Текст книги "Симфония боли (СИ)"

Автор книги: Ramster

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Едва волоча тяжёлое и неловкое тело, загребая под себя пол единственной уцелевшей рукой, он заполз в ближайшее укрытие – под хозяйскую кровать. Скорчился там, у самой стены, прижал кривую распухшую руку к переломанным рёбрам и затих.

– И тогда я решил: нет, это уже перебор. – Кирус, до этого ссутуленный и мрачный, распрямился со сжатым в кулаке пустым стаканом – решительный, ожесточённый в своей правоте. – Пусть крысой последней буду, своих сдам, но сами ведь уроды виноваты, мать их так! Меру надо знать. Чтобы живому пацанёнку хер отрезали ни за что, из-за чьей-то дебильной подставы… Нельзя так. Встал я и сказал всё шефу, как было. А он посмотрел на Казю и Лаша отмороженными своими глазищами и говорит: «Связать и в подвал их». Спокойно так, чётко… А руки трясутся. Мерзко было, конечно, своих же крутить. Казя даже и не поверил сразу: «Ребят, вы чё?» Но шеф – он же Болтон всё-таки, сын лорда, пусть и всего четырнадцать лет ему. Надо выполнять. Напились мы все молча в тот вечер – так паскудно на душе, одной командой были, как-никак. А через пару дней господин Рамси два ободранных трупа велел вывесить на ворота. Да, у обоих отрезаны были, если что. Да и вообще изуродованы были так, что мать родная не признает. Явно ещё живьём, что пережили они – и в седьмом пекле не приснится. Так что ты это, салага… Не трогай Вонючку. Всерьёз, я имею в виду. А не со Святейшеством этим…

Гриш всухую сглотнул и молча взял наполненный стакан.

Когда Рамси вернулся из подвала, Вонючка уже не вылез на его зов. И да, они всё-таки нарушили наказ отца: изгадили кровью пол. И ковёр, и дубовый паркет: широкий размазанный след вёл под кровать. Чтобы отодвинуть её – древнюю, резную, тяжеленную, – юному Болтону пришлось упереться ногами в стену.

Скорченное тельце игрушки для пыток, вжавшееся в пыльный угол, казалось неживым, как сломанный манекен («Вонючка, подъём!» – угрюмо, отводя взгляд). Оно и было переломано: когда Рамси, присев на корточки, нетерпеливо потормошил за тощее плечо, пальцы ощутили неестественную податливость и хруст сместившихся отломков. Вонючка не двигался, только часто хрипло дышал – и это было неправильно, досадно, раздражающе…

Рамси Болтону было чуждо понятие собственной вины. Невозможно мыслить такими категориями, когда уже шесть лет пытаешь и казнишь людей, не тратя времени на обдумывание того, насколько они это заслужили. Ошибка, промах – вот что случилось с Вонючкой. Ошибка, на последствия которой так неприятно теперь смотреть, так хочется оказаться подальше и больше не вспоминать… Хуже, чем тот убитый о стену котёнок с пузырящейся кровью на стёсанных ноздрях.

Мальчишка бездумным протестующим движением отодвинулся от покалеченной игрушки, натолкнувшись спиной на край кровати. Неподалёку скрипнула открывшаяся дверь.

– Нет, мы попытались их спасти, конечно… – нахмурясь, продолжил свой рассказ Кирус. – Зарулили всем отрядом к шефу под двери (шлифанувшись для храбрости, да) за этих двоих просить… Думали, поиграл уже немного, отвёл душу – может, отпустит, хоть покалеченных… А он на полу за отодвинутой койкой сидит, на Вонючку таращится. Ну, то есть как «на Вонючку» – на Вонючкин полутруп, от побоев чёрный. Повернулся к нам – бледный, страшный – и ясно стало: нихрена он никого не помилует. «Нужно в больницу, – говорит. – И так, чтоб отец об этом не узнал». Ну что, допёрли мы быстро: отвлекли обалдуев за камерами слежения, Вонючку в машину, на выезде сказали, что молодой господин желает в городе развлечься. И помчали, трассу распугивая…

Всю дорогу Рамси сидел, отодвинувшись подальше от сломанной игрушки.

