Текст книги "Моя ненавистная любовь (СИ)"

Автор книги: Venvi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

Эту ночь Люси провела одна, по традиции три ночи этериас должен провести в своем истинном обличье, стать единым со своим существом и приносить соответствующие жертвы за данную им силу. Было еще множество ритуалов и традиций, про которые Люси очень хотела узнать и лучше понять мир отца своего ребенка, однако Нацу убедил ее, что беременной женщине лучше не знать всего об этериасах – их обычаи сохраняются со времен Э.Н.Д.а, первого из этериасов, они дикие и первобытные. Если люди узнают, какими они становятся в эти ночи, мнение об их натуре – кровавых монстрах – никогда от них не отмоется. Драгнил знал, что у Люси еще остался страх после тех злополучных времен их вражды, и пугать ее больше, ему вовсе не хотелось, тем более когда это может повлиять на ее здоровье.

С начала беременности это была первая ночь Люси, которую она провела без своей личной грелки. Теплые зимние одеяла, данные на эти три ночи, конечно, не давали ей озябнуть, но заменить Нацу, который за минуту мог согреть ее ледяные руки или ноги, от прикосновений которых он покрывался мурашками и ворчал, где она умудрилась так замерзнуть, ей не могли.

Зима в краях этериасов суровая, несравнима с той, что на родине Люси. Буквально все было покрыто снегом, сугробы даже неподалеку от поместья были до колена, и чтобы выйти на улицу, нужно было хорошо подготовиться, порой это занимало чуть ли не час, а приходя после прогулки, исповедница обнаруживала, что вся ее одежда покрыта инеем, один раз у нее даже ресницы с бровями обмерзли, были полностью белые, в мелких снежинках, что немало взволновало Нацу, у него, огненного этериаса, такого никогда не было. В самом начале зимы гибриды утепляли свои дома, Драгнил разместил там живой огонь, чтобы не исчезало тепло, но даже так некоторые ночи, когда на улице бушевала сильная метель, Нацу приводил детей или особо нуждающихся гибридов в поместье. К сожалению Люси, вьюги проходили почти так же часто, как и снегопад, крайне редко была спокойная погода. Первый триместр, под стать осенней дождливой погоде проходил у Люси с одним желанием – безвылазно лежать в кровати и спать. Сейчас ее эмоции стали более устойчивые, закончился токсикоз и частая сонливость, Хартфилии хотелось освежиться: пойти погулять, подышать зимним воздухом, сходить еще куда-нибудь, ведь кроме поместья она была только в гостях у Спригганов. Вот только, чрезмерно заботливый Драгнил не мог позволить, чтобы его драгоценная этери замерзла.

Сегодня, в день праздника, Нацу разбудил Люси пораньше, пока еще не стало светло. По традиции они должны весь день провести на свету до захода, в знак благодарности Матери природе за то, что им позволено жить под Солнцем. Исповедница, конечно, могла не соблюдать правила, однако проявить неуважение к культуре ее этериаса, она не собиралась.

До беременности Люси приходилось носить закрытые платья, в желании скрыть раны оставленные этериасом, и сегодня решила достать одно из них. За эти два месяца у нее стал появляться животик, ее фигура стала более округлая, поэтому Хартфилии приходилось носить одежду большего размера. Она привыкла быть ловкой и быстрой, и сейчас она чувствовала себя немного неуклюже и неповоротливо, однако они с Нацу были счастливы уже более ярким подтверждениям ее беременности. Жизнь в ее теле с каждым днем росла, Люси менялась, новое положение доставляло немало проблем бывшему воину, но разве такие мелочи могли дать ей повод жалеть? Когда Хартфилия только познакомилась с Мавис, она не могла понять ее: как она может любить и вынашивать детей для этериаса, зная их настоящую сущность? Теперь же ей все было ясно, и несмотря на свои старые взгляды на мир и убеждения, ей казалось даром подарить новую жизнь этериасу.

