Текст книги "Считая шаги (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)
– Боже, я сейчас вилку откушу. Никогда не ела картошки вкуснее! – с набитым ртом пробубнила Эмма и мистер Хотько залился краской.
– А Коля у меня, вообще, молодец и по много раз, – соловелые глаза Розы Альбертовны мечтательно заблестели. – Мистер Грэнсон, а как Вам ужин?
– Все очень вкусно!
– Эх, безрадостно Вы это говорите, но ничего! Я знаю, как поднять Вам настроение, – Роза щелкнула пальцами и кивнула мужу, на что тот вопросительно вздернул брови. – Коля, неси абрикосовку!
– Роза Альбертовна я за рулем, пить не буду, извините!
– Кто говорит пить? – Роза возмущенно развела руками. – Попробуете рюмочку, а Коля сыграет нам.
– А он еще играть умеет? – радостно переспросила Эмма, добивая очередной бокал домашнего вина и чувствуя, что пора остановится, потому что скоро это чутье откажет.
Они с Розой были примерно одной кондиции и веселились во всю, не в пример хмурому Ллойду.
– Пфф!
Николай вернулся из подвала с бутылью в руках, Роза достала из шкафчика с хрусталем крохотную рюмочку, но потом покосилась на высокую фигуру мистера Грэнсона и поменяла на рюмку по-больше.
– Ну, как говорится, будет здоровы! – икнул Николай и опрокинул в себя самогон, резко и без сомнений, Ллойд нехотя последовал его примеру и тут же задохнулся.
– Огурчик, огурчик… – пришла на выручку Роза Альбертовна, в то время как ее муж, порылся в своих карманах и достал спички. У него был крайне озадаченный вид.
Тут же наполнив снова свою рюмку, Николай поджег спичку и поднес к краешку. Поверхность тут же занялась еле видным голубым пламенем.
– В прошлый раз сильней горело, – отчаянно махнув рукой мистер Хотько затушил спичку и закусил губу.
– Перепоночка, сука, градус забрала, – по русски ответила ему жена и Николай согласно закивал головой.
К Ллойду, как раз вернулась способность дышать, а Роза снова наполнила рюмки.
– Между первой и второй, перерывчик небольшой, – она вздохнула и покосилась на босса. – Пейте, пейте, обещаю, после третьей отпустит и полегчает.
В какой-то момент, ситуация вышла из-под контроля и полная бутыль самогона уменьшилась вполовину. Николай рвал баян и вовсю горланил песню «Мне мама тихо говорила», переведенную на английский лично им. Роза молча утирала бумажной салфеткой, катившиеся по лицу слезы от нахлынувшей ностальгии и все бы ничего, да только в конце этой песни ее муженек по привычке громко заорал «Горько!».
– Чштто, это значит? – еле ворочая языком спросил Ллойд, подперев голову рукой, рядом вплотную сидела Эмма, положив голову ему на плечо.
– Так русские на свадьбах кричат, когда жениху и невесте срочно надо поцеловать друг друга…, – пояснила Роза, махнув мужу, чтобы тот спел ее любимую «Ланфрен лан фра».
– Обожаю русских! – Ллойд вдруг резко развернулся, нежно обхватил ладонями лицо Эммы и впился в ее губы, да так, что баян выдал фальшивую ноту.
Полуобморочное состояние, в котором находилась Эмма на том и оборвалось, а блаженное забытие приняло в свои объятия.
Знакомая темнота, имела противный болотный оттенок, языком невозможно было пошевелить, а бедра болели так, словно она всю ночь делала приседания. Попытка пошевелиться вызвала взрыв боли в голове, но помимо очевидного похмелья, ее движения были скованы и чисто физически.
Странная меховая, жесткая постель, превратило спину в деревяшку, а приглушенное сопение под боком заставило нахмуриться… Рука девушки осторожно поползла к тому, что с ней рядом лежало и тут же наткнулась на волосатую мужскую грудь, от чего Эмма вздрогнула и резко повернула голову.
Тошнота вперемешку с болью накрыли незамедлительно, но это сразу отошло на второй план, потому что она нос к носу очутилась в Ллойдом. Зрение нехотя возвращалось, сердце забилось чаще, разгоняя по крови не выветрившийся алкоголь.
