Текст книги "Ветер кружит листья (СИ)"

Автор книги: Митэй Тиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

У самого края грязевого столба, за мгновение до того, как скользнуть в него, Неджи использовал технику «Удар тела», выпустив чакру из своих тенкетсу и таким образом защитившись от воздействия чакры противника. Он остановился в прыжке в двух шагах от Рипы, за его спиной, и сразу же использовал Воздушную ладонь.

Жрец Джашина от мощного толчка прорвал собою стену грязи, пролетел еще несколько метров и напоролся на кунай, подставленный Кенарой. Куноичи поддерживала свою правую руку левой рукой, чтобы не вывихнуть кисть. Лезвие вошло под ребра и достало сердце. Лицо Рипы исказилось, глаза расширились и казались стеклянными. Зрачки его обратились к небу в поисках Ока Господина. Оранжевая луна клонилась к западу и наполовину скрылась за горизонтом. Джашин словно прикрыл свой глаз и готов был отвернуться от верного раба. Но Рипа даже в последнюю минуту больше всего жаждал славить своего бога и приносить ему жертвы. Он вцепился в плечи Кенары и последним усилием прижал ее к себе, так что лицо его оказалось у ее уха.

– Хоть… одну… душу… – с жаром прошептал он, – тебе, Великий Джа…шин…

Рипа испустил дух. Ветра стихли, осыпая застывшую в буграх и щелях поверхность земли камнями и комьями почвы. Столб грязи рухнул вниз, готовясь обдать волной обоих шиноби, но обратился чакрой и развеялся, не достигнув земли. Искусственные горы, окружавшие эту часть равнины, осели и остались невысоким всхолмьем. Островок земли, созданный Кенарой, опустился и выглядел неестественно ровным на фоне остальной поверхности, словно изрубленной и раскрошенной на куски.

Куноичи с трудом отцепила от себя тело Рипы и сбросила его оземь. Она нарочно избегала взгляда Неджи, не желая показать ему свое ожесточенное лицо. Трудно представить себе что-то менее женственное, чем убийство! Еще вчера ночью они нашли общий язык и обнаружили некое сходство друг с другом, и ей не хотелось затмевать эти светлые чувства совместным убийством. К счастью, неподалеку раздался крик:

– Кенара! Кенара! – Футаба приближалась к ним длинными прыжками.

Кенара отправилась ей навстречу быстрым шагом, не оглядываясь на труп. Неджи, наоборот, подошел ближе, чтобы осмотреть останки Рипы. Вдруг он увидел нечто знакомое между камней, нагнулся, вытянул из-под булыжника перчатку, аккуратно отряхнул ее и, увидев, что Кенара уже далеко, положил ее в карман. От Рипы на него пахнуло чем-то отвратительным, и Неджи увидел с ужасом, что их противник разлагается с невероятной скоростью. От лица и глаз уже почти ничего не осталось, труп сначала сгнил, а потом начал истлевать и истончаться на глазах, пока не исчез, оставив после себя черный, как первозданная ночь, след на земле. Последние лучи луны скрылись за густой синевой неба – Джашин прикрыл свое око.

Когда Ли дождался друзей и услышал от них подробности произошедшего, он надулся, как ребенок, хотя наотрез отказывался признавать, что обиделся. Конечно же, роль стража при обезоруженном противнике его не удовлетворяла.

– Прости, Ли, – сказала Кенара, – в следующий раз я пропущу тебя вперед, обещаю.

Она ласково улыбнулась и Ли, покраснев, пробормотал, что вовсе не обижен.

– Но обещание я запомню, Кенара-сан!

Солнечные лучи окрасили восточную часть неба в нежные лазоревый и розовый цвета, когда шиноби вернулись в отведенный им в деревне домик. Над влажной травой поднимался пар. Они втащили в помещение очнувшихся Фа и До. Ученики Рипы вели себя безучастно и не поднимали глаз. Неджи отправился за старейшиной деревни и бесцеремонно поручил разбудить ее внучке, открывшей дверь. Когда старуха со своим провожатым вошла в дом, она вскрикнула, узнав лица молодых людей. Но Фа и До словно не узнавали ее. Они выдержали поток брани, которой их подверг внук старейшины, равнодушно отнеслись к его угрозам.