За свою долгую, с младших классов, «карьеру» он, конечно же, привык к крови и увечьям и давно уже ничем не брезговал. А трогать израненного Вонючку, снимая с дыбы, было и вовсе сплошным удовольствием. Но сейчас прикоснуться к результату своих трудов было мерзостно до дрожи. Вонючка раздражал его каждым неровным икающим вдохом, каждым выдохом, переходящим в механически скрипучий стон. А больше всего бесило то, что в любой момент эти звуки могли прекратиться. Вонючка не смел сдохнуть вот так, из-за чьих-то поганых шуток!

Рамси нехотя прикоснулся к нему, придержал, только раз: когда на крутом повороте бестолковая кудластая башка начала безвольно сползать с сиденья.

В центральной больнице ближайшего городка болтонские наёмники были нередкими гостями: пострадавшие на разборках здоровяки в чёрной униформе порой появлялись в коридорах целой сворой, перерыкивались, будто крупные псы, зажимая кое-как перемотанные раны. Не принято было их разглядывать сверх необходимого, расспрашивать и тем более запоминать; даже регистрировали их под кличками-позывными, которые они называли сами. На то, что привезли в джипе под болтонскими флажками на этот раз – сам лордов сын привёз, лично! – тем более не следовало пялиться. А пялиться было на что.

Тощее детское тельце в отрепьях, въезжающее в кольцо компьютерного томографа, было изуродовано сплошь и целиком: бесчисленные кровоподтёки поверх множества старых шрамов, покалеченная левая кисть без мизинца, ввалившийся по-стариковски рот без передних зубов, бесформенная распухшая правая рука… Этот измочаленный кусок мяса, казалось, вообще не мог принадлежать Болтонам, отбиравшим в свою армию и ко двору только лучших.

«Охренеть, он под грузовик попал, что ли?» – приподнял очки молодой рентгенолог перед сдвоенным монитором компьютера.

«Тихо! – одёрнул его заведующий приёмным отделением. – Лет семь назад один умник снимки болтонского сынка точно так же комментировал – нашли в канаве через неделю».

«Много тяжёлых травм».

Маленький Болтон – темноволосый мальчишка в поношенной футболке и вытянутых домашних штанах (державшийся так, будто был разодет в золото и увешан оружием) – не удовлетворился таким ответом. Продолжал требовательно пялиться стылыми прозрачно-голубыми глазищами, глубоко и близко посаженными, как у хищного зверя (говорят, у них у всех такие, доминантная мутация в роду); пришлось пояснить, хоть и без расчёта на понимание: «Перелом свода и основания черепа, пластинчатая субдуральная гематома, множественные переломы рёбер с обеих сторон, двусторонний гемопневмоторакс, около полулитра крови в брюшной полости, многооскольчатый перелом правого предплечья и ключицы. Надо срочно брать на стол по жизненным показаниям. Вы готовы оплатить операцию?»

«Без проблем», – голос у наследника мафиози оказался резким, почти детским, но таким же уверенно-спокойным, как его сытая низколобая физиономия.

«А последующее пребывание в клинике?»

«Пока в сортир сам ходить не начнёт. В Дредфорте под себя не гадят».

«Мы вынуждены вас предупредить, мистер Болтон, о возможном неблагоприятном исходе операции и лечения в целом. Травмы серьёзные, организм истощён».

«Уверен, вы сделаете всё возможное», – без всякого сомнения сообщил болтонский сынок.

У Вонючки оказалась разорвана печень – швы удалось наложить лапароскопически, через три прокола в животе. С рёбрами и ключицей ничего делать не стали, только поставили дренажи с обеих сторон – четыре трубки в грудь сверху и снизу, подключенные к вакууму. Переломанную руку тоже не трогали – сложили в гипс как есть.

«Халтура, – нахмурился Рамси, критически оглядывая опутанное проводами и трубками тело – самая толстая из них торчала из горла, запотевая в такт ритмичному шуму аппарата, который дышал вместо Вонючки. – Срастётся лишь бы как – заново ломать будете?»

«Первый этап операции – только чтобы остановить внутреннее кровотечение, спасти жизнь, – терпеливо, подбирая слова, объяснил заведующий реанимацией: общение с сынишкой мафиози он взял на себя как самый опытный – и не только из-за мрачных охранников, ходивших за юным Болтоном по пятам. – Пациент не выдержал бы более долгого наркоза и травматичного вмешательства. Кости конечностей мы сделаем следующим этапом через некоторое время, если он доживёт».

