Текст книги "Ветер кружит листья (СИ)"

Автор книги: Митэй Тиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

– Почему это? – с подозрением спросил Конор.

– Потому что моя Взрывная волна так и не вышла за пределы семи метров, – тихонько рассмеялась Кенара.

Распрощавшись с семьей Ио, Кенара отправилась в обратную дорогу. Ей нужно было немного отклониться от намеченного пути и обыскать сопку Юяке. Во время сражения с Луноликой Суё Кенара узнала о существовании некоего Наследия Нохары. Ей хотелось проверить, существует ли еще камень, заключающий договор с ниндзя и позволяющий войти в особый режим Лунного шиноби. Стоит ли говорить, насколько привлекательной была мысль обрести бьякуган хотя бы на время и хоть раз взглянуть на мир глазами Неджи? Эта силы была бы полезна в предстоящей битве. Кроме того, покончить с врагом с помощью силы самого Ооцуцуки Нохары казалось символичным и правильным. Единственное, что смущало Кенару, это то, что режим Лунного шиноби забирает жизненные силы. Не то, чтобы она беспокоилась из-за сокращения отпущенного ей срока – разве он и без того не подходит к концу? – просто ей не нравились подобные сделки в стиле Орочимару.

Пещера была расположена не за водопадом, как говорила Суё, а за плотной завесой дикого винограда. Кенара разрезала запутанные стебли и вошла, освещая пространство фонариком. Стены небольшой пещеры были голыми и мокрыми, на каменном полу лежал небольшой валун породы, которую Кенара не смогла идентифицировать. Камень был цвета светлого серого шелка и испускал равномерное едва приметное сияние. На верхней стороне его четко выступал отпечаток огромной ладони с длинными, изящными пальцами, вырезанные в камне иероглифы складывались во фразу: «Потомок, подумай дважды».

Кенара невольно протянула руку, испытывая желание прикоснуться к сияющей поверхности и ощутить чакру своего первопредка.

– Какой ты странный человек, Нохара, – произнесла она, сдерживая свой порыв. – Должно быть, ты думал, что это сможет нас защитить. Но… какого же плохого мнения ты был о собственных потомках, если решил предложить им эхо своей силы. Откуда ты знал, что мы будем слабаками? Почему мы не стали лучше и сильнее, а лишь выродились, с каждым поколением неся в себе все меньше твоей крови и твоего духа и ничем их не возместив? Зачем все это, если мы не становимся лучше? Почему мы живем и умираем, позволяя себе быть жалкими, быть лишь эхом героев? – Кенара на мгновение замолчала, пытаясь успокоиться, но это ей не удалось. – Нет смысла в такой жизни! Может быть, мы заслуживали смерти, может быть, нам стоило умереть?! – воскликнула она, опустив голову и руки. – Ты должен был верить, что мы будем лучше, сильнее тебя, – тихо сказала она, начиная складывать печати. – Я докажу, что мы заслуживали жизни. Мне не нужна твоя сила, предок Нохара, я справлюсь сама! Молот Земли! – Кенара вложила в этот удар всю свою мощь и максимум чакры. Она вырвала кусок камня позади себя и перекинула его вперед взмахом руки, словно ударив гигантским молотом по лежащему перед ней камню.

Камень раскололся и вспыхнул, испустив взрывную волну чакры и вышвырнув Кенару из пещеры прямо в ручей. К ней подскочил Руюга, появившись из ниоткуда. Куноичи смеялась, хотя глаза ее блестели от слез. Она поднялась из воды, мокрая по пояс, и посмотрела на свои дрожащие руки.

– Что это было? – спросил ошеломленный Руюга.

– Конец Наследия Нохары, – засмеялась Кенара. Успокоившись, она добавила: – Лучше бы он нам ничего не оставлял.

Мощные порывы ветра сотрясали толстые ромбовидные стекла в окнах, сквозь которые лился скудный свет зимнего солнца. На чашеобразном кресле, покрытым меховым пледом, сидела молодая девушка, почти подросток. Бледное лицо с чуть заостренным носом, круги под глазами, хрупкая фигура создавали впечатление болезненности, дополненное привычкой кутаться в теплые покрывала. Светлые волосы девушки были убраны назад, а на лоб спускалась платиновая цепь с россыпью мелких бриллиантов. Это украшение в обычной обстановке девушка всегда предпочитала любым другим общепринятым символам титула Даймё, который лег тяжелым грузом на ее плечи всего два года назад. Близким людям было позволено по старой привычке называть ее Принцессой или госпожой Элеонорой.

