Текст книги "Бумажный тигр и пятнистый древолаз (СИ)"
Автор книги: Мрамория
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 46 страниц)
========== Попроси шепотом ==========
Комментарий к Попроси шепотом
Терроризм – от латинского terror (террор)
Устращивание, устрашение смертными казнями, убийствами и всеми ужасами неистовства (словарь Даля)
Что бывает, когда Вы встаете утром? Что делаете первым делом? Пьете кофе, или, быть может, чай? Завтракаете, моетесь? У кого-то все проходит куда веселее, чем, допустим, у меня. Мое утро начинается куда печальней. Я утром блюю.
Мужчина стиснул края унитаза, отправляя ужин в белый сток. Он судорожно вздохнул, привалившись щекой и злобно оскалился. Откуда в его сердце могло существовать что-то теплое, что-то доброе, если так начинался каждый его день?
Маг сжал ноющие руки, оглядывая травмы прошлого как пережиток чего-то ужасающего. Того, что уничтожило его под самый корень.
На часах было семь утра, чародей фыркнул. Ему нужно было встать и пойти на работу. Он должен был найти в себе силы. Столь простые вещи для него превращались в подвиг. В остальном его жизнь была совсем рутинной, даже убогой, чего уж там. Былая слава схлынула, его попытки вернуть свою жизнь в прошлое русло полностью провалились. Желание сначала вылечить руки, а потом борьба со своими комплексами и кошмарами привела его в бездну настолько глубокую, где не то, что света не видно – воздуха-то толком нет.
Он лениво позавтракал, столь же лениво собрался и, наконец, медленно покинул свое пристанище. Улицы Нью-Йорка утром наполнялись теми, кто рьяно спешил на работу. Брюнет, подперев рукой подбородок, чуть усмехнулся.
Люди. Люди.
– Скажи, – мужчина посмотрел краем глаза на таксиста, – Будь у тебя безграничная власть, чтобы ты с ней сделал, друг?
– Я не знаю, – водитель передернул плечами.
– Подумай, шеф, чтобы ты сделал?
– Думаю… остановил бы все войны в мире.
Стрэндж прищелкнул языком и вздохнул, украдкой смотря на индуса, сидящего за баранкой. Доктор тихо заурчал:
– Это ложь. Никто не хочет мира во всем мире. Война – это смысл существования людей. Продукт их финансовой стабильности. Признайся, когда ты идешь в кино на триллер, то едва ли ждешь, что там будут скакать пони, верно? Тебе нужно кровавое месиво, убийства, насилие. Это не отменяет того, что ты отличный семьянин и наверняка очень любишь своих детей. Однако эта кровавая баня на экране дает тебе возможность скинуть стресс.
– Откуда ты знаешь, что у меня есть семья? – он заметно напрягся, сжимая руль крепче.
– Фото, – вздохнул мужчина, продолжая смотреть в окно.
Таксист чуть расслабился и выпрямился. Он, наконец, доехал до своей больницы и, рассчитавшись с таксистом, хлопнул дверцей машины, покидая видимый горизонт. Индус же, пребывая еще в некотором смятении, поежился до самых костей, вдруг поняв, что единственное фото, которое у него было, хранилось в кошельке, прямо за пазухой. Проверил его и боязливо выдохнул. По спине спустился холодный пот, и мужчина как можно скорее решил уехать отсюда. А главное – как можно дальше.
Холод морга, где он теперь работал исключительно с трупами, был последним его прибежищем. Место, где кроме урчания холодильников с покойниками он не видел ничего. Его здесь не беспокоили и не трогали. Руки переставали дрожать так активно, когда он оказывался рядом с мертвыми телами. В окружении весьма неразговорчивых собеседников маг ощущал себя поистине спокойно. Стрэндж пил чай, прижав кружку к губам, и мог позволить себе даже покурить в окошко при желании; если, конечно, хотел. Всего пять часов работы. Любое приходящее к нему дело получало ответы через несколько часов. Его способности использовали даже судмедэксперты, и Стивен с легкой руки им помогал.