«Если?»

«Если».

Мерзкое раздражающее чувство – не вины, конечно, а брезгливости и досады – так и не дало мальчишке дотронуться до игрушки, которая совсем не казалась подлатанной, скорее, ещё больше изувеченной и совсем неживой. Трогать наверняка было нельзя, хотя Рамси Болтону и не посмели бы запрещать. Но он не хотел.

«Я вернусь завтра», – прозвучало именно тем, чем и являлось: угрозой.

«Ты окончательно тронулся умом?! – холодно удивился отец, когда узнал. – Игрушку для пыток – в больницу? Ты что же, закономерно угробил его, а потом передумал?»

«Просто погорячился, – невозмутимо объяснил Рамси. – Я ещё не закончил с ним».

«Идиотизмом занимаешься. Ну да дело твоё. – Русе чуть скривился, будто даже смотреть в сторону сына ему было омерзительно. – Трудно ждать поведения истинного Болтона от ублюдка, которым жалкая жертва ощенилась по недосмотру».

====== 11. Экспонента тепла (2) ======

Привозить наркотики на Север – плохая затея.

Даже при таком уровне преступности – на грани беспредела – для наркобизнеса здесь не место. Северные криминальные авторитеты промышляют частной охраной (а заодно «крышеванием») и конкурентов с более лёгким и прибыльным способом заработка рядом не потерпят. Как не потерпят и «дури» на своей территории.

Однако лорд Элиот из поместья Эйл, видимо, посчитал себя выше этих реалий. Да, конечно, он замаскировал всё под дружеский визит уважаемых гостей с юга, а дружеский визит – это, как правило, семейный визит. Поставщики явились с девицами из эскорт-сервиса – только высочайшего класса, разумеется, как раз для выходов в свет. Небольшой приёмчик проходил тихо-мирно: дамы неспешно беседовали о своём, мужчины курили, попивали вино и всё чаще поглядывали в сторону кабинета; на виду у взрослых играли трое детей лорда Элиота. Наконец, приглашающий кивок – и уважаемые гости вслед за хозяином поместья двинулись на выход из зала, по длинному сводчатому коридору.

А десятком секунд позже – окликнутый на полпути к кабинету – лорд Элиот уже потрясённо таращился на незваных гостей.

– Добрый вечер. – Красная рубашка, серьга-рубин, бритоголовые здоровяки за спиной – болтонский ублюдок собственной самодовольной персоной стоял посреди коридора, попирая дизайнерскую ковровую дорожку шипованными ботинками. – У вас тут отличная вечеринка, но я, кажется, потерял приглашение.

– Что вы тут делаете? Как вы вошли?! – Седоволосый хозяин дома был растерян и разгневан, только в глазах заплескался страх.

Рамси деланно удивился:

– Через дверь, конечно. Правда, на входе попытался иметь место конфликт, но мы его быстро уладили, даже не нашумели. Советую покупать следующих охранников у «Болтон инкорпорейтед».

Четверо наёмников за спиной парнишки дружно осклабились, ещё сильнее напомнив собой бойцовых псов.

– Зачем вы здесь?

– Бросьте, – поморщился Рамси, – я бы с вами с удовольствием сыграл в угадайку, но у меня сегодня не самый удачный день: контрольная была по бухучёту, затем обожрался и в машине растрясло… Вас сдали. Я знаю, зачем к вам приехали, во сколько вы собирались подписать соглашение о поставках, знаю даже, в каком чемоданчике сейчас находится товар и сколько его там.

– И что вам нужно? – Мужчина выпрямился, тщетно высматривая свою охрану: вряд ли в живых остался хоть кто-то с первого этажа, но, может, успели подать сигнал резервной группе…

– И деньги, и товар, – располагающе улыбнулся болтонский ублюдок. – И побыстрее: у меня там собачка в машине скучает.

– Я не понял, что это за пацан? – вмешался один из поставщиков, отодвигая плечом подельника.

