Текст книги "Немцы в городе (СИ)"

Автор книги: Wind-n-Rain

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

Рукопожатие это крепкое, но не грубое, кожа у Фрау неожиданно нежная и мягкая. Стас с полсекунды наслаждается сухим теплом её прикосновения.

– До свидания, Фрау, – и вот, он уже в дверях.

– Ауф видерзейн, Станислав, – её рельефное бледное лицо исчезает в дверном проёме.

Стас привычным уже маршрутом бредёт до памятника Толстому, без наушников. Сегодня фоном его мыслям с поверхности его памяти играет приставучий струнный проигрыш из Kashmir’а.

====== 11. А девочка созрела (Оливер во сне и наяву) ======

На протяжении нескольких дней ничего не происходит, и Диану уже начинает утомлять унылое течение офисных будней. Хотя, в целом, на комбинате потихоньку складывается какая-то деятельность, контрастирующая со скупыми на корпоративные события неделями предыдущего месяца.

Бабье лето, заметно припозднившееся, играет в городе Мценске яркими красками. Наслаждаясь последними тёплыми лучами тусклого октябрьского солнца, люди сбрасывают плащи и куртки, временно меняя их на толстовки и жакеты. Сквозь окно приёмной Диана смотрит на красные кленовые листья, устилающие землю внутреннего дворика густым покрывалом, и ловит в себе ощущение того, что вот-вот что-то должно произойти. Новая, непредсказуемая глава её жизни пугает, манит, не отпускает, и она уже совсем рядом.

К полудню приходит е-мэйл от Ольги. Текст краток: “Скачай прикреплённый файл, изучи и никому не показывай. И ничего не бойся. О.” В прикреплённом файле досье на Кречетова: подробная биография, семейный фотоархив, история продвижения по карьерной лестнице, информация о жене и детях, а также о ближайших подельниках. И главное: что он любит, что не любит, что и вовсе ненавидит – теоретический инструктаж по соблазнению. Диана всё ещё не готова свыкнуться с мыслью, что ей придётся быть с этим жирным, старым, мерзким и самодурно-жестоким мужланом. Если, конечно, у неё всё получится в точности, как Тилль и компания на то рассчитывают. Хоть бы не получилсь... Вот бы ничего не получилось!

Контора живёт своей жизнью. Бухгалтерия оплачивает присылаемые из Маньчжурии счета, поставщики отгружают заказы, недавно набранный штат рабочих обустраивает новенькие цеха под профессиональным руководством штатного оператора. Фуры с грузами всё прибывают – благо, территория комбината и количество складских помещений позволяют принять всё. Тилль проявил настоящий немецкий педантизм: он спланировал весь процесс запуска предприятия в мельчайших деталях, уже невозможно представить, чтобы этот человек хоть в чём-то полагался на авось, даже несмотря на недавние проблемы с поставщиками. Кажущаяся надёжность Тилля слегка успокаивает девушку. Значит, он и её не подведёт.

Не успела она о нём подумать, как босс влетает в приёмную через проём распахнутых настежь дверей. Диана от неожиданности даже подскакивает с кресла. Линдеманн подходит к ней, непривычно широко улыбаясь, и здоровается за руку, протягивая её прямо через большой рабочий стол своей ассистентки. От Дианы не ускользает некоторая несвежесть его экстерьера: сизая щетина на щеках и мощном подбородке, серые полосы на внутренней стороне ворота рубашки и едва уловимый запах пота. Неужели он даже не заскочил домой с дороги?

– Ну, как у нас тут дела, Диана Георгиевна? – и начальник, не дожидаясь ответа, переносит свою крупную фигуру к дверям собственного кабинета. – Сегодня Олли приезжает, и я попросил Фрау незамедлительно отправить его сюда. Лишь дождусь нашего чудо-брокера, сдам его тебе на поруки и пойду домой, отмываться и отсыпаться. Я это заслужил! – бросает он на ходу и исчезает в кабинете.