Мужчине не было скучно, не было тоскливо: он просто озлобился. Великий маг и столь же великий доктор оказался не удел ни там, ни там. Помогать людям у него больше не было желания, рисковать собой ради чужих жизней он тоже не хотел. Теперь Стивен хотел лишь одного – развлекаться на полную катушку. Он по праву заслужил это. По крайней мере, человек так думал.
Стрэндж медленно обвел пальцами чужую руку, склонившись чуть ниже. Бледная, холодная. Веки девушки были плотно сжаты: казалось, она просто спала. Белые ресницы – будто светлая кисть из щетины. Кисть, которой можно было бы нарисовать прекрасную картину маслом. Выводить тонкие, острые линии любого сюжета. Он подобрал пальцем одну из упавших ресниц и мягко подул. Смешно и больно. Мужчина сочувственно нахмурился. Светлые волосы аккуратно лежали вокруг ее головы, будто нимб. Слонившись ближе, с каким-то странным сожалением спрашивая ее:
– Неужели это стоило твоей жизни, девочка? – он глубоко вздохнул, ощущая очередное разочарование.
Стивен прикрыл глаза, вспоминая бар, в котором он был пару дней назад, снова был там. У стойки сидела молодая девушка в джинсовой куртке, волосы светлым потоком разметались по ее плечам, она обняла руками стакан портвейна и тихо вздрагивала, роняя слезы. Заметив приближающегося незнакомца, девушка чуть отвела глаза и поджала губы, стараясь избежать столкновения взглядами.
– Виски. – Спокойно сказал Стрэндж, присаживаясь рядом.
Он повернулся, украдкой разглядывая ее профиль. Стивен не вторгался в ее личное пространство: мужчина лишь смотрел вперед, в стекло, где отражалось ее заплаканное и затравленное лицо. Девушка судорожно дернулась, когда услышала тихий, вкрадчивый голос:
– Что случилось?
Она будто ждала этот вопрос, будто это было тем, что ей так нужно. Где-то внутри ее подсознания вспыхнул огонек странной симпатии к этому человеку: никакой осторожности, никакой логики. Только странная, противоестественная симпатия. Однако девушка помотала головой, так же тихо ответив:
– Ничего. Все в полном порядке.
Маг отпил янтарной жидкости из стакана. Он сидел и ждал, ничего более. Девушка слышала, как бармен натирает стакан, слышала позади них тихие разговоры людей. Три человека: две девушки и один парень. Они весело болтали о своей жизни, шутили. Блондинка вдруг приоткрыла рот, глядя на своего соседа по стойке, и судорожно спросила:
– Скажите, у Вас бывало когда-нибудь так в жизни, что вот живешь, живешь себе, а потом раз – и тебе кажется, что ты все это время спал? Что проснулся только сегодня утром?
– Бывало, – он слегка сожмурил глаза, – Однако какая она, жизнь, когда просыпаешься, кажется, первый раз?
– Ужасная, – девушка болезненно сглотнула, – Вокруг снуют люди, шумят, галдят и мучают тебя своим безразличием. Полным отсутствием в этой реальности. Их будто и нет, есть лишь шум.
– Скажи мне, чего бы ты хотела?
– Чего бы я хотела? – блондинка моргнула, – Я хотела бы…
Она облизала губы, задумавшись на пару секунд. Чего бы она хотела в самой своей основе? В своем естестве? Что тревожило ее ум, травило ее каждый день? Она снова моргнула, вспомнив светлый майский день. Качели, что поднимались и опускались, а солнце светило прямо в глаза. Вокруг была листва и яркая зелень, желтые одуванчики и бесконечное голубое небо прямо перед ней. Она хотела бы вернуться туда, в ту жизнь, но разве это было возможно? Тогда что ей нужно? Чего ей всегда не хватало в этой жизни, что было способно сделать ее счастливой?
– Если бы это было возможно, – она фыркнула в стакан, вернувшись к обычной, серой реальности, – Я бы пожелала вернуться в свое детство. Мир, полный счастья. Но я ведь уже не ребенок, верно?
– Да, – чародей мягко улыбнулся уголками губ, – Но ведь нет ничего невозможного. Однако ты уверена, что хочешь именно этого? Вернуться в прошлое? Быть может, есть что-то другое? То, чего бы ты хотела так же сильно?
– Тогда… – она улыбнулась, – Хочу быть любимой. Как тривиально, да?
– Любимой? – маг приподнял бровь и оперся на локоть, – Что это значит для тебя?
– Хочу, чтобы меня обожали. Мой бывший, – она усмехнулась, утирая новые слезы, теперь уже от гнева, – Никогда не любил меня. Сегодня мы расстались. Оказывается, этот ублюдок просто использовал меня. Поэтому я бы хотела… чтобы все мужики у моих ног катались, как щенки.
Стивен грустно вздохнул. Что же, она в гневе, ей было обидно. Девушка имела право на это. Он исполнит ее желание, но ответ ей все равно придется нести самой. Только ей одной. Чародей повернулся боком и тихо сказал с улыбкой:
– Поцелуй меня и твое желание исполнится.
– Исполнится? Ты, конечно же, шутишь, да? Издеваешься?
– Ты ничего не потеряешь, ведь так? – мужчина пожал плечами, тихо шепнув, – Просто поцелуй.
Она долго смотрела ему в глаза, сама не понимая, отчего ее так влекло к нему. Почему казалось, что каждое его слово – это правда. Девушка будто мотылек, что летел на пламя свечи. Та подошла вплотную и медленно наклонилась, заправив прядь волос за ухо. Губы у него были теплые и сухие, сквозь них чувствовался вкус виски. Она лишь слегка притронулась, скорее украдкой, а потом так же медленно, плавно отстранилась, поджав губы, ощущая вкус того, что он только что пил.
– Надеюсь, – он посмотрел на нее с просьбой, – Ты не пожалеешь о том, что попросила. Ведь у Вселенной есть уши, а у меня бумага и чернила.
Девушка отвела взгляд в сторону. Ей было то ли неловко, то ли стыдно. Вечер казался сумбурным, странным и чудаковатым, но она продолжала ощущать вкус виски. Когда же она пришла домой, то сняла синие туфли на высоком каблуке, скинула платье и рухнула на кровать, обняв подушку руками. Болезненно всхлипнула от подступающих слез. Грязный, гнилой мир, а она заблудившаяся в этом мрачном месте овца, лишенная своего пастуха.
Джессика открыла глаза от слепящего солнца. На будильнике было семь утра – еще немного и она опоздала бы. Блондинка подскочила с кровати, быстро побежала в ванную комнату, наспех расчесалась, собирая волосы в высокий хвост, помылась и почистила зубы. Девушка столь же быстро помчалась обратно на кухню, заварив себе растворимый кофе, без сахара, без сливок. Плохо размешанный и столь же плохо растворившийся. Он мелким осадком проникал в горло и обжигал стенки желудка. Этот кофе был как вся ее жизнь – одна сплошная дрянь, а на дне гнилая жижа. Наша героиня оделась в первое попавшееся платье, следом надела черные туфли и взяла маленькую сумку. Работа клерка, лишенная лица и индивидуальности. Она была одной из них.
Такси по первому мановению ее руки прибыло, и она запрыгнула, хлопнув дверью. Девушка наспех сказала адрес, достав из сумочки помаду и зеркальце, обвела светло-розовой помадой вычерченный контур губ и украдкой посмотрела вперед. Таксист, пока светофор горел красным, неотрывно разглядывал ее. Столь долго, что это уже вызывало испуг. Наконец, мужчина тихо выдохнул:
– Вы прекрасны. Не знаю, говорили ли вам это.
– Ну, – она смущенно дернула плечом, – нет.
– Так вот, я говорю, – она не видела лица таксиста, но он чуть приподнял брови, внимательно продолжая смотреть прямо на нее, – Вы прекрасны.
Девушка, сильно смутившись, потупила взгляд, и до самой работы старалась смотреть лишь в окно, никуда более. Когда она открыла дверцу, желая расплатиться, водитель отказался от денег, едва коснулся ее руки и мягко улыбнулся, вызывая у нее новый приступ смущения. Клерк покинула салон с недоумением и быстро взбежала по ступеням, стуча тонкими каблучками при каждом шаге. Вот теперь она и правда начала бояться. Каждый проходящий мимо нее мужчина оборачивался ей вслед, а на работе так и вовсе все смотрели ей в рот, что бы она не говорила. Шеф, разглядывая девушку долгим взглядом, поправил галстук, и пока блондинка декламировала проделанную работу, он вдруг поинтересовался:
– Никогда не обращал внимание…
– На что?
– Что ты такая красивая. Я будто впервые тебя вижу, Джессика. Может, ты сменила прическу?
–Нет – его сотрудница удивленно подняла брови, – Все как обычно.
– Тогда не могу понять, почему, – он сглотнул, медленно поднимаясь в кресле, – Я…
Джессика недоуменно смотрела на своего босса, что подошел к ней так близко. Она слышала, как он глубоко втягивал носом воздух, запоминая аромат ее парфюма. Смотрел так, будто это Венера, сошедшая с полотна Боттичелли. Его сотрудница отшатнулась и быстро скользнула в дверь, прижав руку к груди. Ей было не ясно, что происходило с самого утра. Блондинка быстро побежала к туалету. В женской уборной было пусто. Напротив раковины висели рядком высокие зеркала и она вглядываясь в свое отражение, пыталась понять, что, черт возьми, происходило. Догадка опустилась на ее плечи медленно, будто туман. Тот человек. Тот странный человек из бара. Она не могла вспомнить, говорил ли он свое имя ей? Вроде бы нет, но он точно был странным. Пожалуй, самым странным из всех, кого она встречала. Она лишь помнила, что глаза его были до невозможности яркими, цвета виридиан. Только глаза, больше ничего. Этот человек смотрел будто в самую глубь ее души, видел все существо. Самые красивые глаза в ее жизни.
Девушка оперлась на раковину. Что ей делать теперь? Желание ее исполнилось, но как теперь жить с этим желанием? Что делать с ним? Даже если она будет искать этого человека, то где гарантии, что она его найдет? Джессика поправила платье и чуть усмехнулась. Что же, значит, так тому и быть. Она получит как можно больше от этого подарка, а потом может отправиться на поиски этого чудака. Потом…
Ее ждало скорое повышение. Ее ждала безмерная любовь всех и каждого. Девушка была вольна управлять каждым мужчиной, что оказывался в ее поле, крутила и вертела ими, как ей только хотелось. Все, абсолютно все. Каждый ей был подвластен. Ее босс, что раньше не замечал ее, сейчас чуть ли не ноги ей целовал от безмерного обожания. Бывший так и вовсе на карачках приполз. Жалкие, безумно жалкие, но все в полном ее подчинении. Она упивалась этим подчинением, долго, настолько долго, что уже начала забывать себя настоящую. Свои мечты, желания. Утром ей восхищались, днем ей восхищались, вечером. Круглые сутки на нее смотрели, открыв рот. Через три месяца это начало приедаться, через полгода она выла от этой любви, а через год была не в силах больше жить с этой фатальной любовью к ней, к этим до отвращения обожающим взглядам. Девушка встала на парапет крыши, страдая и мучаясь от собственной жизни. Она на пробу улыбнулась, посмотрев на своего нового приятеля, который без тени сомнения встал рядом с ней. Джессика коротко усмехнулась, уже не в силах вспомнить даже бара, где встретила этого странного незнакомца, что отравил ее жизнь. Только эти чертовы глаза стояли перед ней, стоило ей лишь прикрыть собственные веки. Она прихватила руки своего приятеля и улыбнулась, тихо сказав:
– Знаешь, – она облизнула губы, – Я чувствую себя, как в клетке. Сама посадила себя в нее и не знаю, как выбраться. В детстве мне больше всего нравилось качаться на качелях, а сейчас… Качелей нигде толком и не найти. Это было то немногое, что приносило мне удовольствие. Взад, вперед. Вверх и вниз. Легко и так просто.
Мужчина внимательно ее слушал, смотря на нее, как голодный пес, слушая, но не слыша ее.
–Качели, – тихо сказала клерк, – Мой папа толкал меня в спину и я летела все выше и выше. Скажи, быть может, и ты согласен толкнуть меня в спину?
– Нет, я не смогу, не проси. Я ведь не смогу без тебя.
– Плохой песик. – Она горько усмехнулась.
Ее желание упасть чуть отступило. Джессика нахмурилась и в отчаянье отступила, быстро забралась внутрь дома и спустилась по лестнице, прихватив с собой туфли.
