Текст книги "Залечь на дно на Солстхейме (СИ)"

Автор книги: Marianna Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Обитатели длинного деревянного дома, стоявшего возле замерзшего озера, будто бы не ожидали столь яростной и неожиданной атаки. Воины смели гоблиноподобных рьеклингов, будто лавина. Доспехи существ не выдерживали удара стали, копья наносили хоть какой-то вред только незащищённым частям тела. Драконорождённая даже смогла удивиться, как эти существа смогли одолеть скаалов? С ними, наверное, управилась бы и пара-тройка самых посредственных учеников Коллегии, не говоря уже об их наборе. Наверное, вчетвером – Дж’Зарго, Брелина, Онмунд и сама Блёнвенн смогли бы и легион этих рьеклингов одолеть!

Буйольд первой ворвалась в длинный дом, заставленный хижинами-палатками из кожи и плетеными заборами, сами рьеклинги первое мгновение опешили, будто не ожидали появления противников, но затем в нордов полетели их копья.

– Стена щитов!

Первый ряд воинов рухнул на одно колено, выставив свой щит перед собой, следующие два ряда щитов выложились прямо друг над другом. Копья отскакивали от металлической общивки, лишь немного прокалывали дублёную кожу, обтянувшую деревянное основание. Обстрел быстро прекратился, и рьеклинги решили броситься броситься на нордов в атаку, надеясь найти хоть какую-то брешь в обороне.

– Встать! Оружие – наизготовку!

Норды выстроились клином и, так же прикрываясь щитами, бросились на рьеклингов. Драконорождённая держалась в стороне, косила редких обращавших на неё внимание существ молниями. Фрея же вновь начала танцевать – иначе её манеру сражаться бретонка описать не могла. Нордка перерубала наконечники копий, второй рукой почти одновременно сносила половинки черепов своих противников. «Не битва, а казнь», – похвалялся Мерсер Фрей во время единственного совместного похода. Нет, ни бывшему Грандмастеру Гильдии Воров, ни архимагу Коллегии Винтерхолда затянувшаяся битва с неупокоенными мертвецами, вылезавшими, казалось, изо всех щелей, не давалась так легко, как скаалка убивала проворных рьеклингов.

– Славная была битва, – довольно заметила Буйольд.

– Это не было битвой, – заметила Фрея. – Побоище, погром – но не битва. Рьеклинги были слабее нас.

Воины Тирска почти что одновременно недовольно выдохнули, словно готовились к порции нравоучений.

– Считайте, что это было уроком для вас, – неожиданно напомнила Блёнвенн. – Вы ослабли настолько, что вас смогли одолеть даже эти… существа. Сегодня вы выбили их из своего дома, и доказали, что вы всё ещё можете сражаться. И впредь не теряйте свой дом снова.

– Возможно, чужеземка, ты права, – недовольно бросила предводительница. – И спасибо вам двоим за помощь. Сегодня мы все заслужили отдых, но завтра я прошу вас сходить со мной к Кургану Хротмунда. Я должна заново получить его благословение.

– Мы не можем, – ответ дочери шамана был сухим и резким.

Буйольд недовольно наморщилась.

– Мы должны очистить другие Камни Солстхейма. – продолжила Драконорождённая. – И остановить того, кто заставлял вас осквернять их. Но, может, тебе и не стоит снова брать это благословение: ты не оставляла своих людей в изгнании, и достойно вела их сейчас. Эти люди уважают тебя, они пойдут за тобой.

– Ты говоришь сладкими речами, чужеземка – и мне хочется, чтобы они были ещё и правдивы. Пожалуй, пока что я поступлю так, как ты сказала – и поведу их за собой, – предводительница развернулась к своим людям лицом. – Сегодня мы отбили наш дом. И впредь ни рьеклинги, ни тёмные эльфы, ни кто-либо иной не посмеют вновь забрать его у нас!

Скаалы довольно загалдели.

– Возможно, это было уроком для нас от Всесоздателя, от Хротмунда, или от кого-либо иного, и мы докажем, что усвоили его! Мы станем ещё сильнее, чем когда-либо, днём в Зале не будет смолкать звон стали, а по вечерам не будут смолкать наши боевые песни!

