Текст книги "Считая шаги (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)
31 глава
Детская площадка была освещена всего одним фонарем, да и тот был расположен достаточно далеко, чтобы его свет едва вырывал из мрака одинокие качели. Эмма бывала здесь десятки раз, но теперь ее настроение было отнюдь не мрачным. Она неспроста просиживала здесь по часу в разное время, наблюдая всего за одним домом, на котором красовались цифры – 117.
Девушка прекрасно знала, кто там живет и ее крайне интересовал распорядок дня всего одного человека.
Не проходило и дня, чтобы она не вспомнила налитые кровью глаза, переполненные злобой, когда два года назад, придя в назначенное время в мастерскую Джейсона Смитерса, чтобы забрать долг, Эмма поняла, что на вряд покинет ее живой. Широкие автоматические ворота опустились за ее спиной сразу же, как только она зашла внутрь не подозревая о том, что ее бывший парень вовсе не намерен сдерживать свое обещание. Более того, он вел себя странно и все время потирал нос, тусклый свет автомастерской не дал ей сразу рассмотреть, что зрачки у парня неестественно расширены и он попросту находился под кайфом.
Ехидные и пошлые шутки по поводу того, не хочет ли Эмма получить удовольствие напоследок, заставили ее похолодеть от ужаса и когда Джейсон схватил с верстака длинный гаечный ключ, девушка попыталась добежать до двери, но та оказалась заперта. Не успев развернуться, Эмма почувствовала, как по плечу пришелся невероятной силы удар и от боли на глазах мгновенно выступили слезы, а она рухнула на пол.
Последовательность ударов была такая, словно Смитерс вознамерился сделать из нее отбивную. Явно не понимая, что творит, Джейсон сильно замахивался и обрушивал удары методично, будто не замечая, как ломаются кости, а Эмма не могла закричать, чувствуя, что вот-вот задохнется от боли. Сжавшись на бетонном, холодном полу в комок, лежа на правом боку, она только и могла, что закрывать рукой голову от ударов, сквозь агонию поражаясь тому, как она еще не потеряла сознание, но через некоторое время, силы стали покидать ее, да и сломанная рука больше не слушалась, бессильно сползая на пол. Тут голова и взорвалась от яркой вспышки, после того, как гаечный ключ впился в левый висок. Блаженная темнота накрыла истерзанное тело спасительным покрывалом забытия, но не надолго.
Эмма очнулась, когда ее тело снова взвыло от боли, после того, как ее тело ударилось о промерзший асфальт. Вокруг смердило помоями и было холодно, будто во сне, она видела, как мимо пронеслись красные огни задних фар, через мгновение исчезнувшие в темноте. Левый глаз заплыл от гематомы, а правый видел с каким любопытством на запах крови стали сползаться тараканы и крысы. Эмма чувствовала, как эти твари ползают по ее телу и молилась, чтобы кровь вытекала из нее быстрей. С каждой минутой, слабость подползала все ближе, начав с кончив пальцев ног, подбираясь к бедрам, дальше к животу… Она знала, только онемение коснется головы, боль отступит, проиграет и захлебнется от своей жадности.
Рядом послышались шаги. Это не крыса и не собака. Кто-то крупнее… Шаги смолкли и тут же Эмма почувствовала прикосновение пальцев к своей шее. Снова звук шагов, будто кто-то убегал прочь…
Правильно. Беги!
Не стоит мешать смерти, укрывать свою жертву одеялом покоя, которое костлявая уже дотянула до ребер.
И вот, теперь Эмма стояла перед домом человека, который своей необузданной и неоправданной злостью заразил и ее словно неизлечимой болезнью.
Эмма вздохнула с облегчением, ведь это был последний день мучений – невероятно прекрасный и долгожданный.
С утра она не отказала себе в чашке крепкого кофе. На двери номера красовалась табличка «Не беспокоить», которую девушка повесила сразу после того, как ей принесли завтрак. Не зазрения совести выкурила несколько сигарет подряд, стоя в толстом белоснежном халате в распахнутых дверях балкона
Второй этаж отеля «Плаза» с видом не Центральный парк был выбран не случайно. Из него легко можно было перебраться в соседний номер, который Эмма забронировала заранее на вымышленное имя, оплатив наличными. Ключ от дверей был в ее распоряжении и она успела отрепетировать свой план побега от Руди несколько раз.
