Текст книги "Digging for the Bones (ЛП)"

Автор книги: Paganaidd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц)

– Я ожидаю, что вы появитесь за ужином в менее растрёпанном виде, мистер Поттер, – сказал Снейп, когда они вышли. – И, пожалуйста, побеспокойтесь выбросить эти обноски, – он бросил презрительный взгляд на мантию Гарри.

– Она не так уж плоха, – буркнул Гарри.

Снейп приподнял бровь, но больше ничего не сказал.

Ну ладно, так оно и есть, признался себе Гарри, теребя потёртый рукав, но будь он проклят, если согласится со Снейпом.

– Мне нужно заглянуть в аптеку, пока мы здесь, – объявил Снейп. – Буду признателен, если вы не поставите меня в неловкое положение: внешность мистера Уолда достаточно шокирующая.

Гарри сердито зыркнул на Снейпа, но ничего не сказал.

В витрине этого магазина не было никаких вывесок. Сам магазин был от пола до потолка заставлен стеллажами с банками. Справа от двери оказался прилавок, за которым стоял мужчина. Он поднял глаза и повернулся к ним, едва они вошли.

Гарри задохнулся – он ни у кого никогда не видел таких шрамов. Слева лицо аптекаря с правильными и даже красивыми чертами было совершенно гладким, без единой отметины. Но правая сторона напоминала оплавленную свечу. На месте правого глаза был лоскут кожи, сливавшийся со щекой мужчины в розовые и белые рубцы. Нос справа был абсолютно лишён плоти – просто тонкая кожа, натянутая на хрящи, без ноздрей. Рот не имел губ и обвис, застыв в постоянной гримасе. Скула и челюсть резко выступали вперёд. Казалось, лицо было сожжено до костей черепа.

– Привет, Северус, – рот аптекаря искривился, и потребовалось мгновение, чтобы Гарри осознал, что это означало улыбку.

– Как дела, Маркус? – профессор Снейп улыбнулся. Гарри никогда раньше не слышал, чтобы Снейп был с кем-то так дружелюбен.

– О, знаешь, дела идут хорошо. Жаловаться не на что, – аптекарь повернулся и взял лежавший за прилавком пакет. – Вот твой заказ.

Он протянул пакет Снейпу, и Гарри, увидев, что правая рука тоже обожжена, гадал, был ли таким весь бок мужчины, или же он поднял руку, пытаясь прикрыть лицо.

Гарри быстро отвёл глаза, прежде чем кто-либо из взрослых успел заметить его пристальный взгляд. Вместо этого он стал рассматривать множество банок на стеллажах. Некоторые были наполнены сушеными растениями, другие – разноцветными жидкостями, в иных лежали кусочки чего-то, о чём Гарри даже не хотел думать.

Снейп и аптекарь обменялись ещё несколькими любезностями, потом Снейп сказал:

– Да, это наш мистер Поттер.

Гарри взглянул на аптекаря и очень тихо сказал:

– Здравствуйте, сэр.

Собравшись с духом, Гарри сумел посмотреть ему в глаза, вернее, в один глаз, не побледнев.

– Мистер Поттер, – аптекарь улыбнулся Гарри своей пародией на улыбку, но, похоже, не ожидал продолжения разговора.

Через несколько минут покупки Снейпа были проверены, оплачены и спрятаны в карманы мантии профессора (Гарри подумал, что уменьшающие заклинания бывают весьма полезны).

– Я ценю, что вы не позволили внешнему виду мистера Уолда взволновать вас, – неохотно сказал Снейп, когда они отошли на полквартала от магазина.

– Что случилось с его лицом? – тихо спросил Гарри. Его собственный шрам был знаменит и притягивал взгляды, но на самом деле его было достаточно легко скрыть. Гарри признавал, что привлекаемое им внимание было в основном позитивным, хотя временами немного ошеломляющим. Однако это не заставляло людей отворачиваться.

– Несчастный случай с зельем. Взрыв, – буркнул Снейп. – Поэтому я не позволяю никаких выходок в своей лаборатории.

– О, – Гарри понял, что ему нужно многое обдумать о сегодняшнем дне.

– Полагаю, ваши очки у мадам Витреа уже готовы. Мы заберём их, а потом вернёмся в замок, – сказал Снейп.