Воины снова довольно загалдели, и среди их криков можно было отчётливо расслышать имя – Буйольд.

– Для начала, наведём здесь порядок! Выбросим и сожжём всё, что настроили здесь рьеклинги! А голову их вождя я хочу видеть на нашей стене – пусть она напоминает нам о том, что здесь случилось!

Женщины и мужчины, немного успокоившись, принялись вытаскивать трупы убитых рьеклингов на улицу, бывшему при жизни вождём – с вычурным шлемом на голове – один из воинов отрубил голову, изготовлением из неё чучела он, очевидно, собирался заняться позже. Блёнвенн тем временем, наконец-то, смогла обратить внимание на постройки рьеклингов: примитивные, но не лишенные аккуратности хижины из плотной светлой кожи, украшенные черепами животных, заборы из светлых кольев и натянутой между ними кожи, сплетённые вместе кожаными ремешками – точно такие же, как у входа в пещеру возле Заставы Сиринга.

– Фрея, а возле Заставы Сиринга есть пещера? – поинтересовалась девушка.

– Да. Там много пещер.

– А возле них рьеклинги живут?

– Да. Но они почти не показываются, и нас не трогают. Иногда разве что приходят покопаться в вещах, которые нам пришлось выбросить.

Разговор подслушала Буйольд – и не преминула вмешаться.

– Этих тварей надо на всякий случай истребить, – заметила предводительница. – Сегодня они роются в вашем мусоре, а завтра, чего доброго, вас из домов выселять начнут. А то и вовсе убьют.

Фрея вновь презрительно сморщилась.

– Рьеклинги – такие же творения Всесоздателя, как и мы. Они не заслуживают того, чтобы без повода истреблять их.

– А ещё рьеклинги – тупые и злобные создания, которые горазды кидаться на всех, кого увидят. Волки и медведи хотя бы предупреждают чужаков, чтобы от них подальше держались.

Драконорождённая пока что не становилась на сторону ни одной из спорщиц. Рьеклинги вряд ли состоят в родстве с фалмерами, по словам Фреи они неаргессивны, не нападают без повода – но что тогда заставило их выжить воинов Тирска из их дома?

– Возможно, в будущем мы сможем договариваться с ними – а пока что стоит просто не трогать их.

– Боюсь, Фрея, это к нам не относится. Я чувствую, что рьеклинги будут пытаться вернуть себе Зал Тирска, и для нас война с ними только начинается, – последние слова женщина произносила несколько обречённо, но затем её лицо вновь подобрело. – Говорите, вам завтра снова в дорогу? Что же, можете на ночь занять угол в спальне. И, знаешь, чужеземка – ты мне нравишься. Если вдруг тебе понадобится крыша над головой, кружка доброго мёда и кусок хорошего мяса – Зал Тирска открыт для тебя.

Фрея предпочла отправиться на улицу – сказав, что нужно выстроить вокруг Зала Тирска обережные заклинания, которые уберегут спящих от магии Мирака, а Драконорождённая, закусив куском сыра и запив элем, плюхнулась спать.

Здесь, в моём святилище. То, что было тобой забыто. Здесь ты вспомнишь. То, что ты вспоминаешь. Ночью к тебе вернётся. То, что днём было украдено. Далеко от тебя. Я всё ближе к тебе…

– Тебе не убежать от меня, Кровадин, – голос первого Драконорождённого звучал отчётливо, будто это и не было сном, но самого бывшего жреца видно не было. Сама архимаг не могла ответить – в голове царила пустота, будто бы Мирак желал таким образом выговориться.

Глаза твои были слепы. Ныне ты прозреешь. Руки твои были пусты. Ныне я дам им дело…

– Ты хочешь забрать у меня Камни. Хочешь разрушить то, что построили эти люди и эльфы.

И тогда весь мир услышит. И тогда тогда весь мир увидит. И тогда весь мир вспомнит.

– Разрушай, Кровадин. Но нашей встречи тебе не избежать. Ты ведь сама желаешь этого, не так ли? Иначе зачем бы ты приплыла на Солстхейм?

И не станет больше мира.

– Что же, Кровадин. Отдыхай. Тебе понадобятся силы.

