Текст книги "Цвет Надежды (СИ)"

Автор книги: Ledi_Fiona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 91 страниц)

– Неужели так сложно было хоть на миг включить мозги, а уже потом вытворять черт-те что?

– Я… я не вытворял.

– А кто же вытворял, позволь полюбопытствовать?

– Я думал…

– Ты не думал, Драко! Думающий человек никогда так не поступит.

Драко вскинул голову.

– Я хотел, как лучше, – отчеканил он.

Юношу раздражало, что Снейп отчитывает его, как сопливого мальчишку. Он ему не отец, в конце концов. Он…

– Лучше кому? – негромко спросил зельевар, глядя в глаза своего старосты.

Драко помотал головой, признавая поражение. Снейп прав. Кому сегодня было бы лучше? Нарциссе? Снейпу? Кому?

– Я… не знаю, – наконец выговорил он.

– То, что ты сделал, Драко, это…

– Я понял, профессор.

– Ничего ты не понял. Ни-че-го, – Северус Снейп посмотрел в потолок. – Твоя мать готова была пожертвовать собой. Знаешь, почему?

Драко молчал, не поднимая головы.

– Потому что ты – самое дорогое и важное, что у нее осталось в жизни. И ты вот так вытер ноги об этот поступок.

Юноша на миг сжал переносицу, а потом резко вскинул голову.

– Да как же вы не понимаете! – яростно прошептал Драко, сжимая кулаки. – Это же заклинание. Это… Меня хотели использовать. Просто использовать. И захотят снова. Я был рожден для этого. Я – лишь оружие! Я – ничто! Понимаете? – он сорвался на крик.

Звенящий мальчишеский голос эхом отразился от каменных стен и потерялся в высоких сводах. Северус Снейп молча переждал вспышку ярости, а потом тихо произнес:

– Ты – человек, Драко. Думающий. Волевой. И то, кем ты станешь, зависит только от тебя. Ты получил бонус этим заклинанием и право использовать полученное так, как сочтешь нужным.

– Мне не давали этого права, – Драко сжал переносицу.

– Так возьми его сам, – спокойно ответил зельевар. – Все в твоих руках.

– Вы действительно в это верите? – горько усмехнулся Драко. – Я не знаю об этой силе ничего, а Лорд знает все. И… как с этим дальше?

– Разумеется, я верю в то, что сказал, – мужчина впервые улыбнулся. – Лорд узнал об этом заклинании из древних книг. И поверь, его экземпляр не был единственным. А теперь подумай сам, кто из вас в выигрыше? Ты, со своей сегодняшней осведомленностью и знаниями, которые еще приобретешь, или Лорд с его сорвавшимися планами?

Драко потер лоб. В словах Снейпа была логика.

– И вообще, – продолжил мужчина, – жизнь удивительная штука. И порой она подбрасывает такие сюрпризы, что начинаешь всерьез верить в чудо.

– В магию?

– Нет, Драко. В чудо.

– И это говорите вы?

– Да.

Драко смотрел на мужчину, точно видел впервые. На лбу профессора пролегла напряженная складка. Мужчина выглядел бледным и усталым, но где-то в глубине карих глаз светилось что-то новое. Точно что-то изменилось за этот странный день, длинною в целую жизнь. Что-то произошло с ними всеми. Драко вдруг подумал, что утро в музыкальной гостиной, когда он касался пальцами старых клавиш, было нереально давно. Словно в прошлой жизни. В жизни, в которой он еще мог испытывать страх перед неизвестностью и обжигающую боль от ее слез. Драко вздохнул. Неизвестность сменилась мокрым снегом, пронизывающим ветром и… кучей информации, с которой теперь придется как-то жить. А она? Она осталась в том, ушедшем дне. Драко прислушался к себе. Кроме пустоты – ничего. Словно какая-то часть его самого тоже осталась в прошлой жизни. И той части, наверное, было хорошо. Ведь она могла что-то чувствовать, во что-то верить. И ей не нужно было осмысливать все заново.

– А что произошло после моего… Ну… потом…

Черты Снейпа заострились, голос прозвучал еле слышно.

– Дамблдор вернулся с тобой, – профессор отвел взгляд.

– А… Люциус?

Снейп некоторое время смотрел на пестрый букет.

– Он разбился, Драко.