– Так говорите, эти двое хотели разрушить деревню с помощью техник, которым научил их Рипа? – повторила пожилая женщина. – А где он сам?

– Ликвидирован, – спокойно ответил Неджи.

Кенара сжала за спиной руку, непривычно голую без перчатки.

– И вы оставите этих молодчиков на наш суд? – спросила старейшина с замиранием сердца. Ей было жалко семьи Фа и До, которые с ее же разрешения отдали сыновей на обучение Рипе, но одновременно в душе пробудился гнев на их предательство и нынешнее равнодушие.

– Нет, – сказал командир. – Мы доставим их в Деревню Листа и подвергнем допросу. Прежде всего нужно узнать, было ли их решение помогать Рипе добровольным или он использовал какие-то техники контроля над разумом. Ре, убитый своим учителем, вел себя совсем иначе, как будто раскаивался или не хотел участвовать в его задумке.

– Да? – старуха не все поняла, но у нее появилась надежда.

– Мы уйдем сейчас, чтобы не создавать лишнего шума.

Фа и До со связанными руками шли между Неджи и Ли, Кенара и Футаба замыкали строй. Все устали и собирались остановиться на отдых, как только отойдут подальше от Каванои. Сначала упал Фа, а за ним До прошелся несколько шагов, как на ватных ногах, а потом завалился на бок. Оба молодых человека были мертвы. Они умерли так же, как и Ре. Неджи хмурился, стоя над телами.

– У меня не было чакры, чтобы проверить их.

– Рипа убил их, как Ре, поместив в них свою чакру? – предположил Ли.

Неджи кивнул.

– На случай, если что-то пойдет не так, – произнесла Кенара. – Наверное, после разрушения деревни он собирался извлечь проклятия, ведь он потратил пять лет на обучение этих людей.

– И мог использовать их снова, – закончил за нее Неджи.

На этот раз Ли, чья энергия била через край, выкопал две могилы и водрузил на них небольшие надгробия из сложенных камней. Он подписал их «Фа» и «До». Конечно, это было не то занятие, которое могло порадовать юношу, но его друзья порядком устали, хоть и не признавали это в открытую.

– Возвращаться не хочется, – сказал Неджи. – Отправим печальные вести в Каваною из следующего поселения. Миссия оплачена распорядителем Даймё, ему будет направлен соответствующий отчет, но вряд ли он озаботится перепиской с жителями бедной деревни.

– Они не получили шанса исправить свои ошибки, – грустно сказал Ли.

Шиноби не радовала смерть учеников Рипы, но теперь они могли передвигаться длинными прыжками. После обеда было решено сделать привал и отоспаться. Отряд находился в небольшой осиновой рощице, где стройные деревья росли не скученно, а поодиночке, оставляя много свободного пространства, пронизанного солнечными лучами. По небольшому овражку протекал чистый ручей, так что все с удовольствием наполнили водой фляжки и умылись: день выдался достаточно жарким. Ли остался дежурить, а остальные уснули. Как только воздух посвежел, Кенара проснулась. Она спустилась ниже по ручью и вышла на небольшой пруд в низинке. Скрытая от глаз товарищей, девушка с удовольствием искупалась. На обратном пути она обобрала куст орешника, росший у оврага.

Неджи в это время тоже проснулся и почувствовал наконец себя бодрым. Он тщательно умылся и сел возле небольшого костра, на котором Ли готовил чай. Неджи достал из кармана перчатку и повертел ее в руках. Он хотел вернуть ее Кенаре, но забыл, а теперь девушка снова куда-то ускользнула. Перед глазами молодого шиноби встала картина смерти Рипы, он вспомнил его скрюченные длинные пальцы, с силой сжавшие одежду на плечах Кенары, вспомнил большую голову с волнистыми волосами, похожими на шерсть, голову, склонившуюся к уху девушки. Что он говорил? Наверняка какие-то свои жреческие бредни. Да, но почему так интимно, почему именно ей, ведь до того он был скорее склонен к шумным выступлениям…

Кенара вернулась и молча угостила всех орехами. Когда она насыпала их в пригоршню Неджи, он уже убрал ее перчатку снова в карман и даже не заметил этого. Хьюга проследил за девушкой взглядом и нахмурился.

