Текст книги "Обнажая местью (СИ)"

Автор книги: Неперелетная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

- Аня заставляет делать ей прически, - он смеется, - я просто заплету косу. Повтори аккорд, а затем попробуй переставить палец на пятую струну, - показав, что должно получиться, Ваня вскоре «возвращается», продолжая этот урок освоения гитары. - Пообещай мне кое-что, - тихо произношу я, более-менее запомнив несколько базовых аккордов. Взглянув на парня, замечаю, что он хмурится, и от этого немного нервно сжимаю губы в тонкую линию. - Если в воскресение что-то пойдет не так, - произношу я неуверенно, - будь на стороне Дубровского. Ваня прищуривает взгляд, изучая меня, и я чувствую, как он осторожно касается моей руки, но лишь для того, чтобы забрать гитару. - Я не лезу в твои дела, Жень, - говорит он хмуро, - но без объяснений я помогать тебе не буду, и даже фактор дружбы не спасет в этом случае. Ты сама не своя из-за этого недоучителя в последнее время, и я хочу знать правду, чтобы помочь. Он встает с кровати, убирая гитару на место, а я изучаю фигуру Вани, думая, стоит ли ему довериться. - Хорошо, - говорю я, заметив, как парень слегка напрягся, - я расскажу. *** Андрей держался Насти, я старалась не отставать от него, а Ваня шел за мной, и эта странная вереница в лесу, возглавляемая Павлом Георгиевичем, наконец-то прибыв на небольшую поляну, довольно разместила свой лагерь. Парни ставили палатки, девушки разбирали вещи и начинали готовить обед. Наш класс привили к походам еще со средней школы, поэтому никто не ныл, не жаловался, а сам факт отдыха вне цивилизации, как бы это ни было удивительно, нравится абсолютно всем. Павел Георгиевич оказался прошаренным в этом, и тоже, как и парни, ставил палатки, доставал спальные мешки, ходил за дровами и, выбрав место, разжег небольшой костер. Настя с Андреем прогулялись до речки, чтобы налить воды в старый чайник, и вернулись, честно говоря, немного позднее, чем должны были, и Андрей был лишь больше нахмурен. Все чаще посматривая на Дубровского, он едва заметно злился, и, не выдержав, я подошла к парню Насти Платуновой, сделав попытку успокоения ревнивого Андрюши. - Просто перестань, - говорю, доставая плед из макета, - Настя с тобой, и «синдром Дубровского» уже проходит. - Посмотрим, - отрезав, парень избегает разговора, а я лишь вздыхаю, провожая его фигуру обеспокоенным взглядом. Вечером Ваня достает гитару, и начинается любимая, но немного жестокая игра нашего класса – гитара по кругу. Каждый берет ее и пробует сделать несколько разных звуков; у кого есть навыки – поет песню. Я сижу рядом с Ладиным, поэтому, до меня гитара будет идти слишком долго. Андрей поет какую-то простую песню своим низким голосом, Артем пытается вспомнить аккорды фламенко, и выглядит это довольно смешно и забавно. Света, смеясь и теряя на природе всю свою напыщенность, старается тоже сделать приятные для ушей звуки, но получается неважно. Отвлекшись, поворачиваю голову назад, увидев луну и глядя на нее. - Замерзла? – спрашивает Ваня, и, получив мой кивок, накрывает пледом, прижимая к себе, и я внезапно слышу не просто удачный подбор струн, а самое настоящее звучание песни. Поднимаю взгляд на Дубровского, который, словно играл с детства, и гитара была ему сестрой, спокойно перебирает струны, а затем начинает петь «Романс». Все притихли, слушая голос Павла Георгиевича, непривычно мягкий и приятный, и я, положив голову на плечо Вани, слушала горе-юриста, ощущая, как собственное дыхание становится немного тяжелым, неровным. Изредка он смотрел прямо на меня, и от этого взгляда становилось не по себе: все внутри сжималось, словно боялось признать эти непонятные чувства к Дубровскому, которые и чувствами-то назвать адекватно нельзя. - И если, - он поднимает на меня глаза, заставляя переключиться на костер, - ты давно хотела что-то мне сказать, то говори… Я чувствую немного больше эмоций, вновь невольно глядя на Павла Георгиевича и чувствуя его взгляд, в молчании которого и так было слишком много слов. Кто-то, похлопав, просит еще, и я думаю, что это Светка, но, действуя по правилам круга, парень передает гитару Игорю, и постепенно музыкальный инструмент доходит до меня. Сыграв