Текст книги "Залечь на дно на Солстхейме (СИ)"

Автор книги: Marianna Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Генерал выслушал рассказ бретонки с присущей своей расе вежливой улыбкой, не решаясь перебить.

– Позволите задать вам немного личный вопрос, архимаг? Обещаю, он останется только между нами.

Драконорождённая кивнула.

– Вы испытываете к ярлу Кориру какие-либо… чувства?

Вопрос будто бы прошиб Блёнвенн насквозь, кровь странно начала приливать к голове, по телу прокатилась волна странного жара. Бретонка подивилась себе: Корир ведь для неё просто друг, откуда взялся этот приступ?

– Он – мой друг, – спокойно ответила девушка, надеясь, что имперец не заметит покрасневшие от прилившей крови щёки. – Испытывать к друзьям чувства и переживать за них – это нормально, насколько мне известно.

Военный позволил себе усмешку – возможно, решив, что архимаг испытывает к ярлу Винтерхолда немного большее, чем говорит.

– Генерал, только почему вы задали мне этот вопрос? – продолжила Драконорождённая.

– Я просто хотел узнать ваши мотивы – и понял их. Так всё же, почему вы считаете, что я не должен… отстранять Корира от власти?

– Мы сработались с ним, расписали план по восстановлению города. К тому же, иного человека на месте ярла я не вижу. Тан Кралдар уже стар, прямых наследников у него нет, а его родственник Эрикур вряд ли променяет Солитьюд на Винтерхолд. Мне самой поста архимага хватает, а Коллегию бросить я не смогу.

Перед самыми воротами Туллий остановился, развернулся и принялся с едва скрываемым восхищением рассматривать здание Коллегии, тонкой работы статую Шалидора, перед которой из колодца в небо взмывал луч голубого света.

– И что вы сможете дать нам взамен?

– Разве Коллегия не нужна Империи?

Коловианец понял намёк. Конечно, в скором времени Империи понадобятся любые маги, способные сражаться, и свободная от политических дрязг и практически всех предубеждений Коллегия Винтерхолда могла в этом помочь.

– Я услышал вас, госпожа Кровадин, – ни по голосу, ни по выражению лица генерала нельзя было понять, согласится ли он оставить в Винтерхолде прежнюю власть, либо же принял предложение Драконорождённой. – Насколько я понимаю, вечером ярл Корир должен устроить нам ужин – или как это у нордов называется?

Блёнвенн кивнула.

– Тогда вы не будете против, если мы продолжим обсуждать этот вопрос вечером?

Туллий согласится, Драконорождённая это чувствовала. Ей казалось, что если бы генерал пожелал смены власти в Винтерхолде, он бы сказал это сейчас, иначе зачем бы ему спрашивать о тех чувствах, что она испытывает к Кориру, зачем спрашивать, что Коллегия может дать взамен? Самой бретонке военный вряд ли будет вредить, в её проимперской настроенности он полностью уверен. В худшем случае отчитает за самоуправство.

Девушка взглядом проводила генерала и вернулась в свои покои – привести себя в порядок и немного отдохнуть.

***

Вечер, устроенный для генерала и его приближённых, больше напоминал чинный сиродильский званый ужин, чем нордский пир. Туллий не понимал нордских обычаев и даже ненавидел их, потому Блёнвенн посоветовала Кориру не рисковать и накрыть стол в широком зале на небольшое число лиц; владевших игрой на музыкальных инструментах учеников Коллегии девушка попросила играть только спокойные сиродильские или хотя бы бретонские мелодии, а начинать только если об этом попросит сам генерал. Самому Туллию подобное решение, кажется, пришлось по вкусу – по крайней мере, военный пребывал в хорошем настроении.

– Леди Тейна. Архимаг Кровадин, – имперец приветственно пожал женщинам руки. – Знаете, ярл Корир, я вам немного завидую. Вас окружают такие прекрасные дамы.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарил Корир. – Что же, прошу к столу.

Военные расположились за накрытым столом. Вместо принятого на нордских пирах короткого «сколь» – целая короткая речь, послужившая приветственным тостом.

– Хорошее вино, – похвалил Туллий. – Я полагаю, братьев Сурили?

