Текст книги "Ветер кружит листья (СИ)"

Автор книги: Митэй Тиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Девушка прижималась лицом к плечу своего сэнсэя и пыталась не заплакать.

– Спасибо, спасибо тебе… – тихо произнесла она.

Коридоры в больнице Конохи были просторными и светлыми. Кенара приходила сюда, на второй этаж, каждый день и прогуливалась возле заветной палаты или полусидела, опираясь на подоконник. Она не осмеливалась войти и скрывалась также от семьи Неджи, избегая встречи с Хияши и Хинатой и стыдясь собственных чувств. Вдруг она заплачет при ком-то из них?! Это недопустимо. Но одна из медсестер выдала ее…

– Там в коридоре девушка стесняется к вам зайти, – сказала женщина, менявшая повязку Неджи. – А ведь сидит здесь каждый день с утра до вечера.

– Девушка? – переспросил Неджи, недоумевая.

– Пригласить ее войти?

– Да, конечно.

Но кто бы это мог быть? Хината приходила с дядей и сестрой, Тен-Тен тоже навещала его, пока не отправилась на миссию. Кенара, кажется, была легко ранена и отдыхала дома. Больше он никого не ждал. Неджи с любопытством смотрел на дверь и, когда на пороге появилась Кенара, улыбнулся. «Что за странная робость?» – подумал он. Куноичи покраснела и остановилась, вцепившись в ручку двери. Неджи сделал приглашающий жест рукой и указал на стул рядом с кроватью.

– Привет, Кенара, – сказал он.

– Привет, – ответила девушка, медленно закрыла дверь, подошла и села на стул. Лицо ее обрело обычный цвет, и она уже казалась вполне спокойной.

Тут Неджи вспомнил, что почти раздет, и попытался незаметно подтянуть повыше свое покрывало. Он сидел в кровати, опираясь на подушки, часть груди и плеча справа были перевязаны бинтами.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Кенара. Ей казалось, что ее стул слишком близко стоит к кровати Неджи, и хотелось немного отодвинуться, чтобы ощущать себя увереннее.

– Я, кажется, вполне здоров, – ответил Неджи. – Но медики меня пока не отпускают. Я должен сказать «спасибо» тебе и Конору-сан: похоже, ваш свиток спас мне жизнь. Но… я много думал об этом и у меня появился один вопрос. Почему ты отдала этот свиток мне?

– Была же война, я боялась потерять тебя, – ответила Кенара прежде, чем успела обдумать свой ответ.

– Больше, чем Тен-Тен или кого-то из своей команды? – Неджи посмотрел на нее так пристально, как будто использовал бьякуган.

На этот вопрос ответить было сложнее, и Кенара почувствовала, что ее лицо заливается краской. Она знала, что Неджи может быть очень настойчивым, но не думала, что ей придется испытать это на себе. Зачем ему этот ответ и не станет ли он помехой их дружбе?

За эти несколько секунд Неджи успел подумать о многом. Недавно в это трудно было поверить, но теперь он видел ясно: Кенара влюблена в него. Но стоило ли удивляться, ведь именно она всегда так хорошо понимала его, восхищалась его силой и между ними царили согласие и взаимное уважение.

И все-таки его самолюбие было польщено, да и кто бы не почувствовал себя особенным, заполучив любовь такой девушки? Неджи смотрел на нее и видел, как она, превосходная куноичи, уязвима в этот момент, но испытывал не сочувствие, а нечто иное – желание одержать верх, как во время их поединков. Он думал о том, каким нежным кажется ее лицо, когда она смущается и краснеет. Они были близки, как товарищи и единомышленники, а теперь могут стать еще ближе. И Неджи с удивлением почувствовал, как желание стать ближе появляется в нем и становится сильнее.

Неужели она чувствовала то же самое? Мысль об этом доставила ему радость, которой он прежде не испытывал. Неджи отвернулся к окну, так как не в силах был скрыть улыбку.

Вырвавшись из-под власти светло-серых глаз, Кенара быстро поднялась и сказала:

– Выздоравливай, Неджи, – и выскользнула за дверь.