Гарри кивнул.

– Я должен проинформировать вас, Поттер, – медленно произнёс Снейп, пока они шли, – что профессор Бербидж организовала группу психологической помощи студентам, у которых возникли трудности с их семьями, открытую для всех, кто захочет присоединиться. Это может принести вам некоторую пользу.

Гарри пожал плечами. Этого не должно было случиться, последнее, что Гарри хотел – обсуждать Дурслей: если он заговорит об этом в группе, всё наверняка выплывет наружу.

– Если вы беспокоитесь о сохранности своей тайны, уверяю вас, профессор Бербидж использует заклинания конфиденциальности и гарантирует, что никаких посторонних разговоров не будет. Однако, – продолжал Снейп, – всё зависит только от вас.

Казалось, он ждал какого-то ответа, поэтому Гарри пробормотал:

– Да, сэр.

– Я должен также упомянуть, что Уизли поговорили с директором школы о том, чтобы взять на себя ответственность за вас, когда это станет возможно.

– Они согласились? – с надеждой спросил Гарри.

– До этого счастливого дня предлагаю нам обоим постараться сделать всё возможное, чтобы вести себя надлежащим образом, – Снейп говорил сухо и строго, тем же тоном, каким читал свою первую лекцию в этом году. – Я не потерплю нарушения правил больше, чем когда-либо, но если предположить, что вы сможете избежать ваших наиболее… – он запнулся, подыскивая слово, – вопиющих выходок, думаю, мы сможем справиться с этим.

– Да, сэр, – вздохнул Гарри.

К этому времени они снова подошли к оптике. Снейп открыл дверь и жестом пригласил Гарри войти.

Мадам Витреа не потребовалось много времени, чтобы подготовить заказ. Гарри поразился, насколько новые очки его преобразили. Сначала Гарри показалось, что они делают его старше, потом решил, что это не так – они заставили его выглядеть просто… лучше. Металл оправы словно сконцентрировал цвет глаз, а прозрачный кристалл сделал его более заметным.

Снейп стоял позади с тем же странным оценивающим взглядом.

– У него действительно глаза матери, – сказала мадам Витреа Снейпу, – такая яркая зелень. Я бы заработала целое состояние, если бы смогла воспроизвести этот цвет.

– Вы знали мою маму? – спросил Гарри. – Когда она училась в школе?

– О нет, она пришла по программе целителей в больницу Святого Мунго. Я тогда там работала, – ответила мадам Витреа. – Но, кажется, профессор Снейп учился на том же курсе, что и она.

– Вы знали мою маму?! – Гарри изумлённо уставился на Снейпа.

– Да, Поттер, знал, – спокойно ответил Снейп. – А теперь, если вы закончили со своими расспросами, думаю, нам пора вернуться в замок.

========== Глава 19. Раскрытые секреты ==========

Северусу предстояла ещё одна встреча, прежде чем он сможет удалиться в свои комнаты и насладиться заслуженными тишиной и покоем.

День с Поттером оказался более тревожным, чем Северусу хотелось признавать. Реакция мальчишки на информацию о деньгах, что получала Петуния на его содержание, огорчила Северуса. Он снова оказался в неудобном положении, желая сказать хоть слово утешения, но не зная, как это сделать.

Интересно, что порыв Поттера не принимать ничьих подачек, казалось, имел те же корни, что и у самого Северуса – он тоже слишком часто оказывался жертвой унизительной милостыни. Петуния наверняка отправила бы мальчика в приют, если бы не ежемесячные чеки из Гринготтса. Однако она озаботилась убедить ребёнка в том, что приняла его по доброте сердечной, хотя сомнительно, что у неё вообще есть сердце.

Возможно, было бы лучше, если бы мальчик действительно попал в приют. В конце концов, кто-нибудь из сотрудников Службы защиты детей волшебников услышал бы об этом. Хотя это, к сожалению, привело бы к тому, что Министерство отдало бы Поттера тому, кто больше заплатит.

