Текст книги "Симфония боли (СИ)"

Автор книги: Ramster

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

– В Дредфорте беспорядки. С утра расстреляли ещё одного парня из Пятнадцатого отряда, – голос Любаны был глух и тревожен – Кирус зажал второе ухо ладонью и перевернулся на живот, весь подобравшись. – Я составляла сегодня приказы по закупке ткани для флагов – говорят, все, что были, кто-то уничтожил этой ночью. Заходили пару раз новые офицеры – с южным акцентом все… Что у вас слышно?

– У нас тут тоже южане болтаются, – отозвался Кирус так же приглушенно. – Волчий Хер разнюхал, что это вроде как деловые партнёры Хорнвуда, явились подманцевать ему с армией. Офицеров эти х**лачи заменили так аккуратно, что никому и в башку не коцнет мутить воду, на бунт ребят нереально поднять…

– Да тихо ты! – буркнул с соседней койки Парус. – Орёшь на всю казарму…

Кирус махнул ногой, целясь его пнуть; впрочем, вокруг было так людно и шумно, что говорить можно было о чём угодно без всякой опаски. На двухъярусных койках, стоящих длинными рядами, лежали, сидели, играли в карты, возились и неумолчно гудели бойцы – не меньше сотни, и это было только одно помещение из многих. По размерам база болтонских молодцев в Норсбруке уступала разве что головной, дредфортской, но теперь, когда на ней разместилась вся многосотенная группировка войск, двигавшихся на Хорнвуд-холл, она переполнилась под завязку. Отпоров с рукавов нашивки элитного отряда, «ублюдковы собаки» без проблем затерялись среди других бойцов из Дредфорта.

– Мы тут торчим уже третий день, – меланхолично отозвался со своей койки Волчий Хрен. – Дамы шарахаются всех, кто в форме, заняться нечем, а пользы ноль: почти ничего не разузнали… И даже не нагадили Хорнвуду никак.

– Погодь ты гадить, сперва понять надо, что… – басовитые рассуждения Паруса оборвались появлением Ноздри: тот, быстрым шагом пролетев между коек, юркнул в проход и плюхнулся рядом с Кирусом – тот даже подвинуться не успел.

– Вы не поверите, кого я видел! – чёрные, навыкате глаза горца так и сверкали лихорадочной тревогой. – Помните поместье Эйл, сделку с наркомафией, двоих дилеров в подвал шефу привезли?

– Ну?! – нетерпеливо рыкнул Кирус.

– Я видел только что жирного Хорнвуда здесь с инспекцией… А с ним – тот самый недоободранный урод, которого отпустил шеф.

– Да ну нахрен! – Кога свесился со второго яруса, оставив телефон. – Он зачехлиться должен был ещё на подъездной дорожке, на нём процентов тридцать кожи не было!

– Живой, я тебе говорю! В повязках весь, сучара, еле ходит, но живой. Вы тоже поняли, что это значит?..

– Это столичная наркомафия, – выронил Волчий Хрен, распрямившись; на мягкой обаятельной физиономии проступало пугающее понимание, и голос падал всё ниже. – Все эти южане, которыми заменили наших офицеров, – наркомафия из Королевской Гавани, и их притащил с собой этот недоободрыш. Выжил, подлечился, втёрся в доверие к Хорнвуду… И теперь они захватывают нашу армию!

– Уже захватили, нахрен. В Дредфорте бойцов расстреливают, – сообщил Кирус. – А скоро навезут своего дерьма и будут торговать на каждом углу, и хрен им кто что сделает с такой «крышей»!

– Служить под началом этой мразоты – не вариант, – глухо произнёс Кога. – И наркоту на Север пускать – тоже.

– Да что мы сделать-то можем? – развёл руками Парус. – Здесь никого не поднять, в Дредфорте уже всё захвачено…

– Порешить Хорнвуда, – едва разжимая зубы, процедил Кирус. – Захватить его дочурку, которая по документам владеет армией, и от её имени погнать нахрен отсюда всю наркомафию!

– Ага, так они тебе и погонятся, раз уж окопались тут. А Хорнвуда знаешь, как охраняют…

Над головами бойцов внезапно раздался треск и оглушительный механический визг – будто к колонке поднесли звонящий мобильник.

