Текст книги "Моя ненавистная любовь (СИ)"

Автор книги: Venvi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

И возможно она сделала так, если бы Хэппи не схватил ее крепкой хваткой за руку и не потащил за собой. Подойдя к стене напротив двери Люси, он зашел обратно в ее комнату и четыре раза подряд дернул не за язычок, а за сам колокольчик. Со скрипом и тяжелым звуком перед ней начал открываться проход. Хартфилия, конечно же, пару раз замечала, как Нацу неожиданно появлялся перед дверью ее комнаты, и теперь ей стало понятно, как именно происходило его внезапное появление. Несмотря на тяжелые звуки, дверь открылась достаточно быстро. Как только она с Хэппи вошла в проход, зажегся живой огонь. Пройдя немного вперед, они увидели лестницу по которой пошли вверх. Гибрид сразу же предупредил ее, чтобы она не отходила от него ни на шаг, иначе запутается в лабиринтах проходов и никто ее не сможет найти в них. Поэтому не сильно разглядывая тайный проход, шла прямо за мальчиком, чуть ли не шаг в шаг, хотя рассматривать было нечего: пустые каменные стены, правда было довольно чисто, сразу понятно, что этим ходом часто пользуются.

Идя за Хэппи, Хартфилия чувствовала, что волнение и тревога с каждым шагом становятся все сильнее. Подобно волне, эти чувства поглощали ее, отчего мелко дрожали коленки, не давая нормально и шагу ступить. Чтобы хоть как-то успокоиться, она сжала руки в кулаки до белых костяшек, надеясь что сможет переключится от этих чувств на боль. Выходило плохо. Шум в голове не исчезал, так же, как и давление, давившее не малой силой на плечи. Люси давно бы убежала в комнату или свалилась в обморок, если бы не хитрые взгляды и шуточки Хэппи, которые он шептал самому себе, но благодаря эху она прекрасно слышала. О Великий, он ведь только ребенок, а говорит про такие вещи, словно самый настоящий эксперт в подобных делах!

Однако, несмотря на то, что от этого Люси сильно краснела и возмущалась, они помогали ей расслабиться и хоть немного отвлечься.

Спустя несколько минут ходьбы, они дошли до последней лестницы, в конце которой была деревянная дверь. Как бы исповедница не хотела, но эта прогулка не могла длиться вечно. Хэппи все также улыбаясь, словно объевшийся сметаны кот, сказал, что не будет им мешать и, остановившись, смотрел, как несмелыми, полными неуверенности шашками, Люси поднималась выше.

С каждой ступенькой она становилась все ближе к Нацу, но в этом не было ничего радостного, как во многих прочитанных ею книгах, наоборот тревога нарастала, вместе с подкрадывающимся страхом. Так хотелось растянуть это или чтобы с ней что-то произошло, какой-нибудь несчастный случай, лишь бы не встречаться с ним. Либо пока сердце не сломало грудную клетку.

Остановившись перед дверью сделанную из красного дерева, Хартфилия так и не решалась дернуть за ручку и войти. Адреналин разогнался в крови, пронеся его по всему телу, неприятно ослабевая его. Шум собственного кровотока отдавался в голове. Люси старалась держать дыхание ровным, это удавалось тяжело.

– Люси! – шепотом прикрикнул Хэппи, смотря на нее с начала лестницы. Махая руками в сторону двери, он ожидал от нее действий. Этот жест стал для исповедницы стартом для действий и, сделав глубокий вдох-выдох, дернула ручку двери.

Раскрыв двери, Хартфилия вошла в темную комнату. Зажегшийся на прикроватной тумбочке огонь не сильно осветил комнату, показывая лишь очертания предметов. Однако любоваться на них она не собиралась, ведь как только она вошла в ее глаза бросились высокие, несколько метров высоту, окна. Только сейчас Люси поняла, что за все время нахождения здесь, она только один раз, когда приехала, видела ночную сторону мира этериасов. Вдалеке виднелись внушительного размера горы, которые своим светом обволакивала луна. Когда Люси хотела не быть исповедницей и стать на время простой мечтательницей, в поселении она могла выбраться из дома и пойти куда-то на лужайку, любуясь ночным небом. Сейчас же увидев по настоящему ночное небо, в котором не просто несколько белых точек в небе, а весь небосвод усыпан множеством сияющих звезд, заставляли девушку пожалеть, что в ее комнате нет окон и она раньше не увидела этот прекрасный вид.

