Текст книги "Цвет Надежды (СИ)"
Автор книги: Ledi_Fiona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 91 страниц)
– Драко, – наконец подала голос Нарцисса, – послушай…
– Поверить не могу! Ты знала?! Ты знала и ничего мне не сказала, а еще возмущалась, что я что-то от тебя скрываю!
Гермиона подумала, что если бы ей пришлось столкнуться с подобной яростью Малфоя, она бы, пожалуй, не отвергла так опрометчиво компанию милого тролля как альтернативу этому кроткому мальчику. Казалось, хрюканье грозных существ не может быть и в половину таким яростным, как его вопли.
– Драко, ты должен понять… – Нарцисса еще не потеряла надежду на благоразумие сына.
– Вот только не надо говорить мне о том, какой великой чести удостоилась наша семья, – голос Малфоя внезапно стал еле слышным.
Ну, вот как так можно? То орет, как полоумный, то вещает голосом диктора, передающего прогноз погоды. Такого непоследовательного человека еще поискать. Да и невозможно так вести себя в семнадцать лет. Вот Гарри или Рон, если уж начинают орать, то замолкают только когда выговорятся. Тут же…
– Как ты могла согласиться? Как?! Ты подумала, что это будет?! Ты видела близко этого… этого… Не знаю, как его охарактеризовать. Такого слова еще не придумали. О чем ты думала?
Прислушивающаяся к его тихому ледяному голосу Гермиона вздрогнула, когда Нарцисса выкрикнула:
– А ты о чем думал?! О чем ты думал два месяца назад, когда вытаскивал меня из дома на пляж наперекор Люциусу? Ты не смог сдержать минутный порыв и теперь пожинаешь его плоды… Ведь знал, что сам даешь им карты в руки. Чему ты теперь удивляешься? – она замолчала, переводя дух.
– О чем ты? – подозрительно спросил Драко.
– О том, – уже совершенно спокойно сказала Нарцисса, – что ничего лучшего для них ты придумать не мог. Люциус полжизни провел, пытаясь найти твое слабое место. У тебя его просто не оказалось: ты не боишься боли, тебе плевать на его хорошее расположение, ты не трепещешь перед Темным Лордом. В тебе есть стержень, которого никогда не было в самом Люциусе, Драко. И вот, когда он уже совсем отчаялся найти заветную дверцу, ты сам вручил ему ключ. Они нашли способ добиваться от тебя желаемого.
– Они угрожали тебе? – чуть слышный вопрос.
– Нет, они слишком умны для этого. Просто сказали, что в скаутском лагере часто происходят несчастные случаи. Бывает, дети не возвращаются домой с каникул. Ты же сам все понимаешь. Если они что-то решили, то помешать этому невозможно. А я… я не могла допустить, чтобы ты… «не вернулся с каникул». Понимаешь?
– Ерунда. Я же уже дома.
– Во-первых, я этого не знала. Во-вторых, что с того?
– То есть они используют нас друг против друга?
– Браво, ты не безнадежен!
– Зачем ты согласилась? Уж лучше бы я не вернулся из лагеря!
– Драко, не говори ерунды! Меня никто не спрашивал. Они уже все решили. И своим отказом я бы не добилась ничего – лишь навредила тебе.
– Мам, час назад, когда я сказал, что у меня не было выбора в решении о помолвке, ты ответила, что он мне не был нужен. А что насчет тебя? Ты не захотела выбирать? Почему?
– Нет, Драко. Выбирать можно, если есть из чего, у меня – нет. Уже два года, – негромко проговорила Нарцисса.
– Два года? Два года… Что такого произошло два года назад? Так… Ага! Отца с компанией посадили в Азкабан. Но я не вижу связи.
– Тебе и не нужно.
Драко вздохнул и после паузы произнес:
– Гарри Поттер в замке.
– Я знаю. Бедный мальчик.
– Бедный мальчик? Это он-то?
«Вот гад!» – Гермионе захотелось огреть Малфоя кочергой.
– У нее на носу свидание с таким монстром, что соплохвост умер бы от одного его вида, не говоря уже о близости с ним, а она жалеет Поттера!
– Он просто ребенок, Драко, который уж точно не виноват в том, что оказался втянут в это.
– Да какой он ребенок?! – возмутился Малфой.
