Текст книги "Немцы в городе (СИ)"

Автор книги: Wind-n-Rain

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

– Как... Как нет?

– Сегодня здесь не Фрау, сегодня с нами Дум, правда, снова не в настроении. Когда я выходил вас встречать, он был на кухне. Наверно, до сих пор там сидит.

– Извини, Дум? – Стас в растерянности.

– Ну да. Дум. Шнайдер.

Не понимая, что происходит, окончательно сбитый с толку парень бредёт в сторону кухни.

Тот, кого он ищет, полубоком сидит на широком подоконнике чуть приоткрытого окна. Стас узнаёт его моментально: нет, это никакой не “муж” Фрау, как ему раньше могло бы подуматься.

– Фрау, Дум, Шнайдер – сколько же у тебя имён? – Стас прикрывает за собой дверь кухни, он чувствует себя легко и уверенно, и, уже совершенно протрезвевшим.

– Ещё есть то, что в паспорте, но оно под запретом, – обладатель такого знакомого голоса поворачивается в сторону вошедшего.

Теперь Стас в полной мере может разглядеть высокого атлетичного мужчину, рельеф сильных рук, тёмно-каштановые кудри, на этот раз собранные на затылке в аккуратный хвостик, и грустный взгляд бледно-серых глаз. Единственное, что осталось неизменным в образе человека, ныне облачённого в узкие светлые джинсы и белую футболку без принта – это всё те же домашние плюшевые тапочки.

– Как тебе вечеринка, Станислав? Эти алкаши там ещё на ногах-то держатся? При нашем ритме жизни мы отрываемся редко, но метко, как видишь.

– А ты почему здесь, один, Шнай? Можно тебя так называть?

– Можно. Я пас сегодня. Настроения нет.

– Понятно, – парень мнётся и, не зная, как продолжить беседу, достаёт из кармана пачку сигарет.

Человек, которого, по крайней мере сегодня, можно называть Шнай, снова будто видит его насквозь:

– Ты хочешь что-то спросить? Спрашивай. Я говорил, что Фрау Шнайдер невозможно обидеть, а вот Дума – возможно, но тебе это вряд ли удастся.

– Да не, просто... Флаке говорит, что ты, то есть Фрау, будто бы вечно на грани нервного срыва, будто бы калечишь себя, но мне что-то не верится...

– И правильно, что не верится. Флаке чего только не наговорит, он у нас типа склонен к гиперопеке. А ведь были времена, когда он и о себе-то позаботиться не мог... – Шнай отводит взгляд в верхний правый угол, предаваясь воспоминаниям о давно ушедших днях.

Стас ловит его настроение и спешит воспользоваться случаем:

– Расскажи! Откуда ты его знаешь? Откуда вы все друг друга знаете?