– О, простите, забыл представиться. – Паренёк повернулся к ним. – Я – Рамси Болтон из Дредфорта, наследник владельца фирмы «Болтон инкорпорейтед», а заодно руководитель отдела непопулярных мер. Но с вами мы пообщаемся позже у меня в подвале, а сейчас – деньги. И товар.

– Его убрать вообще нормально будет? – всё так же игнорируя слова «пацана», осведомился поставщик у лорда Элиота.

– Вы оказали бы большую услугу Северу.

– Но-но, – предостерегающе покачал указательным пальцем паренёк. – Не советовал бы я разбрасываться такими услугами.

Небрежный жест – и со стороны зала подошли ещё трое наёмников. Каждый держал перед собой ребёнка: двух девочек и младшего мальчика лет десяти.

– Вы с ума сошли?! – прошипел лорд Элиот, мгновенно изменившись в лице. – Отпустите их!

– Деньги. И товар, – голос болтонского ублюдка стал ещё более резким – по мере того как он терял терпение.

Поставщик, державший чемоданчик, нагнулся и резким движением запустил его скользить по полу. А Рамси вдруг рванул из-за пояса разом два пистолета, вскинул – и оба выстрела грянули почти одновременно. Рухнул второй поставщик, тянувшийся за оружием, опрокинулся навзничь один из охранников поместья – те уже бежали со стороны зала, – и в следующую секунду коридор потонул в грохоте. Рамси метнулся к стене, не прекращая стрелять; покатился по полу лорд Элиот, болтонские молодцы палили и вперёд, и назад по окружавшим их охранникам: с обоих концов коридора, десять, пятнадцать, с топотом, вспышками выстрелов, криками… Непонимающими, оголтелыми, угрожающими – и предсмертными.

Это длилось полминуты, не дольше – пока не упал последний. Последний из охраны поместья Эйл: действительно, лучше было набирать наёмников в «Болтон инкорпорейтед». Профессионалы, выполнившие свою работу, держались так же невозмутимо, как и до перестрелки, без тени мандража. Кирус и Мошня держали под прицелом двоих выживших южан, Волчий Хрен заботливо помог подняться перепуганным девочкам, которых в самом начале толкнули на пол; остальные выцеливали оба конца коридора: Кога – чуть морщась, роняя неторопливые багряные капли с рукава.

– Оппачки, – нарушил тишину Безумный Марк, разжав левую руку; на пол к его ногам безвольно стёк труп мальчика – единственного наследника лорда Элиота. – Вот такие вот дела-а-а.

– Нет! Не-ет!!! – Хозяин поместья, целый и невредимый, бросился к ребёнку ползком, не в силах встать – и болтонский ублюдок заступил ему путь.

– Не суйтесь с наркотой на Север, – произнёс он раздельно, поучающе, с круглым неподвижным взглядом сверху вниз. – Это вам урок. А деньги я возьму, пожалуй, сам.

Рамси прошествовал в кабинет с двоими телохранителями, небрежно подцепив с пола чемоданчик. Презрительно осмотрел извлечённый оттуда пакет с порошком, распахнул окно и, высунувшись подбросил «товар» высоко в небо. Выстрел – пакет взорвался в воздухе аккуратным белым облачком. Порошок, стоивший, наверняка, как хорошая машина, неспешно оседал на землю мельчайшим снегом, чуть искрясь в свете заходящего солнца.

– Красиво, а? – обернулся Рамси к своим головорезам. – Деньги нашли?

– Прям на столе лежали, шеф! – с готовностью доложил Крушка.

– Отлично, бери и идём. Пленных во вторую машину пусть закинут, и связать их как следует. Поболтаем в подвале, покричим, может, даже пофотаемся…

«Пёсик» в машине скучал. Конечно же, скучал – если его тревогу, почти панику можно было назвать таким словом.

С того самого момента, как из особняка раздались выстрелы, Вонючка не находил себе места. Метался между сиденьями, скулил едва слышно, припадал к окну – пока не увидел выходящего наружу хозяина. Выдох – и руки, вцепившиеся в дверцу, ослабели, задрожав, от облегчения и радости.