– Бьякуган, – сказал он.

Хотя Неджи старался говорить тише, в мягком вечернем воздухе его слова прозвучали четко и ясно, так что все оглянулись. Ли от неожиданности опрокинул один из глиняных стаканчиков прямо в огонь.

Неджи отменил технику особого зрения. Кенара смотрела на него.

– Что, он и меня проклял? – спокойно спросила она.

Неджи кивнул.

– Когда прижался к тебе перед смертью.

– Навалился, а не прижался, – хмуро заметила Кенара. – Кажется, он сказал, что хочет преподнести своему божку последнюю душу. Я думала, он говорит о себе.

– Неджи-сан, что нужно делать? – спросила Футаба, поднимаясь с места. – Я могу вылечить Кенару?

– Сгусток чакры Рипы в виде техники проклятия движется по ее каналу чакры к сердцу. Вы можете это вылечить?

– Могу остановить… на время, – Футаба побледнела.

Кенара положила ей руку на плечо и сказала:

– Только не волнуйся, пожалуйста, я еще не умираю.

– Я не был бы так уверен, – заметил Неджи. – Посмотри: ты ударила его правой рукой под ребра, потом отвела руку с кунаем, он навалился на тебя – вот здесь была его рана, где у тебя следы крови на одежде. Значит, он коснулся тебя боком справа примерно над бедром. Следовательно, его чакра, направленная из его тела, прошла уже половину пути, так как находится под твоей печенью, на несколько сантиметров ниже.

– Рипа умер шестнадцать часов назад, – произнесла Кенара. – Значит, завтра утром умерла бы я.

Неджи кивнул. Если он и волновался, то по нему не было это заметно.

– Поэтому требуется хирургическое вмешательство, – заключил командир. – И как можно скорее.

Футаба побледнела еще больше.

– Мои ленты чакры не могут разрезать плоть, а извлечь ее скальпелем невозможно. В любом случае, действовать вслепую…

– Простите, Футаба-сан, я не имел в виду вас. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, – Неджи перевел взгляд на Кенару. – Я сам это сделаю с помощью Джукен.

Он ожидал, что девушка побледнеет, но вместо этого краска бросилась ей в лицо. Ли, палочкой выкативший глиняный стакан из костра, заслушался и не заметил, как палочка взялась пламенем, и опомнился, когда огонь коснулся его пальцев.

– Подойди сюда, встань, пожалуйста, на свету. Ты же не боишься?

Кенара покачала головой и подошла, куда показывал Неджи, вплотную став спиной к гладкому стволу осины. Ей казалось, что она забыла, как дышать.

– Бьякуган! – сказал Неджи.

Она видела совсем близко его светло-серые, с легким лавандовым оттенком, глаза. Сейчас зрачок одного цвета с радужкой был хорошо заметен, вокруг него появились прожилки, захватившие белок глаза и выходившие за его пределы на матовую кожу молочного цвета. Словно глаза Неджи были сияющими цветками, пустившими прозрачные корни в верхней половине его лица.

– Ты можешь дышать, – сказал он. – Мне это не мешает.

Кенара вдохнула поглубже и попыталась взять себя в руки. «Ну же, не позорься, – сказала она себе, – ты ведь шиноби!» Краска сошла с ее щек, лицо сделалось серьезным.

Неджи, пристально следивший за облачком чакры в правой половине живота Кенары, поднес руки и начал расстегивать ремешок, к которому крепилась ее сумка с оружием. Он думал только о том, что ремень мешает осуществлению его цели, но Кенара, видимо, думала о чем-то другом и вновь покраснела. «В самом деле! – воскликнула она мысленно. – А если бы я взяла и начала расстегивать его ремень, неужели он бы оставался таким же равнодушным, как сейчас, и ни капли бы не смутился?!»

– П-подожди минутку, – сказала она, снова усилием воли вернув себе обычный цвет лица. – Я сама.

– Да, тунику тоже нужно снять.