Странное видение прекратилось, а голос, монотонно вещавший бредни про конец света, замолчал.

– Эй! – голос Фреи вывел бретонку из небытия. – Блёнвенн!

Бретонка призвала летающий светлячок, вглядываясь в обеспокоенное лицо скаалки.

– Ты разговаривала во сне, – заметила женщина.

– Мне… приснился плохой сон, – соврала архимаг.

– Мирак?

Драконорождённая в ответ лишь вздохнула: либо Фрея действительно догадалась, либо же она настолько помешалась на своей злобе на древнего драконьего жреца, что готова винить его абсолютно во всём.

– Ладно. Поговорим утром.

Быстро заснуть девушке помешала застрявшая в голове мысль. Монотонный голос Первого Драконорождённого. Фразы, прозвучавшие в её голове – точно такие же, как бормотали и несчастные пленники камней. Кажется, Мирак действительно хочет использовать осквернённые камни в качестве якорей для создания Врат. Только не будут ли врата из Апокрифа одни, Великие – как, по слухам, было в Кватче и возле Брумы во время Кризиса Обливиона? Но тогда зачем он дал о себе знать той, кто может если не остановить его, то надолго оттянуть завершение его плана? Ответов у Блёнвенн пока что не было. Но одном драконий жрец был прав: встреча с ним неизбежна.

***

Ранним утром, позавтракав зажаренным на огне мясом кабана и запив настоем из горноцветов, путешественницы вновь отправились в дорогу. Фрея велела направиться к Храму Мирака, чтобы затем промчаться поперёк всего острова, к камню Воды, стоявшему на восточном побережье острова. Арвак петлял по дорогам, скакал то по покрытой пеплом части Солстхейма, но затем снова выезжал на светлую, заснеженную его половину. Почти возле самого обрыва Блёнвенн решила сделать небольшой привал: обе достаточно провели на спине немёртвого коня, её собственное тело начинало уставать, скаалка делала вид, что чувствует себя хорошо, но в глазах так же виднелись нотки отрешенности и усталости. С обрыва открывался прекрасный вид на северные морские дали, совсем-совсем вдалеке можно было даже разглядеть очертания ставших почти родными земель Винтерхолда.

– Твой конь действительно очень быстр, – заметила воительница. – Как ты… сделала его?

– Я призываю его из… так скажем, одного места.

Фрея с недоумением посмотрела на свою собеседницу.

– В общем, есть такое заклинание – захват душ. Мы пленяем души различных существ в особый камень, – Драконорождённая предъявила воительнице хранившийся в рюкзаке светлый кристалл, – Камень душ, как ты, возможно, догадалась. Души мы используем для зачарования оружия, доспехов или украшений.

На лице скаалки отражалось всё больше странного недовольства, но перебить собеседницу она пока что не решалась.

– В общем, никто долго не мог разобраться, куда уходят души после этого – но однажды мать моей… хорошей знакомой предположила, что существует некий план Обливиона, некий мир, куда и уходят эти души. Она оказалась права. Я была в том плане Обливиона – и там один из его пленников научил меня призывать своего коня.

– Это ужасно, – испуганно протянула женщина. – После смерти души должны отправиться к Всесоздателю, он решает, кем или чем мы должны стать в нашей следующей жизни. А это просто варварство какое-то. Издевательство над самой жизнью. Блёнвенн, пожалуйста, не говори мне, что ты тоже так делаешь… даже если ты соврёшь.

Фрея была похожа на испуганного маленького ребёнка, которому только что рассказали какую-то страшную историю – и архимаг предпочла больше не рассказывать таких подробностей.

– А Всесоздатель – это ваш бог? Вы не признаёте ни Шора, ни Восьмерых или Девятерых, ни даэдра?

– Всесоздатель – это, возможно, больше чем просто бог, – ответила воительница. – Всесоздатель… Наверное, если я скажу, что он – это всё, я буду права. Он – это природа, это звери и птицы, в нём есть частичка каждого из нас. А Шор и остальные Восемь или Девять – да, мы слышали о них от учёных и некоторых торговцев. И, возможно, они тоже частичка Всесоздателя. И даэдра, которых почитают эльфы, возможно, тоже его частички.