– Отряды, общее построение! – выплюнул сквозь треск помех настенный громкоговоритель. – Общее построение, передислокация войск! Всем явиться на центральный плац для получения инструкций! Повторяю: общее построение!

– Готов поспорить, что двинем на Дредфорт, – прищурившись, заявил Кога. – Утрясать там беспорядки…

– Я сегодня с водителями стоял курил – говорят, джипы пустые все, с поставками топлива беда, – пробубнил Парус, шнуруя берцы.

– Ради такого дела найдётся…

– Тут есть два варианта: или всей процессией двинем заправляться, или бензовоз приедет сюда! – оживился Волчий Хрен. – Есть у меня… хорошая знакомая на здешней заправке – сейчас позвоню и узнаю у неё…

Кирус нагнулся вперёд и неожиданно дружелюбно хлопнул его по плечу:

– Иногда я даже рад, что ты, побл**ёха, половину Севера перетрахал! Звони!

Гриш перевернул рядом с кучей очередную тачку навоза и, утерев лоб предплечьем, взялся за вилы. За эти четыре дня в родной деревне он успел переделать почти все накопившиеся дела – теперь на очереди была чистка хлевов. Здесь было всё знакомо с рождения, всё было просто и понятно: вот работа, вот кувшин с колодезной водой, заботливо оставленный мамой на перелазе. Гриш был бы рад прожить так всю жизнь: воспоминание о панике и беспомощности, испытанных четыре дня назад, холодило спину до сих пор.

«Я мёртв. Никто не должен знать… что ты видел». Глазищи – жуткие, круглые, бесцветные – опалесцировали в темноте; Гриш думал, что помрёт от ужаса прямо там, на месте, когда господин Рамси цапнул в стальную хватку его рукав: «Д-да, милорд, конечно… Пожалуйста, вставайте…»

Хорошо, хоть до машины дошёл сам: Гриш не представлял, как смог бы поднять и тащить такой вес. Теперь же он благодарил всех богов за то, что на полпути у них закончилось топливо и до Дредфорта они так и не добрались…

Заправка на опушке леса напоминала маленькую крепость: с огневыми точками по углам, с самопальными фортификациями из мешков с песком и переносными шипованными загородками на подъездных путях. Скучавшие в крохотном магазинчике болтонские молодцы – местная охрана – охотно вышли навстречу Гришу и, разговорившись, подтвердили его опасения: у фирмы новый владелец, порядки меняются, чужие люди понаехали на начальские посты… «А товарищ твой чего не выйдет, не покурит с ребятами?» – «Не курит, – торопливо ответил Гриш, обернувшись на привалившийся к стеклу тёмный силуэт, – да и вообще приболел…»

Когда он вернулся за руль, шеф был уже без сознания. Никак не отреагировал на робкое «Просыпайтесь… Просыпа-айтесь!..»; спасибо, что хоть дышал: натужно, с хрипом… Гриш так и не решился его потрогать, но даже на расстоянии ощутил волнами идущий от тела жар. Тогда-то паника и захлестнула с головой – паника и по-детски беспомощное отчаяние: один, совсем один, во враждебном мире, полностью ответственный за жизнь тяжело больного лорда Болтона… Выполнить его приказ, ехать в Дредфорт – и что же, предъявить новому начальству бессознательное тело, которое им выгоднее всего будет видеть мёртвым? Привезти в больницу – немногим лучше: доложат рано или поздно самозваным властям. Получается, сделав так, он вместо помощи собственноручно выдаст шефа врагам…

«Эй, у вас там нормально всё? Он часом не сдох?» – постучали по стеклу. Гриш энергично помотал головой и, резкими движениями дёрнув ручник и передачу, с рыком мотора рванул прочь с заправки. Путь у него оставался один. Как и Рамси сутками раньше, его единственный телохранитель устремился туда, где инстинктивно чувствовал безопасность, – домой.

– Твой начальник – жутявый. – Гриш подскочил от неожиданности и повернулся на детский голосок – позади стояла Айми, средняя из трёх его сестёр. – Он во сне орёт. Да страхотно так – бр-р!

– Ты не подходила бы к нему, заразишься ещё… – буркнул Гриш. – Как там травы – залила уже кипятком?