Кенара отвернулась и скинула тунику. Она была вполне пристойно одета в черный топ и бриджи, если не считать голого от ребер до бедер живота. Впрочем, Неджи был слишком серьезен и к тому же сосредоточен на области расположения чакры Рипы, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Именно такими доводами девушка пыталась успокоить себя.

Неджи провел кончиками пальцев по тому месту, где под кожей и мышцами пульсировала враждебная чакра. Он вдруг поразился, насколько нежная кожа на этом плоском животике, подвергавшемся постоянным тренировкам, с по-девичьи тонкой талией, которую не может скрыть даже плотная одежда. Если бы Кенара осмелилась смотреть на его лицо в этот момент, она бы заметила, как щеки хладнокровного и сдержанного Неджи окрасились на мгновение в розовый цвет. Но она не могла на него смотреть, так как боялась показать собственное лицо.

– Будет больно, – предупредил Неджи.

Чакра на кончиках его пальцев сделала надрез и углубила его, позволяя погрузиться в ткани мышц. Кенара почувствовала резкую боль и невольно задержала дыхание. Обезболивающего не было, ведь у Футабы забрали ее сумку. Но очень скоро от боли ее отвлекло нечто иное. Кенара не чувствовала враждебную чакру внутри себя, но она ощутила чакру Неджи. Это было похоже на узнавание чего-то давно знакомого, но однажды забытого. Его чакра казалась теплой, небесно-голубой, напоминающей ветер на побережье летним вечером… Вот почему она полюбила его, как только встретила. Кенаре казалось, что ее околдовал бьякуган, но на самом деле эта чакра, столь созвучная ее собственной, притягивала ее, как магнит. Как она ни противилась, стараясь побороть силу притяжения к молодому Хьюга, как ни пыталась выдать самое сильное из всех возможных чувств за подростковую влюбленность, Кенара проиграла в этой борьбе. Она не сможет забыть его, ведь каким-то образом он стал частью ее души.

Неджи удивился, как терпеливо Кенара переносит боль, как легко движется его чакра внутри ее тела, почти не встречая сопротивления. Он охватил темное облачко собственной чакрой и вытеснил его к своей руке, а затем вытащил наружу пальцы с прикрепленным к ним проклятием. Волокна мышц Кенары, рассеченные вдоль, легко сомкнулись, но все же осталась рана и кровь лилась ручьем. Неджи позвал Футабу и отошел, чтобы рассеять проклятие.

Футаба, наложив руки, принялась залечивать рану собственной чакрой. Куноичи мужественно выдержала всю процедуру, думая о своем, и сейчас даже не побледнела. Когда она почувствовала, что боль приблизилась к поверхности тела, Кенара остановила Футабу, прикрыв ее руки сверху своей ладонью.

– Ты чего? – удивилась Футаба. – Не беспокойся, у меня еще много сил, я заживлю рану до конца, иначе останется шрам.

– Пусть… останется… – тихо сказала Кенара и отвернулась.

Футаба посмотрела на нее расширенными глазами и ничего не ответила, только вздохнула украдкой.

– Ладно, я наложу швы и перевяжу рану…

Кенара после перевязки почувствовала себя опустошенной и ушла посидеть в одиночестве на берегу пруда. Неджи решил остаться до утра на этой стоянке. Когда он сел ближе к костру, Ли протянул ему стакан с горячим чаем и сказал:

– Как хорошо, что ты смог помочь Кенаре-сан…

Неджи казалось, что он ничего не пил с самого утра – так пересохло во рту от волнения, хотя указать точно причину этого волнения он бы затруднился.

Было решено переночевать на этой же стоянке, а с рассветом отправиться в дорогу. Следующий день пролетел незаметно, шиноби передвигались длинными прыжками и каждый думал о своем. Футаба тихонько улыбалась и таяла от счастья под солнечными лучами, представляя, как обрадует Набу удивительной новостью. Она чувствовала легкое недомогание, но пока оно не мешало двигаться вперед.