В сегодняшней встрече участвовали все, кого Дамблдор счёл необходимым известить об изменении статуса Поттера. Северус настоял, чтобы поговорить со всеми сразу: после объяснений с Дамблдором на прошлой неделе он не собирался проходить через это снова, или, по крайней мере, чаще, чем это было необходимо, поэтому согласился на встречу, как только Минерва и Поппи вернутся.

Минерве будет трудно сказать. Чёртов Джеймс Поттер и его банда были зеницей ока Минервы. Поттер и его вероломный лучший друг Блэк преуспевали в трансфигурации. Гарри Поттер тоже ходил в её любимчиках, хотя он никогда не был так хорош в трансфигурации, как его отец (становилось всё труднее и труднее отрицать, что, за исключением внешности, Гарри действительно был похож на Поттера-старшего меньше, чем Северус думал изначально).

Вполне вероятно, что Минерва будет в ярости как из-за издевательств Дурслей над Поттером, так и из-за правды о его происхождении. Хотя Северус уважал её как коллегу и любил (настолько, насколько он вообще мог кого-то любить) как личность, она никогда не была замужем и, возможно, не поймёт, на что способна ведьма в стремлении родить ребёнка.

Северус искренне желал бы найти какой-нибудь другой способ сообщить Минерве, но Дамблдор понимал, что скрывать правду от неё будет ещё опаснее: как декан факультета Поттера, она имела полный доступ к его документам и могла ненароком вызвать неприятности, выясняя, почему Гарри не собирается возвращаться к Дурслям.

С Поппи всё должно пройти легче. Северус всегда хорошо ладил с ней, как целитель, она понимала, что во многих семьях волшебников принимали определённые меры. Он знал наверняка, что во время его преподавательской работы в Хогвартсе она не единожды готовила зелье сокрытия родства. Северус никогда не спрашивал, для кого оно предназначалось, просто предоставлял Поппи гримуар, в котором содержался рецепт, и некоторые из наиболее ценных ингредиентов из собственных запасов.

Кому ещё Дамблдор должен был объяснить всё – это Молли и Артур Уизли, если они собирались получить опекунство и тихо, без огласки, забрать ребёнка у Северуса. Неизвестно, как они оба отнесутся к возникшей ситуации.

Итак, теперь все собрались в кабинете Дамблдора. Северус подумал, что предпочёл бы встретиться лицом к лицу со всем Визенгамотом и смириться с пожизненным заключением в Азкабане.

Северус встал перед горгульей Дамблдора, глубоко вздохнул и расправил плечи, чувствуя себя так, словно шёл на собрание Пожирателей Смерти с разъярённым Тёмным Лордом во главе. Возможно, Минерва разозлится настолько, что приложит Северуса круциатусом, когда услышит его историю.

– Кровяные леденцы, – сказал он горгулье, и та отскочила в сторону.

– …волнуюсь за Джинни, если честно, – говорил женский голос, – она просто на себя не похожа. Я всё думаю, не забрать ли её домой. После того, что случилось…

– Мы присмотрим за ней, Молли, – примирительно пообещал Дамблдор. Уизли уже были в его кабинете, по-видимому, прибыв через камин.

– Директор, – холодно сказал Северус, недовольный, что пришлось снабдить директора воспоминаниями, но выбор был невелик: или так, или Веритасерум, если он собирался сохранить уважение серьёзных волшебников (и свою работу).

В каком-то смысле Северус не мог винить Дамблдора после того, как четырнадцать лет назад пришёл к нему с известием, что Тёмный Лорд преследует Поттеров по вине зельевара.

Северус безжалостно отбросил эту мысль. Самобичевание не поможет ему пережить этот вечер.

– Северус, – голос Дамблдора звучал тепло и приветливо. Очевидно, сцена в Омуте памяти успокоила его. Северус избегал разговоров со старым ублюдком всю неделю, за исключением одного или двух обсуждений внезапного отвращения мальчика к общению с кем-либо, кроме его закадычных друзей.

Северус вспомнил, как тихо сидел старик, когда Северус вручил ему отчёт об осмотре Гарри, а затем документ, в котором были прописаны новые условия опекунства.

Дамблдор потратил добрых пятнадцать минут на изучение медицинского заключения.

– Я знал, что они не совсем довольны тем, что взяли Гарри к себе, но никогда не думал, что они способны на такое, – очень тихо сказал он.