Любуясь сквозь прозрачные стекла звездным небом, Хартфилия на несколько секунд забыла, зачем приходила сюда. От любования ее отвлекло кряхтения демона, что пытался принять сидячее положение на огромной, явно больше, чем двухместной кровати со множеством разных подушек. Тусклый огонь плохо освещал пространство, но достаточно, чтобы Люси смогла разглядеть Нацу. Его большие круги под глазами, впадавшие щеки и ослабевшую фигуру. Гордый и величественный этериас сейчас перед ней был слабым, подобно затухающему огню. Как же Люси хотелось кинуться ему на шею и оказаться в его жарких объятиях, которые она раньше терпеть не могла, однако холодный и пронзающий взгляд серо-зеленых глаз, приковывал ее к месту, действуя подобно оцепенению.

– Здравствуй… – дрожащим голосом выдавила из себя Хартфилия, сжимая края сорочки. Этому взгляду нельзя было препятствовать. Даже не смотря на Драгнила, она чувствовала как он, нахмурившись, прожигал ее. Нацу был не просто зол, его гнев ощущался даже на расстоянии, заставляя чувствовать себя ничем.

Непроизвольно напряженные плечи и опущенная голова, Люси определенно было страшно. В голову опять врезались воспоминания о том дне в тренировочном зале. Вспомнила его хищные, перемешанные с презрением глаза, эти огромные черные лапы, оставившие на ее теле немало ожогов, и ту этерскую ипостасью. Только тогда она поняла, что Нацу Драгнил – тот самый этериас из книжек, что она читала дома, с ужасающей и разрушительной силой, способный единолично превращать в пыль целые города.

С чего она вообще решила, что он будет рад видеть ее после этого?! Она ведь просто его этери.

– Зачем пришла? – выплюнул Драгнил, злостно смотря на фигуру, что еще больше съежилась. Казалось он сейчас примет свой демонический облик и наброситься на нее, разорвет на куски и искупается в ее крови. Если бы она посмотрела в его глаза, увидела, что ей вовсе ничего не кажется.

«Я для него лишь инкубатор. Ему нужен от меня только ребенок» – билась в голове одна мысль. Пыталась как-то убрать мешающие чувства и вернуть ту прежнюю неприязнь к демонам, но почему-то ей казалось, что те чувства, что он показывал ей и все его старания были реальны и неподдельны. Они были слишком дороги ей, чтобы просто втоптать их и вспомнить старую враждебность.

Люси так хотелось рассказать об этом, объяснить, что в ее сердце поселилось какое-то странное и невиданное до этого тепло, когда он рядом; как переживала за него всю эту неделю и винила себя в произошедшем, однако все что она смогла с трудом вымолвить:

– Захотела проведать тебя.

– Как видишь жив, – без той веселой и широкой улыбки ответил Драгнил, не сводя пристального взгляда и замечая, как дрожит женское тело. Понимая, что ей страшно, злясь и раздражаясь еще больше. И добавил все тем же пропитанным ядом тоном: – К сожалению для тебя.

– Это не так! – в ней, наконец-то, проснулся голос. Как и ожидалось, Нацу был зол и понимал все не так, как есть на самом деле. Появилась прежде потерянная смелость. Вскинув голову, Люси сделала решительный шаг вперед и уже собралась все объяснить ему, ведь Нацу был так глуп! Он не понимал и не видел очевидного, решив, что его видение правильное! Со стремлением исповеднице захотелось высказать все, что накопилось за эту неделю, наконец-то, попросить у него прощение и вернуть все так, как было буквально неделю назад, однако он тут же перебил:

– Вон.