Мысли этой дикарки казались девушке простыми и наивными, ни один служитель Имперского Культа или же любого принца даэдра никогда не смог бы объяснить суть своей религии такими простыми и понятными словами (кроме, возможно, служителей Сангвина – но культ этого даэдрического принца прост и понятен без лишних слов).

– А смерть? Вы не боитесь стать… ничем?

Скаалка рассмеялась.

– Мы не станем ничем. После смерти мы сольёмся с Всесоздателем, с природой, возможно, переродимся в ком-нибудь из наших потомков.

Круговорот жизни, взаимосвязь между ней и смертью – когда-то о похожем говорил и старик Партурнакс, только белый дракон измерял эти понятия куда шире и длиннее, эпохами и мирами. Но как же тогда Совнгард, Очаги Наслаждений и Каирн Душ, где Драконорождённая самолично побывала? Как же Вечнотень, о которой грезит Карлия, и куда отправился дух Галла Дезидения? Или Хладная Гавань, откуда Серана с матерью едва вырвались после жуткого ритуала, и где ими против их воли сам Молаг Бал овладел?

– Но я была в Совнгарде, куда Шор призывает души нордов. Я была в двух планах Обливиона. Я видела тех, кто попал туда после смерти.

– Может быть, их боги или даэдрические принцы сами призывают их туда, и затем сами возродят их в новом облике?

Фрея не знала точного ответа – но наивность в голосе показывали, что она хотела верить в свою правоту. И, возможно, она действительно была права. Блёнвенн не знала, что происходит с душами в Вечнотени – к тому же, Карлия говорила, что Галл после смерти слился с тенями, что он таким образом вместе с другими почившими Соловьями будет оберегать живущих воров. Может, Фрея действительно права?

Выделенные на этот привал продукты уже закончились, повисло неловкое молчание. Прежний разговор так и не смог зародить хоть какое-нибудь доверие, не позволил стать хоть немного ближе друг к другу. Блёнвенн вновь вспомнила начало дружбы с Лидией: хускарл не только оберегала, не только показывала дорогу, но с самого первого дня стала для Драконорождённой учителем, проводником в суровой жизни Скайрима. Фрея же держалась немного отчуждённо, будто бы… боялась? Может, стоит снова задавать простые вопросы о жизни, об увлечениях, не пугать новыми знаниями о мире?

– А кто научил тебя так сражаться? – поинтересовалась бретонка.

– Скафн Великан, наш прежний вождь. Его броню сейчас носит твой друг. Скажи мне, он… достойный человек?

– Да, – не задумываясь ответила Драконорождённая. Может, она немного и покривила душой: не сказать, что Корир мог называться истинным (в хорошем смысле этого слова) нордом, порой он превращался в ворчливую старуху, иногда хотелось как следует, от всей души, заехать ему чем-нибудь тяжёлым, но в этом и состоит смысл дружбы, знать о тёмных сторонах и терпеть. К тому же, с каким ещё ярлом Скайрима после года с небольшим знакомства можно просто пообщаться за кружкой эля, излить душу, в шутку (а иногда и наполовину серьёзно) послать к даэдротам? С ярлом Балгруфом бретонка бы на такое не решилась.

– Тогда пусть носит её с честью. И пусть она послужит ему так же, как и Скафну.

Теперь Блёнвенн решила просто промолчать. Не говорить же, что с большей долей вероятности после возвращения в Винтерхолд эта броня отправится храниться в оружейной, и Корир вряд ли когда-нибудь её наденет?

– Знаешь, когда смотрю на тебя в бою, у меня дух захватывает, – восхитилась архимаг. – Это просто прекрасно.

– Что прекрасного в том, что я обрываю чью-то жизнь? – от прежнего дружелюбия в голосе скаалки не осталось ни следа. – Никогда не говори так. Не похваляйся своими убийствами. И не хвали тех, кто убивает.

Драконорождённой хотелось съязвить дикарке: не могла же она взять в руки топоры и надеть броню, чтобы на хоркеров в таком виде охотиться? Но если ответить резко сейчас, наладить отношения в дальнейшем станет практически невозможно.

– Но ты всё же надела броню. И взяла в руки оружие.

– Я сделала это, чтобы защищать мой народ. Но я никогда ни на кого не нападу первой, кроме как ради пропитания.

