Текст книги "Считая шаги (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)
20 глава
Медики не спеша закатывали носилки в машину, на которых лежал здоровенный парень одетый в спортивную форму. Его шею фиксировал специальный воротник и он только тихонько стонал.
Дороги были занесены под утро снегом толщиной в тридцать сантиметров и буря не собиралась заканчиваться. Неподалеку громко гудел огромный грейдер, расчищавший дорогу.
Пострадавшего накрыли одеялом и старались везти как можно бережнее, диагностировав перелом челюсти.
Это было неудачное утро для владельца спортзала Уилла Девертри. Медики решительно заявляли о необходимости вызывать полицию, но виновник столь серьезных травм крутился с виноватым лицом рядом и их пыл поубавился.
Девертри заверил, что это несчастный случай, но не словами. Общаться теперь он мог только с помощью жестов и парень, по началу, даже пытался смеяться, когда прокручивал в голове последовательность событий, которые были достойны лучших боев без правил.
Обычное утро, не считая снежных завалов, обычный ранний визит Ллойда Грэнсона, который не изменял себе и заявлялся затемно, но на этом привычное заканчивалось. Ллойд был аккуратен на тренировках, а в последнее время Уиллу приходилось его подначивать, чтобы удары выходили более ровными и четкими.
Сегодня в подобной стимуляции необходимости не было. Словно сорвавшись с цепи Грэнсон едва дождался, когда его тренер заберется на ринг и только Ллойд увидел перед собой боксерские лапы, на Уилла Девертри обрушился шквал ударов такой силы, что через минуту защитные рукавицы просто слетели и их пришлось привязать липкой лентой.
Похвалив своего ученика, Уилл тем не менее собрался и более осторожно повел комбинации, Ллойд послушно выполнял каждую команду, пока его взгляд не отключился от реальности, а удары стали мощнее и быстрее. Попытавшись его остановить Уилл пропустил сначала удар в солнечное сплетение, после которого молниеносно получил удар в челюсть и упал без сознания на ринг.
Только тогда Ллойд пришел в себя и тяжело дыша увидел, что натворил. Словно в тумане, он вызвал скорую, но снежные заносы растянули время прибытия почти на пол часа. Уилл к тому времени успел прийти в себя и тихо стонал, показывая на правую щеку, на которой уже надувалась гематома.
Неприятный случай был улажен, когда Ллойд поручил секретарю, обязанности которого на время отпуска Розы Альбертовны исполняла Рэйчел, уладить финансовый вопрос, выплатив Девертри щедрую компенсацию за нанесенную травму и вынужденный простой спортзала.
Судорожно обзванивая заинтересованных лиц, Рэйчел и не подозревала насколько у ее подруги Розы нервная работа. Шеф разве что молнии не метал, а на лишние вопросы и вовсе рычал словно раненный медведь.
Из конференц-зала «Грэнсон-корп» Оливия с сыновьями и Виктором отправились прямиком к ней в особняк, попутно вызвав семейного врача, чтобы миссис Грэнсон сделали успокоительный укол. Ллойд старался не выдавать своей ярости и сосредоточился на самочувствии матери.
Нужно было в спокойной обстановке обсудить случившееся и выработать стратегию. Лучше всех держался Виктор и его тихая, спокойная речь в итоге разрядила обстановку.
Очутившись дома, Оливия почувствовала себя лучше. Но самая странная реакция была у Стивена. Столкнувшись с трудностями, обычно, он начинал умалять их серьезность и твердо заявлял, что «Грэнсон корп» за всю историю своего существования пережила не один кризис.
Сейчас брат был бледный и напуганный. Стивен стремглав отправился в свою комнату и спустился только через час, приняв душ и переодевшись.
В то время, как Оливия немного успокоилась, а в столовой витал тонкий аромат травяного чая, Стивен, не обмолвившись и словом, направился к двери.
– Ты уходишь? – в голосе матери слышалось возмущение. – Сейчас?
Виктор отвернулся, чтобы Стив не увидел осуждения в его глазах, а Ллойд хмуро посмотрел на брата.
– Мне нужно немного развеяться.
