

– Это от того, что я тебе угрожаю или от того, что ты боишься? – настаивал Генри.

– От возбуждения, Генри, – Франц притянул его к себе. – От того, что я хочу, чтобы ты сделал то, о чем говоришь.

Генри отстранился, и Франц сам перевернулся на живот. До чего же плавно он двигался. Как же прекрасно напрягались его плечи, как красиво сужалась спина к пояснице. Франц обернулся. Рассматривая его профиль, Генри хотел сказать, что никогда не чувствовал ничего похожего. Никогда никого не хотел так сильно. Никогда ни в ком так не нуждался. Но любое слово, любая мысль были бы сейчас ложью.

Они не выключили свет. Забыли в первый раз, забыли сейчас. Генри, вообще, о многом забывал рядом с Францем. Кончая, Генри кусал его плечо, скатившись с Франца, заглянул ему в лицо. Ресницы Франца слиплись, будто он только что проснулся, щеки покраснели.

– Я хочу, чтобы ты уехал домой, Генри.

«Касто снимет тебя с самолета перед вылетом», – вспомнил Генри слова Луизы и усмехнулся.

– Что? – спросил Франц.

– Давай уедем вместе.

Франц сжал зубы.

– Я...

– Я знаю, – Генри поцеловал его. – Я сделаю так, как ты хочешь.

Он заснул у Франца на плече. Во сне он снова сидел на цепи в джунглях и говорил с Шеннон. «Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить, Генри?», – спросила она. Он не понимал, за что она просит прощения. Потом он плыл в грязной воде, захлебывался, выныривал на поверхность. Веревка на запястье мешала и тянула на дно. Генри обернулся и увидел, что привязан к Францу.

Он проснулся от страха и резко сел на кровати. В ванной шумела вода. Утренний свет пробивался через щели жалюзи. Вода умолка. Франц вышел из ванной с полотенцем вокруг бедер. Поднял с пола свою футболку, потом футболку Генри и его джинсы. Из кармана выпал пузырек таблеток.

– Что это? – спросил Франц.

– Антидепрессанты.

– Ты принимаешь антидепрессанты?

– Они из косметички Шеннон.

Франц поставил пузырек на тумбочку и начал одеваться. А ведь он даже не знает, что его отец принимает точно такие же антидепрессанты, подумал Генри. Лонарди знал про лекарства Эдуардо Варгаса, а его сын не знал. Франц вообще мало знал об отце. Если задуматься, он и видел его последние десять лет не больше двух недель в году.

Сбитый с толку разговором о таблетках, Генри не сразу вспомнил, что сегодня Франц проверяет охранные фирмы. Кажется, он задумал ревизию всех фирм в городе. Или на сегодня назначен суд над мисс Санчес? Черт, в голове у Генри все перепуталось, он скользил глазами по комнате и будто видел её впервые. Какая разница, что сделает Франц? Чтобы он не сделал это ничего не изменит. Генри не хватало воздуха.

– Я останусь здесь, – предложил он.

– Хорошо.

Франц лишь глянул на его живот. Генри вспомнил о синяках и разозлился. Франц действительно верит, что здесь, во дворце, Генри в безопасности.

– Генри.

– Что?

– Закажи себе билет на ближайший самолет.

– Но...

– На завтра.

– Хорошо.

Франц ушёл. Генри крутил запястья. Услышал, как во дворе хлопнула дверь машины, как заработал мотор, зашуршала галька под колесами.

Замерзнув, Генри вылез из кровати, оделся и отправился на кухню. Охранники редко заходили в особняк. Два этажа обслуживало около двух десятков слух. Генри остановился около лестницы. На стенах висели картины. Изломанные линии, неправильные формы, кричащие цвета. Генри никогда не поднимался на второй этаж, но слышал, что у Варгаса там картинная галерея. Где-то рядом с галереей находились его кабинет и спальня. Молодая горничная спустилась по лестнице. Генри улыбнулся ей и прошел на кухню. Забитое алюминиевыми столами помещение размером с школьный класс. Пожилая женщина в белом предложила Генри кофе и закуски. Пока она перечисляла последние, Генри забыл с чего она начала.

– Спасибо, я больше хочу пить, чем есть.

– Желаете свежевыжатого апельсинового сока? Или яблочного? Или гранатового?

– Ром. Я возьму бутылку рома, – Генри несколько раз крутанулся вокруг своей оси.

Черт, он забыл, где шкаф с выпивкой. В тот первый вечер они с Францем пришли с веранды, значит...

– Светлый или темный? – спросила женщина.

– Светлый.

Прихрамывая на правую ногу, она прошла между столами и открыла дверь, которую Генри не заметил.

Он выпил кофе на веранде – в саду работали поливалки, на клумбах мужчины пересаживали цветы. Возвращаясь в комнату Франца, он никого не встретил в коридоре, никого не заметил в залах и на веранде. Первый этаж был пуст, словно вымер. Сев на кровать Франца, Генри открыл бутылку. Если он останется в комнате, он напьется. Вылакает все за полчаса.

Он долго стоял на пороге, прислушиваясь к звукам в доме. Когда здесь убирают? Протирают пыль, пылесосят?

Он спрятал пузырек с таблетками в карман, вышел и не закрыл за собой дверь. Поднимаясь на второй этаж, понял, что сделал глупость. Если его не заметят наверху, то кто-то может заметить открытую дверь в комнате Франца, заглянуть внутрь и увидеть, что его нет. А если его нет, значит, он шляется по дворцу.

Сердце застучало у Генри в ушах. Разве ему запрещено шляться по дворцу? Касто в первый день приглашал его посмотреть картинную галерею президента.

Второй этаж встретил его раскрытыми дверьми конференц-зала. Ряды синих стульев, экран проектора во всю стену. Все получилось проще, чем он себе представлял. В какой-то момент Генри захотел, чтобы кто-то появился и помешал ему, спугнул его. Достаточно было бы горничной, которую он встретил часом раньше на лестнице. Он спросил бы где картинная галерея, испугался бы и сбежал. До вечера бы дрожал и прокилинал себя, сидя в постели Франца, но на новую вылазку не отважился бы. Но никто не появился, Генри нашел спальню президента. Дверь открылась бесшумно. Из ванной на него смотрело зеркало, на кровати лежало покрывало без единой складки, на стене вытянулась картина. Генри не понял, что на ней изображено.

Лонарди не ошибся. Президент действительно принимал таблетки. Много таблеток. Прежде чем Генри нашел в ванной нужный пузырек, он уронил дюжину других. Каждый раз, когда они цокали о пол, он ждал выстрела в спину. Но никто не пришел. Как только Генри достал отраву из кармана, у него вспотели ладони. Каким-то чудом он удержал пызрек в руках и закончил начатое.

Он вернулся тем же путём, что пришел и сразу приложился к рому. Когда в животе заурчало, отправился в ванную и спустил антидепрессанты в унитаз. Настоящие таблетки. Отраленные остались в комнате президента. Когда в его руках осталась пустая баночка, Генри испугался, что совершил ошибку. Не стоило их выкидывать. Когда президент заболеет, Франц может вспомнит про таблетки и попросить Генри их показать. Или не вспомнит? С какой стати Францу подозревать Генри? Потому что Франца к этому подтолкнет Касто.

Нужно прекратить думать о Франце. Генри прикончил бутылку и спустился за новой. Кухарки запекали на ужин мясо.

Вернувшись в комнату, Генри насквозь промок от пота.

Не думать о Франце. Не думать о Касто. Не жалеть себя. Как жаль, что после двух бытылок он не может сходить за третьей. Двигаться трудно, муторно, а мысли все никак не хотели успокаиваться.

И все же Генри удалось провалиться в спасительное, пьяное беспамятство. Разбудило его возвращение Франца. Почему-то Франц испугался. Бросился к кровати, схватил Генри, тряс и вертел. Потащил в ванную и даже пытался засунуть ему два пальца в рот.

– Нет! Прекрати! Отпусти меня! Пошел на хуй! – Генри сумел оттолкнуть его. А может, Франц просто позволил себя оттолкнуть?

– Прости, я просто никогда не видел, чтобы ты был так пьян.

– Не извиняйся, – Генри полез целоваться.

Франц позволил вжать себя в стену, но когда Генри начал расстегивать ему ширинку, выкрутился.

– Как прошел твой день? Посадил пару убийц? Нашел пару борделей? Спас проданных в сексуальное рабство детей? – Генри было стыдно за себя, но он не мог заткнуться. Кажется, он вывалил на Франца все свое разочарование и отчаяние. Он и сам не знал, что в нем скопилось столько дерьма. И чем больше Генри кричал, тем отвратительней он себя чувствовал. Так мерзко, беспомощно и глупо он чувствовал себя только подростком, когда ругался с матерью.

В отличие от Шеннон Франц не повелся на провокацию. Выслушал истерику Генри, не проронив ни слова. А когда Генри выдохся, завалился на кровать и начал дрожать, Франц накрыл его одеялом.

Генри спрятал лицо в подушку. Он подвел и Шеннон, и Франца. Он подставил их обоих. Убил.