Неджи проводил ее взглядом, все еще улыбаясь. Если бы он выглядел более пристойно и не находился на больничной койке, то, возможно, нашел бы способ продолжить эту беседу. Неджи выглянул в окно и увидел, как Кенара с разбегу выпрыгнула со второго этажа здания и умчалась прочь быстрее ветра. Куноичи прибежала в штаб и попросилась на миссию на возможно более долгий срок.

Кенара присоединилась к отряду, который возглавляла Тен-Тен. Они выдвинулись на границу стран Тумана и Молний, чтобы выследить и уничтожить остатки белых Зецу. Кенара получила возможность попрактиковаться во владении холодным оружием. Имея дело не с людьми, а с агрессивными монстрами, можно было не сдерживаться и не тратить время на раздумья. Врубаясь во вражеские ряды, Тен-Тен и Кенара избавлялись от тревог и напряжения и пришли к выводу, что именно так нужно проводить свой отпуск.

– Ты отлично освоилась с мечами, – сказала Тен-Тен. – Но вот с метательным у тебя не очень: высокая точность только до тридцати метров. Хочешь, позанимаюсь с тобой, когда вернемся?

– Завтра с утра? – предложила Кенара.

– Ну, если только это будет позднее утро, после плотного завтрака и крепкого кофе.

Отряд вернулся в Коноху. Кенара полежала в ванной и постирала в машинке форму. Она хотела выспаться, но все равно проснулась рано. Заходить за Тен-Тен в это время было бессмысленно, девушка наверняка видела десятый сон. Так что Кенара отправилась на самую дальнюю от деревни площадку, чтобы размяться и подождать подругу там.

Осень в этом году была прекрасна: еще не закончился октябрь, солнце дарило тепло, а листья и трава оставались зелеными. Кенара разложила на стойке рядом с собой десятки кунаев и сюрикенов, чтобы не бегать постоянно к мишеням. Но едва она протянула руку за первым кунаем, как сердце ее подпрыгнуло в груди, а пальцы задрожали.

Кенара повернула голову и увидела Неджи. Он в два прыжка оказался рядом с ней.

– Доброе утро, Кенара, – сказал он.

Всего пару дней назад, легко расправляясь с Зецу и приятно общаясь с Тен-Тен, Кенара чувствовала себя уверенно. Она смогла себя убедить, что Неджи не догадывается о ее истинном отношении к нему и задает вопросы из свойственного ему любопытства и желания до конца разобраться в ситуации. Но вот девушка услышала свое имя из его уст, увидела его глаза и поняла, что была наивной.

– Привет, Неджи, – сказала она. – Мы с Тен-Тен договорились встретиться здесь, чтобы покидать кунаи.

– Она не сможет прийти, – спокойно ответил Неджи. – Если ты не против, потренируемся вместе. Давай для начала по пять кунаев в ту мишень на двадцать пять метров.

Это было туловище человека из крашеного дерева. Кенара взяла со стойки кунай и, разозлившись на собственную робость, метнула его в самое сердце. Неджи тоже взял кунай и без особого напряжения попал им болванчику в глаз. Второй раз куноичи попала в живот, Неджи – в другой глаз.

– Когда ты навестила меня в больнице… – произнес он, рука девушки дрогнула, и третий кунай пролетел мимо мишени. Неджи с большим трудом удержался от улыбки: так приятно было смущать Кенару. – …Мне сказали, что ты приходила каждый день. Спасибо тебе за это, – третий кунай Неджи вонзился в сердце болванчика рядом с первым кунаем Кенары.

– Пожалуйста, – тихо ответила девушка и снова промахнулась.

– Ты волнуешься? – спросил молодой Хьюга, не сводя глаз с мишени. Он попал в голову, хотя целился в шею, и понял, что его хладнокровие тоже может подвести. – Наверное, я должен успокоить тебя и пообещать не поднимать неудобные темы… – Неджи взялся за пятый кунай, но отпустил его и повернулся к Кенаре. – Но к сожалению, я – эгоист.

Светло-серые глаза настойчиво смотрели в синие, проникая сквозь эту прекрасную завесу в самую душу их владелицы. Преодолевая страх и смущение, Кенара выдержала этот взгляд и в свою очередь смогла заглянуть в душу Неджи. И тогда она осознала, что ее чувства взаимны.