У жизни специфическое чувство юмора. Девушке, что переходила дорогу, следовало бы смотреть по сторонам и быть осторожней со своими просьбами.
Мир резко разорвался на части от боли при столкновении с лобовым стеклом седана, перед глазами стояло ночное небо Нью-Йорка. Затхлое и затянутое облаками. Блондинка вздохнула и закрыла глаза.
Стивен лишь закачал головой, снимая кольцо с ее указательного пальца. Подтверждение того, что контракт впредь аннулирован. Он со скорбью усмехнулся:
– Ты потратилась на такую ерунду. Боже, – мужчина злобно фыркнул, – Разве это было то, чего ты на самом деле хотела?
Стивен потер пальцами переносицу, взял скальпель и сделал короткий надрез для протокола. Так надо. Так положено, это ведь только он знал, как утекла из нее жизнь на самом деле. Отчего же люди так глупы, желая ерунды, и по такой же ерунде сокрушаются? Мужчина сложил серебряное кольцо в металлический лоток и цокнул языком. Теперь на его столе лежал лишь кусок мяса. Мертвый и холодный. Самый бесполезный. Стрэндж медленно, но верно расстраивался в людях все больше и больше. На что же они готовы потратить свои жизни в своих глупых желаниях?
– Хоть бы один пожелал того, что хочет на самом деле. Хоть бы один, мать его!
***
Блондин ходил по оцепленному помещению, окруженному желтой лентой. Это было уже шестое самоубийство схожего характера – кто-то резал вены, кто-то выпрыгивал из окна, а вот эта упилась до смерти. Связывало их всех лишь одно: серебряное кольцо на указательном пальце. Откуда оно бралось агент не знал, но это из ряда самоубийств уже превращалось в настоящую серию террора. Выбор этих людей ничем не был обусловлен. Они все принадлежали к разным группам, национальностям и роду профессий. Его-то и позвали сюда лишь потому, что на сей раз под раздачу попала столь известная героиня Нью-Йорка, как Джессика Джонс. Мужчина вздохнул, хмурясь.
– Она просто упилась до смерти? Просто так?
– Да, просто так. Друзья говорят, что не видели ее аж две недели.
Эверетт еще больше нахмурился, потерев ладонями лоб, и осмотрел кольцо. Еще одно такое же кольцо. Слишком мало для реального доказательства. Все большие боссы Щ.И.Т. быстро списали подобный случай на схожесть обстоятельств. Отчего тело впоследствии и отправили не на экспертизу, а просто в ближайший морг, на растерзание местных патологоанатомов.
– Джонс никогда не отличалась законопослушностью, на ней висит аж пять мелких дел, поэтому, ну упилась она до смерти – и упилась. Такое бывает. – Отмахнулся следователь.
– Ну да, конечно… – тихо выдохнул мужчина, забирая кольцо и складывая его в пакет, как вещественное доказательство. Забавно, что на пальце даже не было видно круга от кольца, будто оно появилось лишь перед самой смертью, и если это было взаправду так, то это была серия убийств, а не просто случайное совпадение.
Эверетт был уверен, что имеет дело если не с террористом, то с серийным маньяком, убивающим как героев, так и простых людей, самым странным, самым необычным образом подталкивая их к самоубийству.
Вечер канул в лету очередного дня и Стрэндж, выдохнув, осмотрелся по сторонам. В бильярдной было много людей. Он подсел за один из столиков и мягко улыбнулся пареньку, рассматривая его искоса. Стивен прищелкнул языком и тихо спросил:
– Мне вот интересно, что происходит в твоей голове, парень? Больно ты понурый. Взбодрись, жизнь прекрасна. Вот представь, что у тебя есть одно желание. Чего бы ты тогда хотел?
========== Беги малыш, беги ==========
Беги. Беги так быстро, как только можешь, но я все равно найду тебя, мальчик.
Паренек рвался со всех ног вперед, он пытался скрыться в переулке от своего преследователя, но, как это обычно бывает с пойманными крысами, спрятаться ему не удалось. Загнанный в тупик, он прижался спиной к стене и тихо застонал в поисках хоть какого-нибудь парапета или выступа.
– Да что я сделал? – кричал он в лицо своему преследователю.
– Рожа больно у тебя глупая, – оскалился в ответ мужчина, щелкнув раскладным ножом. – А я не люблю глупые рожи.
Быстрый бросок вперед и паренек, громко скуля, прижал руку к ране, пытаясь остановить текущую из глубокого пореза кровь. Он медленно опустился на колени, заглядывая в лицо своему убийце. Еще одна вспышка боли и жизнь его легко оборвалась, а желание, которое он загадал, отняло у него возможность дышать. Парень судорожно втянул воздух ртом, едва сумев отнять руку от земли, и взглянул на появившиеся кольцо. Последнее, что он видел – это чертово кольцо с одним единственным словом, которое позже исчезнет. Насмешка и издевка того странного человека, имени которого он не помнит.
Слово на кольце гласило лишь одно: «Wasted».
***
Брюнет слегка раскачивался в такт музыке, что гремела в наушниках, и прихлопывал себя рукой по бедру.
– You should’ve got a better bed. Better for your head. Better heads need shut eye, * – весело сказал мужчина, склоняясь над трупом.
(*Твоя кровать должна быть лучше. Лучше для твоей головы. Лучше голове закрыть глаза)
– la-la-la-la-la-la-la. – Чародей чуть усмехнулся и подмигнул.
Они умирали так легко, будто по его указке, и мужчина чувствовал себя, пожалуй, все равно, что Джафар. Не понравилась ему какая-нибудь мелкая дрянь: он благородно даст ей шанс под личиной щедрости сыграть со Вселенной в рулетку. Выиграет – и может получить еще больше, а проиграет – отдаст свою драгоценную тушку этой же Вселенной, а он просто поглумится, стоя рядом.
Человек прижал руку к подбородку, разглядывая очередной труп, что пришел с его фирменной меткой.
– Мои маленькие глупцы… на что же вы спускаете свою жизнь? Вот дались тебе эти деньги, мальчишка? – Маг тихо хохотнул, разглядывая колотые раны, и прищелкнул языком. – Ох, глупец мой милый. Как же я хочу… чтобы вы включили свои задеревеневшие мозги, блять.
***
Росс вздохнул, разглядывая снимки жертв. Их ничего не связывало между собой: ни работа, ни место жительства, статус или средства. Ничего. Эверетт откинулся на стуле. Тот издал характерный скрип, мужчина вздохнул.
– Террор? Или убийства? – он сжал пальцами переносицу. – Террор всегда призывает к чему-то. Показать. А убийство лишь извращение.
Он повернулся лицом к окну и посмотрел на все сверху. Пятьдесят два этажа отделяли его от всех на свете. Здесь он не был частью той серой и безликой массы, что все прочие; но лишь тут, в этой комнате.
Агент провел рукой по светло-серому костюму, безликому и совершенно лишенному индивидуальности. Он был обязан быть как все. Стоит ему спуститься вниз и его никто не увидит – никто и никогда. Внизу…, но он-то вон где.
– Желание, – он моргнул. – Показать… что?
Агент судорожно вздохнул сквозь зубы. Если они не найдут ответ как можно скорее, то наверняка будут еще жертвы, и черт его знает, на кого в этот раз положил глаз этот ублюдок. Кто будет в его списке следующим, желающим пустить собственные кишки на колбасу?
– Желание, – шепнул блондин, – Неукротимое желание показать…
Показать что? Свое превосходство? Этот человек бы вел себя совершенно иначе в таком случае. Он бы просто убивал. Так зачем такие заморочки? Однако, если это террор, как думал сам Эверетт, а не все вокруг, то в таком случае, что же объединяло этих людей?
– Ну разве что все они – люди, – усмехнулся он сам себе, – Только это, больше ничего.
Блондин глубоко вздохнул и тут же прихватил бумаги, рассматривая досье на каждого умершего. Люди. Убивать людей, потому что они люди?
– Нет, не так! – Он постучал себя пальцем по лбу.
Росс потратил уже два месяца в поисках ответа, но большую часть времени тупо разглядывал фото, стараясь понять, что у людей было общего. Сидел в своем кабинете до позднего вечера и смотрел на них, читал про них, расспрашивал про них. Агент уже даже видел их в своих снах, а ответ оказался совсем простым. Слишком очевидным и простым, будто этот ублюдок сам на тарелке ему подал эту простую и незамысловатую истину.