Вонючка – воспитанный пёс: будет ждать смирно, не разломает ничего, как в тот прошлый, страшный раз, два года назад – когда хозяин упал после внезапно прогремевшего выстрела. А Вонючка, запертый, как и сейчас, в машине, не смог, не успел, не сумел закрыть его собой! И оставалось только вырваться наружу – до сих пор непонятно как – и, холодея от ужаса, броситься к нему, под требовательно протянутую окровавленную руку…

Всё тело встряхнулось по-пёсьи, сгоняя «мурашки» и жуткие, тягостные воспоминания – за пару секунд до того, как распахнулась дверца.

– Милорд… – Голос игрушки для пыток, как всегда, тих и глубок, только неосознанно приподнявшаяся рука и тревожный взгляд выдали пережитое волнение.

– Соскучился, Вонючка, – довольно заулыбался Рамси, забираясь на сиденье.

Питомец осторожно подался навстречу, будто в робкой надежде ощутить ладонь хозяина, – и счастливо прикрыл глаза, когда аккуратные пальцы зарылись ему в волосы на затылке.

– Там было весело, пришлось пострелять, – небрежные слова, непринуждённый тон, за которым – трупы.

Захлопнулась дверца, рыкнул мотор; Вонючка редко задаёт вопросы о том, как всё прошло, – почти никогда. Знает, что хозяин не любит этого, считает ненужным социальным ритуалом и рассказывает что-то, только когда сам посчитает нужным. Или не рассказывает: ведь сцапать живую игрушку обеими ладонями, всё ещё холодными от ощущения пистолетных рукоятей, куда приятнее. Как бы ни было прекрасно диктовать свою волю «клиентам отдела непопулярных мер», запугивать, принуждать, убивать, ощущая власть, – только трепля Вонючку после очередного взаимодействия с людьми, Рамси понимал, как холодно там, с ними. «Там» – снаружи, вне зоны комфорта, которая воплощена была в этом покорном трепетном существе. Уютном, податливом, которое можно поставить на колени и разминать в жёсткой хватке горячий загривок, принуждая склониться…

В зеркало заднего обзора водителю не видно, что происходит на полу за сиденьем: то, как Рамси увлечённо, дозируя силу на грани боли, мнёт хрупкое горло под ошейником, выступающие ключицы – всей поверхностью ладоней, неторопливо, смакуя каждое прикосновение. Как человек, пришедший с мороза, не торопится совать руки под горячую воду: сначала она едва тёплая, а потом всё горячее…

Робко подавшись чуть ближе, подставив беззащитное горло – Вонючка блаженно жмурится, острые хрящики гортани вибрируют под пальцами: то ли приглушенный стон, то ли тихое урчание, не слышно за шумом мотора. Приятный на ощупь контраст: грубая кромка ошейника, нежная кожа шеи с шершавыми выступами ссадин, потёртостей, ран… Рамси проводит вдоль них медленно и с нажимом, увлечённо ловит каждую волну боли на беспомощно-доверчивой мордашке – и, дыша всё глубже и увлечённее, за ошейник тянет Вонючку выше, к себе.

Руки в обрезанных перчатках неловко зависли над сиденьем – боясь опереться рядом с хозяином, – тощие бока неровно вздымаются между его колен, под вмявшимися в податливое горло костяшками что-то заполошно пульсирует – а растрёпанные волнистые волосы пахнут сладко и уютно, щекоча нос и прижавшиеся к макушке питомца губы.

На секунду Вонючка широко распахивает глаза, а затем с удовлетворённым, счастливым тихим вздохом прикрывает их. Замирает неподвижно, боясь шевельнуться хоть на волосок, под тёплым дыханием, пока на ошейнике медленно разжимается жёсткая хватка.

– Хозяин… – шепчет почти неслышно, благодарно.

Мелодия входящего вызова – как всегда, некстати: как раз в тот момент, когда ладони скользят снизу вверх по выступающим рёбрам (впадинки между ними расширяются от каждого рваного вдоха, когда в них плавно вдавливаются пальцы), задирая растянутую майку; это звонок не от отца, поэтому Рамси его просто игнорирует. Десять секунд, двадцать – поглаживая большими пальцами выступы шрамов на рёбрах, он любуется живой игрушкой: на мордашке смущение и страх с робкой примесью удовольствия, глаза прикрыты, волоски на худых жилистых руках – дыбом. Вонючка не смеет отстраниться, но по напряжению тела, по дрожи, по тому, как он еле ощутимо льнёт к ладоням, – зная его столько лет, легко понять: он и не хочет, чтобы эти прикосновения прекращались.