Нарцисса ничего не ответила. Наступила тишина. Гермиона вслушивалась в треск поленьев и думала, что все это какой-то дурной сон. Ну не может же этот бред быть явью! Так ведь не бывает. Это мать и сын. Они дома, в родных стенах. Они просто не могут разговаривать о таких вещах, как смерть и выбор. И эта обреченность в голосе… Так не должно быть. И с Гарри тоже не может случиться ничего плохого.
Внезапно Нарцисса произнесла:
– Гарри Поттер тоже будет там.
– Где? – не понял Драко.
– Для зачатия наследника Лорду нужен Гарри Поттер, – устало произнесла миссис Малфой.
– Стоп! У меня сейчас крыша поедет. Пять минут назад ему нужна была ты. Поттер там зачем? Темный Лорд же своего наследника рожать собирается. Или их будет несколько? Мам, мне еще, для полного счастья, отпрыска Поттера в родственники не хватало…
Малфой говорил тихо, но все быстрее и быстрее.
«Все признаки истерики», – с легким оттенком злорадства подумала Гермиона, хотя сама была не в лучшем состоянии.
– Драко, прекрати! Сядь! У меня от тебя голова кружится.
Скрип кровати.
– Так! Спокойно. Ты знаешь, как это должно произойти?
– Сейчас они пытаются под действием заклятий вызвать детские воспоминания мальчика о родителях. О каком-то заклинании его матери. Хотя, наверное, они его уже расшифровали, раз Лорд назначал встречу на вечер. Потом в самом… процессе, ему понадобится кровь этого мальчика.
– Как «в самом процессе»?
– Драко, я прошу тебя, уже все равно ничего нельзя изменить, – в голосе послышалась Нарциссы обреченность.
– Черта с два!
– Драко, я не хочу переносить унижение напрасно. Они убьют тебя, если ты попытаешься… Да и что ты сможешь сделать с двумя такими волшебниками, да еще с охраной?
– Кровь Поттера. Кровь Поттера… Как думаешь, они ее уже взяли?
– Я же сказала – это нужно во время обряда.
– То есть… нет крови – нет наследника. А нет Поттера – нет крови.
– Что ты задумал?
– Спокойной ночи, мама, – с этими словами Драко влетел в комнату и, захлопнув дверь, начал накладывать на нее запирающие заклятия.
С той стороны послышался отчаянный стук.
– Драко, я запрещаю! Прекрати! Я все равно выберусь.
– Мам, шестой этаж, крыльев нет, а на метле ты все равно летать не умеешь. В шесть утра я – у Люциуса. Так-так-так… Завтра в половине седьмого я тебя отсюда выпущу.
– Драко Регулус Малфой!
– Да знаю я все о пробелах в своем воспитании. Мам, весь дом разбудишь, и тогда меня точно убьют.
– Хорошо, – тихо сказала Нарцисса, – надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– А то! – отозвался сын.
Затем радостно повторил уже себе под нос:
– Нет Поттера – нет крови, – и взглянул на по-прежнему стоявшую посреди комнаты Гермиону странным взглядом.
– Малфой! Даже не думай об этом. Если ты собираешься что-то сделать с Гарри, тебе сначала придется иметь дело со мной, – девушка изо всех сил надеялась, что голос не сильно дрожит.
Судя по реакции Малфоя, надеялась зря. Он рассмеялся: резко, отрывисто.
– Грейнджер, ну зачем же так пугать? У тебя такой воинственный вид…
Не обращая внимания на возмущенный взгляд девушки, хозяин комнаты скрылся в ванной. Гермиона осталась стоять в растерянности. Что делать? Выскочить из комнаты и позвать на помощь? Ведь Малфой явно что-то задумал. Ага, а остальные обитатели этого замка просто ангелы – ни у кого никаких подлых мыслей. Может, открыть Нарциссу и поговорить с ней? Да, но для этого придется использовать палочку. Что там Малфой говорил о троллях-охранниках?
Ничего так и не придумав, девушка подошла к двери в ванную и позвала:
– Малфой! Что ты затеял?
Дверь распахнулась, впуская в комнату пар, и на пороге возник этот невыносимый гаденыш. Невыносимый, потому что голый. Ну, не совсем, но полотенце на бедрах не в счет.