Чем ближе Неджи находился к Кенаре, тем сильнее ощущал притяжение, словно она стала смыслом жизни, к которому он стремился. Он взял ее за руки и почувствовал теплые пальцы, чуть подрагивавшие от волнения. Синие глаза приблизились. Кенара была почти одного с ним роста. Неджи коснулся кончиками пальцев ее щеки – кожа была такой нежной, как он и представлял себе – не удержался и поцеловал Кенару в губы, прижав к себе так крепко, как будто хотел поместить ее прямо в свое сердце.

Ярко-синее августовское небо раскинулось над долиной. Светло-зеленая трава едва доходила до щиколотки и стояла неподвижно, даже легкое дуновение ветра не тревожило ее. Двое шиноби длинными прыжками приближались к гладкому черному камню, лежащему в центре долины.

– Странное место, – сказал Неджи, оглядываясь. – Кажется, сегодня было ветрено, но здесь полный штиль. Что будем делать дальше?

– Медитировать, – с улыбкой ответила Кенара и взобралась на камень. – Возьми меня за руку, Неджи, иначе нас может разбросать в разные стороны.

Молодые люди уселись рядом, приняв соответствующие позы, и начали медитацию.

– Я не могу абстрагироваться, когда твоя рука – в моей, – произнес Неджи, открывая глаза. – Не могу перестать думать о тебе.

– Тогда сделаем так… – Кенара сняла повязку со лба и молодые люди общими усилиями связали вместе свои запястья, развернув ладони тыльными сторонами друг к другу. Медитация продолжилась.

Трудно было сказать, сколько прошло времени, Неджи и Кенара одновременно ощутили прикосновение легкого ветерка. Затем порывы ветра сделались настойчивее, и через минуту молодых людей подхватил и закрутил мощный вихрь. Левая рука Кенары была привязана к правой руке Неджи, другой парой рук они тоже соединились и теперь вращались по кругу друг напротив друга. Неджи огляделся и слегка побледнел: измерение, в котором они оказались, было соткано из множества больших и малых потоков ветра, некоторые из них завихрялись, другие просто перетекали из одного пространства в другое. Множество островков земли вращались по спирали, а внизу вместо тверди зияла гигантская воронка из воздуха и воды, сливавшихся в черные тучи, время от времени озарявшиеся молниями.

Кенара хорошо помнила свои первые впечатления от этого места, так что понимала, что сейчас испытывает ее спутник.

– Это только начало, – воскликнула она, смеясь от радости. Здесь она ощущала невероятный подъем сил, как будто в нее вливалась новая чакра.

Неджи, как шиноби, владеющий воздушными техниками, чувствовал почти то же самое.

– Невероятно, – выдохнул он.

– Сейчас я прыгну к тебе, а ты должен притянуть меня, – сказала Кенара. Она погасила ветер вокруг себя и выскользнула в середину вихря.

Неджи подхватил ее и прижал к себе: теперь они вместе вращались в потоке ветра. Молодому человеку было трудно удержаться и не поцеловать обращенное к нему лицо, озаренное нежной улыбкой.

– У меня голова кружится, – произнесла Кенара, когда он отстранился.

– Держись за меня крепче, – ответил Неджи.

– Твои свитки на месте? Пора начинать нашу охоту…

– Я до сих пор не понимаю, что мы должны делать.

– Я буду гасить ветер вокруг нас, и мы будем перепрыгивать из одного вихря в другой или с острова на остров, а потом спустимся вон к тому месту внизу, над самой Бездной. Видишь там большой черный камень?

– Да, вокруг него двигаются огромные смерчи…

– Если ты хочешь выбраться отсюда, надо запечатать хотя бы один из них, – смеясь, сказала Кенара.

– Запечатать? – с сомнением в голосе переспросил Неджи. – А это возможно?

– Когда мне было шестнадцать, я запечатала четыре! – воскликнула куноичи.