Гардероб Драгнилов имел, наверно, все виды одежды из разных материалов и размеров. Изо дня в день надевать другую одежду было не в характере Люси, да и многие стали замечать, что исповедница стала бережливее, поэтому она часто доставала свои старые наряды. Каждый раз становился волнительным – ее размеры становились больше и не каждая одежда на нее теперь налезала, поэтому когда это происходило, она радовалась. Платье темно-синего цвета: юбка до пола со складками, красивая расшивка на линии талии и рубашечный верх, несмотря на печальные события при которых она надевала его, Люси нравилось это платье, она чувствовала себя комфортно, а еще оно как раз было из теплой ткани, так что Нацу был совершенно не против. Развязав завязку на талии, которая больше не сжимала живот, Хартфилия с легкостью надела платье, и, казалось бы, можно ликовать, вот только, его она сегодня так и не надела: пуговицы в районе груди не застегивались. Люси натягивала синюю ткань, пыталась засунуть пуговку в дырочку, но верх-рубашка не поддавался и открывал вид на объемную грудь.

– Да давай же! – прокричала Хартфилия. Старания не увенчались успехом, а ведь ей так хотелось надеть именно это платье! Непроизвольно вырвался разочарованный вздох. Не маленький размер бюста часто мешал ей с покупкой одежды, однако сейчас, когда грудь стала еще больше, проблем тоже стало больше. – Кошмар, это не грудь, а бидоны!

– Не надо так категорично, Люси, – Драгнил приобнял ее сзади. Он совершенно не мог понять, что может ее не устраивать. По собственному мнению, с каждым днем Люси становиться только прекрасней и не только внешне, в ее глазах горела искорка, смех звучал звонче. С замиранием сердца он подмечал, как она оглаживает свой живот, и вновь понимал, что она больше не та исповедница. Несмотря на трудности, она излучала радость и передавала ему свое настроение. И если честно, он немного завидовал. – Мне все нравится, так она выглядит только аппетитней, а выросшая чувствительность приносит удовольствие не тебе одной, – поднимающиеся вверх руки остановил удар по ним. Метнув недовольный взгляд на этериаса, Хартфилия вырвалась из его рук и пошла надевать другое платье.

Конечно же, его не могло что-либо не устраивать, не его же тело так стремительно меняется, и не его тошнило лишь от одного запаха рыбы, и опять же не ему хотелось съесть мясо с мармеладом или мел, отчего порой опять же тошнило! А она только на четвертом месяце беременности! Нацу не чувствовал всего того же, и все, что он мог, наблюдать и помогать, вот только, его помощь порой пересекала грань и выводила из себя: она еще способна самостоятельно позаботиться о себе!

Сделав глубокий вздох-выдох, Хартфилия успокоилась и не высказала все Нацу. Ругаться с утра в день праздника не лучшее решение. Кажется, сегодняшняя бессонница выбила ее из сил.

– Да ладно тебе, Люси, твоя грудь ведь не просто так растет, иначе как бы ты кормила детей?

У Люси вырвался смешок. За эти месяцы с приезда Эрзы он уже не раз говорил про детей. Ей симпатизировала идея о большой семье, но будучи исповедницей она мечтала об одном ребенке, чтобы успевать быть и матерью, и не прекращать тренировки с работой, да и не была она уверенна, что сможет перенести еще одну этерскую беременность – самый сложный период еще не близко, а рассказы Мавис и Адеры немало пугали ее. Впрочем, как и у многих мамочек это мнение еще может измениться.

***

Праздник был не только у этериасов, гибриды тоже отмечали день солнцестояния, поэтому хозяева освободили всех от работы. Вчера приготовленный завтрак Нацу пришлось разогреть самому, а после когда начало светать, но солнце еще не вышло, они быстро оделись, насколько быстро это могла сделать Люси с ее кофтой, длинным пальто до пола из шкуры моутусов, животных, что живут на самом севере, где вечно царит зима, и шапкой с перчатками. Хартфилия убедила Нацу не заматывать ее еще и в шарф, но он, на всякий случай, положил его в сумку с едой на весь день, до захода солнца ему нельзя заходить в поместье. Гулять просто по горе несколько часов не вариант, поэтому Нацу составил маршрут – в некоторых местах на горе еще остались руины со времен войны, и чтобы Люси не было сильно скучно, он более подробно выучил историю этих развалин.

