Текст книги "Digging for the Bones (ЛП)"

Автор книги: Paganaidd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)

– Да, сэр, – Гарри вздохнул и сел, взяв перо. – Что я должен написать?

Возможно, это был хороший знак, и осмотр не выявил ничего серьёзного, если Снейп всё ещё настаивает на наказании.

– Я не урод. Сто раз, – холодно сказал Снейп.

– Профессор? – растерянно переспросил Гарри, не уверенный, что правильно расслышал.

Профессор Снейп повернулся к Гарри.

– У вас вопросы по поводу наказания, Поттер? – рыкнул он.

– Нет, сэр, – поспешно сказал Гарри, обмакнул перо в чернила и начал писать. Откуда, чёрт возьми, профессор это взял? Внезапно Гарри похолодел – он смутно вспомнил, как говорил этому человеку любимый эпитет тёти Петунии. Неужели Снейп тоже собирается насмехаться над ним?

Я не урод.

Гарри написал первую строчку, в то время как Снейп стоял рядом.

– Это то, что вы хотите, чтобы я написал, сэр? – он показал профессору написанное. Если он ошибся, то не собирался писать это сто раз (хотя для Снейпа было странно задать так мало строк), а просто начал бы заново.

– Да, Поттер, – кивнул Снейп и повторил: – Сто раз.

Профессор Люпин ошеломлённо наблюдал за происходящим.

– Мы будем в кабинете мадам Помфри. Когда закончите, принесите мне пергамент и отправляйтесь спать, – спокойно сказал Снейп.

– Да, сэр, – Гарри поднял перо и задержал его в воздухе. – Сэр? – спросил он осторожно и только потому, что Люпин был рядом, и Гарри подумал, что в его присутствии Снейп не слишком сильно накричит на него. – Проверка. Что… эээ… что она показала?

Снейп, остановившись, повернулся.

– Она показала, что нам нужно многое обсудить, – его голос звучал тяжело, а чёрные глаза казались глубже, чем обычно. Гарри не мог определить их выражение.

– Это не… Я имею в виду… о чём тут говорить? – с отчаянием в голосе спросил Гарри.

– Гарри, – мягко сказал Люпин, – ты же понимаешь, твоим родственникам нельзя позволять так с тобой обращаться.

– Я говорил министру, что дядя Вернон накажет меня, – очень тихо сказал Гарри. – Он не считал, что это так важно, сказал, что, возможно, мне нужна твёрдая рука. Я думал… Я думал… – Гарри действительно думал последние две недели лета, что всё это было обоснованно.

Конечно, удар, который он получил от дяди Вернона в первую ночь, оказался чересчур сильным, но дядя тогда был вне себя: Гарри раздул тётю Мардж, хотя Отряд по ликвидации магических происшествий просто привёл её в порядок и стёр ей память. К тому времени, как министр привёз Гарри обратно, она не помнила ничего, кроме того, что Гарри был дерзок с ней, а затем сбежал из дома. Она была в ярости, что «полиция» вернула Гарри, и у неё нашлось очень много предложений, как удержать «этого малолетнего хулигана» в узде. Та ночь была самой ужасной.

В остальном всё было не так уж и страшно.

– Я просто не понимаю, в чём проблема, – Гарри охватила такая же паника, как и тогда, когда Снейп впервые сказал, что сам осмотрит Гарри, хотя мальчик не мог понять почему. – Никто раньше не делал из Дурслей проблему. Почему сейчас это так важно?

Люпин сделал движение, как будто хотел положить руку на плечо Гарри, но в последнюю секунду отдёрнул её.

– Как бы то ни было, – холодно сказал Снейп, – нам нужно кое-что обсудить. Но не сегодня. Сегодня у вас отработка.

Снейп кивнул Люпину в сторону кабинета мадам Помфри.

Гарри снова заговорил, на этот раз он не обращал внимания на испуганные нотки в своём голосе.

– Вы же не будете… никому не расскажете? Ну, о… – Гарри пожал плечами, не в силах закончить фразу или сформулировать, что он имел в виду.