Гермиона тупо уставилась на его влажные плечи, синяк на ключице, оставленный Блез. Она и представить не могла, что Малфой так идеально сложен. Мускулистый, подтянутый. Сколько же времени он тратит на свое тело? Или это от постоянных тренировок по квиддичу? Да еще этот проклятый скаутский лагерь… Скользнув взглядом по мышцам его живота, Гермиона сглотнула. Вот краснеть было совсем некстати.
– Проблемы, Грейнджер? – участливо поинтересовался Малфой, протискиваясь мимо нее в комнату. При этом он задел девушку плечом, отчего у той непременно должен был повалить пар из ушей. Гермиона явственно почувствовала себя закипающим чайником.
– Так что ты спрашивала? – с этими словами он распахнул боковую створку шкафа и принялся изучать его содержимое.
Гермиона завопила раньше, чем поняла, что сейчас произойдет:
– Малфой, ты что, не мог одеться в ванной?!
– Во что? – поинтересовался Драко, оборачиваясь.
В руках он держал что-то подозрительно похожее на нижнее белье.
– Грейнджер, это моя комната, и я могу здесь всю ночь хоть на ушах стоять. Причем в любом виде, – он многозначительно приподнял бровь. – Если тебя что-то волнует – можешь отвернуться.
Девушка круто развернулась к окну, подставив ветру пылающие щеки. Если она выберется отсюда, точно не скоро забудет эту сцену. Хотя Малфой обещал, что она даже имени своего не вспомнит. Обидно.
– Все! Можешь поворачиваться, не беспокоясь за свою невинность.
– Малфой, знаешь, ты самый…
– Эй! Подумай хорошенько, стоит ли продолжать?
Гермиона обернулась и увидела, что Малфой успел облачиться в черные узкие джинсы и тонкий свитер в обтяжку, тоже черный. Ему поразительно шел этот цвет. Он оттенял легкий загар и светлые волосы, еще слегка влажные после душа.
– Так, так, так… – Малфой быстро прошел по комнате мимо Гермионы и развернулся на сто восемьдесят градусов у камина. – Все просто. Им нужен Поттер. Так?
– Верно, – кивнула Гермиона.
Малфой смерил девушку взглядом, давая понять, что просто размышляет вслух, и ее мнение ему совсем не интересно.
– Не будет Поттера… Весь вопрос – как?
Он уставился на Гермиону, и той стало неловко под этим пристальным взглядом. Она уже начинала скучать по прежнему Малфою. Ну, язвит, ну, не доволен… Так ведь она наблюдает это шесть лет. И ничего – привыкла. Этот же вариант ненавистного слизеринца был, на ее взгляд, слишком деятелен, а, следовательно, от него можно было ждать чего угодно. Вот уставился! Но через минуту девушка поняла, что Малфой хоть и смотрит в ее сторону, видит что-то совсем другое. Похоже, в его голове медленно созревал какой-то план. Гермиона сделала шаг в сторону – юноша даже не моргнул. Точно! Выпрыгни она из окна, он бы даже не отреагировал. Гермиона прошлась по комнате и присела на краешек его кровати напротив письменного стола.
– Так! – откликнулся Малфой, и Гермиона вся подобралась. – Мы уходим отсюда.
– Куда? – настороженно спросила девушка.
– К Поттеру в гости.
Гермиона напряглась.
– Но ты же говорил, что…
– Грейнджер, расслабься. Мы ничем не сможем помочь Поттеру.
– Но ты же… – проснувшаяся было надежда медленно угасала в ее душе.
– Нам нужен кто-то, кто сможет помочь. Быстро и действенно. И без лишних вопросов.
С этими словами Малфой направился к шкафу мимо застывшей Гермионы. Она не представляла, кто им сможет помочь. Тем временем Малфой извлек из-под шкафа что-то, похожее на длинный чемодан, и открыл его. Внутри оказалась метла. Гермиона совершенно не разбиралась в метлах, но сразу поняла, что это очень дорогая модель, а еще поняла, что мало к кому из людей Малфой относился с таким трепетом, как к своей метле. Та была в идеальном состоянии.
– Так, – он выпрямился и подошел к окну, – в сарае есть запасные метлы. Конечно, не такого класса, как моя, но ты все равно вряд ли летала на чем-нибудь круче поттеровского «Всполоха», не говоря уже о деревяшках, принадлежащих Уизли. Так что обойдешься тем, что есть.