– А воины Тирска?

– Они пытаются подражать нашим далёким предкам, прибывшим из-за моря. Мы же отвергли этот путь. Наша жизнь и так целиком состоит из борьбы, зачем вносить в неё ещё больше жестокости и насилия?

========== Путь странника ==========

Фрея сама предложила продолжить путь, будто бы она не хотела продолжать разговор на не слишком приятную тему, или боялась, что собеседница задаст ей ещё какой-нибудь вопрос. Только чего боится эта скаалка? Что очередной порыв любопытства заденет всё ещё болящую рану? Возможно, однажды вечером, за бутылкой отнятого у каких-нибудь разбойников эля, удастся разговорить дикарку – а пока что с вопросами следует быть осторожнее.

Девушки пешком спустились с пригорка и пешком дошли до Камня Воды, располагавшегося прямо возле скалистого обрыва. Вокруг него трудились торговцы, чей корабль стоял на рейде в море, однако, приглядевшись внимательнее, Блёнвенн заметила ещё одних необычных строителей: альтмеров, наряженных в кожаные кирасы, но эльфийские же сапоги, перчатки и шлемы из лунного камня. Девушка не придала бы им ообенного значения, если бы не пытавшийся привести их в чувства мужчина в талморской форме. Драконорождённая притаилась за валуном, жестами велев Фрее не двигаться дальше, и приготовилась творить заклинание ледяного шипа. Сейчас надо было вывести из строя волшебника, затем перерезать горло остальным, и лишь после этого освобождать камни. Так будет лучше, так возникнет меньше вопросов, так будет меньше проблем. Ну, а трупы… трупы выбросить в море.

– Зачем? – недовольно поинтересовалась скаалка.

Архимаг про себя ухмыльнулась: неужели дикари ничего не знают о Талморе, об их ненависти ко всем человеческим расам, желании поработить их, а в конечном итоге устроить новый Прорыв Дракона – который, вероятно, действительно сможет уничтожить Нирн.

– Это же талморцы, – пояснила девушка.

– Я не знаю, кто такие талморцы, – ответила дочь шамана, – но если ты про этих эльфов, то они совсем безобидны. Правда, воины глуповаты немного, простейших вещей о жизни не знают! Не убивай их, не надо.

Фрея со всех сил сжала запястья Драконорождённой, мешая ей поднять руки, умоляюще смотрела в глаза. Девушка в очередной раз подивилась наивности скаалов – верить таким чудовищам! Да, может быть, Анкано был относительно безобиден, умел лишь сотрясать воздух – но он такой же бесконечно лицемерный и самовлюблённый, как и все его остальные коллеги. Возможно, он просто-напросто слишком глуп, чтобы быть настоящей угрозой, но в некоторых случаях дураки в разы опаснее хитрецов.

– Пойдём, – попросила воительница.

Талморец в отчаянии плюхнулся на землю, прислонившись к камню спиной, бормотал что-то невнятное. Услышав шаги, мужчина подскочил на ноги, давая возможность разглядеть себя поближе. Эльф выглядел так же, как и его прочие соплеменники – такие же жёлтые раскосые глаза, такой же острый подбородок, такое же наглое выражение лица. Пожалуй, единственное, что отличало его от многих сородичей – это приплюснутый нос, выбивавшиеся из-под капюшона чуть рыжеватые волосы и грубая щетина на лице, какой добропорядочные альтмеры с континента обычно брезгуют, считают дурным тоном. Плечо альтмера было перевязано рыжеватой тряпкой – точно такого же цвета, как и роба культистов, они сами валялись убитыми неподалёку.

– Как я рад тебя видеть, – более низким (и приятным?) голосом, чем у большинства сородичей поприветствовал талморец.

– Тебя ранили они? – поинтересовалась Фрея. – Служители Мирака?

– Да. Они напали сразу же, как только я пришёл в себя.

В голосе талморца не было ни единой нотки высокомерия, словно он признавал превосходство скаалки в чём-то.

– Фрея, скажи, твой отец придумал, как можно освободить… из власти Камня? Если в этом нужна будет моя помощь – я помогу. Просто потому, что мне это самому надоело.