– Очень своевременно! – в словах матери звучала горечь.
– Встречусь с друзьями, а вы пока обсуждайте до белых мух неизбежное.
Его слова сочились отчаянием и дождавшись того, что ответит ему мать он открыл дверь, запустив в холл рой снежинок, которые разносил сильный ветер и вышел из дома.
– Друзья на первом месте! Ничего не меняется! – процедил сквозь зубы Ллойд.
Оливия знала насколько старший сын болезненно переносил тот факт, что Стивен со школы был окружен своими сверстниками. Подбадривая Ллойда не воспринимать небольшую разницу в возрасте и присоединяться к шумным баталиям, от которых нередко страдал роскошный сад, Оливия каждый раз наблюдала одну и ту же картину – крики, беготня, брызги в бассейне и лидерские команды Стивена не нуждались в дополнении брата.
Ллойда всегда сторонились, сначала из-за его упорного молчания, потом из-за внешности – девчонки к нему липли, как мухи на сахарную вату. Братья стали более дружными только когда Ллойд вернулся из своей самоволки по Средней Азии. Он будто смирился и принял свои недостатки, пыл убавился, обиды забылись, ростки ответственности проклюнулись и негласно Ллойд стал главой семьи. Мать всегда в первую очередь советовалась именно с ним и ревность нашла себе новую жертву в лице Стивена, который пытался удержаться за свой вольготный, развязный образ жизни и доказать всему миру, что в его семье далеко не один гений.
– В чем-то он прав, – Виктор поторопился сгладить вновь вспыхнувшее напряжение. – У нас ничего нет против Селестино и если отбросить контекст, в котором нам было преподнесено предложение, то можно увидеть неплохие перспективы для компании. Не так ли, Ллойд?
Лингер заметил, что появление пропавшей два года назад девушки перевернуло внутри Ллойда все вверх дном.
– Стивен не справится с таким проектом без тебя, – Ллойд сморгнул надоедливые мысли и вернул оптимизм на место. Нет ничего хуже, чем выдавать желаемое за действительное…
– Он хотя бы осознает, что в целом, проект ему не по зубам, от того и будет выкладываться на все сто! Я уверен! К тому же у нас толковые сметчики и лучшие инженеры. Стив не привык прислушиваться к подчиненным, но сейчас у него нет права на ошибку и свой пыл он поубавит.
– Ллойд, – Оливия с тревогой посмотрела на сына и вопрос, который не давал ей покоя должен был прозвучать рано или поздно. – А если поговорить с этой девушкой, с Эммой?
Наблюдая за переменами в лице сына Оливия видела, что каждое ее слово это четкое отражение мыслей, которые распирали его голову.
– Кажется, они довольно близки с Селестино. Вероятно, что мисс Кейтенберг сможет прояснить с чего вдруг он так на нас ополчился.
«Близки!» – Ллойд упрямо отказывался принимать жестокую правду и слова матери пулями врезались в грудь.
Почему же до сих пор было так больно? Все страсти давно должны были сгинуть, но похоже его чувства к Эмме были неподвластны времени. Вместо того, чтобы размывать яркие воспоминания, которые успели зародиться за несколько мимолетных дней, оно до блеска отшлифовало тайник, в котором так удобно было хранить все, что Ллойд помнил о девушке из «ПеперКрим».
«Значит тогда она отправилась к Хьюго».
Перспективная работа! Наверняка, поездка была запланирована. Спонтанность была куда более неубедительным объяснением.
Неужели все так банально?
Что ж… Вполне понятным становилось ее поведение с Ларсоном. Отсутствие звонков, даже писем – Эмма, наверняка, просто забыла о том, что на другом конце океана есть несколько человек, которым ее судьба не безразлична. Это была самая настоящая погоня за финансовой независимостью, которая непременно упростит путь к заветной мечте о собственном деле. Логично, легко объяснимо и очевидно…
Хьюго щедрый работодатель и Эмма вряд ли сейчас нуждалась в деньгах, но редко что дается безвозмездно. Кусочки мозаики неохотно выстраивались в неприглядную картину. Деньги портят людей…И Эмма, судя по всему, вряд ли смогла избежать этой ловушки.