Говоря это, Малфой внимательно изучал метлу и что-то в ней подстраивал.
– Я не летала… – тихо проговорила Гермиона.
– Ну, тем более. Если Поттер не давал свой «Всполох», тогда ты вообще ничего комфортней в жизни не увидишь… Повтори! – перебил он сам себя.
Смысл слов начинал доходить, и Драко медленно повернулся к девушке. Оттягивая момент, когда придется смотреть ему в глаза, Гермиона с завидным упорством продолжала изучать босоножки Нарциссы, заброшенные ею, а может, Малфоем под его письменный стол. Изящные такие, все в драгоценных камешках…
– Грейнджер, я ослышался?
Камешки так сверкают в отблесках камина. Эх! Придется отвечать…
– Я не умею летать на метле.
«Все! Я это сказала, пусть теперь убивает».
– Что ты несешь? Всех учили летать на первом курсе. Ты тоже наверняка летала. Иначе ты бы не сдала экзамен.
Гермиона покраснела.
– Оценку за экзамен мне поставили за усердие и отличное знание теории. С тех пор я не подходила к метле близко.
– Так! Приехали. Блестящий план рушится ко всем чертям, потому что всезнайке Грейнджер поставили оценку за знание теории. Ну так будешь сегодня ее применять! – рявкнул Малфой.
– Малфой, я не полечу, – Гермиона отодвинулась подальше, – я не могу, я боюсь высоты, я не смогу управлять.
Малфой осторожно пристроил свою метлу к письменному столу и подошел к Гермионе. Девушка попыталась слиться с покрывалом. Не вышло.
– Хочу тебе напомнить, что твоему ненаглядному Поттеру дадут значок заслуженного донора. Посмертно!
Он нависал над ней, заставляя девушку вжиматься в кровать.
– Решай!
– Малфой, а может, можно как-то по-другому?
– Да запросто! Я улетаю, а ты отправляешься пешком, через главные ворота. Как тебе план?
– Паршиво, – хмуро ответила девушка.
Слизеринец прекратил изображать из себя утес и вернулся к столу. Гермиона села.
– Ты в этом пришла? – Малфой обвел взглядом скромный наряд Гермионы: замшевые башмачки, потертые джинсы и светлую льняную рубашку.
– Нет! У меня с собой целый чемодан багажа. Твой дворецкий вот-вот его принесет, – съязвила девушка.
Юноша молча направился к шкафу и стал в нем рыться. Через минуту он кинул в Гермиону черным теплым свитером, на котором был изображен серебряный дракон с жутким оскалом.
«Какие у него милые вещички. Надеюсь, эта прелесть меня не покусает».
– Это самый маленький размер. Меньше у меня нет, – сообщил Драко Малфой.
С ума сойти! Малфой жертвует ей свой свитер. Такая забота.
– Не хочу долететь до Хогвартса в компании посиневшего трупа, – тут же подпортил он впечатление.
– Мы летим в Хогвартс? – спросила Гермиона, надевая свитер.
– Есть другие предложения?
– Нет! Малфой…
Его метла уже повисла в воздухе, а он набрасывал легкую черную куртку. На ее жалобный оклик он обернулся, смерил ее съежившуюся фигурку долгим взглядом и устало вздохнул:
– Пробовала когда-нибудь летать вдвоем?
Он никогда не перестанет ее удивлять.
========== Поединок ==========
Огонь, пожар и зимний холод
Сошлись в сраженьи пред тобой.
Один так горд, другой так молод.
И каждый – сказочный герой.
Огонь! Пожар! Твоя стихия.
Ты любишь свет и теплоту.
Но вьюги холод колет спину
И погружает в пустоту.
И будут биться век от века,
В тебя вселяя боль и страх,
Два этих странных человека -
Два Демона в твоих мечтах.
Он никогда не перестанет ее удивлять.
– Как можно умудряться все время нарываться на Блэка и компанию? Северус, тебе это доставляет удовольствие? – Нарцисса сидела на полу в гостиной Слизерина напротив Северуса Снейпа и пыталась свести с его волос буро-зеленоватый цвет.
Северус в раздражении отпрянул от ее волшебной палочки:
– Конечно, это безумное удовольствие, когда тебя выставляют дураком перед всей школой. Мне иногда так хочется убить твоего братца! Как в тебе только не проявились те же идиотские гены?