– Пф, много ты понимаешь, кипятком нельзя, в них вся сила вычахнет! – девчонка показала язык. – Залила всё как надо и холстиной обернула, пусть натягиваются…

Может, в больнице и получилось бы вылечить шефа быстрее – но благодаря маминым травам у него уже спал жар и не таким раздирающим стал кашель. Он большей частью спал и почти не разговаривал, и так было даже лучше, спокойнее. Что дальше – Гриш не хотел задумываться, не его телохранительское это было дело… Он успел загрузить, привезти и раскидать ещё пару тачек под неумолчную трескотню ходившей следом сестрёнки: новостей у неё накопилось уйма, хорошо хоть в ответ ничего не спрашивала. Гриш направлялся за третьей тачкой, когда Айми, глянув в сторону дома, вдруг пискнула:

– Ой, он сюда идёт! – и вприпрыжку умчалась к курятнику.

По дорожке между пустых по-осеннему грядок медленно и целеустрёмленно ковылял господин Рамси – пошатываясь, но в полном обмундировании: стилы, форменные штаны, застёгнутая военная куртка с броневыми накладками. С холодеющим от тревоги затылком Гриш поставил тачку на подпорку, не зная, куда деть руки: за своё занятие стало вдруг стыдно.

– Бросай дерьмо и поехали, – хрипло распорядился шеф. – Пора в Дредфорт.

– Милорд, там это… Хорнвуд захватил власть, флаги его повсюду, нагнал своих людей на офицерские посты… Так просто не победить!

Рамси поднял лицо к пасмурному небу, зажмурился под порывом ветра и, давя кашель, снова зажался, запахнул плотнее воротник куртки.

– Я туда не править еду. Нужно достать оружие, неприметный фургон и инструменты.

– Какие инструменты, шеф?.. – озадачился Гриш – и наткнулся на прямой и безмятежный прозрачный взгляд:

– Увидишь.

– Доброе утро, друг мой! Как самочувствие?

– Без вчерашней операции явно было бы лучше… Но впоследствии – уродливее, – криво усмехнулся Пейтон Крэгг.

Хорнвуд наведывался теперь в его палату не реже, чем к собственной дочери. В последние дни дела шли из рук вон плохо: мало того, что какие-то твари взорвали бензовоз перед оружейным складом, так ещё и болтонские счета оказались заморожены по распоряжению местных властей! Эддард Старк медлил с их разморозкой, а свободных денег на новое оружие и топливо взять было неоткуда.

– Не поймали причастных ко взрыву? – смиренно осведомился Хорнвуд; он только рад быть передать контроль над всяческими кровавыми делами в чужие, более опытные руки.

– Скрываются, – лаконично отозвался Крэгг; вид он имел бледный, лежал под капельницей, а на его повязках – местами бурых, местами желтоватых – вообще не хотелось останавливать взгляд. – И, очевидно, продолжают пакостить. Убиты несколько наших людей, выведены из строя все джипы в одном из гаражей. И ещё… Вам не докладывали насчёт Дредфорта?

– Недовольства успешно подавляются, – предположил Хорнвуд.

– А ещё там разграбили оружейный склад, прирезали местного охранника и двоих офицеров. Нам срочно нужно ехать туда, иначе всё упустим из рук. Нужны деньги, Хенри.

– Старк обещал разморозить счета в течение двух недель! – пухлые руки возмущённо вскинулись, задев штатив. – И плевать ему, что у нас нет этих двух недель!..

– Пожалуй, я мог бы помочь… – после паузы произнёс Крэгг. – Попрошу своё начальство о займе для вас в обмен на небольшую услугу.

– Какую? – Хорнвуд почувствовал, как по затылку неприятно поползли мурашки: он совсем немного знал об этом человеке, но не сомневался: такая сделка не предвещала ничего хорошего.

– Сущая ерунда: сюда скоро прибудет товар нашей фирмы – вы поможете его распространить. Большей частью возле ночных клубов и учебных заведений…

– Да, конечно, не вопрос… – выдохнул с облегчением Хорнвуд: подсознательно он ждал чего-то худшего.

– Деньги скоро поступят на ваш счёт, – заверил Крэгг. – Сразу же займитесь закупками, в Дредфорт нужно попасть как можно быстрее.