Она ни разу не попытаться связаться с….
«А с кем?»
«С чужим человеком, к которому проявила милосердие и пустила пожить в свою квартиру?»
Внезапная догадка вспыхнула и Ллойд торопливо достал свой телефон, чтобы проверить нет ли пропущенных звонков.
Не было. До воскресения тоже не стоило тянуть. Ллойд решил утром непременно созвониться со своим пожилым другом. Обмозговывая ближайшие действия, он по обыкновению сидел абсолютно неподвижно. Стоящая перед ним чашка было нетронута и легкая дымка пара уже не поднималась от напитка, который успел остыть.
Оливия переглянулась с Виктором и увидела, как тот покачал головой, намекая что у нее возникла не самая удачная идея.
– Сделаю все, что в моих силах, – Ллойд быстро кивнул, встал из-за стола, поцеловал мать и посмотрев на Виктора, постарался не выдавать душившей его жалости к этому человеку, которого выкидывали, как ненужную вещь по прихоти беспринципного существа, почувствовавшего скуку.
Негодование, злость и беспомощность превращались в гремучую смесь. Такое с Ллойдом Грэнсоном случалось крайне редко и эмоции непременно должны были найти выход. Сдерживаться было все трудней и самообладание уже покрылось сеткой мелких трещин.
Город погрузился в белое безумие, истеричные гудки, аварии, немыслимая суета и шум, который врывался в машину, стоило лишь на секунду приоткрыть окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Скорее надо было попасть в свой кокон из тишины на последнем этаже высотки.
Добравшись домой, Ллойда ждало разочарование и нервы натянулись словно струны в неумелых хлипких руках юного музыканта, который впервые взялся за настройку старинной скрипки.
Эрин с двумя подругами что-то бурно обсуждала. Они громко смеялись поочередно показывая друг другу свои мобильные телефоны.
При появлении Ллойда девушки наигранно скромно поздоровались не сводя горящих огнем взглядов, которые вальяжно прошлись по телу мужчины, а в их сердечках вспыхнула зависть к Эрин, которой все же удалось окрутить разборчивого красавца. Жизнь Эрин и раньше напоминала сказку, а теперь ей еще достался и самый натуральный принц.
Холодно поздоровавшись с гостьями, Ллойд нехотя ответил на поцелуй Эрин. Он проигнорировал ее вопросительный взгляд. От девушки не укрылось, в каком настроении заявился ее ненаглядный и обычно спокойный, как удав, парень. Ллойд с силой сжал челюсти и на скулах выделились желваки.
– В «Грэнсон корп» небольшие проблемы. Не спрашивай, не хочу сейчас об этом говорить. Пойду поработаю, – казалось, что каждое слово будто резало ему горло. Меньше всего Ллойд сейчас хотел пускаться в объяснения, а еще больше он хотел чтобы беззаботно хихикающие подруги Эрин убрались восвояси.
Ночь, как и утро не принесли желанного отдохновения. Инцидент с Уиллом, вырвали даже ничтожные намеки на благодушие у Ллойда и на работу он заявился мрачнее тучи.
Он получил данные о земельном участке и топосъемку местности, где планировалось строительство. Интересно, а Эмма знает, что до того, как приступить к разработке проекта необходимо учесть множество нюансов, таких как архитектурная увязка и ближайшими строениями, изучить данные метеорологов о направлении ветра, высота здания должна быть выверена с данными по грунту, расположением и давлением подводных вод?
Без профессиональных знаний и помощь она могла навертеть своим дизайнерским мировоззрением нечто, что трудно будет увязать с законами физики…
И в то время, как Ллойд Грэнсон позволял навалившимся проблемам съедать его заживо, в Бруклине на Фултон-стрит, Эмма Кейтенберг даже еще не покинула своей спальни.
Ларсон едва уснул под утро и в восемь часов подхватился, как по будильнику.
По выработанной привычке, старик принял душ, переоделся, выбрав из своего секон-хенд гардероба самые теплые вещи, принял лекарства и пошел на кухню. С тоской глядя на кофемашину, Ларсон не решился включить шумную любимицу и поставил на плиту чайник.
Нехитрый завтрак прошел в абсолютной тишине. Из спальни Эммы не доносилось ни звука. Ларсон помыл за собой посуду, убрал в шкафчик банку с чаем, а остатки колбасы обратно в холодильник, который пугал своим содержимым. Покупать столько еды за один раз, пусть то даже какие-то странные консервы, овощи и диковинные фрукты, соусы и картонные коробки, на которых не было ни слова по-английски, мог только человек, который знал, что такое голод и с чуть-чуть съехавшей крышей.
Эмма всегда была худенькой. Вернувшись из заграницы она немного поправилась и больше не походила на одного из персонажей «Отверженных».
Чтобы не терять время Ларсон вернулся в свою комнату с двумя крепкими пакетами для мусора. В один он сложил две пары ботинок, а во второй уместилась вся его одежда, пузырьки с лекарствами. Бритву и кусок мыла в упаковке, он сунул прямо в карман своей ходовой зимней куртки, той самой что подарила ему Эмма. Вещь оказалась действительно добротной и служила исправно, так что надобности покупать «новую» не возникло.
Управившись со своими делами, Ларсон вышел в гостиную замешкался на секунду и неуверенно присел на роскошный кожаный диван, даваясь диву насколько он удобный.
Стрелки на часах двигались медленно, будто за стеклянным циферблатом был не воздух, а желе. В начале десятого по-прежнему стояла гробовая тишина и старик почувствовал легкую нервную дрожь.
«А вдруг с ней что-то случилось?»
Отбросив в таком случае неуместную вежливость, Ларсон поспешил к двери и тихонечько постучал костяшками пальцев, морщась от тупой боли в суставах. Еле еле можно было различить невнятное копошение за дверью, что не обнадеживало.
– Эмма? Ты уже встала?
Послышался достаточно громкий и мучительный вздох.
– Да, Ларсон! Заходи… Помощь нужна.
Толкнув дверь старик зашел в спальню и замер в шоке от представшей перед его глазами картины.
Эмма сидела в кресле у окна, она зубами зажала конец медицинского жгута на левой руке, а правой рукой держала шприц и пыталась сделать себе инъекцию, но судя по всему безуспешно.
Скосив глаза на старика, Эмма нахмурилась и не выпуская жгут, сквозь сведенные челюсти произнесла:
– Подержишь? А то уже семь потов сошло, попасть не могу!
Ларсон медленно подошел к девушке, но смотрел он только на шприц, не скрывая на лице ужаса.
– Не бойся, это не наркотики! – Эмма растянула затекшую челюсть и пару раз наклонила занемевшую от напряжения шею. – То, что я сейчас пытаюсь тут делать, это вполне себе стандартная процедура… Мне необходимо вводить один препарат каждый день и желательно утром, чтобы не было приступа. Таскать медперсонал сюда это…. Это еще в Барселоне мне надоело и я попросила чтобы меня научили самой себя обслуживать. Диабетики колят же себе инсулин.
– Но не в вену…, – попытался возразить Ларсон.
Объяснение внесло ясность, но, как говорится, осадок остался и Ларсон почувствовал, как его прошиб холодный пот.
– Сегодня, правда, не очень получается. Руки дрожат. Ты просто вот тут держи посильней…
Ларсон затянул жгут и как бы Эмма не старалась подавать виду, было заметно, насколько ей не себе, что старик стал свидетелей ее процедур. Рано или поздно ему предстанет полная картина ее состояния и надо было подвести старика аккуратнее к жестокой правде. Вот первый шаг и сделан…Но на душе все равно стало гадко.
Эмма постаралась расслабиться, потрогала пальцем вздувшуюся на сгибе локтя вену и затаив дыхание аккуратно ввела иглу даже не поморщилась. Наполовину заполненный шприц под давлением поршня вогнал лекарство в кровь, а Ларсон понял, что просто не был готов, как это происходит – буднично, просто, словно Эмма возилась у зеркала и делала себе макияж. Она старалась держаться непринужденно, но от этого становилось еще страшнее.
Молодая, красивая и талантливая женщина не так должна начинать каждое утро.
– Ларсон, дай пожалуйста кусок ваты и бинт. Вон там, на комоде!
Эмма говорила спокойно, но лицо старика слишком четко отразило убогость ее положения. Помимо ваты и бинтов, на комоде стояло не меньше рыжих флаконов с пилюлями, чем у Ларсона в комнате.
Когда руку забинтовали, девушка и старик молча осмотрели результат своих совместных усилий и Ларсон улыбнулся первым.
– Как самочувствие?
– Теперь отлично!
Эмма видимо давно проснулась, она успела облачиться в мягкий белый свитер и джинсы.
Убрав за собой использованный шприц, пустой флакон от лекарства, Эмма пошла на кухню, чтобы выбросить их в мусорное ведро, но около входной двери вдруг увидела два больших черных пакета. Ларсон наводил порядки, судя по всему, и собирался вынести их.
Лихо поменяв траекторию, Эмма без задней мысли распахнула один из мешков и чуть не выбросила зажатый в руке мусор, как ее охватил ступор. Внутри лежали вещи, старые, поношенные – хлам, как ни крути и все бы нормально, но там лежало полотенце, лекарства и пара книг.
Из спальни вышел Ларсон и ему достался взгляд, который обычно адресуют умирающим родственникам, когда те признаются в самый последний момент, что смертельно больны.
– Что это? – тихо спросила Эмма.
– Вещь мои.
Стараясь не мямлить, старик мысленно подбодрил себя.
– Это я вижу.
– Я хотел сказать тебе… – Ларсон не мог смотреть ей в глаза и стал запинаться.
– Говори…
Голос Эммы звучал решительно, а вид был как у мамаши, которая застала своего дитя за баловством.
– Ты вернулась и… это твое жилье. Значит, мне пора обратно. В ночлежку.
Ларсон хотел проявить твердость, но вышла жалкое объяснение, а в голосе слышался извиняющийся тон.
С отсутствующим взглядом, Эмма вернулась на кухню и выбросила все что держала в руке в мусорное ведро, после чего повернулась к Ларсону. Она с трудом подбирала слова и то и дело открывала и закрывала рот не в силах ничего сказать.
Трудно было предположить, что старик, который слишком долго жил, на правах никчемного существа, милостью власть имущих не умирая от голода резко изменит свое мировоззрение. В условиях, далеких от человеческих люди теряют, то что отличает их от животных и себялюбие отпадает в первую очередь.
– Я не знаю, как это… иметь семью, – Эмма покосилась на черные мешки покачала головой. – Никогда не знала. Мать, отец, бабушка, дедушка, звучит, как набор слов для меня. И что такое «любить» мне тоже до сих пор не понятно. Но, если жадное желание заботиться о человеке и видеть, как эта забота его радует, хоть как-то относится к любви, то, пожалуйста, Ларсон, если такая жизнь тебя устраивает, то… я очень тебя прошу, быть моей семьей. Наверное, дедушкой.
Ее глаза покраснели, но слезы не появились, на лице появилась вымученная улыбка, которую разбавлял страх. Эмма сглотнула, чтобы прогнать ком, распирающий горло.
Она сотворила себе жилье, по своим меркам и представлениям о комфорте, красоте и уюте, но едва девушка представила, что будет жить одна в этих стенах, ее сердце будто покрывалось каменной коркой и грозило в последствии и вовсе замереть, превратившись в камень. Этот тщедушный старичок сам того не зная, крепко держал в руках ее истерзанную душу.
Слабые нервы старика были куда тоньше, а в самообладании он давно уже не нуждался. Торопливо закивав он через секунду почувствовал, крепкое объятие.
– Это твой дом, так что иди и распаковывай вещи обратно! Извини, что сказала это резко, просто я сейчас разревусь, а ты вряд ли сможешь меня остановить. Истерика будет грандиозная! – нарочно придав голосу строгости, Эмма подхватила один из мешков, чтобы помочь Ларсону, пока старик, шаркая ногами тащил второй.
Но тут, в дверь негромко постучали.