Увидев знакомую папку в руках Хьюго на благотворительном вечере, Эмма сразу догадалась, что сегодня вся правда откроется и подозревала, что Ллойду, каким-то образом удалось заинтересовать алчного итальянца. Именно это подстегнуло Эмма столь поспешно покинуть благотворительный вечер, не теряя ни секунды.
Сославшись на усталость, девушка вернулась в отель, зная, что Руди не отойдет от дверей ее номера, пока не приедет Селестино. Быстро переодевшись в удобную неприметную одежду, Эмма забрала приготовленный заранее рюкзак, где лежал пневматический шприц с цианидом и набор начинающего медвежатника. Она с легкостью перебралась в соседний номер, сбросив с балкона веревку, чтобы сбить Руди с толка и направить его поиски по ложному следу.
Когда послышалась суета, Эмма выглянула в окно и увидела, как Грандер внимательно осматривает балкон, его взгляд метнулся к темным окнам, соседнего номера, откуда она за ним подсматривала, но ее расчет был верным и телохранитель треснув кулаком по мраморным перилам скрылся, чтобы через минуту оказаться на улице. Эмма видела, как он спрашивал швейцара, размахивая руками и показывая пальцем на свисающий конец веревки, парнишка в ливрее растерянно махал головой.
Момент настал и девушка выбежала из номера и спустилась по лестнице до подземной парковки. Черный Порше «Каррера» блеснул фарами и ретиво дернувшись от резко вдавленной педали газа, пулей вылетел из ворот. Руди увидел знакомую машину и со всех ног бросился к припаркованной «ауди», но ключ в замке зажигания повернулся без знакомого щелчка и на приборной панели не загорелась ни одна лампочка.
– Черт! – выругался мужчина, догадавшись, что его подопечная что-то намудрила.
Быстро подняв капот Рутгерт заметил, что была выдернута одна свеча и вернув ее на место, вернулся за руль и еще раз повернув ключ. Мотор послушно заурчал, но особого оптимизма Грандер не почувствовал. Он упустил драгоценное время. Эмма лихо управлялась с гоночным автомобилем. Самое главное сейчас было успеть по адресу, который продиктовал ему Хьюго.
Эмма не стала медлить и поднялась по ступенькам, прислушиваясь к звукам и шорохам. Улица была безлюдной и дом был плохо освещен снаружи все тем же одиноким фонарем, в окнах не горел свет и судя по всему его обитатель спал.
У нее было мало времени и не теряя ни секунды, Эмма нажала на дверную ручку, чтобы убедиться, что дверь заперта. Присев на колено, она достала из рюкзака набор отмычек, который нетрудно было найти, а широкий выбор обучающих роликов в Интернете и несколько дней практики позволили справиться с нехитрым механизмом замка, меньше чем, за пару минут.
Дверь послушно отворилась, благо, что без скрипа. Эмма затаила дыхание, чувствуя, как от нетерпения все сильнее накатывает страх и как ни странно радость, словно знала, что сегодня ей дадут лекарство от ее неизлечимой болезни.
Внутри было темно, тихо и жутко воняло, словно где-то за стенкой сдохла крыса – тошнотворный и сладковатый запах заполнил нос, вызывая рвотный рефлекс. Страшный беспорядок царил с гостиной, от чистоты, за которой так тщательно следила Дебора Смитерс не осталось и следа. Расположение предметов мебели практически не изменилось и Эмма тихонько обошла комнату, заглянув на кухню и убедившись, что так никого нет. Значит, Джейсон был наверху.
Стараясь не опрокинуть гряду пустых бутылок и жестяных банок из-под пива, она наступила на что-то мягкое и огромным усилием воли сдержала крик и желание убежать отсюда побыстрее. Оказавшись на лестнице, девушка быстро поднялась на верх, скрипа старых деревянных ступеней невозможно было избежать и чтобы не растягивать предательский звук, она легко проскочила их перепрыгивая сразу по две ступеньки.
