Текст книги "Digging for the Bones (ЛП)"

Автор книги: Paganaidd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

Поттер вытаращился на Северуса.

– Э-э… это всё? – наконец спросил он после нескольких секунд ожидания дальнейших слов профессора.

– Нет, но, учитывая, что пол будет весь в дырках, если вы опять приметесь его скрести, этого вполне достаточно.

Дело в том, что Северусу требовалось некоторое время, чтобы обдумать этот разговор. Вероятно, ему действительно нужно показать Поттера одному из ментальных целителей Поппи.

========== Глава 35. На краю пропасти ==========

Это была самая глупая вещь, которую Снейп когда-либо придумывал. Гарри понятия не имел, что сказать Дамблдору, и совершенно растерялся. Когда его заставили извиняться на бумаге, он почувствовал себя ужасно неловко и даже не был уверен, за что Снейп хочет, чтобы он извинился.

После дюжины неудачных попыток Гарри решил, что это не обязательно должна быть сага, и он просто будет придерживаться азов, но на написание одной фразы у него ушло больше часа.

Уважаемый профессор Дамблдор.

Мне очень жаль, что вчера вечером я не справился со своей магией и что накричал на вас.

Гарри.

Конечно, это прозвучало так, будто ему было лет пять.

Каждый раз, когда Гарри брался за пергамент, он слышал, как миссис Уизли ругает Дамблдора за то, что тот отослал мальчика к Дурслям. Его бросало в дрожь при воспоминании о той ночи, когда он раздул Мардж, и как министр весело говорил Вернону: «Это не редкость для такого рода происшествий, мальчик не знает своей силы. Ему просто нужна твёрдая рука. Обычно всё решает немного дисциплины».

Мардж, естественно, заявила Вернону, что всё, что нужно Гарри, – это хорошая порка, и также напомнила брату, что это вовсе не противозаконно – пороть собственного ребёнка (или находящегося под опекой), независимо от того, что болтают эти никчёмные либералы, противники телесных наказаний.

Несмотря на то, что Снейп был гораздо страшнее дяди Вернона, он оказался одним из таких «никчёмных либералов». Подобная мысль заставила Гарри фыркнуть.

Это было так же странно, как и то, что Снейп продолжал утверждать, что Гарри подвергся насилию. Гарри очень хотелось, чтобы он перестал так говорить. Ужасное слово «насилие» заставляло мальчика чувствовать себя каким-то грязным. Единственное, что казалось ему выходящим за рамки нормы у Дурслей, – чулан, и то только потому, что они не знали, как справиться со спонтанной магией Гарри, когда он был маленьким.

Тихий голос в голове напомнил, что он никогда не слышал, чтобы кого-то ещё целыми днями оставляли без еды.

В начальной школе с Гарри учились двое детей, которых забрали у родителей. Ходили слухи, что над ними издевались. Когда Петуния услышала об этих детях, она велела Дадли не приближаться к «маленьким хулиганам» – выходцы из «таких семей» наверняка опасны.

В тот вечер она мрачно заметила Вернону, что знала такие семьи там, где выросла.

– Удивительно, как они оказались в таком хорошем районе, – сказала она.

Гарри никогда не считал этих детей опасными. На самом деле он почти подружился с одним из мальчиков, пока Дадли не пригрозил последнему взбучкой, если тот не перестанет водиться с Гарри.

Судя по тому, что говорила миссис Кук, Снейп происходил из подобной семьи.

Покачав головой, Гарри сунул клочок пергамента в конверт, не запечатывая его – Снейп наверняка захочет взглянуть на письмо.

Шум внизу заставил его подпрыгнуть. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что только через секунду сообразил – звонит телефон.

Подкравшись к лестнице, Гарри сел на вторую ступеньку – одна из нижних ступенек скрипела, и он не был уверен, какая именно. Впрочем, и отсюда всё было прекрасно слышно.

– Да, всё в порядке, – Снейп говорил несколько раздражённо, но, казалось, пытался сдерживаться. – Нет, спасибо, – Снейп выдержал паузу. – Это очень любезно с вашей стороны.

Пауза.

– Да, я… Разумеется.

Ещё одна пауза.

– Да, он здесь, – сказал Снейп, а затем крикнул: – Поттер!