Вихрем пробежав через гостиную, Эмма взглянула в глазок и улыбнулась. Замок щелкнул и в дверь протиснулся чистокровный терминатор с милой улыбкой.
– Руди! Ни свет, ни заря!
– Рад видеть Вас, мисс Кей! Все в порядке? – великан заметил, что у девушки глаза на мокром месте.
– Не обращай внимания, считай, что щеку прикусила.
– Врете вы, как всегда, не очень…, – Руди источал скептицизм, но тут же посерьезнел и стал докладывать серьезным голосом. – Сеньор Селестино снабдил меня инструкциями, я просто хотел сообщить, что машина внизу и я к Вашим услугам.
Ларсон выглянул из своей комнаты, услышав низкий, грозный бас и не скрывая сего удивления во всю рассматривал очень высокого мужчину, который вполне мог оказаться профессиональным тяжелоатлетом.
– Ларсон! – Эмма чуть ли не в пупок гостю дышала. – Знакомься это Рутгерт Грандер.
– Гутен морген, – саркастически усмехнулся Ларсон, услышав имя гостя.
Амбал удивленно вскинул брови и повернулся к старику протягивая лапищу, все так же мило улыбаясь.
– Sprechen sie Deutsсh?
В ответ на что вверх поползли седые брови старика.
– Wenig! (немного)
– Зовите меня Руди!
– А Вы меня Ларсон.
Несмотря на устрашающую внешность Руди производил впечатление милейшего человека.
– Руди, мой личный ангел-хранитель.
– То-то я смотрю крылья в дверь еле пролезли!
– Кстати, Ларсон, у нас теперь есть личное авто и, – Эмма театрально показала двумя руками на здоровяка Руди, – водитель! Если тебе куда-нибудь надо съездить, то он тебя отвезет, разумеется, если будет свободен, от извоза моей персоны. Не так ли?
– Немного не по инструкции, мисс Кей, но, как пожелаете!
Запустив лапищу в карман пиджака, мужчина выудил крохотный серебристый брелок с кнопкой посередине и протянул Эмме.
– Последняя модель, сойдет и за украшение.
– «Я узнаю где была, где ты есть, где будешь…», – Эмма неохотно приняла «тревожную кнопку», процитировав строки из девчачьей песни, которая была популярна в Испании несколько месяцев назад. – Опять слежка….
– Ну, Вы скажете, мисс Кей, – пости обиженно пробасил Руди. – Безопасность прежде всего!
А Ларсон невольно возгордился своей новоиспеченной родственницей, тем какой важной персоной она стала. Однако, наличие телохранителя навевало еще и неспокойные мысли о возможной угрозе. Впрочем, этот дивный арийский образчик, одним своим видом мог отпугнуть любого недоброжелателя. Руди может был и неплохим шофером, но судя по всему, обладал еще и рядом специфичных навыков, вроде рукопашного боя и отрывания головы голыми руками.
– Не желаете кофе, Руди? – Ларсон решил проявить такт, но, вдруг, покосился на Эмму, вспомнив, что он тут не хозяин. Она и бровью не повела, только согласно закивала.
– Я лучше в машину вернусь, – промычал Руди, но Эмма уже вцепилась в его руку и потянула на кухню.
Что ж… Надо будет свыкаться с новой ролью полноправного члена общества. Почувствовав, как его переполняют противоречивые чувства, Ларсон включил кофемашину и с удовольствием засуетился. Гостей он всегда любил и жаловал.
– Располагайся. Эмма ты будешь? – Ларсон кивнул на аппарат, который страшно гремел.
– Чаю попью! – Эмма в свою очередь возилась с чайников.
– Какой план действий на сегодня, мисс Кей? – пробасил громила с детским восторгом рассматривая обстановку.
– Съездим в офис «Хайселл», посмотрю, что там за кабинет мне выделили, навестим Хьюго… Он же завтра улетает?
– Да. Самолет в шесть вечера.
– И потом домой, – Эмма высыпала остатки чая в маленький заварник и задумавшись на секунду добавила, – нет, еще чай поищем. Хороший, успокоительный…
– Успокоительный? – Ларсон насторожился и замер, держа крошечную чашечку с кофе для Руди.