Одной из таких приближенных была госпожа Глория, девушка, стоявшая у окна. Она заменила принцессе старшую сестру и чаще других скрашивала ее одиночество. Кроме незаурядного склада ума и приятного голоса Глория обладала яркой и запоминающейся внешностью. Облако прекрасных черных волос было безжалостно собрано в тяжелую косу, спускавшуюся на лопатки. В обрамлении темных ресниц ярко-синие глаза казались чистыми озерами. Аккуратно очерченный рот с полными яркими губами и тонкий нос с едва приметной горбинкой производили впечатление не идеальной, но оттого более притягательной красоты. Девушка была высока, хорошо сложена и держалась с достоинством.

– Кажется, господин советник забыл одну из своих бумаг среди моих свитков, – произнесла Элеонора, указывая на стол, заваленный книгами, картами и тетрадями. – Впрочем, это неудивительно, учитывая, какой у меня царит беспорядок.

Глория быстро обернулась, жадно взглянула на бумагу и тотчас же постаралась сделать вид, что не интересуется ею.

– Вы ведь запрещаете слугам притрагиваться к вашему рабочему столу, – с улыбкой произнесла она, переводя взгляд на принцессу.

– Да, это правда, – задумчиво ответила Элеонора. – Знаешь, каждый раз после встречи с советником я пытаюсь понять, чем меня так тяготит и одновременно привлекает его общество, и не нахожу ответа. Я никогда не встречала человека более умного и талантливого, с моей стороны было бы черной неблагодарностью жалеть о том, что я приблизила его к себе. Но…

– Что, госпожа?

– Я не чувствую себя свободной в его обществе. Мне кажется, что я не имею собственной воли и не могу принимать решения. Поэтому я снова и снова прибегаю к его помощи.

– Разве это плохо?

Элеонора с удивлением посмотрела на подругу.

– Плохо, если только я не желаю через какое-то время полностью оказаться в его власти.

Глория тихо вздохнула.

– Вы видите в господине советнике какие-то недостатки? – спросила она.

– Ну, конечно. А ты разве не видишь? За те полтора года, что он находится на службе, я ни разу не видела в нем проявления жалости, мягкости, сердечного отношения к кому-либо. Мне приходится напоминать ему о человечности, когда он заводит речь о прогрессе.

– Просто господин Тсурэн – прагматик. Он хладнокровный и спокойный человек, увлеченный своими задачами.

– Защищая его, не забывай… Глория, дорогая, ты покраснела? Пожалуйста, скажи мне, что ты не увлечена им, – Элеонора выпрямилась в кресле, вцепившись тонкими пальчиками в шаль.

– Должна признаться, что остальные в его обществе кажутся мне лишь призраками, а не людьми, – произнесла ее подруга. – Он так выделяется среди других глубоким умом, познаниями, внутренней силой…

– Но что ты собираешься с этим делать?

– О, если я соберусь что-либо предпринять, я обязательно расскажу вам, – Глория улыбнулась, пытаясь за улыбкой скрыть свои истинные чувства. – Отдохните немного, госпожа, а я пойду к себе.

Принцесса вздохнула и опустила голову. Ее подруга, направляясь к дверям, незаметно взяла со стола бумагу, оставленную советником, и спрятала ее в широком рукаве, испытывая, впрочем, некоторые угрызения совести за свой обман.

Темная фигура, закутанная в плащ с широким, отороченным мехом капюшоном скользила по коридору и остановилась, оглядываясь по сторонам, у двери в комнату советника.

Господин советник сидел за столом, лицом ко входу и сбоку от камина. Теплый, мягкий свет разливался по комнате от нескольких светильников на стенах, достаточный для работы с бумагами, но не слишком яркий. Тсурэн откинулся в кресле, перебирая собственные чертежи и записки. Стук в дверь отвлек его от этого занятия. Советник встал, оправил халат, подошел к двери и распахнул ее. Несмотря на капюшон, прикрывающий половину лица, и густую тень, он сразу же узнал Глорию.