Гарри вздрогнул, он не ожидал, что Снейп узнает, что он сидит здесь.

– Да, сэр? – вскочив на ноги, как можно невиннее отозвался мальчик, как будто не подслушивал во второй раз за это утро.

– Поттер, спускайтесь сюда!

Подскочив, Гарри сбежал вниз по лестнице – голос Снейпа звучал по-настоящему нервно.

Профессор стоял, держа в руке телефонную трубку, которую и сунул Гарри.

– Поговорите с Грейнджер, чтобы она убедилась, что я не зарыл вас в саду за домом, – буркнул он.

– О, – Гарри вспомнил об обещании позвонить Грейнджерам. – Э-э-э, ладно.

Снейп вышел, выглядя зловеще даже в халате, а Гарри поднёс трубку к уху:

– Алло?

– Гарри? – выдохнула Гермиона более высоким, чем обычно, голосом. – С тобой всё в порядке? У меня нет совы, и я так волновалась. Потом мама сказала, что у неё есть номер телефона профессора Снейпа. Она подумала, что будет нормально, если мы позвоним. Я же не втягиваю тебя в неприятности, правда?

– Нет, всё в порядке, – Гарри крутил в руках телефонный шнур, прислушиваясь к шагам профессора, поднимавшегося по лестнице. – Что ты хотела? – спросил и поморщился от того, как холодно прозвучал собственный голос. – Я имею в виду… – Гарри замолчал. Он никогда не пользовался телефоном у Дурслей, разве что отвечал на звонки.

– Я хотела узнать, как ты, – в тихом голосе Гермионы послышались слёзы.

Гарри откашлялся, пытаясь говорить нормально.

– Думаю, я в порядке, – тихо сказал он, вспомнив, что в последний раз, когда они виделись с Гермионой, он жалкой кучей валялся на земле. Она, должно быть, думает, что он сошёл с ума. – От Рона слышно что-нибудь? – спросил он, подыскивая, что бы сказать.

– Да, он прислал мне сову, – ответила Гермиона, немного приободрившись. – Говорит, что Джинни достаточно пришла в себя и что её можно забрать на выходные.

– Это… Это хорошо, – нерешительно сказал Гарри. Ему не хотелось говорить о Джинни.

К сожалению, Гермиона продолжила:

– Он сказал, что Джинни дышит самостоятельно, но говорить ещё не может. Мы до сих пор не знаем, что произошло. Все говорят, что это был несчастный случай, но помнишь, что она сказала перед тем, как потеряла сознание? Интересно, правильно ли она сварила зелье? Рон считает, что это доказательство случайности, но ведь Джинни не хотела, чтобы кто-нибудь позвал мадам Помфри.

Гермиона глубоко вздохнула, переводя дух, и Гарри предположил, что ей уже несколько дней хотелось поговорить об этом.

– Я не знаю… Мама говорит, что это не редкость, когда после чьей-то смерти подростки делают глупости. Я не рассказывала ей в прошлом году о Джинни и дневнике. И уж конечно, о том, как сама окаменела, – Гермиона понизила голос, словно боялась, что её подслушают. – Я сказала ей, что лежала тогда в больнице с сильным гриппом – боялась, что она не позволит мне вернуться в школу.

– Угу, – сказал Гарри, когда она сделала паузу, чтобы убедиться, что он всё ещё слушает. Он почувствовал, как его копьём пронзило чувство вины. Мальчик был так поглощён своими проблемами, что ни разу не вспомнил о Джинни с тех пор, как приехал сюда. Он придвинул к себе один из кухонных стульев и сел.

– Она считает, что мне нужно с кем-то поговорить, хотя знает, что я не могу разговаривать с маглами, и я сижу взаперти, – Гермиона чуть не рассмеялась. – Она написала профессору Дамблдору, чтобы он нашёл кого-нибудь.

– Нашёл кого-нибудь? – растерянно переспросил Гарри.

– Да, волшебника-психолога или что-то в этом роде, – ответила Гермиона слишком беспечно, на вкус Гарри.

