Текст книги "Ветер кружит листья (СИ)"

Автор книги: Митэй Тиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

У Кенары мурашки побежали по телу, когда перед ее глазами встала эта картина: хладнокровный Неджи избивает беззащитную перед его мастерством Хинату. «Ты был всего лишь озлобленным ребенком», – подумала она с сожалением. Теперь ей яснее представлялись отношения между дядей и племянником.

– Что заставило тебя измениться? – спросила Кенара.

– Один человек по имени Узумаки Наруто, с которым я дрался позднее. Мы поспорили по поводу неизменности человеческой судьбы. Я считал себя гением, а его – неудачником, и был уверен, что никогда мы не поменяемся местами. Наруто перехитрил меня и одержал победу, доказав, что судьба человека находится в его собственных руках и многое зависит от веры в самого себя, – Неджи улыбнулся этим воспоминаниям. – Вскоре я получил письмо моего отца, которое должно было храниться в тайне до моего совершеннолетия. Хияши-сама посчитал необходимым отдать его мне раньше. Никто не был виноват в смерти отца – это было его решением. Он пожертвовал собой ради брата, но не по требованию клана, а по собственной воле. Тогда я понял, что хочу искупить вину перед сестрой и заботиться о ней. Хината не выдающийся шиноби, но она хороший человек и нуждается в защите. Может быть, забота о ней – лучшее, что я сделал в жизни. И я уже не так высокомерен, как раньше.

«Разве что самую малость», – подумала Кенара.

– Трудно быть скромным, обладая выдающимися способностями, – вслух сказала она.

Неджи взглянул на нее и понял, что она не стала меньше его уважать. Это не было слепым оправданием, скорее, пережитое им было в чем-то созвучно прошлому самой Кенары. Он сказал:

– Тебе это удается. Ты очень сдержанно относишься к тому, что у других вызвало бы восхищение. Ты строга к себе.

– Мои тетя и сестра не согласились бы с тобой ни на счет скромности, ни на счет выдающихся способностей или строгости к себе. Я плохо обращалась с ними, больше всего на свете хотела, чтобы они оставили меня в покое. И они оставили меня, – Кенара помолчала. – Боюсь, я тоже не могу назвать себя хорошим человеком. Меня иногда мучают приступы дурного настроения и я холодна с людьми. Высокомерие… да, отчасти мне это знакомо.

– Твоя дружба с Тен-Тен говорит об обратном, – заметил Неджи.

Кенара вспомнила, что говорила по этому поводу Дэйка, и почувствовала необходимость опровергнуть ее слова о горячем сердце и множественных привязанностях.

– Это эгоистическое желание быть нужным, когда у тебя никого нет, – ответила она. – Когда обрываются все связи с людьми и домом, ты как будто летишь в пропасть, потеряв опору, несешься навстречу смерти. Жизнь, лишенная смысла, убегает быстрее, чем песок сквозь пальцы. Наверное, это часть инстинкта выживания – пытаться обрести новые связи с людьми, привязать себя к жизни.

Неджи смотрел на нее так долго, что она покраснела и отвела взгляд. Образ стал живым человеком, близким ему по духу. Он не понимал, почему Кенара краснеет, и ему не нравилось, что она смотрит в сторону. Казалось, в ее глазах вот-вот мелькнет что-то, о чем она не договорила, и он узрит еще не открывшиеся ему части ее души. Однако разве сейчас подходящее время для таких откровений? Интуиция подсказывала Неджи, что однажды Кенара сама расскажет о том, что сейчас пытается скрыть.

Раньше он только в книгах читал, что можно проговорить всю ночь напролет, а теперь с удивлением заметил, что уже наступило утро. В роще пели жаворонки и соловьи, Ли – ранняя пташка – тоже вскочил и принялся делать растяжку. Он уже не удивлялся, что его товарищи предпочли сну долгие разговоры, в конце концов, Неджи тоже человек, хоть и очень сдержанный.

– Какая жалость, что мы не можем развеять гендзюцу, – сказал Ли. – Мы могли застать врага врасплох этой ночью.

– Да, скорее всего, придется ждать вылазки с их стороны.

– Но у них там огород и колодец, они могут засесть в своем логове надолго, – разочарованно протянул Ли.