Игнил не пошел с ними, несмотря на уговоры. Дядя со дня пожара не пользовался своими силами, из-за чего Проклятье вновь пожирало его изнутри. Настойки поддерживали его здоровье, все же ему пришлось вернуться к трости. Нацу всегда уважал Игнила, однако когда дело касалось его отвергания своей сущности, он лишь закатывал глаза. Нацу уже тошнило от его игры уподобиться человеку.

Прогулка проходила мирно, пока их не заметили мальчишки. Расспросив куда они идут, мальчики пожелали пойти с ними вместе и, получив согласие, убежали. Вскоре дети вернулись, однако их было не трое, а в десять раз больше. Разгуливать по горе гибриды своим детям запрещали и сами не часто уходили далеко от деревни, поэтому узнав, что они могут уйти, да еще и под присмотром хозяина Нацу, дети не стали терять свой шанс. В некогда «идеальном» плане появилось сразу множество проблем, но отказать этим сорванцам Драгнил не мог, и все вместе они отправились к старым руинам, периодически делая остановку для Люси и более маленьких гибридов.

Конечно же, имея свору из такого количества маленьких гибридов, прогулка не могла проходить спокойно. К радости, подростки пару раз тайком сбегали и доходили до руин, дорогу они более-менее знали, поэтому шли в самом начале, вели за собой других, только иногда уточняя у хозяина куда идти дальше. Сам же Драгнил со своей этери шли в самом конце. Мелкие постоянно бегали, носились и играли, в такой обстановке любой мог получить раны или потеряться, высокие сугробы скрывали под собой острые камни и ветки деревьев, и чтобы ничего из этого не произошло, они с Люси вдвоем внимательно следили за всеми. Материнский инстинкт взрос в Люси и эта прогулка давалось ей тяжело. Наблюдая за тем, как дети падают, сильно кидают в друг друга снежки или убегают слишком далеко, она нервничала и ужасалась, насколько дети могут быть неаккуратны и беспечны. Нацу, в отличии от своей этери, относился к этому абсолютно спокойно – для детей это нормально, им нужны игры и драки, а синяки на теле дают опыт.

Нацу хотел взять руку Люси в свою и успокоить ее, однако сделать этого ему не давали девочки, окружившие его. Взяв его за руки, они разговаривали с ним и не отрывали влюбленных глаз, а пока хозяин, по их мнению, не слышит, спорили, кто следующая идет с ним под ручку. И Люси, вместо того, чтобы спасти его от маленьких фанаток, тихо смеялась в ладошку!

Как бы мальчишки не старались кидать точно в цель, меткость у них подкачивала – большинство не удивились, но очень испугались, когда кто-то из них попал не в Драгнила, а в его этери, прямо в лицо. Все сразу же остановились, любой смех и шум прекратился. Дети со страхом наблюдали за реакцией хозяина, даже девочки отпустили его руки. Они видели, как брови свелись к переносице, губы сжались в тонкую полоску. Этериас взглядом сверлил толпу детей, с тихим ужасом ожидающих его дальнейших действий. Нацу прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и подошел к Хартфилии.

– Все нормально? – сдержано спросил этериас, положив ладони на ее щеки, согревая замерзшую кожу. Люси улыбнулась и уверила, что с ней точно все нормально, и взглядом молила – это же дети!