Но мысли Дианы уже не с Тиллем. Она ощущает нервную дрожь в коленях и неприятные колики в животе. Последний раз она так себя чувствовала накануне госэкзаменов в родном питерском вузе. Даже на собственной свадьбе она так не нервничала! Чёрт, неужели загадочный Оливер Ридель, о котором она сама себе уже столько всего насочиняла, сегодня будет здесь? Куда бежать, за что хвататься? Косметичка, расчёска, несколько капель настойки пустырника в чай? Первым делом – конечно покурить. Она сбегает вниз по лестнице в залитую солнцем курилку в одной блузке, забыв накинуть свой джинсовый жакет. Она дрожит, но не от холода, а подобно тому, как дрожит школьница накануне своей первой в жизни дискотеки. Спустя несколько минут две сигареты с угольным фильтром оказываются в прошлом. Пора возвращаться в приёмную – в конце концов, Тиллю может понадобиться помощь ассистентки, и Диане следует быть на рабочем месте.

Время течёт неправдоподобно медленно: на часах уже половина шестого – и ничего не происходит. Вот, наконец, Тилль выходит из своего кабинета, разговаривая по мобильному телефону. Наверное, с ним. Тилль говорит по-немецки, и Диана улавливает основной смысл его слов. Босс явно ждёт визитёра и объясняет тому, как пройти к пропускной ММК, затем просит его подняться на третий этаж и, на жизнерадостной ноте, завершает разговор.

– Диана, пожалуйста, задержись ненадолго, мне нужно тебя кое с кем познакомить.

– Конечно, Тилль, как скажете, – живо отвечает девушка.

– Спасибо. И всё же, после всего случившегося, давай уже избавимся от этого сухого “Вы”, – начальник по-ребячески подмигивает ей, что выглядит слегка нелепо для такого сурового с виду мужчины.

В коридоре раздаются шаги, и, спустя мгновение, в дверях появляется он. Гость долго и тепло обнимается с Тиллем – очевидно, мужчины очень близки и давно не виделись. Говорят они по-немецки, обмениваясь приветственными фразами вперемежку с комплиментами друг другу. Наконец, посетитель обращает внимание на Диану и сдержанно кивает.

– Здравствуйте, – выйдя из-за стола, произносит девушка. Добро пожаловать во Мценск. – “Ну и бред”! Диана уже мысленно клянёт себя, не за то, что говорит по-русски – он знает её язык, ведь они уже общались по телефону ранее – а за то, насколько картонным вышло дежурное приветствие.

Оливер оглядывает её с ног до головы, причём весьма бесцеремонно – да, с манерами у него точно какие-то проблемы! Диана готова сквозь землю провалиться под пронзительным взглядом больших глаз, красивых и ничего не выражающих. Визитёр очень высок, строен, держится гиперуверенно. Идеальной формы череп гладко выбрит, чёрная бородка обрамляет пухловатые изящные губы, тонкий, чуть вздёрнутый нос придаёт лицу мальчишеское обаяние, которое тает, как только взор поднимается до уровня его глаз. Ровные чёрные брови слегка сдвинуты и образуют две едва различимые складочки над переносицей. Но этот гипнотизирующий взгляд – он будто обезоруживает, раздевает, уничтожает. Нет, человек, с таким взглядом просто не может быть прост. Перед ассистенткой гендиректора не простой человек, а особенный.

Гость, видимо, не считает нужным представить себя. Конечно, Диана и так прекрасно знает его имя, но ведь этикет никто не отменял! Оливер переводит свой магический взгляд с растерянной девушки обратно на Тилля.

– Твоя? – обращается он к другу, опять же, по-немецки.

– Да, моя ассистентка Диана, вы общались ранее по телефону, по поводу поставок.

– Знаю, я имел в виду – ты с ней спишь?

– Нет! – Тилль смеётся, ему, блин, весело.

– Замужем?

– Нет же! А ещё она вообще-то сейчас стоит рядом и прекрасно нас слышит.

– Но не понимает же?

– Понимает, Олли, ну где твои манеры? Ты, Дианочка, прости моего друга, обещаю, он исправится, – и, выглядывая из-за плеча своего высоченного гостя, Тилль снова по-дурацки подмигивает девушке.