В коридоре, который разделял две спальни, она снова прислушалась в надежде услышать храп, но кроме бешеного стука своего сердца ничего не услышала. Приготовив шприц, Эмма сделала глубокий вдох и скривилась. Похоже что крыса сдохла где-то поблизости, потому что мерзкий запах только усилился. Тошнота накрыла с новой силой и Эмма стала дышать через рот.
Она сразу направилась к комнате Смитерса и повернула дверную ручку.
Мужчина лежал на кровати и похоже крепко спал, потому что раздавшийся скрип ничуть его не потревожил. В комнату едва пробивался свет от фонаря с улицы. Ощущая дрожь в ногах, Эмма стала медленно подходить к кровати. Все оказалось слишком просто…
Оставалось только протянуть руку и замахнуться получше, чтобы игла пронзила кожу, даже если он проснется, яд меньше чем за минуту, распространится в крови, гарантируя необратимую смерть.
Но вдруг Эмма нахмурилась и внимательнее присмотрелась, глаза настолько привыкли к полутьме, что она недоверчиво покачала головой, попятилась назад и зажала рот, чтобы не закричать.
За окном мелькнули фары машины, которая явно неслась на огромной скорости, послышался пронзительный визг колес, который бывает при резком торможении, секундная тишина.
Ллойд выбежал из машины и поднявшись по ступенькам дома, увидел, что дверь слегка приоткрыта. Сердце пропустило удар и ужас сковал разум. Он забежал внутрь, нащупал выключатель, чтобы осмотреться и тут услышал тихие всхлипы, будто кто-то плакал, они доносились со второго этажа. Задыхаясь от волнения, Грэнсон побежал на звук и ворвавшись в комнату не сразу понял что там происходит.
Здесь жутко воняло падалью, создавая отвратительный контраст со свежим воздухом с улицы настолько сильный, что Ллойд почувствовал, как у него заслезились глаза. Выключатель щелкнул и спальню осветила одинокая лампа открывая жуткую картину.
Эмма закрыв голову руками, сидела на полу, поджав колени, ее сильно трясло и Ллойд бросился к ней, хорошенько встряхнул и заставил посмотреть на него.
– Что ты успела натворить? – его руки судорожно шарили по ее телу, проверяя не навредила ли она себе, а голос предательски сорвался.
В этот момент в комнату ворвался Руди, но Ллойд не обратил на него внимания, заметив шприц на полу он отшвырнул его в сторону и схватил Эмму в охапку, с силой прижимая к себе, в то время как ее рыдания уже срывались на крик.
– Это не я…., – только и смогла выдавить из себя Эмма, крепко обхватив Ллойда руками, словно ее собирались от него оторвать. – Это не я…
– Что ты с собой успела сделать?! – Ллойд старался не кричать, но паника была плохим подспорьем его легендарному самоконтролю, он провел ладонью по залитому слезами лицу девушки, ее глаза, казалось, горели безумием, но на вопрос Эмма едва мотнула головой, после чего ее затрясло, потому что началась настоящая истерика.
– Мистер Грэнсон!
Ллойд не помня себя от облегчения, с силой прижал к себе Эмму и повернулся к Грандеру, попутно и еле слышно нашептывая девушке, что она в безопасности и все хорошо, но тут его взгляд наткнулся на картину, которая заставила его зажмуриться.
Забежав в комнату, краем глаза он увидел, что кто-то лежит на кровати и только сейчас понял, что это был Смитерс, как оказалось, мужчина вовсе не спал. Его глаза были открыты, кожа приобрела противный серо-белый оттенок, потемнев и обвиснув вокруг глаз и рта, живот неестественно вздулся, а на сгибе локтя виднелись следы от уколов.
– Передозировка, – сделал вывод Руди, брезгливо посматривая на труп.
– Полицию вызывать нет смысла. Только ненужное внимание к себе привлечем, – сквозь зубы сказал Ллойд, чувствуя, что его продолжает подмывать ярость, даже несмотря на то, что обидчик Эммы давно получил по заслугам. – Лучше отвези нас в клинику, где наблюдают Эмму.