Стеганное одеяло было отброшено в сторону и Эмма с ужасом поняла, что она абсолютно голая, а скосив глаза на дивное мужское тело рядом, она поняла, что и Ллойд одет в костюм Адама, что не помешало ей задержать взгляд на потрясающем заде Грэнсона и только потом девушка поддалась панике.
С трудом вспоминая события прошедшей ночи, на ум приходило вполне логичное заключение, учитывая исходные данные, но рассудок метался в поисках малейшей зацепки, чтобы опровергнуть очевидное. Они спали с Ллойдом…на полу около камина, на какой-то шкуре, в доме у Розы Альбертовны.
Сдернув с дивана плед, Эмма завернулась в него по шею и пошла на звуки приглушенного разговора. Очутившись на кухне, девушка испуганно посмотрела на Розу Альбертовну, которая разговаривала по телефону и выглядела не лучшим образом, но та невозмутимо щелкнула электрический чайник, протянула стакан воды гостье и успела булькнуть в нее быстрорастворимую таблетку болеутоляющего.
– Доброе утро, мисс Кейтенберг, – с изрядной долей ехидства поприветствовала ее хозяйка дома.
Эмма старалась сформулировать вопрос, хотя понимала, что ответ ей давно известен.
– Роза Альбертовна, что произошло? – тяжело опустившись на стул, Эмма жутко покраснела, когда плед сполз с плеча.
– Вы ничего не помните?! – Роза чуть не подпрыгнула от удивления и ее громкий возглас отдался звоном в ушах.
– После баяна, ничего…
– О боже….!
– Почему мы…., – в виске стрельнуло и Эмма зажмурилась. – Что произошло? Где моя пижама? Почему я голая?
– Пиздец! – тихо прошептала Роза Альбертовна на чистом русском, не скрывая своего потрясения.
– Что это значит? Что такое «пиздец»?
– Ну, как Вам сказать? – Роза вздернула брови и ее лицо приняло самое философское выражение. – Это то, что случилось с Вами и вашей пижамой, а если Вы заглянете в зеркало, то в дальнейших разъяснениях необходимости не будет.
Роза нырнула под стол и чем-то зашуршала, а Эмма выпила содержимое стакана и осторожно подошла к небольшому зеркалу, чтобы тут же отпрянуть от него.
Всклокоченные волосы, на затылке представляли собой сплошное воронье гнездо с начесом, распухшие губы, круги под глазами и шея в засосах, завершали картину.
На стол Роза высыпала разорванную в клочья полосатую пижаму.
– Это все, что удалось мне найти.
– То есть мы с ним…
– Все верно.
– Прямо в Вашей гостиной?
– Ну, поперло так, что я только и успела Колю с баяном на кухню затащить, пижама то уже в воздухе летала.
Покосившись на лежавший на полу баян, меха которого был развернуты и посередине виднелась длинная прореха, Эмма поморщилась.
– А с баяном-то что случилось?
– Так, Колька ж его порвал, пока заглушал ваши крики-стоны. «Симпл зе бест» раз пять играл, потом, когда соседи постучали, пришлось на «Чардаш» переходить, а он как выпьет, такое с клавишами творит, разве что не дымятся. Ну, вот инструмент и не выдержал, благо, что и вы вдвоем скоро притихли.
– Какой кошмар! – Эмма не знала куда девать глаза и закрыла лицо руками.
– Это что! Соседей то я убедила, что у нас все в порядке, компьютер просто вирус поймал и сам перешел на сайт для взрослых, где и завис, а звук убавить мы не можем. Мол вызвали мастера и ждем его, а чтобы не нарушать общественный порядок, Николай играет русскую народную музыку. Да, объяснение так себе, и соседи потом покурить выходили, когда все закончилось! – Роза Альбертовна вбила последний гвоздь в гроб надежды Эммы и смолкла. – Шеф у меня огонь! И надо же какая досада, что Вы ничего не помните. Я бы на Вашем месте обратилась к специалистам, которые гипнозом память возвращают.
– Может и он ничего не вспомнит?
Роза пожала плечами.