Люси схватила его за руку, боясь, чтобы он не сделал ничего, но он только наклонился вниз. Гибриды облегченно вздохнули, опасность обошла их стороной, и тут же, только расслабившись, хозяин бросил в кого-то из мальчишек снежок, за ним полетел второй, третий, не прошло минуты, как все мальчики, играющие в снежки, были закиданы. Остальные дети посмеялись над пострадавшими, и все собирались продолжить путь, однако снежок вновь был кинут в Нацу. Один из тех мальчишек, Клим, с вызовом смотрел в глаза хозяина. Другие дети качали головой и думали, как можно быть таким дураком, он и так легко обошелся и теперь опять нарывается. Нацу же понравилась смелость этого медвежонка и он принял вызов. У них не было команд, они просто кидали в кого попало, и получали от этого удовольствие, как и Люси с Нацу, наплевав на возраст, играли наравне с детьми.

***

Путь до руин занял несколько часов и утомил Драгнила: девочки вновь прилипли к нему, они не замолкали ни на минуту и требовали, чтобы он тоже обратил на них внимание, остальные дети кричали и разбегались в стороны, за прогулку Нацу ни раз пришлось их окликать и следить не затерялся ли где кто-нибудь, еще и та игра. Это был тот редкий день, когда Нацу со страхом осознавал, что не прошло и половины часов до захода. Однако отказываться от своего плана он не собирался, не просто так он учил тексты и не просто так они все шли до сюда. К облегчению Драгнила, гибриды уважали и почитали своего хозяина, поэтому когда он начал рассказывать историю старого штаба, от которых за тысячу лет сохранились лишь обломки, они слушали его, а если и нет, то старались не шуметь и не отвлекать, за что он был благодарен, ведь понимал, что для них это не интересно и кажется самой настоящей скукотищей, сам был таким же. Однако, все же были такие, кто действительно внимательно слушал его и так же, как и Люси, задавали вопросы, на которые он смог ответить, за что гордился собой – до вчерашнего дня он даже не знал, что это было за здание.

Экскурсия закончилась, наступил полдень и всем уже хотелось поесть. Несмотря на то, что слуги нагрузили Нацу с Люси едой с лихвой, этого количества не могло хватить на еще и тридцати четырех детей. Драгнилу не оставалось другого выхода, как пойти на охоту. Он разжег им несколько костров и, поручив старшим внимательно смотреть за Люси и остальными, начал охоту. Улов сегодня был так себе, за первые полчаса этериас поймал только несколько мелких диких. Он отнес их гибридам, чтобы было хотя бы что-то еще поесть, и вновь ушел поймать кого-то покрупнее, вот только, кажется, все животные куда-то запрятались и он опять поймал такое же количество таких же мелких диких. Гибриды не жаловались – они с детства работали и умели готовить, и были научены при готовке использовать все, что есть, выкидывая минимум, поэтому им может не хватило еды, чтобы насытиться, но голод их больше не мучил. Только Драгнил не съел и крошки, он вполне мог протянуть без пищи, поэтому отдал свою порцию, чтобы точно хватило всем.

Пообедав, всей толпой они направились домой. Нацу строго приказал, что теперь они пойдут без игр – до захода осталось несколько часов, и понимал, что многие устали, а если при этом кто-то будет так же носиться и убегать, то им не хватит времени. Гибриды вновь послушались его, у них, в отличии от этериасов, в день праздника нельзя выходить на улицу после захода. Считалось, что в это время монстров и злых духов больше ничто не сдерживает и, получив свободу, они сеют смерть всем, кто не защищен, а те гибриды, догадавшиеся откуда появились эти поверья, с большей серьезностью относились к этому и крепко запирали дома, не впуская никого. Именно поэтому дети следовали за старшими, стараясь поспевать, и переговаривались между собой, постоянно спрашивая когда они придут.

Нацу обмотал Люси шарфом и взял ее под руку. Девочки, к его огромной радости, не лезли к нему, они шли где-то впереди, не прекращая щебетать и жаловаться, как они устали.

– Я всегда это знала, но увидев как ты ведешь себя с детьми, я убедилась – ты будешь хорошим отцом, – прижавшись к теплому боку, с мягкостью в голосе сказала Люси. Драгнил удивленно взглянул на нее и покачал головой.