– Северус, – голос Нарциссы приблизился к температуре замерзания воды, – не смей говорить плохо о его семье. Что же касается генов, то мы не настолько близкие родственники. Я, конечно, называю его братом, но… Не дергайся, а то сейчас весь станешь непонятного цвета.
Хлопнула дверь, и в гостиную из своей комнаты спустился Люциус Малфой.
– Северус? Решил кардинально изменить прическу?
– Прекрати, Люциус! Это не смешно! – сказала Нарцисса.
Тот пожал плечами и спросил:
– Идете на игру?
Сам он уже был одет в темно-зеленый свитер с серебристыми полосками, а через руку была переброшена темно-зеленая мантия с его незабвенной фамилией, вышитой на спине.
– Готово, – Нарцисса убрала палочку от волос Снейпа и повернулась к Малфою. – Я, если честно, не хочу. Квиддич – это скучно.
– А я иду, – откликнулся Снейп и отправился за мантией, потому что октябрь в этом году выдался холодным.
Нарцисса с Люциусом остались одни. Редкий момент.
– Нарцисса, – голос Люциуса был мягок, слишком мягок, – я бы попросил впредь выбирать выражения в разговоре со мной при посторонних. Да и без них тоже. Я не хочу слышать от жены фразы типа «прекрати». Ясно?
Нарцисса молча кивнула. Она устала, и ей было правда все равно. Пусть. Она может вообще с ним не разговаривать ни при посторонних, ни без них.
– Что же касается квиддича, ты заблуждаешься, милая. Это очень интересно, – с нажимом произнес Люциус. – И тебе нравится смотреть, как я играю. Я прав? Не слышу.
– Таким тактичным способом ты пытаешься предложить мне пойти посмотреть на игру?
– Не просто на игру. На мою игру. Слизерин против Гриффиндора. Это всегда интересно.
В это время в гостиную спустился Снейп, за ним еще несколько студентов. Все были одеты в цвета факультета. У кого-то даже раскрашены лица. Гостиная, и без того не изобилующая разнообразием красок, в один миг стала зеленой.
«Чувствуешь себя, как в болоте», – подумала Нарцисса.
Люциус шагнул к Нарциссе и, прижав ее к себе, поцеловал в висок. Послышались одобрительные голоса.
– На удачу, – нежно сказал Люциус, заглядывая в лицо девушке.
Надо же! Если бы она не слышала других его слов минуту назад, решила бы, чего доброго, что он от нее и вправду без ума. Такой искренний взгляд, такой теплый тон…
Нарцисса приподнялась на цыпочки и чуть тронула его губы своими. Люциус легко улыбнулся.
– Удачи, милый! – отчетливо произнесла она, чтобы все слышали. – Буду на первом ряду нашей трибуны.
Здесь просто должны были последовать овации и крики «браво!»: как она ненавидела его и с какой нежностью смотрела. Люциус остался доволен. Первая победа над ней. А сколько их еще будет впереди, прежде чем ей вообще придет в голову перестать сопротивляться.
*
Выйдя из раздевалки под хмурое небо стадиона, Люциус окинул взглядом трибуны. Как всегда: горстка зеленого цвета на слизеринской, и просто какой-то пожар на всех остальных. От красного даже зарябило в глазах.
Стивен Флинт – капитан сборной, вышел в центральный круг и пожал руку Джеймсу Поттеру.
«Сломал бы пальцы ему, что ли? – лениво подумал Малфой, – хоть раз бы снитч удалось поймать». Подумал, правда, без особой надежды, потому что, во-первых, за это Флинта бы дисквалифицировали, а запасного ловца подобного класса у них не было; ну, а во-вторых, Поттер и со сломанными пальцами дел на поле может натворить ого-го. Чего греха таить, была такая нехорошая традиция: четыре года, с тех пор, как ловцом Гриффиндора стал этот сопляк, ловцу Слизерина ни разу не удалось поймать снитч в играх против ненавистного факультета.