Покивав и выразив всю возможную благодарность, Хорнвуд поспешно вышел. Дурные предчувствия так и не унимались – то ли из-за опрометчивого обещания, то ли… из-за того, что за дверью палаты его поджидал журналист. Тот самый, чьё появление прочно ассоциировалось с проблемами.

– Как вы меня нашли, Фрей?

– Ох, и вам здравствуйте, лорд Хорнвуд! – отвесил тот полушутливый поклон. – Это не так и сложно: у меня профессиональный нюх на места, где пишется, так сказать, новая история Севера. Не спешите отмахнуться: я к вам с деловым предложением! Кое-что интересное и полезное – всего-то взамен на несколько эксклюзивных интервью…

– Это что же вы хотите предложить? – насторожился Хорнвуд.

– Встречу с одним занятным человеком, – Алистер Фрей предвкушающе улыбнулся. – С судмедэкспертом, который вскрывал труп, обозначенный как Рамси Болтон.

– …Прижизненно нанесены осколочные ранения в грудь и огнестрельное – между глаз, оно и стало смертельным. – Судмедэксперт был совершенно неприметным человеком средних лет, да и встречу им Фрей организовал в закусочной, а не в каком-нибудь морге – но от каждой фразы этим равнодушно-обыденным тоном Хорнвуд неуютно холодел, как от прикосновений скальпелем. – Лицо и левый локтевой сустав расстреляны уже посмертно. С точностью я могу сказать одно: это сделал не Русе Болтон. Потому что его осколочно-взрывные травмы были как раз таки смертельными: он, похоже, оказался в эпицентре взрыва. Выстрелы из пистолета были произведены позже, однако пистолет был тот самый, что находился в руке Русе Болтона. Похоже, этот расстрел был сфабрикован! Одежду мне почему-то не предоставили, хотя она могла бы объяснить многое: например, то, что правый бок трупа испачкан кровью, хотя повреждений поблизости нет… – Хорнвуд ощущал уже не просто холодные касания скальпелем – чувствовал, будто медленно погружается в ванну со льдом. – А. Ещё кое-что… Серьга. Прокол от неё – свежий, незаживший. И был он, как и выстрелы в лицо, произведён уже на трупе.

– Сп-пасибо… – выдавил Хорнвуд, комкая салфетку. – Это многое… многое объясняет. Ваши открытия должны остаться тайной, вы понимаете? Никаких этих выстрелов позже взрыва, никакой серьги и прочего. Надеюсь, небольшой материальный подарок ухудшит вашу память об этом инциденте?..

– Думаю, да, – вежливо улыбнулся судмедэксперт. – Когда появляются приятные хлопоты, куда бы потратить деньги, становится не так уж важно, как и в какой последовательности все эти бандиты прикончили друг друга.

Да, Хорнвуд отдал в жадные ручонки трупореза стоимость десятка отличных автоматов. Но его молчание того стоило. Никто не должен знать о том, что проклятый болтонский ублюдок всего лишь сфабриковал свою гибель. Никто, кроме самых проверенных бойцов, которым Хорнвуд поручит найти его и по-тихому убрать.

Комментарий к 18. Опустевший вагон (3) Иллюстрация: https://pp.userapi.com/c834403/v834403066/92245/FI3Vdt0-JMs.jpg

А вот персонаж-лист Вонючки! Тут, кроме цветных рисунков, много информации о нём, в том числе и о блоках и запретах, и чем они отличаются: https://vk.com/doc-88542008_457516435

====== 19. Бесконечный тоннель... ======

– Мы задержали их насколько могли, – Кирус крепко прижимал телефон к уху, чтоб не шумели в динамик порывы холодного ветра; по тёмной ленте дороги далеко внизу ползли ровные ряды военной техники. – И поднасрали тоже по мере сил, шестерых новых офицеров коцнули. Всё это время пытались дирануть Хорнвуда или хотя бы его столичного манцовщика – нереально подобраться… Слишком охрану усилили. Ты там в безопасности?

– Не квохчи, шкафенций! Они пока не отследили мой шпионский роман, – хохотнула Любана.

– Смотри осторожнее, не светись звонками. Как Штефан?