– Неджи, а что, если Рипа чувствует наше присутствие? – произнесла Кенара. – Когда мы только вошли на плато, враг напал на нас, и ему удалось даже исказить твое зрение.

– Мы могли попасть в ловушку, которую не заметили и которая оповестила о вторжении на плато своего хозяина, – ответил командир. – С того момента, как я смог увидеть Рипу, спрятавшегося за гендзюцу, его поведение совершенно не изменилось. Он ведет себя спокойно и не делает ничего особенного. Либо он – прирожденный актер, либо наше присутствие остается незамеченным.

– А он может снова исказить твой бьякуган? – спросил Ли.

Неджи задумался.

– Я предполагаю, что он тогда окутал себя и своих людей собственной чакрой, иногда это действует подобным образом. В данный момент я вижу их довольно четко.

– Раз уж вам не удалось поспать, давайте хотя бы поедим, – предложил Ли.

Ночь Футаба провела на коврике у постели Рипы. Одна из его цепей обвилась вокруг ее шеи, другая – вокруг кистей сложенных вместе рук. В доме была всего одна постель – по сути, низкая широкая скамья с тюфяком, набитым бамбуковыми волокнами. Фа, До и Футаба спали на циновках. Рипа проснулся раньше всех и заговорил сам с собой:

– Великий Джашин больше не посылал мне снов. Я не знаю, чем занимаются чужаки, наверняка шастают по плато. Сегодня багровая луна, завтра она пойдет на убыль, но око Джашина все еще пребудет с нами. Должен ли я устроить Жатву этой ночью? Пока еще сюда не прибыло подкрепление, пока здесь нет шиноби, способных развеять мое гендзюцу… Да, все готово, мои ученики на пике силы, а у меня есть дополнительный источник чакры… – вспомнив о Футабе, Рипа дернул за цепь.

Девушка невольно подалась к нему и приподнялась, неловко опираясь о пол опутанными цепью руками.

– А ты хорошо выспалась? – с улыбкой спросил последователь Джашина. – Сегодня ночью тебе понадобится вся твоя чакра, точнее, твоя чакра понадобится мне! – Рипа рассмеялся и, одним движением пальцев сняв цепи с девушки, поднялся и направился к столу, чтобы напиться воды.

Затем он небрежно сунул кувшин в руки Футабы и дал ей кусок рисовой лепешки. Сам он ел стоя, быстро работая своими мощными челюстями. Этот странный человек не получал удовольствия от еды, очевидно, он подкреплял таким образом силы лишь по необходимости.

– Что такое Жатва? – спросила Футаба. Если перед ней фанатик, ему понравится излагать свое учение.

Рипа, сверкнув зрачками, вперил взгляд в светло-фиолетовые глаза девушки.

– Это великое пиршество, которое устраиваем своему несравненному божеству мы, его скромные жнецы. Тебе оказана великая честь принять в нем участие. Думаю, никогда за свою жалкую жизнь ты не видела ничего подобного.

– А чем питается Джашин? – спросила Футаба, но не успела договорить это имя до конца, так как Рипа ударил ее по лицу своей цепью. От краешка губ до внешнего уголка глаза вспух багровый рубец, прорезанный грубым шипом, на плечо закапали частые и крупные капли крови.

– Глупая женщина! Разве ты заслужила право произносить это имя?

– Простите, – сказала Футаба, опустив голову.

Больше Рипа не желал с ней разговаривать. Он поднял учеников и заставил их молиться. Потом Фа и До засуетились, занимаясь хозяйственными делами. Они носили воду, собирали овощи и зелень, кипятили чай на жаровне, готовили завтрак и мыли посуду. Делалось это все молча. Футаба достала из кармашка жилета платок и приложила к ранке, опасаясь привлекать к себе внимание и использовать чакру. Если дом защищает гендзюцу, ей не выбраться отсюда. Придется ждать, пока Рипа и его ученики не соберутся на Жатву, тогда, возможно, выдастся шанс…

– Они снова молятся, – сказал Неджи, напряженно вглядываясь в сердце бамбуковой рощи. – Футаба сидит в углу комнаты, кажется, ей дают воду и пищу. Рипа смешивает что-то в глиняной плошке, Фа и До молятся или медитируют.

– К чему они там готовятся? – спросил Ли. – Тебе бы отдохнуть, но сейчас твой бьякуган нужен, как никогда.

– Да, – ответил Неджи. – Мы можем пропустить что-то важное. Но поддерживать бьякуган постоянно я в любом случае не могу.

– Рипа очень силен, так что вся твоя чакра нам нужна, – сказала Кенара.

– Нам нужно больше, чем у меня есть.

– Тогда спи! – воскликнул Ли. – Спи хотя бы по пятнадцать минут, а я буду тебя будить, чтобы проверить, что делают наши враги. И ты, Кенара, ложись спать, даже хорошо натренированное тело может подвести, если ему не давать достаточно отдыха.

Кенара кивнула и улеглась в свой спальный мешок. Неджи спал полулежа. Ли, хоть и не видел ничего особенного, сидел подогнув ноги так прямо, словно проглотил палку, и напряженно всматривался в плотный ряд бамбуковых деревьев. Если гендзюцу по-настоящему сильное, опасно даже просто войти в рощу, так как можно уже никогда не найти из нее выхода.

Когда Кенара проснулась, воздух уже посвежел перед вечерними сумерками. Ли принес воды и осторожно положил руку на плечо Неджи. Командир пробудился, сел и без лишних слов активировал бьякуган. Было заметно, что эта процедура приобрела уже известный автоматизм. Кенара подошла к Ли и тихо спросила:

– Он так и спал по пятнадцать минут?

– Да, там все время что-то происходило и мы боялись пропустить нечто важное, – ответил Ли. Он протянул Неджи флягу, полную свежей воды. – Надо поужинать, подкрепить силы, наверное, ночью что-нибудь случится.

Неджи напился воды и деактивировал особое зрение.

– Спасибо, Ли, я, кажется, чувствую себя бодрее. Наши неприятные знакомые ужинают, давайте поедим и мы.

Онигири со стружкой сушеной трески показались необычайно вкусными, как всегда бывает на свежем воздухе и на пустой желудок. Кенара уже не стеснялась есть при Неджи – это было бы просто глупо. Очарование прошлой ночи не меркло, но впечатление от нее на время уступило место новым тревогам за Футабу.

– Ее чакра движется немного странно, – сказал командир, – делая лишнее завихрение в области живота. Возможно, она несильно ранена и понемногу лечит себя. Серьезное ранение я бы заметил.

– Она ведь не может выбраться из гендзюцу? – спросил Ли.

– Нет, поэтому ее руки даже не связаны, хотя на ночь Рипа оборачивал ее шею и кисти своей цепью.

Кенара подумала, как должно быть отвратительно провести ночь рядом с таким странным человеком.

– Чему он их тут учит, этих Фа и До? – произнесла девушка. – Ли, когда ты сражался с ними, они ведь использовали только техники Стихии Земли?

Ли задумался на секунду, потом кивнул.

– Кроме Глиняных рук они использовали обрушение на нас пласта земли и еще стену вязкой глины, которую мне не удалось пробить.

– Они напали на нас первыми, так что цели обучения вряд ли носят какой-то благородный характер, – сказал Неджи. – Явно замышлялось что-то противозаконное вместо обещанной помощи жителям деревни.

– Можно было бы предположить, что Рипа собирается с помощью учеников терроризировать и грабить Каваною, мы часто с подобным сталкиваемся, но ведь это бедное поселение, – Кенара задумчиво нахмурилась.

– Их целью могла быть любая другая, более обеспеченная деревня, просто здесь удобное изолированное место, где можно вдали от любопытных глаз тренировать учеников. Погодите… Бьякуган! – Неджи вгляделся в сердце бамбуковой рощи. – Они выдвигаются, нам надо спрятаться.

Шиноби вскочили со своих мест и словно растворились в зарослях папоротника. Они держались рядом, и командир тихим голосом сообщал им о своих наблюдениях.

– Рипа вышел из дома и развеял гендзюцу. Они идут по тропинке, отгороженной плетнями от бабмука. Футаба позади него, ее шею сдавливает цепь. Если мы нападем сейчас, он просто оторвет ей голову.

Кенара вцепилась ногтями во влажную землю.

– Фа и До идут следом. Странно, раньше они казались мне слабее… И сам Рипа… их чакра увеличилась в два или три раза.

– Это тот ритуал, который мы видели два часа назад, – прошептал Ли.

Неджи сделал знак притаиться и замолчать.

– Они сейчас покажутся…

В этот момент откуда-то сбоку из рощи по тропинке вышли четыре человека. Ли мог поклясться, что пять минут назад никакой тропинки не было! Шиноби с удивлением увидели, что лица и тела их врагов раскрашены черной, белой и красной краской. Белым на лицах были обведены черепа, а также кости кистей рук и пальцев, оставшаяся поверхность кожи была матово-черной. Грязно-серые одеяния уступили место темно-красным балахонам из плотного шелка. Сам Рипа выглядел так же, но вдобавок нес Акайкаму и был опоясан багровой цепью. Хвосты этой цепи смыкались на шее и запястьях Футабы.

Эта процессия последовала к юго-восточной окраине плато, где находился единственный во всей округе, правда, заброшенный подвесной мост, протянутый через глубокий овраг, на самом дне которого буйным потоком неслась холодная река. Шиноби последовали за ними, сохраняя некоторую дистанцию. Неджи думал о том, что удобного момента для нападения может и не представиться, в таком случае необходимо принять решение, как действовать дальше. Кенара кусала губы и мысленно просчитывала разные варианты внезапного нападения, но во всех вариантах Футабу ожидала мучительная смерть. Ли был готов атаковать и ожидал только знака от командира.

Тем временем Рипа и его спутники миновали мост и оказались по ту сторону реки на открытой местности, где трава доходила почти до пояса. Равнина медленно шла под уклон, так что вскоре подвесной мост оказался вне поля зрения последователей Джашина. Шиноби воспользовались этим и в свою очередь перебрались через овраг. Прячась во влажной высокой траве, они хорошо видели расстилавшуюся равнину и пересекавший ее отряд. Где-то впереди и немного слева на темно-синее небо восходила полная луна. Она была уже не багрового, а оранжевого цвета, но выглядела не менее величественно.

Рипа впился в лунный диск глазами и, раскинув руки в стороны, воскликнул:

– Око Джашина узрит наши деяния!

Кенара достала кунай и приподнялась, оставаясь все еще скрытой травой. Неджи повернул к ней лицо и покачал головой. Куноичи закусила губу и подумала, что любой ценой защитит Футабу, даже если придется действовать вразрез с приказами командира. Однако Неджи понимал, о чем она думает, он сам в подобной ситуации думал бы так же. Наверное, хороший командир наподобие Гай-сэнсэя взял бы ее за руку и прошептал «доверься мне», но разве это подействует на Кенару? Неджи процедил сквозь зубы:

– Спокойно! Жди команды…

Пальцы куноичи, сжимавшие кунай, побелели от напряжения, но ничего не произошло, процессия двинулась дальше. Через какое-то время стало понятно, что Рипа направляется к самой деревне по старой дороге, которой уже никто не пользовался, она заросла травой и была едва различима в лунном свете. Когда до ближайших домов оставалось не более ста метров, Рипа двинулся в обход по окружности. Фа, замыкавший шествие, сдернул заплечный мешок и принялся высыпать из него что-то, похожее на песок.

Шиноби остановились и озадаченно переглянулись.

– Они чертят круг? – сказала Кенара. – Это часть какого-то ритуала?

Неджи активировал бьякуган.

– Рипа оставляет какие-то метки с помощью своей чакры. Что бы они ни задумали, это направлено против жителей деревни. Смотрите, Фа остановился, а До забрал у него мешок, и они двинулись дальше. Фа чертит что-то вокруг себя. Теперь он молится.

– Они встанут треугольником, вписанным в круг, – мрачно предрекла Кенара.

Похоже было на то, что ее предсказания сбываются.

– Ли, – сказал Неджи, – ты подкрадешься к Фа и обезвредишь его.

Ли кивнул и быстро пополз в траве параллельно линии очерченной окружности.

– Теперь До тоже остановился. Кенара…

– Позволь мне пойти за Футабой! – прошептала девушка, но наткнулась на строгий взгляд светло-серых глаз.

«Надо подчиниться, – подумала она. – Неджи сделает все, чтобы спасти Футабу». Кенара отступила и скрылась в траве. Она срезала часть пути через деревню, но когда приблизилась к До, тот уже закончил приготовления и стоял на расчерченном рисунке, воздев руки и ожидая знака.

Рипа добрался вместе с Футабой до своей позиции во главе третьей вершины вписанного в окружность треугольника. Он отбросил пустой мешок из-под песка и занялся рисунком. Обратив лицо к луне, Рипа усмехнулся и взмахнул Акайкамой в воздухе. На мгновение полыхнуло алое пламя – знак начинать «жатву». Фа и До не видели друг друга и учителя, но, узрев проблеск пламени, одновременно воздели руки и воскликнули:

– Слава тебе, Великий Джашин! Ты повелеваешь Смертью, собираешь души и наделяешь своих верных слуг безграничной силой, во славу твою прими сегодня нашу жертву!

Учитель и его ученики начали складывать печати и приготовились применить технику.

– Стихия Земли!..

Но закончить фразу не удалось никому из них. Ли прыгнул на Фа со спины, оглушил его и крепко скрутил. Кенара сделала то же самое с До. Она взвалила его бесчувственное тело на плечо и понеслась огромными прыжками через деревню прямиком к Ли.

– Вот веревка, свяжи их и охраняй, а я помогу Неджи!

Не успел Ли ответить, как Кенара унеслась прочь. «Словно ветер», – пробормотал Ли. Ему тоже хотелось быть в центре событий, но, пожалуй, было разумнее держать учеников подальше от учителя.

Когда Рипа закончил рисунок, он взглянул на Футабу. Цепь дернулась и заставила ее встать прямо перед ним.

– Преклони колени, жалкая женщина, сейчас ты узришь нечто недоступное твоему пониманию. Слава тебе, Великий Джашин!..

Цепи соскользнули с Футабы и она опустилась на колени, низко склонив голову. Слезы навернулись ей на глаза. Левую руку девушка прижала к своему животу, а правую спрятала под жилетом. «Бедный мой малыш, – думала она, – прости, но я не могу позволить убить стольких людей ради нас с тобой! Я могу обещать только, что по ту сторону мы будем вместе!» Футаба выхватила из-под жилета спрятанный там осколок кувшина и прыгнула, как пантера, на Рипу. Он как раз произносил слова «Стихия Земли», когда она вонзила ему в бок свое импровизированное оружие. Заостренный узкий осколок с отбитыми краями вонзился в плоть, хоть и не мог нанести достаточно глубокую рану. Футаба рассчитывала достать внутренние органы, но с горечью поняла, что ей это не удалось.

– Ах ты, бешеная сука! – заорал Рипа в ярости, его багровые цепи взметнулись в воздух.

Футаба зажмурилась и попыталась отскочить, понимая, что не успевает это сделать и будет исполосована шипами, но в этот момент ее подхватила чья-то сильная рука и резко отбросила назад. Девушка упала в траву и тут же вскочила. Прямо перед собой она увидела спину командира отряда.

– Футаба, – сказал Неджи, – отступи и спрячься в траве, – и, прежде чем девушка успела покраснеть от стыда за свою беспомощность, он добавил: – Кажется, я понял, почему чакра завихрялась в твоем животе. Ты вообще не должна сражаться.

Неджи бросился на врага, а девушка отступила на несколько шагов, пытаясь сдержать слезы. Но они все равно лились по ее щекам, ведь ребенок, с которым она попрощалась, был жив!

– Воздушная ладонь! – воскликнул Неджи, пытаясь откинуть противника потоком чакры, но Рипа разрубил чакру Акайкамой посередине, и она обошла его с обеих сторон. Тогда шиноби бросил кунай и попытался приблизиться к противнику, но ему помешали цепи и коса, которые постоянно создавали угрозу.

В это время в конце длинного прыжка рядом с Футабой приземлилась Кенара. Вместо каких-либо слов она порывисто обняла подругу и поспешила на помощь Неджи.

Когда Рипа увидел Кенару, он обвел взглядом поля вокруг деревни и прислушался, но ничего не происходило. Тогда он закричал:

– Великий Джашин, чье око пронизывает меня насквозь, ты стал свидетелем моего позора! Я обещал устроить Жатву, но потерпел неудачу… Но, клянусь твоим багровым глазом, ты не останешься без своей жертвы! Я преподнесу тебе сильные души этих шиноби, а потом душу той беременной девки и ее плода, и, если понадобится, собственными руками выпущу кровь из каждого человечишки в этой деревне, ибо она посвящена ТЕБЕ!

Кенара, услышав о беременности Футабы, побледнела.

Куноичи напала на Рипу сбоку, чтобы он открылся для атаки Неджи, но внезапно от последователя Джашина отделилась его тень и приняла облик хозяина, разве что без Акайкамы в руках. Теневой клон Рипы хищно улыбнулся и пошел навстречу Кенаре. Девушка мгновенно сорвалась с места и бросилась к противнику, проскользнула между его цепей и нанесла удар, правда, вскользь, сбоку в корпус. Клон Рипы отшатнулся. И вдруг Кенара услышала позади себя такой звук, словно коса входит во что-то мягкое. С замиранием сердца она позволила себе оглянуться и увидела, что Неджи жив, а лезвие Акайкамы вонзилось во влажную от росы землю. Это было грубой ошибкой, за которую пришлось поплатиться: куноичи упустила время и не смогла как следует уклониться от багровой цепи. Металлический шип оцарапал ее скулу.

– А вот и кровь! – завизжал клон Рипы и притянул цепь к себе.

Он растянул между ладоней темное облако чакры и поместил в него каплю крови Кенары. Девушка метнула кунай, но опоздала – нож вонзился в грудь клона, и тот исчез, но облако уже существовало само по себе. Это была самонаводящаяся техника, основанная на распознавании чужой чакры в капле крови. Кенара знала, что от проклятия невозможно убежать, но ослепнуть означало быть неспособной сражаться и оставить Неджи один на один с тем маньяком. А ведь Неджи наверняка не восстановился полностью и был не в лучшей форме… Поэтому куноичи ускорилась с помощью чакры, как только могла, и помчалась к единственному человеку, от которого могла ожидать помощи – к Футабе.

Футаба поднялась из высокой травы и увидела, что к ней, подобно большой саранче, скачет Кенара. Девушка прищурилась и увидела, что за ее подругой несется облако чакры, неизбежно сокращая расстояние до своей жертвы. Футаба начала быстро складывать печати и в момент, когда Кенара проскочила мимо нее, воскликнула:

– Ленты чакры! – из ладоней девушки выпорхнули широкие ленты цвета нежно-фиолетового ириса, извивавшиеся подобно хвостам летучего змея. Эти ленты метнулись к проклятию, плотно обмотали его и сдавливали до тех пор, пока враждебная чакра не рассеялась.

Кенара подбежала и остановилась на секунду, чтобы отдышаться.

– Спасибо! Кажется, я побила собственные рекорды скорости… – и тут же она умчалась обратно, туда, где сражался Неджи.

Рипа вытащил косу из земли и закричал:

– Вы убили моих учеников, а ведь я потратил пять лет на их обучение! Жалкий нечестивец, ты даже представить не можешь, какого зрелища вы себя лишили! Сотрясение Основ – техника столь мощная, что использовать ее в одиночку невозможно! Взбесившаяся Стихия Земли, разламывающая дома, как скорлупу ореха, перемалывающая тела людей в порошок, сила, способная поднимать горы и низвергать их в созданные ею же расщелины… Пять лет я готовился усладить взор моего повелителя этой ужасающей бойней!

Во время этого монолога Рипа пытался достать Неджи лезвием Акайкамы, но безуспешно. Впрочем, и Неджи не мог нанести ни одного удара. «Нужно заканчивать, пока он не взялся за ублажение Джашина всерьез», – подумал шиноби.

– Пока я могу двигаться, твой Акайкама останется голодным, – насмешливо бросил Неджи и позволил себе приблизиться к противнику на опасное расстояние.

– Твою душу я скормлю ему первой! – воскликнул Рипа, и его багровые цепи обмотались вокруг тела Неджи. Он замахнулся косой, чтобы нанести последний удар, но в это время шиноби применил технику Удар тела и выпустил огромное количество чакры из всех своих тенкетсу одновременно. Цепи лопнули, разорванные звенья упали на землю безжизненными кусками металла. Неджи оказался очень близко к своему противнику и получил возможность для ближней атаки.

– Восемь Триграмм! Сто двадцать восемь ладоней! – он ударил в одну точку чакры, затем в другую, но третий молниеносный удар пришелся в древко Акайкамы, которым Рипа неловко пытался защититься. Ему повезло, а Неджи – нет, пришлось прервать серию ударов и отскочить, так как оружие взорвалось, высвободив большое количество энергии, принявшей вид человеческой крови. Рипу и Неджи окатило кровью с головы до ног, но в следующее мгновение она обернулась чакрой и развеялась, не оставив после себя следа. Коса рассыпалась пылью в руках Рипы.

Последователь Джашина поднял свои налитые кровью глаза и окинул шиноби свирепым взглядом. Багровые линии, обрисовывавшие брови на черной маске лица, сошлись над переносицей и Рипа хрипло прорычал:

– Я разорву твою душонку на сто двадцать восемь частей!

Бой происходил на равнинной местности и трава уже была порядком вытоптана, так что подобраться к противнику незамеченной Кенара не могла. Поэтому она просто встала рядом с Неджи и попыталась умерить частоту своего дыхания, не давая догадаться, что она неслась к нему со всех ног.

– Коса и цепи ликвидированы, но серьезных повреждений я ему не нанес, – кратко сообщил Неджи.

Рипа остался без защиты перед лицом двух опасных противников, и трудно сказать, что страшило его в большей степени: скорость и стремительность куноичи или мощь шиноби с бьякуганом. Как удалось ему очистить свои глаза, неужели он придумал какой-то способ, не известный самому хозяину этой техники? Жрец Джашина скрипел зубами, сдерживая ярость, чтобы найти ей воплощение не в бесполезных эмоциях, а в форме, которую он придаст собственной чакре – форме неистовствующих стихий. Ему нужно было время, чтобы сложить печати, поэтому Рипа использовал не совершенную, но достаточно сильную технику.

– Стихия Земли! Грязевой столб! – проревел он так громко, как будто надеялся вознести свой клич к самому Джашину.

Из земли вырвался фонтан грязи, который заключил хозяина техники в капсулу цилиндрической формы со стенами из грязевого потока, уносящегося ввысь. Под этим прикрытием Рипа получил возможность складывать печати. Кенара метнула несколько сюрикенов, но они увязли в густой темно-серой жидкости и утонули в ней.

– Стихия Земли! Стихия Ветра! Танец гор и небес! – раздался возглас Рипы, слегка приглушенный его защитой.

В это же мгновение земля треснула, выпуская острые вершины, которые быстро возносились к небу, окружая цепью часть равнины диаметром в шестьдесят метров. С небес резко упал и задул ветер, быстро разогнавшийся до ураганной скорости. Он завихрился и создал над искусственными горами несущийся по кругу поток ледяного воздуха. В центре этой техники находился сам Рипа, защищенный потоком грязи, а внутри нее – шиноби, с трудом находившие опору. Земля продолжала содрогаться, лик ее изменился: часть земляных пластов вспучилась, часть рухнула вниз. Метущиеся в хаосе ветра разрывали почву на части, выхватывали из нее камни и наполняли воздушное пространство этими смертельными снарядами. Кенара и Неджи перепрыгивали с одного островка земли на другой и уже через секунду вынуждены были искать себе новую опору. Там, где только что торчал кусок породы, внезапно образовывалась щель, а на смену оврагам приходили небольшие утесы. Ветер обжигал лицо, рвал одежду и волосы, сбивал тело с задуманной траектории прыжка. Скоро стало понятно, что ловкость шиноби не поможет выжить в этой пляске двух стихий.

Кенара в прыжке сложила печати и прокричала:

– Остров земли! – она погасила ветер на небольшой площади перед собой и движением рук вырвала из земли плоский островок не больше шести метров в диаметре.

Умение управлять ветром с помощью чакры позволило ей поддерживать этот остров на лету и не давать ему стать игрушкой Рипы. Она вскочила на созданную площадку и крикнула:

– Неджи!

Он был неподалеку и, с силой оттолкнувшись от своей опоры, прыгнул в ее сторону. Хотя ветер немного сбил Неджи с пути, Кенара, наклонившись с края островка, поймала его руку. Но перчатка на ее правой руке оказалась расстегнута и соскользнула с кисти вместе с пальцами Неджи. Кенара успела перехватить его руку своей левой рукой, а перчатка унеслась прочь, влекомая беспорядочным потоком ветров. Неджи вскочил на площадку. С удивлением он почувствовал, что, сделав шаг, оказался как будто совсем в другом измерении, где царил полный штиль. Молодой шиноби невольно обернулся и взглянул через плечо на творившийся вокруг хаос, а затем на безмятежный островок, созданный Кенарой. Она гасила буйство ветра, но не могла остановить движущиеся по инерции предметы, поэтому мимо них пролетали булыжники и куски почвы, способные нанести увечье.

Куноичи быстро сложила печати и, воскликнув «Мощь тысячи крепостей!», ударила правой ладонью в землю. По краю площадки выросли толстые стены, создававшие укрытие в виде полусферы, совершенно отгородившее шиноби от окружающего их хаоса. Неджи дотронулся до гладкой стены. Она была как будто сложена из плотно подогнанных каменных плит. Как долго нужно тренироваться, чтобы суметь создавать из собственной чакры не просто землю, а камень, да еще такой правильной формы? И какое количество чакры нужно, чтобы удерживать их в воздухе, когда вокруг и ветер, и земля словно взбесились? «Несовершенные и бессмысленные техники, так она сказала прошлой ночью», – вспомнилось Неджи, но сейчас у них не было времени на разговоры.

Кенара осталась в той же позе, встав на одно колено, упираясь им и ладонью правой руки в поверхность созданного островка земли. Она одновременно удерживала две техники и гасила ветер, созданный чакрой Рипы вокруг их укрытия. От напряжения пот выступил у нее на лбу. Она старалась, чтобы голос ее прозвучал спокойно:

– Я не смогу так… долго…

Неджи смотрел на нее, но думал о своем. Наконец он сказал «Бьякуган!» и, напрягая зрение, пронизал взглядом толщу стены, бушующие стихии и столб движущейся грязи. Он увидел Рипу, застывшего в напряженной позе со сложенными перед грудью руками. «У него хватит чакры, чтобы дождаться, пока мы ослабеем, и стереть нас в порошок жерновами Земли и Ветра», – подумал Неджи. Он отменил технику особого зрения и сказал:

– Кенара, на каком расстоянии ты сможешь погасить ветер?

– Метров шесть-семь, не больше, – ответила девушка, вытирая левой рукой лоб. – Я не использовала это в бою и не тренировала…

– Этого должно хватить. Послушай меня, – светло-серые глаза смотрели прямо в ее душу. – Я разбегусь и прыгну с платформы, а ты должна вовремя убрать стену и попытаться защитить меня от ветров, чтобы траектория моего прыжка не изменилась. Тогда я прыгну прямо в столб грязи.

– Но ты же понимаешь, что это не просто грязь, а его чакра, и миновать ее вот так не получится…

– Есть способ, – ответил Неджи, – который тебе известен. Когда я окажусь внутри, у меня останется чакры, в лучшем случае, на одну Воздушную ладонь. Я отброшу его в твою сторону.

Куноичи вспомнила главу в учебнике, в которой приводились следующие условия: 1. остаток чакры у противника, 2. противника невозможно сдержать с помощью техник или предметов, 3. противник чрезвычайно опасен, 4. противник не обладает ценной информацией или не может быть подвергнут допросу, 5. уровень мастерства противника не соответствует уровню группы захвата. И жирным шрифтом значилось в конце: при наличии данных условий противник должен быть немедленно умерщвлен. «Если этот маньяк даст себя убить», – подумала Кенара и, проводив Неджи беспокойным взглядом, убрала стену. Она прыгнула к краю островка, чтобы защитить своего командира от порывов ветра.