– Почему… с чего бы ей хотеть, чтобы ты встречалась с кем-то подобным? – осторожно спросил Гарри. Возможно, Гермиона сходит с ума? Может быть, то зелье, которое Джинни выблевала на неё, сделало её немного сумасшедшей? Гарри не думал, что знает кого-то, кому нужно было бы обратиться к психологу, только слышал, как Петуния время от времени вполголоса говорила по телефону о соседке, которой нужно обратиться к психиатру, потому что она «совсем выжила из ума».

– О, ты знаешь, – Гарри услышал, как подруга вздохнула, – мама говорит, что это хорошая идея после того, как случилось что-то травмирующее, – она произнесла это так, будто её мама считала подобное нормальным.

– О…

С другой стороны, единственными маглами, которых он хорошо знал, были Дурсли. Возможно, их мнение о психологах (и людях, которые к ним ходят) было столь же верным, как и их суждения о волшебниках.

– Ну что, всё в порядке? – спросила Гермиона.

– Да, всё хорошо, – соврал Гарри, не зная, что ещё сказать.

– Гарри? – голос Гермионы звучал нерешительно, как будто она не была уверена, как Гарри воспримет то, что она скажет дальше. – Рон сказал мне… он сказал, что Сопелка… погиб… спасая всех в башне от Сириуса Блэка.

Гарри совершенно не хотелось говорить о Сопелке.

– Послушай, – поспешно сказал он, – я не думаю, что Снейп хочет, чтобы я разговаривал по телефону. У меня есть Хедвиг, я могу просто послать тебе письмо, хорошо? – его голос охрип. С Гермионой было бы легче разговаривать через письма – она бы не услышала, как он жалок.

– Ох… Ладно, – по тону её голоса Гарри понял, что Гермиона прикусила губу.

Он услышал в отдалении женский голос.

– Мама сказала, что профессор Снейп собирается взять тебя с собой, когда зайдёт к ней в офис, – с притворным оживлением сообщила Гермиона.

– О, э… тогда ладно, – Гарри помедлил. – Послушай, я должен идти. Я пришлю Хедвиг, хорошо? – он повесил трубку, не дожидаясь, пока она попрощается.

У него перехватило дыхание. Гарри закрыл глаза, положил сжатые в кулаки руки на колени и сосредоточился на ощущении ногтей, впившихся в ладони. Больно, но это ощущение было реально, как ничто другое. Гарри чувствовал себя словно даже не в своём теле и, если бы попытался, мог бы воспарить прямо над собственной головой.

Гарри вспомнил лицо Джинни, каким он видел его в последний раз, расслабленное и неподвижное, её глаза – единственное, что казалось живым. Миссис Уизли расчёсывала ей волосы.

Его захлестнула волна гнева. Вспомнив, что сказала им Джинни, Гарри невольно подумал, что она собиралась покончить с собой. Как Джинни могла так поступить? У нее было всё, что она могла пожелать. Всё, о чём Гарри когда-либо мечтал.

Похоже, на Джинни Риддл подействовал сильнее, чем кто-либо из них мог себе представить. Может быть, он всё ещё накладывает на неё какое-то тёмное заклятие? Может быть, люди, которых коснулась такая тьма, никогда не смогут от неё избавиться. Гарри бессознательно поднёс руку ко лбу.

– Поттер? – ровный голос Снейпа был полон мрачного беспокойства, что вывело Гарри из задумчивости.

– Что? – глаза мальчика распахнулись.

Профессор стоял в дверях кухни, опираясь на трость, и пристально смотрел на Гарри.

– С вами всё в порядке?

Он переоделся в магловские брюки и свитер и выглядел ещё не очень хорошо, но ему удалось побриться, а влажные волосы закручивались в завитки вокруг лица.

– Ага. Я имею в виду… Да, сэр, – Гарри кивнул, стараясь говорить уверенно.

– Хм, – Снейп посмотрел на него, сузив глаза. – Вы принесли свою записку?

– О… э-э… оставил наверху.

– Тогда пойдите и принесите, – велел Снейп. – Мне нужно отправить ещё несколько писем.

Гарри взбежал по лестнице и спустился вместе с запиской.

Снейп медленно подошёл к кухонному окну, за которым ожидала одна из коричневых школьных сов. Профессор привязал к её лапке три или четыре письма. Гарри протянул ему свою записку. Снейп взял её, задержавшись на мгновение, чтобы рассеянно запечатать конверт, не читая содержимого.