– Счастлив, халявщик: ко второму уроку в школу приезжает… После всех этих грабежей и убийств тут проверки на въезде и выезде пожёстче, чем на границе! – Её голос стал вдруг серьёзен: – Не едьте сюда. Вы впятером ничего не сможете сделать, тем более, если сюда уже движутся войска, верные Хорнвуду. Вас со всеми этими досмотрами возьмут ещё на въезде…

Кирус болезненно нахмурился, затянувшись; не курил ведь уже почти год, а теперь, как Мошни не стало, – будто паровоз. Помолчал пару секунд и, оглянувшись на четверых сослуживцев у джипа, сообщил:

– Вареша, Коги невеста, сейчас в Пайре. Пишет, что там наводят порядок чистоплюи из Первого Отряда… Те четверо, которых покойный лорд оставил в Дредфорте, а потом на подмогу себе вызвал. Они уже сгребли всех в кучу, даже тех, что к вольным наёмникам дёрнули. Мы можем присоединиться к ним.

– Если вы приведёте войска из Пайра, это будет война. Но хотя бы…

– Пора, – подал голос Ноздря; Кирус щелчком отбросил окурок и в два счёта упаковал свою массивную тушу в джип.

– Пора, – повторил он в трубку. – Манцанём этому х**лачу перед отъездом прощальный подгон, пусть разгребает!

– Шеф бы нам бошки пооткручивал за такое, если б был жив, – покачал головой Парус, деловито проверяя взрывчатку.

– Если бы шеф был жив, – отрезал Кога, – завод этот был бы его, а не Хорнвуда. А хорнвудское – не жалко.

Джип с рыком рванул вниз с холма – к заводским окраинам Норсбрука, откуда выползали последние хвосты автомобильной колоны.

– Если не будешь разговаривать, так тут и останешься.

Женский голос откуда-то сверху едва ли доходил до Вонючки: он качался на волнах небытия, равнодушно глядя прямо перед собой из-под полуопущенных век. Он был просто безвольным куском мяса, который деловито дёргали за ремни на запястье: слабые искорки боли и затихающие в безучастном теле колебания.

Медсестра отвязала ему руку, сменила марлевый подклад под завязкой – весь в прелой сукровице. Закрепила, привязала обратно; обойдя вокруг койки, приступила ко второй руке.

– Врачи тебя только по утрам на обходе видят – дурачок дурачком. А я – всю смену в палате. Ты же всё понимаешь на самом деле и говорить можешь. А психиатру вот ни слова не сказал. Зря.

Он пришёл в тот же день, когда и Робб Старк. Вонючке так и сказали: «Это доктор психиатр, поговори с ним». Вонючке было плевать. Вонючка смотрел, не видя – даже внешность этого человека не смог бы сейчас вспомнить, не то что его вопросы.

– Ты очень не любишь, когда тебя трогают, – поделилась наблюдением медсестра, перевязывая правую ногу. – Когда памперс меняют, то и вовсе кажется, что сейчас сердце станет. – Ощущения подёргивания перешли к левой ноге. – Не начнёшь разговаривать – так и будут тебя все щупать и ворочать, а по итогу сгниёшь в пролежнях. За тебя пока твоя фирма платит, а узнают, что овощ, так и нахрен ты им такой сдался?

Вонючка молчал. Безропотно осязал сухость и чистоту на месте прежних запревших тряпок. Ему было плевать, сгниёт ли он.

– Понимаешь меня?..

Рёбрам стало прохладно и свободно – Вонючка не взглянул на руку, которая приподняла ему одеяло на груди.

– Страшные какие ожоги, прямо по порезам. Кто тебя так изукрасил? – Молчание. – Ты очень горевал по своему хозяину, я помню. И сейчас горюешь, потому и молчишь? – Девять пальцев слабо скребнули простынь, по рукам пробежалась дрожь. – Он был тебе дорог, значит… Он был тем, кто спас тебя? Забрал у человека, который порезал тебя всего?..

Вонючка отвернул голову в сторону. И хрипло, едва слышно вытолкнул:

– Я всегда принадлежал… ТОЛЬКО моему лорду.

Всегда, навечно, полностью и безраздельно – тому, кто мучил и кто неизменно спасал. Вонючка вспомнил выжигающие прикосновения металла и аккуратные, нежные скольжения пальцев: самыми кончиками, вдоль каждого шрама, под невинное вкрадчиво-опасное урчание.

«Ты так ластишься к рукам… А ведь руками можно сделать так же больно, как и ножом».