– Люди не совершенны, – мужчина прищелкнул пальцами. – Вот! Вот оно!
Если это и была та аксиома, по которой работал этот мерзавец, то это означало лишь одно. Он погубит всех и каждого, отстреливая их по одному. Как шакал таскает кур. По одной за раз. Так никто и не заметит никаких изменений. Такая тактика не привлекает внимания. Осталось лишь отыскать этого сумасшедшего хищника и пристрелить его.
Однако Росс даже не догадывался, что его добыча никогда не была хищником; не была она и добычей. Эта тварь просто заправляла лесом, в котором жила, и просила лишь одного, с помощью своего яркого цвета, всех окружающих: «Отойди от меня, иначе я убью тебя, мразь».
***
Когда начался дождь, Стивен закрылся от него воротником куртки, и все равно промок, как бездомная собака. Ни один таксист не подбирал его, как назло, будто вселенная и весь мир в целом решил пошутить над ним, так, понарошку, чтобы человек не зазнавался от собственной власти и величия. Этот человек, скитавшийся среди улиц, громко фыркнул. Чертов верховный маг. Защищай землю, спасай людей, убивай врагов. Да пошло оно все к чертовой матери. Пошли они все к чертовой матери со своими требованиями. На его месте сидел кто-то другой и крутил мир на своем болте как вертушку, а ему было достаточно и почти безграничных возможностей, которые он получил лишь благодаря собственному труду и усердию. Он не нанимался всех спасать, а пришел лечить свои долбанные руки. Так с какого же черта он должен спасать всех и каждого, рискуя своей шкурой?
Брюнет заметил небольшую церквушку и прищурился:
– Сгодится.
Мужчина быстро зашел внутрь и отряхнулся. С его волос прямо на плиточный пол капала вода. В отдалении горели свечи. Все создавало уют, кроме этих убогих, длинных скамеек, и одного-единственного образа. Будто каждый пришедший сюда обязан был покаяться в своих грехах и склонить колени. Было ли ему в чем каяться? Скорее всего было. Будет ли он это делать? Ответ очевиден: нет.
Маг, легко вышагивая вперед, выставил руку вбок, трогая пальцами скамьи и, наконец найдя ту, что была ему по вкусу, сел. Практически у алтаря, так близко, что эти деревянные глаза могли увидеть его, а он сможет ответить им собственным взглядом. В одних стояли скорбь и боль за страдания целого мира, а в других – упрек и насмешка.
– Погодка сегодня не самая лучшая, как думаете? – послышался тихий, нежный голос сбоку.
Стивен быстро повернул голову, отрываясь от глаз Христа, и глубоко вздохнул:
– Да, та еще мерзость, хотя утром было тепло. – На губах заиграла легкая улыбка.
– Синоптики обманули.
– Святой отец верит в прогнозы погоды? Во что еще верит пастырь Господа?
– В коррупцию, ложь, существование содомии и то, что шутки у наших комиков уже не те.
Стрэндж тихо рассмеялся, откинувшись на скамье и чуть прищурил глаза:
– Вы мне нравитесь, святой отец.
– Зачем Вы здесь? Пришли покаяться в своих грехах?
– Скорее уж, – он снова кинул взгляд на образ, – спросить, нежели биться головой об пол.
– Что, неужели нет ничего, о чем Вы сожалеете?
– Есть, конечно есть, – он болезненно усмехнулся, – Одно единственное. Удивите меня, святой отец.
– Чем? – мужчина приподнял бровь.
– Ответьте честно. Будь у вас возможность загадать одно единственное желание, чего бы Вы пожелали?
– Я? – он чуть усмехнулся, – Думаю…
Стрэндж внимательно впился в него взглядом, ожидая его ответа почти судорожно. Пускай хоть этот. Пусть хоть он пожелает того, чего хотело на самом деле его сердце. Это подарило бы ему надежду, и тогда, возможно, Стивен передумает насчет своего решения стоять в стороне.
«Порадуй меня, умоляю, скажи правду», – быстро пронеслось в его голове.