– Я собирался пообедать бутербродами, – заявил Снейп, закончив с письмами, – если только вы не предпочитаете что-то другое, – голос профессора звучал так, словно он изо всех сил старался быть вежливым.

Гарри пожал плечами.

– В таком случае достаньте хлеб, Поттер, – раздражённо фыркнул Снейп.

Остаток дня прошел спокойно. После обеда Снейп отправился в гостиную, устроившись со стопкой книг. Оставшись без работы по дому, Гарри не знал, чем себя занять после того, как с едой было покончено. Он осторожно присоединился к профессору в гостиной, ожидая, что ему скажут убираться с глаз долой, но Снейп, казалось, совсем не возражал против присутствия Гарри.

Гарри сел на пол перед камином, прислонившись спиной к дивану.

Через некоторое время Снейп вытащил палочку. Сделав несколько пассов, он поставил пластинку на старомодный проигрыватель, стоявший в деревянном шкафу. Гарри не знал, что там действительно есть стереосистема, он побоялся открывать шкаф, чтобы оттуда не вырвалась какая-нибудь волшебная мерзость.

Было странно, насколько не магическим оказался дом Снейпа.

Следующей странностью была музыка, которую слушал опекун. Гарри был уверен, что Снейп предпочитает классику или что-то из волшебного мира, чего Гарри никогда раньше не слышал, поэтому он удивился, когда на первой поставленной профессором пластинке не оказалось ничего такого – скорее, это была какая-то разновидность мрачного тягучего рока.

Гарри понятия не имел, что это была за музыка, так как Дурсли не позволяли ему слушать даже радио, если были поблизости. Такая музыка совсем не нравилась Дадли, но её любили слушать некоторые магловские подростки, жившие ниже по улице. Подростки, которые сводили Петунию с ума своими фиолетовыми или розовыми волосами, чёрными накрашенными глазами у мальчиков и кольцами в носу у девочек.

К вечеру Гарри дочитал книгу, которую начал в тот день, когда они приехали в дом Снейпа, и занервничал от бездействия. Более того, он никак не мог выкинуть из головы некоторые вещи. У него появились вопросы, которые он просто обязан был задать, и неважно, что это выведет Снейпа из себя. До сих пор настроение опекуна было не хуже, чем когда-либо, так что это заставило Гарри почувствовать себя храбрее.

С другой стороны, может быть, он просто сошёл с ума.

– Сэр? – неуверенно спросил Гарри.

– Да, Поттер? – отозвался Снейп, не отрываясь от книги.

Гарри глубоко вздохнул и выпалил вопрос, который беспокоил его последние полтора дня:

– Вы и моя мама были…? Вы и она?.. – мужество покинуло мальчика, когда Мастер зелий пристально посмотрел на него.

– Я и она что? – переспросил Снейп, стиснув зубы и сжав губы в бесцветные линии.

– Мой отец отнял у вас мою маму? – Гарри никогда не удавалось держать рот на замке.

– Нет, Поттер, – Снейп нахмурился, затем его лицо прояснилось. – Я никогда не соперничал с Джеймсом Поттером за любовь вашей матери.

– Но миссис Кук сказала, что вы были неразлучны, – настаивал Гарри, убеждённый, что именно по этой причине Снейп ненавидел отца Гарри, а затем и самого Гарри.

Профессор закрыл книгу.

– Вы, Уизли и Грейнджер практически неразлучны. Кто из них ваш суженый? – губы Снейпа дрогнули.

– Я… Гермиона и я… мы просто друзья… – залепетал Гарри. Было слишком тревожно думать о Гермионе как о своей девушке.

– Как и мы с вашей матерью, – Снейп, серьёзно кивнув, вздохнул. – Она была очень хорошим другом.

Гарри откинул волосы с глаз.

– Я почти ничего о ней не знаю, – тихо признался он.

– Петуния никогда не рассказывала о ней? – спросил Снейп.

Гарри покачал головой.

– Однажды она сказала тёте Мардж, что, по её мнению, мои родители просто обязаны были пожениться. Что их свадьба оказалась поспешной, потому что моя мама была… ну… вы понимаете?

– Клянусь вам, Поттер, – Снейп усмехнулся, – Джеймс Поттер женился на вашей матери не потому, что она была беременна, – усмешка сменилась привычной суровостью. – Свадьба была поспешной из-за войны в волшебном мире. В таких обстоятельствах люди, как правило, всегда торопятся.