Это напомнило Северусу, что нужно показать Поппи руку мальчика. Ему не нравилась привычка ребёнка сжимать кисть и потирать её, словно она болела – вполне возможно, что кости срослись неправильно.

Директор взял свою волшебную палочку и наколдовал удобное зелёное кресло рядом с Молли Уизли.

– Пожалуйста, присядь, Северус, подождём остальных.

Северус кивнул мистеру и миссис Уизли. Те обменялись непонятными взглядами и кивнули в ответ.

– Здравствуйте, профессор Снейп, – сказала миссис Уизли, – рада вас видеть.

Она мягко улыбнулась, и он любезно наклонил голову, понимая, что должен во что бы то ни стало сохранить их хорошее расположение. Он видел надежду в глазах мальчика, когда тот упомянул о возможности того, что Уизли возьмут его под опеку. Северусу было неловко разочаровывать ребёнка, особенно после того, что он слышал и видел.

Не успел Северус сесть, как дверь открылась и вошли Поппи и Минерва.

Обе ведьмы выглядели усталыми – они только что вернулись в замок. Минерва казалась особенно измученной: её глаза запали и потемнели, вокруг рта появилось ещё больше морщин, и новая белая прядь украсила заколотые седые волосы. Они с Августой Лонгботтом были школьными подругами, а Фрэнк и Алиса учились на Гриффиндоре. Потерять Лонгботтома для Минервы было всё равно что потерять одного из собственных внуков.

Северус покачал головой. Никто и подумать не мог, что над студентом могут так жестоко издеваться прямо у них под носом. Похоже, Невилл Лонгботтом, как и многие жертвы жестокого обращения, приложил немало усилий, чтобы скрыть нанесённые ему дядей увечья. Скорее всего, в безуспешной попытке защитить свою бабушку.

Дамблдор предложил показать каждому декану протокол дознания. Северусу придётся прочесть его, но он не спешил ощутить очередную порцию вины.

Он пропустил, как Дамблдор приветствовал женщин, не слушая, что говорил старик, пока не прозвучало:

– …к нам присоединится Ремус.

– Значит, вы пригласили и Люпина? – Северус свирепо глянул на Дамблдора.

– Я счёл это благоразумным, так как он уже осведомлён об обстоятельствах и засвидетельствовал документы, – безмятежно ответил Дамблдор.

Дантист, Северусу определённо нужен дантист! Родители Грейнджер стоматологи, возможно, они дадут ему направление к кому-то, кто лечит зубовный скрежет, вызывающий постоянные головные боли, от которых Северус очень устал. Пожалуй, стоит сделать само собой разумеющимся принимать успокаивающее зелье, прежде чем приходить в кабинет Дамблдора.

– Я считаю, что вы четверо должны прочитать отчёт об осмотре Гарри, проведённом Северусом, прежде чем мы будем говорить о чём-то ещё, – серьёзно заговорил Дамблдор, обращаясь ко всем присутствующим в комнате. – Ремус был свидетелем осмотра, так что нам не нужно его ждать, – пожилой волшебник взмахнул палочкой, и копия отчёта появилась в воздухе перед каждым из магов.

Северус наблюдал за их лицами, пока они изучали пергамент. Поппи прикрыла рукой рот, медленно опустившись в кресло, которое ей наколдовал директор.

Минерва посмотрела на Дамблдора, даже не дочитав.

– Я же говорила вам, – прошипела она, став удивительно похожей на свою кошачью анимагическую форму, в два широких шага пересекла кабинет и швырнула пергамент на стол Дамблдора. – Я ГОВОРИЛА!

Мистер и миссис Уизли взялись за руки. Миссис Уизли покачала головой.

– Я знала, что что-то не так, но не могла заставить его рассказать мне что-нибудь, когда он оставался с нами. Я писала его дяде и тёте, но они никогда не отвечали… Я думала, что их просто отпугнула совиная почта… – она замолчала.

Глаза Поппи расширились.

– Мы не можем отнести это в Министерство, – прошептала она, не отнимая руки ото рта, как будто боялась того, что должна была сказать. – Антимагловские настроения… Люди сойдут с ума. Начнутся убийства.