Он не думал, что сможет вынести унижение, если вся школа узнает об этом лете. Не после всех прошлогодних пересудов. Не после всех сплетен в этом семестре. А через пару дней всё это будет в «Ежедневном Пророке», как история о Невилле. Гарри предпочёл бы броситься с Астрономической башни, чем столкнуться с таким.

– Гарри, нет причин для беспокойства… – начал Люпин.

– Нет, Поттер. Даю вам слово, что нет, – бросил Снейп и ушёл, не оборачиваясь.

Как ни странно, Гарри это чрезвычайно обнадёжило.

Ему не потребовалось много времени, чтобы написать заданные Снейпом строчки. Это было совсем небольшое наказание по сравнению с тем, что обыкновенно назначал Снейп, и оттого казалось необычным. Дописав задание, Гарри почувствовал странную лёгкость, такого состояния у него не было с тех пор, как тётя Мардж оскорбила его мать и отца.

Закончив, он постучал в дверь кабинета.

– Войдите, – раздался голос Люпина.

– Я закончил, – тихо сказал Гарри, открывая дверь. Оба профессора сидели за столом напротив друг друга и, похоже, просматривали какие-то бумаги. Гарри протянул свой пергамент Снейпу.

Снейп просмотрел пергамент, неожиданно сложил его и спрятал в карман мантии, хотя обычно испепелял строчки инсендио (по крайней мере, те, которые делал Гарри). Когда Гарри впервые рассказал Гермионе об этой привычке профессора, она выглядела так, будто вот-вот раскричится от возмущения.

– Иди ложись спать, – сказал Люпин. – Мы поговорим позже.

Снейп просто кивнул в знак согласия, его лицо было абсолютно бесстрастным.

Гарри не нужно было повторять дважды. Он со всех ног понёсся обратно в башню.

– Ты опоздал, – проворчала Полная Дама, отодвигая портрет.

– Отработка, – пробормотал Гарри, проходя мимо.

Большинство студентов уже легли спать, но Рон и Гермиона сидели у камина.

– Гарри! – позвала Гермиона. – С тобой всё в порядке?

– Да, – Гарри постарался изобразить беспечность. – Снейп просто задал мне писать строчки, – он сел на подлокотник кресла рядом с Роном.

– А как твой осмотр? – спросила Гермиона.

– О, Снейп сделал его. Как ты и говорила, ничего особенного.

– А что он сказал о… – Гермиона запнулась и покраснела.

– О чём? – растерянно переспросил Гарри.

– Ну, мне просто интересно, что он сказал о… синяках на твоих руках, – выпалила Гермиона.

Гарри заметил, что Рон тоже покраснел. Он вспомнил пытливые взгляды, которыми окидывал его Люпин последние пару дней. И как украдкой посматривала на него Гермиона. И как они настаивали, чтобы он прошёл проверку!

– Вы… что-то сказали Люпину? – медленно спросил Гарри.

– Ну, мы волновались. Особенно после того, что случилось в прошлом году, и мы подумали, что лучше… – поспешно сказала Гермиона.

От внезапной вспышки гнева у Гарри даже живот скрутило.

Как они могли это сделать? Как они могли это сделать? Это никого не касалось, кроме него самого. Они не имели права лезть в это.

У Гарри не нашлось слов. Вскочив, он открыл рот, но испугался, что может расплакаться, если заговорит. Вместо этого он развернулся на каблуках и убежал в спальню. Стянув с себя мантию, Гарри забрался в постель. Симус и Дин задёрнули пологи над своими кроватями, за что Гарри был им очень благодарен. Поплотнее задвинув свой полог, Гарри улёгся и долго не мог заснуть.

Хотя так и не услышал, как Рон лёг спать.

========== Глава 7. Секреты ==========

В субботу утром Гарри решил, что встанет, лишь когда все уйдут из спальни. Он не потрудился ответить на настойчивый зов Рона, пока рыжая голова не просунулась внутрь полога.

– Эй, Гарри, ты встаёшь? – Рон старался выдержать небрежный тон, но у него слабо получалось.

– Оставь меня в покое, Рон, – прошипел Гарри. Он лежал, по-прежнему уткнувшись лицом в подушку и укрывшись одеялом. Это выглядело по-детски глупо, но он не был готов встретиться с кем-либо лицом к лицу. Гарри не знал, что они наговорили Люпину, и не думал, что хочет это знать.