Он проснулся от головной боли. Открыв глаза, встретился взглядом с Францем и замер. Казалось, Франц смотрел слишком пристально, казалось наблюдал давно. Который час? Вроде рассвело? Может, Генри говорил во сне? О Луизе? Альбе? Убитой девушке со светлыми волосами? А может, ночью президент принял таблетки и умер? Ведь насчет медленного действия яда Луиза могла ошибиться или соврать. И теперь Франц скорбит об отце и знает, кто во всем виноват? Почему Генри не может ничего прочесть по его лицу?

– Ты заказал билет на самолет? – Франц коснулся его волос и вымученно улыбнулся.

Генри кивнул, слова застряли в глотке.

– Вчера... – стоило заговорить, Генри ощутил тошноту.

– Я знаю, – Франц поцеловал его в висок. – Ты наговорил много чепухи, потому что уезжаешь и не уверен правильно ли это. Но, Генри – это правильно. С самого начала в этой стране тебе грозила опасность. С самого начала с тобой здесь происходили вещи, которые не должны происходить. Ни с кем.

– Прости.

– Не извиняйся.

Генри улыбнулся, это была его реплика. В устах Франца она звучала по царски, как разрешение или приказ. Проклятье.

– Мне будет спокойнее, если ты уедешь.

Они позавтракали на веранде. Белая скатерть, квадратные тарелки, удышливый запах свежескошенной травы вокруг. Генри запивал аспирин кофе, когда к ним присоединился Эдуардо Варгас. Аппетит у него был плохой. Голос звучал приглушенно. В домашней одежде президент выглядел больным, уставшим и старым. Или дело в том, что яд начал действовать? Генри боялся посмотреть ему в глаза, разглядывал морщинистые руки на столе. Закуривая, Варгас несколько раз вхолостую щелкнул зажигалкой. Уронил нож, нагнулся, поднял, покраснел и вспотел от усилий. Разглядывая президента, Генри пропустил вопрос Франца. Хотел переспросить, но у него пропал голос. Он больше не выдержит во дворце ни минуты.

У Генри дрожали руки, когда он сел в машину. Франц списал его состояние на похмелье. На пути в аэропорт они почти не разговаривали. У Генри не было сил, а Франц... В его молчании Генри чудилось что-то зловещее. Машина плыла по шоссе, рядом мелькали грузовики, автобус и указатели. Но Генри чувствовал -что-то ломалось, кричало, визжало, скрежетало. Что-то взрывалось и умирало.

Он вздохнул с облегчением, выйдя из машины на стоянке. Здание аэропорта растянулось буквой "Г", сияло большими окнами и яркими вывесками. Внутри было людно, шумно, пахло кофе и сладостями. Громкоговорители заставляли Генри вздрагивать. Сглотнуть удавалось с трудом. Генри казалось, что за ними наблюдают. «Касто снимет тебя с самолета перед самым вылетом», – сказала Луиза. Теперь он чувствовал, что она права. Возможно, ему стоило захватить с собой пистолет Франца? Он не может, снова попасть в плен. Никогда ни за что. Не хочет, чтобы его связывали, избивали, насиловали, пытали.

Чем дольше он смотрел на людей, тем яснее понимал, каждый может оказаться агентом Касто. В большом зале Генри чувствовал себя мишенью. Положив руку на плечо Франца, он сказал, что отойдет в туалет. Франц лишь кивнул. Пробираясь через толпу, Генри несколько раз обернулся, Франц разглядывал электронную таблицу. А потом его от Генри заслонила группа туристов в красных ветровках.

Скоро Франц поймет, что Генри нет в списке пассажиров, поймет, что Генри натворил.

У туалета Генри повернул налево, промчался мимо сувенирной лавки, перескочил через чей-то чемодан у выхода, столкнулся в дверях с девушкой с огромными глазами.

Отыскав такси, Генри назвал адрес Луизы.

Франц

– Ты знал, что большинство картин в моей коллекции подделки? – Эдуардо Варгас улыбнулся сыну.

Они стояли в галерее. У каждой картины было свое особое освещение как в музее. За окнами плескалась тьма.

– Нет, – Франц сделал глоток из своего стакана.

Перекатывая ром на языке, задумался о том, какой в этом смысл. Его отец достаточно богат, чтобы позволить себе оригиналы. Так зачем он покупал копии? Зачем покупал копии в таком количестве? По приблизительным прикидкам Франца в просторном зале их было не меньше сотни. В этом так же мало смысла, как в побеге Генри. Зачем Генри оставаться в Лумбии, зачем обманывать Франца? Единственное, что Франц понимал, Генри что-то испугало. Но что? Первое что приходило на ум – полковник Касто. О его тайных тюрьмах Генри говорил, как одержимый.