Мужчины исчезают в кабинете, но прежде, чем дверь за ними захлопывается, Диана успевает заметить красноватую тень смущения на гладко выбритых щеках Риделя. И всё же, этот удав – живой. Непростой, но, по крайней мере, настоящий.

Спустя пятнадцать минут оба снова появляются в приёмной. Диана пока так и не решилась покинуть рабочее место, то ли ожидая новых распоряжений босса, то ли чего-то ещё – она сидит в своём удобном кресле и во все глаза пялится на Оливера.

– Отдаю этого монстра в твоё полное распоряжение, а сам – домой, спать. Фрау уже успела порадовать, приготовив мне новую кровать и свежее бельё – и это единственное, о чём я сейчас могу думать, уж простите. Покажи ему комбинат, познакомь с работниками, если они ещё не разбежались по домам, конечно – всё-таки, седьмой час! А завтра приступите к делу, – Тилль прощается с Дианой и спешно уходит.

Оставшись наедине, никто из двоих долго не решается заговорить первым.

– Вы меня извините, я повёл себя некорректно, – монотонно, скороговоркой в итоге выдаёт Оливер.

– Ничего, – отвечает девушка, – но впредь, пожалуйста, постарайтесь избегать подобных фривольностей в моём присутствии. Я не из тех женщин, которые позволяют так с собой общаться.

– Это я уже понял. И учёл. Ну что ж, прогуляемся по вашим владениям?

Они неспешно обходят всю территорию комбината. Диана чувствует себя на коне в роли экскурсовода, к тому же ей чертовски приятно шагать рядом с этим высоким и горделивым немцем, наблюдая, как он жадно, с неподдельным интересом внемлет каждому её слову. Ридель общается преимущественно односложными фразами: сразу видно, что красноречие – не его конёк, видимо, он человек дела.

Было уже достаточно поздно, когда девушка завершила экскурсию и проводила не знающего города гостя до квартиры на Ленинской.

– Спокойной ночи.

– И Вам спокойной ночи, Диана. И самых лучших снов, – прощание Оливера сухо, но, в то же время, неожиданно развёрнуто. Он словно препарирует свою спутницу глубоким и острым взглядом подобно скальпелю, используемому в немирных целях. И на этот раз его губы тронуты едва заметной, искренней улыбкой.

Диана спокойно добирается до дома и оказывается в плену своей уютной съёмной квартирки. В комнате пусто, в холодильнике пусто, в желудке пусто, зато мысли её сплетены в запутанный клубок так туго, что и не знаешь, за какую ниточку хвататься.

Диана покидает приёмную. Через панорамное окно, на месте которого сейчас зияет огромная дыра от пола до потолка. От того места, где должно быть окно, во внутренний дворик офисного здания ММК ведёт каменная двукрылая лестница. Ступеньки местами потрескались и теперь режут глаз неровными щербатыми краями. Мокрая бурая листва везде: в воздухе, на лестнице, в небе. Дует порывистый, обжигающе-холодный ветер, терзая почти обнажённое тело липкой осенней влагой. Диана ступает в центр лестницы, её тело жаждет успокоения: даже промозглый ветер не в силах усмирить лихорадочный жар её тела. Нагота прикрыта ярко-лиловой шёлковой тканью: по сути это не одежа, и даже не накидка, а наспех обёрнутая вокруг туловища тонкая портьера, закреплённая над грудью простым узлом. Фалды портьеры распахиваются под очередным порывом неестественного ветра, оголяя босые белые ноги, округлые колени, крутые бёдра. По внутренней стороне бёдер что-то ползёт, Диана опускает взор и видит тонких бордовых змеек, устремляющихся к стопам по гладкой поверхности голых ног щекотливыми, горячими струйками. Змейки обращаются кровью, Диана проводит языком по губам и ощущает медный вкус во рту. Острые, хищные клыки впиваются в мягкую, податливую ткань тонких губ, терзая, жуя их, и новые бордовые струйки уже бегут по подбородку, срываясь каплями на разгорячённую вздымающуюся грудь. Терпеть лихорадочный озноб всё труднее: Диана дрожащими пальцами сбрасывает свой лиловый камуфляж – портьера, подхваченная ветром, улетает прочь, на миг застилая нечёткий диск бледного, дымчатого солнца.