– Я бы хотел в таком случае…
Чародей чуть сожмурил глаза и глубоко вздохнул, рассматривая этого человека. В его глазах появился огонек интереса. Блеск жизни. Впрочем, он тут же угас, когда святой отец открыл рот и начал лгать:
– Я бы хотел познать Бога, – кивнул священник, – Разве есть еще что-то, чего я мог бы хотеть?
Стрэндж зло вздохнул и поник головой, а через секунду с горечью улыбнулся. Это была ложь. Он как обычно сухо выдавил из себя, давая еще одну попытку:
– Это правда то, чего Вы хотите, святой отец?
– Разумеется да, чего же я еще могу желать? – Он чуть приподнял уголки губ.
– А что если я скажу, что могу исполнить Ваше желание? – Вкрадчивым шепотом проговорил Стрэндж. – Как Вам такое?
– Вы бредите, точно бредите, – священник хохотнул, однако, ощущая удивительный восторг и притяжение, мужчина присел рядом, сам не ведая, отчего и почему.
– Да, я могу это сделать для Вас, святой отец. Вам лишь нужно меня поцеловать. – Он склонил голову вбок, подманивая священника к себе пальцем и тот послушно подсел еще ближе, прислушиваясь к чужой воле. Этот человек вдруг стал ему очень симпатичен.
– Для Вас сделаю исключение, – шепнул чародей, прихватив шатена за подбородок, тихо спросил, – Это то, чего вы хотели бы на самом деле, святой отец?
– Да. – Он кивнул, уже слишком веря в то, что навязывал себе каждый день, с утра и до позднего вечера.
– А как же, – улыбнулся брюнет, почти силой заставляя говорить правду, надеясь, что это сработает, – А как же девочка из того клуба по танцам? Та рыженькая, которая Вам так нравится. Вы ведь хотите ее на самом деле до дрожи. Хотите жить с ней, умереть с ней…
– Я должен служить Господу. – Так же тихо ответил священник, увлеченный сейчас этим опасным магом и его чарами.
– Хорошо, тогда поцелуйте меня и получите Вашего Господа на блюде. – Рыкнул Стрэндж, позволяя мужчине прижаться к его губам своими.
Поцелуй вышел мягким, но далеко не невинным. Стивен даже вытаращил глаза, когда этот человек самым наглым образом полез ему в рот языком, да еще и с такой дикой прытью. Ему со многими людьми пришлось целоваться за это время, но этот был самый резвый. Чародей почти силой разорвал поцелуй и тихо рассмеялся:
– Святой отец, сбавьте обороты, – он подмигнул, отодвинувшись на скамье немного вбок, – А то как бы все это не закончилось в горизонтальном положении.
Священник облизнул губы и кивнул. Пастырь. Защитник собственной веры, так еще и людей по этому пути ведет, направляя их каждый день, напутствуя им. Тот, кто не верит, но идет. Мерзко и отвратительно. Стивен грустно вздохнул, покосившись на этого человека. Еще один. Пока не найдется хоть один, он будет продолжать спрашивать их о желании. Он будет просто ждать.
– Удачи Вам в познании Господа, святой отец, – брюнет хлопнул его по плечу и поднялся со своего места.
Дождь уже закончился, а на глазах того, кого он так хотел познать, проступили кровавые слезы. Ему просто нужно было сказать правду, и тогда все закончилось бы чуть иначе.
Между религией и верой не стоял знак равенства. Вот уж что Стивен теперь точно знал.
Чародей еле плелся вперед, к своему дому. Туда, где его ждала грязная посуда, одинокая кровать, плазменный телевизор и чай. Он прикрыл рот ладонью, привалившись к кирпичной стене, и судорожно вздохнул. Да, все бы ничего, если вот не это. Ощущая спазм рвоты, от которого все скрутило внутри, он вырвал за баками с мусором, ощущая давление магии. Она должна была быть использованной, хочет он того или нет, иначе тело его начинало болеть, а руки ломить до синих кругов перед глазами. Когда же он ее использовал, то потом блевал. Замкнутый круг ада, в который он попал, сам того не желая. Не этого он хотел, совсем не этого. Мужчина глубоко втянул носом, старясь расслабиться, пока его трясло и крутило как в припадке. Стоят ли люди того, чтобы так страдать ради них каждый день? Определенно: нет.