– Могу и рассказать, это не секрет. – Шнайдер поворачивает к парню своё скуластое лицо, тонкие губы тронуты тенью улыбки. – Мы все вместе учились в одном классе. В школе нам доставалось – русаков не любили: так в Берлине называли всех выходцев из СССР и их детей. Вроде, и сейчас называют. Мы происходили из русскоязычных семей, и очень скоро стало очевидно, что единственный способ дать отпор местной агрессивно настроенной по отношению к приезжим гопоте – это объединиться. Так, уже в первом классе, мы сколотили нечто вроде банды: Тилль, Олли, Рихард – с этим упырём ты ещё познакомишся, и мы с Паулем, – при произнесении имени Пауля Шнай слегда прикусывает верхнюю губу и вскоре продолжает свой рассказ: – Флаке перевели к нам в школу уже классе в шестом, но он с нами не общался. Знаешь – типичный задрот, вечно ковырялся в каких-то гаджетах, и откуда он только их брал, учитывая, что его воспитывала одна бабушка на свою пенсию! Родители то ли бросили его, то ли умерли – он никогда не рассказывал. Однажды, когда нам было уже лет по тринадцать, мы с Паулем возвращались из школы после уроков, планировали, помню, накупить новомодных американских чипсов на все карманные деньги и сожрать их на пустыре неподалёку от бывшей советской военной базы – это было что-то вроде “нашего места”. Идём мы значит, и видим: в подворотне, прямо за продуктовым магазином – Лоренц, и парней десять вокруг него. Окружили бедолагу, отняли портфель, учебники раскидали, всяко обзывали там... А заводилой у них был Уве – главарь всего хулиганья нашей средней школы. Мы с Паулем сразу поняли: дело пахнет керосином. По-хорошему, надо бы вступиться за парня – он всё-таки свой, из русаков, хоть и задрот – но что мы вдвоём могли сделать против толпы? Пауль тогда быстро сообразил: схватил меня за руку, и мы рванули в сторону двора, где жил Тилль. Повезло – наши все были там, на обычном месте: Тилль и Риха легонько боксировали, работая больше на реакцию, а Ридель висел на турнике вниз головой, зацепившись за перекладину согнутыми в коленях ногами. Кратко объяснив суть дела, мы рванули обратно, к тому закоулку, но уже впятером. И весьма вовремя: к тому моменту, как мы подоспели, Уве уже топтал Флакины очки, а ещё двое поочереди лупили Лоренца по распухшему лицу. Завидев нас, вся шайка моментально переключила своё внимание: в их глазах мы выглядели добычей поинтереснее, а двукратное численное превосходство не оставляло сомнения в исходе назревающей неравной битвы не в нашу пользу. Но так только казалось. Тилль в одиночку уложил двоих на лопатки, и пылу у наших противников тут же поубавилось, а окончательно прийти в себя им помог Ридель. Я помню тот момент, как сейчас, такое, знаешь ли, не забывается. Представь, Станислав: Олли спокойно подходит к разозлившемуся не на шутку Уве, отражает один его удар, другой, третий, затем хватает его за предплечье, выкручивает, заставляя тело согнуться, и коленом пробивает в челюсть. Несколько раз. Затем отвешивает уже полумёртвому Уве мощный пинок промеж лопаток, и из его рта, больше напоминающего бездонную кровавую дыру, на землю сыпятся несколько зубов. Ридель молча подбирает их, заталкивает Уве обратно в рот и зажимает ему носоглотку ладонью до тех пор, пока тот несколько раз рефлекторно не сглатывает, отправляя собственные зубы себе в желудок. Да, были времена...

Шнай прерывает рассказ, давая Стасу время переварить услышанное, и, сделав глоток давно остывшего зелёного чая из стоящей тут же, на подоконнике, кружки, продолжает:

– Лоренца мы тогда долго выхаживали; он несколько недель из дому не выходил, но мы решили, что отныне он – наш подопечный. У бабки его, как оказалось, не было денег даже на новые очки, но мы всё организовали, помогли, чем могли. Круспе-то рос богатеньким мальчиком и лихо разводил родителей на баблишко. А у Риделя и Линдеманна тогда начались проблемы с полицией, но в силу их возраста, разбирательства эти ни во что серьёзное не вылились. Тилль ещё с первого класса проявлял себя лидером – в школе перед ним заискивали, стремясь заручиться его поддержкой. А вот Олли после того инцидента обрёл славу настоящего школьного отморозка, его тупо боялись до дрожи в коленях и обходили за версту. Наша компания потихоньку начала обретать авторитет среди сверстников, по мере взросления, распространявшийся всё дальше за пределы родной школы. Кстати, скоро мы поняли, что не прогадали, взяв шефство над Флаке. Он очень быстро прокачивал свои навыки в плане программирования и работы с компьютерной техникой – в ту эпоху подобных самородков было не много! К старшим классам он уже вовсю писал приложения на заказ, неплохо зарабатывал, а на вырученные деньги скупал маленькие конторки своих конкурентов. К двадцати у него уже был свой мини-конгломерат, а потом... В общем, если бы не Лоренц – никого из нас здесь бы сейчас не было. У него большие планы, большие возможности и он очень сильно ненавидит плохих парней.

– Круто у вас, прям хоть сериал снимай! – Стас зачарованно смотрит на безмятежное лицо Шная. – А как же Пауль? Почему он не здесь, не с вами?

– Ну, он у меня творческая натура... то есть не у меня, а в целом – думаю, ты понял. С группой играет, альбомы записывает – не Бог весть что, но в этом вся его жизнь. Гитара, концерты в клубах, поклонницы... Но я притащу его сюда, будь уверен. Я скучаю. Ты понимаешь? Я скучаю по нему, а он по мне – нет.

– Откуда ты знаешь, что нет? – Стасу хочется хоть как-то взбодрить своего вновь погрустневшего собеседника.

– Чувствую. Но, не важно, заболтались мы. Пойдём-ка проверим, как там наши алкоголики – квартиру ещё не разнесли?

Оба покидают уютную кухню и ещё некоторое время делают вид, что разделяют всеобщее веселье, присоединившись к компании. На дворе уже глубокая ночь. Диана и Ольга разъезжаются по домам на такси, Тилль и Флаке просто отрубаются, решив вздремнуть на пáру, не покидая излюбленного кресла, Оливер по-прежнему зависает в лэптопе – кажется, происходящее вокруг его и вовсе не касается. Стас тепло прощается со Шнайдером и тоже спешит домой.

О том, как быть с тем, что его очень заводит фальшивая женщина, но совсем не заводит реальный мужчина, он подумает когда-нибудь потом, не сейчас.

====== 13. Мата Хари выходит на тропу войны (Разведка и Хэллоуин) ======

Субботнее утро у Дианы не задалось. В одиннадцать она должна встретиться с Оливером в офисе – в выходные там крайне немноголюдно, и им никто не помешает со всей серьёзностью погрузиться в процесс подготовления плана по внедрению Дианы в окружение Кречетова. Ещё с вечера она приготовила яркое длинное платье в фольклорном стиле, укороченную кожаную куртку, украшенную множеством декоративных заклёпок, и ковбойские полусапожки. Ночью она представляла себя эдакой богемной дивой, входящей в залитую дневным светом приёмную и сражающую непроницаемого Оливера наповал. Что вообще ему надо? Может быть, ему просто не нравятся девушки с формами? Она – не худышка и не толстушка, своей фигурой довольна: узкие плечи, приподнятая грудь уверенного третьего размера, плоский живот, округлые, но подтянутые бёдра, стройные колени и тонкие щиколотки. Такой она видит себя сейчас, стоя перед ростовым зеркалом в одних пижамных шортиках. Образ дополняют светло-рыжие волосы до попы – она подравнивает их два раза в год, но состричь длину пока не решается. Жалко. Привычка. Да и всем на зависть! Но мечты об идеальном луке омрачаются пока ещё не сильными, но уже ощутимыми тянущими болями внизу живота и в пояснице. Месячные нагрянули очень некстати, и на этот раз – по-настоящему. Укомплектовав сумочку тампонами, прокладками и обезболивающими, Диана раздражённо морщится. Трудный будет денёк.

Ровно в одиннадцать она появляется в дверях приёмной. Оливер уже ждёт. Он всё же окидывает девушку быстрым оценивающим взглядом, но, как и прежде, выражение его лица не говорит ни о чём. Человек-сканер. Может, он и не человек вовсе?

– Доброе утро, Диана, я приготовил чай. Присаживайтесь, – он вежливым жестом придвигает ей стул, а сам садится рядом.

Два часа они изучают досье Кречетова. Всё это Диана уже видела, но на этот раз Оливер снабжает каждое фото развёрнутыми комментариями. Такое ощущение, будто он всю жизнь посвятил изучению биографии несчастного генерала! И когда только успел? Диана уже давно перестала концентрироваться на словах Олли, всё её существо сейчас подчинено лишь стремлению держать собственную мимику под контролем. Боли нарастают, провоцируя чувство, будто ей в матку зашили живого котёнка, который отчаянно борется за жизнь, прокладывая себе путь к свободе клыками и когтями. Если расслабиться хоть на минуту, лицо немедленно скривится в гримасе боли – девушке хорошо известна непроизвольность мимических проявлений в такие моменты. Поэтому расслабляться нельзя: Оливер сидит совсем рядом, лицом к лицу они взирают на монитор его лэптопа. Боли становятся невыносимыми, вдобавок, Диану посещает опасное предчувствие протечки – макси-тампон как основа, да макси-прокладка в качестве подстраховки, плюс плотные колготки, не позволяющие всей этой конструкции двинуться с места, но эксцессы возможны и при соблюдении всех мер предосторожности. На память приходят несколько неприятных случаев из жизни, и Диана издаёт тяжёлый мучительный выдох. Последний раз ей так же сильно хотелось подорваться с места и сбежать, когда она, ещё в пору работы в администрации, по поручению начальства, была вынуждена посещать курс лекций по биологической опасности тропических болезней.