Теперь, будучи абсолютно нагой, она опирается на грязные мраморные перила и окидывает дворик жадным, ищущим взглядом. Предчувствие не подвело: у основания лестницы стоит он. Зачарованно смотрит на кровавую Диану, та простирает руки для благоволительного приветствия и обнаруживает их расписанными синяками и ссадинами. Лицезрение собственной истерзанной плоти ещё больше распаляет её; крупная слеза скатывается по щеке, оставляя пылающий след на дрожащей коже. Диана стирает слезу ладонью – на ладони остаётся бордовый грязноватый мазок. Она снова обращает взор к нему, он, всё так же покорно, ждёт внизу, его лицо сияет беспрекословным, подчинительным благоговением. Их разделяют бесчисленные ступени, сырые и скользкие, устланные мёртвыми листьями, изуродованные морщинами времени. Диана делает шаг, другой, но с каждым движением идти всё сложнее: павшие листья ожившей гидрой цепляют её ступни, не давая идти, не пуская к нему. Подобно лианам, они карабкаются по её ногам в направлении разгорячённого лона, и, в конце концов, окончательно парализуют. Диана пытается сделать ещё один шаг навстречу ему, возможно, последний, но ноги уже вросли в каменную твердь лестницы, ещё мгновение, и всё тело её обращается сухим, уродливым, скрюченным деревцем, пробившим кривые ветви сквозь трещины в каменных ступенях. Она хочет кричать, но у неё больше нет рта, безмолвный вопль ужаса застывает в одеревенелой груди, пока ещё живое сердце глухими ударами резонирует об одеревенелые рёбра.

Диана мгновенно распахивает глаза, но для возвращения телу подвижности требуются минуты. Оцепенение рассеивается в свете уличных фонарей, просачивающемся сквозь незанавешенные окна комнаты. Минуя стадию паралича, девушка ощущает на бёдрах обжигающую влагу. Месячные пришли – и как не вовремя! – хотя, сбившийся цикл при таких нервотрёпках – дело обычное. Она опускает два пальца в тесный зазор между ног, и, взяв пробу, подносит их к лицу. Тусклое освещение ночной улицы, пробивающееся сквозь стеклопакет, позволяет разглядеть отсутствие тёмно-алых следов первой крови на пальцах. Нет, это не кровь. Это горячая суть истомлённого тела, нашедшая выплеск через странные сны.

Диана снова закрывает глаза, пытаясь воскресить в сознании недавние фантомы. Вот, она снова на лестнице, снова голая, но на этот раз ничто не мешает ей играючи преодолеть все порожки и ступить босыми ногами на сырую холодную землю внутреннего дворика. Теперь она может отчётливо видеть его лицо: симметричное, привлекательное, непроницаемое, завораживающее. Диана проводит кончиками пальцев по всей длине его рук, затем по плечам, и вдоль шеи, наконец, ладони останавливаются на гладких щеках. Она охватывает их нежно, но кажется, её хватку не в силах ослабить сейчас никто: она рывком склоняет к себе его голову, чтобы дотянуться до обрамлённых тёмной порослью соблазнительных губ, но этого недостаточно – она становится на цыпочки и тянется, тянется, тянется к его губам своим влажным, жадным ртом.

Ощущения внизу живота рассыпаются миллиардами ярких созвездий в каждый уголок её сонного тела, заставляя его содрогаться в хаотичных конвульсиях. Издав последний взрывной выдох, исходящий из самых глубин грудной клетки, Диана обессиленно откидывается на влажные простыни и забывается спокойным, мирным сном до самого утра.

====== 12. Новые знакомства, пьянка и немного истории (Флаке. Шнайдер) ======

Стас поднимается по офисной лестнице, на ходу пытаясь предположить, какой будет

первая встреча с Тиллем после той колоритной ночи на Ленинской. Диана вызвала его по телефону, её голос звучал бодро, и даже воодушевлённо, что несколько обнадёживает.

– Доброе утро, Тилль, – произносит он, прикрывая за собой дверь директорского кабинета. Тилль в помещении не один. – Доброе утро, – обращается Стас к неизвестному ему мужчине, стоящему у окна.