Вскоре молодые люди начали свою сумасшедшую гонку, состоявшую из головокружительных прыжков. Каждый раз казалось, что они прыгают в Бездну, и каждый раз находился поток ветра или вихрь, подхватывавший их, или под ногами наконец обнаруживалась твердая опора в виде небольшого островка земли, висящего в воздухе. Когда они стояли на одном из таких островков, тесно прижавшись друг к другу, так как места было мало, на них налетел пронизывающий ветер и забросал моросью с головы до ног. Одежда и волосы мигом намокли, но молодые люди не обращали на это внимания, им было совсем не холодно.

В конце концов, они спрыгнули на самый нижний и самый широкий остров. Кенара сдернула свою повязку и освободила руку Неджи.

– Кто первый запечатает три смерча, тот победил, – сказала она, улыбаясь. Ей казалось в этот момент, что за спиной реют крылья и она может все.

Неджи побежал в одну сторону, она – в другую. Прямо на Кенару двигался огромный черный смерч, она бросила в него свиток и быстро сложила печати, мгновение – и мощные потоки воздуха без остатка затянуло, лист плотной бумаги завернулся и запечатался. Куноичи быстро справилась со своей задачей, а вот у Неджи получалось хуже. Кенара подскочила к нему.

– Я потерял один свиток, – сказал молодой Хьюга. – Все сделал, как надо, но чертов смерч просто поглотил его и разорвал в клочья.

– Видимо, тебя тут еще не знают, – ответила девушка. – Ты еще не показал свою силу. Это как договор призыва с животными: нужно победить или доказать, что достоин. Я умею гасить ветер, а ты? – в глазах Кенары блеснул лукавый огонек.

Неджи хмыкнул. Он задумался на секунду, а затем бросился навстречу смерчу. Кенара не успела вскрикнуть, как молодой Хьюга, складывая печати, прыгнул в центр гигантского черного вихря. Он использовал Удар тела, его техника показалась яркой вспышкой и исчезла в бурном потоке, и вот Неджи уже выскочил с другой стороны, совершенно невредимый. Обернувшись, он швырнул в смерч свиток и сложил печати.

– Сработало! – Кенара подбежала к нему, сияя от радости и гордости.

– Да, но это всего лишь первый…

Когда охота была окончена, куноичи объяснила, как можно вернуться в прежнее измерение, но Неджи лишь слегка приподнял брови. Молодые люди встали на край острова и посмотрели вниз – зрелище было захватывающее.

– Я никогда не совершал настолько безумных поступков, – признался молодой Хьюга, но во взгляде его не было и тени страха.

– Разве ты не чувствуешь себя бессмертным прямо сейчас? – ответила Кенара. – Разве Гай-сэнсэй не рассказывал, что такое «весна твоей юности»?

Они рассмеялись от радости и от того, что ощущали себя на пике силы. Неджи крепко сжал руку Кенары, и они прыгнули вниз, туда, где зияла Бездна. Куноичи приблизила свиток к лицу, зубами сорвала с него печать и швырнула вниз. Из свитка вырвался гигантский вихрь и закружил молодых шиноби в мощном потоке…

Неджи и Кенару вытряхнуло на траву возле плоского черного камня, обдав напоследок волной холодного и влажного воздуха.

– Спасибо за то, что дала мне возможность испытать подобное, – произнес молодой Хьюга, повернув свое лицо к девушке. Темно-синие глаза отражали свет, льющийся из светло-серых глаз, и сияли счастьем.

Неподалеку от одной из тренировочных площадок стоял Хьюга Неджи в одеянии старейшины Деревни Звездопада. Его высокий лоб был открыт и очищен совместными усилиями Наруто и Хияши от Проклятой печати. На мужественном лице время еще не оставило своих следов, но это уже было лицо взрослого мужчины. Рядом с ним точно так же сложив руки на груди, стояла Кенара в строгом костюме из темно-фиолетового шелка, с серебристым поясом, обвивавшим талию. Ее волосы были заплетены в косички и убраны назад.

На площадке занимались три юных шиноби, представлявших одну команду. Первый, лет двенадцати на вид, точная копия Хьюга Хизаши в этом возрасте, пытался воспроизвести технику Удар тела, выпуская как можно больше чакры из своих тенкетсу, но, очевидно, судил строго и был недоволен собой. Другие двое, мальчик и девочка лет десяти, сражались друг с другом. Мальчик, как и старший его товарищ, обладал бьякуганом, серебряные волнистые волосы его были забраны в хвост, а улыбчивое лицо сохраняло лукавое выражение даже в пылу схватки. Он использовал технику Мягкой ладони. Девочка двигалась с необычайной скоростью и не давала противнику воздействовать на свои точки чакры. Ее светло-русые гладкие волосы послушно ложились на плечи, а взгляд темно-синих глаз был преисполнен решимости.

– Ерануи сегодня не проиграет, – с улыбкой произнесла Кенара.

– Да, я тоже это вижу, – ответил Неджи. – Навевает кое-какие воспоминания, не так ли?

– Мой противник намного серьезнее относился к тренировкам. Вот если бы Ерануи побила Хитачи, тогда можно было бы сравнивать.

– Сейджин избалован тем, что ему от природы все дается слишком легко.

– Поэтому сегодня он проиграет. Смотри! – Кенара улыбнулась шире. – Мне, конечно, трудно судить объективно, но… это будет самая сильная команда на предстоящем экзамене!

– Ничего удивительного, – спокойно ответил Неджи, – ведь это наши дети.

После этих видений наступила тьма, время застыло, а пространство сделалось многомерным. Сначала родилась мысль о том, что она существует, а затем родился вопрос: кто – она? А потом резко вернулось сознание, и буквально за одно мгновение Кенара снова стала собой. Она видела, что стоит на утесе, над которым раскинулось неестественно-светлое небо, а внизу плещется море ультрамаринового цвета. Кенара обернулась и увидела рядом с собой Неджи. Он был одет в форму джонина, без протектора на лбу и без единого следа Проклятой печати. Неджи смотрел на Кенару и чего-то ждал.

– Здесь погибли мои родители, – произнесла девушка. – Под толщей этого предательского моря, которое сейчас ласкается и урчит, словно игривый котенок. Ты ведь тоже мертв, не так ли? Я вспомнила все, значит, действие Бесконечного Цукуёми заканчивается.

Неджи не мог здесь скрывать свои эмоции столь же легко, лицо его отразило болезненную тоску, душевный порыв и попытку обрести над собой контроль.

– К сожалению, я не могу прикоснуться к тебе, – сказал он, – и, будучи покойником, не имею права неосторожными словами привязывать к себе прекрасную живую девушку…

Кенара внимательнее вгляделась в его лицо и грустно улыбнулась.

– Ты сейчас говоришь в точности как настоящий Неджи, трудно поверить, что гендзюцу может достичь подобного совершенства.

– Я был рядом, пока ты грезила, – сказал Неджи и встретил нерешительный и удивленный взгляд. – Должен признаться, что я приблизился к пониманию того, что означает быть счастливым… хотя бы в мечтах.

– Неджи, ты…

Молодые люди невольно потянулись друг к другу, но в тот момент, когда их руки должны были соприкоснуться, Кенара почувствовала, что лежит на земле и камнях, а ей в лицо бьет солнечный свет. Первыми пришли в голову мысли о том, что война закончилась, и о том, что Неджи больше нет. Куноичи продолжала лежать, даже когда почувствовала, что диковинные листья больше не спеленывают ее тело. В этот момент ей было бы очень трудно отказаться от предложения снова вернуться под действие гендзюцу, но к счастью, подобного никто не предлагал.

Кенара села. Ее глаза слезились от яркого света, но она все же осмотрелась. Похоже, шиноби освободились от Бесконечного Цукуёми, повсюду раздавались радостные и удивленные возгласы, но были и такие, как Кенара, чье возвращение к реальности оказалось болезненным и жестоким. Куноичи шла по полю боя, изрытому вдоль и поперек, и искала знакомые лица. Сначала она встретила Кибуна, а потом с его помощью отыскала Набу, Роя и собственный взвод. В любом случае, стоило ожидать новостей и приказов от Каге.

Никогда в жизни Конор так не уставал, как за последние дни. Сначала он сражался, а потом выносил раненных с поля боя и передавал их медикам. Будучи сенсором, он определял, в ком еще теплилась жизнь, а для кого все было кончено. Эта работа продолжилась и после Бесконечного Цукуёми, в котором Конор видел Деревню Звездопада процветающей, а своих товарищей – живыми. Вот и сейчас он выкроил всего минутку на отдых, так как уже валился с ног. Одна из медсестер дала ему упаковку лапши быстрого приготовления, Конор уже заварил ее и готовился приступить к еде, вооружившись своими походными палочками. Он примостился на поваленном дереве и чувствовал себя почти счастливым, ведь война закончена, Мадара повержен и совсем скоро можно будет вернуться домой, к Томико-сан.

В это время из палатки медиков выходил крупный молодой человек из Деревни Камня, с которым Конор находился в одном отряде. Рука шиноби покоилась в лубке на перевязи – временная мера, чтобы не тратить чакру целителей по пустякам.

– Ишикен-сан! – воскликнул Конор, приветливо улыбаясь. – Рад тебя видеть живым и почти невредимым, друг. Не составишь ли мне компанию? – он протянул контейнер с лапшой боевому товарищу, но тот покачал головой.

– Прости, не могу разделить с тобой обед, – ответил Ишикен. – Из-за небольшого сотрясения меня все еще мутит. А ты ешь, не смущайся, я видел, как ты без отдыха скакал туда-сюда с нашими ребятами.

Конор снова сел и взялся за палочки.

– Удивительно легко дышится после этого всеобщего гендзюцу, – сказал Ишикен. – Даже не верится, что мы остались живы, хотя такие сильные шиноби, как наш командир, пали, сражаясь.

– Что ты сказал, Ишикен-сан?

– Жалко нашего молодого Хьюга, я видел издалека, как его пробило копьями того чудовищного Джуби: всю грудь разворотило… Да… моя мать, пожалуй, упадет в обморок от счастья, когда я вернусь домой, а кого-то уже не дождутся, такая беда…

Конор не заметил, как плошка в его руке накренилась, лапша вывалилась из нее и плюхнулась на траву. Он вдруг сорвался с места и поскакал вперед, оставив лежать на земле свой спальник, плащ и сумку, а товарища из Деревни Камня – напрасно окликать его и удивляться. Никогда в жизни Ио Номика не бегал так быстро, даже спасая собственную жизнь.

Примерно через полчаса он достиг места расположения той части войск, в которой служила Кенара. Когда Каге снова взяли Объединенную Армию под свой контроль, для каждой Дивизии был назначен пункт сбора, а Батальоны так же сохраняли некий порядок, разбивая лагерь. Побегав некоторое время, Конор отыскал чакру Набу и бросился к нему с расспросами. Оказалось, что взвод Кенары должен был помогать медикам. У медиков он узнал, что их палатки вместе с раненными, которых можно было перевозить, снялись с места и двинулись в сторону ближайшего города, а отряд Кенары был назначен в качестве сопровождения. Конор побежал следом. За следующие полтора часа он передумал многое, но никак не мог унять дрожь волнения в своем теле. То и дело ему казалось, что впереди, за деревьями, он видит, как мелькает ткань сложенных военных палаток и форма медиков, и наконец через целую вечность это стало правдой.

Кенара замыкала отряд и шла по дороге за медицинским обозом последней. Конор окликнул ее, подскочил одним прыжком и крепко прижал к груди, пробормотав «бедная девочка». Он чувствовал себя, как отец, дочь которого спаслась от смертельной опасности и обрела защиту от всего на свете в его объятиях. Слезы жгли ему глаза, но Конор успел поплакать еще в начале своего пути и теперь предстал перед своей ученицей в должном виде – мрачным, суровым и с сухим лицом. Точнее, это он так представлял себя, а на самом деле выглядел как человек, чье сердце надрывается от жалости и любви. Однако Кенара едва взглянула на него. Она ничего не чувствовала и, чтобы не потревожить ни одной печальной мысли в своей голове, ни о чем не думала, а просто слушала, как бьется сердце Конора, и считала его удары. Наконец девушка подняла лицо и спросила:

– Ты что, дезертировал?

– Сам не знаю, – ответил Конор, вглядываясь в нее с тревогой.

Кенара выглядела серьезной, как обычно, но все черты ее приглушила усталость. Он видел ее уставшей после тренировок, но тогда дух ее оставался бодрым, а теперь была измотана душа. Она маялась от горя, не находя утешения, и металась между настоящим и тем, что показало ей Цукуёми. Более эфемерное, чем воспоминания, оно постепенно ускользало от нее. Поэтому Кенара снова и снова заставляла себя вспоминать каждую мелочь и закрепляла ее в памяти навсегда. Не навсегда, а насколько хватит человеческой жизни.

– Ты должен вернуться, – сказала она. – Не нужно волноваться за меня, со мной все будет в порядке, от горя я не умру.

– Нет, нет, конечно… Просто я испугался за тебя, – Конор окинул ее взглядом с головы до ног и погладил ее плечи. Как расстаться с ней? Как оставить ее одну?

Кенара сдержанно улыбнулась и, взяв его за руки, сказала:

– Не бойся за меня, сэнсэй, и возвращайся к своим товарищам. Не хочу, чтобы у моего учителя были неприятности с Объединенной Армией.

– Я не хочу оставлять тебя.

– Как только меня освободят от обязанностей, я приеду в Звездопад, обещаю. Посмотрю на твоего ребенка, – Кенара снова улыбнулась и отпустила его руки. На этот раз ее глаза ненадолго оживились.

Конор немного успокоился, получив обещание. Он крепко обнял девушку и неохотно отпустил ее. Кенара в несколько прыжков догнала обоз и на мгновение замерла, с силой зажмурившись. «Уходи, сэнсэй, – думала она, – пожалуйста, уходи… Оставь меня одну!»

Учитель смотрел вслед своей ученице и сердце его горестно сжималось. Он чувствовал, что ничем ей не помог, и эта ужасающая беспомощность подавляла его.

Мир шиноби изменился, началась новая, более мирная эпоха. Солнце дружбы и взаимопонимания заливало пять стран своим светом, излечивая нанесенные войной раны, люди несли в сердцах воспоминания о том, как по-братски делили все тяготы и радости, вне зависимости от политических воззрений. Самых видных шиноби славили, как героев, а тех, кто не дожил до победы, торжественно оплакивали и провожали в лучший мир.

В конце Дня Памяти, когда люди, одетые в черное в знак траура, разбредались по домам под октябрьским дождем, Кенара пробралась под покровом опускавшихся на город сумерек к мраморной плите с именем Хьюга Неджи. Она увидела силуэты господина Хияши и его дочерей. Очевидно, они тоже ждали, пока поредеет толпа на кладбище, чтобы остаться здесь ненадолго. Кенара попятилась, не желая вторгаться в частную жизнь главной семьи Хьюга, но в этот момент Хината обернулась и увидела ее. Кенара быстро ушла в противоположную от своей цели сторону, неловко перебирая в руках порядком промокшие и потерявшие первоначальную белизну лилии.

«Ничего, – подумала девушка, – это ничего. Все равно я еще не готова». Она оставила цветы у одной из новых плит с незнакомым именем и, засунув руки в карманы своей куртки, повернула к центру города.

Войдя в дом, Кенара закрыла за собой дверь, медленно сняла и повесила куртку, разулась и в растерянности оглядела пустую комнату, не зная, что ей теперь делать. Кое-как раздевшись и завернувшись в халат, девушка легла на диван.

Через какое-то время раздался робкий стук в дверь. Кенара сначала не хотела открывать, но стук повторялся снова и снова, поэтому пришлось подняться.

На пороге стояла Тен-Тен, с ее зонта лились целые потоки воды, и казалось, что девушка сгибается под этой тяжестью.

– Я подумала, что стоит побыть с тобой сегодня, – сказала она.

– Тен-Тен, мне не нужна помощь, – устало ответила Кенара. – Прости, давай завтра увидимся.

– Мне нужна, – тихо сказала Тен-Тен, когда дверь закрылась перед ее носом. Девушка в растерянности обвела взглядом пустую улицу и медленно побрела под дождем, втягивая голову в плечи.

Кенара поднялась в свою комнату, твердо решив никому больше не открывать.