Оливер, кажется, ловит её настроение:

– Давай сделаем перерыв?

– Да, пожалуйста! – Диана незамедлительно, и, в то же время неторопливо встаёт со стула, хватает свою сумочку и покидает приёмную. В голове крутится лишь одна мысль: “Только бы не протекла, только бы не протекла!”.

Едва зайдя за угол, она переходит на бег и нездоровым галопом несётся в туалет. Должно быть, Оливер прекрасно слышит скорый цокот её сапог по пустому коридору – плевать. В туалете первым делом она осматривает свою попу в зеркале – цветастое платье остаётся чистым. Фух! Следующий шаг – принять таблетку пенталгина. Она подействует через двадцать минут и немного уймёт боль на ближайшие три-четыре часа. Потом придётся принять следующую. А вечером надо будет обязательно выпить: несколько стопок чего покрепче облегчат физическое состояние, пусть даже вкупе с обезболивающими и грозят медикаментозным циррозом. Диана заходит в кабинку, вооружившись свежей порцией средств женской гигиены. В трусах беда – нитка тампона уже насквозь, как фитиль от заряда, который вот-вот взорвётся. Ещё минут десять, и случилось бы непоправимое – вовремя она сбежала.

Вскоре девушка уже курит во внутреннем дворике, нервно переминаясь с ноги на ногу, пытаясь утихомирить спазмы и болезненный озноб в конечностях. Оливер с интересом наблюдает за ней сквозь окно приёмной, но она его не замечает.

В понедельник Диана отправляется в офис Кречетова. Без записи, без предупреждения, облачённая в скромное серое платье с баской и не имея чёткого плана действий. На разведку. Секретарь – молодой парень с военной выправкой – не спешит её пропускать. Диана искусно изображает дурочку:

– Разве не затем господин Кречетов открыл приёмную, чтобы общаться со своими электоратом? Я представляю группу избирателей...

Секретарь не дослушивает её, на минуту исчезает в кабинете босса, и вскоре появляется вновь, приглашая девушку зайти, однако, у самой двери в кабинет останавливает, решительно преградив дорогу:

– Одну минуточку, – бесцеремонными профессиональными движениями он обыскивает её, затем, заглянув в сумочку, извлекает оттуда плеер и телефон. – Заберёте потом. Политика безопасности.

Девушка входит в кабинет, благодаря всех богов за то, что Оливер не снабдил её камерой или микрофоном, как планировал изначально.

– Вадим Олегович, здравствуйте! Меня зовут Диана, и я представляю интересы ММК. Мой босс...

Вживую Кречетов выглядит не так противно, как на фото. Тяжёлое, но не жирное тело в форменном мундире при погонах, старомодные, но ухоженные усы, нелепые, но дорогие очки... Всё в нём с оговоркой “но”.

– Ваш босс-немец послал Вас ко мне, и зачем же? – голос звучит вызывающе, но невольный хитрый прищур выдаёт его заинтересованность. Не важно, в истории про босса-немца или в самой Диане, главное – чтобы клюнул.

– Он наслышан о Ваших планах выдвигаться в губернаторы и хотел бы поучаствовать в Вашей избирательной кампании. Финансово, естественно. Мой начальник, господин Линдеманн, человек в регионе новый, но он настроен остаться здесь надолго, и взаимовыгодные связи с руководством области ему бы не помешали. В свою очередь, финансовые возможности учредителей компании...

– Постойте-ка, Дианочка, уж не предлагаете ли Вы мне, генералу российских спецслужб, человеку с безупречной репутацией, продаться зарубежным буржуям и впоследствии обеспечить Вашему руководству, преследующему неясные цели на нашей многострадальной земле, с позволения сказать, крышу? Такой наглости я не ожидал! В борьбе за благополучие нашего народа грязные немецкие деньги мне не нужны, более того, в случае моего избрания, я приложу все усилия, чтобы вышвырнуть оккупантов из нашего города. В сорок третьем гнали немцев, и сейчас погоним! – Кречетов переходит на полукрик, явно переигрывая.