Неджи возглавлял отряд и, оглядываясь время от времени, сдерживал себя, чтобы не обогнать остальных и придерживаться более спокойного темпа. Он заметил, что Кенара со вчерашнего вечера молчит и держится отчужденно. Неджи был уверен, что она слишком рациональна, чтобы обижаться на боль, которую он ей причинил. Может быть, ей неловко и виной этому обыкновенная девичья застенчивость? Наверное, этот вариант наиболее вероятен, хотя думать о Кенаре как о застенчивой девушке было довольно странно. Неджи в какой-то мере почувствовал свое превосходство: ему удалось быть лучшим шиноби, лучше держать себя в руках. Но правда ли это? Вчера Кенара даже не дрогнула, когда он разрезал ее мышцы, только крепче сжала губы. И после подобного застенчивость сковывает ее в ее поступках? Нет, что-то здесь не так. Но по собственному опыту Неджи уже знал, что Кенара сама заговорит с ним, когда будет готова. Его мысли изменили направление и он начал мысленно формулировать будущий отчет о миссии.

Кенара замыкала отряд. Она выглядела намного более спокойной по сравнению с тем, что творилось у нее внутри. Девушка находилась в полном смятении, и временами сердце ее учащенно билось, а потом наступала апатия и хотелось зарыться под одеяло в своей комнате и не выходить из дома два-три дня. Как унизительно осознавать, что другой человек обладает над тобой властью! Как страшно привыкнуть жить одним лишь своим внутренним миром и вдруг встретить кого-то, кто перевернул его и бросил на него тень, отравил радость одиночества несбыточными мечтами и надеждами… Кого-то, кто доказал тебе, что ты – всего лишь человек, такой же, как и все, жаждущий тепла и родства. И тем больнее это для настоящего ниндзя, который каждый день отодвигает границы возможного и как никто другой возвышается над человеческой природой, приближаясь к божественному за счет силы изменять мир.

Каждый свободный день она проводила в напряженных тренировках, подчиняя себе свое тело, преодолевая его слабость. Казалось, она подчинила тело собственной воле, но вот одно лишь прикосновение – и оно вырвалось из-под ее власти и отдалось во власть другого, совершенно постороннего человека! На что можно надеяться в этом мире, если даже на себя – нельзя?!

Кенара сражалась с Неджи дважды, а теперь он победил без всяких поединков, не оставив ей ни единой возможности отыграться… Какой бы сильной она не стала, достаточно ему будет нежно прикоснуться к ней, чтобы одержать верх. Это настолько ее пугало, что она на время возненавидела себя и собственное тело. Перед глазами встало гендзюцу, в которое ее однажды поместил Итачи. Он тоже обладал особым зрением и видел ее насквозь. Он видел ее страхи, страх слабости, беспомощности, и именно его тогда выбрал в качестве главного пугала. Но Итачи был врагом, он хотел ее поражения. Кто бы мог подумать, что любовь делает то же самое и, подобно вражеской иллюзорной технике, обрекает на слабость и беспомощность!

К вечеру ей немного полегчало, впечатления сгладились и мысли начали обретать структуру. Все проходит со временем, пройдет и любовь, тем более, что это чувство безответно, бессмысленно. Нужно только немного терпения, может быть, победа Неджи над ней не такая уж безоговорочная…

Отряд остановился у подножия сопки, на краю смешанного леса. Шиноби решили развести костер и разбрелись в поисках растопки и дров. Каким-то образом Кенара и Неджи оказались недалеко друг от друга. Куноичи внешне была совершенно спокойна.

– Как ты думаешь, Неджи, ранг этой миссии изменят с C на B?

– Да, – охотно отозвался Неджи. – Я думаю, да, хотя людей из Канцелярии Даймё это не обрадует.

Кенара улыбнулась ему. «Минует юность – минует и любовь, зато дружба останется навсегда». Она не думала, что все может получиться как раз наоборот.

За день пути до Конохи шиноби остановились в той самой гостинице, где впервые обсуждали свою миссию. Из окна на втором этаже высунулась голова Тен-Тен.

– Эй! – радостно закричала она. – Вот так встреча, – и спрыгнула вниз.

– Привет, Тен-Тен! – Кенара улыбнулась.

– А где же Гай-сэнсэй? – поинтересовался Ли.

– Он вышел прогуляться.