«Я всё равно в вашей власти, – Вонючка едва ли помнил свой сбивающийся голос, только порыв обожания. – Я ваш».

«Правильно, только мой, всегда мой – до тех пор, пока не будешь гнить в земле… – …Зато помнил горячий увлечённый шёпот хозяина; глаза в глаза – горят, не мигая. – Мне кажется, всё то время я просто неправильно тебя употреблял…»

Острие ножа под челюсть – а мягкая подушечка пальца потирает сосок; Вонючка помнил пронзительный порыв удовольствия и захлебнувшийся вдох, и как доверчиво подставил шею, пытаясь открыться еще больше.

«В-вы всё всегда делаете правильно, мой лорд, – невнятно и сбивчиво – прежде чем опять накроет с головой болезненным наслаждением. – Только не прекращайте, пожалуйста… пожалуйста…»

«Так что же, по-твоему… – Вспышка боли, волна кайфа: по шее сбегает кровь, приоткрытые губы трогают краешек уха, – даже когда я сдирал с тебя кожу и отрезал… пальцы, я тоже поступал правильно?..» – Медленно сомкнувшаяся хватка зубов и протяжный ох.

«Я иначе… не стал бы собой… не смог бы подчиниться… не понял бы, что ваш, – Вонючка не помнил ни одной связной мысли, только горячечный шёпот сквозь стон. – Но сейчас я… ваш полностью…»

Слишком, слишком приятно, слишком горячо, и дрожь – сладкая, крупная, и глухой низкий вой вырывается сам собой…

«Мой. Полностью. – Каждое слово, каждая интонация господина Рамси – драгоценность. – Идеальный».

– Всё это сделал Хозяин. Сделал меня лучшим, – прошептал Вонючка, чувствуя щекотную теплоту, ползущую по вискам в уши.

Больше он не выронил ни слова. Ни медсестре, что взялась за расспросы с утроенной силой, ни дежурному реаниматологу, ни пришедшему в очередной раз психиатру.

Когда Вонючку отвязали наконец, тихого и безвольного, избавив ото всех трубок, и переложили на холодную каталку – он всё так же молчал. Вокруг был шум и крики, суета, стоны раненых – крупная стычка в городе, массовое поступление, – а он безучастно пялился на череду потолков по дороге в отделение неврозов. Покорно позволил себя одеть в байковую больничную пижаму – всё так же молча. И как только за санитарками закрылась дверь – ни взглядом не удостоив соседей по палате, соскользнул неслышной тенью на пол и свернулся в комок возле кровати.

Наверное, к нему подходили, наверное, обсуждали; может быть, тыкали в бок, опасливо проверяя, жив ли. Даже если бы его попытались избить или прикончить – Вонючка не шевельнулся бы, ему было плевать. Но бить так и не начали. Ни тогда, ни в дальнейшие дни, а может, недели или месяцы: время не значило для Вонючки ровным счётом ничего.

Он не сказал бы при всём желании, сколько коек в палате, какого цвета стены и что было на обед – да у него и не осталось желаний. Он не прикасался к пище. Только когда медсестра-раздатчица однажды ляпнула со злости алюминиевую тарелку рядом с ним на пол, Вонючка приподнялся и всё съел: медленно и безропотно, не чувствуя вкуса.

Кто-то приходил. Что-то говорили, что-то хотели слышать в ответ – Вонючка не пытался понять, Вонючка даже не различал людей между собой. Его вообще не существовало здесь, в настоящем, осталась только пустота размером с него самого: Вонючка весь целиком был обожанием, а теперь – зачем ему было существовать? Воспоминания, воспоминания, воспоминания – отравленные горечью осознания («боль-ше-ни-когда») – текли сквозь него, сквозь его бедную пустую голову, сквозь его боль, питая её до бесконечности. У воспоминаний был упоительный запах тёплой кожи, к которой он когда-то приникал губами, робко прикасаясь языком. Больше никогда. У воспоминаний был вкус утраты, сводящий судорогой нёбо. У воспоминаний был цвет крови и пронзительно-алой рубашки.

Если уйти от реальности достаточно далеко, глубже в небытие, можно было почти почувствовать это. Руку, треплющую волосы. Тёплые пальцы, потирающие ухо.