Диана растерянно озирается по сторонам: вот он – сейф. В левом углу, между рабочим столом и окном. Огромный, массивный, неприступный сейф, будто реквизит из фильмов про Джеймса Бонда. Значит, там товарищ генерал хранит свой “список достижений”? Дабы не вызывать подозрений, Диана спешно переводит взгляд снова на Кречетова:

– Хорошо, я передам господину Линдеманну Ваш отказ от сотрудничества.

– Да уж, передайте. И вообще, – он снова переигрывает с голосом, слишком уж резко его смягчая: – негоже Вам, красивой русской девушке, судя по всему, ещё и образованной, водиться с этой нечистью немчуровской. Деньги – это ведь ещё не всё. Есть люди, которые могли бы дать Вам нечто большее, чем грязные деньги, – в это время генерал медленно качает головой, видимо, подразумевая “Мы же поняли друг друга, верно?”.

– Я учту. Спасибо, что уделили мне время, Вадим Олегович. До свиданья.

– До свиданья, Дианочка, – и, вдогонку своей посетительнице генерал добавляет: – до скорого.

Забрав у секретаря телефон и плеер, девушка покидает Кречетовские чертоги.

Добравшись до офиса, она отдаёт оба девайса терпеливо ожидающему её Оливеру, тот проверяет их на возможные шпионские приложения или жучки. Чисто.

– В общем, в его планах отжать ММК после выборов. Предупреди Тилля и Флаке.

Оливер молча кивает.

В этот момент на мобильный Дианы приходит смс с незнакомого номера: “Если Вам интересно, что я мог бы Вам предложить, приходите в среду на приём в администрацию. В семь вечера. Ваше имя будет в списке. Только Ваше, Дианочка. Вадим”.

О, как, Вадим, значит. Всё-таки клюнул. Номер её, конечно, пробил секретарь: в исходящих как раз значится один вызов, сделанный в то время, когда Диана находилась в кабинете Кречетова. Хорошо, что она заранее подчистила память мобильника и удалила все переписки с коллегами. Что ж, в среду, так в среду.

В назначенный день, ровно к семи, Оливер подвозит Диану к зданию районной администрации.

– Я буду ждать вон там, во дворе. Если что – сразу звони.

– Хорошо, но я думаю, что ничего не случится. Смотри, сколько людей – весь высший свет нашего города!

Диана входит в здание, называет проверяющему свою фамилию, и её тут же сопровождают до актового зала. Общество встречает её множеством знакомых лиц: здесь и бывшие коллеги, и профессура местных университетов, армейские чины, региональные депутаты и руководители коммерческих структур. Кречетов, конечно, тоже здесь, ведь он – виновник торжества. Дождавшись, пока все гости вдоволь наболтаются друг с другом под чоканье бокалов и разнообразие закусок, он выходит на трибуну и толкает речь. Ничего особенного: мы так плохо живём, потому что вокруг враги, но скоро, с Божией помощью, конечно, добрый генерал станет губернатором, победит всех врагов, и уж тогда... Диану смутила не его насквозь состоящая из известных пропагандистских лозунгов и агитационных штампов никчёмная речь, а скорее поведение почтенной публики. Люди в зале не скупятся на овации, то там, то здесь слышатся выкрики в поддержку генерала-кандидата, и становится ясно: эта толпа высокочинных лизоблюдов, мечтающая близостью к будущему губернатору продвинуться к вожделенному корыту, слишком многочисленна и хорошо организована, чтобы не принимать её в расчёт. Ситуация, однозначно, сложнее, чем предполагали Тилль и Флаке, знают ли они об этом?

В начале десятого Диана засобиралась домой. Покинув актовый зал, она двинулась к выходу через пустынные коридоры административного здания.

– Так и уйдёте, не попрощавшись? – Кречетов возникает из ниоткуда, преграждая ей путь.

– В принципе, мы сегодня и не здоровались, – девушка мило улыбается, делая шаг назад под напором наступающего генерала.