– Ладно, – после минутной паузы обиженно пробурчал Рон.

Прозвучали удаляющиеся шаги, открылась и закрылась дверь. Гарри осторожно поднял голову. Он действительно остался один.

Всю ночь Гарри снились тревожные сны. Его мысли постоянно возвращались к Люпину, который говорил, что родственникам нельзя позволить обращаться с Гарри так, как они это делали. Возможно, Люпин полагал, что это должно было успокоить его, но Гарри уже проходил через такое раньше и знал, чем всё закончится.

Люпин поговорит с Дурслями и поделится с ними своими опасениями. Петуния будет причитать, что мальчик неуправляем, а Вернон скажет, что он в тот раз просто немного перестарался. «Чисто от расстройства, вы же понимаете». И конечно, Гарри сам часто провоцировал Дадли, а тот очень чувствительный мальчик, легко выходит из себя под натиском младшего и во время драки иногда просто не рассчитывает свои силы. О, и Гарри действительно неуклюж.

У взрослых получится прекрасная встреча, и все придут к согласию. А в следующий раз, когда Гарри вернётся домой, веселье начнётся по-настоящему.

Такое случалось и в начальной школе. Медсестра вбила себе в голову, что Дурсли плохо обращаются с Гарри, и встретилась с ними. Она даже приходила к ним домой. Гарри отослали на улицу «поиграть» с Дадли, так что он не слышал разговора. Уходя, медсестра грустно посмотрела на него. В тот вечер Гарри узнал полный перечень своих недостатков. Хотя этот визит на какое-то время снизил количество оплеух от дяди Вернона, но в течение многих месяцев Гарри приходилось выслушивать, какой невероятной обузой он был для Вернона и Петунии.

Нечто подобное, хотя и в меньшем масштабе, случалось время от времени, когда Гарри и Дадли ходили с Петунией в магазин. Петуния нервничала и то и дело кричала на Гарри, какой-нибудь благонамеренный прохожий упрекал её за тон, а после ухода этого человека Петуния разражалась очередной гневной тирадой.

Гарри почти всегда предпочитал, чтобы его отшлёпали, чем слушать это. Как и то, что Мардж сказала о его родителях, эти слова, казалось, вбивались ему в голову.

Урод. Ничтожество. Идиот. Лодырь.

Но что ещё хуже – Снейп тоже поговорит с Дурслями и, скорее всего, поверит всему, что те выдумают о Гарри, даже самому неприглядному.

Гарри уже давно смирился с тем, что он застрял с Дурслями. Прошлое лето стало кошмарным, но теперь всё закончилось, и это было совсем не похоже на ситуацию Невилла.

По школе ходили слухи о некоторых других студентах. Предположения, высказанные несколько дней назад, превратились в более чем солидный список конкретных людей. В общей гостиной рассказывали, что застенчивая маленькая девочка из Хаффлпаффа всё ещё не вернулась в школу после того, как её увезли целители. Она училась на одном курсе с Джинни, и Гарри, честно говоря, не смог бы сказать, как её зовут и видел ли он её когда-нибудь.

Шептались ещё о нескольких таких, но гриффиндорцев среди обсуждаемых пока не было. Гарри не следил за сплетнями, просто радуясь, что его имя не упоминают.

Естественно, сегодня всё изменится. Люпин тихо переговорит с преподавателями, они начнут носиться с Гарри как с хрустальной вазой, и все студенты, обладающие хоть каплей наблюдательности, обратят на это внимание. И его сокурсники, и вся остальная школа – все поймут, кто такой Гарри на самом деле.

Мальчик-который-выжил – никому не нужный сирота.

Как ни странно, но то, что профессор Снейп заменял директора, в какой-то степени успокаивало. Гарри никогда не видел, чтобы этот человек нарушал обещание (или угрозу). Он часто вызывающе благоволил своим слизеринцам и, конечно, вёл себя пугающе, но он был… надёжным? Ожидаемо, что если Снейп обещал никому не говорить, следовательно, он не скажет.

Однако Люпин, с его сочувственным взглядом и добрыми глазами, мог доставить Гарри немало хлопот. Доброжелатели всегда так поступали. Оставалось надеяться, что Снейп не позволит Люпину ничего рассказывать.