– Но, если из соседей кто-нибудь видел? – Рутгерту совершенно не хотелось заводить неприятную возню с полицейскими, тем более, что этот мерзавец того не стоил и его дотошность была больше продиктована осторожностью.
– Сомневаюсь, что никто не обрадуется узнав, что этого ничтожества больше нет в живых. Ты посмотри, это же помойка, а не дом! Никому не захочется соседствовать с наркоманом. Идем!
Ллойд подхватил девушку на руки, опасаясь, что с таким нервным перегрузом ее вот-вот накроет приступ.
– Сейчас! Только эту дрянь прихвачу. Ох, мисс Кей! – Руди нагнулся и подобрал шприц в его голосе слышался укор и жалкий вид Эммы только лишний раз напоминал, насколько ей требуется помощь не только медицинская, но и психологическая. Она выглядела просто ужасно.
И как ей только удалось всех обвести вокруг пальца?
Роза Альбертовна мерила шагами расстояние от крыльца злополучного дома до своей машины и твердила сама себе, что ей там делать нечего, хотя любопытство уже, почти разъело кожу.
Неожиданно дверь распахнулась и появился мистер Грэнсон, осторожно, словно ребенка неся на руках свою придурковатую зазнобу. По виду она была в порядке, не считая того, что из глаз у нее градом лились слезы.
– Что случилось? – сердце женщины екнуло от жалости к бедняжке и она вопросительно уставилась на Ллойда.
– Все в порядке. Мы успели! Я в больницу, а Вы езжайте домой! Спасибо за помощь!
– Может мне поехать с Вами?
– Не стоит, я и так как мог злоупотребил Вашей безотказностью, – Ллойд глубоко вдохнул прочищая легкие от отвратительного запаха разложение, криво улыбнувшись своей секретарше и самой бесстрашной женщине, из всех кого он знал. – Тем более Вам не стоит здесь светится! Этим домом скоро заинтересуется полиция.
Роза, по привычке не стала задавать лишних вопросов и только поморщилась, когда босс упомянул копов. Она подошла к своей «манюне», которая, по ее собственным словам появилась в ее унылой жизни, когда ей не хватало совсем немного до воплощения заветной мечты и они с Колей скинулись на приобретение чудесного автомобиля. Подмигнув шефу, Роза иронично вскинула брови.
– Полиция заинтересуется мной уже завтра. Буду писать письма Вам мелким почерком!
– И не мечтайте! Я все улажу.
Ллойд заметил, как благодарно кивнула Роза и ответил ей тем же.
Мотор «Мазератти» взревел и не теряя времени, Ллойд попытался поставить Эмму на ноги, чтобы сесть в машину к Руди, но она вцепилась в его смокинг с такой силой, что ткань затрещала.
– То не догонишь, то не отцепишь! Ох, женщины…., – с едва заметной от тревоги, довольной улыбкой произнес он, сильнее прижимая к себе свою любимую маньячку. – Все хорошо, я тебя не отпущу. Плачь, плачь… Так станет легче, а я никуда не уйду!
Руди слышал, как Грэнсон тихо повторял эти слова для Эммы, словно колыбельную, а ее рыдание то затихало, то нарастало снова, будто девушка выпускала накопившиеся за несколько лет слезы…
Сколько времени прошло с того момента, как Эмма поняла, что ее увезли из той жуткой комнаты, она не знала. Ее рыдания прекратились только после того, как доктор Оттерман сделал укол с успокоительным и ее с головой накрыл глубокий сон, последней мыслью перед которым было осознание, того что ей все же удалось не сделать последний, самый страшный шаг в непроглядную бездну откуда не было возврата.
Слезы сами подкатывали к глазам, вымывая из души накопившуюся злобу и ненависть, виновник которых так страшно ушел из жизни. Странным образом, Эмма видела в Джейсоне собственное отражение, ведь сама она постепенно превращалась в такое же чудовище.