– Мой отец не придумал ничего. Но мы нашли человека, который может помочь.

Эльф несколько скептически поднял бровь, разглядывая бретонку.

– Она – такая же, как и Мирак, – пояснила скаалка. – На моих глазах она освободила уже три Камня, осталось два.

– А потом? Что если этот… Мирак снова возьмёт Камни под свой контроль?

– А потом она убьёт Мирака – иного выбора нет ни у нас, ни у неё.

Блёнвенн едва сдерживалась от того, чтобы закатить глаза и едко поднять уголок рта. Скаалка, кажется, уже всё решила и продумала сама, не желает даже попытаться договориться с бывшим драконьим жрецом. Да, самой Драконорождённой тоже не будет слишком много проку от возвращения древнего предшественника, но такие, как они вдвоём будут нужны Империи в грядущей войне с Талмором. Мирак – древний норд, наверняка помнящий снежных эльфов в истинном, чистом их обличье, помнящий жестокую вражду с ними, и вряд ли ему придёт в голову сотрудничать с Альдмерским Доминионом.

– Надеюсь, Фрея, что твоё… предсказание сбудется, – вздохнул альтмер. – А теперь, пожалуй, приступим к делу. Вы же пришли сюда ради того, чтобы освободить и этот Камень?

– Да, – смело ответила архимаг. – Когда всё… случится, из Камня выпрыгнет чудовище. Не знаю, что это и откуда оно, но оно боится огня. Ваша вдвоём задача – увести отсюда гражданских, а если я не управлюсь с чудовищем раньше – перебейте ему ноги, всё остальное я сделаю сама.

На лице эльфа показалась снисходительная улыбка, словно он не воспринимал девушку всерьёз.

– Рион, она дело говорит, послушай её, – посоветовала скаалка, заметив выражение лица альтмера.

– Хорошо. Тогда начинаем?

Одно Слово Силы – и ещё один Камень Солстхейма свободен. Всё так же недавние постройки разлетелись, зелёное свечение, уходящее в небо, погасло, а из ниоткуда возникло то чудовище. Рион закричал что-то на родном языке, его подчинённые тут же принялись уводить торговцев подальше. Блёнвенн отвлекла тварь огненными стрелами, выпущенными с ударной волной. Девушка призвала дремору, демон с боевым кличем набросился на противника – но одного крепкого пинка хватило, чтобы отбросить пришельца из Обливиона назад. Это чудовище окзалось крепче, чем прежние – и нужно помогать дреморе огненными стрелами, сбивать его с толку. Тварь противно запищала, на её толстой шкуре блестели вспышки молний – талморец решился отвлечь её. Из пасти чудовища вылетел мерзкий сгусток щупалец, Рион вовремя отскочил в сторону. Призванный дремора тем временем оклемался от позорно пропущенного удара, вновь набросился на тварь, Фрея кинулась следом, начав свой танец смерти. Альтмеры, решившие присоединиться к действу, выглядели на их фоне неумехами, детьми. Возобновившиеся вспышки молний и огненные стрелы отвлекали чудовище и, наконец, изрубленное, оно дохлым повалилось на землю. Эльфы принялись внимательно его разглядывать, перешёптывались о чём-то на альтмерисе.

– Здоровая тварь, – заметил талморский волшебник.

Задерживаться рядом с талморцами Драконорождённая не хотела – мало ли что придёт эльфам в голову, лучше поскорее уходить отсюда. Тем более, что торговцы уже поспешно возвращались на свой корабль.

– Фрея, нам надо идти, – позвала архимаг.

– Позволите мне с вами пойти? – неожиданно попросил Рион.

Бретонка с умоляющим взглядом подняла на Фрею глаза: не захочет же скаалка брать этого эльфа с собой?

– Я не буду задерживать вас, – добавил талморец. – А втроём у нас будет больше шансов одолеть разбойников, если они вдруг на нас нападут.

– Хорошо, – ответила дикарка.

Удивлению Блёнвенн, граничащему со злобой, не было предела. Делить путь с талморским юстициаром – который уж точно будет замедлять их, да ещё сам по себе опасность представляет! Нет, эта дикарка либо глупа, либо вредна до бесконечности! Она вообще понимает, с кем связывается?