– Да, врачи для нервов советуют.
– А кто-то собирается их тебе мотать?
– Боюсь, что меньше чем через неделю от желающих отбоя не будет, они выстроятся в очередь за нашей дверью или разработают специальный график посещений.
– Это кому же ты дорогу успела перейти?
– Сеньор Селестино приехал сюда для заключения сделки. В Трибеке будут строить новую высотку.
– Ты же «внутренностями» занимаешься, – Ларсон забыл слово дизайнер и упростил определение до нельзя и Эмма рассмеялась.
– Да, сеньор Селестино тот еще выдумщик, – подал голос Руди, но девушка резко метнула на него строгий взгляд и крупный мужчина с малюсенькой чашечкой, зажатой между большим и указательным пальцем, едва не провалился под стол.
– Буду работать с одним архитектором в команде. Кстати, не удивляйся, если он к тебе внештатно заскочит.
– А он уже знает твой домашний адрес?
– Да…было дело… Как оказалось, мы с ним знакомы, – задумчиво протянула Эмма и память ехидно подсунула воспоминания с их первого свидания с Ллойдом.
Ночь, тротуар, его голубые глаза, в которых не было ничего целомудренного и ее мысли, непристойные настолько, что даже сейчас Эмма немного покраснела.
– Имя есть у него? – Ларсон старательно строил из себя идиота, но несложное уравнение уже выдало верный ответ…
– Ллойд Грэнсон, – ее голос прозвучал глухо и подхватив кружку с чаем Эмма села за стол, старательно пряча глаза. – Кстати, сегодня нагрянут фотографы. Наглые, шумные, капризные. Увы, этого не избежать, но не позволяй им тут разгуляться. Одного часа на съемку им хватит. Потом гони в шею.
– А можно?
– Можно!
– Знал бы раньше, одолжил бы у Дебби дробовик, – хохотнул старик и Руди довольно заулыбался оценив шутку.
– Скажи им, что Руди приедет, этого хватит. Кстати, как Дебби поживает?
– Она недавно уехала навестить родственников в Альберте. Дамочка она теперь состоятельная, но думаю скоро примчится. Рони, как всегда в должниках, а у Дебби каждый доллар на счету. От старых привычек трудно избавиться!
С восхищением глянув на телохранителя, Ларсон увидел, как тот скромно потупил взор, словно услышал в свой адрес наивысшую похвалу, а Эмма с упоением слушая рассказ старика, давалась диву, что люди в этом доме, кажется, совсем не изменились.
Воскресение было уже близко и проведя несколько умозаключений Ларсон решительно заявил:
– Я знаю, где продается хороший успокоительный чай…! Езжайте по своим делам, а я немного прогуляюсь. До магазина и обратно! А то купишь еще какую-нибудь дрянь! И не спорь! Они видят все, эти продавцы… А ты, Эмма, сейчас выглядишь, как кошелек на ножках, а вот старика не обдурят, тем более, что меня уже в лицо там знают!
Эмма скептически посмотрела на Ларсона и улыбнулась.
– Договорились!
Так то было лучше!
В проницательности старик недостатка не имел и одно только упоминание имени Ллойда сразу вырвало из Эммы приподнятое настроение. Неужели он допустил роковую ошибку в том, что не сообщил, что Ллойд искал ее?
Долго искал.
Но прокрутив события минувших дней, Ларсон непременно натыкался на самый весомый аргумент, который сподвигнул его утаить тогда правду – безжизненный взгляд одного единственного глаза Эммы, когда она лежала в больнице, который не шевелился сутками и ожил лишь тогда, когда было принято некое решение, которое увлекло Эмму за океан. И это решение, как теперь выяснилось, касалось работы.
Эту девочку спасала именно работа, а ухажеры были источником ее бед.
Компания «Хайселл», не в пример, своим конкурентом располагалась в довольно скромном по меркам Большого Яблока, офисе. Никаких вычурностей, сдержанный тон рабочей обстановки, молчаливый персонал, который крайне ценил занимаемые места.