– О, – сказал Гарри, – но если вы были друзьями…

Снейп сидел, бесстрастно глядя на него, и мужество покинуло Гарри.

– Не обращайте внимания, – поспешно сказал он.

– Нет, Поттер, продолжайте, – сказал Снейп. Его тон был мягким, не слишком воодушевляющим, но и не обескураживающим.

– Забудьте, – Гарри скрестил руки на груди.

Снейп фыркнул, но, похоже, решил оставить эту тему.

Остаток дня продолжался в том же духе. Гарри написал короткие письма Рону и Гермионе, впрочем, почти ни о чём не рассказав.

Хедвиг вернулась с ответами очень быстро.

Рон написал, что Джинни продолжает поправляться. Его письмо оказалось неожиданно гневным, Рон всё ещё злился на сестру за глупый риск, хотя заявил, что передозировка зелья – явно несчастный случай, очевидно, Джинни неправильно приготовила Глоток мира.

Уж кто бы говорил про неправильно сваренное зелье!

Гермиона же была убеждена, что Джинни сделала это нарочно. Гарри подумал, что в письме она оказалась более откровенной, чем во время разговора. Она прислала ему длинное письмо, которое, наверное, начала писать ещё до того, как поговорила с ним по телефону, рассказывая обо всём семестре.

Среди прочего Гермиона сообщила, что она пошла к Люпину в первую очередь из-за сказанного Джинни ей и близнецам, что «им лучше что-нибудь сделать с Гарри, прежде чем он закончит, как Невилл».

Очевидно, Джинни была непреклонна в том, что Гарри вёл себя так же, как Невилл. Она также сделала некоторые очень мрачные выводы, которые не объяснила, о том, что происходит с людьми, когда о них не заботятся друзья.

Так что на самом деле именно Джинни была виновата в нынешнем затруднительном положении Гарри. В какой-то степени это улучшило отношение Гарри к Рону и Гермионе. Если Джинни, чувствуя себя виноватой перед Невиллом, взбудоражила Гермиону и других Уизли, то неудивительно, что они пошли к Люпину.

Прошло два дня. Снейпу, похоже, становилось лучше, он проводил больше времени без сна. Хотя с ним ещё случалось внезапно уснуть, но Гарри никогда больше не делал ошибки, пытаясь снова разбудить его.

Гарри старался избегать разговоров с опекуном, ограничиваясь, насколько это вообще было возможно, краткими «да, сэр» и «нет, сэр». Почему-то он всё время думал о том, что Снейп знает о его матери гораздо больше, чем он, Гарри. Это было несправедливо. Ещё один человек, который знал о жизни Гарри гораздо больше его самого.

Теперь Снейп готовил обеды сам. Гарри даже удивился, что этот человек оказался неплохим поваром. А ещё он явно любил магловскую еду. Вечером следующего дня он отправил Гарри за едой на вынос в индийский ресторан, а когда Гарри признался, что никогда не пробовал такую кухню, Снейп не насмехался над ним, а посоветовал заказать себе неострое куриное карри.

Впервые в жизни Гарри нечем было заняться.

Снейпа, похоже, совершенно не волновало время подъёма мальчика по утрам. И это было хорошо, потому что Гарри не мог спать больше двух часов подряд, не просыпаясь в холодном поту.

На этот раз кошмар заставил его броситься в туалет, где его стошнило. Должно быть, он наделал слишком много шума, потому что Снейп сразу же вышел из своей спальни.

– Что случилось, Поттер? – вздохнул он.

– Ничего, всё в порядке, – пробормотал Гарри, неуверенно поднимаясь и чувствуя себя ужасно неловко, пока мыл руки и лицо и полоскал рот.

– Карри взбунтовало ваш желудок? – голос Снейпа звучал почти заботливо.

Гарри кивнул, увидев лёгкий выход из положения.

– Всё в порядке, – тихо сказал он. – Ничего страшного.

– Знаете, Поттер, – Снейп поколебался, – иногда бывает полезно поговорить о… некоторых вещах.