– Ошибаешься. Я с ними вел себя не как родитель, а как их хозяин.

– Как скажешь, – хихикнула исповедница, не совсем согласная с этериасом. Ей было приятно наблюдать за Нацу, как он заботиться о чужих детях, и еще она знала, что у нее на родине подобного отношения к слугам никогда не было. Это грело ее сердце и, поддавшись порыву, поцеловала его щеку. Могла ли исповедница даже мечтать о таком отце для своего ребенка?

***

К поместью они успели вернуться вовремя – до наступления темноты оставалось еще пару минут. Поблагодарив хозяина за прогулку, дети убежали по домам к переживающим родителям, которых никто не предупредил куда их чада ушли всей гурьбой. Люси за весь день замерзла и устала, Нацу сразу же повел ее в поместье и, не переступая через порог, сказал идти греться – мерзнуть его этери нельзя – она весь день провела на улице! Сам же Драгнил не мог пойти с ней и собственным огнем погреть ее, ему все еще нельзя заходить в дом. Ей сначала хотелось переждать эти минуты с ним и встретить вместе закат, но потихоньку начиналась метель, и Нацу собирался сходить в еще одно место. Хартфилия не хотела соглашаться, однако была вынуждена сделать это: Нацу и так сильно волнуется за нее, да и наверняка она будет его замедлять. Стоило ей войти в теплое помещение, как она встретила Игнила, который вышел и в неизвестном ей направлении пошел с Нацу. Оба несли в руках странные баночки украшенные странными узорами. Потом она узнала, что они шли на кладбище почтить память своих предков, а в баночках была настойка из цветов название которых она так и не запомнила, но они очень напоминали ей маки. Они обливали настоем могилы некогда ими любимых этерисов и этери, а потом поджигали, чтобы отпугнуть других демонов и злых духов, чтобы те не посмели осквернить священные для семьи Драгнил могилы.

В минуты пока этериасы все еще находились под светом луны, в эпицентре разбушевавшейся метели, Хартфилия вспомнила о маме. Ей было только шесть, когда она пропала на задании и, к сожалению, Люси не так хорошо знала и помнила мать, чтобы предположить как бы она отнеслась к тому, что ее дочь этери и носит в своем чреве ребенка для демона. Люси надеялась, что Лейла не была такой же, как и остальные исповедницы, и приняла бы это, так же как и ее чувства к этериасу.

И вот, Хартфилия непроизвольно вернулась к словам Эрзы. Она пыталась их забыть, доказать самой себе, что для Нацу она не просто инкубатор, что ее подруга до глубины души возненавидела демонов и теперь просто не может видеть всей картины. Она пыталась, но в сердце засело сомнение, что пожирало ее изнутри. Нацу заботился о ней и безустанно ухаживал, но Люси не была уверенна, что он это делает ради нее, а не ради ребенка. И то, что было до беременности, делалось, чтобы не заставлять ее насильно зачать новую жизнь и после не возненавидеть своего ребенка, как происходило у других этери? От Люси не укрылось, что Нацу практически никогда не оставляет ее без присмотра. Не свидетельствовало ли это о недоверии? Но если на что она могла найти ответ, то осознание, что Нацу ни разу не говорил ей ни то, что о любви, а о своих чувствах к ней самой: не к тому что она его этери, а к ней, Люси Хартфилии, не могли не давать вязкой, сладостной до приторности, от которой уже тошнит, боли разливаться в сердце и оставлять свои неисчезающие пятна, которые сложно вывести с одежды, как и черничное варенье, которое всегда казалось Люси слишком сладким. Нацу умел уворачиваться от ответов, говорить, что она сама все знает, когда неизвестность распускала свои семена раздора в ней. Он мог заставить забыть ее думать об этом под своими горячими руками и телом, однако через время все возвращалось и с каждым разом это время сокращалось, слова Эрзы с каждом разом все быстрее охлаждали ее чувства. Люси верила и продолжала любить Нацу, уговаривая саму себя, что он просто не готов все раскрыть прямо сейчас, когда понимала – он скрывает от нее вовсе не свою любовь.