– Не стоит бояться, Дианочка. Просто я хотел, чтобы Вы поняли, что общение с правильными людьми способно принести гораздо больше, чем деньги. Тем, кто мне верен, я гарантирую положение и влияние, – он буквально впечатывает девушку в стену, даже не касаясь её тела. Его лицо оказывается в неприятной близости, но, как ни странно, от него не воняет. Почему-то раньше Диана просто была уверена, что Кречетов обязательно должен вонять.

– Спасибо за приглашение, Вадим Олегович, это был прекрасный вечер. Мне пора...

Кречетов отступает, давая ей возможность идти.

– Просто Вадим. Для тебя. Надеюсь, в следующий раз мы встретимся в более спокойной обстановке. Сладких снов, Дианочка.

Достойное завершение достойного вечера, ничего не скажешь! Покинув, наконец, здание, Диана добегает до припаркованной во дворах неподалёку машине Оливера и плюхается на сидение рядом с ним. Она выкуривает две сигареты подряд, молча пялясь в одну точку. Оливер не отрывает от неё взгляда и ни о чём не спрашивает.

Тридцать первое октября обещает быть весёлым днём. Диана заранее отпросилась с работы: подруга Маринка предложила ей посетить их родную школу, где Марина сейчас трудится учительницей начальных классов, чтобы рассказать второклашкам пару страшных сказок на английском. Ещё бы: ведь Диана работала в консульстве (на самом деле, при консульстве, но кому какое дело!), а значит, английский у неё на высоте, да и детишкам будет полезно приобщиться к культуре страны изучаемого языка, к тому же есть повод! Диана просыпается непривычно рано, чтобы успеть со сборами: длинное чёрное платье с корсетом, высокие лакированные сапоги, рыжие волосы – как раз в масть – с вечера накручены на мелкие бигуди. Готический макияж. Была идея о вставных клыках, но девушка от неё отказалась: сегодня Диана будет ведьмой, а не вампиршей. Вишенкой на торте служит широкополая шляпа в Гэндальфовском стиле, только, естесственно, тоже чёрная. За минуту до выхода из дома звонит Тилль:

– Диана, извини, что тревожу тебя в твой выходной, но не могла бы ты на минуту заскочить в офис – мне нужны распечатки накладных на древесину, а они все на твоей рабочей почте. Пароля у меня нет!

Что поделать, начальству не откажешь, да и в запасе ещё есть лишние полчаса. Подъехав к офису ММК на своём служебном серебристом мерседесе, Диана предусмотрительно оставляет шляпу в машине и вбегает внутрь.

– А ну, нахуй, сгинь, нечистая! – Володька на входе осеняет крестным знамением и себя, и, вдогонку, девушку.

В дверях приёмной она сталкивается с выходящим оттуда Оливером. Он будто забывает, куда шёл: замирает и молча наблюдает, как нарядная ведьма распечатывает необходимые документы, относит их Тиллю, провоцируя того своим видом на громогласный безудержный ржач, возвращается в приёмную, и, уже на обратном пути, снова сталкивается с ним. За всё это время Оливер так и не сдвинулся с места.

– Позвольте пройти, молодой человек. А то заколдую! – она намеренно изображает строгий тон, в уме уже репетируя предстоящий перфоманс перед второклашками.

Странно, но на Оливера слова фальшивой ведьмы действуют с эффектом настоящей магии. Его зрачки расширяются, заполняя собой чуть ли не всю радужку, он отступает, склонив голову, и складывает ладони в молебельном жесте.

– Прошу, помилуйте, госпожа.

– Если будешь хорошо себя вести – так и быть, помилую, – продолжает игру Диана.

– Я буду себя очень хорошо вести, – отвечает Олли и едва заметно облизывает губы.

Девушка хохочет в ответ и несётся прочь, на бегу отвечая на звонок мобильника:

– Марин, уже еду! Буду через пятнадцать минут!

Она переступает порог школы за минуту до звонка. Как же здесь всё изменилось! Школа претерпела полную реконструкцию, и вместо обшарпанных стен из девяностых сейчас встречает гостью новеньким ремонтом, стильной мебелью и современным оборудованием. Основная масса детей, наводняющих коридоры, одета в скромную форму малинового цвета, но некоторые рискнули прийти в хэллоуинских костюмах. Маринка уже ждёт. Она подхватывает подругу под руку, и девушки входят в класс, заполненный застывшими в немом ожидании детишками.