«Да черт с ним, с Поттером, выиграем у всех других…»
Свисток заставил четырнадцать игроков взмыть в воздух. Люциус облетел кольца и занял свою коронную позицию – чуть левее среднего. Он начал занимать именно эту позицию уже давно. С тех пор, как понял, что его рывок влево намного уступает по силе и скорости движению в правую сторону. С чем это было связано, юноша не знал. Может, все потому, что он правша? Поэтому Малфой всегда использовал эти особенности своей техники. Зависал и равнодушно наблюдал за игрой. Равнодушно до того момента, пока в опасной близости от его ворот не появлялась фигура соперника. Вот тут уж было не узнать всегда чуть лениво расслабленного Люциуса Малфоя. В такие моменты он больше походил на зверя, готового к прыжку. Нет, он отдавал себе отчет в том, что не был великим игроком. Возможно, ему не хватало усердия в тренировках, иногда подводила чрезмерная уверенность в себе. Люциус Малфой часто не замечал тонкой грани между уверенностью и самоуверенностью. Он регулярно платился за это, но так и не научился делать выводы. А может, в нем не было чего-то главного? Например, наблюдая за игрой Поттера, он всегда тихо раздражался: вот уж кто словно с пеленок на метле. И дело не только в упорных тренировках и слепом желании победить. В Поттере была какая-то искра, дар свыше. В Люциусе этого не было. Ему не хватало скорости и стремительности полета. К тому же Люциус, часто наказываемый в детстве, вместо привычки к боли, получил ее паническую боязнь. Он прекрасно осознавал, что никогда не сможет так полоумно и яростно бросаться в гущу схватки, как большинство других игроков. Он, конечно, любил свой факультет и желал ему победы, вот только себя любил гораздо больше. Позиция вратаря была для него идеальной. Здесь не надо было идти на открытый контакт, сталкиваться, бороться. Что же касается бладжеров, то вратарей ими, как правило, атаковали как раз лишь слизеринские загонщики. Остальные соперники были гуманней, что ли? Так что из списка жертв бладжеров Люциус тоже исключался. Возможность не отвлекаться на мелочи помогала ему быть неплохим вратарем. Во всяком случае, на данный момент, лучшим, за исключением, разве что, Сириуса Блэка, но в этом Люциус упорно не хотел себе признаваться.
Он бросил цепкий взгляд в сторону своего соперника, которым тот стал теперь уже в полной мере, а не только в игре, и замер в воздухе: рядом с противоположными кольцами завис какой-то незнакомый, хрупкий на вид второкурсник или третьекурсник. Странно, Люциус же сам видел, как Блэк в форме выходил из раздевалки. Может, его временно сделали запасным, а пареньку просто дали попробовать себя? Бред какой-то. Да его вместе с первым же квофлом в кольца внесет. Причем он их проскочит, не задев, слишком уж маленьким кажется мальчишка. Нет, здравый смысл подсказывал, что в матче против Слизерина даже недалекие, по его мнению, гриффиндорцы не выкинули бы подобной ерунды. Пробоваться можно в игре с Пуффендуем, и то не всегда.
Черт! Где же Блэк? Люциус внимательным взглядом скользил по игрокам, слушающим последние напутствия мадам Хуч. На таком расстоянии все казались одинаковыми. Что происходит? Раздался свисток, и думать стало некогда. Красные и зеленые точки, до сих пор неподвижно парившие над полем, резко сорвались с места. Люциус не был капитаном команды, но, в своих же интересах, всегда изучал тактику соперника.
Со свистком одна красная точка рванулась ввысь – Поттер; две разлетелись по краям поля и чуть сместились – один Томас Маккей, второго Люциус знал только наглядно. Это загонщики. Три остальных игрока так быстро замельтешили по полю, то разлетаясь, то сшибаясь с соперником, что разглядеть, кто есть кто, стало невозможно. Тем более, что Роберт Дэвис с квофлом рванулся к гриффиндорским кольцам и сильно пробил как раз по центральному. Мальчишка-вратарь разжавшейся пружиной рванулся вверх и немного неловко отбил мяч, который тут же подхватила красная точка и, увернувшись от бладжера, ринулась к центру поля. Началась яростная борьба за квофл, и Люциус получил возможность посмотреть на мальчика. Лица Люциус, понятное дело, не видел, но, судя по напряженной позе мальчишки, тот неотрывно следил за игрой, что-то быстро прилаживая к руке.
«Кисть выбило, – понял Люциус. – Башкой думать надо. Такие мячи лучше отбивать метлой или пропускать. У него еще вся игра впереди, а уже явная травма. В этом все гриффиндорцы».