Невероятная легкость накрыла ее с головой и сердце вдруг замерло на секунду пропустив удар, таким образом подводя черту под произошедшим. После произошедшего, Эмма впервые, за долгое время видела хороший сон, наполненный радостью и светом. Там был Ларсон и мисс Пакклин. Девушка хотела броситься к ним, чтобы обнять, но воспитательница строго взглянула на нее и покачала головой, отговаривая от этой затеи.
Женщина вела за руку старика, будто нашалившего ребенка. Его лицо было преисполнено печали, но не тяжелой, будто ему обещали долгожданным подарок, но время, чтобы его получить еще не настало.
Мисс Паклин что-то ободряюще шепнула Ларсону и показала рукой на Эмму, старик едва улыбнулся и с радостью подошел ближе, весело подхватив крючковатыми, цепкими пальцами ее ладошку.
– Идем отсюда. Мне сказали, что еще рано, а тебя, вообще, неизвестно каким ветром занесло! Злится тут не умеют, но твоим появлением крайне недовольны. Кажется, вот та женщина сказала, что по тебе ремень плачет. Что она имела в виду?
Эмма распахнула глаза и испуганно подскочила на кровати.
Сон был слишком реальным и она не сразу поняла, что находится в больничной палате.
«Неужели снова приступ?» – промелькнуло в ее мозгу.
Но обычно, Эмма помнила о невыносимой боли слишком четко и не могла похвастаться, что это мука может хоть немного сгладиться провалами в памяти.
Зрение наконец сфокусировалось и она заметила рядом со своей кроватью женщину. Это была Оливия Грэнсон.
Нет! Это был не приступ. Воспоминания о доме на двенадцатой авеню и жутком трупе всплыли слишком резко и Эмма откинулась обратно на подушки, к тому же совесть начала тихонько скулить и непривычно ласковый взгляд миссис Грэнсон совершенно сбил с толка.
– Что Вы здесь делаете? – прошептала Эмма, стараясь не смотреть на женщину.
Ее мысли заметались и усилием воли она запретила себе спрашивать где Ллойд. Он был единственным человеком, которого хотелось сейчас видеть.
– Причин много. Но во-первых, я бы хотела извиниться за поведение Стивена. Он сейчас на собственном опыте познает нечто схожее, что случилось с Вами. Благие намерения совершенно запутали его и Вы, моя дорогая, могли пострадать из-за мальчишеских убеждений этого оболтуса. А во-вторых, я не могла оставить Вас здесь в полном одиночестве…
Эмма нахмурилась, потому что миссис Грэнсон несла явную околесицу.
– Нечто схожее?
– Когда Ллойд узнал правду, он вышел из себя и сломал брату руку и несколько ребер. Если вам интересно, Стивен тоже в этой клинике, так же как и Ваш дедушка. Ллойд позаботился, чтобы его перевезли.
– Ларсон здесь?
– Да в соседней палате. Ллойд сам хотел Вам рассказать, но думаю хорошие новости не следует откладывать.
Эмма почувствовала, как ее сердце забилось чаще.
– Мистер Ларсон пришел в себя. Правда, речь заторможена и правая сторона тела требует вмешательства физиотерапевтов, но врачи настроены весьма оптимистично.
Оливия с удовольствием наблюдала, как Эмма закрыла глаза рукой и с силой зажмурилась, но слезы снова покатились градом, а все тело затрясло. Бедная девочка не могла рассчитывать, что с ней рядом будет близкий человек, который разделит ее радость и переживания и эти обязанности на себя взяла миссис Грэнсон. Она пересела на краешек кровати и чуть помедлив осторожно обняла Эмму, почувствовав, как та нерешительно замерла.
– Но миссис Грэнсон, я не понимаю, почему Вы так относитесь ко мне? – все же тяга к полной ясности у Эммы не имела границ и Оливия понимающе улыбнулась. – Я должна признаться, что именно из-за меня Вы потеряли компанию. Это я надоумила Хьюго…
– Я в курсе. Ты проспала больше двух суток и кое– что пропустила. Мы еще вчера подписали документы, но не о поглощении, а о партнерстве.
Эмма даже не попыталась скрыть удивление, начиная подозревать, что до сих пор не проснулась.
– Но каким образом?