– Марина Николаевна, а кто это? – на маленьких лицах читается скорее испуг, чем заинтересованность.

– Знакомьтесь, дети. Это – ведьма Диана. Она – добрая ведьма, и прилетела к нам сегодня из далёкой страны, чтобы рассказать сказку. Начнём?

Диана выходит к доске и проступает к произнесению заранее заготовленной речи:

– Once upon a time…

Рот светловолосой девчушки с первой парты раскрывается сперва в немом вопле, и уже через мгновение на всю аудиторию раздаётся рёв.

– Она страшная!

– Страшная! Злая! – если в помещении заревел хоть один ребёнок, значит, через минуту ревут уже все. Дети срываются со своих мест, бегут к Маринке, прячутся за её юбку, полными ужаса и слёз глазами таращатся на Диану и ревут-ревут-ревут... Полный провал. Диана, изображая улыбку, покидает класс и ждёт в пустом коридоре. Такого фэйла она явно не ожидала. Всё отведённое на урок время Маринка успокаивает своих воспитанников, как может. Наконец, за дверью воцаряется относительная тишина, и растерянная учительница выходит в коридор.

– Слушай, Дань, ты прости, что так вышло... Это была моя идея, кто же знал...

– Не беспокойся ты так, подруга, похоже, я сама с имиджем переборщила! Ну, я домой?

– Подожди! Я обещала Валентине, что мы зайдём!

Валентина Михайловна в своё время была их классной руководительницей. Она уже давно не преподаёт, но по-прежнему работает в школе, теперь руководя внеклассной работой.

– А тебе разве не надо на уроки, Марин?

– У детей сейчас рисование, его ведёт другой учитель, так что пойдём. Чайку попьём! Валентина будет рада тебя видеть! – подбадривает подругу Маринка.

И старенькая Валентина действительно рада. Она расцеловывает Диану, как родную, усаживает девушек в своём кабинете, наливает чай. Она долго расспрашивает гостью о жизни в Питере, об учёбе, о работе при консульстве – ей всё интересно. Наконец, разговор доходит до неудобной темы:

– Дианочка, мы все слышали, что ты потеряла мужа. Такая беда! Мы все очень переживали!

Интересно, кто это “мы”? Но маленький городок живёт слухами, так что, может, и вправду “все”.

– Всё нормально, Валентина Михайловна, я пережила это.

– А вот и правильно! Ты ведь молодая, тебе ещё жить да жить. Скажи, встречаешься уже с кем-то?

– Нет, мне пока не до этого... – Диана нервно ёрзает на стуле, пытаясь придумать, как бы ей пресечь неудобные расспросы о личной жизни, не обидев старушку.

– А вот это зря! Конечно, тридцать – не двадцать, но ещё есть шанс кого-нибудь найти. Ты же понимаешь – рожать пора. С мужиком – как повезёт, а вот ребёнок нужен обязательно!

– Кому нужен, Валентина Михайловна?

– Всем нужен! И тебе – в первую очередь. Вот увидишь – родишь и сразу подобреешь, похорошеешь...

От такого количества бесцеремонных “комплиментов” у Дианы кружится голова. Подруга, чуя неладное, спешит на помощь:

– Да бросьте, Валентин, – работая в одном учреждении, они со старенькой учительницей уже давно почти на “ты”. – Вон у меня со Славиком сколько хлопот. Нет, я конечно не жалуюсь, но понимаю людей, которые боятся заводить детей.

Маринка одна воспитывает одиннадцатилетнего сына. Ранний брак, ранний развод, копеечные алименты от “воскресного папы” и не самое роскошное существование на зарплату учительницы. Марина никогда не сетовала на свою долю, но Диана прекрасно знает, каково ей приходится. Плюс, личную жизнь ей удалось наладить только сейчас, когда сын подрос и стал относительно самостоятельным.

– Ой, мне пора, срочно на работу вызвали, – теребя в руках мобильник, Диана собирается ретироваться под вымышленным предлогом. – Была рада повидаться, Валентина Михайловна!