Юноша почувствовал, что во рту пересохло, и он с трудом произнес:

– Как?

– Что значит «как»?

– Почему? Почему он разбился?

– Потому что высота башни…

– Я прекрасно знаю высоту всех башен своего поместья, – резко оборвал Драко. – Почему он не трансгрессировал? Ведь это… возможно.

– Может, у него было мало времени? – по-прежнему глядя в сторону, предположил Снейп.

– Высота башни… – монотонно начал Драко

Снейп невесело усмехнулся:

– А может, он был занят?

– В смысле?

– Что ты помнишь, Драко?

Юноша потер начинающий ныть висок и на миг зажмурился. Он помнил холод. Помнил вкус талого снега на дрожащих губах. Помнил, как неприятно липли волосы к лицу. Помнил скользкий камень парапета под ладонями. А еще – взгляд отца. Казалось, он видел его только миг, но время словно замерло. Это был взгляд совсем незнакомого человека. Чужого. Хотя нет, как раз не чужого.

– Я… помню, как оттолкнулся, и движение… отца, – наконец выдохнул он.

– Никто не ожидал такого поворота, – негромко заговорил Снейп. – Даже Лорд не сразу сообразил, что происходит. Все были слишком заняты тобой, но Люциус успел сориентироваться. И те несколько секунд, которые он выиграл, спасли тебе жизнь, Драко. Он задержал твое падение, и это позволило действовать Дамблдору.

– И… сам не успел трансгрессировать… – в голосе Драко не было недоверия, были усталость и отголоски шока. – Почему?

Северус Снейп некоторое время молчал, рассматривая склоненную голову своего старосты. Всего лишь ребенок. Мальчик, которому пришлось пережить слишком много.

– Он твой отец, Драко.

– Нет. Вы не понимаете. Он никогда… Он раньше…

– Значит, жизнь дала ему шанс.

– Шанс умереть?

– Шанс жить, Драко. В памяти, в сердце.

Драко закусил губу, вычерчивая узоры на одеяле.

– Лорд умеет читать мысли, почему он не отреагировал на мой… жест?

– Во-первых, мысли не книга. Их нельзя читать. К тому же, с тобой все сложнее. Думаю, ответ мы найдем все в той же книге, когда ты будешь в состоянии.

– Я в состоянии.

– Поверь, в этой ситуации мне со стороны виднее.

Драко вздохнул, признавая поражение.

– Впрочем, – продолжил Снейп, – ответ может быть гораздо проще. Импульсивные желания почти невозможно почувствовать заранее.

Драко вновь опустил голову. Снейп снова тонко намекнул на то, что он – импульсивный придурок.

– Скажите, а почему Дамблдор спас меня? – сменил тему юноша. – Ведь он мог сделать что-то одно, как я понимаю. Почему он не убил Волдеморта? Побоялся, что не хватит сил?

Северус Снейп вздохнул. Он и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Человек, участвующий в войне, должен уметь пожертвовать одной фигурой для победы в партии. По всем законам логики Дамблдор должен был хотя бы попытаться убить Волдеморта. Или же он заранее понимал, что сил в состоянии проекции не хватит? А может, он, за отведенное ему время, просчитал все ходы и понял, что решающую партию можно отсрочить, а пока сделать ставку на новую фигуру? Привязать к себе спасением жизни, показать, кто есть кто. На пороге отчаяния люди раскрываются с самых неожиданных сторон. Северус не знал, почему Альбус Дамблдор поступил именно так. И чем больше он думал, тем больше вариантов предлагал его богатый жизненный опыт. И только сейчас, глядя на взъерошенного мальчика в больничной пижаме, он вдруг подумал о варианте, который не пришел в голову до этого. Просто спасти жизнь. Юную. Яркую. Не ради славы или отложенной победы, а ради вот этой усталой улыбки и настороженного взгляда из-под светлой челки. Ведь даже самые великие люди – это просто люди.

– Тебе лучше спросить это у него самого. А пока отдыхай. Я зайду позже.

Северус встал, положил что-то на тумбочку и улыбнулся своему старосте. Протянул руку, на миг замешкался, но все же потрепал жесткой ладонью по светлым волосам.

– Отдыхай.