– Пожалуйста, позвольте мне войти, не хочу, чтобы меня видели в такой час в коридоре у вашей двери.

– Прошу вас.

Глория вошла, сбросила капюшон и распахнула плащ. Прекрасные волосы ее были распущены и слегка перехвачены лентой. Шелковое светло-лиловое платье, запахнутое на груди, напоминало кимоно с широкими рукавами, но пояс, обвивавший талию, был завязан спереди, и длинные концы его заканчивались бахромой из серебряных нитей.

Тсурэн закрыл дверь на задвижку и повернулся к своей гостье. В один миг он охватил взглядом ее нежное лицо и стройную фигуру. В руке Глория сжимала бумагу, свернутую в свиток. Она показала ее советнику и произнесла:

– Вы забыли это сегодня в кабинете госпожи Даймё. Я хотела передать эту бумагу вам лично.

– Почему же вы решили затруднить себя этим, госпожа Глория? – спокойно спросил Тсурэн, внимательно наблюдая за девушкой.

– Если вас беспокоят приличия, то я была осторожна: удалила слуг и убедилась, что меня никто не видел сегодня ночью, – голос девушки срывался от волнения.

– Но вы ведь не за этим пришли. Давайте присядем, и я выслушаю вас.

Девушка опустилась на стул возле рабочего стола, Тсурэн вернулся в кресло. Кое-как совладав с собой, Глория сбросила плащ на спинку стула и взглянула в лицо собеседнику. Тсурэн выглядел спокойным, хотя ощущал непонятное смятение. В предчувствии чего-то странного и неизбежного он поменял режим чакры на совместимый с человеческим. Вдруг Глория вскочила со стула и опустилась на колени у ног советника.

– Пожалуйста… – запнувшись, девушка закрыла глаза и прижала руку Тсурэна к своей горячей щеке, наполовину скрыв лицо от его взгляда. – Сжальтесь надо мной. Любовь к вам сводит меня с ума, заставляя забыть о гордости и чести, о добром имени. Я могу лишь просить вас… распоряжайтесь моим телом и моей душой, ведь они и так навсегда и безраздельно принадлежат вам!

Под пальцами Тсурэна горела нежная бархатистая кожа – на щеке, на шее и ниже, над складками платья, сходившимися на груди. Вздрогнув и пытаясь сохранить остатки хладнокровия, советник сказал:

– Встаньте, Глория…

Девушка поднялась, и Тсурэн, по привычке соблюдая этикет, поднялся вместе с ней. Молодые люди оказались очень близко друг к другу, лицом к лицу, и почувствовали, как земля медленно уходит у них из-под ног.

Тсурэн, до пояса завернутый в простыню, сидел на краю кровати, опустив голову на руки. На широкой постели среди шелковых покрывал и подушек приподнялась на локтях молодая женщина, с телом, теплым и розовым от недавних ласк. Она улыбнулась, пряча лицо за прядями волнистых черных волос, и, ловко обернувшись простыней, скользнула к мужчине.

– О чем ты думаешь прямо сейчас? – спросила она. – Надеюсь, ты счастлив, как я, хотя это невозможно, ведь мне…

Сильная рука Тсурэна быстро, как молния, вытянулась в сторону и вцепилась девушке в шею. Сдавливая ее горло пальцами, советник повернулся к ней. На прекрасном девичьем лице отразились боль и удивление. Глядя в ясные светло-синие глаза, Тсурэн произнес:

– Не думай, что я делаю это, потому что равнодушен к тебе. Напротив, если бы я мог кого-то полюбить, то это была бы такая девушка, как ты: очаровательная и смелая. Но, видишь ли, мне не полагается иметь слабости.

Губы Глории шевельнулись.

– Ты хочешь спросить, человек ли я? Благодарю, этим вопросом ты доставила мне еще одно удовольствие. Дело в том, что со всем человеческим в себе я собираюсь покончить прямо сейчас…

Тсурэн сжал пальцы сильнее и смотрел, как девушка задыхается, в отчаянии вцепившись в его руку. Вскоре руки ее упали, плечи опустились, а ясные глаза застыли, неподвижные, как два голубых сапфира. Покрывало сползло, и прекрасную грудь прикрывали лишь длинные пушистые пряди темных волос. Советник отбросил в сторону тело, невольно в последний раз любуясь его красотой, и начал складывать печати.

– Не волнуйся, Глория, – произнес он, – твою душу я заберу тоже.

По возвращении в Коноху Кенара сразу же отправилась в Резиденцию Хокаге. Шестой был занят, и ей предложили прийти позднее, после девяти вечера. Девушка потратила это время на то, чтобы привести себя в порядок, собрать походные вещи и запечатать их в свиток (уроки Тен-Тен не прошли даром). Затем она села к столу, просмотрела свои бумаги и написала короткое письмо. Сложив листок пополам, Кенара подписала его «Тен-Тен» и спрятала на полке между книг. Это письмо обязательно найдется, если начнут разбирать ее вещи.

Теплый апрельский вечер был напоен запахами цветущих деревьев. Еще не стемнело, но небо окрасилось в ярко-синий цвет. Кенара вдыхала душистый свежий воздух и думала о стране вечного льда.

Какаши сидел один в своем кабинете, устало потирая глаза.

– Ты хочешь сообщить мне нечто срочное? – спросил он Кенару.

– Да, – куноичи подошла к столу и положила на него свою повязку шиноби.

Шестой поднял на нее глаза.

– Я знаю, что до окончания моего срока службы осталось еще три года, – произнесла Кенара. – Но вы, как Хокаге, имеете право расторгать контракты, заключенные с шиноби. Я прошу вас отпустить меня. Так будет лучше для всех.

– Это исключено, – Какаши поставил локти на стол и соединил кончики пальцев. – Когда ты вступала в новую должность, то должна была узнать, что служба джонина Деревне имеет бессрочный характер.

– Так разжалуйте меня. Никакими особо ценными сведениями я не обладаю, да и теперь, после войны, многое потеряло смысл.

– Не все так просто, Кенара. Договоры Деревни с ниндзя – это обычная формальность. В редких случаях, когда они расторгаются, бывший шиноби не покидает пределы деревни или страны и находится под рукой. Но это не твой случай. Бывших чунинов или джонинов не бывает, можно лишь уйти в отставку по состоянию здоровья или умереть.

Кенара нахмурилась и упрямо сложила руки. Какаши вздохнул и сказал мягче:

– Кроме всего прочего, у меня есть на тебя планы. Я уже говорил тебе, что возобновил расследование по делу о Деревне Звездопада, так вот… Я хочу, чтобы этим расследованием руководила ты. Тебе будет предоставлена известная свобода действий, а также три агента АНБУ перейдут в твое полное подчинение, включая Руюгу. Думаю, ты помнишь его со времен экзамена на чунина и знаешь о его необыкновенных способностях? Когда-то ты выражала желание иметь его в своей команде.

Кенара молча кивнула. Трудно было сказать, что она чувствует в этот момент.

– Пожалуйста, подумай об этом, – произнес Какаши. – Вспомни о том, как тяжело было бы порвать нити, связывающие тебя с Деревней Листа.

– Листья отрываются от веток, взрастивших их, и живут лишь до тех пор, пока ветру угодно играть с ними, – произнесла Кенара. Лицо ее побледнело, а губы дрогнули.

– Я когда-то назвал тебя наполовину шиноби Звездопада, но ты также наполовину шиноби Листа, и твои слова – замечательное свидетельство того, что ты сама считаешь себя шиноби Листа. Ты – одна из нас, и мы не откажемся от тебя.

Кенара зажмурилась, чтобы не расплакаться, отвернулась в сторону и прижала руку ко рту. Какаши вскочил, обошел стол и осторожно приобнял ее. Бедное одинокое сердце Шестого было чувствительно к слезам хорошеньких девушек.

– Я так устала быть одна, – тихо сказала Кенара, с ресниц ее закапали слезы и покатились по щекам.

Какаши с удивлением смотрел на нее, он никогда не думал о Кенаре как о мягкой, уязвимой девушке, и, видимо, в этом заключалась его ошибка.