– Да, – ответила Драконорождённая. – Один наш учёный славится превосходным вкусом. И превосходным умением доставать редкие вещи.

– Хотел бы я иметь такого… подчинённого, – едко заметил имперец. – Но мы с вами собрались здесь явно не ради того, чтобы обсуждать хорошие сиродильские напитки.

Ярл и архимаг переглянулись. Блёнвенн едва заметно изогнула уголки губ и едва заметно прищурилась, надеясь таким образом поддержать и ободрить Корира.

– Конечно, генерал, – поддержала бретонка.

– Госпожа архимаг была очень любезна, и показала мне ваш… – военный усмехнулся, – подарок. И рассказала, как она его добыла. Должен признать, сначала я счёл её рассказ безумием. Но, учитывая, что благодаря этому я сохраню жизни своим людям, а вы – своим, думаю, стоит простить девушкам их… шалость.

Туллий одарил Драконорождённую ледяным взглядом, будто бы говоря, что на самом деле прощать ей ничего не собирается, что он всё запомнит, и в случае чего использует против неё самой.

– Думаю, также будет разумно, если Ульфрик с Галмаром будут казнены в ближайшее время в Винтерхолде, – продолжил генерал.

Блёнвенн намеревалась возразить: казнить их обоих будет слишком просто! Чего доброго, потребуют, чтобы Драконорождённая – либо же Предвестница казнила их лично. Пусть бы и закончили жизнь в собачьих шкурах!

– Но, генерал, не кажется ли вам…

– Архимаг! – рявкнул имперец. – Ульфрик и Галмар – преступники, и должны понести наказание! Наказание за государственную измену, напомню – смертная казнь!

– Конечно, генерал, – поддержал Мейлур. – Как данмер, я бы с удовольствием посмотрел, как эти двое ответят за страдания моего народа в Сером Квартале! Ну и за все остальные преступления, разумеется.

– Вы можете всем сказать, что казнили их, – продолжила бретонка. – Но оставить их нам. Ульфрик и Галмар заслужили собачьи шкуры – так пусть в них жизнь бы и закончили.

Туллий одарил девушку ледяным, пронизывающим взглядом; Блёнвенн в ответ спокойно смотрела ему в глаза. Казалось, ещё немного – и в общем зале произойдёт настоящий взрыв.

– Блёнвенн, генерал казнит Ульфрика и Галмара в Винтерхолде, – вмешался Корир.

Сидевшая рядом с недовольным лицом Тейна что-то шепнула своему мужу; ярл в ответ взмахнул рукой. На мгновение лицо нордки перекосила недовольная гримаса, но затем женщина снова надела маску вежливого спокойствия.

– Простите, генерал, леди Тейна устала, – тут же выкрутился Мейлур, заметив лёгкие презрительные нотки во взгляде имперца.

Военный предпочёл промолчать.

– Ярл Корир, и всё же мне интересно, – Туллий решил перевести тему. – У вас в управителях данмер. Я не слышал, чтобы вы прослыли религиозным человеком, да и Великую Войну и вы, и ваша жена определённо застали совсем детьми. Почему же вы примкнули к Ульфрику?

– На тот момент это было выгодно нам, – ответил Корир. – В нейтралитете мы долго бы не продержались, а вражду с Ульфриком и вовсе не потянули. Возможно, сменись в Коллегии власть до того, как началось это восстание – всё было бы иначе.

Генерал, кажется, услышал всё, что ему было интересно – и остаток вечера из вежливости поддерживал беседы на отвлечённые темы. После ужина, когда военные решили отправиться в гостевые покои, ярл со своим окружением отправились во двор Коллегии – поговорить без посторонних ушей.

– Кажется, Туллий всем доволен, – уверенно заявила Блёнвенн. – Он оставит в Винтерхолде всё, как есть, разве что своему человеку велит приглядывать за нами.

– А я бы сказал, что не человеку, – возразил Мейлур. – Видели же одноглазого данмера, который напротив Рикке сидел?

Управитель бросил своему ярлу пропитанный странным ехидством.

– Мейлур, перестань. Я могу попросить Туллия оставить с нами и какого-нибудь норда, их среди легатов хватает. Или бретона, на худой конец.

– Это ты перестань, мой ярл.