Сердце на секунду остановилось. Решительность тут же погасла в ней и остудила голову, что стала подчиняться эмоциям. Расширив глаза, Хартфилия смотрела на него. Ей не верилось, что он делает это – гонит ее прочь. Нацу все это время искал пути как стать ближе с ней, а теперь, когда она сама пришла к нему, он говорит уйти. Люси с трудом верила в это. Отказывалась принимать это за действительность. Она ведь его этери – он должен принять ее шаг к нему.

Люси бы сделала еще шаг вперед, дошла бы до Нацу и примкнула к нему, его неестественно горячему телу, согреваясь и отгоняя холод, что преследует ее на протяжении времени с их последней близости, но живой огонь, что был на прикроватной тумбочке горел с двойной силой и своими языками еле дотрагивался до ткани балдахина, выражал весь гнев демона огня. На лбу демона вздулась венка, сжав челюсти, он скалился, демонстрируя клыки. В комнате ощущался жар, а сила этериаса давила на исповедницу не давая пошевелиться.

– Выйди вон! – прорычал Драгнил, не контролируя языки пламени, что бегали по телу, и свой тяжелый презрительный взгляд, который сжег все, что между ними когда-то было. Огонь вражды сжигал все его старания и шаги сближению.

– Извини. Спокойной ночи… – дрогнув всем телом, Люси разжала кулаки, что все это время сжимали края сорочки. Сморгнув появившиеся слезы, она повернулась спиной и вышла из покоев, последний раз взглянув на этериаса.

Аккуратно закрыв двери, Хартфилия облокотилась об них и тихо сползла вниз. Закрывая рот ладошкой, она пыталась сдержать рвавшиеся наружу всхлипы, сдержать отчаяния крик. Никак не управляя собой, забыв все прежние учения, сидела около двери этериаса и не могла сдержать слез. Скатываясь по щекам, они падали на тонкую ткань ночнушки, пропитывая влагой.

Радостный Хэппи, совершенно не слышал разносившиеся эхом полустоны. Поднимаясь к комнате хозяина, он ожидал увидеть счастливую исповедницу, однако на ее месте, на холодном полу сидела простая девушка с разбитым сердцем и разливающийся болью внутри. Люси пыталась вытереть слезы, что не прекращали лить, пыталась успокоиться, пыталась хотя бы встать и уйти отсюда, вот только как это сделать, когда самые страшные предположения, сжимающие до боли в сердце, заставляющие задыхаться и убивать все изнутри, а потом часами сидеть и успокаиваться, стали реальными.

Нацу ненавидел ее.

========== 15. Какой-то жалкий месяц ==========

Нацу всегда знал, что гибриды любят и уважают его, беспрекословно выполняя любое поручение, однако чрезмерная опека, которая на него навалилась, немало смущала. Возможно в детстве было нормально, когда практически все делают за него и за любым его действием следят, но за десять лет, как он являлся главой семьи, отвык от этого. Пока Нацу был в отключке, его организм восстанавливался после использования окрайда и только теперь, когда наконец очнулся, регенерация залечивала остальные раны, но все же приходилось принимать помощь слуг. Однако, когда они чуть ли не за ручку водили и делали за него элементарнейшие действия, будто он ни на что не способный ребенок, это бесило Драгнила. Он взрослый этериас и глава семьи!

Вот и сейчас слуги крутились вокруг него и пытались отговорить от затеи, переживая, что ему станет хуже. Но несмотря на уговоры, Нацу был непоколебим и стоял на своем, ему осточертело лежать на кровати. Он практически никогда не сидел на месте спокойно, Драгнилу всегда нужно было что-то делать, но он мало того, что пролежал почти неделю, так и теперь его не хотели выпускать от сюда. И чтобы как-то размяться, решил хотя бы на ужин сходить в трапезную, большего ему не позволили. Будь его воля, Нацу еще бы с утра вскочил с кровати и, выбежав на улицу, принял демоническое обличье, устроил охоту или просто разносил все, что видит, используя свое проклятье. Его организм требовал разрядки, чтобы высвободить силу накопившуюся за неделю безделья, несмотря на то, что тело Нацу до сих пор было слабо. Но, к сожалению, такую вольность разрешат ему еще не скоро.