Драгнилы вернулись скоро, но как показалась Хартфилии, погруженной в себя, это показалось такими же долгими часами, как и весь сегодняшний день. От этериаса не укрылось, как быстро настроение его этери упало. Портить атмосферу праздника и устраивать истерики, обвиняя Нацу в его неискренности, когда он смотрит на нее так мягко и обеспокоенно, она просто не могла – совесть бы потом съела ее. Она ответила, что вспоминала маму и очень бы хотела с ней встретиться. Нацу кивнул, понимая, каково это скучать по родителю, которого больше никогда не увидишь. Никто из них не заметил, как при имени Лейла Хартфилия Игнил вздрогнул и потупил взгляд, полный сожаления.

Есть хотелось неимоверно, однако повара сейчас отдыхали у себя дома и готовить себе ужин они должны были сами. Драгнил, который готовкой занимался в редких случаях, а именно поджарить и посолить мясо, такой перспективе рад не был, в отличии от этери. Нередко, когда у Люси выдавалась свободная минутка, она готовила и радовала себя и сестер разными вкусностями. Здесь же на кухню девушку старались не впускать, ведь госпоже заниматься подобным незачем, для этого есть слуги, и теперь, наконец-то, у нее есть возможность блеснуть своими умениями перед этериасами. Конечно же, проходить все так же идеально, как в голове Люси, не могло, во-первых, она совершенно не знала, что и где находиться, пришлось перерыть все полки, во-вторых, еда в мире этериасов была не такой, как у нее на родине, и она не всегда могла найти замену продуктам или их сочетание стояло под большим вопросом. Кое-как, Люси не без помощи Игнила смогла сварганить неплохой ужин и это помогло вспомнить почему ей нравилась готовка – видеть восторг на лицах очень приятно и помогает отогнать плохие мысли.

После у Люси продолжилась историческая экскурсия. В коридорах висело множество портретов династии Драгнил и, проходя мимо них каждый день, она не могла не заинтересоваться данными личностями. В этот раз рассказывал Игнил, он был знатоком истории их рода, в отличии от своего племянника, который в это время откровенно скучал и зевал, терпя это исключительно ради Хартфилии. Так понемногу проходя мимо портретов и пытаясь называть только главные события или интересные факты, связанные с тем или иным Драгнилом, иначе бы он не прекратил говорить до следующей недели, они дошли до гостиной. Игнил сразу пошутил, что тут не будет ничего особо увлекательного, так как здесь висят портреты после окончания войны, поэтому самое интересное, что здесь было, он отложил на конец, ожидая, что исповедница не мало удивиться.

Вот только, Хартфилия не дала Драгнилу продолжить. Еще с приезда ее интересовало действительно ли Игнил и Игнис являлись близнецами, ведь в ее мире это является редкостью, а в мире этериасов, казалось чем-то за гранью возможного, точно так же, как и исповедница-этери.

– Понимаю о чем ты говоришь. Многие были удивлены тому, что моя мать носит двух детей, а после рождения еще и оказалось, что мы просто копии друг друга. Помню, как до того, как я получил свои шрамы, матушка не могла различить нас, – посмеялся Игнил, вспоминая, как они с Игнисом любили дурачить остальных. – Шокированы таким были все, кроме нашего отца, Игниса. Он говорил, что по вине его генов это произошло: у него на родине жил брат, в точности похожий на него, и если верить его словам, это происходит уже не первое поколение. И знаешь, Люси, я тоже не удивился, поняв, что у вас двойня. Стопроцентно, это будут близнецы!

– Что?! Подождите, Игнил, что значит двойня?! – Люси за этот день не в первый раз удивлялась, но сейчас слово «удивилась» ни на капельку не могло описать, что чувствовала исповедница. Все это время она думала, что носит одного ребенка, но двое, это… Почему никто не сказал ей об этом?!

Игнил и Люси перевели взгляд на Нацу, который тоже был немало поражен. Наклонившись к дяде, он шепотом спросил:

– Разве она сама не чувствует этого?

– Нет, Нацу, люди не ощущают жизненные силы, даже человеческие женщины не могут почувствовать жизнь в своем чреве, – пристально смотря на племянника, ответил Игнил. Он совершенно не понимал его действий. Нацу еще до приезда этери, изучал человеческих женщин и после приезда немало читал про исповедниц – разве он не должен знать такие элементарные вещи?

Хартфилия не прекращала смотреть на этериасов. Она все эти четыре месяца, не колеблясь, без всякий сомнений, была уверена, что у нее девочка – одна девочка! Она морально не была готова к большему количеству, чем один. Кажется, гены прадедушки ее, как оказалось, малышей до сих пор играли немалую роль.

– Люси, я же тебе все это время говорил, что у нас будет дети, еще с тех пор, когда к тебе приехали исповедницы. О чем ты думала? – смешок вырвался из уст Драгнила, заметив, как стремительно начала краснеть этери. Она тогда явно не о том подумала.

Подойдя к стоящему вдоль стены диванчику, опустив голову на руки, Люси пыталась осознать открывшийся факт. Все слова Нацу теперь обрели другой смысл. Она думала о себе и своих желаниях, а своих детях и словах их отца – нет. Что она за мать такая?!

– Ты не рада? – Драгнил приобнял девушку за дрожащие плечи. В уголках глаз появились слезы. Она плакала не из-за счастья – из-за своей вины перед ее девочками. Она должна была почувствовать это! Должна была!

Нацу поглаживал этери по спине, он не совсем понимал, чем вызваны такие сильные эмоции. Когда он услышал не одно новое сердцебиение в теле Люси, он был счастлив, неимоверно счастлив. В детстве он всегда хотел себе настоящего брата или сестру, их связь с Зерефом была братской, но ведь это немного не то, и смотря на Ларкейда с Августом или слушая рассказы дяди о их детстве с отцом, очередной раз понимал, что в семье ребенок должен быть не один. Так что понять Хартфилию он не мог.

Спустя время, когда уже Игнил стал успокаивать исповедницу, у той кажется в любой момент могла начаться истерика, отчего Нацу в очередной раз подумал, что у нее не прошли эмоциональные перепады, Люси смогла взять себя в руки и успокоилась. Вытирая мокрые дорожки с щек, иногда шмыгая носом, решила, наконец, ответить на вопрос. Зная своего этериаса, она понимала, что его потом будет долго гложить это:

– Я рада, правда очень рада, просто мне надо принять, что теперь у меня будет две дочки.

– Люси, – грозно произнес Нацу. – Мы говорили на эту тему, ты не можешь утверждать этого.

– Еще как могу! – воскликнула Хартфилия, и Нацу еле сдержал язык за зубами – она так же ему утверждала, что ребенок у них только один. – Я исповедница, у нас всегда рождались девочки, и в моем роду всегда были девочки!

Нацу закатил глаза, отвечать не стал. Споры на эту тему у них возникали уже не в первый раз, пару раз даже при Игниле, хоть они всегда ссорились исключительно между собой, не впутывая кого-либо еще. Тот всегда тактично молчал – Игнил знал, чем опасны исповедники, их историю он знал получше племянника, но и девушку не поддерживал – ребенок будет этериасом, не человеком. К сожалению, что выйдет, если родиться мальчик, он не знал. Люси вновь и вновь говорила этериасу, почему недопустимо рождение мальчика, тот ее хоть и слушал, однако всей опасности в полной мере не мог осознать. Иногда у нее складывалось ощущение, что исповедников он воспринимал не больше чем шутку. Как бы не пыталась, она не могла донести весь тот ужас, который она ощутила в первый раз услышав о жестокости и бессердечности исповедников – они губили и подчиняли своей воле через страх и насилие, не зная жалости и пощады. Она не хотела, чтобы ее ребенок стал безжалостным монстром, для которого сочувствия не существовало. Несмотря на возможные последствия, она не сможет лишить жизни своего малыша. И теперь, когда она узнала, что у нее скорей всего близнецы и вместе с тем возрос шанс, что если у нее родятся мальчики и то, что они будут наполовину люди, как Игнил с Игнисом, она не может допустить этого. Именно поэтому она молила всех богов – у них родятся девочки, исключительно девочки, без малейшего процента на мальчика. Если ее вера будет непоколебимой, только тогда они смогут стать счастливой семьей, по-другому никак.