– Благодаря Ллойду. Кому же еще.?! Он продал права на интеллектуальную собственность ''G.a.Fi.'' Селестино, а тот в свою очередь пошел на уступки и решил инвестировать в «Грэнсон корп» немалые деньги, взамен, мы берем его в партнеры, – не смотря на столь удачный поворот событий, Оливия говорила о произошедшем с грустью, понимая, какую жертву принес ее сын. – Только Хьюго попросил Стивена держать подальше от руководящих должностей, если только он не согласится на пост рядового прораба, чтобы на собственном опыте познать все тонкости строительства.
– И что?
– Я сама поразилась до глубины души, но Стивен согласился.
– Значит, мистер Лингер вернется к исполнению своих обязанностей?
– Да. Работа на Селестино подошла к концу. Все это время, Виктор находился вовсе не в отпуске. Чтобы избежать конфликта интересов, он был вынужден уволится с поста исполнительного директора, чтобы заниматься внутренней проверкой деятельности Райана Мэдсена в «Хайселл».
Оливия думала, что эта новость еще больше удивит девушку, но вместо этого Эмма с облегчением вздохнула и довольно заулыбалась.
– Все таки получил гад по заслугам!
– Вы знали?
– Конечно! Мэдсен в свое время всеми способами хотел перетянуть меня в «Хайселл», когда я еще работала у Линды Хамид, но я колебалась и он стал ее шантажировать, в итоге Линде пришлось меня уволить в аккурат, когда я только встала на ноги, после…, – Эмма помрачнела и смолкла. – Мэдсен не хотел уступать Хьюго ни в чем и очень ревностно относился к его успехам. Аппетиты непомерно росли и прикрываясь беспримерной верностью, он проводил некоторые сделки, которые противоречили закону, выводил деньги через оффшоры, подставляя Селестино, который будто чуял неладное. О Викторе он всегда был высокого мнения, еще со времен, когда знал Вашего мужа. «нужно заставить всех смотреть направо, тогда ты сможешь делать все что пожелаешь – слева!». Эти слова я не раз слышала от Хьюго.
– Очень хитро, – довольно поддакнула Оливия. – Мэдсена сейчас взяли под домашний арест и скорее всего вынесут приговор о мошенничестве, а Виктор займет его место.
– Даже не верится, что наконец все закончилось…., – Эмма вздохнула с облегчением.
В палате воцарилась тишина, грозящая перерасти в неловкое молчание.
– Я только Вас об одном попрошу, Эмма.
– О чем же?
– Хотя бы попытайтесь, когда-нибудь простить Стивена. Он не злой человек, просто запутался сильно и раскаивается в своих поступках.
Прищурив глаза по лицу Эммы пробежала тень и она отвела глаза.
– Я постараюсь.
– Благодарю.
– Ллойд Вас, верно, обожает. Вы удивительная женщина, миссис Грэнсон.
– Я отвечу Вам взаимностью, Эмма. Моя любовь к нему в свое время его спасала, а его любовь к Вам, делает его по-настоящему счастливым. Так что можете быть спокойны, Эмма. Ллойд не дал вам превратиться в монстра, в то время как Вы рьяно убеждали многих, что это суровая реальность. Мальчик принес в жертву свое любимое дело. Не переживайте, он сказал, что не будет просить от Вас взаимности и если Вы захотите вернуться к Хьюго, он не станет ни о чем жалеть.
Оливия сглотнула подкативший к горлу ком, когда увидела, как глаза Эммы снова наполнились слезами.
– Где он сейчас? Он приедет!
– Разумеется, – миссис Грэнсон утешительно улыбнулась. – Розу Альбертовну продержали в полицейском участке почти сутки. Не знаю, что там за история, кажется она устроила ночные гонки на своей «Мазератти», кстати, уже не в первый раз… Он поехал вносить залог.
– И все из-за меня, – задумчиво подытожила Эмма.
– Не берите в голову. Все наладится. Правда я переживаю за него и Стивена. У Ллойда с братом сейчас холодная война.
– То есть?
– Каждый раз перед тем, как покинуть больницу, он молча заходит к нему в палату и уменьшает подачу морфия. Мстит за Вас, я то, конечно потом делаю все как было…Но!
Дверь в палату приоткрылась и высокая фигура Ллойд заполнила проем. Эмма не обращая внимания на то, что ее больничная рубашка держится на честном слове и двух хлипких завязках за спиной, спустила босые ослабшие от долгого лежания ноги на пол и на сколько могла быстро подошла к нему, чтобы крепко обнять.
Они молчали вовсе не потому что у этой трогательной сцены был свидетель и не потому, что им нечего было друг другу сказать. Эмма ответила на все невысказанные вопросы осторожными поцелуями, прижимая изо всех сил к себе голову Ллойда, а он и не ждал большей награды отбрасывая терзавшие его сомнения о том, что может потерять эту женщину, когда едва слышно она прошептала заветное – я тебя люблю.
Оливия тихонько вышла из палаты, оставив сына наедине со своим счастьем и зашла к Стивену, который весь взмок от разъедавшей его боли.
– Что, брат опять к тебе заходил?
Стивен в ответ утвердительно кивнул, но жаловаться не стал.
– Ничего. Скоро он успокоится, но не скоро тебя простит. Отдыхай, мальчик мой.
Нажав два раза на кнопку, чтобы увеличить подачу обезболивающего, Оливия присела рядом с сыном, пока тот не уснул.
Она не уставала поражаться тому как мудро жизнь расставила все по своим местам. И казалось, бы еще вчера она считала источником всех бед Эмму Кейтенберг, а сегодня благодарила небеса, за то, что судьба послала им эту девочку, которая всего то и нуждалась в том, чтобы ее любили. Тихо вознося молитвы в единственной церкви, которая должна была выстоять не смотря ни на что – в собственном сердце, Оливия поражалась силе человеческой воли, которая могла погубить и исцелить за долю секунды. И Эмма была прекрасным примером этого.
Миссис Грэнсон вспомнила, как в конце, по истине, фееричного совещания Хьюго недовольно насупился, пообещав Ллойду, что закроет глаза на месячный отпуск своего ведущего дизайнера, при условии, что большая его часть пройдет в Израиле, на чем и порешили.
– Вот так! Ты их спасаешь, ночами не спишь, думая о чужом благополучии, а эти двое сейчас предоставят мне справки, что они оба невменяемые и по условиям контракта смоются в неизвестном направлении. Попомнишь мои слова, веревок с меня навьют столько, что я еще пожалею о сделке с твоим сыном!
И все ничего, только бурчание Хьюго никак не вязалась с его не в меру довольной, широкой улыбкой, словно он рассуждал о светлом будущем, о котором и не смел мечтать.
Ллойд смахнул слезы с лица Эммы и совершенно серьезно заявил:
– Значит так. У меня есть пара заявлений и их обсуждение отложить совершенно невозможно! – он нагнал на себя серьезный вид, но Эмма чувствовала, как ее внимание сконцентрировано только на его губах. – Во-первых, злодейка из тебя так себе… Это не твое! Вот, ехидничать и иронично поднимать брови – к этому талант. А во-вторых…
Ллойд не сдержался и спустил руку чуть ниже спины Эммы, добравшись до обнаженной кожи, которая тут же покрылась мурашками.
– Вином я тебя поил? Поил! Кому смог из твоих драконов по морде дал? Дал!
– Это ты про своего брата, что ли? – Эмма плохо соображала будучи неспособной здраво мыслить, ощущая, как ее держат сильные руки, прижимая к телу, пышущим нешуточным жаром и еле сдерживаемой страстью.
– Не перебивай! Да, про него… Вот осталось по списку только стейки и тогда ты уже не отвертишься от полноценного свидания..
– По словам Розы Альбертовны, оно у нас уже было!
– По твоим словам ты ничего не помнишь и я просто обязан попытаться восстановить твою память.
По лицу девушки пробежала тень и Ллойд нахмурился. Эмма зачарованно покачала головой.
– Мне только кажется, что все это не наяву.
Уголки губ Ллойда дрогнули в лукавой усмешке.
Несколько дней Эмма безвылазно сидела в палате, словно боялась принимать новые условия собственной жизни, которая внезапно оборвала ее роковую дилемму и поставила лицом к лицу перед светлым будущим.
Когда врачи разрешили проведать Ларсона, она едва сдерживалась, чтобы снова не расплакаться от жалкого вида старика, но все это время Ллойд практически не отходил от нее, и старался не потакать ее приступам самоуничижения, а в несвойственной ему легкомысленной манере шутил и ехидничал, что на срабатывало лучше седативных препаратов Оттермана.
Ллойд наотрез отказал обсуждать принятое им решение о сделке с Селестино, руководствуясь тем, что Эмма когда-то поступила точно так. Он снова выглядел спокойным и уверенным, скрывая, какое потрясение ему пришлось пережить за то время, когда он не знал, успеет ли он добраться до Эммы, прежде чем она оборвет свою жизнь. Порой его выдавал наполненный тревогой взгляд, столь сильные эмоции всегда оставляют след и отделаться от ужасных воспоминаний не так то просто.
Две упертые вселенные схлестнулись и Эмма также наотрез отказалась ехать в Израиль, пока старику не станет лучше. Ларсон только сокрушенно подкатывал глаза и прикладывал неимоверные усилия на занятиях по восстановлению двигательных функций. Говорить он практически не мог, его хватало только на нечленораздельный шепот. Старик не догадывался о событиях произошедших с его «внучкой», но заметил поразительную разницу в ее облике.
Зеленые глаза, которые, казалось, замерли навсегда в чужом, безрадостном мире теперь светились настоящим счастьем и замирали лишь тогда, когда в сознание закрадывалась предательская мысль о том, что происходящее вокруг лишь сон.
В палату зашел Ллойд, он выглядел хмурым из-за упрямства Эммы и решил по-своему поторопить события.
– Ларсон, у меня тут проблема возникла, надо посоветоваться. Вот видишь, эту дамочку, родственницу свою, как ты сам говоришь, маньячку!
Старик едва повернул голову и скосил глаза на Эмму, силясь хитро улыбнуться.
– Ллойд, не надо! – Эмма попыталась вмешаться, но увидев, как недвусмысленно на нее посмотрел, сочла за благо промолчать. И кустистые брови старика поползли от удивления вверх.
– Нет, не удивляйся. У нас скидка на чудеса у нас на этой неделе, поэтому и ловлю момент… Так вот, эта, нездоровая на голову женщина, наотрез отказывается лететь со мной в Израиль, где я меня грандиозные планы лично на нее, а у нее не менее грандиозные намерения пройти курс лечения у очень хорошего доктора. Видишь ли, она за тебя переживает…
Брови старика теперь недовольно сошлись на переносице.
– Отпустишь ее? А то она думает, что без особого надзора ты тут с физиотерапевтами халтурить будешь.
Ларсон иронично скривился и после короткой паузы осторожно и медленно проговаривая слова тихо прошептал:
– Диски с Шерлоком, телевизор и….валите куда хотите.
Получив своеобразное благословение Ллойд и Эмма почти с чистой совестью исчезли из поля зрения дотошных журналистов, знакомых, друзей, семьи, полностью отдавшись друг другу.
Эмма не возлагала особых надежд на инновационные методы лечение, но впредь пообещала самой себе не пренебрегать собственным здоровьем, потому что ее жизнь приобрела ценность для нескольких человек, которых она не могла подвести.
Количество приступов в разы сократилось, но все же когда они случались, Ллойд всегда был рядом и его участие и забота сводили на нет ужасные муки, стирая их почти бесследно. Им обоим было неизвестно, как поведет себя болезнь Эммы и необходимость в этом знании отошла на второй план, ведь куда более важным было принимать невзгоды и разделять их без страха.
Они остались жить в Нью-Йорке, отрываясь друг от друга лишь для того, чтобы вернуться к работе, но каждый вечер проводили вместе, долго рассматривая чудесный вид, открывавшийся из окна гостиной Ллойда. Сидя в кресле, сбоку которого красовался ярлычок «Петрикор», не редко Эмма украдкой переводила взгляд на Ллойда и их взгляды частенько встречались, безмолвно перебирая воспоминания и события, позволившие им находится здесь вместе.