– Все это время мне так хотелось довериться вам, ведь я готовилась в одиночку отправиться в Страну Льда, – Кенара улыбнулась сквозь слезы. – Так глупо, правда?

Шестой, тронутый до глубины души, осторожно коснулся ее лица, пальцами, как ребенку, отирая горячие слезы.

– Я знаю, что ты добьешься всего, чего захочешь, – сказал он, обняв девушку за плечи одной рукой, а другой подавая ей повязку шиноби. – Только тебе под силу закончить это дело. Поэтому ты, и никто другой, должна возглавить это расследование.

– Спасибо, Какаши-сэнсэй, – произнесла Кенара, поднимая на учителя чистые темно-синие глаза. Пальцы ее крепко сжали повязку.

– Тебе придется вернуться в Звездопад и провести там какое-то время.

– Когда мне приступать к делу?

– Через неделю вернутся два агента АНБУ с отчетом. Ты сможешь отправиться обратно вместе с ними.

Какаши почувствовал, как девушка осторожно высвобождается из его объятий, и опустил руку. Кенара уже хорошо владела собой и, очевидно, ощущала некоторую неловкость.

– Спокойной ночи, – сказал Шестой на прощание. После нескольких месяцев тяжелых раздумий на душе у него полегчало.

Как только девушка вышла за дверь, ее лицо за одну секунду преобразилось, утратив всю свою мягкость.

– Теперь я готова, Какаши-сэнсэй, – беззвучно прошептала она.

========== Глава IX. И погасли звезды ==========

Комментарий к Глава IX. И погасли звезды

Apocalyptica – Kaamos

Кенара испытывала некоторые угрызения совести за то, что произошло в кабинете Хокаге, но она перестала считать себя шиноби Листа с того момента, как положила повязку на стол. Слова Шестого куноичи восприняла как посягательство на ее свободу и попытку манипуляции, так что отреагировала подобным же образом, сыграв на его чувствах. Нужно было срочно замести следы и убедить Какаши в том, что она не собирается ничего предпринимать в ближайшее время, а воля ее готова подчиниться интересам Деревни. От слежки Кенара не избавилась, но выиграла себе неделю времени.

В течение марта она удивляла агентов АНБУ не только изматывающими тренировками, но также своим аскетизмом в целом и способами закаливания в частности. Например, Кенара завела привычку купаться по вторникам и четвергам в одном из прудов в окрестностях деревни. Вода там была ледяная, а глубина составляла около десяти метров. Куноичи приучала свое тело к холоду, училась лучше согревать его с помощью чакры, а также тренировала собственную выносливость, ныряя с утяжелителями на ногах и задерживая дыхание на как можно более долгий срок.

По возвращении из Деревни Звездопада она распрощалась с Руюгой и знала, что на дежурство заступил другой агент АНБУ, со слабо выраженными способностями сенсора.

Во вторник вечером Кенара, возвращаясь с тренировки, как обычно, свернула к пруду, разделась до купальника, закрепила утяжелители на ногах и вошла в воду. Свою форму и повязку шиноби она оставила на берегу. Погрузившись на дно водоема, куноичи сложила печати и создала собственного теневого клона, который через некоторое время вынырнул, поплавал еще немного, а затем вышел на берег, оделся и отправился домой.

Сама Кенара, поддерживая себе дыхание с помощью воздушной техники, а температуру тела – с помощью чакры, просидела на дне какое-то время, затем выбралась на берег и осторожно прокралась в овраг, затянутый кустарником. Там она сняла утяжелители с ног и достала из них два свитка, аккуратно завернутых в непромокаемую ткань. Из одного свитка она извлекла свою одежду, плащ и повязку с протектором Звездопада, а из другого – рюкзак и набор оружия. Экипировавшись, Кенара длинными прыжками поскакала по направлению к границе Страны Огня. В Стране Железа ей предстояло сесть на корабль и отплыть на северо-запад, в Страну Льда.

Хорошенько отоспавшись после путешествия в Звездопад, Руюга вернулся к своим обязанностям. Он курировал двух других агентов АНБУ и иногда проверял их работу. Вот и теперь, поздним вечером в среду, молодой человек решил прогуляться до дома «объекта» и проверить, как ведется ночное дежурство.