О, Северус всегда знал, что Поппи быстро соображает, но ведь она была полукровкой и видела некоторые вещи более ясно из-за своего статуса белой вороны.

– Нет, мы не можем, – покорно согласился Дамблдор.

– Значит, это и есть причина письма, которое прислал мне Рон? – Артур Уизли резко перевёл взгляд с бумаги на Северуса.

Северус кивнул.

– Я уже взял мальчика под опеку, – спокойно признался он.

Воцарилось ошеломлённое молчание.

– Но… как? – выдохнула наконец Минерва. – Альбус? Ты кого-нибудь уговорил в…?

Дамблдор вздохнул.

– Нет. И боюсь, в данный момент Визенгамот полным составом захочет заняться этим делом. Естественно, это заставит прессу вмешаться.

Маленькая девочка из Хаффлпаффа была тому доказательством. Хотя имя не раскрывалось, её история стала на прошлой неделе темой колонки Скитер «Особый интерес». Молчать об этом было бы невозможно.

– Профессор Снейп, – очень тихо сказала миссис Уизли, – между вами и Гарри существует какое-то кровное родство?

Северус коротко кивнул.

– Возможно… может быть, твой отец и родители Лили? – спросила Минерва с каким-то отчаянием. – Но это не имеет смысла, – она сама ответила на свой вопрос. – Я не понимаю.

Северус почувствовал пристальный взгляд Поппи. Он глубоко вздохнул.

– Поттер… биологически… мой… – Северус не мог выговорить это. – Мой… отпрыск.

Минерва на мгновение замерла, затем развернулась к Северусу.

– Что ты сказал? – требовательно спросила она.

Это было похоже на реакцию Дамблдора на прошлой неделе, но возмущение директора выражалось более спокойно, хотя в ярости он был способен заморозить любого. Справиться с Минервой Северусу было гораздо легче.

– Я помог Лили с её… проблемой, – кисло ответил он, вставая, чтобы сравняться с ней в росте.

– Ты хочешь, чтобы мы поверили, будто Лили Поттер добровольно стала твоей потаскухой? – Минерва вытащила палочку.

Палочка Северуса оказалась в его руке прежде, чем Минерва успела сказать ещё хоть слово.

– Осторожнее, Минерва, – прошипел он.

– Но ведь именно это ты и сказал, не так ли? – глаза Минервы стали как у дикой фурии. – Так что либо это было изнасилование, либо Лили была потаску.…

– Минерва, – резко сказала Поппи, – прекрати. Дай Северусу сказать.

Она тоже встала и, судя по всему, была готова проклясть их обоих.

Дамблдор громко откашлялся.

– Минерва, я вполне понимаю твою реакцию, но Северус снабдил меня воспоминаниями о сложившихся обстоятельствах. Они довольно… необычны. И я не верю, что у Северуса в данном случае есть какие-то причины чувствовать вину.

О нет, не в этом случае. Старый ублюдок был так осторожен в своих словах.

– Вот как? – она резко повернулась на каблуках. – И какие же обстоятельства могут оправдать сексуальные отношения с замужней женщиной?

Северус не сводил палочки с Минервы и не хотел это делать, пока она не успокоится, но немного опустил руку.

– Джеймс Поттер был бесплоден, – понизив голос, сказал он, заметив, что миссис Уизли произнесла что-то вроде «Ох», хотя и не смотрел на неё. Минерва только моргнула.

– И как это связано с тобой? – резко спросила она.

– Лили использовала зелье сокрытия родства, верно? – тихо спросила Поппи.

Северус кивнул, не сводя глаз с Минервы.

– Что это? – Минерва стремительно повернулась к Поппи. Та открыла было рот, чтобы ответить, но тут заговорил Дамблдор:

– Это зелье используется для того, чтобы сделать ребёнка похожим на человека, чьим сыном он считается.

– Значит, его используют, чтобы скрыть неверность, – голос Минервы звучал резко и напряжённо.

– Вообще-то нет, – неожиданно вставила миссис Уизли, – это используется в тех случаях, когда женщина просто хочет, чтобы ребёнок походил на мужа, если он не может иметь детей.

– Джеймс и Лили пытались зачать ребёнка, Минерва, – негромко сказал Люпин.