Незнакомец приковывает внимание своим внешним видом: высокая, болезненно-тощая фигура, облачённая в костюм со смокингом, остроносые чёрные туфли и галстук-бабочку. Жидковатые обесцвеченные волосы торчат из головы хаотичными нагеленными лучами, массивные очки, насаженные на внушительных размеров нос, делают и без того выпученные водянистые глаза просто гиперогромными. Мужчина выглядит типичным хикки, будто бы на спор облачившимся в артистический наряд, столь нелепо диссонирующий не только с его скелетоподобной фигурой, но и с общим антуражем провинциального, старорежимного Мценска.

– Знакомься, Стас, это Кристиан Лоренц – наш мозг и наше всё.

Что? Уж не тот ли это Лоренц, которого Серёга упоминал как опального немецкого олигарха? Ну Серёга, ну лошок – знатно, видать, московские ребята над ним прикололись, выдав тщедушного ботаника из окружения Тилля за всемогущего богача, внушающего ужас всему немецкому руководству! А тот и повёлся, дурачок.

– Зови меня Флаке. Рад, наконец, с тобой встретиться, шпион-самоучка, – Лоренц протягивает парню бледную костлявую руку и дружелюбно улыбается.

– Вас уже ждут в конференц-зале. Набор рабочих производственных линий завершён, цеха тоже уже почти укомплектованы. Флаке займётся программированием оборудования и инструктажем персонала. На начальных стадиях мы организуем тренинги – оборудование заграничное, требует умелого обращения, да и вопросы по технике безопасности следует осветить отдельно. Стас, представишь людям господина Лоренца, а затем проведёшь для него небольшую экскурсию по нашей территории, – закончив с раздачей указаний, Тилль утыкается в монитор своего рабочего компьютера, и двое мужчин уже спешат покинуть его кабинет.

Конференц-зал набит до отказа: более сотни новоявленных работников с нетерпением елозят на своих местах. Окинув публику быстрым взглядом, Стас с некоторым облегчением выдыхает, не обнаружив среди собравшихся никого из своих знакомых. Завидев вошедших в аудиторию мужчин, две работницы кадрового отдела суетливо предоставляют трибуну в их полное распоряжение.

– Всем привет, добро пожаловать в ММК. Меня зовут Станислав Константинович, я руковожу отделом сбыта, а это – ваш непосредственный куратор на ближайшее время, – парень широким жестом указывает на своего спутника, – скоро отдел кадров составит график тренингов и инструктажей, вас разделят на группы. Как вы уже наверное слышали, запуск производства намечен на январь, а до этого момента вам предстоит со всей ответственностью освоить навыки работы с оборудованием, пройти тренировки по технике безопасности, разобраться в технических моментах процесса производства, и всё это под руководством господина Лоренца, – Стас уступает трибуну своему новому знакомому, внутренне ликуя: публичное выступление далось ему легко, голос звучал уверенно, и даже мотивирующе. Конечно, сказался опыт работы гидом, но выступать перед кучкой скучающих пенсионеров у музея Дали – одно дело, а говорить перед толпой суровых работяг, мужчин и женщин с простыми лицами, – совсем другое. Это уже серьёзно.

Лоренц снова называет публике свою фамилию и ограничивается парой простых фраз, окончательно убедив людей в зале в своём дружественном настрое. Стас не без удивления отмечает, что тот, кто просит звать себя Флаке, держится уверенно, спокойно и с достоинством, что весьма контрастирует с его фриковатой наружностью. Говорит Флаке абсолютно без акцента, негромко, но чётко и взвешенно.

Оставив новых сотрудников на попечение усталых кадровичек, которым ещё предстоит составить график мероприятий на предстоящие недели, мужчины покидают аудиторию.

Около часа Стас выгуливает долговязого немца по всей территории комбината. Тот, словно ищейка, суёт свой длинный нос в каждое помещение, каждый закуток, постоянно делая какие-то пометки на планшете и задавая бесчисленное количество вопросов. Наконец, экскурсия подходит к концу, и кажется, единственным необследованным местом на комбинате остаются женские туалеты. В мужских они всё же побывали.