– Все возможно, абрикосовка и не такое с людьми творит.
– В таком случае, Вы можете ему ничего не говорить? – взмолилась Эмма, судорожно соображая, как бы поскорей очутиться дома.
– Врать шефу?! Это без меня. Идемте, я Вам свой спортивный костюм одолжу, но только с возвратом!
Роза ткнула в Эмму наманикюренным пальцем и посмотрела на девушку исподлобья.
– А хорошо посидели! Правда? Благо, что Вы не все Колькины вазы в гостиной по-перебили. Ну, ничего, отойдет, алкаш старый, еще наляпает…Всего-то две штуки, но основательно и вдребезги! Я осколки пол утра выметала…
Слова Розы Хотько камнями врезались в сознание и Эмма, на подкашивающихся от бурной ночи ногах, не знала плакать ей или смеяться.
В спешке покинув дом Розы Альбертовны, она извинилась миллион раз и закусив кулак ехала домой в такси, размышляя о том, что натворила.
Дверь тихонько скрипнула и Ларсон, погруженный в чтение утренней газеты, допил кофе и выглянул из кухни.
– Ну, что, футболистка? Матч, смотрю был разгромный! – он не сдержал заразительного смеха, глядя на помятый вид Эммы, которая посмотрела на него с укором. – Даже форма не выдержала?
Закипев от негодования, девушка шмыгнула в свою комнату и со всей силы треснула дверью, а клокочущий смех старика, доносился даже, когда она замкнулась в душе, подставив голову под горячие струи воды. Тело избавлялось от ноющей боли в ногах и бедрах, принося сладостное и упоительное чувство, которое нельзя было назвать поверхностным, потому что внутри тихонько пела душа.
28 глава
Попросив Арти о помощи, Ларсон уже круто жалел о принятом решении и мрачнел с каждой минутой все больше и больше. Единственное, с чем старик себя поздравил, так это с тем, что догадался отправиться за подарком для Эммы не на общественном транспорте, а на такси. Основательная лекция по истории женской обуви и важной роли каких-то там домов в индустрии моды, навела Ларсона на мысль, что с Эммой не лишним будет переговорить о ее единственном, а потому и пугающе ненормальном друге – мистере Митчеле, который обладал поистине энциклопедическими знаниями относительно женских туфель.
Хотя до самого дня рождения оставалось чуть меньше трех недель, внезапное отсутствие старика в квартире, с нарушением устоявшегося графика, могло навести эту маньячку на ненужные мысли о ненавистных сюрпризах, если бы моцион случился накануне или хотя бы за неделю до знаменательного события. Потому вылазка была организована заранее с соблюдением всех мер предосторожности, а с Артура была взята, чуть ли самая страшная клятва на свете.
Таксист опасливо поглядывал на странную парочку на заднем сиденье. Болтовню парня, который явно относился к представителям нетрадиционной ориентации, не могли перебить даже ужасные попсовые песни льющиеся из магнитолы, а старик сидел с таким лицом, с которым обычно, люди едут удалять зубы.
– И в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году открывается первый монобрендовый магазин «Прада» в Нью-Йорке, – Арти смахнул с глаз слезу и шмыгнул носом, от чего Ларсон покосился на него и тяжело вздохнул. – Поистине историческое событие! И только через семь лет миру явилось чудо «Миу Миу». Яркий, контрастный стиль на первый взгляд, несовместимые вещи, сейчас приобрели невероятную популярность…
Такси притормозило и не смотря на почтенный возраст старик быстро сунул деньги водителю и наплевав на сдачу, буквально, выпрыгнул на тротуар. Он растерянно замер и задрал голову, чтобы посмотреть на широкую вывеску магазина «Блумингдэйлс» и подбодрил себя, что покупка туфель займет максимум минут двадцать. Немного позже он поймет, что никогда в жизни так жестоко не ошибался.
Арти поравнялся с Ларсоном, не скрывая своего счастья и воодушевления. Поводов заглянуть в один из самых роскошных магазинов Нью-Йорка была катастрофически мало, а потому, ни безобразная сырость, ни пасмурное небо и ни грубияны прохожие, которые пару раз задели его, пока спадала нерешительность старика на тротуаре, не могли испортить предвкушения.
– Смелее, мы вполне респектабельно выглядим! – Арти с одобрением покосился на дорогущее пальто Ларсона, подавляя желание взглянуть на ярлык, прикрепленный с внутренней части воротника, чтобы узнать, какому бренду оно принадлежит.
– Да, если нас хватит удар от ценников, утешает то, что нас похоронят в приличном виде! – Ларсон направился ко входу в магазин.
– Не нас, а Вас! Я то знаю, куда иду – в чертоги несбыточных надежд, моей унылой жизни, – Арти красиво преподнес тот, факт, что посещение «Блумингсдэйла» приравнивалось к походу в музей с неприкасаемыми эскпонатами.
– Арти, ты понимаешь, какая на тебе ответственность лежит? Если ей не понравится подарок, я подвешу тебя своем галстуке. Вот даже о нем не пожалею! – задумчиво пригрозил старик.
– Кажется, это Пуччи? В таком случае почту за честь! – не сдавался под напором угроз Арти.
Внутри, как и ожидалось, было светло, невероятно красиво и даже охранники были облачены в недешевые костюмы.
– Начнем с верхних этажей, – Арти потер руки, а Ларсон посмотрел на него так, будто только сейчас ему открылась страшная правда.
Работники универмага сначала с недоумением смотрели на колоритную парочку, которая интересовалась только женской обувью. Старик и молодой парень были одеты не богато, по местным меркам, но со вкусом и если первый, выглядел растерянным и испуганным, словно потерявший ребенок, то второй светился от счастья и не вооруженным взглядом было заметно, как подкашивались ноги у парня, когда он благоговейно брал в руки понравившуюся пару.
– Какая неудача. Тридцать восьмой!
Обстановку нельзя было назвать тяготившей и Ларсон просто оставил попытки ускорить процесс и даже стал получать странное удовольствие от того, что Арти был невероятно счастлив. Митчел вскользь пожаловался на то, что Эмма отдаляется и былая дружба скорее похожа на жалкую пародию, того редкого душевного единения, которое было между ними раньше.
Ларсону не требовалось даже уточнять почему.
В последнее время Эмма замыкалась в себе все чаще. Мало того, что квартира стала напоминать съемки фильма «Поймай меня, если сможешь», где Томом Хэнксом был Ллойд, а ДиКаприо – Эмма, она ко всему прочему, пропадала на работе сутками и благо, что не забывала позвонить и предупредить, что будет ночевать в отеле. Так Ларсон понял, что доверие к нему дало трещину и не мог отказать в помощи Ллойду, понимая, что тот единственный, кто печется о благополучии Эммы, не меньше него.
Каким образом она могла узнать, о том, что старик сдался и сделал дубликат ключей от квартиры для Грэнсона, оставалось неизвестно. А парень, сходил с ума, спал в машине под окнами, чтобы только уловить момент, когда сможет увидеть Эмму и поговорить.
Ллойд не надеялся на чудо, прекрасно осознавая, что у него все те же сакраментальные шансы пятьдесят на пятьдесят, ведь реакция девушки, на то, что они провели ночь вместе мягко говоря, выходила за рамки нормальной. Она вела себя, как школьница, прыгая на пожарную лестницу, едва раздавался стук в дверь, а Ллойд, возвращался снова и снова, давая ей шанс в миллион пятьдесят первый раз обрести свое счастье.
Помимо воли и старик разделял мнение Ллойда Грэнсона, который в открытую говорил, что не может больше жить полумерами и подставляя себя под очередную волну слухов, расстался со своей девушкой. Папарацци, умудрились заснять, как мисс Линч съезжала с квартиры с чемоданами на перевес и газеты запестрили заголовками о том, что виной всему Кейто, не догадываясь, что это на самом деле так.
– И если дилетанты, хотя, это очень грубо с моей стороны так говорить, не смогут противиться душевным порывам и продадут душу за Ив Сент Лоран, – Арти будто отрывал от себя чудесные босоножки, на которые просто пялился уже битых пятнадцать минут, – знающие толк люди, непременно скажут, что ни одна женщина в мире не может чувствовать себя роскошной без пары от Маноло Бланик!
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – раздался дежурный вопрос продавца-консультанта, от которого Арти вздрогнул, а Ларсон вздохнул с облегчением.
– Нам Бланик нужен. Женские туфли тридцать седьмого размера есть? – устало спросил старик, на что симпатичная барышня на мгновение оторопела и немного погодя понимающе кивнула.
– Идемте я Вам покажу.
– Ларсон, Вы лишаете нас драгоценных минут, единения с прекрасным и банально ускоряете возвращение в реальность.
– Еще один с философского сбежал, – вздохнул старик, приободрившись от уверенно шагающей впереди девицы, которая, судя по всему, в скором времени положит конец его страданиям. – И не нас, а Вас, мой дорогой, Арти!
Девушка наконец остановилась напротив элегантно украшенных полок и изящно провела вдоль них рукой.
– Здесь представлена последняя коллекция бренда. Помимо классических вариантов женских туфель, у нас имеются модели, выполненные по так называемым эскизам Седара – туфли-лодочки из черной и фиолетовой замши.
– Вот эти! – воскликнул старик, указав пальцем на яркую пару, классической формы и совершенно невероятной расцветки – приглушенно терракотовый ободок обрамлял нос туфелек, потом шел ярко-желтый треугольник и фиолетовая широкая полоска, создавая не смотря на контрастные оттенки – элегантный вид.
– Прекрасный выбор! Вам на подарок?
– Да! Тридцать седьмой размер! Если можно упакуйте в бумагу и перевяжите ленточкой.
Девушка нашла нужный размер и попросила следовать за ней для оплаты товара. Арти насупился и с тоской обвел яркие витрины.
– Вы даже не узнали цену! – пробубнил он, на что Ларсон по привычке отмахнулся.
– Даже мне понравилось, надеюсь удастся ее порадовать, – возразил старик и без сожаления, к огромному удивлению чвантливых продавщиц отслюнявил тысячу семьсот долларов.
Оказавшись на улице, Ларсон с удовольствием вдохнул свежего воздуха и только потом заметил, как погрустнел Арти.
– Значит так, мистер Митчел, туфли я спрячу у себя под кроватью, – старик больно ткнул Арти в плечо пальцем.
– И зачем мне это знать? – удивился парень, чувствуя, что стылый воздух уверенно пробирается к ребрам сквозь тонкую кожаную куртку.
– На тот случай, если я ноги протяну! – Ларсон выпучил глаза и говорил вполне серьезно.
– Это уже не смешно, Вам пора менять тему для шуток.
– Какие шутки, мне семьдесят! Тут каждый день, как последний.
– Положа руку на сердце, скажу так… У меня с последним днем ассоциируется больше Эмма, чем Вы, – выдав неприглядную правду, которая долго терзала Арти, парень помрачнел. – Неужели только я заметил?
– Ты, что такое говоришь? – не желая слушать глупости, старик порыскал глазами по снующим на дороге машинам в поисках такси.
– Все Вы понимаете, просто не хотите вмешиваться и выяснять правду, а Эмма выглядит не так, как прежде. Раньше она всех смешила, подбадривала, устраивала стихийные праздники, которые буквально могли вернуть любое настроение с другого света, а сейчас… Мне кажется, вместо нее вернулся кто-то другой, неживой… Мы виделись с ней несколько раз и ощущение того, что это последняя встреча, меня не покидает. Разве не так?
Грустно покосившись на красиво упакованную коробку, старик видел свою отчаянную попытку, заслонить тревогу, примять ее рукой, чтобы не вылезала, заставить скупо улыбнуться Эмму и хоть на миг вернуть в ее глаза жизнь. Сердце забилось чаще, а потом пропустило удар – тахикардия только и ждала удобного случая, чтобы о себе напомнить.
Громкий свист зазвенел в ушах и Арти поморщился. Его вопрос повис в воздухе, а не последовавший на него ответ, подчеркнул дважды каждое слово.
– Ты едешь? – Ларсон забрался в такси и позвал Арти.
– Нет, я немного пройдусь, – парень благодарно кивнул и съежившись влился в непрекращающийся поток людей.
Вернувшись домой, старик почувствовал, что силы его покинули, он медленно доковылял до своей комнаты, схватился по старчески крепко за край тумбочки и встал на колени, чтобы спрятать подарок под кровать. Одышка на мгновение сбила ритм дыхания и колени протестующе взвыли.
В квартире стояла гнетущая тишина, не законченная партия в шахматы больше не вызывала интереса, кофе-машина покрылась едва заметным слоем пыли и хотя Ларсон не чувствовал голода, он сейчас многое бы отдал за тарелку слипшихся макарон с подгоревшим сливочным соусом, которые Эмма готовила с завидным упорством сетуя на то, что это элементарное блюдо когда-нибудь ей поддастся.
–
Кабинет Эммы напоминал детскую комнату, где гиперактивные обитатели складировали новые игрушки, теряя к ним интерес уже через несколько минут. Широкий, овальный стол напоминал свалку патологических собирателей, а всклокоченный вид четырех женщин с карандашами за ухом, был далек от красивой фотосессии, в которой Эмма Кейтенберг представала скорее в качестве голливудской дивы, нежели в роли дизайнера.
– Они хотят кокобоа, но пока мы дождемся партии, сроки по договору затянутся минимум на две недели, – озадаченный вид Стеллы Броудс, мгновенно передался остальным присутствующим и самые пытливые лбы, призванные Эмме в помощь над проектом Гринбергов, незамедлительно взмокли от того, как она недовольно поджала губы.
Десять дней подряд, их день начинался с этого кабинета и заканчивался, когда за окном темнело.
Горы образцов, килограммы бумаги исписанные орнаментами, бесчисленные каталоги и самые натуральные деревянные спилы, захламили немаленький кабинет Эммы. Женщины, то умолкали, сидя за ноутбуками, прорисовывая утвержденные детали, то собирались, когда черед доходил до очередного спорного момента, пили кофе, без энтузиазма ждали заказанный обед, чтобы пол часа отдохнуть и проветрить голову.
К удивлению и вопреки слухам, мисс Кейтенберг оказалась весьма тихим и трудолюбивым начальником, который тем не менее, требовал не просто отличного результата, она заставляла жаждать совершенства. Она не любила, когда ей подсовывали шаблоны и буквально вырывала новые идеи, пусть те были ничтожными.
Гринберги желали совместить столь популярный этнический стиль с ультра современным. Специально для них были воссозданы копии традиционных масок нескольких редких африканских племен, но не из традиционных природных материалов, а из латуни и титана, с необычной фактурой и синтетическими перьями, которые невозможно было отличить от настоящих – у Альберты Гринберг была аллергия, почти на всех животных и птиц.
– Может заменить на маккасар? Выйдет дороже и придется переделывать пол на кухне, – голос испуганно подала скромная женщина в широких очках, со стрижкой под Эдит Пиаф – Шерил Перкис.
Интерком щелкнул и Джесси уведомила, что у мисс Кейтенберг посетитель.
– Попробую их уговорить, – Эмма устало потерла переносицу. – Отличная идея, Шерил. Давайте прервемся на сегодня, у меня если честно голова раскалывается. Подумайте, как обыграть маккасар и завтра жду ваши предложения. Домой можете уйти пораньше, я предупрежу ваше начальство.
– Спасибо, мисс Кейтенберг, – нестройное трио голос выдохнуло с облегчением.
Наведя, сомнительный порядок, женщины подхватили каждая свой ноутбук и далеко не бодро покинули кабинет. Эмма чувствовала, как болит не только голова, между лопаток, позвоночник горел огнем, она сняла туфли и от наслаждения даже слегка изогнулась, погрузившись в свое кресло, после чего она попросила Джесси пригласить посетителя, положив на видное место серебристый брелок с тревожной кнопкой.
Это был трудный, изнуряющий день и единственным желанием Эммы, было вернуться домой, благо, что внезапные наскоки Ллойда уже прекратились. Единственно странным было то, что ни разу он не заявился сюда, в офис, но рыться в причинах, хотелось меньше всего. Ларсон, наверняка, за очередной партией довел до него информацию о несокрушимом Руди, да и устраивать сцены в угоду офисным работникам, тоже было «муве тон».
Но стоило только помянуть Грэнсонов…
Перед Эммой на стол, с грохотом приземлилась пачка перевязанных брошюр с рекламой благотворительного вечера Хьюго. Она подняла глаза и вопросительно посмотрела на Стивена, который по состоянию немного напоминал ее саму – усталый, задерганный вид и признаки неврастении. Вот только причины у них были временно разные.
Эмма хотела убежать от собственных желаний и Ллойда, а Стивен жаждал избавиться от ежедневной пытки, которая отвлекала его от работы над самым важным проектом в его жизни. Помимо вездесущих листовок, он каждый день получал одну новую фотографию, из коллекции полицейских снимков, запечатлевших изломанное и окровавленное женское тело. Разумеется, он рвал их сразу же, но и одного взгляда на кровь и отрытые переломы, врезались в память и стояли перед глазами дни напролет.
Стивен уперся руками в стол и молчал с минуту, опустив голову.
– Это должно прекратиться, – его обманчиво тихий голос, таил угрозу.
– Что именно? – переспросила Эмма часто заморгав.
– Ты прекрасно знаешь! – слова прозвучали чуть громче.
– Тебе не нравится? Глупости! Там же ничего серьезного! – Эмма улыбнулась с издевкой. – К тому эта красочная фотосессия, попадает тебе в руки по нарастающей. Самое интересное впереди. Разве ты не хочешь узнать, чем все закончится? Может быть там хэппи энд!
Стивен закивал головой и странно рассмеялся, после чего ударил кулаком по столу.
– Можешь строить из себя железную стерву, но у тебя все же есть слабые места. Немногочисленные…
– Удиви, – улыбка мгновенно исчезла с губ и Эмма напряглась, чувствуя, как дрожит от ненависти, практически, каждый нерв.
Стивен самодовольно улыбнулся и выпрямился.
– Арти, старик Ларсон, на худой конец и до твоей подружки-наркоманки добраться не проблема.
Эмма ждала подобных угроз, но знала, что Стивен Грэнсон не будет дальше марать свои руки.
– То есть теперь твоей мамочке отсылать фотографии? – сдерживая злость, Эмма с ужасом поняла, что ее левая рука начинает едва подрагивать.
Стивен замер и сцепил зубы, от чего его лицо перекосила отвратительная гримаса, он в два шага подошел к Эмме и схватил ее за руку, поставив на ноги.
– Мне уже терять нечего, так что смирись и будь добр проваливай отсюда, – ее лицо приобрело обманчиво ласковое выражение, но глаза окатили злостью едкой и густой, которая уже не могла быть подавлена.
Покосившись на телефон, Эмма понимала, что надо срочно избавляться от Стивена и звать на помощь мисс Веллинг, но облегчать жизнь этому ублюдку, показывая слабину, страшно не хотелось.
– Убирайся! – Эмма закричала и Стив резко отбросил ее руку, направившись к дверям, но не успел схватиться за ручку, как в кабинет буквально влетел Ллойд, застав немую сцену.
– Что ты здесь делаешь? – обратился он к брату, быстро переводя взгляд с лица Стива на Эмму, которая только что кричала.
Но Стивен не сказав ни слова, буквально сбежал и заметив оживление секретарши, Ллойд понял что у него всего несколько минут, прежде его выведут отсюда охранники. Дверь тут же захлопнулась и повернув ключ в замке, Ллойд положил его в карман брюк.
Эмма глубоко дышала, то и дело сжимая и разжимая левую руку в кулак. Она знала эти предвестники и понимала, что грядет неизбежное. Воздух в кабинете, показался невыносимо горячим и она припала спиной к стене, едва слышно прошептав:
– Нет, только не ты… Не сейчас.
– Прости, но нам надо поговорить, – Ллойд неправильно понял ее слова, приняв это за попытку вновь избежать разговора. Эмма выглядела странно, немного бледной, растерянной и раздраженной одновременно.
Она подкатила глаза и стала глубоко дышать, словно хотела успокоиться.
– Говори быстро и уходи, – вдруг произнесла она с таким видом, что ей было буквально все равно, что собирался сказать Ллойд.