Он сделал все, что мог: убедился в том, что с Драко все в порядке, и тот не намерен повторить свой нелепый поступок. А еще… Северус не признавался в этом даже самому себе, но он был просто рад видеть мальчика. Рад оттого, что в его кабинете пьет чай Нарцисса, и ее дорогая мантия висит на его вешалке. Впервые Северус был спокоен, потому что все близкие ему люди собрались под этой крышей. Увидев воспоминания Дамблдора о произошедшем в поместье Малфоев, он отчетливо понял, что не знал бы, как жить дальше, если бы лишился хотя бы одного из них. Лили, Властимила, Мариса… Они уходили одна за другой, а он оставался. Раньше душными ночами Северус не мог понять, зачем? Зачем он топчет землю, а они уходят? А вот теперь вдруг понял. Он остался затем, чтобы защитить. Запутавшегося Драко, отчаявшуюся Нарциссу и… Тома – маленького мальчика, который еще не видел самого главного в этом огромном мире. И Северусу предстояло показать это Тому и увидеть самому.

Уже отодвинув ширму, мужчина обернулся:

– Драко, когда в следующий раз захочешь сделать глупость, подумай о том, что даже Поттер, которым в этой войне играют все, кому не лень, никогда не шагал с Астрономической башни. А поводов у него было не меньше. Даже больше.

Северус ушел, а Драко все смотрел на опустевший стул, и негромкий голос звучал в ушах. Значит, Поттер просто сильнее. Наверное. Драко нахмурился и протянул руку к тумбочке. Пальцы коснулись серебряной цепочки, оставленной Снейпом. Драко на миг сжал медальон в кулаке, а потом быстро надел его. Цепочка привычно скользнула по шее, а медальон тут же стал нагреваться, распространяя тепло и призрачное ощущение спокойствия. Драко прижал ладонь к груди, чувствуя тепло. Он больше никогда его не снимет.

– Спасибо, – прошептал он.

Маленькому оскаленному дракончику, хранившему его столько лет, Марисе, некогда создавшей его, Нарциссе, готовой отдать жизнь за сына и… Люциусу, от которого подобного можно было ожидать меньше всего.

Драко знал, что каждый из них непременно услышит его негромкое «спасибо».

*

Гермиона выбежала из кабинета Дамблдора с единственным желанием – увидеть мальчишку, которого потеряла на скользкой площадке башни старого замка. Увидеть его, прикоснуться. Может быть, сказать то, что должна была сказать давно. Надрыв, возникший в душе после увиденного, слегка ослаб. Она уже не плакала, хотя сердце по-прежнему колотилось, как сумасшедшее. В последнем коридоре девушка сбавила шаг, потом и вовсе остановилась. Вспомнила утро, которое казалось теперь нереально далеким, музыкальную гостиную, негромкие звуки рояля, тревожные, пронзительные… И пустой взгляд серых глаз. Когда он решил сделать то, что сделал? В те минуты, когда она обнимала его напряженные плечи, или потом, стоя под мокрым снегом на скользкой каменной площадке?

Гермиона вдруг поняла, что совсем не знает этого человека. За последние несколько месяцев ей удалось увидеть в нем больше, чем за все прошедшие годы, но при этом она словно посмотрела в замочную скважину. И ей вдруг захотелось распахнуть тяжелую дверь в его душу. Она не была уверена, что сумеет справиться со всем, что может увидеть там. Но… ведь это он. Непохожий ни на кого другого. Непонятный… Сломавшийся… Родной…

Ей вдруг стало страшно, так страшно, что перехватило дыхание. Она только сейчас осознала, что могло произойти. Он мог погибнуть. Гермиона вновь направилась к лазарету. Мог погибнуть. А вместо этого потерял отца.

Мадам Помфри удивилась ее визиту и шепотом рассказала о том, что мистер Малфой пережил тяжелое нервное потрясение, и его нельзя беспокоить – он спит.

– Можно мне его увидеть?

– Мисс Грейнджер, вы же понимаете, что…

– Я тихо. Он даже не заметит. Ведь вы сами сказали, что он спит.

– Ну хорошо, – сжалилась мадам Помфри. – Кому другому я бы отказала, но вы ведь понимаете серьезность последствий несоблюдения режима.

– Да, конечно, – поспешила заверить девушка.

В лазарете было прохладно. Видимо, не так давно здесь проветривали. Гермиона вдруг подумала: сколько душевных сил нужно иметь, чтобы работать в таких местах. В сосредоточии безнадежности и безысходности. Почему-то ей не пришло в голову, что именно здесь вера бывает самой искренней, а надежда – самой отчаянной.

За ширмой было тихо. Девушка подождала, пока немножко успокоится стук сердца, поняла, что стоять так можно вечность, а спокойствие не придет, и отодвинула створку.

На больничной кровати в нелепой пижаме спал Драко Малфой. Светлые прядки спадали на лоб, делая его таким трогательным, что хотелось непременно их убрать, прошептать что-то ласковое и нежное-нежное. Что-то настоящее. Чтобы ему стало тепло, и перестала наконец так пульсировать жилка на шее. Наверное, ему снился кошмар. Может быть, башня, усыпанная снегом. Гермиона проглотила комок в горле. Он выглядел настолько беззащитным, что она не могла поверить в того Драко, который стоял на площадке. Глупый. Что же он едва не натворил!

Девушка присела у кровати на корточки, вглядываясь в знакомые черты. Даже сейчас, когда он спал, напряжение его не покидало. Он был словно сгусток энергии. Как в заклинании проекции. Чуть тронь – все выплеснется. Вот только в какую сторону?

Девушка протянула руку и осторожно коснулась его волос, убирая их со лба. Он чуть шевельнулся, но не проснулся. Гермиона затаила дыхание. Его кожа была горячей.

Ей хотелось сидеть так вечно, гладить его лицо и знать, что все образуется. А еще… здесь было спокойно. В этих холодных стенах, под этим белым больничным потолком.

Гермиона устало вздохнула. Драко вновь пошевелился и чуть улыбнулся, не открывая глаз.

– Что нового в мире? – прошептал он.

Гермиона от неожиданности дернулась, но ответила так же тихо:

– Все спокойно.

Он резко открыл глаза, и их взгляды встретились. По его потрясению было понятно, что он обращался не к ней. Гермиона убрала руку и встала.

Драко тоже отодвинулся подальше и попытался сесть.

– Я помогу, – предложила девушка, бросаясь к нему.

– Не нужно, – он снова дернулся.

Гермиона замерла на полпути, опустила руки и посмотрела в пол. Юноша бросил на нее быстрый взгляд и сел, подложив подушку под спину.

– Ты давно здесь? – нарушил он молчание.

– Я? Нет. Пару минут.

Почему же здесь так нестерпимо жарко? Даже в горле пересохло, и слова даются с трудом.

– Почему ты меня не разбудила? – голос резок, словно она нежеланная гостья. Впрочем, наверняка так и есть.

– Я… обещала мадам Помфри и…

– Ах да! Ты же всегда исполняешь обещания, данные старшим.

Гермиона закусила губу и пропустила его фразу мимо ушей. Она видела, что он злится, и не понимала почему. Она же не виновата. Она же… Вспомнила свои мысли там, в Омуте памяти. Она ведь винила себя за эту башню, за то, что не остановила, не уберегла. И он, наверное, думает так же.

– Как ты? – сглотнув, спросила Гермиона.

– Чудненько.

– Ты не выпил зелье, – она кивнула в сторону кубка, стоящего рядом с пестрым букетом и яркой открыткой.

От кого цветы и открытка не хотелось даже думать. Кто-то был здесь до нее, и чьи-то подарки он заботливо выстроил у своей кровати.

– Ты пришла попрактиковаться в колдомедицине?

– Я пришла к тебе, – отчеканила Гермиона, вскинув голову.

– Зачем? – он смотрел в сторону, задавая вопрос.

– Увидеть.

– Увидела. Удачи.

– Драко… Я…

– Слушай, мне нужно отдыхать, и…

– Я знаю. Я просто хотела тебя увидеть и убедиться, что с тобой все в порядке.

Юноша медленно повернулся, и Гермиона едва не отшатнулась. В серых глазах были лишь боль и упрямство.

– Я в порядке. Так что можешь спокойно отправляться на праздничный ужин.

Голос ровный, словно он не человек.

Гермиона вдруг подумала, что, возможно, ему это не нужно, а она просто хватается за призрачные иллюзии. Может быть, никакой любви нет вовсе, и мы сами ее придумываем? Причем исключительно для самих себя.

Драко смотрел на бледное девичье лицо и мечтал, чтобы она ушла. Ушла и не возвращалась, потому что без нее было легче. Сердце не колотилось в горле. И не нужно было тратить силы на то, чтобы голос звучал ровно. Утром он едва не сломался, едва не… поверил. Нет, не так. Он готов был шагнуть к ней, даже не веря. Словно за подаянием. Снейп прав. Он – слабак. Гораздо слабее чертова Поттера. Тому хватило сил разбирать себя на части, находясь рядом с ней столько лет. Бросать пламенные взоры, довольствоваться дружескими поцелуями и объятиями… А Драко – не Поттер. Он… он готов сломаться. И Драко ненавидел себя за это. Снова выматывать душу, снова копаться в себе. Лучше бы она ушла.

Но была еще одна причина. Гордость готова была считать ее основной. Сегодняшний день показал, что все еще только начинается. И то, что он сейчас в безопасности, это не победа – лишь отсрочка. Все же хоть чем-то Драко походил на Поттера. Он тоже считал, что не имеет никакого права втягивать в это ее – Девочку-Солнечный-Свет.

– Драко, я хочу… хочу тебе помочь.

Однажды она просто обняла, подула на лоб, и кошмар прошел, растворился. Драко почувствовал, что еще миг, и вся его стойкость рассыплется прахом. У него уже совсем не осталось сил противостоять этому напряженному взгляду.

– Я хочу, чтобы ты ушла.

Он отвел взгляд, чтобы не видеть, как она закусила губу, и на ее щеках начали проступать пятна, словно она вот-вот заплачет.

– Драко…

– В этом проходном дворе можно побыть одному? Я сегодня здесь уже принял половину Хогвартса…

Ширма отодвинулась, заставив его замереть на полуслове. Гермиона резко обернулась и тут же смутилась. В открывшемся проеме стояла мать Драко. Девушка сглотнула и пробормотала:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – откликнулась Нарцисса, выжидающе глядя на девушку.

Гермиона почувствовал себя лишней. Объяснить свое присутствие чем-то вразумительным она не могла.

– Драко, – обернулась Нарцисса к сыну, так и не дождавшись развязки, – ты не представишь свою гостью?

– Она уже уходит, – глядя в пол, произнес юноша.

– Но, пока она здесь, у тебя есть возможность это сделать.

– Я уже ухожу, – откликнулась Гермиона. – Извините.

– Раз мой сын предпочитает выставить меня, как мать, в плохом свете, придется самой исправлять ситуацию. Нарцисса Малфой.

– Это моя мать, – неохотно откликнулся Драко со своего места. – А это Гермиона Грейнджер – подруга Гарри Поттера.

Уж лучше бы молчал. Девушка бросила на него быстрый взгляд и слегка сжала протянутую руку Нарциссы.

– Очень приятно, – произнесла она.

– Взаимно, – откликнулась женщина.

Если та и была удивлена присутствием Гермионы, вида не показала.

– Мне пора, извините. Была рада знакомству. У вас… чудесный сын.

Гермиона услышала, как Драко фыркнул.

– Спасибо, – дежурно улыбнулась миссис Малфой.

– Выздоравливай, – Гермиона бросила взгляд на юношу, но он по-прежнему изучал одеяло, и она не дождалась даже «спасибо».

– И что это было? – спросила Нарцисса сына, выждав несколько мгновений после того, как за Гермионой задвинулась ширма.

– Ничего, – хмуро откликнулся Драко, по-прежнему не поднимая взгляда.

– Драко, кто эта девушка?

– Я же сказал, подруга Поттера.

– И что она делала здесь, позволь спросить?

– Практику по колдомедицине проходила, – проворчал Драко.

– Студентам доверяют такие сложные случаи?

– Она невероятно талантлива, – язвительно откликнулся юноша.

– Мне показалось, она была расстроена.

– Мама, мне плевать, какая она была! – Драко откинулся на подушки. – Может, у них там…

– Впрочем, неудивительно, – словно не слыша его слов, продолжила женщина. – С такими-то манерами… Мне стыдно за тебя.

– Что? За меня? А мне за всех за них стыдно. Не лазарет, а проходной двор! – невпопад закончил Драко, раздраженно откидываясь на подушку.

Нарцисса несколько секунд смотрела на сына, а потом едва заметно улыбнулась. Она слишком хорошо поняла значение этой вспышки.

*

Блез Забини сидела на кровати в своей комнате. Пожалуй, это Рождество можно было назвать самым паршивым за всю ее жизнь. Еще никогда ей не было так… пусто. Она вернулась домой. Туда, где любят, где она – центр маленького мирка. Блез любила свой дом. Здесь она всегда чувствовала себя защищенной и, самое главное, нужной. Но сейчас…

Пэнси вызвалась ехать с ней, чтобы потом отправиться из имения Забини домой камином. Блез была благодарна подруге за то, что та была с ней в эти минуты. Хотя, глядя на то, как Пэнси Паркинсон задумчиво смотрит в затянутое морозным узором окно кареты Малфоев, Блез не могла отделаться от мысли, что Пэнси не хочет ехать домой и всеми силами оттягивает момент, когда придется знакомиться с будущим мужем. Блез вздохнула. Ей еще предстояло подобное знакомство, потому что планы, выстроенные много лет назад, еще когда они с Драко были детьми, разрушились в этот морозный рождественский день.

Блез боялась, что дома буду ждать гости и… насмешки, липкие взгляды, шепот. Но экипажей у поместья не было, а тяжелую дубовую дверь распахнул отец. Он крепко ее обнял, отчего капюшон свалился с головы Блез, и снег, не прекращавшийся все утро, обжег лицо и шею. Отец ничего ей не сказал, просто с силой прижал к себе и произнес, обращаясь к Пэнси:

– Рад тебя видеть. Давно ты у нас не была.

В холле ждала мама, которая тоже обняла и расцеловала, стоило отцу выпустить дочь из объятий. И через десять минут после прибытия они уже сидели в маленькой столовой и завтракали. Пэнси приняла приглашение позавтракать у них, тем самым еще больше подтверждая догадку Блез, а Фред отправил весть в дом Паркинсонов о местонахождении их дочери. Отец Пэнси передал Блез и Алин привет и просьбу для дочери – после завтрака прибыть домой. Пэнси улыбнулась и кивнула в ответ на эти слова, но Блез заметила, как нервно сжали салфетку пальцы подруги.

За завтраком говорили о чем угодно, кроме случившегося. Мама Блез рассказывала о выставке, на которую они планировали пойти, агитировала Пэнси составить компанию. Пэнси с энтузиазмом соглашалась. Она вообще в течение завтрака согласилась на такую массу мероприятий, что ей впору было вовсе не покидать дом Забини. Алин удивления не выказывала, только смотрела на обеих девушек с грустной улыбкой. Так, как умеет смотреть только мама, переживающая за свое чадо.

Завтрак закончился, и Пэнси стала прощаться. Сначала несколько минут о чем-то беседовала с отцом Блез. Лица при этом у обоих были серьезными. Затем она широко улыбнулась миссис Забини и еще раз пообещала составить компанию в походе на две выставки и в оперу, а потом быстро обняла подругу, и тут Блез не выдержала. Сжала плечи Пэнси и прошептала:

– Все будет хорошо. Слышишь?

Пэнси взглянула как-то затравленно и попыталась бодро улыбнуться, однако улыбка получилась жалкой.

– Если что, приезжай в любое время.

– Спасибо. Твой отец сказал то же самое. Мне показалось, он что-то знает.

– Если хочешь, я попытаюсь выяснить.

– Не стоит, – невесело усмехнулась Пэнси. – Мне почему-то кажется, что я выясню все сама. Причем в самое ближайшее время. Если что-то узнаешь о Драко, сообщишь?

Блез отрывисто кивнула.

– Ты тоже, ладно?

– Конечно.

Пэнси направилась к камину, а Блез осталась смотреть, как подруга исчезает в ярком свечении. Потом она почувствовала на своем плече руку матери. Блез прислонилась к Алин и проговорила:

– Я пойду отдохну?

– Конечно, доченька. Если что-то понадобится…

– Хорошо. Я помню.

Блез быстро чмокнула мать в щеку и направилась к боковой лестнице.

– Я попрошу Брэнда тебя не будить, – донеслось вслед.

– Брэнд здесь?

– Да. Спит у себя. Алан опять в отъезде – так что Брэндон на Рождество с нами.

Блез тут же вспомнила о своем намерении поговорить с отцом о заклинании, которому подвергся Брэнд. Огляделась по сторонам и поняла, что Фреда нет.

– Мам, а отец…

– Он хотел быстрее закончить с делами, чтобы на праздничном ужине быть с нами.