Ближе к обеду Гарри наконец поднялся. На первый взгляд гостиная была пуста, но, усевшись в своё любимое кресло у камина, Гарри заметил, что в кресле напротив, положив голову на подлокотник, свернулась калачиком Джинни.

Сначала он подумал, что она спит, но Джинни пошевелилась и открыла покрасневшие глаза.

– Привет, Гарри, – пробормотала она.

– Привет, Джинни, – Гарри вздохнул. – Не пойдёшь обедать?

– Я не хочу есть, – Джинни покачала головой. – А ты? – она села и откинулась на спинку кресла.

– Я тоже, – Гарри пожал плечами.

– Вы с Роном поссорились? – вяло спросила она.

– Вроде того, – ответил Гарри. Джинни была последним человеком, с которым он хотел говорить об этом.

Она не настаивала, только вздохнула и потёрла глаза.

– Пойду в библиотеку. Увидимся, – Джинни встала и направилась к двери.

Гарри решил, что ему лучше сделать то же самое, прежде чем кто-нибудь захочет поговорить с ним.

***

Северус уже жалел, что попросил волка пойти с ним. Но на самом деле, кто мог бы быть лучше? Для подписания этих протоколов требовался свидетель. По крайней мере, Люпин был предан Джеймсу Поттеру, так что у него найдутся свои причины держать это дело в секрете.

Северус снова просмотрел пергамент с осмотра Гарри. Его придётся отдать Поппи, но ей можно доверять абсолютно. К счастью, Министерство не требовало результатов каждого обследования, только тех студентов, которых целители и сам Северус сочтут проблемными. Поппи тоже более чем сдержанна, всё прекрасно понимая.

Альбус вряд ли будет вставлять палки в колёса. Ему не очень, конечно, понравится такой поворот событий, но после Лонгботтома он начал сомневаться во многих своих решениях. Северус решил, что разберётся с Альбусом, когда вернётся.

Настоящей проблемой мог стать Поттер. Северус предполагал, что тот не примет смену опекуна без сопротивления – мальчишка слишком привык всё решать самостоятельно. Хотя сейчас, в свете полученной информации, некоторые из самых нелепых выходок Поттера приобрели логику и обоснованность.

Честно говоря, когда Северус изучал результаты обследования ребёнка, то удивился, как мальчишка не стал большим дикарём, чем был он сам когда-то.

Тихий стук в дверь вывел Северуса из задумчивости.

– Входи, Люпин, – позвал Северус, взглянув на часы. Через пятнадцать минут они отправлялись в Литтл-Уингинг, а Люпин всегда был пунктуален (одно из немногих хороших качеств, которые Северус когда-либо отмечал в этом человеке).

– Так, объясни мне, как ты собираешься уладить это дело без ведома Министерства? – спросил Люпин прямо с порога, не успев закрыть дверь.

– Никак, – Северус взмахом палочки захлопнул дверь, – если ты сообщишь об этом всему замку! – прорычал он, вставая из-за стола.

– В коридоре никого нет, – Люпин закатил глаза, окончательно взбесив Северуса, – я проверил, – он небрежно облокотился на спинку дивана.

– Люпин, – глубоко вздохнув, Северус взял старый пергамент, лежавший на столе, и крепко сжал его пальцами, – ты должен дать мне слово, что никогда никому не расскажешь о том, чем я собираюсь с тобой поделиться.

– Конечно, – оборотень непонимающе посмотрел на него, – но…

– Скажешь это кому-нибудь, и я убью тебя. Ты меня понял?

До Люпина, казалось, дошло, что Северус говорил совершенно серьёзно.

– Даю тебе слово, Северус, – медленно ответил он, ощутив груз магического обещания. Не совсем Нерушимая клятва, но вполне подходящая для этого случая.

Протянуть руку и отдать письмо Люпину оказалось труднее, чем Северус думал. Он наблюдал, как глаза оборотня расширились, а затем сузились в замешательстве:

– С какой стати Лили…?

– Попросила меня присмотреть за мальчишкой? – кисло закончил Северус.