И тут внимание Люциуса отвлекло резкое движение. Метрах в двадцати от него сверху камнем падала фигура в красной мантии. Сначала Люциус решил, что это Поттер, увидевший снитч, пока не заметил в руках нападающего квофл. Люциус напрягся и взглянул прямо в лицо быстро приближающейся фигуре. Он знал, что большая часть сборной Гриффиндора окончила школу в прошлом году, и что оставшиеся игроки периодически пробовались на разных позициях. От безысходности. Люциус упорно отгонял от себя мысль, что есть люди, способные равнозначно играть в качестве любого игрока. Такой вывод вызывал неприятные ощущения.
Но удивляться особенностям гриффиндорской тактики ему пришлось уже в броске, потому что к его правому нижнему кольцу стремительно летел квофл. Люциус любил именно такие удары – резкий рывок, и ты уже срываешь аплодисменты болельщиков. То, что что-то не ладится, он понял уже в полете. Квофл, которому полагалось уверенно зафиксироваться в его перчатках, просвистел в нескольких миллиметрах от кончиков пальцев. Люциус проследил, как коричневый мяч неправильной формы влетает в кольцо.
– 10-0! Гриффиндор открыл счет!
Люциус резко развернулся и встретился взглядом с Сириусом Блэком, ожидая, что разозлится еще больше от его идиотской радостной улыбки. Но то, что он увидел, было во сто крат хуже: лицо соперника вместо щенячьей радости по поводу открытого счета против ненавистного Слизерина горело мрачным удовлетворением. Гриффиндорец резко развернулся, предоставив Люциусу разглядывать желтую вышивку на красной мантии: «Блэк». Люциус невпопад заметил, что номер у Блэка прежний – «1». Первые номера, по традиции, присваивались вратарям; седьмые – ловцам. Остальные игроки распределяли между собой номера, кто как хотел. Тем временем «первый» номер красно-желтых летел к центру поля в ожидании нового розыгрыша, подняв ладонь правой руки вверх, и кучка беснующихся гриффиндорцев, пролетая мимо, хлопала по его перчатке.
«Черт! Этот сопляк на противоположных кольцах взял почти не берущийся мяч, а я пропустил такой простой. И от кого!»
Но он не позволил ярости затопить разум. Это был эффект неожиданности – никто не мог предположить, что они так сменят состав. Больше Люциус на эту удочку не попадется.
Он не успел еще сформулировать мысль о том, что больше этот трюк не пройдет, как перед ним вновь материализовался «первый» номер соперников. На этот раз Сириус вынырнул откуда-то снизу у левого бортика. Он летел стремительно, целенаправленно, с легкостью уворачиваясь от бладжеров. Гриффиндор вообще часто использовал такую тактику, когда, после передачи паса одному охотнику, все остальные члены команды блокировали соперников. В итоге получался выход один на один. Опасность в этой ситуации для охотника представляли только бладжеры. Вот и сейчас опытные загонщики Слизерина мешали движению гриффиндорца, да и Люциус играл не первый год. Он впился взглядом в сосредоточенное лицо Блэка. Тот держал квофл в левой руке, хотя сам был правшой. Значит, он сейчас перебросит мяч в другую руку и даст прочитать свои намерения, да еще при этой перепасовке у Люциуса появится лишняя пара секунд.
Как и в прошлый раз, эта мысль еще не до конца оформилась в мозгу, а Сириус уже сильно метнул мяч в верхнее кольцо. Бросок был с неудобной руки, но каким-то чудом достиг цели. Люциус не понял, как такое могло случиться. Он снова, уже во второй раз, проводил взглядом удаляющийся номер и фамилию на спине. И снова: никакого беснования, лишь спокойная уверенность, и это как-то не вязалось с обычно импульсивным и любящим порисоваться Блэком. Люциус посмотрел на Дэвиса и проводил его взглядом до колец соперника. После броска слизеринца счет не изменился: «20 – 0».