– Перестаньте оба, – неожиданно потребовала Тейна. – Какая разница, кого из своих легатов Туллий оставит в Винтерхолде, если он намекнёт нам на то, чтобы мы вещи собирали. Блёнвенн, почему ты так уверена, что Туллий оставит всё, как есть?

– Ему просто не захочется возиться здесь, – предположила архимаг. – Кралдар уже слишком стар, он – больше мечтатель, чем деятель. Иначе пытался хоть что-нибудь сделать ещё до меня. Присылать кого-нибудь из других владений, по мне, просто глупо. Мне самой и Коллегии хватает, Туллий это понимает.

Нордка одарила Драконорождённую недовольным взглядом.

– А с чего ты взяла, что Туллий и тебя не тронет? Ты пыталась усидеть на двух стульях, а это никому не нравится.

– Я никогда не пыталась усидеть на двух стульях, – возразила бретонка. – Туллий ещё с тех переговоров понял, на чьей я стороне. Ульфрик же даже не пытался переубедить меня. Корир, ты тоже не пытался заставить пересмотреть свои отношения с ним. Он же тебе самому никогда особенно не нравился.

Ярл недовольно вздохнул, ненадолго спрятал лицо в ладони, сделав вид, что пожелал на самом деле просто протереть глаза.

– Мало ли кто мне нравится, а кто – нет, – проскрежетал Корир. – От Империи я тоже по-прежнему не в восторге, но пытаюсь сделать вид, что рад Туллию и его… людям в своём городе. И я, кстати, также не в восторге, что придётся казнить Ульфрика с Галмаром в моём городе – но спорить с Туллием будет себе дороже. Неужели ты не понимаешь, что этим хочет просто испытать нас всех? Кто тебя просил ему перечить?

Блёнвенн виновато опустила глаза.

– Я всё спросить хочу: Блёнвенн, почему ты так Ульфрика ненавидишь? – спросила Тейна. – Ладно, Мейлур – но тебе он что сделал?

– Корир, ты разве не рассказал ей? – бретонка исподлобья посмотрела на норда. – Не рассказал, что Ульфрик на переговорах вёл себя, как базарная баба? Нет, базарные бабы и то себя приличнее ведут. Скорее, как маленькая капризная девочка – знаешь, из тех, которые истерики закатывают, если им очередную игрушку приспичит получить или сладостями объесться. Истинные норды, по его мнению, должны себя вести так? А помнишь, Ульфрик вызвал нас двоих к себе во дворец – якобы просто дела обсудить? Помнишь, какие сцены он тогда устраивал?

– Не преувеличивай. Ульфрик, может, и правда в тот день несколько… на взводе был, но «сценами» я бы это не назвал. Ты же сама знаешь, какой у него поганый характер.

– Муж он просто женовидный, – Драконорождённая скрестила руки на груди. – Во всех смыслах притом.

Корир позволил себе несколько смешков, за ним рассмеялся и Мейлур.

– На счёт «всех смыслов» я тебе ничего не скажу, – возразил ярл. – Но Туллию об этом говорить не смей, и завтра вообще старайся эту тему не поднимать. В остальном, я думаю, ты знаешь, что делать. Мейлур, тебя это тоже касается. Давайте завтра не испортим ничего.

– Не переживай, – успокоила Блёнвенн.

– Тогда идёмте отдыхать? – предложила Тейна.

Первой ворота Коллегии устало пересекла нордка, следом за ней – данмер. Ярл ненадогло задержался, бросив грустный взгляд на ведущую в Мидден дверь.

– Не знаю, правильно ли я поступаю, – вздохнул Корир. – Может, был какой-нибудь другой путь?

– Ты всё правильно делаешь, – поддержала Драконорождённая. – Ради Тейны с Ашуром иначе нельзя.

Следующим утром генерала Туллия так же удалось застать в благодушном настроении, и переговоры о переходе Винтерхолда на сторону Империи он начинал с приятной улыбкой на лице.

– Я вчера не спросил: куда делись люди Ульфрика? – спросил коловианец.

– Они сбежали, – соврала Блёнвенн. – Мы собирались арестовать их, но опоздали.

Военный сделал вид, что поверил в это.

– И, следовательно, их места в ваших казармах займут их люди, – заключил он. – Командовать ими будет легат Телендас.