Неджи и Ли взяли себе отдельный номер, а Кенара и Футаба попросили подселить их к Тен-Тен. Остатки вечера девушки провели за приятной беседой, а наутро Футабе сделалось плохо. Решили, что Кенара останется с ней, а Гай-сэнсэй и его воссоединившаяся команда поспешат в Деревню Листа, чтобы отчитаться о своих миссиях. Неджи задержался на минуту у входа в гостиницу, позволив остальным обогнать себя.

– Я забыл отдать тебе, – сказал он Кенаре, доставая из кармана ее перчатку.

Куноичи взяла свою черную митенку и взглянула на нее как в первый раз. Ей доводилось читать романы, в которых поклонники берегли и носили у сердца платки, перчатки и веера своих возлюбленных. Но трудно было представить себе что-то менее романтическое, чем ее старая, потертая и исцарапанная перчатка. Кенара покраснела, и на этот раз Неджи верно отгадал ее чувства.

– Тебе не нужно смущаться, это перчатка настоящего труженика, – он слегка поклонился на прощание и отправился догонять товарищей.

Кенара сжала в руке свою перчатку. Наверное, возлюбленным говорят совсем другое. Интересно, что? Вряд ли она когда-нибудь узнает об этом не из книг.

Плохое самочувствие Футабы задержало девушек в гостинице еще на сутки, а когда они все же вернулись в Коноху, то обнаружили на месте деревни глубокий кратер. Было очевидно, что здесь произошло какое-то масштабное сражение или ужасающее стихийное бедствие. Кенара побледнела едва ли не больше Футабы. Первый же шиноби, которого они встретили, коротко рассказал, что на деревню напали Акацки – Пэйн и его сообщники, но Узумаки Наруто сумел отыскать главаря и одержать победу.

– Тот парнишка, который был изгоем! Подумать только… Чудом никто не пострадал!

«Как мог никто не пострадать?! Тут же камня на камне не осталось», – подумала Кенара, но от сердца у нее отлегло. Позже она узнала, что «чудом» была Цунаде-сама. Футаба медленно опустилась прямо на землю и закрыла лицо руками. С удивлением она услышала приглушенный горький смех, вырвавшийся из горла подруги.

– Тогда все умерли, но здания остались целыми, а теперь все разрушено, но обошлось без жертв… Еще немного, и я сама уверую в Джашина!

– Не говори так, прошу…

– Впрочем, на что я жалуюсь? У меня есть и люди, и дома. Жаль только, что и то, и то – чужое.

Футаба протянула руку и сжала холодные пальцы Кенары.

– Разве мы чужие тебе? – спросила она.

Кенаре вспомнилась строчка из «Нохары и Зерет».

– За луной я не вижу звезд, – тихо сказала куноичи.

Какое-то время Дэйка смотрела с холма на расстилавшееся перед ней поселение. Теплый летний вечер был бесконечным, казалось, солнце плывет вдоль горизонта и никогда не закатится. Когда небосклон окрасился в алый цвет, Дэйка спустилась к подножию холма и прошла к рядам каменных плит, тонувших в облаках хризантем, высаженных между могил и вдоль тропинок. Здесь был похоронен ее брат, и именно сюда куноичи Сто лиц пришла пообщаться с ним и с племянником, который не имел могилы.

Но в этот раз женщина не находила слов. Она опустилась на колени, разложила рисовые шарики на бумаге, налила воды и молча сидела, склонив голову. Ей было всего тридцать шесть, но казалось, что безрадостная жизнь тянется уже полвека. Перед глазами пролетали редкие счастливые моменты: дружба с братом, его знакомство с девушкой, их свадьба и рождение Яцури…

Дэйка вспомнила, как ей присвоили звание чунина, на два года раньше, чем брату, хотя он был старше. Вспомнила товарищей по команде, один из которых стал АНБУ вместе с ней и погиб, а другой стал ее мужем и тоже погиб, но позднее. Быстрые отношения, короткий медовый месяц – и он ушел, оставив лишь воспоминания. О, если бы у нее был ребенок! Если бы она могла хоть чем-то наполнить источник жизни в глубине души… И всегда, всегда ей везло на миссиях. Дэйка проявила выдающиеся способности и в свое время была одним из самых востребованных шиноби своего класса, лучшим поисковиком и мастером маскировки. Словно сама судьба несла ее легкие ноги туда, где ей стоило быть.