Телефон продолжает надрываться, отчего на шефа уже косится водитель; едва спрятав раздражение, Рамси обнаруживает красивую блондинку на картинке вызова. Но когда он нажимает кнопку беспроводной гарнитуры, голос его нейтрален и приветлив.

– Здравствуй, Донелла, – так спокойно, будто это не он сейчас, с хищной улыбкой рассматривая застывшего Вонючку, проводит рукой по неровно вздымающейся груди – медленно, будто невзначай коснувшись сквозь ткань мгновенно затвердевших маленьких сосков.

Вонючка вспыхивает, острия нелюдских зубов касаются нижней губы в беспомощной гримаске отчаянья напополам с возбуждением.

– Рамси, как твой день, что делаешь?

Ошибка первая: постоянно повторять его имя. Которое он слышит только от отца и никогда – в положительном ключе.

…Жалобный скулёж обрывается коротким стоном, вытянутое в струнку тело вздрагивает…

Ошибка вторая: дурацкие никчёмные вопросы: ну каким, к чёрту, может быть день?

– Нормально, еду с переговоров… А у тебя? – Рамси морщится, задавая бессмысленный вопрос, ответ на который его не интересует; ну да пусть болтает…

…Дальше становится уже неудобно, и он жестом приказывает живой игрушке повернуться спиной. Вонючка понимает приказ не сразу, секунду смотрит затуманенными глазами на хозяина, не совсем осознавая, чего от него хотят. И только потом неуклюже поворачивается, едва не завалившись на бок. Когда приказ выполнен, Рамси треплет взъерошенные русые волосы и, пока Донелла что-то щебечет, не спеша оттягивает ошейник. И, наклонившись, рывком смыкает зубы на тощей жилистой шее сразу над ним. Вонючка сильно вздрагивает, сбив дыхание, – натянувшийся ошейник душит, вторая рука хозяина держит поперёк груди, пальцы впились между рёбрами…

– Что ты чувствуешь? – шепчет Рамси ему на ухо. – Говори, – а в глазах – предвкушающее, увлечённое удовольствие.

– Ты что-то спросил? – растерянно осведомляется Донелла.

– Вовсе нет, я внимательно тебя слушаю, – говорит Рамси обоим.

– К-как будто током… по позвоночнику прошило, – глухо шепчет Вонючка, облизнув пересохшие губы.

Рамси глубоко вдыхает – будто желая впитать каждую эмоцию и звук, издаваемые живой игрушкой, ещё более полно, – и так же глубоко и горячо выдыхает. Довольно ухмыляется, и эта хищная усмешка слышится и в голосе, когда он отвечает:

– Отлично…

Кажется, реплика совпадает с рассказом Донеллы, а может, и нет – но разве это важно, когда напряжённый тяж мышц, разминаемый зубами, беспомощно обмякает, а каждое неспешное поглаживание под майкой – подушечкой одного пальца, крепко прижав ладонь к выпуклым шрамам посередине груди – вызывает жалобный дрожащий стон…

– Что такое?..

Голос Донеллы раздражает всё сильнее – но Рамси смеётся в ответ. И говорит, что всё в порядке, – рукой зажав питомцу рот. И продолжает ласкать, мучить, медленно соскальзывая ладонью по щеке, по уголку челюсти, вынуждая Вонючку запрокинуть голову сильнее; игрушка для пыток замирает в руках хозяина, неловко прогнувшись, – и его чуткие пальцы, оказавшись на приоткрытых губах, неспешно, упоённо их сминают.

Эти шёлковые влажные прикосновения – ещё увлекательнее, чем властная хватка второй руки на ошейнике: потяни чуть резче – заставишь хрипеть вместо того, чтобы обжигать пальцы дыханием. Нажми чуть сильнее, протолкнись между бритвенными остриями зубов – порежешься.

– Рамси, у меня для тебя сюрприз! – эта фраза среди прочей трескотни выделилась интонацией, поэтому была услышана.

– Надо же, какой? – дежурное удивление, вежливый интерес, а в голосе всё равно проскальзывают увлечённо-хрипловатые нотки: игрушка для пыток осторожно, просяще обхватывает палец губами.