Самостоятельно одевшись, а ему и с этим хотели помочь, Нацу размышлял, как объяснить свое состояние и где пропадал столько времени. Если Мард Гир и другие приближенные не будут докапываться, то дядя и Зереф, а может даже Гажил, навряд ли отстанут от него. Сложнее всего будет объясниться перед Игнилом. Спригган и Редфокс знают о исповеднице, а какую отговорку придумать для дяди? Вопрос сложный. Возможно, как бы он не хотел, придется обратиться за помощью к Адере.

Но решив отложить не самую приятную встречу на потом, поспешил в трапезную. Поспешил это громко сказано – резко встав, в глазах потемнело, по телу прошла невероятная слабость и легкое головокружение. Через пару секунд это прошло и Нацу собирался сделать шаг вперед, но и это у него не особо хорошо вышло. На ноге заживали лишь раны, которые он сам себе нанес, в то время как место, где был окрайд, заживало с медленной человеческой скоростью. По ноге пробежала резкая острая боль, заставляя Драгнила скривиться и схватиться за стенку. Это не осталось без внимания слуг, те сразу же спохватились и стали сажать хозяина обратно на кровать, вновь начиная свои бредни. Однако этериас был непреклонен и не собирался отступать от своего. Гибриды, кажется, поняли это, потому принесли ему железную трость, украшенную камнями и замысловатыми узорами похожими на языки огня. Еще только лет десять назад ею пользовался Игнил до того как слег. Драгнил-младший понимал, что когда-нибудь он тоже возьмет ее в руки, но не подозревал, что случится это так скоро. Как бы демон не хотел быть самостоятельным, но понимал, что без этой трости даже из комнаты выйти не сможет, куда там еще.

А ведь ему нужно было: он уже достаточно долго не навещал дядю, с Мард Гиром виделся и обговаривал все дела в последний раз только на празднике у Гажила, да и наверняка что-то еще произошло в поместье. Во почему он так долго не приходил в себя?

Понимая сколько же накопилось дел, Нацу тяжело вздохнул. Опираясь на трость, этериас делал первые, маленькие и несколько неуклюжие шаги, которые отзывались острой болью в ноге. Со сбитым дыханием и появившийся испариной на лбу, Драгнил продолжал идти, привыкая к боли. Ему еще никогда не было так сложно ходить. Однако из-за собственного упрямства он продолжал это и к концу пути шел уже более уверенно и стойко.

Стоило ему войти в трапезную, он нахмурился, увидев блондинку, что сидела за столом и ела. Услышав скрип двери, Люси подняла голову. Серо-зеленые и карие глаза встретились, от чего Драгнил скривил нос, что делал когда пробовал нечто неприятное на вкус. Смотрели они друг на друга недолго, долю секунды, и отвернулись. Вот только, если исповедница сделала это смущенно и с неловкостью, то движение этериаса было резким, брезгливым. Хотел избежать одной неприятной встречи, но сам пришел на другую. Да лучше бы встретился с той каргой, нежели с ней.

Не хотелось быть с Хартфилией в одной комнате и есть за одним столом, было желание выгнать или же уйти самому. Но не говоря ни слова, он хромая дошел до стола, чувствуя на себе обеспокоенный взгляд. Как же это притворно.

Ужин проходил в напряженном молчании, таком же, какие и были их первые трапезы. Будто ничего между ними не было и они вернулись в то время. Только сейчас Люси задумалась, что это было чуть больше месяца назад, а такое чувство, будто прошло много-много времени.

Впрочем, это не совсем напоминало их первый ужин, как казалось на первый взгляд. Тогда они оба чувствовали друг к другу неприязнь и враждебность, которое проявляли в каждом своем слове, движении и взгляде. За какой-то жалкий месяц это переросло в взаимное доверие, а сейчас в сожаление и ненависть. Нет, они не вернулись к тому, что было раньше: они пришли к чему-то другому, совершенно другому исходу, которого не ожидал ни один из них. А ведь прошел какой-то жалкий месяц, изменивший все.

Исподлобья Драгнил смотрел на девушку, испепеляя ее взглядом. Нацу ел и не чувствовал вкуса еды, полностью прибывая в своей ненависти к исповеднице.

Сука. Лицемерная и лживая сука. С самого приезда она была гордой и непреклонной, не позволяя подойти к ней ближе. Строила из себя невинную и неприкосновенную девушку, заставляя его, главу одного из Великих домов, потыкать и унижаться перед ней. Он мог взять ее в любой момент и сделать свое дело, но вместо этого он пытался сблизиться с Люси, преодолевая себя и занижая свои собственные прихоти. Он ни для кого такого не делал, только для нее. Но кажется для самой исповедницы это было лишь потехой. Ее маска треснула на берегу речки.

Нацу не особо интересовала жизнь людей, однако благодаря другим он знал, что за слухи ходят об исповедницах, точнее чем именно они теперь занимаются. Люси же не казалось ему такой, он не верил, ведь ничего в ней говорило, что она, как и другие исповедницы, продавала свое тело. Убедиться в своей ошибке ему дал именно тот случай – как еще она могла заставить его чувствовать такое желание?

Драгнилу честно было наплевать, чем Хартфилия занималась раньше, однако то, что она начала говорить про него лживые слова и клеветать в произошедшем, показало чего же она хотела на самом деле. И тот ее высокомерный взгляд, когда она использовала на нем окрайд, врезался ему в память. Это заставило его, наконец, увидеть, что все его старания были для Люси не больше, чем вещи, чтобы потешить собственное самолюбие, убедиться в том, что она, исповедница, лучше и выше этериаса, который все это время пресмыкался перед ней.

Двулично.

Хартфилии было крайне некомфортно сидеть под таким взглядом. Такое чувство будто она сидела перед ним полностью голая, но вместо влечения этериас испытывал к ней презрение. Конечно, еще вчера она поняла, как он к ней теперь относится, вот только, легче не стало. Осознание пришло, но принимать Люси не хотела. Она переживала за него, ведь он был для нее не просто этериас, а некто больше. Может из-за освещения, либо из-за регенерации и лекарствам Адеры, Драгнил выглядел лучше – круги под глазами не такие большие, кожа приобрела свой смуглый оттенок – чему Люси могла только радоваться, но его нога, Нацу сильно хромал, на лице было написано, как ему тяжело. Ей было больно видеть его таким, непреодолимое желание помочь при взгляде на него появлялось в ней. Она была уже готова вскочить и подставить свое плечо, но это порыв быстро остудил взгляд Драгнила, что так и говорил «Только попробуй приблизиться ко мне!». Он так же, как и вчера, прикалывал к месту, заставляя чувство вины вновь и вновь давить на нее.

Но Хартфилия не собиралась оставлять все, как есть. Если она так желает вернуть отношения к тем, что были между ними до этого, нужно что-то сделать. В прошлый раз первый шаг сделал Нацу, сейчас ее очередь.

– Нацу… – аккуратно позвала Люси, надеясь на более мягкую реакцию, чем вчера. Будучи девочкой послушной, практически никогда не извинялась за содеянное – не за что было. Сейчас она терялась, не зная, как ей начать, что сказать и сказать корректно, чтобы он правильно понял. Чувство дискомфорта усилилось, а к нему присоединилась неловкость. И пылающий злобой взгляд напротив не улучшал положение. – Нацу, как мне получить твое прощение?

Этериас изогнул бровь. В серо-зеленых глазах зажегся огонек заинтересованности, всего лишь на секунду, и на устах растянулась ухмылка, которую смело можно назвать дьявольской, если таковой она не являлась взаправду. Откинувшись на спинку стула, Драгнил самодовольно наблюдал за девушкой: как мелко подрагивают пальчики, карие глаза, полные мольбы и отчаяния, не отрывают от него взгляд, с трудом пересиливая инстинкт самосохранения – смотреть прямо в глаза хищника равно самоубийству.

Тишина давила, а хищник продолжал наблюдать и упиваться чувством страха, чужого страха. Без окрайда Люси жалкий человек, не способный даже дать достойный отпор. Преклоняться и подчиняться – все, что им дозволено в мире этериасов.

До этого, имея стопроцентную защиту, ему приходилось играть, как хочет Хартфилия, но сейчас правила диктовал он. И Люси понимала, что это опасно. Драгнил больше не будет терпеть и не поведется на жалость, уже поздно. Достаточно поигралась.

– Хочешь мое прощение? – утвердительный кивок.

Смешок с его стороны.

Как никогда Нацу понимал насколько сильно чувство страха – непокорная исповедница просит прощения! Он понимал ее: вчерашний приход и рыдания под его дверью не вернули прежних чувств, и ей не осталось ничего другого, как опуститься до этого, тем самым смягчив гнев демона. Зачем еще ей это нужно?

– Получить прощение… – приложив палец к подбородку, Драгнил делал вид, что пребывает в глубоких размышлениях, но пляшущие черти в глубине болота его глаз выдавали с головой. Отодвинувшись от стола, он выставил ногу, и с издевкой произнес:

– Вылижи мою обувь и, возможно, я подумаю об этом.

Наблюдая, как распахнулись глаза и приоткрылся рот, Хартфилия переводила взгляд с ноги на его лицо, Нацу еле сдерживался, чтобы не расхохотаться до боли в животе.

Сдерживаясь, он терпеливо смотрел на исповедницу, вновь растянув губы в ухмылке, оголяя клыки. Он знал, что исповедница сделает это – чувства страха слишком сильно.

Хартфилия с непониманием и сожалением смотрела на этериаса. Она хотела получить его прощение, искренне хотела все вернуть назад или хотя бы толику от этого и начать все сначала, когда они будут честны друг перед другом, без прежней вражды. Люси уже хотела уточнить: «Нет ли другого способа?». Не успела сказать первого слова, как заметила: его тон и высокомерный взгляд говорили обо всем. Нацу не хочет идти к примирению, злость засела в нем слишком глубоко.

– Это не прощение. Ты лишь хочешь унизить меня! – воскликнула исповедница. Всем сердцем она желала, но для него это было не больше шутки! Обида всколыхнула внутри, а вместе с ней и гордость, которая была позабыта.

– Твое унижение лучшее, что может быть для меня.

Как же это забавно наблюдать, как рушится чужие планы!

Пальцы со всей силы сцепили ткань одежды, брови сдвинулись к переносице, взгляд становился все более и более отчаянный. Злость и раздражение закипало в исповеднице при виде его улыбочки. Она пыталась вывести его на эмоции или какое-нибудь действие, однако Драгнил был все так же равнодушен и только смеялся над ней. Хартфилия уперлась гордым взглядом, так бесящим его. И между ними началась игра в гляделки. Она пыталась, но победитель уже был заранее определен, не только в этой игре, а во всем их положении. Исповедница на территории этериасов – даже идиот поймет какой тут итог. Поэтому Драгнил был спокоен, все, что она делала, бесполезно против него.

Смотреть, как бесится сдержанная исповедница, смех с трудом оставался не озвученным. На это можно смотреть долго, до тех пор пока не наскучит, но Драгнила ждали дела, а уделять Люси одной столько времени эгоистично для него, да и она опять начнет возомнять из себя непонятно что. Игнорируя возмущение девушки, Нацу встал с места и вальяжной походкой, точнее насколько мог со своей ногой, направился к выходу, ударяя тростью о мраморный пол.

– Почему я должна извиняться?! Ты хотел меня изнасиловать, а я просто защищалась! – истошно прокричала Люси вслед.

Его насмешливый взгляд на попытки извиниться за свою и его ошибку выводил из себя. Она единственная, кто пыталась сделать хоть что-то, а он всем видом показывал, что ему плевать. Он не слышал ее, не слышал ее крики о том, что их отношения для нее не безразличны, не слышал, как болит ее сердце. Ему было легче тонуть в своей ненависти, чем простить и сделать ответный шаг вперед.

Но упасть и поддаться наступающей истерике не позволяли мелкие остатки самоуважения и гордости.

Драгнил резко остановился. Сквозь тонкую ткань рубахи было видно напряженную спину. Трость в руках, неизвестно как, еще не сломалась или расплавилась. Тяжелое молчание наступило в трапезной. Выравнивания дыхание, Люси продолжала смотреть на Нацу. Ей хотелось увидеть его лицо: он наконец воспринял ее всерьез или же на его лице расплылась хитрая улыбка? Его замершая фигура не давала исповеднице ничего, этот этериас был до ужаса непредсказуем.

– Я бы не сделал этого! – ровный ответ тоже не давал ничего понять, спокоен или пытается скрыть гнев? Нет, исповедница уже выучила его и понимала, что второе, слишком холодный тон.

Но этот ответ не мог что-то объяснить, Хартфилия продолжала напирать. Он бы не изнасиловал ее? Люси так не казалось, тогда он действовал решительно и уверенно, у нее до сих пор не прошли все раны. Если не изнасилование, что это тогда?!

– Ты моя этери, и я бы не дошел до этого! – обернувшись, прокричал этериасс.

Вздувшиеся венка на лбу и сжатые челюсти подтверждали догадку лучше гнева в его голосе. Нацу был спокоен, но его спокойствие скорее напоминало порох: делай с ним что хочешь, но дай искру и произойдет взрыв. Впрочем, что и случилось.

Нацу даже не мог произнести этого слова по отношению к ней, так как он собирался сделать это? Да, он действовал на эмоциях и перегнул палку, но он бы не сделал этого! Люси его этери – всю жизнь отец и дядя учили, что она самый важный человек в его жизни, которого он должен уважать и не принуждать к чему-либо. Нацу бы опомнился, обязательно опомнился до того, когда произойдет непоправимое, и искупил бы свою ошибку любой ценой.

Однако Хартфилия не дала сделать ничего из этого и сразу же использовала на нем окрайд, зная, что это может убить его. А теперь, так же, как и в прошлый раз, обвиняла и переваливала вину на него!

Какая же она сука.

Чему бы Драгнила не учили, но он не собирался больше терпеть этого. Понимание этери, которое он все время возвышал и восхвалял, сгорело в его сознании. Теперь он так же, как и остальные нормальные этериасы, не станет усложнять себе жизнь и сделает то, что должен был сделать еще в первый день. Этери – это инкубатор для демонов и пора Люси выполнить свою задачу.

– Люси, я бы не дошел до этого… раньше. Ты сама все определила. К сожалению, я не могу лишить тебя жизни, по крайней мере, пока не родиться ребенок, поэтому надо сделать это, как можно скорее. Так что не удивляйся в следующий раз, я предупредил тебя.

Не слушая истеричные крики девушки, Нацу спокойно дошел до двери и вышел. Все кто попадался на его пути до кабинета могли лицезреть хищный оскал. Не трогая хозяина, они обходили его стороной. Они знали, что не стоит его трогать, даже Хэппи, самый бесстрашный слуга и его любимец, не подходил к нему.

От этой встречи Драгнил ожидал другого исхода, но этот тоже был неплох. Нет, он даже лучше – так интереснее! В голове всплыли старые мысли, которые он давно позабыл и отказался от них: подчинить себе исповедницу.

Люси молодец, она сделала все правильно: если бы она преклонилась перед ним, Нацу бы глубоко разочаровался в ней, а так, он может сам сломать ее. Эта игра намного лучше!

Кажется, он думал об этом так давно, но на самом деле прошел только месяц. Какой-то жалкий месяц, изменивший все.

Комментарий к 15. Какой-то жалкий месяц

Старалась над главой, но вышло спонтанно и странно… По большей части, все описано со стороны Нацу, как он видит эту ситуацию, почему же возникла ненависть. (хотя мы-то знаем, что его мнения ошибочны (Или нет?))