Гарри должен был отдать должное этому человеку – он был чертовски хорошим актёром. Этот ровный голос был полон сочувствия и ласки, как будто Гарри был котёнком, которого Снейп пытался выманить из-под машины. Гарри почти поверил, что ему не наплевать. Но ведь это его долг, не так ли? Чтобы убедиться, что с Гарри всё в порядке?

Гарри чуть не рассмеялся вслух.

– Нет, всё в порядке, – он и сам был неплохим актёром. – Думаю, это потому, что я никогда раньше не пробовал карри.

Снейп прищурился, но кивнул.

– У вашей матери тоже был чувствительный желудок.

Гарри ехидно подумал, что Снейп, разумеется, должен об этом знать, учитывая, что он и мать мальчика были неразлучны. Конечно, это ведь Гарри ничего не знал о своей матери, не так ли?

Гарри снова кивнул. На самом деле он просто хотел вернуться в свою комнату.

– Если вам ничего не нужно, Поттер, – Снейп повернулся, – тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр, – пробормотал Гарри.

Он снова лёг в постель, но знал, что заснуть больше не сможет. В последнем кошмаре Джинни лежала в Тайной комнате, над ней склонился Том Риддл, а Гермиона отчаянно пыталась заставить Джинни снова дышать.

Гарри было интересно, что чувствовала Джинни, когда выпила то зелье. Сам он никогда не варил Глоток мира, но знал, что это просто хорошее успокоительное. Джинни должна была выпить его слишком много, чтобы получилась передозировка. Значит, она неправильно его сварила. Если бы было так легко превысить дозу, этого зелья не было бы в учебнике. Или, по крайней мере, его хранили бы в Запретной секции.

Он снова беспокойно повернулся, думая о том, каково это – умереть. Зелья для этого очень хороши, но их было слишком легко испортить.

Гарри замер в шоке от собственных мыслей. Они уже несколько недель не выходили у него из головы, но теперь нахлынули страшной чёрной волной. Было бы ужасно, если бы что-то случилось с Джинни. У неё была огромная семья, которая очень любила её. При виде миссис Уизли, расчёсывавшей волосы Джинни, у Гарри перехватило горло.

С другой стороны, Гарри… Ну и кому он нужен? Дамблдор отправил его жить к Дурслям, а потом отсылал обратно снова и снова. Рон и Гермиона? Они пошли к преподавателям за его спиной, даже не сказав ему. В любом случае, они прекрасно обойдутся без него, у них есть свои семьи. Миссис Уизли расстроится, но ей нужно присматривать за Джинни.

Снейп? Снейп будет только рад, что ему не придётся возиться с Гарри, путающимся под ногами.

В самом деле, теперь, когда ушёл Сопелка, по Гарри будет скучать только Хедвиг. Мальчик сел, чувствуя странную свободу. Очень тихо он соскользнул с кровати, подошёл к столу, взял перо и пергамент.

Уважаемый профессор Снейп.

Не могли бы вы присмотреть за Хедвиг? Похоже, вы ей нравитесь, и я знаю, что она очень благодарна вам за то, что вы выпускаете её по ночам на охоту. Если это проблема, пожалуйста, проследите, чтобы она попала к Хагриду.

Г.П.

Так, как бы теперь ничего не испортить?

Мысли Гарри возвратились к Астрономической башне. Теперь это было слишком далеко, и кто знает, когда они вернутся в Хогвартс. Резать себе вены, пожалуй, тоже не стоило – он не любил оставлять после себя беспорядок.

Может ли кто-то сам себя заавадить? Вряд ли.

Он оглядел свою комнату. В открытом сундуке лежала кое-какая школьная одежда. Взгляд упал на галстуки. Они не годятся, но, может быть, есть что-то, что подойдёт? Гарри копался в сундуке, пока не наткнулся на один из своих длинных зимних шарфов.

В шкафу была перекладина для вешалок с одеждой, которая выглядела очень прочной. Достаточно прочной, чтобы выдержать одного тощего маленького урода.

Гарри посмотрел на шарф. Он слышал, как кто-то говорил, что повешение – довольно безболезненный способ умереть.

Он начал скручивать шарф в более-менее тонкий жгут, потом завязал скользящий узел, жалея, что не умеет делать узлы получше, но и этот сослужит ему хорошую службу. В качестве последней меры предосторожности он закрыл окно, чтобы Хедвиг не смогла влететь, пока он будет занят, и не наделала шума, который разбудил бы Снейпа.