Северус слегка вздрогнул, не услышав, как Люпин вошёл. Чёрт, этого не должно было случиться.

Минерва повернула голову к Люпину:

– О чём ты говоришь, Ремус?

– Вы оба, уберите свои палочки, – мягко сказал Дамблдор. – Это никому не поможет.

Бросив на Северуса последний ядовитый взгляд, Минерва опустила палочку, хотя и не убрала её. Свою же Северус снова спрятал в карман мантии.

Дамблдор взмахнул палочкой, наколдовывая перед каждым из них по бокалу вина. Минерва взяла свой из воздуха и медленно опустилась в другое кресло.

Северус и Поппи тоже заняли свои места.

– Мы с Ремусом изучили воспоминания в моём Омуте памяти и удостоверились, что всё было так, как сказал Северус, – провозгласил Дамблдор.

Северус слегка приподнял подбородок, стараясь не показать, что мысль о волке, ставшем свидетелем сцены из его личной жизни, заставила его внутренне сжаться. Он вздохнул, очищая свой разум от бурлящих эмоций.

– Никакого принуждения не было, – продолжал Дамблдор. – На самом деле как раз наоборот, Лили сама просила Северуса…

– Лили сама просила? – ахнула Минерва, уронив бокал. Она выглядела так, словно мир рушился вокруг неё. – Я была вместо её матери на свадьбе… Она была так влюблена в Джеймса… Как она могла изменить ему?

Поппи вздохнула и взмахнула волшебной палочкой, починив бокал и вернув его в руку Минервы.

Люпин подошёл к ней и положил руку ей на плечо.

– Она никогда не изменяла Джеймсу. Не думаю, что она решилась бы на такой поступок, если бы не любила его всем сердцем, – мягко сказал он.

Миссис Уизли подалась вперёд.

– Так Лили попросила вас помочь ей забеременеть? – тихо спросила она Северуса.

– Она сказала, что пойдёт в магловскую клинику, если я не помогу. Честно говоря, зная Лили, уверен, она бы так и сделала. Маглы создали метод искусственного оплодотворения женщины, чей муж имеет такую проблему, – Северус порылся в карманах в поисках магловской брошюры, которую он раздобыл.

«Лечение бесплодия и донорство спермы».

Окинув взглядом растерянные, испуганные лица, он размножил брошюру и отправил каждому из магов по экземпляру.

– Я боялся, что если она обратится за помощью к маглам, то её ребенок может родиться сквибом, – продолжал Северус, и его голос приобрёл тот тембр, каким он обычно читал лекции в классе. – Мы действительно не знаем, как передаётся магия. Скорее всего, она закодирована в наших генах, присутствующих в гаметах, то есть яйцеклетках и сперматозоидах. Однако магия настолько непредсказуема, что её нельзя сохранить с помощью тех процессов, которые маглы используют для подготовки и консервации спермы.

Все, кроме Поппи, беспомощно уставились на него. Он чувствовал себя так, словно попал в класс зельеварения, полный первокурсников, которые ещё не научились читать. К сожалению, он не мог снять баллы или назначить отработку этой группе.

Главным образом, пыталась сопротивляться лишь Минерва.

– Но как Джеймс мог быть бесплодным? – спросила она дрожащим голосом, пролистав маленькую брошюру, которую держала в руках. – И это донорство… Маглы часто так делают?

– Обычно нет, – ответил Северус, – это дорого. И достаточно сложно. Но когда женщина хочет ребёнка, она зачастую готова попробовать всё что угодно.

Он подумал, что будет разумно не шокировать Минерву всеми методами, с помощью которых ведьмы и магловские женщины пытаются обзавестись детьми.

– Значит, вы с ней ходили к магловскому целителю? – она помахала брошюрой.

– Нет, Минерва, – невозмутимо сказал Северус. – Я никогда не слышал об искусственном оплодотворении до того, как Лили рассказала мне. Я всё ещё не уверен, что с его помощью можно зачать ребёнка-волшебника. И, несомненно, потребовалось бы несколько циклов, чтобы действительно сделать это. Магловские целители достигают успеха примерно в двадцати пяти процентах случаев, даже используя снадобья для ускорения овуляции. Естественное оплодотворение имеет около восьмидесяти процентов успеха, если у женщины овуляция.