– В общем, да, – Люпин вернул письмо Северусу, глядя на него как громом поражённый. – Ты же тогда работал на Волдеморта.

– На самом деле в то время я уже шпионил для Дамблдора, – тихо сказал Северус, забирая письмо и аккуратно пряча его в карман своей мантии, где лежали несколько других пергаментов, которые ему понадобятся сегодня.

– Так почему же ты не забрал Гарри после того, как Сириус…? – Люпин сглотнул.

– У меня были… личные причины, – проворчал Северус. – Почему ты не сделал этого?

Люпин прислонился бедром к спинке дивана. Солнечный свет из зачарованного окна освещал его лицо, подчёркивая усталый вид.

– Я пытался. Но в ту войну большинство оборотней было на стороне Волдеморта, и Министерство и слышать об этом не хотело, а Гарри уже отдали сестре Лили. Я подумал, что лучше оставить их в покое, – Люпин провёл рукой по волосам. – Но это не объясняет, как ты собираешься забрать опекунство без ведома Министерства. У них наверняка возникнут вопросы, почему.

– Нет, если новый опекун тоже кровный родственник, – тихо сказал Северус. – В Министерстве не сработает оповещение, особенно если опекун, о котором пойдёт речь, более близкий родственник, чем тётка.

– Что? – спросил Люпин. – Объясни толком, у Гарри нет других кровных родственников.

Постепенно на лице оборотня проступило понимание, и он, начав злиться, сжал свою палочку, как будто хотел проклясть Северуса.

– Что ты пытаешься сказать? Только не говори мне, что Альбус солгал, и Петуния – не единственный оставшийся в живых член семьи! – рявкнул Люпин.

– Об этом не знает даже Альбус, – Северус снова сел за стол, потирая рукой лицо и мысленно прося прощения у Лили. – Поттер-старший когда-нибудь говорил тебе, как трудно им было зачать сына?

– Я не знал, что у них были какие-то проблемы, – недоуменно пробормотал Люпин. – Гарри родился, когда они были женаты уже два года. Я не думал, что они всё это время пытались зачать ребёнка, просто считал, что Лили хочет доучиться на целителя, а Джеймс только-только получил диплом аврора.

– Прошло уже больше года, когда Лили связалась со мной, – вздохнул Северус. – Это была ночь Хэллоуина, за два года до её смерти. До того, – Северус сглотнул, – до того, как она стала мишенью Тёмного Лорда.

Северус был более чем удивлён, обнаружив Лили, стоявшую у его двери, заплаканную и растрёпанную.

– Я не знаю, куда ещё идти, – сказала она, когда он втянул её внутрь. А потом сквозь рыдания выплеснула ему всю историю.

– Лили подозревала, что проблема в Джеймсе – к себе она уже применяла диагностические чары, – сказал Северус Люпину, возвращаясь мыслями в настоящее. – В тот день она взяла на себя смелость провести на Джеймсе несколько тестов без его ведома. Он… – Северус заколебался: такое обычно не обсуждалось в приличном обществе, разве что среди целителей, – он не мог иметь детей.

– Нет, этого не может быть… В то Рождество она сказала нам, что ждёт ребенка…

Северус скрестил руки на груди и посмотрел на стол перед собой.

– Я согласился помочь ей, – тихо признался он. После долгой паузы он осмелился поднять глаза.

Люпин выглядел так, словно его огрели конфундусом, когда до него начал доходить смысл сказанного.

– Помочь ей? – наконец пробормотал совсем сбитый с толку волк.

– Я должен объяснить тебе это на пальцах? – сухо спросил Северус.

– Нет, но… Гарри… он выглядит точно так же… – Люпин понял, что имел в виду Северус, но, казалось, это не укладывалось у него в голове.

– Ты никогда не слышал о зелье сокрытия родства? Очень популярное средство среди женщин, чьи мужья страдают именно этой болезнью чистокровных. И среди тех, кто имеет обыкновение заводить любовников.

– Она и ты? – Люпин уставился на Снейпа.

– Именно! – резко ответил Северус.

– Сколько раз? – шёпотом спросил Люпин.

– Прошу прощения? – удивлённо переспросил Северус.

Люпин глубоко вздохнул.