выученные аккорды, я не стала петь песню, попросив сделать это Ваню, немного отстранившись от него и давая больше пространства. Мы уже тогда решили, какую песню он будет петь, и теперь, слыша голос Ваньки, звонкий, я невольно улыбалась, хотя «Враг» Кошки Сашки, временами, заставлял меня пускать слезы. - Коль однажды врагом назвался, - Ладин смотрит вглубь леса, - будь хотя бы врагом героем. - И, - взглянув на Дубровского, снова чувствую подступившие к глазам слезы, - вместо проклятий ему посвящая живые стихи… Смеешься о том, что не смерть бы, а водку из этой руки, - подпевая Ване и ощущая пронзительный взгляд Павла Георгиевича на себе. Когда наступает припев, вновь смотрю на горе-юриста, видя медленное осознание песни, посыла, в его глазах, словно я отвечала на просьбу из «Романса». - Враг навсегда остается врагом, - вместе с Ладиным, - не дели с ним хлеб, не зови его в дом… - делая паузу на половину припева, - Ты погибнешь, когда пожалеешь врага… Я тихо выдыхаю, прикрывая глаза и изредка подпевая Ване до конца песни. Затем, сжав губы в тонкую линию, смотрю на Дубровского снова, замечая, что костер отражается в его глазах, вызывая небольшие озорные огоньки. Ком медленно подступает к горлу, когда все начинают расходиться, кто по палаткам, кто по спальным мешкам, и, радуясь, что пока никакой бойни не было, я иду к своему спальному мешку, желая спать под открытым небом. - Не против? – спрашивает Дубровский, когда я залезаю внутрь мешка, чувствуя себя, как в коконе. - Здесь больше нет свободного места, - пытаясь развести руками, но парень показывает свой спальный мешок, - тогда не против. Держи своих друзей близко, а врагов еще ближе. Смотрю наверх, на звезды, которые, вдали от города, сияют во всю мощь, даря очень красивые созвездия, и вспоминаю сегодняшний вечер у костра, невольно признавая, что гитара Дубровскому к лицу. Комментарий к Глава 9. Гитара ему к лицу Вот такая небольшая глава ^^ Кстати говоря, больной на всю голову автор пытался петь эту песню и еще несколько :DDD Ночь без сна продуктивна) Как вам развитие отношений между Женей и Пашкой? А Ваня? :DDD ========== Глава 10. Чувствуя беспомощность ========== Молчание становится напряженней с каждой минутой, и, сколько я не ворочаюсь, слыша едва ощутимое дыхание Павла Георгиевича, заснуть мне не удается, а манящее звездное небо уже не помогает отвлечься. - Неудобно? – спрашивает горе-юрист, будто бы с издевкой, заметив, что я испробовала почти все вариации своего расположения в мешке, по-прежнему не имея и шанса на сон. - А у вас есть предложение получше? – спрашиваю недовольно, почти бормоча себе под нос. Чувствую легкое облегчение от осознания того, что до ближайших палаток больше трех метров, а, значит, наш шепот никто не услышит. - В моем мешке гораздо приятней и просторней, - произносит Дубровский, дразня и провоцируя. - В трезвом виде вы меня не затащите в свою постель, и не пытайтесь, - отвечаю, вновь поднимая глаза на небо и слыша почти неуловимый треск некоторых медленно тлеющих поленьев. - Может, ты хочешь поспорить, Суровцева? – говорит горе-юрист спустя несколько секунд, и я, приоткрыв рот, теряюсь, удивляясь этой наглости и самоуверенности. - То, - я сглатываю, - что было на крыльце дома, ничего не значит, - произношу медленно и спокойно, хотя сердце, черт его побери, не на месте, прыгая из стороны в сторону, расшатывает мою грудную клетку и нервную систему. - А что было на крыльце дома? – словно недоуменно спрашивает Павел Георгиевич, и я, еле умудрившись, все-таки поворачиваюсь к нему, прищурив взгляд и едва различая лицо Дубровского, которое приобретало расплывчатые очертания при свете затухающего костра. - Да пошел ты, Пашка, - сказав это чуть громче, чем хотелось, отворачиваюсь, закрывая глаза и с этой секундой чувствуя в себе прилив сил больший, чем от употребления нескольких энергетиков. Пролежав в этой тишине еще некоторое время, окончательно запутавшись в этих причинно-следственных связях столь странных отношений, мозг, наконец-то решив взять контроль над чувствами, быстро спускает всю мою энергию, и я засыпаю вскоре после смены командования. *** - Ну же, Жень, вставай, - тихий мужской голос и легкие прикосновения к