Девушка из АНБУ прекрасно устроилась на крыше соседнего здания, практически слившись с фоном. Дом был опутан несколькими нитями ее чакры, так что она контролировала все возможные передвижения вокруг и не боялась, что Кенара ускользнет. Кроме того, девушка могла чувствовать чакру с близкого расстояния и распознавать ее. Куноичи была уверена, что «объект» мирно спит в своей постели.

– Привет, Фугу, – сказал Руюга, встав рядом с девушкой. – Как успехи? Кажется, Кенара вчера потратила много чакры?

– Не особо, – отозвалась куноичи, не поворачивая головы.

– Почему тогда… – Руюга сделался видимым, сорвался с места и в несколько прыжков оказался на балконе. Он настойчиво постучал в окно.

Через полминуты Кенара распахнула шторы и открыла створки.

– Привет, Руюга. АНБУ в этот раз показали себя не с лучшей стороны, – усмехнувшись, сказала она и исчезла.

– Черт! Это клон.

Юноша прыгнул в комнату и пронесся по ней вихрем. На кровати рядом с подушкой лежал протектор с символом Деревни Листа, Руюга поднял его и положил в карман.

– Дура, – хмуро сказал он, сложив руки на груди и уставившись на пустую постель. – Она, должно быть, смерти ищет… А все потому, что этот выскочка Неджи имел глупость сдохнуть… Черт, какая мне разница.

– Надо доложить Хокаге, – сказала Фугу.

– Да, надо. Отправляйся в Резиденцию, а я сначала проверю, может быть, Шестой уже у себя дома. Встретимся у его кабинета.

Оба шиноби спрыгнули с балкона и, слившись с тенями, умчались в разных направлениях.

Руюга действительно застал Какаши дома и по дороге в Резиденцию коротко описал ему ситуацию. Усевшись за стол, по привычке, которая, кажется, передавалась вместе со столом от одного Хокаге к другому, Какаши сомкнул кончики пальцев. Он внимательно выслушал Фугу, затем перевел взгляд на юношу.

– Кенара, Кенара, – вздохнул Шестой, – я не должен был забывать, что ты, прежде всего, шиноби, а потом уже женщина.

– Что это значит? – недовольно спросил Руюга.

– Ничего, – ответил Какаши и подумал: «Кроме того, что я болван».

– Как считаете, в какой момент она сбежала?

– В момент купания, очевидно. Прошло уже больше двадцати четырех часов. Наверняка она отправилась в порт, чтобы сесть на корабль в Страну Льда. Погодите, где-то у меня было примерное расписание отплытия кораблей… – Какаши порылся в бумагах и извлек потрепанный календарик. Руюга встал рядом и смотрел из-за плеча. Фугу перегнулась через стол, чтобы тоже взглянуть на расписание.

– Она не успеет, – усмехнулась девушка.

– Успеет, – одновременно ответили Руюга и Какаши. Один помрачнел, а другой отшвырнул календарь в сторону.

– Что будете делать? – нетерпеливо спросил юноша.

– Прежде всего, отправим Фугу за Шизуне-сан.

– Чем она поможет?

Когда девушка из АНБУ вышла за дверь, Какаши откинулся в кресле и посмотрел на Руюгу снизу вверх.

– Во-первых, возьми себя в руки, а во-вторых, сядь с другой стороны стола. Я сказал, что мы не отпустим ее – и мы ее не отпустим. Осознает она это или нет, но Кенара – шиноби Листа. А тебе лучше подумать о том, как ты будешь скрывать следы ее пребывания в Стране Льда.

По улице города, словно созданного изо льда и камня древними духами, шел молодой человек, весьма похожий на Хьюга Неджи, но с темно-синими глазами и не в одеянии клана, а в роскошном плаще, отороченном мехом. Он зашел в цветочную лавку с кричаще яркой вывеской и с надменным видом проследовал к прилавку.

– Мне нужен букет для высокопоставленной особы из всех черных и фиолетовых орхидей, которые только у вас найдутся.

– Да, господин, одну минуту, господин, – продавец засуетился, почувствовав, что перед ним стоит знатный и богатый человек.