– Это было только для того, чтобы зачать ребёнка, или Лили…? – казалось, он был на грани истерики.

– Между нами говоря, мы с Лили позаботились о том, чтобы всё получилось с первого раза, – спокойно ответил Мастер зелий.

– Так… так просто… только один раз? Но почему она не пришла к нам? Сириус мог бы помочь. В мгновение ока. Я знаю, что Джеймс не возражал бы, – пробормотал Люпин. – Она должна была это знать.

«Без сомнения, Блэк ухватился бы за этот шанс», – ехидно подумал Северус, а вслух сказал:

– Возможно, Лили лучше разбиралась в людях.

Люпин замолчал, выглядя расстроенным.

– Но всё же, почему ты? – спросил он через мгновение.

Северус посмотрел ему прямо в глаза.

– Потому что когда-то она была моей лучшей подругой. Потому что она знала, что я сохраню её тайну. Потому что она знала, что я люблю её и никогда не воспользуюсь ситуацией для своей выгоды.

– Для своей выгоды? Что это значит?

– Скажем так, хотя я и любил Лили, она была не совсем в моём… – Северус сделал деликатную паузу, – вкусе.

– О, – Люпин переварил это, – но это означает, что Гарри твой…

– Нет, Люпин. Джеймс Поттер был отцом мальчика во всех смыслах этого слова. И ты ничего не расскажешь Гарри, – сказал Северус своим самым убийственным голосом. – Мы скажем ему, что в данный момент опекать его могу только я. Если понадобится, мы будем ему врать. Вполне вероятно, что я смогу передать опекунство Дамблдору или Минерве весной, когда политическая обстановка немного стабилизируется. Но будь я проклят, если позволю Петунии сохранить опеку над сыном Лили ещё хоть на день.

========== Глава 8. Визит на Тисовую ==========

«Литтл-Уингинг достаточно привлекательное место, – презрительно подумал Северус, – если предположить, что кому-то нравятся халтурные дома».

Он вышел на солнечный свет из полумрака дома Арабеллы, находившегося не более чем в квартале от Дурслей. Чем меньше времени они проведут здесь, тем лучше.

Люпин шагал рядом с Северусом, не говоря ни слова. Северуса так и подмывало наложить на него обливиэйт, как только они закончат здесь. Но нельзя, поскольку существовала небольшая проблема – необходим свидетель, если Министерство когда-нибудь решит проверить документы. Маловероятно, но возможно. Конечно, изменение местоположения Мальчика-который-выжил всегда вызовет большую тревогу, чем любого другого ребёнка.

В идеале опекунство было частным делом. Однако, в соответствии с законами о наследовании, замена опекуна с кровного родственника на постороннего человека должна быть одобрена Визенгамотом. Даже если кровный родственник согласился. Северуса до зубовного скрежета раздражали законы, написанные в шестнадцатом веке.

Переход опеки от одного кровного родственника к другому не вызывал таких проблем. Фактически запись изменялась сама по себе, без вмешательства извне. Северусу нужно было только заставить Петунию подписать документ.

Он надеялся, что весной Альбус сможет использовать своё влияние в Визенгамоте, чтобы тихо сменить опекуна. На мадам Боунс всегда можно было положиться в деликатных вопросах, тем более, что мальчик был не первым ребёнком, зачатым с помощью зелья сокрытия родства. Один Мерлин знает, сколько раз Северус варил его за последние двенадцать лет – он умышленно не делал об этом никаких записей.

Мало кому известно, насколько распространённой была эта проблема, а женщины предпочитали не обращаться с ней к добропорядочным целителям.

Многие предполагаемые чистокровные на самом деле были полукровками или детьми одного из полукровок. Это всегда тактично замалчивалось, если вдруг когда-нибудь всплывало на поверхность. Хрупкое эго чистокровных мужчин никогда не смогло бы признать, что генетический дефект делает многих из них неспособными к деторождению. У Северуса возникало подозрение, что чистокровные отцы имели магловских предков всего лишь одно или два поколения назад.