– Но ведь должен был быть какой-то лучший способ сделать это, а не нарушать супружеские клятвы? Я не могу поверить, что Лили… – казалось, Минерва вот-вот расплачется.

– О да, – выдавил Северус, – ведь свидание со шприцем и хирургической трубкой гораздо более достойно.

Он вскочил, пронёсся мимо Дамблдора и сердито уставился в тёмное окно.

Дамблдор вздохнул.

– Очевидно, это не редкость среди чистокровных семей. Меня кое в чём на этой неделе просветили, – сказал он немного сконфуженно. – Целители, с которыми я говорил, прямо называют это «вымиранием», – Дамблдор очень серьёзно посмотрел на Северуса. – И я приношу свои извинения за то, что сомневался в тебе, Северус.

Северус склонил голову, признавая, если не принимая, извинения.

– Так почему же вы никогда раньше не выступали в роли отца Гарри? – спросил наконец Артур Уизли. – Вы могли бы сделать это давным-давно, – в его голосе не было упрёка, только любопытство.

Северус обернулся.

– О, да потому, что вы сами только что показали, насколько терпим волшебный мир, – выплюнул он, скрестив руки на груди. – Я бы никогда не погубил доброе имя Лили.

– Северус, – тихо сказал Дамблдор, – ты сказал, что никогда не любил Петунию, но никогда и не возражал против того, чтобы я оставил Гарри у неё.

– Потому что, – Северус не собирался позволять старику играть в одни ворота, – если бы моя антипатия послужила основанием для лишения родительских прав, во всей Британии ни у кого не осталось бы детей, – мрачно сказал он. – Вы уверили меня, – он глубоко вздохнул, – на самом деле вы уверили весь волшебный мир, что Петуния Дурсль была счастлива взять ребёнка своей сестры.

– Ты, конечно, прав, Северус, – Дамблдор закрыл глаза, выглядя таким уничтоженным, каким Северус никогда его не видел.

– Профессор Снейп? – нарушила неловкое молчание миссис Уизли. – Насколько я понимаю, вы намерены сохранить опеку над Гарри?

Северус ожидал, что её тон будет гораздо более враждебным, чем оказался на самом деле.

– Нет, миссис Уизли, – ответил он. – Я надеялся, что вы и ваш муж согласитесь. Я подумал, что, возможно, мы могли бы сделать это тихо, до начала летних каникул, – он посмотрел на неё и её мужа.

Те переглянулись, и мистер Уизли кивнул жене.

– Конечно, мы с удовольствием возьмём Гарри, – сказала она. – Но, возможно, нам не нужно это узаконивать. Может быть, вы с Гарри… Ну, ни у кого из вас нет семьи…

Северус секунду пристально смотрел на женщину.

– Я так не думаю, – холодно сказал он. – Одномоментный обмен телесными жидкостями не создаёт родительской связи. Да так и не должно быть.

– Северус, – укоризненно произнёс Дамблдор.

Миссис Уизли только улыбнулась.

– Не волнуйтесь, это были очень трудные несколько недель для всех нас. Разумеется, мы возьмём Гарри. Если, конечно, Гарри захочет пойти к нам.

Северус и представить себе не мог, что Поттер поступит иначе.

========== Глава 20. Переступив границы ==========

На второй или третий день после возвращения Макгонагалл позвала Гарри в свой кабинет. Гарри был шокирован тем, как сильно она похудела и что теперь её волосы украшала совершенно белая прядь – он заметил это в первый же день, когда она вернулась к преподаванию трансфигурации, однако её худоба стала гораздо более очевидной сейчас, когда он стоял в кабинете, чем в классе: казалось, лишь мантия поддерживала Макгонагалл. Впервые в жизни она выглядела хрупкой старухой.

Декан взмахнула палочкой, и дверь мягко закрылась за Гарри. Какое-то мгновение Макгонагалл просто смотрела на него. Он стоял, нервничая и подавляя желание переминаться с ноги на ногу.

Макгонагалл указала на деревянный стул с прямой спинкой, стоявший перед её столом, Гарри сел, а она смотрела на него так, словно впервые увидела.

– Вы хотели меня видеть, профессор? – наконец спросил Гарри, чтобы нарушить неловкое молчание.