– Стас, а где у вас тут можно перекусить? – внезапно разговор уходит в новое русло, отличное от всего, что касается ММК.

– Ближайшее приличное кафе – “Арарат”. Кормят отлично и недорого. Вам надо свернуть на...

– Пойдём вместе, заодно и дорогу покажешь. Думаю, тебе тоже не мешает подкрепиться, – Флаке хватает парня за рукав и буквально тащит его к выходу с территории комбината. Несмотря на субтильное телосложение, пальцы его очень крепки.

Они занимают один из просторных пустующих столиков у окна. Людей в кафе мало – время обеда уже прошло, а время ужина ещё не наступило. Лоренц заказывает чуть ли не всё меню дня – и поверхность стола вскоре оказывается заставлена тарелками с душистой армянской едой. “Зачем столько?” – думает Стас, но через минуту вопрос снимается: Лоренц расправляется с блюдами со скоростью метеора, методично уничтожая содержимое одной тарелки за другой.

– Не порядок, – дожёвывая кусок лаваша произносит он, – нужно будет сделать на комбинате свою столовую. Позже обсудим с тобой эту идею. Может быть, у тебя на примете есть какие-нибудь надёжные люди, готовые взяться за организацию вкусного и доступного общепита?

– Было бы здорово. Я подумаю, кого можно привлечь, – Стас умолкает и снова утыкается в свою одинокую тарелку с недоеденным салатом. Лоренц уже заставил его слопать первое, второе и компот, так что этот лобуц ну совсем не в тему.

– Как там Фрау, держится? – вдруг задаёт непонятный вопрос Флаке. Внезапное упоминание о Фрау заставляет Стаса чуть вздрогнуть.

– В каком смысле?

– В обычном. Ну ты же видел её в предыдущие дни, а я – лишь сегодня ночью, когда приехал, и то мельком. Выглядит неплохо, но я-то знаю, как хорошо она умеет притворяться.

– Извини, Флаке, я правда не понимаю, о чём речь.

– Ну, значит, не довелось ещё. Фрау наша, знаешь ли, любит наглотаться антидепрессантов со снотворным и щедро залить всё это алкоголем. Пару раз уже с того света вытаскивали, – Лоренц отводит погрустневший взгляд, а Стас не верит ни единому его слову.

Что? Фрау – наркоманка? А по превосходной физической форме и бодрому поведению не скажешь!

– Почему... почему она такая? – робко спрашивает он.

– Как сказать... Всегда такой была, ну лет с двадцати – точно. Депрессивная натура. И, как и все по-настоящему депрессивные люди, она совершенно не производит впечатление подавленного человека. Ну, ничего. Тилль вытащил её сюда, чтобы, во-первых, держать под присмотром – мало ли что, а во-вторых, есть слабая надежда, что свежий северный воздух вашей провинции окажет на неё целебный эффект. Перемены – они, знаешь ли, лечат.

Закончив, наконец, затянувшийся обед, Лоренц отправляется в небезызвестную квартиру на Ленинской, где пустыми остаются ещё две обустроенные стараниями Стаса и Фрау жилые комнаты. Сам парень спешит вернуться в офис, и, как он ни старается сосредоточиться на текущих делах, мысли его раз за разом возвращаются к загадочной Фрау, такой таинственной, депрессивной, непредсказуемой, интересной и.. да-да, красивой.

Вернувшись в офис. Стас получает новое сообщение от Дианы: “После работы идём на Ленина, 36. Указ Тилля”. И ещё одно следом: “Не спрашивай, зачем – я и сама не в курсе”. Парень, ещё недавно ощущавший лишь усталость и некоторую меланхолию и надеявшийся провести вечер в своей комнате, просматривая обзоры на новые ужастики, и пораньше лечь спать, рад внезапной смене планов. Он твёрдо решает воспользоваться случаем и понаблюдать за Фрау, дабы попытаться уловить хоть малейшие проявления депрессивности её натуры. По словам Флаке, она буквально живёт саморазрушением, но Стасу трудно в это поверить. Сегодня вечером он будет очень внимателен.