Северус был гораздо больше озабочен тем, чтобы это дело с издевательствами не стало достоянием гласности (он мрачно улыбнулся про себя магловскому выражению), и содрогнулся при мысли, что произойдёт, если всё выплывет наружу. Хуже всего был даже не тот общественный резонанс, о котором он упоминал Люпину, а на само Министерство Северусу было наплевать – оно могло пойти повеситься в полном составе. Настоящая проблема заключалась в том, что мальчик, скорее всего, окажется под опекой какой-нибудь влиятельной семьи, связанной с Пожирателями Смерти.

Кроме того, Северус не собирался позволить Петунии получить кто-знает-сколько фунтов в течение следующего учебного года. Северус знал, что Лили оставила магловский траст для своего сына. Добавить к этому то, что Гринготтс отчислял из хранилища Поттеров, и то, что Петуния получала от государства в виде семейного пособия – несомненно, у Дурслей были свои причины не отказываться от Гарри.

После некоторого обсуждения Северус и Люпин решили, что к Дурслям они пойдут в мантиях волшебников, а не притворяясь маглами. Во всяком случае, ещё раз перечитав диагностический пергамент, Северус даже не собирался оберегать покой этих людей.

Так что Северус шёл по дорожке в своей чёрной мантии, а Люпин – в серой. Сосед, косивший газон, с любопытством уставился на них. Оба волшебника упорно игнорировали его. Северус громко постучал. Какое-то мгновение стояла тишина, потом они услышали:

– Петуния? Откроешь дверь?

– Иду, – раздался женский голос.

Дверь открылась. На пороге стояла худая женщина с лошадиным лицом. Несколько секунд она смотрела на волшебников, прежде чем попыталась захлопнуть дверь у них перед носом.

Люпин оказался проворнее и придержал створку, без труда удержав её открытой.

– Привет, Туни, – неприятным голосом процедил Северус.

Вся кровь, казалось, отхлынула от лица Петунии, даже губы стали бесцветными.

– Ты! – зашипела она. – Убирайся. Таким, как ты, здесь нечего делать.

– Мне очень жаль, – вежливо сказал Люпин, – но нам нужно поговорить о вашем племяннике.

Люпин даже не попытался понизить голос, и сосед перестал косить газон – стоял на подъездной дорожке, делая вид, что любуется своей лужайкой, и исподтишка поглядывал на волшебников.

– Тогда входите, – яростно прошептала Петуния. – Не стойте там, вас все соседи могут увидеть.

– Что вам надо? – спросил крупный мужчина, когда они вошли. Он был выше Люпина, почти такой же высокий, как Северус, и казался поперёк себя шире. – Если от мальчишки какие-то проблемы, так это ваша забота. Тот человек, которого вы послали, сказал, что мы должны забрать его только до конца нынешнего лета.

Северус предположил, что это и есть «дядя Вернон».

– Мы просто хотели обсудить некоторые проблемы, которые возникли у Гарри, – продолжал Люпин тем же непринуждённым тоном. – Может быть, нам лучше поговорить в гостиной, а не здесь, где нас слышит половина улицы.

Петуния охнула, метнулась мимо магов и со щелчком захлопнула дверь.

– Ладно, проходите сюда, – она провела их в гостиную, но и сама не села, и «гостей» не пригласила.

– Что ж, надеюсь, у вас нет никаких претензий, – сказал Вернон. – Я приструнил мальчишку, как и просил… как там его звали? – Вернон посмотрел на Петунию.

– Фадж, – вставила Петуния, скрестив руки на груди и сердито уставившись на волшебников.

– Фадж. Он просил, – резко сказал Вернон. – Мы больше не собирались терпеть выходки сорванца, а если вы не можете контролировать его, то это уже не мои проблемы.

– Значит, вы считаете, что своими методами держали его под контролем? – спросил Люпин. Его манеры по-прежнему оставались приятными и непринуждёнными.

Северус был только счастлив позволить Люпину вести разговор, а сам оглядел одержимо чистую комнату. На стенах и на каминной полке теснилось множество фотографий, но ни на одной не было Поттера.

– Да уж не благодаря всем вам, – зарычал Вернон. – Вы слышали, что он сделал с моей сестрой?

Северус кивнул.

– Вообще-то да, – согласился Люпин. – Я так понимаю, это была стихийная магия?

– Фадж считал, что это произошло случайно, но я в этом не уверен, – Вернон вздёрнул подбородок.