– Да, Гарри.

«Должно быть, она беспокоится обо мне», – подумал Гарри, потому что Макгонагалл редко называла его по имени.

– Профессор Снейп проинформировал директора и меня о ваших… – её голос был очень тихим и мягким. – …обстоятельствах… с вашими родственниками.

– О, – Гарри знал, что ей нужно было сказать, но это не делало ситуацию легче. Он кивнул, боясь доверять своему голосу, и не был уверен, что сможет справиться с унижением, если она вдруг начнёт обращаться с ним, как с хрустальной вазой.

– Я знаю, что смерть мистера Лонгботтома для вас, как и для всех нас, стала настоящим шоком. Августа… Миссис Лонгботтом… сказала, что он всегда очень хорошо отзывался о вас, мистере Уизли и мисс Грейнджер, – Макгонагалл замолчала, её губы дрожали. – Я… я хотела сказать вам, как жаль…

– Всё в порядке, профессор, – твёрдо перебил её Гарри, довольный тем, что голос не дрожит. Обычно он никогда не перебивал профессора Макгонагалл, но теперь почти запаниковал при мысли, что она станет извиняться перед ним. Это пугало его почти так же сильно, как разговор о Невилле.

Должно быть, что-то отразилось на его лице, и в её глазах промелькнуло понимание.

– Профессор Снейп объяснил, почему он взял вас под опеку? – спросила она, меняя тему.

Гарри кивнул.

– Он сказал, что только он один свободен. Я знаю, что вы с профессором Дамблдором были заняты.

Макгонагалл кивнула. Гарри показалось, что теперь она почувствовала облегчение, и не мог винить её за это. Должно быть, это была настоящая проблема – решить, что с ним делать, но не то чтобы он не привык к этому: каждый раз, когда Дурсли уходили из дома, поднималась возня в поисках кого-нибудь, кому можно было бы сплавить его, если миссис Фигг не было поблизости.

– Совершенно верно, – сказала Макгонагалл через мгновение. К ней уже начала возвращаться прежняя оживлённость, и она стала гораздо больше походить на саму себя. – Я знаю, что вы с профессором Снейпом не всегда ладили, но верю, что он был… – она сделала паузу, словно подыскивая подходящее слово. – …терпимым?

Гарри кивнул. Снейп был более чем терпимым – для Снейпа.

– Вообще-то он вёл себя очень прилично, – честно признался Гарри, недоумевая, к чему всё это клонится.

Макгонагалл немного расслабилась.

– Я хочу, чтобы вы знали, что можете прийти ко мне, если у вас возникнут какие-то проблемы в будущем, Гарри, – по-прежнему мягко и ласково сказала она.

Гарри с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Он любил строгого профессора (хотя, конечно, никогда не признавался в этом Рону), но никогда не считал её своим доверенным лицом. Особенно после того, как она на первом курсе проигнорировала Рона, Гермиону и его самого, когда они рассказали ей, что кто-то пытается украсть философский камень.

– Да, профессор, – всё, что сказал Гарри.

***

После этого короткого разговора учителя, казалось, были рады оставить его в покое. Даже Люпин отказался от своих попыток дружески поболтать с Гарри. Снейп пристально наблюдал за ним в классе, но в остальном вёл себя практически как обычно.

Семестр шёл привычным ходом – домашние работы и тренировки по квиддичу. Хотя уже темнело рано, Гарри каждый день выскальзывал из замка, чтобы покормить Сопелку, но старался вернуться до ужина. У него было смутное ощущение, что выходить после наступления темноты нежелательно, однако он никого не спрашивал напрямую, опасаясь, что ему вообще это запретят. Он также не мог рисковать в обеденный перерыв – Снейп напомнил ему в тот день, когда они покупали новые вещи, что запретит Гарри играть в квиддич, если он пропустит обед.

Сопелка, со своей стороны, быстро становился лучшим другом и доверенным лицом Гарри. Рон и Гермиона были поглощены какой-то драмой из-за крысы Рона и кота Гермионы. Гарри также было неловко говорить с ними о своих размышлениях: не хотелось, чтобы они сделали ошибочные выводы и опять побежали к преподавателям.