Часы показывают шесть, Стас входит в приёмную – Тилля уже нет на месте – и оттуда, вместе с Дианой, они отправляются по хорошо известному им адресу. Идти недолго, роскошный тёплый вечер пропитывает атмосферу чувственным ожиданием чего-то большего; такие вечера просто так не заканчиваются – за ними всегда следует продолжение. В глубине души нечто подобное ощущают оба. Ребята живо болтают, стараясь придать голосам нейтральный тон, не выдающий их волнения. Они пытаются предположить причину, по который их вызвали в квартиру Тилля, и о плохом думать не хочется, а думать о хорошем не позволяет фантазия. Их болтовню прерывает звонок на телефон Стаса. Говорит Флаке:

– Где вы находитесь?

– Уже подходим к дому, скоро будем.

– Отлично. Олли встретит вас у подъезда.

Тревожные новости. Почему у подъезда? И причём здесь Олли? От этих немцев чего угодно можно ожидать. И, пока Стас увлечён перебором в уме всех возможных сценариев развития событий, от его внимания ускользает внезапно подскочившая нервозность его спутницы. Та вдруг замедляет шаг, дышит чуть чаще, и бредёт, не смотря по сторонам, дрожащими щипками теребя бахрому на своей сумочке.

Олли действительно ждёт их у входа в подъезд. В его руках два ключа – два ключа от двух машин.

– Мальчику – чёрная, девочке – серебристая. Хотя, если хотите, можете поменяться – регистрировать поедем завтра. Да, и надеюсь, права у вас не просрочены.

Во дворе, чуть поодаль от подъезда, ребята видят два припаркованных мерседеса В-класса. Хэтчбеки различаются лишь цветом. Рeбята зачарованно замирают, не в силах отвести взгляда: Стас – от машин, Диана – от Оливера. Тот спешит с объяснениями, совершенно, как кажется, не обращая на неё внимания:

– 2015 года – с бэушками проще. Пробег небольшой. Состояние отличное. Полный привод. Навигаторы плюс GPS-трекеры. Видеорегистраторы внутри и снаружи, да не по одному. Безопасность – главное в нашем деле. Но и без музыки никуда. Мощные стереосистемы – это мой личный подарок. Это вам теперь для работы – повышаем мобильность своих сотрудников. С документами, как я уже сказал, будем завтра разбираться. А сегодня есть повод отпраздновать – пойдёмте в дом!

В ставшей уже почти родной прихожей Линдеманновской квартиры Стас спешит поскорее скинуть ботинки, чтобы пройти в гостиную, где, как он думает, его ждёт встреча с Фрау. Диана же – напротив, намеренно медлит, пытаясь продлить момент их с Оливером совместного нахождения в тесном пространстве, но тот снова не улавливает её почти уже откровенных намёков, и лишь молча направляется в комнату, оставив девушку мяться на пороге в одиночестве.

Зал покойной бабушки, объединённый с комнатой с балконом через распахнутые широкие двери, сейчас выглядит совсем не так, как во время последнего визита Стаса сюда. Советские книжные шкафы остались на месте, по-прежнему располагаясь вдоль стен – много места они не занимают, всё остальное пространство теперь сменило облик: новенькие диваны, кресла и большой низковатый стол посередине создают атмосферу настоящей, уютной и обжитой гостиной. Все в сборе. Флаке, на этот раз облачённый в сверкающий блёстками спортивный костюм серебристого цвета, вместо приветствия, уже знакомым движением хватает вошедшего парня за рукав и сильным, но не грубым толчком впечатывает его в свободное кресло возле стола.

– Как у вас говорят – штрафную? – и, словно из ниоткуда, в руке у гостя появляется полная до краёв стопка охлаждённой водки.

Не желая оскорбить отказом гостеприимных хозяев, тот махом её опрокидывает и с шумом выдыхает. Вокруг раздаются жидкие аплодисменты и живой смех присутствующих.