– Фрея, ты уверена, что он сможет нам помочь? – Драконорождённая пыталась быть вежливой, но девушка чувствовала, что получается у неё не слишком хорошо.

– Конечно. Он охотился с нами.

Воительница вновь поразила бретонку своей наивностью и непосредственностью. Охотился с ними! Да по её логике Эленвен тогда вообще должна быть лучшей подругой проимперской половины скайримской знати!

– Ты вообще понимаешь, с кем связываешься? – негромко пробурчала Блёнвенн, пока альтмер раздавал подчинённым указания. – Талморцы коварны и хитры, он в любую секунду тебе кинжал в спину вонзит, а если и нет – будет тебя не лучше животного считать!

– Все люди с большой земли поначалу так о нас думают, – парировала женщина. – Ты и твои друзья ведь такие же, не вздумай отрицать. И Тарстан в разговоре с эльфами Вороньей Скалы нас тоже дикарями называл. Но Анкарион… он не такой.

В голосе дочери шамана слышался сначала укор, но когда речь зашла высоком эльфе, её тон сменился, стал мягким и добрым. Бретонке казалось, что попытки наладить со скаалкой добрые отношения проваливаются, и как остановить это падение, архимаг не знала… Неужели придётся у этого талморца совета спрашивать?

– Фрея, понимаешь, «дикарь» – это такой научный термин, – Драконорождённая добро захлопала глазами, держалась за это глупое, придуманное на ходу оправдание, как за соломинку.

От дальнейших объяснений отвлёк настойчивый голос Анкариона, и троице пришлось отправляться в путь. Блёнвенн хотела предложить зайти в Воронью Скалу, забрать и её друзей – в компании Онмунда ей будет куда спокойнее, но нехорошо, некрасиво Корира одного оставлять, а в компании талморца ярл рано или поздно выйдет из себя, их маленькую команду не будет покидать постоянная грызня, а слушать возле вечернего костра постоянные ссоры бретонке совсем не хотелось. И так себя сдерживать придётся, чтобы альтмеру не нагрубить.

Шли молча, тишину изредка прерывала Фрея, говорившая, куда сейчас повернуть.

– Наверное, зря я всё-таки пошёл с вами, – неожиданно вздохнул Анкарион. – Твоя спутница едва меня терпит. Что же, я понимаю её. Кстати, нас так и не представили друг другу…

– Блёнвенн Сцинтилла, – представилась Драконорождённая.

– Фамилия имперская. Очевидно, вы росли в приёмной семье… осмелюсь предположить, южной коловианской?

Впервые бретонка встречала столь хорошо скрывающего своё высокомерие эльфа. Насколько Эленвен не пыталась понравиться скариймской знати, в её голосе всегда чувствовалось превосходство над окружающими, хоть её гости и делали вид, что не обращают на это внимание. Насколько Ондолемар ни пытался выглядеть приятным и доброжелательным, с собеседниками он всегда держался на некотором расстоянии, и дело не только в высокосветских манерах. А этот же… талантливый, видать, актёр. Вон как улыбается приятно, обеим чуть ли не глазки строит, Фрее особенно.

– Какой вам в этом интерес? – голос архимага звучал спокойно. С талморцами так и нужно разговаривать: спокойно, хладнокровно, да, это злит их, но в тоже время позволяет им не слишком наглеть. Всё же большая часть из них никогда не позволит себе сорваться, нахамить или наорать.

– Я понимаю вашу… ненависть к нам. События Великой Войны всё ещё свежи в памяти, а последние события в Скайриме лишний раз подогревают её. Эти варвары… Братья Бури, как я слышал, хотят разрушить слишком хрупкий мир между нами.

Подчёркнуто вежливый, несколько официальный тон начинал злить Драконорождённую. Талморец словно повторяет заученные фразы, в которые не верит ни он, ни собеседники. На что он надеется? Понимает же, что Фрея его попросту не поймёт, а сама Блёнвенн – не поверит.