«Ты любишь меня, Вонючка?»

«Да, конечно, мой лорд».

Угнанный с дредфортской базы фургончик был целиком чёрный, без знаков различия. Он едва ли мог разогнаться быстрее тридцати лиг в час, да и опасно это было бы на таких дорогах – так что у Гриша было много времени, чтоб переварить случившееся. Чтобы из пучеглазого тряского шока перейти к оцепенению, а затем к постепенному принятию. Чтобы сжиться с мыслью, что прошлой ночью он убил человека и что наверняка это только первая веха на его пути бок о бок с лордом Болтоном.

Они добрались из Гришевой деревни к окрестностям Дредфорта глубокой ночью, бросили служебный джип на обочине подъездной дороги. «Забирай всё, не вернёмся», – предупредил Рамси, осторожно разминая руки: вправленные после вывиха запястья всё не давали ему покоя. Гриш едва ли запомнил путь через лес – такие непролазные заросли, что и лошадью не проехать, не то что машиной, – не заметил, как они оказались перед забором военной базы. Рамси сдвинул невредимый на первый взгляд сегмент ограждения и скользнул внутрь.

Гриш переживал: шеф, конечно, слышал от него о хорнвудских флагах, но вдруг при виде них сорвётся с катушек и утворит что-нибудь?.. Наверное, думал он слишком «громко»: Рамси обернулся и повторил свой жест – давний, казалось бы, из прошлой жизни: «откроешь рот – тебе крышка». Они крались, держась в тени, пока не миновали обособленную группку зданий – видимо, административные корпуса. Гриш осознал вдруг, насколько он плохо знает базу: теперь, ночью, из непривычной точки входа – даже дорогу к собственной казарме не нашёл бы.

«Жди здесь», – Рамси исчез в большом приземистом строении, и Гриш тревожно заозирался по сторонам: что делать, если заметят? Если окликнут?! Он едва успел разобраться, что перед ним столовая, только с чёрного хода – а шеф уже вернулся, сунул в руки обшарпанный пластмассовый брелок: «Вон тот фургон. Рули к оружейному складу».

Возле склада это всё и произошло. Гриш остался охранять машину – потому не слышал, о чём толковал Рамси со сторожем. Тот отшатнулся, повернулся было бежать – а шеф дёрнулся ему наперерез. Чёрные силуэты сцепились – и тут же распались: один осунулся вниз, а следом второй – на корточки, склониться, обшаривать.

Если бы Гриш не вертел головой, пока Рамси был в здании, – ни за что не заметил бы двоих патрульных, спешивших к складу. То ли охранник успел подать сигнал, то ли просто шли мимо – Гриш так и замер, наблюдая, как они приближаются к трупу... переговариваются... лезут в дверь! Секунда ужаса – и тело сработало быстрее, чем мозги: он распахнул дверцу и крикнул. Думал, шеф услышит и выйдет. Думал, шеф убьёт их обоих. Но один рванул к машине…

Принимая от Рамси неподъёмные деревянные ящики (один из них тот чуть не уронил, сквозь зубы взвыв от боли: подломилось перебинтованное запястье), помогая укладывать оружие между сиденьями – Гриш всё не мог отойти от пережитого, трясся. Он видел всего долю секунды, как разлетелось чужое лицо от его выстрела в упор: пугающе чётко, будто вспышкой из темноты. То, как вмялась переносица, а глаза, прежде чем лопнуть студенистой жижей, выпучились в разные стороны…

«Жми газ!» – щербатый оскал и бесцветные глазищи прямо перед лицом разбили наконец оцепенение. Гриш дёрнул рычаги и рванул с места – а выплеск мозгов, расцветивший водительскую дверцу, так и остался перед его взглядом. Что если навсегда?! Он хотел спросить – но, конечно же, не решился: сколько таких воспоминаний толчётся в голове у шефа? Или тот ухитряется их прогонять? Разузнать бы секрет, как это делается…

Дорога к особняку Фреев казалась бесконечной. Она тянулась с холма на холм, сквозь перелески и поля, ныряя то и дело в чащу леса – с редкими машинами, попадавшимися на ней... Неторопливо ведя фургон в тишине, наполненной только мерным шумом мотора, Гриш успел обглодать до косточек каждую мысль, что забредала в голову.

О заброшенной башенке в лесу, к западу от Дредфорта. Они добыли оттуда те самые обещанные «инструменты» – Рамси вынес их сам и загрузил в фургон, металлически гремя. Гриш вспоминал теперь, что рассказывал об этом месте Мошня на одном из их «уроков» с отрядом: «Она тут со времён войны со Старками стоит! Шеф нашёл ещё малым и вроде как базу свою основал, натащили мы туда всего всякого… А как Вонючка появился, так и стало там гнездо разврата и всяческих нездоровых манцев! Если ультрафиолетом посветить – такого можно насмотреться, что гадко будет к стенам подойти…» Тогда, ночью, Гриш опасливо косился на господина Рамси, вернувшегося из башенки в машину, – если бы повидал на своём веку чуть больше, то распознал бы на лице шефа ту самую застылую отрешённость от боли, после которой наступает отрешённость от жизни.

А ещё Гриш думал об ошейнике, намотанном на Рамсину руку поверх эластичного бинта. «Пока на собаке ошейник, её душой владеет хозяин, – рассказывала ещё в детстве Мэйген, старшая из его сестёр. – Когда собака умирает в ошейнике, то душа не может отправиться на небо, она заперта в теле. Надо снять ошейник, чтоб её освободить!» – «А если надеть этот ошейник на кого-то другого?» – «То собака мёртвая его за собой в могилу сведёт!» Гриш посмеялся тогда над детской страшилкой: он как раз готовился к поступлению в болтонскую академию, мнил себя крутым воякой… А теперь, косясь на шефа, всё чаще думал: а вдруг да и правда?..

Гриш не так много времени провёл во Втором Отряде, чтоб знать Рамси наизусть, но кое-что успел уловить и запомнить. Например, то, насколько тот был… живым? Напевал, шутил, много говорил, громогласно ржал вместе с бойцами, трепал Вонючку, пританцовывал на пассажирском сидении под гремящую из динамиков музыку… А сейчас Рамси просто сидел неподвижно и смотрел в одну точку. Временами кашлял, болезненно поджимая локоть к правому боку. И молчал, молчал. Гриш не решался включить радио: казалось, один лишний звук – и сорвётся, а убивать-то он мог в одно движение... Когда остановились перекусить, Гриш подвинул на середину ящика запакованную мамой нехитрую снедь – Рамси посмотрел равнодушно, будто бы сквозь. «Брезгует», – решил Гриш, почти не обидевшись (лорд же), и больше не предлагал. Он подумал мимоходом, что не помнит, ел ли шеф хоть что-то у него дома с тех пор, как в его полубессознательное тело перестали заливать бульон: едой заведовала мама с Мэйген. Купить ему, что ли, на заправке чего-нибудь? Вроде бы любит чипсы…

Когда Рамси вдруг заговорил – они как раз ехали по перевалу через холм, – Гриш так и подскочил, едва не сбив управление.

– Водитель не предвидится, – хрипловатый голос лорда Болтона был глух и бесстрастен. – Ты можешь оказаться менее долговечным, чем я. Надо тренироваться водить.

Гриша так и пробрало морозной жутью – и не только от этого небрежно-обыденного упоминания собственной смерти. Он помнил из «уроков» от Второго Отряда строгий наказ насчёт вождения: «Главное, что запомни: шефа пьяным за руль пускать нельзя! Отвлекай, как можешь, хоть обделайся перед ним и спляши! Трезвым, в общем-то, тоже, но трезвый он и сам не полезет… Шеф, понимаешь ли, в автошколе выучился и даже права купил, а ездить – не купил. Расколотил три джипа, чудом не убившись, да и успокоился на этот счёт, благо водителей полный гараж. Ну не его это, не его».

– Может быть, дальше, где дорога поровнее?.. – пролепетал Гриш.

– Может быть, – легко согласился Рамси и снова оцепенел.

На заправке Гриш купил три разные пачки чипсов и сок в тетрапаке, чтоб уж точно не газированный («Газировку ненавидит, но ты шутки ради попробуй угостить! – подначивали «ублюдковы собаки». – Он на эту же бутылку тебя и насадит, да ещё протрясёт, чтоб газики пошли!»). Пока он ходил, Рамси пересел за руль, задумчиво перещёлкивал свет фар.