У входа в комнату Диану встречает Ольга, что заставляет девушку расслабиться, всё же ей не хотелось бы оставаться единственной дамой в этой колоритной компании, и присутствие новой знакомой оказалось весьма кстати. Девушки располагаются в противоположном от мужчин углу комнаты, и, потягивая Кровавую Мэри, тут же принимаются о чём-то воодушевлённо шушукаться, словно старые подруги. Время от времени они поочерёдно косятся в сторону Оливера и приглушённо хихикают. И, чем меньше бордового напитка остаётся в их объёмных бокалах, тем звонче и развязнее становится их смех. “Бедняга Олли”, – думает Стас. Тут же до него доносится фраза, произнесённая Дианой, бесцеремонно тычущей пальцем в сторону Тилля: “Оль, это что ли тот самый Линдеманн, который крепче воды ничего не пьёт? Ну-ну!”. Парень снова переводит взгляд на многофункционального брокера, однако тот, кажется, совсем не замечая повышенного женского внимания к своей персоне, держится в стороне, сохраняя привычную непроницаемость красивых, но абсолютно безэмоциональных черт. Его внимание поглощено монитором лэптопа, удобно разместившегося на стройных бёдрах. Оливер не пьёт и не принимает участия в общих беседах, он здесь и не здесь одновременно – очень странный тип. Опасный тип.

Тем временем, уже изрядно захмелевшие Тилль и Флаке повышают градус дискуссии, попутно пытаясь привлечь к разговору и Стаса, а заодно и напоить его до своего уровня. Заметно, что эти двое очень близки, возможно, Флаке – действительно самое доверенное лицо Линдеманна. Они громко ржут, перебивая друг друга, неустанно машут рюмками, разместившись в одном кресле чуть ли не в обнимку, временами перешёптываются, едва ли не соприкасаясь губами, а потом снова ржут.

– Ну что, Стас, готов к трудовым подвигам? Если запустимся к середине января... – громогласно изрекает Тилль и сразу же оказывается прерванным.

– Не если, а точно, – вставляет Лоренц с заумным видом и дважды икает.

Тилль снова ржёт и тут же продолжает, явно найдя в лице молчаливого Стаса благодарного слушателя:

– Запустимся в январе, а к марту у тебя уже будут первые партии продукции для сбыта. Вот тогда работёнка-то и начнётся!

– А Кречетов? Тилль, выборы как раз в марте! – не унимается Флаке.

– Знаю, Крис, план есть, всё под контролем. Эту тварь мы раздавим. Сперва отожмём все его активы, а потом отдадим информационщикам на растерзание. Скоро Круспе приедет – пусть работает.

– Тилль, чтобы было, с чем работать, не мешало бы сперва компроматиком разжиться. Ты же говорил, что у тебя всё на мази, а по факту – прости, но ни хрена! – Флаке тянется за почти опустошённой бутылкой водки, и вновь наполняет три рюмки.

– Ну, вообще-то, для разведдействий у нас есть женский батальон, – Тилль кивает в сторону девушек, уже, кажется, позабывших даже об Оливере, и ныне поглощённых просмотром каких-то видеороликов из соцсетей.

Обнулив очередную рюмку, Стас решается, наконец, покончить с неведением. Весь вечер, удачно мимикрируя под общее настроение компании, он места себе не находил, смутно ощущая то тревогу, то разочарование: Фрау нигде не видно. Всё ли с ней хорошо? Возможно, она уехала? У кого спросить, не провоцируя неуместных комментариев? Самым адекватным человеком в комнате, и небезосновательно, кажется Оливер. Улучив момент, когда Тилль и Флаке, всё же оставляют его в покое, слившись в абсолютной идиллии двух людей, полностью довольных друг другом, парень поднимается с насиженного места и не совсем ровным шагом подходит к бритоголовому трезвеннику.

– Олли, послушай, извини, что отвлекаю. Ты случайно не знаешь, где Фрау? – Стас очень нервничает: а что, если железный Олли начнёт задавать вопросы, почему это он так интересуется...

Но Оливер не из тех, кто задаёт лишние вопросы.

– Фрау? Её нет сегодня.

Во рту у Стаса моментально пересохло, и кажется, будто весь хмель мгновенно вымывается из организма внезапно нахлынувшей мощной волной адреналина.