Текст книги "Моя ненавистная любовь (СИ)"

Автор книги: Venvi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

Люси улыбнулась, искренне улыбнулась. Она обняла Игнила может в благодарность, а может просто потому что ей давно этого хотелось. Может мать у ее девочек никудышная, зато с дедушкой им повезло. Этериас потрепал девчонку по голове – она с Нацу строят из себя взрослых и готовятся к рождению собственных детей, но для него они сами все еще дети; им еще столькому предстоит научиться и понять, даже примерившись после долгой ненависти друг к другу и считая себя семьей, они все еще не нашли окончательного примирения – бегают, ссорятся, вечно скрывают нечто друг от друга – на его памяти так ведут себя скорее подростки, решившие поиграть в отношения. Но он видел, что Люси старается, и Нацу тоже – они смогут стать семьей, вот только, сколько им понадобиться на это времени?

– Спасибо, Игнил, – прошептала Хартфилия, зная, что ее услышат. Не прекращая улыбаться, девушка смахивала вновь подступившие слезы. «Она похожа на Лейлу», проскочила мысль в голове у этериаса, и он вспомнил девушку не прекращающую улыбаться. Она была такая же красивая с теплыми карими глазами и блондинистыми волосами, у нее впереди была целая жизнь, и оборвалась она в одно мгновенье…

– Помнишь, я сказал, что оставил все самое интересное напоследок? Пришло время раскрыть тебе правду, которую исповедницы так долго скрывают от вас!

Драгнил подал руку девушке и повел ее в центр комнаты, став напротив камина. О чем говорил он, Люси не имела представления. О том, что исповедницы не идеальны, она поняла уже давно, вера в их великолепие упала, и слова Игнила не стали для нее шокирующими, но страх в который раз разрастался в ней – готова ли она разочароваться еще больше? Она переводила взгляд с этериаса на портрет воинственной женщины, после которой все Драгнилы имели розовый цвет волос с серо-зелеными глазами и смуглый цвет кожи. Люси часто засматривалась на нее, она была по-настоящему прекрасна и величественна, однако все что Люси было известно – ее зовут Ненси Драгнил и жила она тысячу лет назад. А еще, наверняка, она была иностранкой или один из ее родителей, так как до этого ни у одного из Драгнилов не встречалось такой необычной внешности. Теперь, наконец, она сможет узнать больше об этой Ненси.

Заметив, что девушка заинтересована, Игнил решил начать свой рассказ, сам горя от нетерпения.

– Думаю, ее имя ты уже успела узнать, Ненси Драгнил, однако могла ли ты предположить, что она не являлась этериасом? – он оказался прав, девушка была удивлена и усмехнувшись продолжил: – Люси, ты не первая исповедница, ставшая этери.

Как гласит легенда нашей семьи, Ненси была дочерью торговца, прибывшего издалека. Ей не было и четырех, когда ее забрали от отца. Армия исповедниц слабела с появлением бадгаров, или как они тебе известны, исповедников, им нужны были новые войны, и она стала им. Она была настолько сильна и непоколебима, каждый день она приносила небольшие победы своему народу – генерал, безжалостный убийца этериасов. Имея холодное сердце и ни каплю эмоций, она была истинной исповедницей, пока один сон не изменил ее жизнь.

Оказавшись в белом пространстве, Ненси была настроена враждебно, до того момента пока не встретилась со взглядом зеленых глаз ее извечного врага. Она оказалась этери демона одного из главенствующих домов – Эйдана Драгнила. Я не могу утверждать этого, но как гласит история, в тот момент их сердце пронзила стрела такого невиданного и противоречивого им, врагам, чувства – это была любовь с первого взгляда, и была она настолько сильна, что вечная война не являлась препятствием. Местоположение их армий находилось совсем близко и в любой день они должны были начать битву, поэтому они оттягивали этот момент, и пока воины не могли понять в чем причина этого, Ненси и Эйдан каждую ночь тайно встречались глубоко в лесу, чтобы ни один не смог их увидеть вместе. Однако избегать битвы вечно они больше не могли, им пришлось начать сражение. Их подчиненные бились друг против друга, разве могли они заметить, как двое генералов стараются избежать встречи и сбивают врагов, прикрывая спины друг друга? Кто тогда мог заметить их опечаленные взгляды?

Вот только, к ним присоединились еще одна армия, в которой были собраны все: исповедники, этериасы, люди и гибриды. Бадгары наступили внезапно, их армия насчитывала практически столько же воинов, сколько две борющиеся. Они стремительно убивали своих врагов, без всякой жалости и сомнений. Все исповедницы и этериасы на поле битвы обязательно бы погибли, однако то ли инстинктивно, сами не поняв этого, то ли осознав, что из трех сторон победят явно ни один из них, они объединились: исповедницы и этериасы бились плечом к плечу. Они уровняли свои силы и битва закончилась ничьей. Думаю, сама понимаешь, что все не могло закончиться радужно?

Люси кивнула. Она завороженно слушала Игнила, впитывая каждое слово, подобно губке. Она всегда понимала, что просто так этериасы и исповедницы не пришли бы к объединению, они за долгие годы с появлением исповедников не додумались сделать до этого, так что должно было что-то подтолкнуть их на это? Теперь она могла коснуться истины. Правда, ощущение своей исключительности немного принизилось, но могла ли такая мелочь оттолкнуть ее от прослушивания этой восхитительной истории?

– В той армии был бадгар, называвший себя Бог Серена. По силе он был сравним почти с самим Акнологией. Ответственность за его убийство была негласно дана генералам, сильнейшим среди своих. Вот только, окрайд, сильнейшее оружие исповедниц, не приносило ему боли, а его Проклятие все усложняло. Ему было тяжело противостоять, и они еле держались на ногах. Только перед окончанием битвы они смогли нанести ему сильное ранение ценой жизни Эйдана. У него были смертельные раны, этериасы сразу же забрали его к лекарям. Ненси ушла вместе с ним, бросив своих сестер. Демоны с исцеляющим проклятием пытались залечить его раны, но ничего не помогало. Эйдан Драгнил умер, не дожив до следующего утра.

Опечаленная смертью любимого Ненси не пала духом, в ней проснулись силы соединить врагов для победы над более сильным врагом. Их с Эйданом ребенок не должен жить в такое время, она не хотела, чтобы и у него была такая же жизнь, как у родителей. Многие не хотели ее даже слушать, но были те, кто устал от вечной войны, и хотел жить в мире. Главы семей Рэдфокс и Спригган доверились ей и повели за собой оставшихся свободных этериасов и гибридов. Исповедницы же долго не давали свое согласие, кто станет верить предательнице? И все же генералы – Ирен Белсерион, Грандина Марвелл и, я не могу умолчать, Анна Хартфилия, рискнули и возложили на себя ответственность за этот странный союз, который принес свои плоды. Даже спустя тысячи лет в мире сохраняется мир, – примолк Игнил, пытаясь вспомнить не упустил ли он ни одной важной детали. Нет, ничего, он закончил свой рассказ и был доволен собой. – Дальнейшую историю ты знаешь: война закончилась спустя несколько лет, был заключен мирный договор, воздвигли барьер. Единственное про, что молчат в твоем мире – имя Ненси Драгнил, как предательницы и великого стыда исповедниц, вычеркнули из любых записей и архивов.

Люси помотала головой. Ненси вовсе не была позором исповедниц, она была великой женщиной, которая заставила извечных врагов объединиться. Она привела мир к тому, что есть сейчас – это не позор, чтобы не утверждали исповедницы. Хартфилия восхитилась ей еще больше и была горда за своего предка, Анну, за то, что согласилась и сыграла не меньшую роль в окончании войны. Будучи отчасти на ее месте, она могла вновь понять для себя, если она этери – это не предательство.

Обдумав все, Хартфилия подняла голову на Игнила, собираясь задать спросить:

– Предвижу твой вопрос и отвечу, – Игнил, будто ждал, когда его спросят о ребенке Эйдана и Ненси. – У них родилась девочка, она была полноценным этериасом. Назвали ее в честь отца – Эйдана – и тогда в нашей семье появилась традиция называть детей в честь одного из родителей, этери, как установилось позже.

Двери открылись, в комнату зашел Нацу. В руках он нес поднос с тремя чашками ароматного чая и чайничком. Он не сказал, где так долго пропадал, и напрямик спросил, что они делают. Пока Игнил объяснял ему, что они дошли до главной традиции их семьи, Люси взяла чашку чая и все еще обдумывала рассказ, иногда поглядывая на портрет – эта история зацепила ее за душу, она никак не желала оставлять ни на минуту. За раздумьями в ее голове появилась гениальная мысль.

– Давай назовем ее Ненси! – воскликнула Люси, воодушевленно смотря на этериаса. Нацу изогнул бровь, не прекращая на нее выжидающие смотреть. – Давай одну из девочек назовем Ненси.

Драгнилы немало удивились такому порыву девушки, которая для себя все решила – одну из девочек обязательно будут звать Ненси. В слух она уже рассуждала над полным именем дочери – Ненси Драгнил-вторая или Ненси Хартфилия-Драгнил – все-таки вопрос насчет второго имени ребенка они еще не затрагивали, как и имя ребенка – у исповедниц было не принято заранее давать имена своим чадам, но ведь она сейчас и не среди исповедниц, так что как мамочка она уже представляла свою девочку, похожую в точь-точь на маму и имя у нее будет – Ненси, в честь ее великого предка! Однако помечтать ей не дали. Нацу начал мотать головой и громко говорить «Нет!».

– Люси, ты не слышала? Мы называем своих детей в честь этери, и если у нас будут девочки, их будут звать Люси и Люсьена, – строго говорил Драгнил под возмущенный взгляд своей этери. Не дав той вставить и слова, рассуждениями теперь занимался он. – Или Люсия? Может Люсин? Люсяна? Люсьетта? Люсилинн?! Или чтобы подчеркнуть, что в ней есть ген исповедниц, назвать ее Люсианна?.. М-да, над вторым именем, мне предстоит еще подумать.

– Да ладно тебе, Нацу, не будь жадиной! – с наигранной обидой в голосе, пробурчала недовольная Хартфилия, не понимая, как он смог так исковеркать ее имя. – У нас ведь две девочки, я имею право выбора на второе имя!

– Но это нарушение традиции!

– Неправда!

Смотря на этих двух детей, Игнил чуть от смеха не пролил свой чай. Он в который раз задался вопросом: как он должен их воспринимать как взрослых, когда они уже просто друг другу кричат «да», «нет»?! Наверно бы ссора этих двух упрямцев продлилась еще очень долго, не услышь они смех этериаса. Хотелось бы им накинуться на него за это, но сами быстро осознали, что их недоспор выглядит крайне глупо со стороны. Не прошло и минуты, как они все вместе хохотали над этим.

Отставив тему имени на потом, они продолжили свой вечер за старыми воспоминаниями. Люси немного стушевалась, интересных историй детства у нее было немного, поэтому сидела тихо, слушая этериасов. Так понемногу ее начинало клонить в сон, все-таки за этот долгий день было пережито так много, хорошего и плохого, что сознание понемногу засыпало. Не оставшись незамеченной, Нацу сказал ей идти спать, и перед тем, как выйти из гостиной, она неожиданно вспомнила про еще одну вещь.

Пройдя вдоль стены, она остановилась напротив одного из шкафчиков, в которых хранились самые ценные вещи Драгнилов. Там стоял рамочка с пуповиной, внизу была подпись «Игния Драгнил», однако за весь день она так и не услышала этого имени.

Стоило вопросу слететь с языка, как Игнил, секунду назад будучи веселым, резко побледнел. В его серо-зеленых отчетливо читалась несравнимая ни с чем для Люси печаль, ей захотелось сильно себя треснуть, что она опять не смогла сдержать своего любопытства и заставляет из-за этого страдать остальных. Нацу тоже напрягся, это имя, как и имя его матери, всячески старались избегать. Он уже хотел сказать дяде, что не стоит заставлять себя, но тот все же смог выдавить из себя слова:

– Игния мой сын, был моим сыном… Это не самая радостная история, давай я расскажу тебе об этом попозже, сейчас уже поздно, тебе нужно поспать.

Несильно качнув головой, Люси извинилась и вышла из гостиной вместе с Нацу. Ей определенно стоит поспать и прекратить этот день.

***

Из спальни слышались споры, где ни один не собирался уступать другому, главной темой которого стала затронутая вечером тема – имя детей. Заканчивать день на столь грустной ноте Нацу своей этери позволить не мог. Ему не понадобилось много сил поднять ей настроение, но вот они начали говорить о детях, как по непонятным им самим способом перешли к этому.

– Нацу, давать имя сразу двоим девочкам, это перебор. Да и вообще ты представляешь как мне потом будет называть их собственным именем – меня это смущает, причем очень! – говорила Хартфилия, уже не зная, как убедить этого демона. Если насчет пола детей они смогли прийти к смирению, что лучше дождаться рождения – и тогда она ему покажет, что у исповедниц рождаются исключительно девочки! Взять пример Ненси и ее дочь Эйдану, – то вот с именем, он никак не хотел идти на какой-либо компромисс. – Нет, ты только представь ее: девочка с блондинистыми волосами и карими глазами, имя которой Ненси. Красота какая.

– По-моему, это будет выглядеть ужасно, – хмурясь ответил этериас. Этот образ в его голове не представлялся. Как и то, что оба имени будут даны не им – если у них будут близнецы, то и имена у них должны быть схожие, как Игнис и Игнил, а не Игнис и какой-нибудь Кеган. – И с чего ты вдруг решила, что они будут похожи на тебя? Ты видела портреты в гостиной?

– А ты видел портрет Анны Хартфилии, который висит в Министерстве? – с трудом подавив зевок, Люси не сводила настойчивого взгляда с этериаса, словно так она могла заставить его сдаться. – Мы с ней похожи как две капли воды, а она жила тысячу лет назад. Так что чьи гены тут сильнее?

– Зато по вине моих ген у нас двойняшки, а не один ребенок, как многие поколения у Хартфилий, – с победоносной ухмылкой произнес Нацу. Да, с этим поспорить она не могла, но вот не факт, что дети будут похожи на него. Укладываясь на подушку, он размышляла, чем она еще может доказать свою правоту, вот только, разумом она понимала, что их споры не закончатся, пока дети не родятся.

– Знаешь, мы ведь оба не пойдем на уступки, тогда может поспорим? – Нацу приподнял бровь, что давало понять – он заинтересован в ее предложении. Если он согласится, их споры наконец прекратятся. – Если девочки будут похожи на меня, одной из них я сама дам имя, но если на тебя, так уж и быть, назовешь их обеих, как хочешь.

Нацу размышлял какое-то время, но потом протянул Люси руку, тем самым закрепив их спор, в котором они оба были уверены в своей победе. Это и вправду было лучшим выходом. Конечно, Драгнил не мог не сказать, что она не может уверять их пол, но Люси посмотрела на него грозным взглядом, насколько он мог быть в полусонном состоянии. Спать хотелось очень, но уснуть она пока не могла: наблюдать за тем как Нацу говорит с малышами, наклонившись и нежно поглаживая ее живот, намного интересней.

– Нет, вы слышали ее, берет и спорит на вас, словно вы разменная монета, вместо того, чтобы послушать папочку и быть послушной. Просто кошмар. Но не бойтесь, папа знает, что он выиграет, и у вас будут нормальные имена, – услышав это Люси еле сдержала смех, вспомнив какие имена предлагал он.

– Эй! Сам не лучше, мало того, что согласился, так и не прекращает трепать маме нервы. Никакой заботы! – со смешком ответила Хартфилия, не собираясь терпеть, что бы ее так злостно обвиняли перед собственными детьми. Она хотела продолжить и еще немного пожаловаться на этого демона, но тот повалил ее обратно на подушку и, приставив указательный палец к ее губам, в знак молчания, шепот сказал: «Не ври им про меня!»

– Нацу, – аккуратно сказала Люси, смотря на этериаса сквозь припущенные веки. Ей так хотелось, чтобы он остался с ней. – Тебе обязательно уходить?

Драгнил тяжело вздохнул, кивнув головой – традиции нельзя нарушать. Он закутал исповедницу в одеяло и пообещал, что будет с ней, пока она не заснет. Ему доложили о ее сегодняшней бессоннице и лишать эту ночь сна, он не имел никакого права. Сегодняшние потрясения и так выбили ее из сил, а если она еще полночи помучается – это не самое лучшее для беременной. Поглаживая ее по голове, Нацу наблюдал, как медленно его этери погружается в сон.

Не прошло и пяти минут, как Хартфилия спала глубоким сном. В комнату вошли слуги, что будут следить за ней ночью, и значит, что ему пора уходить, он и так задержался на приличное время. Но перед тем, как покинуть поместье и свою этери на еще одну ночь, его рука скользнула ниже, к округлившемуся животу. Тихий мягкий шепот, полный заботы и любви слетел с его губ.

– Маленькие, мои маленькие мальчики, с вами все будет хорошо, папа всегда будет с вами… Папа не даст маме навредить вам.

Комментарий к 24. Семья и Традиции

Маки, если верить интернету, означают забвение.

В общем, глава вышла крупной, да и событий и открытий в ней не меньше, возможно даже слишком много для одной главы. Хотелось бы узнать ваше мнение о произошедшем и предположения, если они есть.

========== 25. Боль прошлого ==========

Беременная женщина – натура сложная, не каждый может понять причину их поведения и капризы. Еще сложнее это дается этериасам: они не знают практически ничего о человеческой культуре, так и к этому женщинам приходится вынашивать ребенка вместо девяти тринадцать месяцев, четыре из которых проводятся в муках и боли. Предоставить женщинам должный уход этериасы порой не могли, даже имея множество слуг, поэтому дом Этери предоставлял им прекрасную возможность избежать всех проблем, а самим этериасам продолжить свою размерную жизнь, зная, что их ребенок находится в безопасности под постоянным присмотром.

Однако есть этериасы, желающие оставлять этери с собой, и чтобы беременность проходила без осложнений, они отсылали своих слуг в дом Этери для практики. Дом Драгнилов, что на протяжении нескольких поколений трепетно относились к своим этери, пользовались данной услугой. Несмотря на трудности в начале отношений, Нацу не стал исключением. В прошлом месяце приехала Амри, гибридка-крольчиха, которая до отъезда в дом Этери была помощницей Адеры. Теперь Амри следила за рационом и состоянием Люси, а также подготавливала будущих родителей к скорым трудностям.

Сегодня у Хартфилии с утра была гимнастика для беременных. В своем мире Люси никогда об этом не слышала, и все же ей нравилось туда ходить, узнавать больше о том, как ее дети развиваются в ней, как заботиться о девочках после родов, и немного тренироваться – любые физические нагрузки, кроме этой, были запрещены. Нацу тоже ходил с ней, иногда даже откладывал свои дела, что не могло не льстить Хартфилии. Вот только, сегодня Драгнил в первый раз пропустил занятие. Вчера исповедница еще с утра заметила, что этериас ходит словно в воду опущенный. Любые расспросы избегались, но прожив больше полугода вместе, Хартфилия понимала, что это личное, посаженное глубоко в сердце и ранящее его, подобно чертополоху, что растет, царапает колючими шипами, и практически не выводим. Люси знала – Нацу сильный, но свои раны он предпочитал прятать, скрываясь ото всех.

В последнее время исповедница с грустной улыбкой все чаще вспоминала маму. Возможно причиной этого являлось ее скорое появление в клубе молодых мам, а возможно это происходило потому что воспоминания угасали с каждым днем и Люси хотела иметь что-то большее, чем старые вещи и рассказы подруг Лейлы.

В памяти еще оставался один из разговоров: они были одни посреди огромного поля, мама учила Люси верховой езде. Ей нравилось, когда они одни и нет исповедниц, смотрящих на них косыми взглядами: по их мнению, Лейла слишком заботливая, только потому что она не бросила свою дочь, не сохраняла с ней отношения наставница-ученица, а вела себя с дочерью, как настоящая мама, переживающая и опекающая свое чадо. Девочка тогда еще не понимала почему другие исповедницы такие строгие, серьезные и требуют, чтобы мама стала такой же, ведь Люси нравилась улыбчивая мама, ее нежные руки и теплые карие глаза – она любила ее и не хотела ничего менять.

Лейла часто проводила с дочерью время и рассказывала ей истории из прошлого или просто о множестве вещей, смысл которых Люси в свои неполные шесть лет понять не могла. Тогда было начало лета и все поле было усыпано множеством цветущих растений, и вместо того, чтобы заняться верховой ездой, она рассматривала цветочки, которые иногда глупый конь мог съесть у нее под носом. Отгоняя коня подальше, девочка спрашивала название каждого цветка, что попадался ей на глаза, и тут же забыв замудренное имя, срывала его и бежала к следующему, собирая букет. Лейла наблюдала за дочерью и вдруг сказала ей фразу из одной старой истории, которую Люси помнила до сих пор: человеческое сердце это почва – на протяжении всей жизни там прорастают и увядают всевозможные растения, превращая некогда пустое поле в невиданное никому место, образ которого зависит от его хозяина.

Только много лет спустя Люси смогла понять смысл этих слов и попасть в чужой цветник.

Сердце Нацу нечеловеческое, но оно сад, такое же, как у людей, полное растений. Не все там идеально и красиво, в одном месте прорастали несовместимые растения, отчего все было больше похоже на хаос, олицетворяя своего садовника. Люси же давно поняла порядок в этом хаосе и принимала таким, какой он есть, лишь немного принося изменения, чтобы он стал лучше – благодаря за то, что он помог ее цветам расцвести, сделав ее жизнь прекрасней.

Но было там и место, в которое проход ей был запрещен.

Люси пыталась помочь, сама рассказывала о сокровенном и показывала, что ей можно довериться – она вверила ему себя всю и без остатка, и хотела получить того же. Нацу принял это и отдавал в ответ всю ласку и заботу, на которую был только способен, но когда дело касалось его семьи, он оборонялся, возводя непробиваемую стену из лживой улыбки или холодной бесстрастности.

После завтрака Нацу предупредил, что уйдет и обратно вернется поздно, потому попросил ложиться спать без него, что Люси и сделала, однако заснуть без Нацу и его горячих обнимающих рук было практически невозможно. «Кажется я слишком сильно пристрастилась к этому», пошутила Хартфилия, после того, как ей принесли чай с мелиссой. За последние пару месяцев, Нацу не в первый раз уходил на ночь, и все эти ночи Люси мучилась бессонницей, даже если знала, что этериасу ничего не угрожает – Нацу стал для нее словно наркотиком, и Люси очень надеялась, что этот наркотик – снотворное, а не более серьезная зависимость.

Когда Люси проснулась с утра, Драгнил уже спал рядом с ней. У них сегодня на утро была запланирована гимнастика, но будить этериаса Люси не стала – его обычно чуткий сон был крепким – он сильно устал, ему нужен был покой. На удивление, вернувшись после занятия Нацу спал, и даже после того, как она сходила в душ, он продолжал свое занятие. Хартфилия была не против – Нацу не слишком часто разрешал себе так долго нежиться в кровати – но это вызывало беспокойство: после солнцестояния он не отсыпался так долго, хоть она и уговаривала его еще поспать, чтобы восстановить силы после трех бодрствующих ночей, Нацу вставал, вбиваясь в нужный решим, а сейчас продолжал спать, несмотря на приближающиеся время обеда. Впрочем, и ситуация сейчас была иная.

Обойдя кровать, исповедница залезла на нее и, убрав подушку, что обнимал этериас, сама легла около него. Нацу всегда просыпался раньше и именно ему предоставлялась возможность понаблюдать за своей спящей этери. Не теряя шанса, Хартфилия жадно наблюдала за умиротворенным этериасом, пытаясь запомнить этот образ, ведь чем больше был срок ее беременности, тем меньше Нацу позволял себе отдыха. Разглаженный лоб, слегка дрожащие недлинные ресницы, ровное дыхание – Нацу иногда показывал слишком много эмоций на своем лице, что Люси стала забывать, как выглядит его спокойствие, что так завораживало и влекло за собой погрузиться в сон.

Улегшись под теплым боком этериаса и прижавшись ближе, насколько она могла это сделать, Люси прикрыла глаза и прислушивалась к стуку сердца, бьющемуся в мужской груди. Удивительно, Нацу жил в одной из главенствующих семей и получал все, что только он мог пожелать – однако Нацу не был огорожен от издевательств Судьбы. Ему пришлось пережить столько боли, что тянулась за ним следом долгие годы, заставляя вновь и вновь терзаться и винить себя в собственных ошибках. Вчера был день, в который все умножалось в сотни раз – в этот день умер Игнис Драгнил, а его сын стал отцеубийцей.

Люси знала об этом из обрывков фраз и слухов, а также знала, что это несчастный случай. Девичий интерес разжигал ее желание узнать обо всем как можно подробнее, однако она не смела задать вопрос ни Нацу, ни кому-нибудь из слуг – вскрыть старую рану и заставить страдать это выше ее сил. Проявив понимание, она поддерживала остальных в столь тяжелый день. И все же вчера вечером ей открыли занавесу старой тайны. Игнил видел метания девушки, как она открывает и закрывает рот, так ничего не сказав, кидала взгляды на портрет Игниса.

– Не стоит, Игнил. Я не хочу, чтобы вы вспоминали об этом, – с сочувствием смотрела на него Хартфилия, но он уверил ее, что все в порядке – он смирился с прошлым. Конечно, воспоминания о брате, с которым практически всю жизни были неразлучны, несли за собой множество чувств – они ведь близнецы, связь между ними была настолько сильной, что порой им казалось, они читают мысли друг друга. Все это было, правда до одного дня. Сейчас он собирался вспомнить то, что не затрагивал уже долгие годы, и это было скорее не для Люси и не потому что в семье не должно быть тайн, он собирался сделать это для себя и в который раз переосмыслить прошлое. Поэтому сделав глубокий вдох, воспоминания медленным потоком текли из его уст.

Нацу тогда было только восемь. Он никогда не мог сидеть на месте и любил поравняться силами, постоянно влезал в драки с мальчишками из деревни или тренировался вместе с отцом, но на бой его никогда не вызывал, в отличии от дяди. Отец для него был сильнейшим этериасом, поэтому он пока что накапливал силы, чтобы потом сразить, поразив своей силой. Нацу, наверно, как и все мальчики, стремился стать сильнее, это абсолютно нормально, вот только, никто не подозревал к каким последствиям это приведет.

В тоже время у Нацу появилась новая страсть – искать интересные места. За годы жизни он исследовал уже весь дом и деревню гибридов, а заходить дальше ему запрещали, и хоть он пару раз убегал слишком далеко, гулять там так и не мог, поэтому он нашел себе новое место, что было гораздо захватывающие – потайные ходы поместья. Это место тоже не отличалось особой безопасностью, но остановить загоревшегося Нацу было практически невозможно, поэтому Игнис пускал сына исследовать тысячелетние лабиринты, не боясь потерять его там – перетекающая сила создавала между ними особую связь и Игнис мог найти сына в любой части света. Драгнилу-младшему там так нравилось, что порой он мог уйти туда на целый день. Конечно, там не было безопасно, и чтобы ему продолжили здесь гулять, Нацу скрывал многое – огромное количество паутины и жуков, редкие ловушки со времен войны, в которые он сам пару раз чуть не угодил, иногда на пути его поджидали скелеты гибридов, а еще там были комнаты. Обычно они были либо пусты, либо пусты и зачем-то заперты, однако иногда ему удавалось найти комнаты с древними, покрытыми огромными слоями пыли, вещами. Не всегда находка была полезной – чья-то одежда с побрякушками или книги не особо интересовали ребенка, и все же он продолжал – ему нравилось чувство радости при новом открытии. Нацу настолько захватывало хождение по лабиринтам, что несмотря на свою нелюбовь к учебе, он создал собственную карту проходов, чтобы каждый раз не заходить в те же места.

Нацу не показывал ее отцу с дядей – это было отличное место, где можно спрятаться и не идти на уроки, да и раскрывать взрослым такие места, дело не лучшее, иначе еще закроют. Свои новые тайники он доверял исключительно своему лучшему другу, Зерефу, и когда тот в очередной раз приехал к ним в гости, Нацу повел его показывать свою главную и самую крупную находку. Шли они слишком долго, как подумал Зереф. С каждым метром коридор становился все мрачнее и холоднее, куча паутины и ползающих по стенам жуков. Темнота обволакивала со все сторон, казалось она хотела поглотить единственный огонек света и запутать в своих смертельных путах двух детей. Однако маленькие этериасы совершенно не боялись.

После долгих минут ходьбы, они, наконец, достигли своей цели. Открыв двери со сломанным замком и слегка расплавленной ручкой, Нацу зажег свечи. В глаза сразу бросалось повешенное напротив входа полотно с гербом дома Драгнил, от которого остались выцветшие куски ткани, весящие на нескольких ниточках. Осматривая небольшую комнатку дальше, под нетерпеливым взглядом названного брата, Спригган заметил, что на одной из стен на крючках лежали разного вида кинжалы, ножницы, даже стрелы, а на полу нарисованы знаки, самым крупным и главным из которых был круг с ведущими в центр лучами. Сомнений не было – это ритуальная комната. Восторженно Зереф разглядывал все, что было в комнате – это тысячелетние знания, про которые возможно уже все забыли; он сейчас прикасался к части истории его народа – от осознания этого дух захватывало.

Пока Зереф рассматривал древнее оружие, которое не заржавело за долгие столетия, и знаки, неизвестные ему, Нацу взял одну из самых увесистых книг из книжной полки, зная о любви брата к ним, но и его самого интересовало их содержание – возможно там есть то, что поможет стать ему сильнее. К радости, за тысячелетие этериский язык не потерпел кардинальных изменений, поэтому может не все детально, но понять текст было вполне возможно. Ветхие, тонкие страницы пропитались пылью, отчего мальчики чихнули уже не один раз, и противно пахли древностью, что было слишком даже для Сприггана, а он мог проводить часы в старых библиотеках дома. Книга была посвящена ритуалам и еще чему-то, чего Нацу не знал.

– Это заклятия, – объяснил Зереф. Многие этериасы, включая Драгнилов, имели элементное или физического рода проклятия, которые можно применять во многих целях, не только для боя, а вот этериасы вроде Спригганов с моральным или психологическим воздействиями на других, такое как повышение физических потребностей или настолько смертельные, что не нужно было вступать в битву, чтобы убить своего оппонента, в мирное время были не самыми полезными, поэтому этериасы научились применять свои силы при помощи заклятий.