Эта кошмарная игра длилась сорок две минуты. После ее окончания Люциус, не подлетая к центру поля для приветствий, поздравлений и прочей спортивной ерунды, спикировал вниз у своих колец и направился в раздевалку. Распахнув дверь пинком, он пристроил на стойку свою метлу и с ожесточением стал теребить застежку протектора. Мысленно вернулся к последним минутам игры. Нужно посмотреть правде в глаза – он проиграл этот матч. Не важно, что вся команда не смогла справиться с натиском соперника. Впрочем, скорее не с натиском, а с обороной. По кольцам этого сопляка на противоположном конце поля нанесли тридцать ударов. Очень впечатляющая цифра для столь не долгой игры. По воротам Люциуса – всего двадцать один. Важно то, что этот мальчишка, играя с явной травмой, отбил двадцать пять мячей, из которых некоторые были, как первый, не берущимися. Да еще в самом конце Блэк резко рванулся к воротам, и все слизеринцы ринулись ему наперерез. Они не сразу сообразили, что Блэк просто отвлекал внимание. Это стало понятно, лишь когда Поттер взлетел от кромки поля с зажатым снитчем в руке. Когда он успел его схватить, видел, разве что Флинт, который в эти минуты распластался на земле. Поттер использовал свой конек – только он умел выходить из пике в самый последний момент. У Флинта никогда так не получалось. Не получилось и в этот раз.
Нервы загонщика Брайта Мосса не выдержали, и он резко направил бладжер в уже зависшего чуть в стороне Блэка, которого с появлением Поттера перестали атаковать. Блэк успел только прикрыть голову рукой. От удара его протектор отлетел в сторону – по-видимому, не выдержали застежки. Блэк потерял равновесие и, продолжая прижимать руку к голове, начал падать вниз. Мадам Хуч остановила падение, а Томас Маккей сбил бладжером Мосса. Мадам Хуч назначила два штрафных. Они уже ничего не меняли в игре – слишком большой отрыв по очкам был у Гриффиндора, и могли разве что подтвердить мастерство вратарей. Спиннет пробила по кольцам Слизерина, и Люциус легко принял мяч. А вот мальчишка пропустил удар Дэвиса, и, видя, как он с трудом управляет метлой, спускаясь к Блэку, Люциус понял, что травма серьезная. Он мельком глянул на Мосса. Порядок! А вот из-под перчатки Блэка, которую тот, сидя на траве, еще прижимал к голове, сочилась кровь. Люциус резко спикировал вниз.
Он не мог сказать, что отработал плохо. Ни Спинет, ни Дженкинс так и не смогли его пробить. Кто же виноват, что за эту игру к его воротам пятнадцать раз выходил третий охотник гриффиндорской команды? Как ни мучительно было это признавать, Люциус не взял ни одного мяча Блэка. Такое с ним было впервые. В чем мог переиграть его, вратаря с пятилетним стажем, этот новоиспеченный охотник? Наверное, в чем-то самом главном. Он выходил не просто на игру – на игру против Люциуса.
Двери распахнулись, и вошла остальная команда. Никто не смотрел друг на друга. Люциус быстро направился в душ, раздеваясь на ходу. Видеть никого не хотелось. Какого черта он еще притащил Нарциссу на этот матч? То-то она порадовалась его унижению от этого выскочки. Единственным, что утешало Люциуса, было сознание того, что с трибуны падение Блэка должно было выглядеть пугающе.
*
В этом Люциус не ошибался. Отчаянно злящаяся на весь мир Нарцисса сидела на первой трибуне, как и обещала, и старалась не оглохнуть от воплей болельщиков. Получалось плохо. В ушах уже отчаянно звенело, хотя игра еще не началась. И вот наконец слизеринцы вышли из раздевалки и остановились на поле в ожидании соперника. Нарцисса помахала им рукой. Видел ли ее Люциус, это был уже другой вопрос, который не сильно заботил девушку. Она свою часть уговора выполнила. Из своей раздевалки вышли игроки в красных мантиях. В отличие от Люциуса, Нарцисса сразу отыскала глазами силуэт Сириуса Блэка и уже не отводила от него взгляда. Сорок две минуты до рези в глазах она сопровождала каждый его рывок за мячом или для блокировки соперника рывком своего отчаянно колотящегося сердца. Ее совершенно не сбивали с толку шесть других фигур в красном – она их просто не видела. Был только он. Она не ломала голову над сменой его позиции. Была одна мысль – он. Все остальное казалось мелким, незначительным. Когда Сириус забил свой первый мяч, Нарцисса вскочила на ноги. Она хотела радостно завопить, но ее вернул на место крик Гойла:
