Текст книги "Ветер кружит листья (СИ)"

Автор книги: Митэй Тиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

– Что, она плоха?

– Не знаю, я еще не поняла. Кенара, ты меня слышишь?

– Отодвиньте занавеску, я хочу увидеть луну, – произнесла девушка.

– Новолуние сегодня, – сказал Руюга.

– Но я видела позавчера…

– Наверное, это бред, – Шизуне потрогала лоб девушки. – Да, жар у нее сильный.

Кенара в этот момент преспокойно повернулась на бок и заснула.

Утром Шизуне и Руюга никуда не делись. Одна дремала, сидя на полу у ее постели, другой спал в мешке в углу. Первое, что ощутила девушка – это возможность вздохнуть полной грудью. Не считая легкого головокружения, она чувствовала себя почти здоровой, только обессиленной. Кенара села в постели и тронула Шизуне за плечо. Та кое-как разлепила глаза.

– А, Кенара, рада тебя видеть в сознании. Я очистила твои легкие и заживила рану, но… вот со шрамом на лице ничего не смогла поделать. Даже не знаю, вроде и времени прошло не так много, но почему-то он не зарастает по-хорошему, прости…

– Шизуне-сан, вы меня спасли, спасибо вам за это. А лицо… Какая разница?

Кенара вскочила с постели и настойчиво подтолкнула к ней молодую женщину.

– Давайте, прилягте, вы потратили много чакры, вам надо отдохнуть.

Шизуне попыталась было возражать, но уже через минуту уснула.

– Эй, Руюга, – тихо позвала Кенара.

– Чего? Проснулась уже? – юноша приподнялся. Его вьющиеся волосы в полном беспорядке торчали надо лбом.

– Ты ведь говорил, что мы не друзья…

– Заткнись, – ответил он и завернулся в одеяло с головой.

Шестой Хокаге против обыкновения очень рано явился на службу. Сначала он заперся в кабинете вместе с Шизуне и Руюгой, больше часа принимая от них отчет, затем попросил позвать Кенару. Куноичи задержалась перед дверью. Она держала в руках повязку с символом Деревни Листа, которую, уходя домой, вручил ей Руюга. Он носил ее с собой с того дня, как обнаружился побег Кенары. В конце коридора, зевая, показался Шикамару. Он удивился, увидев Кенару и шрам на ее лице, но напустил на себя равнодушный вид и засунул руки в карманы.

– О чем задумалась? – небрежно спросил он.

– Думаю, имею ли я право носить этот символ после того, как отказалась от него.

– Ха, если ты ждешь от меня философских рассуждений на эту тему, то их не будет, – Шикамару усмехнулся. – Но знаешь, если все считают тебя собакой и при этом ты лаешь и гоняешь котов, стоит ли слишком много размышлять о том, являешься ли ты собакой в действительности?

– Понизили меня с тигрицы до собаки, Шикамару-сан? – улыбнулась Кенара.

В этот момент дверь распахнулась и на пороге показался Какаши. Он выразительно поднял брови и спросил:

– Ты собираешься заходить или нет? Шикамару, тебя я тоже жду, но позднее.

Какаши уселся за стол, Кенара встала напротив него, по ту сторону стола.

– Я лишь хотела сказать, что, если Даймё Страны Льда потребует у вас мою голову, я готова нести ответственность за собственные решения. Не хочу, чтобы у Деревни Листа возникли из-за меня проблемы.

– То есть, мы должны будем спокойно смотреть на арест и суд над нашим шиноби? Это становится делом принципа и, боюсь, все не закончится так просто… Если только твоя вина будет доказана.

– Вам не приходило посланий из Страны Льда?

– Пока еще рано, наверное. Кстати, в следующий раз будь добра являться по форме.

Кенара медленно подняла руки ко лбу и завязала повязку с символом Листа. Лицо ее сделалось серьезнее, синие глаза сверкнули из-под протектора.

– Какое наказание полагается мне за неподчинение и побег?

Какаши вздохнул.

– Видишь ли, не в моих интересах давать ход этому делу. Наложенное наказание является прямым доказательством вины, а я все еще надеюсь замести следы. Такими победами, наверное, полагается гордиться, а тебе придется тщательно ее скрывать.

– Я не горжусь, Какаши-сэнсэй. Я чувствую себя каким-то долбанным жрецом Джашина!

– Кенара… – Шестой удивленно поднял брови. Он впервые видел ее такой злой и к тому же сквернословящей.

– Кто-то должен был победить… пауки, люди… К черту! В этой истории победила только смерть! Так что не говорите об этом, как о подвиге. Я убила двух человек, и это… это не уменьшило мою скорбь.

– Вот теперь ты настоящая, – спокойно сказал Какаши, откинувшись в кресле. – Скажи, в прошлый раз, утешая тебя, я выглядел полным болваном?

Так как Шестой быстро перевел тему, Кенара сразу же взяла себя в руки и по крайней мере внешне успокоилась.

– Вы выглядели милым, – с трудом улыбнувшись, ответила она.

– Ну нет! Второй раз я на одно и то же не попадаюсь, – засмеялся Какаши.

– Простите меня за ту попытку сыграть на вашем сочувствии. Это было некрасиво, но… я заметала следы.

– Я уже давно простил тебя, Кенара. Более того… сейчас, погоди, – Какаши стянул с себя головной убор и поставил его на стол. – Вот. Теперь, не как Хокаге, а как твой старший товарищ и просто шиноби, скажу, что, черт возьми, ты все сделала как надо!

Кенара сначала замерла от удивления, а потом тихонько рассмеялась.

– Спасибо, – только и смогла она сказать.

Кенара достала из ваз по бокам от мраморной плиты сухие цветы и поставила в них свежие белоснежные ирисы. Жаль, что эти прекрасные цветы, отделенные от своих корней, быстро завянут на солнце. Еще до войны она много раз представляла себе этот момент, представляла, как расскажет Неджи о победе, одержанной над сильным врагом. Или будет сражаться с ним в этой битве плечом к плечу… Хорошо, что она не могла заглянуть в будущее и увидеть, как понесет весть о победе, отдающей горечью, к надгробию любимого человека.

Девушка выпрямилась и какое-то время смотрела на имя, вырезанное в камне.

– Я сделала это, Неджи, – наконец сказала она. – Впрочем, может быть, ты все видел. Тогда ты знаешь… Знаешь и то, что я люблю тебя. Мне понадобилось много времени, чтобы суметь произнести это вслух. Даже смерть, оставившая от моего мира лишь осколки, не смогла изменить это чувство – у нее нет над ним власти, – последние слова Кенара произнесла едва слышно. Только через минуту она смогла договорить то, что хотела, до конца: – Мне так жаль, что у нас было мало времени, чтобы побыть вместе, и я знаю, что тебе тоже жаль. Ты всегда понимал меня.

Когда Кенара свернула на улицу, ведущую к центру города, она едва не столкнулась с господином Хияши. Куноичи оставалось только надеяться, что лицо ее не сохранило следов волнения, охватившего ее на кладбище. Глава клана Хьюга остановился и внимательно посмотрел на девушку.

– Здравствуйте, Кенара-сан, – произнес он. – Обратили ли вы внимание, какая в этом году солнечная весна?

– Да, – ответила Кенара. – Прекрасная после затянувшейся зимы.

– Будем надеяться, что ясные дни простоят еще долго.

– Будем надеяться, Хияши-сама.

«Может, это было не так уж безрассудно», – подумал глава клана Хьюга, продолжив свой путь. Он пытался вспомнить пору, когда поддавался душевным порывам и был нетерпелив, но она скрывалась за плотной завесой прошлого. Несколько мгновений Хияши об этом почти сожалел.

Ласковое апрельское солнце сияло над Деревней Листа. Кенара прогуливалась по улице в своей форме чунина, с протектором на лбу, засунув руки в карманы. Свернув к дому Тен-Тен, она столкнулась с ней самой.

– Ого! Что с тобой случилось?!

Кенара дотронулась пальцами до шрама.

– Осколки взорвавшейся звезды, – произнесла она. – Так, ничего, потом расскажу. Как у тебя дела, Тен-Тен?

– Я что-то никак не высыпаюсь последнее время. Вот, первый выходной за две недели.

– Бедняга, понимаю.

– Ага. А еще… представляешь, Рой позвал меня на свидание!

– Серьезно позвал или в своей обычной манере?

– В том-то и дело, что серьезно, – ответила Тен-Тен. – И вот теперь я не знаю, стоит ли сходиться ближе с таким легкомысленным человеком?

– Знаешь, при более близком знакомстве он может оказаться совсем другим, – заметила Кенара.

– А может и не оказаться. Что посоветуешь-то?

– Я могу только одно сказать. Рой – хороший человек, но если тебе не нужен парень с печальной историей, не стоит его обнадеживать.

– Раньше ты меня защищала, а теперь защищаешь его, – с наигранной обидой произнесла Тен-Тен.

– Вы оба мои друзья и дороги мне. Я защищаю того, кто более уязвим.

– Рой уязвим, вот дела… Ладно, я подумаю.

Роя Кенара встретила в тот же день. Он уставился на правую скулу своего капитана, а потом молча достал колоду «Пути ниндзя» и извлек из нее карту «Масари Кенара». Тушь на правой половине лица была смазана и похожа на шрам. Кенара тихонько рассмеялась.

– Вдохновение художника не обманывает, да?

– Хотел по старой привычке сказать, что красота твоего лица не померкла из-за этой досадной детали, но я ведь теперь серьезный человек.

– Да? А что случилось?

– Я теперь наставник.

– Ого! Для кого?

– Для Ичиба Шина, – с гордостью произнес Рой. Шин был младенцем Набу и Футабы. – Кто бы мог подумать, что я смогу обскакать тебя в таком ответственном деле, да?

Перед мысленным взором Кенары возникло холодное лицо Тсурэна.

«Если бы был хоть один шанс из тысячи, что ты согласишься и не обманешь меня, я бы предложил тебе стать моим учителем…»

– Ты молодец, Рой, – сказала она.

День рождения Кенары, день гибели жителей ее родной деревни, уже миновал, когда она отправилась в окрестности Звездопада. Так как стояли майские, почти летние дни, куноичи не застала Сады Масари в их лучшую пору, пору цветения. Она медлила и бесконечно прокручивала в голове возможный разговор со своим учителем. Кенара боялась потерять его, потерять его доверие из-за того, что обманула его и не рассказала о Нагаи и Стране Льда. И все-таки лучше было потерять его так, чем убитым на поле боя.

Кенара оказалась в Садах впервые за два года. Они выглядели ухоженными, и кое-где можно было разглядеть соломенные шляпы работников, возившихся возле деревьев. Зеленые кроны шумели над головой, среди листьев можно было отыскать завязь будущих плодов. Куноичи пробиралась к пустоши на месте сгоревшего Особняка Масари, обходя стороной городскую стену и ворота. Это место находилось довольно далеко от Ратуши, поэтому Кенара надеялась, что Конор не почувствует ее чакру.

Обширное пожарище, расположенное в кругу садовых деревьев, не пострадавших от огня, уже не таким черным пятном выделялось на фоне сада, сквозь пепелище прорастала трава. Кое-где на ярко-зеленую траву вползали более темные вьющиеся стебли ипомеи и ее нежно-голубые цветы с белой каймой по краям.

Кенара достала из поясной сумки протектор с символом Деревни Звездопада и некоторое время рассматривала его.

– Жаль, что нельзя носить две повязки, – произнесла девушка, – это было бы глупо. Тетя Инари, сестрица Нинаки… к сожалению, вы были правы на мой счет. Я не смогу стать гордостью и опорой дома Масари никогда. Нашего дома, нашей семьи больше нет и нужно смириться с этим. Нас больше нет. Дни славы остались в прошлом. Мне жаль.

Девушка хмурилась, когда произносила эти слова. Она услышала, как кто-то входит через ворота в сад, обернулась и увидела своего учителя.

– Ты всегда меня находишь, – сказала она, и в этот момент ее глаза встретили взгляд светло-зеленых глаз наставника.

Конор остановился в нескольких шагах от нее. Кенара никогда раньше не видела у него такого хмурого выражения лица.

– Что это за шрам? – спокойно спросил он, но от его холодного тона у девушки мурашки побежали по спине.

– Я отомстила за нашу деревню, сэнсэй, – произнесла Кенара. – Брат и сестра Нагаи мертвы.

Конор медленно сложил руки на груди. Перед глазами у него потемнело, сердце дрогнуло. Он как раз недавно испытал подобное чувство, когда ему показалось, что нянька сейчас уронит Сэндзуро.

– Я не знаю, кто такие Нагаи, и не имею представления, о чем ты говоришь, – с горечью произнес он.

Кенара сделала два шага вперед и остановилась.

– Прости меня, – сказала она от всего сердца. – Я боялась рассказать тебе, боялась потерять тебя. Ведь ты же мой учитель! Ты бы начал спасать меня и мог погибнуть…

– Мне кажется, – холодно ответил Конор, страдая в душе, – что я имел на это полное право. Или мстить за деревню могут только наследники старинных семей?

– Ты же знаешь, что дело не в этом!

– А в чем? Может быть, я слабак, по-твоему?

Кенара опустила голову и горестно вздохнула.

– Я – такой же шиноби Звездопада, как и ты. Кенара, ты не имела права действовать скрытно от меня, неужели ты не понимаешь?

– Понимаю… я не имела права. Но я сделала это, – куноичи подняла голову, и ее темно-синие глаза сверкнули. – Я решила, лучше ты откажешься от меня, чем умрешь. Пусть ты будешь обижаться и злиться, не захочешь больше видеть меня, но у Томико-сан останется муж, у Сэндзуро – отец, а у новых жителей Звездопада – надежда на будущее. Прощай, учитель, я всегда буду помнить, как ты был добр ко мне.

Кенара прошла мимо Конора к воротам и обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на него. Ее наставник стоял к ней спиной.

– Я, вообще-то, еще не закончил свои наставления, Масари Кенара.

Девушка замерла. Конор повернулся, его глаза горели как два зеленых угля под смолью черных бровей.

– Ты всегда была эгоисткой, но я думал: что поделаешь, такова твоя натура, это не страшно, с этим можно жить. А теперь я вижу, что, даже когда ты пытаешься думать о других, в итоге все равно все делаешь, как тебе угодно. Ты упрямая, ненавидишь советы и никого не слушаешь. Черт, это самый сложный педагогический опыт в моей жизни! Я не знаю, что с тобой можно поделать…

– Если вы не справитесь, то ни у кого не получится, сэнсэй, – тихо сказала Кенара, отводя взгляд.

– Ха, я тоже об этом думаю! Никогда еще не видел человека, который бы так старательно отгораживался от других, избегал всеми силами помощи и поддержки. Ты все хочешь решать сама, все пытаешься делать сама. На этот раз тебе повезло, но что, если однажды ты не справишься? Просто не сможешь… Черт, неужели ты правда хотела уйти?..

– Я не хотела. Думала, вдруг, вы не простите меня, сэнсэй…

– Я не решил еще! И перестань мне выкать!

Какое-то время они стояли так: Кенара с потупленными глазами и с виноватым выражением на лице, Конор с насупленным лицом и сложенными руками.

– В конце концов, мне придется тебя простить, – сказал учитель. – Сейчас мы пойдем к Томико-сан, и там ты расскажешь все в подробностях, чтобы мы могли передать эту повесть новому поколению шиноби Звездопада.

Кенара кивнула и пошла следом за наставником, на почтительном расстоянии.

– Только меня в этой повести не будет, – ворчал он. Но Конор лишь делал вид, что обижается, и украдкой утирал холодный пот со лба, так как осознавал, что едва не потерял своего взрослого ребенка.

«Какое счастье, что она жива! Какое счастье…» – думал он, возводя глаза к высокому, нежно-голубому небу.

После того, как Кенара закончила рассказывать, какое-то время все молчали под впечатлением от ее истории. Окно в гостиной было открыто, пропуская теплый вечерний воздух, над крышами соседних домов на фоне темно-синего неба показались первые звезды. Конор, Томико и Кенара сидели за небольшим прямоугольным столом.

– Предполагаю, Какаши приказал молчать об этом? – произнес наконец учитель.

– Да. Даже Тен-Тен, Набу и Рой еще ничего не знают.

– Я посоветовал бы тебе рассказать им всё, если ты их уважаешь. Нехорошо, если они услышат эту историю от посторонних. Или не услышат вовсе.

Кенара покраснела.

Томико, подавленная непривычной для нее жестокостью обсуждаемых событий, посмотрела на мужа, а потом перевела взгляд на его ученицу. Она пыталась поставить себя то на его, то на ее место и жалела обоих.

– В конце концов, эти неземные техники… – сказал Конор. – Мне нечего было бы противопоставить им.

На втором этаже заплакал ребенок. Томико вышла из комнаты, чтобы его успокоить. Учитель пристально посмотрел на свою ученицу.

– После всего… тебе стало легче?

– Я не знаю, – ответила Кенара. – Я не жалею о том, что сделала, я жалею о том, что выбирать особо было не из чего. Мое чувство долга направляло меня все это время. Чувство долга крепко связывало меня с умершими. Они продолжали жить в моем сердце, а Та Ночь все длилась и не отпускала меня. После смерти Тсурэна и его сестры все как будто осталось в прошлом, а связи с этим прошлым я оборвала собственной рукой. Тогда мир, в котором все застыло перед событиями Той Ночи, рухнул, исчез навсегда. И погасли звезды…

Какое-то время Кенара не могла говорить. Конор сидел напротив нее, опустив голову. Он слышал наверху легкие шаги любимой жены, ее голос, тихонько напевающий ребенку. Семья служила ему утешением, но что утешит Кенару, когда она вернется в свой пустой дом? Какое несчастье, что молодой Хьюга погиб… Конор даже не знал, как далеко зашли отношения Неджи и Кенары, что между ними было, а чего не было. Он отдал бы многое, чтобы это узнать. Ему казалось, что тогда он смог бы подобрать нужные слова и хоть немного излечить раны своей ученицы. Конор думал также о своем сыне и его будущем и все больше хотел обладать способностью перенимать чужие страдания на себя. Вот это была бы по-настоящему замечательная техника…

========== Эпилог ==========

На исходе осени, когда листва уже начала терять свои яркие краски, но ночами еще не подмораживало, Кенара прибежала на границу Страны Рек и Страны Ветра. Она остановилась на небольшом утесе и окинула взглядом долину. По дороге быстро двигались три черные точки, которые вскоре обернулись силуэтами в серых плащах. Кенара спрыгнула с утеса и, закрутившись вихрем, мягко приземлилась, разметав высокую траву. В несколько длинных прыжков она оказалась на дороге.

– Приветствую вас, Казекаге-доно, – произнесла она, столкнувшись с путниками.

Человек сбросил капюшон, открыв молодое лицо с несколько отстраненным выражением глубоко посаженных прозрачно-голубых глаз. Надо лбом лежали аккуратно зачесанные на бок темно-красные волосы.

– Ведь наше совместное дело о контрабандистах закончилось не так давно, чтобы забыть друг друга, не так ли? Кажется, мы договорились, что наедине будем общаться без церемоний.

Кенара посмотрела на спутников Казекаге. Справа стоял высокий и широкоплечий мужчина, слева – миниатюрная девушка. Лица обоих были скрыты под масками, как и полагалось представителям спецслужбы Деревни Песка.

– Не так просто привыкать к этому заново, Гаара-сама.

– Ну хорошо, не все сразу. Давай для начала разобьем лагерь – сумерки сгущаются быстро, нет никакой необходимости передвигаться в темноте.

– Прикажете развести костер, Гаара-сама? – спросил мужчина в маске. От этого глубокого голоса Кенара вздрогнула и еще раз окинула мощную фигуру взглядом.

Пока агенты добывали хворост и разводили огонь, Казекаге коротко объяснил, зачем вызвал куноичи.

– Мы думали, что переловили всех Шакалов, но совсем недавно мои люди наткнулись на следы стоянки на территории Пустыни Демона. Я хотел, чтобы ты взглянула на это место и помогла определить, имеем ли мы дело с ускользнувшими от нас членами банды или с какими-то новыми силами, копирующими ее.

– Если кто-то из Шакалов сумел скрыться, это очень плохо. Они опять опутают своей сетью весь юг, – нахмурившись, произнесла Кенара.

В этот момент подошла девушка в маске и сказала:

– Все готово, Гаара-сама.

Кенара впилась в нее глазами. Ей показалось, что между маской и капюшоном змеилась прядь золотисто-рыжих волос. Куноичи посмотрела на Гаару и встретила его пристальный взгляд.

– Давай сядем к огню и выпьем чая. Мари, Кан, разделитесь и проверьте долину на наличие засад в радиусе двух километров.

Этот приказ имел смысл только в двух случаях: если Гаара опасался преследования или если он хотел удалить своих людей, чтобы побеседовать с Кенарой наедине.

– Признаюсь, мне было любопытно, как быстро ты их узнаешь, – сказал Каге.

– Куроко и Шэнрё? – произнесла куноичи. – Но я думала, их казнили два года назад?

Гаара смотрел, как над костром взлетают и вспыхивают хлопья пепла.

– В Деревне Листа есть клан Яманака, шиноби которого умеют проникать в сознание человека. Тебя не удивит, если я скажу, что в Деревне Песка есть шиноби с похожими способностями. Они разработали уникальную технику стирания воспоминаний, при которой не страдает личность человека, сохраняются некоторые умения и навыки, не ухудшается качество работы мозга и его контроля над телом. Я решил, что в некоторых случаях лишать преступников прошлого более гуманно, чем лишать их жизни.

– Очевидно, да, – заметила Кенара. Она была удивлена. – Я даже рада, что они живы и больше никому не приносят вреда. Хотя, если честно, мне не по себе в их компании, но, думаю, со временем это пройдет.

– Их многие знали в деревне, поэтому было решено сделать из них спец агентов и обязать носить маски. Другие шиноби старших званий посвящены в эту тайну. Должен сказать, не всем это нравится, кто-то считает, что они все еще опасны.

– А сами они что думают о своем прошлом?

– Потеряли память на миссии, – ответил Казекаге. – Мари и Кан – сироты, брат и сестра, с ранних лет несшие службу в специальном подразделении…

– Брат и сестра?! – воскликнула куноичи. – Но ведь они любили друг друга! Не слишком ли это жестоко? А если они испытают влечение вновь?

Гаара покачал головой.

– От воспоминаний не осталось и следа, прошлое не сможет на них повлиять, а в настоящем… они брат и сестра.

Гаара и Кенара какое-то время молча пили чай. Куноичи думала о тех, кто был убит ее рукой, а мог бы получить второе рождение, если бы она знала о такой возможности. Каге внимательно смотрел на ее лицо.

– Что ты думаешь об этом? – спросил он.

– Это нравится мне больше, чем смерть, – ответила девушка.

– Конечно. Но я другое имел ввиду. Эта техника может быть применена не только к преступникам, но и к людям, для которых прошлое является неиссякаемым источником боли, – в мягком взгляде светло-голубых глаз отражались понимание и сочувствие.

– Неужели я произвожу такое впечатление? – невесело улыбнувшись, спросила Кенара.

– Ты производишь впечатление человека, у которого в жизни осталось лишь любимое дело. Оно и в дальнейшем останется у тебя, но также ты получишь возможность начать с чистого листа в других сферах. Если ты хочешь иметь брата или сестру, даже мать или отца, это возможно. Твое сердце будет свободно: ни сожалений, ни тоски по безвозвратно ушедшему или тем, кого больше нет.

Гаара имел своеобразную манеру разговаривать. Его голос был мягким, завораживающим. Кенара молча внимала ему, будто слушала прекрасную мелодию.

– А как же мои обязательства перед Деревней Листа? – тихо спросила она.

– Тебе придется стать шиноби Деревни Песка, иначе я не смогу обеспечить то, что предлагаю. Я руководствуюсь в этом деле не только дружескими чувствами к тебе, но и интересами своей деревни. Такой шиноби, как ты, – драгоценное приобретение для нас.

Кенара посмотрела Казекаге в лицо.

– У вас будут неприятности с Какаши. Вряд ли он простит переманивание одного из своих людей в другую деревню и даже страну.

– Я говорил с Какаши, – спокойно ответил Гаара. – Это был долгий и тяжелый разговор, но в конечном итоге он оставил право выбора за тобой.

– Не может быть! – воскликнула Кенара.

Гаара кивнул.

– «Пусть она сама решает», – таковы были его последние слова в той беседе.

«Значит, Какаши был уверен, что я откажусь», – подумала Кенара.

Всю ночь куноичи пролежала в своем мешке, не сомкнув глаз. Предложение начать новую жизнь должно было казаться очень соблазнительным для человека, который потерял все. Но ведь она обрела новую семью: Конора, Тен-Тен, Набу и Роя. Правда, из них только Тен-Тен и Рой были по-настоящему одиноки, и то между ними, похоже, начали налаживаться какие-то отношения. Воображение вполне могло исключить Кенару из этой схемы. Не то, чтобы она мечтала быть счастливой, но перестать испытывать боль…

Весна, лето, осень сменяли друг друга, неизменным было только одно – пустая комната, пустой дом, который ждал ее, встречая холодными объятиями и толстым слоем пыли. Гаара прав, у нее в жизни осталось лишь ее любимое дело. Так стоит ли цепляться именно за эту жизнь? Ведь в ней все подошло к логическому завершению, история Масари, история Звездопада закончилась. Теперь у Кенары появился шанс побыть кем-то другим, в то же время сохраняя свою личность, оставаясь собой.

Однако это означало добровольно расстаться с ее друзьями навсегда, как если бы они умерли. Опять она пытается решать за других, это неправильно. Учителю бы это не понравилось… Не только отказаться от друзей, но и от воспоминаний об умерших… Разве это не было бы предательством? Если только мертвых вообще возможно предать.

Когда-то ей удалось обрести новые связи в Деревне Листа, значит, она способна сделать то же и в Деревне Песка. Снова влюбиться, если на свете есть второй Неджи или хотя бы кто-то очень похожий на него…

Кенара перевернулась на другой бок и уставилась в темноту. Воспоминания о Неджи были самыми светлыми моментами ее жизни, они были драгоценны. А как же ее воспоминания о матери, о сестре и тете, о Рики и Таюши? Весь Звездопад, каким он был до Той Ночи, жил лишь в памяти Кенары. Разве эта память не представляла собой величайшую ценность?

Но не чувствовать боли…

Кенара поднялась рано и подошла поворошить угасающие угли. Приподнявшись на локтях, Гаара произнес:

– Кажется, я стал причиной бессонной ночи для тебя? Прости…

– Но даже целой ночи оказалось недостаточно, – ответила куноичи. – Мне нужно больше времени.

Пустыня Демона осталась позади, миссия была окончена. Казекаге замедлил шаг, чтобы попрощаться с Кенарой – здесь их пути расходились. Ему предстояло вернуться в Деревню Песка и заняться повседневными делами, куноичи же ожидали в Конохе с отчетом.

– Ты так и не приняла решение? – спросил он.

– Знаешь, я подумала… Ведь никто не даст мне гарантий, что новая жизнь сложится по-другому, верно? А я не хочу переживать заново то, что уже пережила.

– Звучит довольно пессимистично, – грустно улыбнувшись, сказал Гаара.

– И эта часть моей личности останется со мной навсегда.

Куноичи проводила взглядом Каге и его спутников, а затем побежала по дороге обратно в долину. Ноябрьское солнце светило ярко, прохладный ветер освежал лицо и уносил прочь тоскливые мысли. Так приятно было дышать полной грудью и чувствовать, как по телу разливается чакра, наполняя его необыкновенной силой… Кенара возвращалась в Деревню Листа, ставшую за прошедшие два с половиной года ее настоящим домом. Домом, который она построила сама.