Перекладина находилась на высоте около пяти футов. Гарри был ростом четыре фута восемь дюймов, мог ли он повеситься на четырёх дюймах оставшегося пространства? Мальчик подтащил к шкафу стул, с которого, если петля затянется достаточно туго, он сможет просто соскользнуть.

Привязав шарф к перекладине, Гарри влез на стул, просунул голову в петлю и, чувствуя себя так же, как тогда, когда стоял на вершине Астрономической башни, пинком отбросил стул.

Петля туго затянулась на шее. Гарри попытался вздохнуть, но из сдавленного горла вырвался лишь слабый хрип. Голова стала совсем пустой, и в то же время казалось, что она вот-вот взорвётся. Гарри почувствовал, как глаза вылезают из орбит.

О Мерлин, как больно! Почему он не думал, что это будет больно? Шарф врезался ему в горло. Почему это так больно? Гарри судорожно скрёб ногтями по шее, пытаясь ослабить ужасное натяжение. О чём он только думал? Он не мог открыть глаза или повернуть голову в более естественное положение и брыкался, пытаясь найти опору на полу или стене. Лёгкие невыносимо горели от нехватки воздуха, а голова, казалось, отрывалась от шеи.

В ушах зазвенело, словно пожарная сигнализация, и нахлынула, погребая его под собой, огромная ревущая чёрная волна.

– Гарри! – крикнул далёкий голос.

Каким-то чудом Гарри почувствовал, как чьи-то руки, приняв на себя тяжесть его тела, ослабили петлю. Шарф исчез.

Гарри судорожно вздохнул и слабо закашлялся.

– О, слава богу, – прошептал тот же голос, когда кто-бы-это-ни-был коснулся шеи мальчика.

Гарри слегка приоткрыл глаза. Его очки исчезли, но он безошибочно различил очертания Снейпа.

– Гарри? Ты меня слышишь? – настойчиво спрашивал опекун.

– Да, сэр, – прохрипел Гарри.

– Давай поднимем тебя с пола, – голос Снейпа звучал крайне мягко, с какой-то дрожью. Профессор снова поднял Гарри и положил его на кровать, укрыв одеялом.

Гарри крепко зажмурился. Он не предполагал такого, совсем не предполагал. Он попытался перевернуться, зарыться в кокон из одеяла, но рука на плече удержала его.

– Лежи спокойно, – велел Снейп.

Гарри смутно осознавал, что Снейп водит над ним палочкой. Не имея возможности отвернуться, мальчик зажмурился ещё крепче. Больше всего на свете ему хотелось провалиться сквозь землю. Теперь он действительно хотел умереть.

Должно быть, Снейп призвал зелье, потому что Гарри услышал, как откупорили флакон.

– Мне нужно, чтобы ты выпил это, Гарри, – прошептал Снейп.

Гарри слабо покачал головой. Он ничего не хотел от Снейпа.

Мастер зелий вздохнул.

– Это зелье Сна без сновидений. Мы поговорим обо всём утром.

Хорошо бы во флаконе оказался один из лучших ядов Снейпа! Открыв глаза, Гарри уставился на опекуна:

– Я не хочу!

Профессор сидел на краю кровати, одетый в синюю ночную рубашку. Очевидно, он крепко спал, когда услышал шум, поднятый Гарри. Выражение лица Снейпа было мрачным и в то же время более открытым, чем Гарри когда-либо видел раньше.

– Это не просьба, Гарри, – несмотря на мягкость, голос звучал решительно.

Гарри снова покачал головой. Снейп вздохнул, устав уговаривать, направил палочку на зелье и пробормотал заклинание. По мгновенной прохладе в животе Гарри понял, что Снейп наколдовал зелье прямо в желудок.

– Ты ублюдок, – выплюнул он.

– Да, но вы доживёте до утра, и мы сможем обсудить моё происхождение*, – заявил Снейп, возвращаясь к привычному сарказму.

Гарри закрыл глаза.

_______

*bastard – незаконнорожденный ребёнок, в другом значении – ублюдок, мерзавец; Снейп иронизирует, игнорируя бранное значение этого слова (прим. пер.)