– Не скажу! Очень скоро узнаешь…

С трудом сглотнув, придушенный ошейником, Вонючка едва слышно всхлипывает от очередного укуса в шею: высоко, под самым ухом, где кожа нежней всего, – сквозь горячие рваные выдохи.

Рамси вообще сюрпризов не любит: всё должно быть по команде и на заказ. И уж точно он плевал на ребячества девицы Хорнвуд. Особенно сейчас, когда горячий кончик языка робко касается его пальцев – хороший пёс, ласковый пёс! – и тощее жилистое тело живой игрушки подёргивается от прикосновений всё более беспорядочно и жадно…

Рамси, увлечённо мучающий питомца по пути к Дредфорту, плевал на всяческие сюрпризы – и очень зря.

====== 11. Экспонента тепла (3) ======

– Ты вызывал меня, отец? Что-то произошло?

Рамси осторожно приоткрыл дверь кабинета и застыл, глядя на неожиданных гостей. Вонючка замер позади тревожной тенью.

Десять минут назад, когда джипы Второго Отряда въехали в ворота Дредфорта и Рамси вышел, лениво перекидываясь шутками со своими головорезами, – он был победителем. Хозяином положения.

Ровно до той секунды, как его окликнул Лок, первый секретарь отца – безупречно вежливый и неуловимо насмешливый. Передал, что лорд Болтон ожидает видеть сына у себя в кабинете, причём переодетым в официальный костюм, – и весёлый смех паренька по инерции перешёл в мрачноватый оскал. Иерархия сведёт любое превосходство на нет, а любую его победу превратит всего лишь в заслугу перед отцом – и то если тот останется доволен.

А что насчёт отцовских приказов – о них можно было точно сказать две вещи: они не обсуждались и они никогда не приносили ничего хорошего.

– Привет, Рамси! – Донелла застенчиво улыбнулась и легко вспорхнула с кресла навстречу вошедшему; казалось, она была довольна, как сытая кошка, произведенным впечатлением. – Тебе понравился мой сюрприз?

– Да, – натянуто улыбнулся Болтон-младший. – Что тут происходит?

– Хорошо, что ты вернулся, Рамси. – Русе мельком оглядел переодевшегося сына и, видимо, не найдя никаких изъянов, удовлетворённо кивнул. – Мистер Хорнвуд решил, что наша корпорация – более надёжный деловой партнёр, чем Старки. И говорит, что его убедила в этом юная леди Хорнвуд, на которую, в свою очередь, повлиял ты. Это так?

Рамси растерянно огляделся: лорд Хорнвуд благосклонно смотрел на него, раскуривая сигару, Донелла всё ещё лучилась от удовольствия, крепко вцепившись в его локоть, а выражение лица отца, сидевшего так, что свет лампы не падал на него, было не разобрать. Это пугало.

Если всё шло хорошо, если Хорнвуд действительно решил заключить контракт с Болтонами, зачем здесь понадобился он, Рамси? Отец предпочитал не показывать «чокнутого ублюдка» гостям, если была такая возможность. Или же попросит развлечь девчонку, пока взрослые решают свои дела? Это было бы не так плохо.

– Да, – кивнул Рамси, напряженно улыбнувшись.

– Ты молодец, сын мой. – Русе хмыкнул. – Присаживайся, – и брезгливо поморщился, глядя, как вслед за Рамси и Донеллой бесшумной тенью скользнул Вонючка, чтобы тут же примоститься у ног хозяина. – Мистер Хорнвуд, – продолжил Болтон-старший, без труда отвлекая удивлённого гостя от севшего на пол раба, – я хочу сделать вам ещё одно предложение.

Его собеседник сразу наклонился вперёд, приподняв белёсую бровь:

– И что же это?

– Мой сын, – Русе скользнул взглядом к застывшему Рамси и сделал короткую паузу, – не так давно, когда ваша девочка приезжала к нам… кажется, это было неделю назад?..

Лорд Болтон снова остановился, словно припоминая. Из-под прикрытых век оглядел комнату, приковывая к себе всеобщее внимание. Даже Донелла отвлеклась от Рамси и смотрела на него.