– Эту ненависть подогреваете вы сами, – всё так же спокойно заметила бретонка; внутри её кипела злоба, в любой момент готовая вырваться, Драконорождённая едва держала себя, нельзя давать эльфу ни малейшего повода позлорадствовать. – Братья Бури, по-вашему, варвары. Варвары для вас мы все, люди. Порой даже не варвары, а просто дикие звери. Только у меня к вам один-единственный вопрос, Анкарион: почему люди сохранили остатки айлейдских городов, почему варвары-норды не разрушили ни двемерских городов, ни своих же древних руин – хотя они напоминали о столь ужасном прошлом? И почему вы, альтмеры, якобы так ценящее всё прекрасное, разрушили Храм Повелителя Облаков, почему сожгли императорский дворец и разграбили Башню Белого Золота? А вы много слышали о Ночи Слёз? Знаете, что снежные эльфы без причин напали на Саартал и перебили всех, даже маленьких детей? Кто теперь, по-вашему, варвары?

Альтмер предпочёл промолчать – возможно, из соображений такта, возможно, ему нечего было сказать. Архимаг наверняка не знала.

– Вон, смотрите, перевал, – по-детски позвала Фрея. – Мы сейчас через него переберёмся, попадём на пепельные пустоши, и не придётся крюк через Воронью Скалу делать.

Подул нехороший ветер, поднявшаяся снежная пыль застилала глаза, солнце всё быстрее заходило за горизонт. Нужно было быстрее перебираться, быстрее искать место для ночлега: в горах в начале зимы темнеет особенно быстро. А ночью наступает совсем уж нестерпимый холод. Анкарион предпочёл идти первым, предусмотрительно взятой из лагеря киркой мужчина прорубал в плотном снегу нечто вроде ступеней, облегчавших подъем. Затем, на таком же пологом спуске, альтмер закрепил вокруг одного из камней не менее предусмотрительно взятую верёвку и принялся терпеливо объяснять, как её обхватывать и как идти с ней вниз по склону, затем уже на ходу спокойно поправлял ошибки своих спутниц, не менее спокойно, без единой язвительной нотки, давал им советы. Блёнвенн всё больше настораживалась, всё больше чувствовала неладное – зачем талморскому юстициару быть настолько вежливым? Ладно, одна из них была бы эльфийкой, но ведь имеет дело с бретонкой и скаалкой. Чего ему нужно? Какие у него всё же цели? Напрямую расспросить не выйдет, он будет врать, будет переводить тему и ничего не расскажет. Поинтересоваться у Фреи, как он себя вёл, что пристально рассматривал? Воительница могла не обратить внимания, этот альтмер для неё – диковинка, новичок в мире выживания на её родном острове, ученик, которому ещё многое нужно вдолбить в голову…

– Блёнвенн! – позвала скаалка. – Ты заснула там?

Драконорождённая, как могла, ускорилась, пока не достигла ровной земли, почти следом за ней, намного быстрее, спустился и талморец. На удивление, эльф не позволил себе ни единой ухмылки, а тем более – колкой фразы, он лишь молча снял верёвку, ловко смотал в аккуратное кольцо и перевесил себе через плечо.

– Удивительно всё же двемеры строили, – будто бы невзначай заметил он, кивнув в сторону древней двемерской башни, стоявшей неподалёку. – Столько лет прошло, а всё ещё стоит. Фрея, твой народ никогда не искал в их руинах что-нибудь полезное?

– Мы же не рьеклинги, всякий хлам в дом тащить, – презрительно фыркнула воительница. – А оружие с доспехами нас и своё устраивает.

– А вы, Блёнвенн, когда-нибудь были внутри двемерских руин?

– Приходилось, – спокойно ответила бретонка.

Чтобы разогнать надвигающуюся темноту, архимаг призвала летающий светлячок, скаалка позвала свою небольшую компанию за собой, обогнула двемерскую башню и вывела к небольшой поляне, на которой располагалось заброшенное деревянное строение.

– Здесь и переночуем, – приказала Фрея.

Блёнвенн решила позволить себе отойти в сторону, разглядеть двемерскую башню. Внутри, за решёткой, располагалась кабина с рычагом – наверняка под ними, на глубине, залегают коридоры древнего двемерского города, раздобыть бы где-нибудь не слишком толстый гибкий металлический прут, опустить рычаг, да спуститься в глубины, исследовать город. А потом перед Колсельмо похвастаться.