плечам заставляют меня распахнуть глаза, тут же лицом к лицу столкнуться с Ваней. - Ты чего? – шепчу немного сонно, видя, что небо светлеет, но, предположительно, на уровне самого раннего утра. - Пошли к реке, мы только тебя ждем, - шепчет он, и я, хмурясь, осторожно раскрываю свой спальный мешок, мгновенно чувствуя, как холодок пробрался по коже к спине, оставив неприятные мурашки. - Мы? – спрашиваю, неуверенно вставая и замечая, что спальник Дубровского тоже остался без хозяина. - Жень, побежали, пока он курит, - шепчет парень, взяв меня за руку и подводя к остальным ребятам, которые составляют не меньше трети класса. - Мы сбегаем? – я недоуменно иду следом за ним и остальными, а наш временный лагерь уже скрылся за очередным холмом. - Типа того, - отвечает Ладин, оглядывая меня, - замерзла? - Немного, - потянувшись, по-прежнему сонно отвечаю, а утренняя роса уже почти насквозь пропитала мои джинсы ниже колена, заставляя чувствовать еще больший холод. - Держи, - парень снимает толстовку, накидывая ее на мои плечи, и я благодарно киваю, все еще слабо соображая, что происходит. Несмотря на ранний школьный режим, я все равно считалась «совой», и с самого утра мозги еще прогрелись, и голова отказывалась в логических запросах. Солнце, медленно появившись на горизонте, постепенно поднимается вверх, и, подставив лицо первым лучам, я довольно улыбаюсь, ощущая еще больше тепла. - Я думаю, ты нырять не будешь, - произносит Ладин, когда река, появившись вдалеке, начинает блестеть миллионами солнечных чешуек. - Нырять? Вы с ума сошли? – я, сглотнув, оглядываю серьезно настроенных ребят и пару девчат, увязавшихся за компанию. Начало мая, вода, как минимум, будет прохладной, не учитывая тот фактор, что, чуть нагревшись днем, за ночь она уже успела остыть. - Думаю, это ответ «нет», - произносит парень с легкой улыбкой. Я лишь качаю головой, понимая, что против них не попрешь, и искренне надеясь, что после такой закалки ребята не заболеют. Мы останавливаемся прямо у берега реки, и, раздеваясь, парни забегают по очереди в воду с криками, матерясь, но при этом громко смеясь и хохоча. Привыкнув к ледяной воде, словно малые дети, плескаются в ней. Осторожно разувшись, подхожу к самой кромке воды, аккуратно дотрагиваясь до нее носочком и, словно ошпаренная, тут же пряча пальцы назад, не привыкшая к столь прохладной воде. Нахмурившись, обеспокоенно гляжу на парней, которые потихоньку направляются к берегу. - Где Никита? – спрашиваю Машу, что стоит рядом со мной и тоже следит за мальчишками. Пересчитываю снова, напрягаясь и чувствуя, как адреналин мгновенно распространяется по организму. - Где Никита?! – кричу громче, а парни, остановившись в своих играх, переглядываются, и Ваня, что-то заметив чуть дальше от берега, по течению, устремляется туда, нырнув. Я считаю секунды, видя, как он всплывает на поверхность воды вместе с нашим одноклассником, как можно быстрее добираясь до берега. Слышу крики Маши, испуганные взгляды парней, и ранее незатейливая забава превращается в страшную историю. И, видя обездвиженное тело одноклассника, я чувствую, как впадаю в ступор. Все вокруг становится бессмысленным, и сама я, несмотря на свою начитанность, на знания, что нужно сделать в таких ситуациях, молчу, не имея возможности сдвинуться с места, глядя на то, как Ваня пытается сделать массаж сердца, искусственное дыхание. Снова и снова, и с каждой секундой надежда все больше угасает вместе с жизнью моего одноклассника. Кто-то бежит обратно в лагерь за помощью, и я, склонившись над Никитой, наблюдаю за Ладиным, который старается вести себя спокойно и не разводить еще большую панику вокруг. Обездвиженное тело внезапно шевелится, и, выплюнув воду, парень, кашляя, делает глубокие вдохи, широко раскрыв глаза в страхе и ужасе, а Ваня тут же ударяет его по щекам, приводя в сознание. - Что случилось? – спрашивает Игорь, нависая над одноклассником, который, еле соображая и вдыхая спасительный кислород, слабо качает головой, тут же укрытый теплой одеждой. Я слышу, как к нам бегут люди, и замечаю Дубровского, который, скользнув по мне разгневанным взглядом, подбегает к Никите, тут же проверяя его самочувствие и облегченно выдыхая, заметив, что по