– Вы доставите цветы по назначению?

– Без сомнения, куда прикажете…

– Во Дворец, это цветы для госпожи Нагаи Мирэн.

– Букет будет доставлен в течение часа или в то время, которое вам будет угодно указать.

– Почему это занимает целый час? – с неудовольствием спросил молодой мужчина.

– Господину, конечно, известно, что все подношения проходят особую проверку…

– Неужели это занимает так много времени, – небрежно бросил покупатель. – Ладно, доставьте к четырем, сегодня. Я отправлю записку.

Продавец засуетился, предлагая вниманию знатного поклонника всевозможные конверты и бумагу. Молодой человек выбрал серебряный конверт и белоснежную бумагу, а затем написал несколько слов. Он щедро расплатился и, прежде чем уйти, спросил:

– Что вы делаете, чтобы цветы не погибли на морозе?

– О, у нас тут целая система под колпаком, не угодно ли будет господину посмотреть? – продавец продемонстрировал специальную емкость для цветов.

– Хм, неплохо, – небрежно бросил мужчина и покинул магазин.

В записке, отправленной вместе с цветами сестре советника, была написана лишь одна строчка: «Завтра на рассвете на Холме Одинокого старика Вы и Т. встретитесь с братом».

Над Страной Льда простерлась безлунная ночь. Небо было высоким, чистым. Ветра, задувавшие с севера, постепенно стихали. Кенара бежала под светом звезд по снегу на широких охотничьих лыжах – прекрасный способ преодолевать большие расстояния в такой негостеприимной стране, как эта, затрачивая минимум чакры. Еще издалека она увидела цель своего путешествия – Холм Одинокого старика. За километр до цели она сбросила лыжи, рюкзак и теплую одежду. Взяв с собой лишь урну с прахом Митсу, оружие и одеяло, она спряталась под снегом у подножия обледенелого холма и стала ждать.

Ветер стих. На востоке показались первые бледные лучи солнца, небо начало светлеть. Ледяная пустыня покрылась коркой из-за укрепившегося мороза и блистала подобно россыпям алмазов. На юге обрисовался выплывший на вершину гребня силуэт. Вскоре Кенара смогла различить две человеческие фигуры верхом на белесом пауке. Он был иной породы, чем Траксу, гладкий, с сужающимся и приподнятым к концу брюшком. Интуитивно, а также по некоторой сглаженности деталей она поняла, что это не живое существо, а сгусток чакры. Через некоторое время можно было подробно разглядеть его хозяев.

Свои одеяния монахов Подгорного храма молодые люди давно сменили на костюмы той же черно-белой расцветки, с ониксовыми застежками и серебряным шитьем на манжетах. Под угольно-черными плащами с шелковым подкладом не было видно оружия. Гладкие волосы – черные у Мирэн и темно-русые у Тсурэна – трепетали в потоке встречного ветра.

Кенара внимательно следила за ними из своего укрытия. В какой-то момент у нее болезненно сжалось сердце – эти красивые молодые люди, несущие в себе многие черты клана Гинпатсу, похожие на богов или особ королевской крови, были монстрами.

– Это женщина, – тихо сказала Мирэн. – И я чувствую Митсу.

Они спешились в нескольких десятках шагов от Кенары, и Тсурэн взмахом кисти развеял паука. Кенара поднялась во весь рост, сбросив с себя одеяло, покрывшееся инеем. Прозрачные серые глаза впились в ее лицо.

– Где он? – спросил Тсурэн.

Куноичи распахнула плащ и швырнула запечатанную урну в снег. Мирэн подошла, осторожно подняла ее и положила в бархатный мешочек, притороченный к поясу.

– Зачем… – с горечью произнесла она, и в этот момент паучьи глаза, которые до этого казались лишь диковинным рисунком на ее лице, раскрылись. Тсурэн молча наблюдал.

Тогда Кенара сбросила капюшон. На лбу ее багровела повязка, на протекторе которой был вырезан символ Деревни Звездопада.

– Вот как, – усмехнулся советник. – Последний потомок Ооцуцуки Нохары?

«Значит, это шиноби, – думал молодой человек, – и достаточно сильный, чтобы возомнить, что справится с нами в одиночку».