– Передай ему, пожалуйста, что мне нужно с ним поговорить.

– Хорошо, милая.

А потом были бесцельное расхаживание по комнате среди знакомых с детства вещей и мысли… мысли. Вчерашняя злость прошла. Утром наступило озарение. Блез не могла понять, что именно изменилось, но на Драко она больше не злилась. Она злилась на гриффиндорку, злилась на ситуацию, на себя отчасти. Потому что упустила момент, когда он перестал интересоваться ею. Попыталась вспомнить, когда же это произошло, но не добилась ничего, кроме головной боли. Она не могла понять, когда же он стал витать где-то и, главное, почему… Блез устало присела на кровать. Она не понимала, в чем оказалась неправа. Почему перестала быть интересной человеку, которого любила всю свою жизнь? А может… она выдумала его интерес? Может, его вовсе не было. Блез закусила губу и посмотрела на колдографию, стоявшую на комоде. На ней был… Кто же еще мог на ней быть? Конечно, Драко Малфой. Блез любила эту колдографию, потому что Драко на ней был необычным. Ветер трепал ворот его рубашки и светлые волосы, придавая мальчишке на снимке озорной вид. Это фото сделала Мариса Делоре почти три года назад. Драко смеялся, и таким Блез видела его считанные разы. Над чем он тогда смеялся, Блез не знала. Она в тот момент стояла на террасе, а Драко находился в саду у беседки. Он и… Пэнси. Оба хохотали над чем-то, ведомым только им. Блез тогда так и не узнала причины. А потом она попросила у Марисы этот снимок. И еще за компанию – колдографию Пэнси, сделанную тогда же. Впрочем, второй снимок она быстро спрятала в альбом и почти никогда на него не смотрела. Почему-то счастливый смех Пэнси в тот день… раздражал. Блез понимала, что это банальная ревность, но ничего не могла с собой поделать.

А может, и не было ничего? Может быть, Блез все выдумала? Его выдумала?

Девушка встала с кровати и подошла к комоду. Несколько секунд смотрела на колдографию, а потом перевернула ее изображением вниз.

Дверь тихонько скрипнула, и в комнату заглянула Алин.

– Ты не спишь?

– Нет. Не могу.

– Можно?

– Конечно.

Алин присела на кровать и посмотрела на дочь снизу вверх.

– Переживаешь?

– Да, немного. А еще мне… стыдно.

– Почему?

Блез тяжело вздохнула.

– Представляешь, сколько сплетен теперь возникнет?

– Сплетни – это не самое страшное.

– Да уж.

– К тому же у нас вполне благовидный предлог: болезнь Драко.

– Вы сообщили о его болезни?

– Да. Так решили Фред с Люциусом.

– Они хотели выиграть время?

– Не знаю, милая. Хотя… может, Драко и одумается.

– Он отправил отцу письмо.

– Да. Фред сказал.

– Что в нем?

– Я не читала, но твой отец, кажется, впервые отнесся всерьез к этому мальчику. Сказал, что Драко пошел явно не в Люциуса. Он хочет защитить тебя, Блез. И, признаться, я рада, что помолвка сегодня не состоится.

– Мама! – во взгляде Блез полыхнула обида.

– Да, Блез. Я рада. Я ведь мать, позволь мне немного эгоизма. Этот брак принес бы тебе чересчур много испытаний.

– Почему?

– Потому что Драко оказался в слишком сложной ситуации. Темный Лорд возлагает на него большие надежды. Если бы мальчик за ним слепо следовал, то превратился бы в бездушный механизм. А жить с фанатичным или безвольным человеком… такого я никогда не пожелала бы своей дочери. А если бы он пошел против… Теперь даже сложно предположить, что будет. И в этой ситуации ты вновь бы оказалась на острие ножа. Ты – моя единственная дочь, Блез. Я боюсь за тебя. Ты – все, что есть у нас с твоим отцом.

– А как же любовь? – вырвалось у Блез.

Алин вздохнула.

– Ты любишь его?

– Не знаю. Порой я на него злюсь. В последнее время все чаще. Порой мне хочется его ударить. Но день, когда я его не вижу, прожит зря. А еще… знаешь, я все время на него обижаюсь. На его невнимание. На его… не знаю… неумение, что ли. Он не умеет показывать, что человек ему нужен. А еще… он… не любит. Наверное, все дело в этом.