– Да, в подростковом возрасте это может быть довольно хлопотно, – в голосе Люпина звучало искреннее сочувствие. Северус подумал, что из этого человека вышел бы отличный актёр – он наклонился вперёд, скрестив руки на груди, с выражением лица одновременно серьёзным и понимающим.

– Маленький урод проделывал и другие подобные штуки, – важно кивнув, подтвердил толстяк.

– В самом деле? – теперь голос Люпина звучал так, как будто он поощрял собеседника излить ему душу. – Вам, наверное, пришлось нелегко.

– Это всё Фадж. Он сказал нам, что у мальчишки, должно быть, слишком много энергии, – Вернон, похоже, сел на любимого конька, найдя благодарные уши.

– Понятно. Вы хотели убедиться, чтобы Гарри был дисциплинирован должным образом? – спросил Люпин, улыбаясь Дурслям. Северус знал, что в этот момент Люпин вспомнил отметины на теле ребёнка и всё остальное, что обнаружили диагностические чары.

– Я убедился, что неблагодарный щенок понял своё место, – Вернон, казалось, принял улыбку Люпина за ободрение, но сам Северус не мог не содрогнуться, так как узнал оскал волка.

– О? – Люпин разомкнул руки, сунул их в карманы, в одном из которых лежала волшебная палочка. Его поза казалась обманчиво небрежной. – Может быть, вы объясните нам, что вы имеете в виду? Похоже, случайная магия мальчика действительно была под контролем до конца лета. Меня, безусловно, интересуют ваши методы.

Петуния негромко кашлянула, она, видимо, уловила в голосе Люпина скрытую угрозу. В отличие от Вернона.

– Ну, я вам покажу, – решительно сказал Вернон и поманил их за собой.

– Я останусь здесь и пообщаюсь с Туни, – сказал Северус, бросив на неё мрачный взгляд.

Он слышал, как Люпин задавал Вернону вопросы, а тот отвечал, но Северус не разобрал слов. Открылась и закрылась дверь, наверху послышались шаги, щёлкнул отпираемый замок.

На несколько минут воцарилось молчание. Петуния медленно переместилась к двери, по-видимому, пытаясь уловить, о чём говорили Вернон и Люпин. Северус подошёл к каминной полке, рассматривая аляповатые безделушки, явно обожаемые Петунией.

– А теперь послушай меня, Сев, – сказала Петуния, злобно выплюнув имя, которым Лили называла его, кажется, только вчера. Понизив голос, Петуния подошла ближе к волшебнику. – Этого маленького урода бросили на нашем пороге без всяких объяснений. Я никогда не знала, что он может сделать: собирается ли взорвать дом или…

– И всё же ты оставила его, – холодно перебил Северус. Он отвернулся от фотографий на каминной полке и снова посмотрел на Петунию. – Я знаю, ты могла связаться с Дамблдором или сдать мальчика магловским властям. А ещё лучше, ты могла бы позаботиться о нём как следует, – он пристально смотрел ей в глаза. – Ты мне никогда не нравилась, но я знаю, что Лили была о тебе высокого мнения. Как же так вышло, что ты не смогла найти в своём сердце тепла для мальчика, хотя бы ради неё?

– Ради Лили! – воскликнула Петуния, её лицо сильно покраснело, а рот искривился в отвратительной усмешке. – О, действительно, давайте всё сделаем для моей идеальной сестры! Это всегда было. Всегда! Она вообще никогда не думала обо мне. Когда наши родители умерли, она даже не потрудилась прийти на похороны. А потом я узнаю, что у вас там случилось… Как ты смеешь? Как ты смеешь читать мне нотации? Я знаю, кто ты! – злобно выплюнула она.

– И кто же? – холодно спросил Северус.

– Ты такой же урод, как и она, как и этот мальчишка, – Петуния, казалось, не понимала, насколько глупо было провоцировать взрослого мага.

Побледневший Северус угрожающе шагнул к ней и поднял ладонь, словно собираясь ударить её наотмашь. Она пискнула и вскинула руки, прикрывая лицо. Так они и замерли секунд на десять: она, съёжившись почти у его ног, и он, с занесённой для удара рукой.