Думаю многие все же надеялись на положительное продолжение, но я не собираюсь так быстро заканчивать эту историю).

Насчет этого, еще главы две-три будут полностью посвящены Нацу с Люси, а потом собираюсь уже наконец раскрыть и другие вопросы фф, такие как: что случилось с отцом Нацу, почему Игнил в таком состоянии и остальные.

========== 16. Жестокая ночь ==========

Когда Люси приехала в поместье, она считала, что одинока здесь. Она никогда далеко не уезжала от поселения, и всегда делала это вместе с кем-то, по пальцам сосчитать, когда была одна. И попав в поместье, где нет никого знакомого или привычного ей – это даже не ее мир – Хартфилия чувствовала себя одинокой, несмотря на хорошие отношения с гибридами и Нацу. Сейчас ей хотелось смеяться, вспоминая это.

Вначале она чувствовала себя потерянным ребенком, который без родителей не знает, что делать, однако ведь потом все шло лучше некуда: подружилась со всеми гибридами, общение с этериасом тоже улучшалось, они все были открыты и дружелюбны к ней. Может Люси не чувствовала себя, как дома, но ей явно не было здесь плохо. Могло быть и хуже.

Раньше гибриды считали ее своим другом, поддерживали и помогали скрасить повседневность, сейчас их обращение к ней стало официальным, таким каким должно быть между слугой и этери их хозяина. Вот только, и в этом можно было заметить пренебрежение. Гибриды будто обходили ее стороной, в их взглядах читалось равнодушие. Все, что оставалось, сутками сидеть в своей комнате в ожидании худшего. Люси не могла их винить: она всего лишь девушка, прибывшая сюда, чтобы продолжить род Драгнилов, а в итоге, в попытке защититься, принесла невыносимую боль их хозяину. Но все же это было больно, их отношение к ней изменилось так резко, будто не они буквально вчера приглашали ее на совместный обед и с улыбкой принимали помощь.

Сейчас она была по-настоящему одинока. Не только Нацу отвернулся от нее, вместе с ним и остальные.

Теперь дни в поместье длились для Люси мучительно медленно. Ожидание всегда приносило чувство замедления, будто бог времени нарочно оттягивал и задерживал свои стрелки, однако когда про это говорят, подразумевается нечто хорошее, что должно принести всем радость, но Хартфилия, как обычно, отличалась. Сказанное Нацу было предельно ясно, там нет никакого двойного смысла, он один единственный.

Эти дни исповедница провела в тревоге. Со страхом она шла на трапезы, ходила по коридором и сидела в комнате, неизвестно когда за ней придет демон и, наконец, возьмет свое. В голову даже приходили ужасные мысли, что лучше бы Драгнил все сделал тогда и сразу, чем ожидать, понимая, что он может прийти к ней в любой момент. Это пугало столько же, сколько и неизвестность. Этериас будто знал об этом и решил поиздеваться над ней, наверняка приговаривая, что она заслужила.

Каждая секунда становилась для исповедницы мукой. Услышав стук в дверь, Люси вздрогнула, ощущая, как страх усиливается. Она совершенно беззащитна на земле этериасов без своего окрайда. Всю жизнь оружие было при ней и стало ее частью, а когда она не знает где оно, не чувствует ту легкую боль, что разносит этот опасный камень, она слишком уязвима для всех и всего этого мира.

С замиранием сердца исповедница встала и открыла дверь. К счастью, на пороге стояли Хэппи, Шарли и Баллен. Раньше приходя к Хартфилии и общаясь с ней, на их лицах всегда была улыбка (Шарли, конечно, оставалась такой же серьезной, но не хмурилась, что хороший знак), время провождение вместе им было приятно. Сейчас на лицах гибридов была непроницаемая маска, на которой нельзя разглядеть какую-либо эмоцию, только Хэппи стоял опустив глаза, будто испытывая перед ней вину.

– Хозяин требует вашего прихода через час, – ровно, безэмоционально повторила приказ хозяина Щарли, но звучало это как приговор.