Мейлур, услышав фамилию легата, засветился счастьем.

– Разумеется, – согласился Корир. – Но я надеюсь, их содержание будет не на нашей казне? К слову, Ульфрик Буревестник присылал на содержание своих людей деньги.

– Я буду отправлять деньги на оплату их содержания, – успокоил Туллий. – Я так понимаю, пока что придётся делать это морским путём.

Ярл и архимаг невзначай переглянулись.

– Вы сами видели, что в городе творится с пристанью, – напомнила Драконорождённая. – И мы были бы рады, если бы кто-нибудь помог нам восстановить её, чтобы имперские корабли могли не бояться заходить в Винтерхолд.

Коловианец хитро оглядел оглядел норда с бретонкой.

– Хорошо. Легион поможет вам с восстановлением порта – но с условием, что мы будем получать проценты от прибыли с морской торговли. Уверен, вы пожелаете наладить её.

– Что скажете, если проценты будут уходить на премию солдатам и офицерам, которые служат в Винтерхолде? – предложила Драконорождённая.

– Часть этого процента вы всё равно будете отсылать в Солитьюд, – возразил генерал. – Ярл Корир, город остаётся за вами. Но сами понимаете: вы поддерживали мятеж Ульфрика, следовательно, ваша преданность Империи поставлена под сомнение. И нам нужна гарантия, что вы больше не решите… поддерживать кого-либо ещё, если вдруг почувствуете от этого выгоду.

О какой именно гарантии идёт речь, Блёнвенн даже не догадывалась. Она же ведь уже обещала Туллию, что предоставит Коллегию на службу Империи и Легиону, обещала и свою помощь.

– Генерал, я уже говорила: Коллегия в любой момент готова оказать Империи посильную помощь, как и я сама. И я могу поручиться за то, что ярл Корир впредь останется верен Империи.

– Именно потому, что вы готовы поручиться за ярла Корира, он не понесёт никакого наказания и останется у власти, – возразил генерал.

Корир с недоумением по очереди смотрел то на Драконорождённую, то на имперского генерала. Затем норд перевёл взгляд на своего управителя, тот с таким же недоумением качнул плечами.

– Но, боюсь, вашего слова, госпожа Кровадин, будет недостаточно. И потому я считаю, что некоторое время ваш сын, ярл Корир, должен провести в Солитьюде, под надзором ярла Элисиф.

Норд вздрогнул, будто от удара. Как это, забрать Ашура из Винтерхолда? Он же ещё совсем ребёнок, зачем его-то во всё это вмешивать?

– Генерал, он ведь ещё совсем ребёнок, – Корир натужно выдавливал из себя улыбку.

– Он уже достаточно взрослый, – возразил генерал. – К тому же, разве у вас, нордов, не было принято отдавать своих детей на воспитание в семьи… друзей?

– Но ярл Элисиф молода и неопытна…

– Как и архимаг Кровадин. Но ей вы почему-то полностью доверяете.

Намёк военного был понятен: мальчику предстояло стать почётным заложником, а никак не полноправным воспитанником.

– Но можно хотя бы отправить моего сына в Вайтран? Он ближе, и у ярла Балгруфа…

– Достаточно, Корир! – рявкнул Туллий, намеренно назвав правителя Винтерхолда лишь по имени. – Если вы продолжите торговаться со мной, я отстраню вас от власти и арестую!

Больше перечить генералу ярл не решился.

– Хорошо, генерал, – мрачно пробурчал норд. – Надеюсь, ярл Элисиф за это время сможет устроить ему хорошее образование.

– Она разберётся с этим, не переживайте. Теперь насчёт Ульфрика – подготовьте место для его казни к завтрашнему утру.

– Сделаем, – бойко ответил Мейлур. – Где желаете провести казнь?

На весь остаток переговоров Корир будто бы выпал из окружающего мира, пришёл в себя лишь когда его немного растормошила Блёнвенн: нужно было натянуть на лицо довольную улыбку, ставить на договоре подпись и затем прилюдно пожать Туллию руку в знак примерения. Подумать только, отдать своего сына в почётный плен в змеиное логово Синего Дворца! Мальчика же сожрут там!

Вечером ярл Винтерхолда, никого не предупредив заранее, отправился в Мидден – навестить своих пленников. Норд давно намеревался сделать это, но что-то мешало ему, что-то всегда останавливало. Что же, пусть Ульфрик и Галмар хоть в вечер перед казнью поговорят с тем, кто предал их. Стражники отсалютовали своему господину, по приказу открыли дверь. Корир снял со стойки один из факелов и вошёл в тюремную комнату.

– Ярл Корир, – ядовито позвал Ульфрик. – Долго же ты шёл к нам.

– Так получилось.

– И как тебе роль имперской подстилки? – не менее ядовито спросил Галмар. – Как тебе имперское золото? Лучше нашего блестит?

– Вас двоих казнят завтра на рассвете, – предупредил Корир. – Можете злорадствовать, сколько душе угодно.

Буревестник испустил скупой смешок, его хускарл же подскочил, в гневе схватился за решётку, но магический разряд отбросил его назад.

– Зря ты не переманил Блёнвенн на свою сторону, – продолжил ярл Винтерхолда. – И зря напал на Вайтран.

– Всё никак ума не приложу: чем она тебя соблазнила? – спросил Ульфрик.

– Она не соблазняла меня. Всё, что она сделала – просто помогла восстановить мой город. А сейчас – ещё и сохранить власть.

Пленники ядовито засмеялись.

– Небось, считаешь её Марой Воплощённой? Думаешь, она делала это по доброте душевной, ничего не прося взамен?

Как раз на помощи городу и строился расчёт Драконорождённой, что Корир сменит своё отношение к Коллегии. Девушка свою выгоду получила: город стал считаться более безопасным для тех, кто желает посвятить себя магии, число как учёных, так и простых учеников всё возрастало – и будет возрастать, заказов зачарователям и алхимикам становилось всё больше. Но вряд ли и Блёнвенн, и сам ярл подозревали, что деловые отношения прекрасно будут сочетаться и с дружескими.

– Что бы ты о ней ни думал – знай, она всё же хороший человек. Но если её разозлить… – Корир ядовито хмыкнул, – ты уже почувствовал это на своей шкуре. Но я вот что хотел у тебя спросить: Блёнвенн говорила мне, что во время Войны эльфы завербовали тебя, что чуть ли не по их отмашке ты устроил в Маркарте резню и затем не пускал туда имперцев, и теперь по их же отмашке устроил это восстание. Скажи, насколько она ошибается.

Галмар глухо зарычал, однако жёсткий взгляд Буревестника заставил его успокоиться.

– Ровно наполовину, – спокойно ответил Ульфрик. – Я действительно попадал в плен к эльфам. Под пытками я действительно выдал им кое-что… лишнее. И затем я действительно некоторое время поддерживал с ними связь. Но Торуга я убил из желания дать Скайриму свободу. Всё, что я делал с того момента, было подчинено лишь этой цели.

Ярл Винтерхолда ответил скупой улыбкой.

– Что же, пусть Шор завтра будет благосклонен к вам обоим.

Комментарий к Время подарков

В Скандинавских странах застолья принято начинать с со слова “skål”

Муж женовидный – древнескандинавское ругательство, обозначающее мужчину, склонного к женственному поведению, а так же – пассивного гомосексуалиста

========== Кто споёт тебе? ==========

Гибнут стада,

родня умирает,

и смертен ты сам;

но смерти не ведает

громкая слава

деяний достойных

Речи Высокого, 76 строфа

Даже несмотря на то, что утро выдалось прохладным и туманным, Туллий не захотел откладывать казнь Ульфрика Буревестника и его хускарла. Пленников связали, и несколько крепких военных под присмотром учеников Мастера Изменения повели их к месту казни. Эшафот на скорую руку соорудили в некотором отдалении от города – в месте, где в древности по преданию происходили тинги. Немногие решились по такой погоде покинуть свои дома – однако Кориру пришлось на ней присутствовать; Мейлур пришёл ещё и ради любопытства, а Блёнвенн – потешить собственную гордость, посмотреть на завершение своих трудов. И управитель, и архимаг ради такого случая даже приоделись – пусть и менее нарядно, чем на званый ужин в честь прибытия имперцев в Винтерхолд.

– Ульфрик Буревестник! – торжественно позвал Туллий. – Вы виновны в мятеже, убийстве граждан Империи, умерщвлении короля Торуга и государственной измене!

Драконорождённая с ядовитой усмешкой опустила голову, от себя добавляя ещё обвинения.

– Наказание за ваши преступления – смертная казнь через отсечение головы! – продолжил генерал. – Желаете ли вы что-нибудь сказать перед смертью?

Буревестник злобно нахмурился, одарил генерала полным ненависти взглядом и замотал головой.

– Я желаю! – рявкнул Галмар. – Корир, предатель, не думай, что тебе так легко всё это с рук сойдёт! А тебя, отродье бретонское…

Договорить хускарлу помешал крепкий удар в спину.

– Завяжите им обоим волосы! – приказал военный. – А то знаю я этот трюк с «чистым ударом».

Пара крепких легионеров окружила приговоренных, придерживая их, а третий по очереди завязывал обоим отросшие ниже плеч волосы в пучок на затылке – чтобы у приговорённых не возникло желание попросить кого-нибудь подержать их длинные волосы, а перед самим ударом резко дёрнуться назад, тем самым подставив под лезвие топора чужие руки вместо своей шеи. Первым к плахе подвели Ульфрика Буревестника.

– Эй! – позвал Галмар. – Я требую, чтобы меня казнили первым!

Ульфрик одарил своего хускарла гневным взглядом. На сей раз презрительные смешки позволили себе и Мейлур Селот, и Блёнвенн: вожди восстания бы ещё передрались, кому первому из них голову отрубят!

– Нет, Галмар. На сей раз я эту ошибку не повторю, – возразил Туллий. – Продолжайте!

Легионеры опустили Ульфрика Буревестника на колени, уложили на плаху, один из них положил ногу ему на спину – чтобы у приговорённого не было никаких шансов вырваться в самый последний момент. Палач положил лезвие топора Буревестнику на шею и замахнулся. Топор со свистом рассёк воздух. Послышался хруст разрываемых костей и связок, затем – глухой стук. Голова мятежного ярла упала в приготовленную для этого плетёную корзину, из разрубленных сосудов фонтаном забила кровь, а тело безвольно обмякло.

Вопли толпы прервались сначала злобным рыком, а затем – визгом. Взбешённый Галмар каким-то образом ухитрился вырваться. Драконорождённая бросилась к нему, готовя заклинание паралича, однако хускарл ухитрился почти что швырнуть в её сторону легионера и сбить хрупкую девушку с ног. Затем Галмар спрыгнул с помоста, кинулся по тропинке вниз, расталкивая стражников и легионеров, пока не добежал до конюшен и не вскочил одной из лошадей на спину.

– Стреляйте! – приказал Туллий.

Несколько лучников выстрелили беглецу в спину.

– Блёнвенн, ты в порядке? – негромко поинтересовался Корир, уводя бретонку в сторону.

– Да, – ответила девушка. – Всё так быстро произошло… Его поймали?

– Нет. Ускакал, гад, – грустно ответил Мейлур. – Ну, ничего, ему спину прострелили, дохлым скоро рухнет! Жаль только, лошадь долго по туману искать придётся…

Все трое смотрели на обезглавленное тело Ульфрика Буревестника, в его широко открытые мёртвые глаза, в страшную посмертную гримасу… И не чувствовали ничего, кроме отвращения – притом разного. Мейлур просто считал зрелище отвратительным, Блёнвенн находила, что Буревестник умер слишком быстро и легко, а Корир думал, что негоже столь знатному человеку, как Ульфрик Буревестник, уходить в вечность будто разбойнику, что нужно похоронить его, как знатного человека.

– А, сдохнет всё равно, – проскрежетал Туллий. – Я отправлю своих людей искать тело. Эй! – генерал позвал своих легионеров. – Закопайте где-нибудь труп! Архимаг, вы можете заморозить голову Ульфрика, чтобы она не завоняла до тех пор, пока я отвезу её в Солитьюд?

– Нет, – вместо Драконорождённой ответил Корир. – Я похороню его здесь, в Винтерхолде.

Генерал с недоумением посмотрел на нового союзника.

– Мы с вами, должно быть, неправильно друг друга поняли… – военный пытался сохранить вежливость.