Женщина вздохнула и, пошевелив затекшими ногами, просто опустилась на землю, укрывшись плащом. Ей хотелось заснуть и уйти по ту сторону, где так много людей ожидало ее. Дэйка крепко задумалась и не смогла бы сказать, как долго она пролежала на земле, как вдруг ее внимание привлек едва заметный силуэт, двигавшийся в сторону более старых могил. Куноичи мгновенно сосредоточилась и замедлила поток своей чакры.

Фигура в плаще и низком капюшоне осторожно продвигалась вперед, оглядываясь по сторонам и мягко ступая по зараставшей тропинке. Дэйка приподнялась и последовала за ним, создавая себе прикрытие с помощью чакры, сливавшейся по своим характеристикам с окружающей природой, и совершенной техники иллюзий. Куноичи подобралась поближе и увидела, как в свете звезд блеснули широкие стекла очков.

«Якуши Кабуто! – сердце Дэйки забилось быстрее. – Не удивительно встретить его на кладбище. Опять он собирает материал для своих чудовищных опытов. Казалось бы, Орочимару мертв, но дело его живо…»

Сначала Дэйка хотела проследить за ним и выведать его планы, но ничего интересного не происходило, Кабуто просто бродил среди могил, читая надписи и не предпринимая никаких действий.

«Кабуто должен знать, кто напал на Деревню Звездопада, он точно знает! Нет ничего в этом мире, куда бы Орочимару или его приспешники не сунули бы свой нос. И главное, по данным команды номер семь, Кабуто имел связь с Акацки». Дэйка осторожно проследовала за опасным шиноби и постепенно в ее голове сложился план.

Выследив правую руку Орочимару до его убежища, куноичи Сто лиц притаилась в соседней роще. Она перебрала свой походный инвентарь и, подняв голову, произнесла:

– Покажись, Руюга.

Через полминуты прямо перед ней возник молодой человек, выражая своим видом недовольство.

– Я так и знала, что ты где-то рядом, – усмехнулась Дэйка.

– А я знал, что ты знаешь, – ответил Руюга. – Я никогда не оскорбил бы тебя слежкой, если бы не получил такой приказ.

– От Хияши?

– От Пятой по просьбе Хияши.

Дэйка стиснула зубы. Много лет она была гордостью клана, а в тяжелые для нее времена превратилась в изгоя, а теперь ее еще и подозревают в предательстве.

– Ты мне никогда особо не нравился, Руюга. Наверное, потому что слишком похож на меня.

– В свое время я больше всего на свете хотел учиться у тебя, Дэйка Сто лиц.

– Мне жаль, но тогда я уже ничего не хотела. Впрочем, именно сегодня тот самый день, когда я могу преподать тебе урок. Последний урок. У меня есть к тебе дело, выполнив которое, ты узнаешь все о моей технике Иллюзорного перевоплощения с подменой чакры.

Против воли у Руюги расширились глаза.

Кабуто забился в небольшую расщелину в скалистом берегу реки примерно в полутора метрах над водой. Он развел костер и, подкрепив силы каким-то зельем, начал производить в уме расчеты. Кабуто подвернул широкий рукав и высвободил руку, которую принялся изучать с завидным вниманием, потом снова посчитал про себя.

– Этого хватит еще на два дня поисков, потом нужно будет вернуться в лабораторию. И все-таки она нужна мне для моей коллекции! Она будет настоящей звездой, – Кабуто сдержанно улыбнулся своей шутке как человек, привыкший проводить время в одиночестве, и вдруг напрягся: на краю расщелины кто-то стоял. Неизвестный сделал шаг вперед и вступил в освещенный пламенем костра круг.

– Здравствуй, Якуши Кабуто, ты узнаешь меня?

– Хьюга Дэйка? – шиноби улыбнулся и рука его исчезла в широком рукаве. – Однажды мы встречались, когда господин Орочимару заинтересовался свойствами твоего тела.