Ее охватила слабость. Куноичи легла, завернулась в одеяло и погрузилась в обморочное состояние.

Перед ней развернулась детская комната. На кровати возле окна сидела девочка в синей пижаме, усыпанной нарисованными звездами, и вырезала маникюрными ножницами фигурки шиноби со страниц учебника по тактике. Пушистые волосы девочки были заплетены от самого лба в две тугие косички, но даже это не могло их сдержать, и из прически выбивались паутинки русых волос, торчащие во все стороны подобно щетинкам гусеницы.

– Ой-ёй, – сказала девочка, нечаянно отрезав своему воину половину ноги.

Панель отодвинулась в сторону и в комнату вошла молодая женщина. Ее лицо наводило на мысли о хорошенькой лисичке, лукавые раскосые глаза по цвету напоминали крупные капли воды на светло-сером шелке. Щеки и подбородок украшали ямочки, тонкогубый рот улыбался. Волосы молодой женщины вились серебряными спиральками и, с трудом собранные в один пышный хвост, спадали волнами на лопатки.

– Чем ты тут занята, моя красавица?

– Мама, я кое-чем занята, – серьезно ответила девочка.

Сирин тихонько рассмеялась и присела на кровать дочери.

– Ого! Да это же учебник Нинаки, – воскликнула она. – Зачем ты его разрезала?

– Я собираю армию шиноби.

– Для чего?

– Они должны завоевать весь мир, – слово «весь» девочка растянула, одновременно раскинув руки в стороны, чтобы показать, какой большой мир она собралась завоевывать.

– Ничего себе, – усмехнулась Сирин, – амбиции у моей малышки. Зачем же тебе весь мир?

– Чтобы все-все было, как я хочу, – пояснила девочка. – Чтобы можно было не слушаться, ложиться спать, когда захочется, играть с оружием, везде ходить и носить грязную одежду.

Мама рассмеялась.

– Почему грязную одежду?! Разве чистая не лучше?

– Чистая одежда означает, что было скучно. А грязная, что было весело: все играли и радовались и никто их не ругал.

– Хм, – ответила Сирин. – Что ж, в этом есть своя логика. Но учебник придется склеить, книги нельзя портить, над ними трудилось много людей. Если захочешь, вырежем вместе армию из серебряной бумаги.

– Это будут лунные шиноби! – воскликнула девочка.

– Да-да, лунные шиноби, – Сирин взяла из рук дочери ножницы, учебник и ворох бумажных фигурок. Положив все это на тумбочку, она обняла девочку и так замерла на несколько секунд. – Ты – мой пушистый мотылек, маленькая Кенара…

На мир обрушилась тьма. Она несла тонны ледяной соленой воды и сметала все живое с лица земли. Двое шиноби Звездопада, отвечавших за эвакуацию, Сирин и Тэйкен Масари, навсегда были погребены под толщей океана.

Растерянная Инари пыталась успокоить ребенка, который стоял в углу на кровати, прижавшись спиной к стене, и отчаянно кричал. Эти крики сводили с ума и словно вытягивали жилы из тела. Тетя попыталась обнять племянницу, взять ее на руки, но получила пощечину. Она звала девочку по имени, но не могла перекрыть громкость ее голоса. Отчаявшись, Инари выбежала из комнаты и захлопнула за собой панель, будучи не в силах слушать крики. Она заплакала и села на пол, прижав пальцы к вискам. Из темноты коридора послышался голос:

– Тетя… – Нинаки подошла и опустилась рядом с Инари на пол.

Она крепко обняла тетю и прижалась к ее мокрой щеке лицом. За стеной кричала маленькая девочка. Через какое-то время она охрипла и, все так же открывая рот, издавала скорее звериное рычание, чем человеческие звуки. «Ма-ма, ма-ма», – приоткрывался маленький запекшийся ротик, но слышалось лишь хриплое «ааа-ааа».

Когда заплаканная Инари набралась мужества и заглянула в комнату, девочка лежала у стены, свернувшись клубочком, и спала. Нинаки тихонько подошла и легла рядом, делая знак тете тоже подойти. Инари села на коврик у постели, положила руки на кровать, опустила на них голову и, глядя на девочек, заснула.