«Здесь не будет недооценки моих сил, – подумала Кенара, – как и бессмысленной траты чакры на масштабные декорации».

– Брат, – произнесла Мирэн, – она лишила Митсу надежды на перерождение. Будь она потомком Пурпурного охотника или кого-то другого, мы уничтожим ее! Ты позволишь мне?..

– Да, – коротко ответил Тсурэн.

Девушка метнулась вперед и попыталась нанести удар, но Кенара увернулась. Черные полы плаща развевались подобно крыльям, благодаря обостренным инстинктам Мирэн двигалась очень быстро, но ее скользящие удары, чем-то напоминающие Мягкую ладонь Хьюга, не доставали Кенару. Куноичи собиралась ускориться, как вдруг Мирэн отпрыгнула на несколько шагов, присев, словно в реверансе, и вытянула руки в стороны.

– Она твоя, Тсурэн.

Кенара почувствовала себя опутанной и крепко стянутой паутиной – все это время девушка плела вокруг нее невидимую нить. Два возгласа раздались одновременно:

– Ледяная стрела!

– Рождение вихря!

И прежде, чем ледяной снаряд преодолел расстояние между Тсурэном и его противницей, Кенара выпустила чакру из своих тенкетсу, в паре сантиметров от тела превращая ее во взрывное завихрение воздуха и обрывая нити паутины. Сорвав с себя остатки паутины, куноичи мгновенно пригнулась к земле, пропуская над собой голубую стрелу изо льда и чакры, затем выпрямилась.

«Спасибо, Неджи, – подумала она, – спасибо за твою технику». Конечно, Рождение вихря являлось лишь весьма скромным подобием Удара тела Хьюга, но достичь большего результата без особой предрасположенности, свойственной представителям данного клана, было почти невозможно.

Тсурэн тем временем быстро складывал печати.

«Нужно проверить, нет ли поблизости других шиноби», – подумал он и произнес:

– Пауки из чакры…

Во льду перед его ногами образовалась лунка, из которой выбирались на поверхность светло-серые, словно выцветшие, пауки размером с крупную кошку и разбегались в разные стороны.

В это время Кенара молниеносно бросилась вперед, рассчитывая ударить Мирэн. Она планировала вывести девушку из строя до того, как та создаст Черную Звезду. Мирэн оказалась достаточно быстрой, чтобы отпрыгнуть за спину своего брата. Кенара занесла кулак, готовясь нанести советнику сокрушительный удар в грудь, но на расстоянии двадцати сантиметров от поверхности его тела руку куноичи свела судорога. Кулак задрожал и проскочил мимо цели, Кенара перевернулась и отскочила на несколько шагов.

«Две чакры, у него две чакры, – думала она, – сейчас он использует ту, что отторгает человека, я сталкивалась с подобным в битве с Суё. В режиме лунного шиноби у нее было такое же поле, только слабее. Плохо, ближним боем его не достать».

– Если ты – потомок Нохары, то где твоя особая чакра? – насмешливо спросил Тсурэн. – Есть какая-то ирония в том, что я сражаюсь против тебя его силой.

– Да ведь ты тоже потомок Нохары, – ответила Кенара. – Предки твоей матери из клана Гинпатсу, как и мои, так что Зерет стоило бы убить вас обоих вместе с Митсу.

Советник пронзил куноичи взглядом. «Она многое знает, откуда? Впрочем, два года прошло, за это время можно было собрать кое-какую информацию».

– Мне не нравится, когда всякий сброд позволяет себе неуважительно отзываться о богине, – сказал он. – Особенно сброд, выживший вследствие недоразумения. Не вижу смысла затягивать эту встречу…

Тсурэн быстро сложил печати, Кенара отпрыгнула еще дальше и приготовилась защищаться.

– Это техника, от которой нет спасения, так что убегать бесполезно. Узри… Лик Смерти!

Куноичи застыла, как парализованная, с расширенными глазами, на лбу ее мгновенно выступил холодный пот, затем голова и руки ее опустились.

Советник пожал плечами и накинул капюшон, собираясь уходить. Обычно после этого тело противника падало, как подкошенное, а душа отлетала в Чистый мир.