– Почему ты кричала на Стива? Только не говори, что между вами ничего не происходит, хватит держать меня за идиота!
С горькой ироничной улыбкой, Эмма закрыла глаза и спрятала руку за спину. Брелок лежал на столе и схватить его она успеет, если что.
– Жаловался, что ему тяжело и проект сложный, говорил, неужели вы с Ллойдом не могли придумать чего по-проще! – ее нездоровый смех заставил Ллойда оторопеть. Она несла какую-то чушь и выглядела так словно была на грани помешательства, но вот ее лицо вновь искривилось и она умоляюще зашептала. – Уйди, Ллойд, уйди, пожалуйста.
Резко подавшись вперед, Эмма вдруг схватила брелок и несколько раз нажала кнопку, прежде чем ее тело пронзила отвратительная по своей силе боль, ноги подкосились и она упала, хватая ртом воздух, не в силах даже закричать и позвать на помощь.
Словно в кино, с замедленной съемкой, Ллойд бросился, чтобы подхватить ее, забыв о всех своих вопросах и всех словах, что собирался сказать, не зная, как помочь, он невероятно длинную секунду наблюдал, как на полу корежилось тело Эммы, как покраснело лицо и беспомощно открывался рот, а левая рука белела и неестественно выгибалась, пронзенная судорогой.
В дверь несколько раз громко что-то стукнуло, замок наконец не выдержал и конструкция сдалась под напором Руди.
Телохранитель позвал секретаршу и та метнулась в комнату для отдыха, откуда выбежала со шприцем в руках. Наблюдая за отточенными действиями, Ллойд понимал, что только он один находится в состоянии шока и стоит на коленях перед свернувшимся в позу эмбриона телом Эммы.
– Это эпилепсия? – только и смог он спросить, испытывая огромное желание, хоть как-то помочь, но боялся даже прикоснуться к девушке, Эмма явно находилась в сознании и безумно вращала глазами, из легких с сиплым громким звуком вырывался воздух на выдохе, потом она замирала, силясь сделать вдох, но болевой спазм не позволял этого сделать, превозмогая себя, она билась в конвульсиях и делала несколько крошечных вздохов, чтобы снова погрузиться в боль.
Вопрос Ллойда повис в воздухе.
– Вызовите скорую! – закричал он, не понимая, как эти люди могут быть так спокойны.
Руди достал сотовый и набрал номер, сказал, чтобы готовили палату для мисс Кейтенберг, после он дождался пока Джесси сделает укол и максимально бережно поднял на руки, скрюченное тело, невероятными усилиями пытаясь удержать девушку, когда та снова начала извиваться.
– Мистер Грэнсон! Не вздумайте никакую скорую вызывать, я отвезу мисс Кейтенберг в частную клинику.
– Я еду с вами, – решительно заявил Ллойд, не в силах отвести взгляда от ужасающей картины, Эмма резко дернулась и из ее глаз брызнули слезы. Она была до сих пор в сознании.
– Некогда спорить! – Руди зашел в лифт. – Придерживайте ее за плечи!
Но Эмма снова свернулась калачиком, напоминая ребенка, она словно уменьшилась от боли и послышался снова страшный прерывистый вдох. Боясь отвести от нее глаза Ллойд, понимал, что не может облегчить ее страдания и мысль о том, что она скоро потеряет сознание даже принесла секундное облегчение.
– Почему не вызвали скорую? – чтобы не тронуться умом от открывающейся картины, он перекинул внимание на Рутгерта.
– Больница здесь не далеко.
– Здесь нет муниципальных клиник, а именно там есть реанимация…и пункты неотложной помощи. К тому же Вам вряд ли уступят дорогу без спецсигналов…
Но последовавший ответ ничуть не удивил Ллойда подтвердив то, что такое случается с Эммой далеко не в первый раз.
Телохранитель молчал, не сводя глаз с окошка где красным мелькали цифры этажей. Спустя вечность, двери лифта наконец распахнулись и Руди рванул к серебристому Рэндж Роверу, крикнув охраннику, чтобы тот поторопился со шлагбаумом. Очередной спазм, снова заставил Эмму выгнуться и она дернулась так, что Руди едва не выронил ее.