Блез села рядом с матерью и закрыла лицо руками. Алин обняла дочь за плечи.

– Бедная моя девочка.

– Может, он просто не умеет любить? – глухо выговорила Блез.

– Мне кажется, все умеют любить.

– Значит, меня не за что любить.

– Ну что ты! Что ты, милая! Ты – самая замечательная. Просто в жизни бывает твой и не твой человек.

– А почему для меня он мой, а я для него – нет?!

– Значит, он тоже не твой.

– Почему? Где тогда мой?

– Где-то рядом. Ищет тебя.

– Глупости!

– Может быть.

Блез некоторое время смотрела в пол, а потом спросила:

– Мам, а ты любишь отца?

Алин удивленно посмотрела на дочь:

– У тебя сложилось другое мнение?

– Нет. Я немного не так спросила. Ты всегда любила отца?

Алин улыбнулась.

– Я виделась с твоим отцом до свадьбы два раза. Мы почти не были знакомы и едва обмолвились парой слов.

– И? Он сразу тебе понравился?

Алин посмотрела на дочь.

– Сразу. Он показался мне очень спокойным и рассудительным. Не пытался произвести впечатление, как-то себя преподнести. Общался со мной так, словно мы не то что бы давно знакомы, но в одной лодке. И я как-то сразу почувствовала, что это – моя лодка.

Алин замолчала.

– Папа много сделал для нас? Да?

– Много, милая. Иногда мне казалось, что еще чуть-чуть, и его сломают. Но он умудрился сохранить нас и не потерять себя. Это очень важно.

Блез снова вздохнула.

– А Драко вряд ли сможет так.

– Как?

– Сохранить себя. Нет в нем этой мудрости. Сначала дров наломает, а потом думает, стоило ли…

– Милая, милая… Он просто еще очень молод. Нам остается только верить. Неизвестно, как повернется жизнь, но Фред готов помочь ему. Я думаю, что все будет хорошо.

В дверь негромко постучали.

– Не отдыхается?

Фред Забини посмотрел на своих любимых женщин.

– Я рад, что ты дома, солнышко.

– Дома хорошо, – улыбнулась Блез в ответ.

Фред прошелся по комнате и круто развернулся у окна. Оперся о подоконник и проговорил:

– Пришли известия от Малфоев.

Блез не заметила, как мертвой хваткой вцепилась в руку матери.

– И?

– Драко вызывали домой.

– Он поехал? – в один голос воскликнули Блез и Алин.

– Да. Но все в порядке. В относительном. Драко в Хогвартсе. С ним Нарцисса. Там все хорошо. Они некоторое время, видимо, пробудут там. Я… еще не получил от нее ответа.

Фред посмотрел на картину, висевшую на стене. Картина называлась «Полдень». Яркая. Солнечная. Так и хотелось пройтись босиком по этому лугу. Мужчина потер переносицу.

– Но… что-то случилось? – Алин вопросительно посмотрела на мужа.

– Да. С Люциусом. Он погиб.

– Как погиб? – ахнула Алин, а Блез лишь удивленно посмотрела на отца. В это не верилось.

– Лорд просто известил, я не знаю подробностей. Думаю, Нарцисса разъяснит, когда будет в состоянии.

– Мерлин! – Алин прижала ладонь к губам.

– Папа, а ошибки быть не может? – тихим голосом проговорила Блез.

– Боюсь, что нет, милая.

Блез закусила губу. Она… не любила Люциуса. Она боялась его. Этот человек едва не погубил Брэнда, этот человек… Блез вскинула голову, когда Фред Забини резко провел ладонью по лицу, кашлянул. Внезапно Блез подумала, что отец считал Люциуса другом. Во всяком случае, отец Драко часто бывал в этом доме, семья Блез гостила у Малфоев. Ведь, несмотря на случившееся, Люциус был… знакомым человеком.

– А… когда похороны? – негромко спросила Алин.

Блез обернулась, посмотрела на мать и увидела, что та едва сдерживает слезы. Так уже было в день гибели Фриды несколько лет назад. Блез стало как-то неуютно. Она видела маму плачущей всего несколько раз за свою жизнь, но в такие моменты ей всегда хотелось заплакать самой. Вот и сейчас в горле запершило, и Блез сердито кашлянула.