– Всё правильно ты понял, генерал. Я похороню Ульфрика Буревестника в Винтерхолде. Как знатного человека, а не как разбойника.

Теперь на своего ярла с недоумением смотрели и его управитель, и архимаг.

– Корир, мой ярл, возможно, нам стоит…

– Я сказал своё слово, Мейлур! Приготовь всё необходимое. Генерал, ты же не хочешь, чтобы у Братьев Бури появилось место поклонения?

Военный в сердцах плюнул, в очередной раз прокляв всех нордов с их традициями.

– Спасибо вам за это, ярл Корир, – тихо поблагодарила легат Рикке. – Ульфрик всё же заслужил достойных похорон.

Правитель Винтерхолда лишь нехотя отмахнулся.

– Корир, ты с ума сошёл? – негромко поинтересовалась Блёнвенн. – Хочешь, чтобы Туллий тебя сожрал и закопал то, что останется?

– А я понял, что эта затея ему понравилась, – возразил Корир.

Драконорождённая недовольно закатила глаза. Зачем хоронить Ульфрика, как знатного человека? Сбросить тогда уже труп в море, рыбам на съедение, раз уж хочется Братьев Бури мест поклонения лишить!

– Вот зачем тебе это надо?

– Считай, так я успокаиваю свою совесть.

Ярл направился к ведущей в нижнюю часть города тропе, решив вернуться домой. Надо сообщить Тейне, что Ульфрик Буревестник казнён – но будет похоронен, как знатный человек, что Галмар сбежал, а Туллий задержится в Винтерхолде некоторое время. Следовательно, Ашур может побыть дома ещё немного.

Тейна стояла возле комнаты сына, будто бы охраняя его сон. Заметив, что вернулся её муж, женщина спустилась с лестницы.

– Это неправильно, – нордка свесилась Кориру на шею. – Он же ещё ребёнок. Пусть лучше Туллий меня бы забрал, бросил в тюрьму…

Ярл прижал разрыдавшуюся жену к себе, не решаясь ничего ей говорить. Сейчас ей просто надо немного поплакать.

– Туллий побудет у нас в городе ещё немного, – предупредил Корир, когда Тейна немного пришла в себя. – Я сказал ему, что хочу похоронить Ульфрика достойно.

Женщина грустно усмехнулась.

– И кому ты что этим докажешь? – спросила она. – Для Братьев Бури мы и так предатели, а Туллий только разозлится сильнее.

– Не разозлится.

Тейна сжала меховой плащ мужа, крепче прижалась к нему.

– Корир, спасибо тебе. Спасибо, что Ашур хоть ещё немного побудет дома.

– Туллий с Элисиф будут охранять его, – успокоил он. – С ним не должно ничего случиться.

***

Тело Ульфрика Буревестника было омыто, а голова – пришита, однако всё равно пришлось завязать вокруг шеи платок, чтобы скрыть шов. Одежда была очищена от налипшей за дни пребывания в камере грязи. Тем временем за городом строили помост с погребальной ладьёй, куда и должно было быть уложено тело, а затем – сожжено. Все предшествующие этому десять дней по нордским обычаям следовало пировать и радоваться.

– Десять дней пьянства? – возмущался Туллий. – Это же безумие!

– Столько времени душа покойного будет добираться до Совнгарда, – качнула плечами Рикке.

– У меня ваши традиции уже комом в горле стоят! Кстати, что там с Галмаром? Не нашли?

Легат замотала головой.

– Прекрасно. Второй по опасности военный преступник сбежал! Во владении человека, который предал его!

– Значит, это наш шанс убедить ярла Корира и его жену, что в Солитьюде их сын будет в безопасности.

Туллий презрительно фыркнул: об этом он догадался без подсказки. Имперец направился к Кориру, пытавшемуся объяснить сыну, почему придётся на время уехать в Солитьюд.

– Ярл Корир, оставьте ненадолго ребёнка. Надо поговорить.

Ярл приказал мальчику пойти к матери, а сам поднялся и с генералом отошёл в сторону, уже догадываясь, на какую тему пойдёт разговор.

– Галмара нашли? – с надеждой спросил норд.

– Нет, к сожалению. Ни тела, ни самой лошади.