Восемнадцатый этаж в небоскребе Блумберг Тауэр на Лексингтон-авеню обходился недешево Хьюго Селестино, но глава корпорации «Александерс», которая владела зданием, был в тесном знакомстве с итальянцем, а потому ему была обозначена рекордно низкая цена аренды.
Райан Мэдсен ожидал прибытия мисс Кейтенберг прямо на улице, дабы у нее не заронилась даже мысль о его поверхностном отношении к ее персоне. Получив весьма подробные инструкции от своего босса, Мэдсен был крайне удивлен только одному пункту – относительно личного секретаря для Эммы.
Помимо стандартного требования к профессиональным данным, человек, назначенный на эту должность должен был обладать навыками оказания первой медицинской помощи.
В «Хайселл» слухи о Кейто ходили разные и многие поражали воображение изощренностью и глупостью. Но все работники компании единодушно сходились во мнении, что Эмма Кейтенберг в первую очередь продолжила себе путь к циничному итальянцу далеко не талантами дизайнера.
Очень трудно было поверить, что Селестино обойдет своим вниманием такой аппетитный кусочек, а те немногие фотографии в прессе, которые появлялись, только подливали масла в огонь. На снимках Хьюго Селестино всегда был рядом с мисс Кейтенберг и один из фотографов смог тонко подловить момент и запечатлеть взгляд, в котором читался далеко не профессиональный интерес.
Мэдсен не спешил разуверять развенчивать эту легенду, да и не к лицу было топ-менеджеру вносить точности в обеденные разговоры работников.
Он наверняка знал, что Эмма Кейтенберг не так проста, как казалось и ему выгоднее было поддерживать с ней мирные отношения. Влияние на Хьюго Селестино эта женщина оказывало немалое. Взять хотя бы отсрочку поглощения «Грэнсон корп». Ведь именно ее вмешательство перевернуло все с ног на голову, а перед Хьюго замаячил лакомый кусок в лице Ллойда Грэнсона, которого он давно хотел привязать к «Хайселл» долгосрочным контрактом.
Из общей картины, выбивалось лишь то, что Эмме непременно понадобилось, чтобы в строительство объекта обязательно был вовлечен Стивен Грэнсон – молодой, неопытный и самовлюбленный парень. Можно было с уверенностью сказать, что Грэнсоны упустят заказ, так забавно было наблюдатть за их вытянутыми от удивления лицами, когда выяснилось, что единственный человек, который мог вытынуть проект – Виктор Лингер – должен будет отойти от дел.
Вот уж потеха была!
Около обочины притормозил роскошный каддилак, со стороны водительского сиденья вышел высокий мужчина в строгом черном костюме и морщась от сыпавшего в глаза снега, невозмутимо обошел машины и распахнул дверцу для своего пассажира.
На расчищенный тротуар ступила женская ножка, но обутая не в изящные ботильоны или туфли, это были модные кеды. Эмма заявилась в свой первый рабочий день в офис одной из самых дорогостоящих компаний, в пуховике, широких черных брюках и шапке-чулке.
Мэдсен не выдал своего изумления, он подошел, чтобы поприветствовать сокровище Селестино и провести небольшую экскурсию по офису.
– Руди, до четырех, ты свободен, – успела шепнуть Эмма своему охраннику и тот кивнул.
– Мисс Кейтенберг, рад Вас снова видеть, – Мэдсен широко улыбнулся.
Он поднял воротник пальто, чтобы прикрыться от снега. Его личное присутствие, на улице в такую погоду произвело на Эмму должное впечатление, только слегка другого свойства – Райан Мэдсен, был красив, умен и осторожен. И все бы ничего, но Эмму упорно что-то отталкивало в нем.
– Добрый день, мистер Мэдсен.
Райан очень надеялся, что Эмма предпочтет менее официальное обращение, но переходить на «ты», она судя по всему, не собиралась.
– Пойдемте, я Вам все покажу.
Слухи о прибытии знаменитой Кейто пронеслись по офису в виде короткого системного сообщения, которое пришло на компьютер каждого работника. Но Мэдсен дал четкие распоряжения не устраивать парадные марши в коридорах, а удовлетворять свое любопытство мелкими партиями и по возможности ненавязчиво.