========== Глава 36. Смертельная опасность ==========

Северус включил электрический свет, чтобы лучше рассмотреть, что ребёнок с собой сделал.

До того, как Северус усыпил Поттера зельем, мальчик не жаловался на боль, но, несомненно, это лишь из-за шока и пережитого удушья – хриплый, слабый голос и почти судорожные движения шеи говорили о реальных повреждениях. Поспешно наложенные диагностические заклинания подтвердили подозрения. Северус чуть не рявкнул на ребёнка, когда тот попытался покачать головой, но это только вызвало бы дальнейшую травму (психическую или физическую, в данный момент не имело значения).

В ярком электрическом свете Северус разглядел темнеющие синяки на шее Гарри. Почему ребёнок решился на это именно сегодня?..

Хотя с эмоциями они разберутся завтра, а сегодня Северусу хватит работы с видимыми травмами.

На всякий случай Северус обездвижил спящего мальчика, стараясь, чтобы его шея была правильно выровнена. Затем наложил заклинание, чтобы следить за дыханием Гарри, на случай, если у него возникнет отёк дыхательных путей или в них попадёт жидкость, пока ребёнок не может двигаться. Ещё несколько заклинаний окутали нос и рот мальчика голубым магическим свечением, позволяя ему дышать чистым кислородом. Северус призвал записывающий пергамент для контроля заклинаний, судя по которым, на данный момент Гарри был физически стабилен.

Диагностические заклинания выявили ряд травм, характерных для неудачного повешения: Гарри сломал гортань и один из шейных позвонков. Никаких повреждений нервов… удивительное везение мальчика по-прежнему было с ним – восстановление нервных окончаний могло быть весьма неприятным. Никаких повреждений мозга, похоже, тоже не было. Магия, конечно, защищала ребёнка, но полностью избежать травм не получилось: возможно, она ослабила шарф или левитировала мальчика, а может, и нет – нанесённые самому себе увечья часто сбивали с толку магию волшебника.

Северус посмотрел на спящего ребёнка, напряжённо размышляя. Приняв решение, он вызвал своего патронуса – от облегчения, что мальчик жив, тот получился особенно ярким.

«Сев, признайся, ты счастлив от того, что Гарри жив», – сказал раздражающе чёткий голос Лили в его голове.

Северус проинструктировал патронуса и призвал халат. Он замёрз, а ночь обещала быть долгой.

Травмы мальчика были не опасны для жизни, но их исцеление – тонкая работа, превосходящая мастерство Северуса. Если он сделает что-то неправильно, придётся исправлять, а ребёнок и без того был достаточно травмирован.

Северус призвал из кухни чайник и чашку, не осмеливаясь оставить ребёнка ни на секунду, даже обездвиженного и спящего. По правде говоря, зельевару не нравилось давать ему столько снотворного, пока его раны полностью не заживут.

Северус вздохнул.

– И что мне с тобой делать? – тихо спросил он. Вопрос был явно риторическим.

Он заварил чай и придвинул стул поближе к кровати, не спуская глаз с лица Гарри. В состоянии покоя ребёнок снова стал очень похож на своего дедушку Эванса, подумал Северус. Именно дерзкое или наглое выражение лица мальчика так напоминало Джеймса Поттера.

Северус пил чай, рассматривая черноволосого ребёнка. Он знал, что мальчик вполне способен на что-то подобное, но ожидал, возможно, больше предупреждающих знаков и возблагодарил всех богов, о каких только когда-либо слышал, за то, что Молли Уизли прозорливо рассказала ему о зачарованных часах. Иначе он обнаружил бы Гарри слишком поздно.

Часы тревожно взвыли, когда стрелка переключилась на «смертельную опасность». Пробудившись от крепкого сна, Северус потратил несколько драгоценных секунд, чтобы понять, что это за сигнал тревоги, а затем ещё несколько – чтобы установить местонахождение ребёнка. Слава Мерлину, что он был не в подвале – взломанные антиаппарационные чары пришлось бы восстанавливать с нуля.

Северус задавался вопросом, что заставило Гарри сделать это сегодня вечером? Ребёнок весь день вёл себя тихо, но не больше, чем обычно. Они даже не разговаривали. Телефонный звонок от Грейнджер? Неужели она его расстроила? Тут уж сложно судить.