– Так вот, сразу после этого мой мальчик, – Болтон-младший едва удержался от недоверчивого нервного смешка, – пришёл ко мне и в достаточно интимной, если так можно выразиться, сокровенной беседе отца и сына признался мне, – это звучало так приторно и фальшиво, что Рамси почти физически ощутил подступающую тошноту – и давящее жутковатое предчувствие: какая цель могла заставить отца нести такую дичь?! – …что в жизни не встречал более прекрасной девушки, что это было самое лучшее свидание в его жизни, что он… я буду откровенен до конца, если позволите, – влюблён.

Донелла выпустила локоть Рамси и прикрыла ладошками рот, а затем сложила руки на коленях и принялась теребить подол очередного кукольного платья. Она очаровательно покраснела, а на хорошеньком личике медленно расцветала застенчивая счастливая улыбка:

– Ты… ты… ты правда так сказал, Рамси? – голос её дрогнул, а сама девушка так и не смогла поднять глаза на предполагаемого возлюбленного.

Рамси сглотнул: уши почему-то заложило, будто он стремительно падал. На этот раз лицо отца было отчётливо видно, и его выражение откровенно угрожало. «Только посмей, щенок».

– Да, именно так всё и было. – Рамси с трудом узнал собственный голос, настолько деревянно и сладко он прозвучал.

Но ни Донелла, ни лорд Хорнвуд не заметили подвоха.

– Я… я счаст… Мне очень приятно это, Рамси.

Донелла наконец подняла на него взгляд. В широко распахнутых тёмных глазах и вправду читался такой восторг, что паренёк скривил губы в ответном подобии улыбки.

Донелла счастливо рассмеялась, и никто, кроме Рамси, не услышал тихое утробное рычание, раздавшееся около его колена. Он мимолётно потрепал кудрявую голову – как всегда, уместив в одном коротком жесте сразу несколько смыслов: и успокоить пса, и предупредить о расправе в случае плохого поведения. На лице Русе Болтона, внимательно наблюдавшего за этой сценой, не отразилось ни единой эмоции.

– И ваша дочь, – продолжил он как ни в чём ни бывало, – по всей видимости, тоже питает к моему сыну тёплые чувства. Поэтому я хотел бы предложить скрепить наш союз не только деловыми бумагами, но и брачными узами.

– Что? – этот вопрос задали одновременно и лорд Хорнвуд, и его дочь, и Рамси.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Русе, вдоволь насладившись произведенным эффектом; он был похож сейчас на искусного фокусника, знающего, как добиться наибольшего влияния на публику. – Мой сын – вполне достойная партия, наследник крупнейшей охранной корпорации. Не говоря уже о его личных качествах.

– Рамси очень заботливый, – робко вставила Донелла, потупившись.

Русе взглянул на неё с едва упрятанным скепсисом, но сказать «ублюдок болен на всю голову, оставьте его развлекаться с Вонючкой и спасайтесь» не мог. Рамси был сейчас его средством получения прибыли.

– Да, замечательный мальчик, – сухо улыбнулся старший Болтон. – Хороший лидер, ответственный хозяин, умница, стратег, а уж весёлый какой. Впрочем, речь не о том. Очевидно, чувства наших детей взаимны, так почему бы нам не убить разом двух зайцев: устроить их судьбы и объединить наши семьи? Тем более, я слышал, ваша дочь как раз расторгла помолвку с Роббом Старком.

– Да, это так… – Лорд Хорнвуд казался растерянным. – Как вы узнали? Официального объявления ведь не было. На случай, если бы моя девочка передумала...

Русе пожал плечами и скупо, с обаянием, свойственным разве что стальному капкану, улыбнулся:

– В высшем свете слухи быстро расползаются. Я понимаю, вам сложно принять решение так быстро и необходимо обговорить всё с дочерью… Хотя она, – Русе кивнул на девушку, – кажется, будет совсем не против.

Сияние улыбки Донеллы могло затмить освещение всех мегаполисов Вестероса. Смущенная, не до конца верящая своему счастью – девушка выглядела действительно неотразимо. Но Рамси смотрел на предполагаемую невесту с выражением человека, который ещё не совсем понимает, как он оказался в этом месте и в этой компании и что происходит, но уже хочет уйти, оставив за собой кровавые лужи.