– Вам не удалось тогда завлечь меня в ловушку, не так ли? – Дэйка сделала еще один шаг и остановилась. – Но на этот раз все по-другому. Скажи, тебе все еще нужно мое тело?

– Тело шиноби, умеющего маскировать чакру? – Кабуто слегка сощурился, стараясь не выдавать радостного возбуждения. – Ты хочешь предложить какой-то обмен?

Дэйка вытянула перед собой руку и раскрыла ладонь. На ладони сидел маленький серый крысеныш.

– Это моя техника для передачи информации. Я задам тебе несколько вопросов, и этот малыш запишет и доставит ответы куда следует. Взамен ты получишь все.

Кабуто окинул женщину взглядом и улыбнулся. Если ему удастся раскрыть секрет ее техники…

– Какие вопросы тебя интересуют?

– Я хочу знать обстоятельства гибели шиноби Звездопада. Кто и зачем напал на Деревню два года назад?

– Это все? И ты готова к сделке?

– Да, я готова к сделке… – Дэйка не успела договорить, как сзади подползла серая змейка и укусила ее за лодыжку. Куноичи почувствовала, что тело ее охватывает паралич, и уже через секунду не могла двинуться.

– Так будет проще, – Кабуто поднялся со своего места и встал напротив женщины, поправив очки.

Крысеныш пискнул и завозился на ладони у своей хозяйки.

– Конечно же, мне знакомы те люди, которые напали на Деревню Звездопада. Господин Орочимару рассматривал их как кандидатов, строя планы по нападению на Коноху почти четыре года назад. Он знал этих детишек уже довольно давно, но как-то обмолвился, что они не в его компетенции. Конечно, сейчас это уже не дети, а молодые люди примерно двадцати лет.

Кабуто подошел к Дэйке вплотную и пристально вгляделся в ее единственный глаз.

– Жаль, что ты не принадлежишь к Главной семье Хьюга, бьякуган мне не помешал бы, а твой, к сожалению, разрушится после смерти… Та троица – тройняшки – сами, кстати, родом из Звездопада, жаждали пополнить ряды Акацки и продемонстрировать свою мощь. Увы, младший поплатился за это жизнью… Хотя это так говорят только, что он младший, на самом деле, кто знает?

Шиноби улыбнулся своей приятной улыбкой, как будто собирался сделать или сказать нечто дружелюбное.

– Я вижу, как ярость закипает в твоем прекрасном глазу. Не буду испытывать твое терпение, где сейчас эти люди, мне неизвестно, с Акацки у них так же ничего не вышло. Кстати, их зовут Тсурэн, Мирэн и Митсу, точнее, звали. Теперь это просто Тсурэн и Мирэн, брат и сестра. И эта информация не так ценна, как тебе казалось, Дэйка Сто лиц…

Крысеныш на ладони Дэйки пискнул, упал на пол и побежал, перебирая крохотными лапками. В то же мгновение силуэт женщины засветился множеством печатей и прогремел взрыв. Тело куноичи разорвало, оно рассыпалось на куски, которые лежали, обгорая, на полу. Кабуто яростно вскрикнул и движением руки выпустил нескольких змей. Несчастную крысу проглотила одна из этих тварей, но на этом они не остановились, а расползлись по окрестностям, выискивая присутствие чужой чакры.

– Мне показалось, что глаз ее смеялся, а веко дернулось, – пробормотал Кабуто, залечивая пострадавшее лицо и доставая из него осколки стекол. – Неужели она могла взорвать себя, несмотря на паралич? А какой еще есть вариант? Второй мастер маскировки чакры? Это невозможно… Но, по крайней мере, ей не удалось обвести меня вокруг пальца и передать полученную информацию, – подручный Орочимару посмотрел на останки Дэйки и покачал головой. – Такой ценный материал…

Руюга бежал очень быстро и остановился только через пару часов. Сердце его громко колотилось, а между пальцев была все еще зажата нить-невидимка, с помощью которой он заставил сдетонировать взрывные печати на теле Дэйки, как и предполагал ее план.

– Тсурэн, Мирэн, Митсу… – пробормотал молодой шиноби, отирая холодный пот со лба. – Неужели это того стоило?

========== Глава VI. Война ==========