– Я бы не стала так сильно радоваться, по крайней мере пока не наступит второй период, – Люси вздрогнула, услышал ровный голос Адеры. За плачем она не заметила, как лекарша пришла отдать Игнилу лекарства и услышала часть их разговора. Все перевели на нее настороженные взгляды, не понимая, где их поджидает новая опасность. – Думаю все знают, что ребенку полностью отдаются силы родителя, и он является полноценным этериасом. Одно семя – одно чрево. Однако, как можно заметить на примере хозяина Игнила и хозяина Игниса, когда в чреве два ребенка, они этериасы лишь на половину, и силы соответственно разделяются. К сожалению, таких случаев слишком мало и я не могу утверждать с полной уверенностью, но может произойти такое, что один из детей будет намного слабее другого, и тогда тот физически не сможет пережить второй период беременности. Мне жаль, вы должны были знать это.

Адера ушла так же быстро, как и пришла, оставив за собой гнетущую атмосферу и новые страхи. Теперь Люси не знала, что страшнее, ведь возможно, что один из ее детей может умереть, так и не появившись на свет! Хотелось разревется, истерика подступала к ней, рождая невыносимую тяжесть в груди. Хотелось обвинить всех – почему это происходит с ней, почему она не может родить себе дочку и прожить эту жизнь спокойно, без новых страхов и опасений, так же, как и все ее сестры?! Почему все досталось на ее долю?! Что она могла поделать с тем что уже произошло, изменить прошлое невозможно, и она знала только то, что ей придется вынести это. Им придется.

Нацу резко встал. Предупредив, что пойдет к Адере за травами для успокаивающего чая – он всем им сейчас будет очень нужен – он еле сдерживал злость. Он не знал, как живой огонь в комнате еще не стал извиваться и бушевать – это сейчас очень подходило под его настроение. Адера должна была сказать ему об этом, ни Игнилу, ни Люси, ему одному – эти двое находятся не в самом лучшем положении, чтобы нервничать.

Дверь громко захлопнулась во второй раз за эту минуту. Люси в очередной раз подметила, что вот она, худшая сторона Нацу – убегать при возникшей проблеме. Нацу предпочитал скрыться и одному пережить, оставляя ее так же одну, совершенно не подумав, что ей нужна его поддержка в такие моменты.

Помогало только то, что с ней остался Игнил. Его голос и нотки надежды в нем успокаивали намного лучше, чем его племянника. Еще при первой встрече он смог ее расположить к себе и до сих пор ни общение с ним, ни времяпровождение не отталкивало ее, как случалось с другими этериасами. Она никогда не говорила этого и навряд ли скажет, но Игнилу она доверяла больше, чем Нацу. Ей было стыдно, правда не могла ничего поделать с этим.

– Не стоит так сильно переживать, Люси, – без кипящей злости и неуверенности, он говорил с убежденностью в лучшее будущее, в которое Люси сама невольно начинала верить, смотря в добрые мудрые глаза. – Как я говорил, скорей всего это будут близнецы, и силы между ними скорей всего разделятся поровну, так же, как и у нас с Игнисом. Уверяю, Драгнилы всегда были сильными и исповедницы рода Хартфилия никогда не сдавались – я знаю это, и знаю, что с моими внуками, или внучками, все будет хорошо. Просто поверь мне на слово.