– Пойдём, провожу, – Маринка выходит вслед за ней.

– Слушай, Дань, я сегодня просто жутко тебя подставляю! Ты не принимай близко к сердцу: сама понимаешь, у Валентины годы, она уже и не ведает, что несёт! Ты не переживай! Будут у тебя ещё и муж, и дети, ты же у нас ого-го!

Девушки добираются до границ школьной территории и выходят за ограду. Диана наконец-то закуривает: здесь уже можно.

– Марин, да не беспокойся ты. Знаешь, я никому не говорила, но, дабы освободить тебя от мук совести, расскажу. Мы же с Брайаном пытались, обследования проходили. В общем, у меня какие-то проблемы с фертильностью. Врачи крест на мне, конечно не ставили, даже на ЭКО не намекали. Тогда нам говорили, что ещё годик стоит попытаться самим... А вскоре Брайан... короче, ты поняла. Но есть небольшой шанс, что я полностью бесплодна.

– Ой, Дань, я это... Это же кошмар! Бедная!

– Да не бедная я. Это уже давно не больная тема – я вроде как и смирилась. К тому же, судя по сегодняшней реакции твоих подопечных на моё появление – всё не просто так. Видимо, не создана я для детей. – Диана честно и открыто улыбается пребывающей в растерянности подруге.

Они ещё недолго болтают, и вскоре прощаются. Маринка возвращается в школу, а Диана – за руль мерседеса. В тот же момент на её мобильный приходит сообщение от Оливера: “Диана, если будет возможность, надо встретиться. Я забыл тебе кое-что рассказать о планах Кречетова”. Ага, забыл ты, как же, такие, как ты, ничего не забывают. Девушка трёт руки в волнующем предвкушении. “Через полчаса в “Лабиринтах” – пишет она. “ОК” – ответ приходит незамедлительно.

“Лабиринты” – бар с дурацким названием, но при этом достаточно стильный для их глухомани. Диана частенько заходит сюда перехватить по коктейльчику с подругами. В условленное время Оливер уже на месте. С бутылкой “Боржоми” – ну как можно так жить! Кроме Дианы в заведении присутствуют ещё несколько человек в маскарадных костюмах. Она заказывает джин с тоником и жаркое.

– Ну, что там насчёт Кречетова?

Бедняга Олли, судя по бегающим глазам, судорожно пытается на ходу придумать какое-либо объяснение их внеплановой встрече. Диану это, конечно же, забавляет, но она не позволяет своему визави слишком долго испытывать неудобство:

– А в прочем, давай не сегодня. Что-то надоел мне этот генерал. Сейчас такое время... особенное. Канун Дня Всех Святых. Давай просто посидим, выпьем. Я сказала выпьем! – она вновь использует командный тон и не без удовольствия отмечает, как Оливер буквально тает под её наигранно строгим взглядом.

Они обнуляют один бокал за другим, и, по мере охмеления, взгляд человека-рентгена становится всё рассеяннее, улыбка всё чаще проявляется на его привлекательных губах. Девушка пьянеет гораздо медленнее, что позволяет всем этим мелочам не ускользнуть от её внимания. На улице давно стемнело. Полупьяные, они покидают заведение, решив оставить машины и прогуляться пешком. Чудесный вечер, хоть уже и не такой тёплый, как предыдущие. Оливер провожает Диану до дома – благо, это не далеко. По пути она цепляется каблуком об осколок тротуарной плитки, и он ловко её подхватывает, не давая упасть. В момент, когда Олли крепко поддерживает Диану за локоть, по всему её телу растекается тепло, как от стопки водки на морозе – за всё время их знакомства он впервые до неё дотронулся. Какой удачный всё-таки выдался денёк: злой и страшной ведьме удалось разговорить, расшевелить, растормошить заколдованного принца. У подъезда они прощаются, и Оливер направляется ловить такси до Ленинской. Диана поднимается в квартиру, сбрасывает с такой тщательностью продуманный, но оказавшийся совершенно бесполезным в исконном предназначении костюм, и наполняет ванну горячей водой. Она чувствует себя немного пьяной, немного даже счастливой, и снова очень возбуждённой.