Корир недовольно вздохнул. Просто прекрасно: имперцы мало того, что устроили в городе показательную казнь, так ещё и до конца провести её не смогли! И этим людям он должен доверить своего ребёнка!

– Ваши лучники же хорошо стреляют?

– Между нами говоря, я очень на это надеюсь. Но в любом случае в Солитьюде ваш сын будет в безопасности.

– Я очень на это надеюсь.

Вместо десяти дней тризна проходила всего лишь три дня, пока для сожжения тела строили специальный помост с погребальной ладьёй – на том настоял генерал Туллий. Имперские легионеры и простые горожане состязались в борьбе и стрельбе из лука, слушали игру магов, владевших музыкальным искусством. Ученики, избравшие карьеру боевых магов, расспрашивали опытных солдат о службе в армии, те по-дружески обнимали будущих сослуживцев, по-дружески отвешивали им подзатыльников и трепали волосы.

На закате третьего дня народ собирался за городом, вокруг погребальной ладьи и разожженного рядом с ней костра. Покойника с помощью нескольких своих людей нёс сам ярл Корир; следом с подношениями шло несколько женщин во главе с Тейной. Тело Ульфрика было уложено в ладью, рядом с ним разложили угощение и оружие, которое было с покойным во время его пленения.

Когда все воины спустились с помоста, Корир взял в руки факел, поджёг его от костра, развернувшись к ладье спиной. Так же, спиной, ярл подошёл к помосту и поджёг его. Пламя поднималось вверх, быстро окутало всю ладью, трепыхалось на сильном ветру.

Туллий снисходительно смотрел на погребальный костёр и презрительно улыбался: ох уж эти норды с их традициями! Впрочем, где и когда ещё он бы увидел нечто подобное, как не похороны любителя этих самых традиций на земле его бывшего союзника! Рикке печально опустила голову, шепча заупокойные молитвы, взывая к Аркею, чтобы тот проводил душу покойного, а затем – к Шору, чтобы тот достойно встретил заблудшего сына Скайрима.

Блёнвенн выглядела недовольной и усталой. Драконорождённая не до конца понимала, зачем Корир пошёл на это. Хотел что-то показать Братьям Бури? Только зачем? Ульфрик был даже недостоин своего гербового зверя, ему даже волка на своих щитах рисовать не следовало бы. Он – трус, предатель и психопат.

Мейлур Селот злобно хмурился, глядя на погребальный костёр. Ульфрик не заслужил к себе такого почтения, его труп нужно было выбросить в море рыбам на корм, а голову отвезти в Солитьюд и выставить на обозрение на пике. Он – расист, преступник, н’вах.

Корир смотрел на вздымавшиеся высоко в небо языки пламени с улыбкой. Имперцы не понимали, зачем он оказал казнённому такие почести – и пусть. Ульфрик был знатным человеком, на нём прервался древний род, и уже потому просто закапывать или сбрасывать в море обезглавленное тело было неправильным. За свою жизнь Буревестник совершал великие поступки – да, ужасные и неправильные, но всё же великие. Да, он не был героем Великой Войны, да, большую её часть он провёл в эльфийском плену – но затем он с лихвой окупил их. Ульфрик – расист, убийца и преступник. Но в тоже время – воин, ярл из древнего благородного рода и человек, который всё же умел держать своё слово. И который сумел дать стольким людям призрак надежды.

Жаркое пламя превратило погребальную ладью в головёшки, оставило от тела мятежного ярла лишь обугленные кости, а от его любимого топора и амулета Талоса – лишь расплавленный металл.

Следующим же утром после тризны генерал Туллий отплыл в Солитьюд, забрав с собой Ашура. Через некоторое время в Винтерхолд прибыло новое судно, на сей раз нагруженное сундуками с золотом, тренировочным оружием и припасами. Тренировочное оружие предназначалось для будущих боевых магов, золото – для восстановления винтерхолдского порта, а припасы – для солдат Легиона, нашедших новое место службы.

Империя возвращалась на север через чёрный ход, – говорили злые языки.

Имперское золото превратит чёрный ход в северные врата, – отвечала им Блёнвенн, глядя, как за лето рыбацкая пристань превращается в настоящий маленький порт.