большей части парень здоров. - Ты, - отведя меня от пострадавшего за руку, Павел Георгиевич шипит, - какого черта ты не остановила это сумасшествие, Суровцева? Я чувствую себя провинившейся, опуская взгляд вниз и желая больше не слушать злых речей, но пальцы, скользнувшие по плечу, заставляют меня остановится. - Отстаньте от Жени, - произносит Ванька, - это я предложил ей и остальным пойти к реке. Я чувствую невидимую опору в лице друга, но, по-прежнему ощущая вину за совершенное, лишь понурив голову стою, побаиваясь Дубровского. - Хорошо, что ты вовремя спас его, Ладин, - мрачно добавляет Павел Георгиевич, вновь возвращаясь к пострадавшему ученику и разгоняя всех «зевак». - Как ты? – спрашивает меня Ваня, но я молча продолжаю смотреть куда-то вниз, медленно переваривая произошедшее. Вместо того, чтобы помочь, я стояла на месте. Я не могла двигаться, и паника тогда накрыла меня с головой, утопив в своих неприятных объятиях, мурашки от которых до сих пор появлялись на теле. Я бездействовала. Молча иду обратно в конце колоны, глядя на Никиту, которого несли Дубровский и Игорь. Слышу чей-то шепот, но все вокруг происходит словно в тумане, и моя замедленная реакция лишь чудом дает мне избежать столкновения с деревом. Когда мы возвращаемся во временный лагерь, одноклассника тут же укрывают огромным количеством одеял, готовят чай и всячески стараются помочь. Андрей, поспешно разведя костер, лишь оглядывает Павла Георгиевича недовольным взглядом. - Ты как себя чувствуешь? – спрашивает Настя, укрыв меня одним из легких одеял, - Как пострадавшему духовно, - отвечает она на мой вопрос. Я слабо улыбаюсь, но снимаю плед с себя, продолжая пребывать в состоянии прострации. - Никите хуже, чем мне, - отвечаю едва слышно, оборачиваясь и глядя на Куманеева, который, слава богу, уже порозовел и спокойно разговаривал, приходя в норму. - Из-за ледяной воды у него онемели ноги, - произносит, внезапно подойдя ко мне сзади, Дубровский, - но сейчас все в порядке. - Это хорошо, - отвечаю я тихо. Лагерь постепенно сворачивается и медленно начинает свой путь обратно. Солнце светит уже высоко над головой, приближаясь к полуденному состоянию, а на жаре появляется мошкара. Одни деревья сменяются другими, кто-то, умудрившись, находит первые ландыши, а в голове, словно по щелчку, вспоминается одна из древнерусских легенд, по которой цветы являлись символом любви и боли нежного горячего девичьего сердца. Желания возвращаться к отцу нет, и, решив проводить всех ребят, я, внезапно для себя, оказываюсь на пороге квартиры Светы. - Не зайдешь? – спрашивает та вежливо, на что я, удивленно хлопнув ресницами, не уверенно и не задумываясь, отвечаю «да». Дом одноклассницы с того дня, когда я видела его в последний раз, особо не изменился. Все те же желтые с едва заметным рисунком цветов обои, те же светлые шторы на кухне и в комнате Светы. - Ты знаешь, почему мы тогда перестали общаться? – спрашивает девушка, поставив чайник и надев домашнюю футболку, которая скрывала привычную для вида грудь и превращала Свету в самую простую девушку без пафосных ноток. - Время меняет людей? – отвечая неуверенно, замечаю лишь ее кривую улыбку. - Твой отец не, как тупо бы это не звучало, одобрил меня, - произносит она спокойно, доставая сладкое и поставив конфеты на стол, а я замираю, не в силах произнести ни звука. Честно говоря, я не помнила причин вражды между мной и Светой, переломного момента, когда мы перестали общаться. Возможно, память, почти на 90% набитая книжными знаниями, не выдержала и стерла воспоминания, добавив себе свободного места. - А теперь посмотри на себя и на меня, - она немного наклоняет голову в бок и проводит пальцем поперек щеки, словно утирая слезу. Я хмурюсь, ощущая, что чай, будучи горячим, мгновенно превратился в холодную воду, которая с каждым новым глотком лишь леденила душу. Оглядываю Свету, невольно видя образ маленькой девочки, что, увлекаясь рисованием, помогала мне с плакатами и газетами, ставила какие-то танцы и принимала активное участие в жизни школы. До переломного момента. - Ты такая хорошая, - произносит она с болью, без зависти, - круглая отличница, медалистка, везде все успеваешь… А я? Школьная шлюха, вот кто я.