Текст книги "Цвет Надежды (СИ)"
Автор книги: Ledi_Fiona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 91 страниц)
– Спасибо, – тихо проговорил Люпин.
Нарцисса отметила, что затравленность в его взгляде куда-то исчезла. Осталась неуверенность, но это уже не так пугало.
– Я должна попасть в лазарет, – вернулась к главному вопросу Нарцисса.
– Нет! – Люпин взял себя в руки, и к нему вернулась привычная рассудительность. – Как ты себе это представляешь? К нему действительно не пускают. Да и представь, что с тобой и с Сириусом сделает Малфой, если узнает?
– Да вы что все сговорились?! – яростно выкрикнула Нарцисса.
– Никто не сговорился. Просто когда дело касается Сириуса, ты напрочь теряешь ощущение реальности. Подумай, к чему может привести твой порыв.
Нарцисса посмотрела в пол. Люпин прав, но что делать? Он там совсем один и…
– Рем, пожалуйста, придумай что-нибудь, – такое внезапное обращение по имени и просящий тон заставили сердце дрогнуть.
– Пиши записку, – обреченно вздохнул юноша.
Это было немного не то, чего она ожидала, но все же… Девушка спрыгнула с парты и растерянно посмотрела на Люпина.
– Я отнесла рюкзак в спальню перед обедом.
Он улыбнулся и придвинул свои вещи. Шнурок рюкзака оказался затянутым в узел и никак не желал поддаваться, тем более при попытке развязать его одной рукой. Вторая рука юношу все еще беспокоила.
– Давай помогу! – нетерпеливо предложила Нарцисса, понаблюдав за его мучениями пару минут. Девушка подошла ближе и начала ловко распутывать затянувшийся узел изящными пальчиками. Ее распущенные волосы почти касались лица юноши. Просто рюкзак остался лежать на его коленях, и Нарцисса совсем не обратила внимания на то, как близко подошла. Сосредоточенное лицо, чуть нахмуренный лоб, нервно закушенная нижняя губа. Вдыхая легкий аромат ее духов, Ремус Люпин в очередной раз удивился несправедливости. Как такое неземное создание можно отдавать в лапы этого жесткого человека? Даже если Малфой не будет ее обижать, что само по себе маловероятно, он никогда не сможет сделать ее счастливой. За несколько коротких бесед с этой девушкой Люпин отчетливо понял, что критерием счастья Нарциссы Блэк никогда не смогут стать дорогие украшения и шикарный дом. Нет! Он вспомнил колдографию, за разглядыванием которой не так давно застал Бродягу.
Юная девушка стоит на берегу озера и со счастливой улыбкой корчит веселые рожицы в объектив. Ее удивительные волосы треплет ветер. Подол платья разорван, а на коленке красуется кое-как наклеенный пластырь: кривой, непонятного цвета. Она почему-то босиком. Но все эти мелочи едва заметны. Все затмевает яркая счастливая улыбка. Глядя на нее, кажется, что ничего страшного в нашем глупом мире просто не может произойти, пока не погаснет эта улыбка. Юная девушка… Вестница радости и добра.
Люпину никогда не доводилось видеть Нарциссу Блэк такой. А Сириусу доводилось. Ремусу в тот день как никогда стала понятна привязанность друга. Она была самой необыкновенной девушкой, которая только могла появиться на свет. И Люпин не видел ничего более красивого, чем эта простая колдография. Секрет был прост: Сириус Блэк видел ее такой удивительно красивой и такой беззаботно счастливой. Магия любви… Разгадка сущности Нарциссы Блэк была проста. Только юноша, смотревший в тот летний день сквозь объектив своей фотокамеры, мог сделать ее счастливой. Ни деньги, ни платья… Только он.
Люпин поднял голову и встретился с внимательным взглядом. Оказывается, борьба с завязками была окончена, и Нарцисса вот уже какое-то время нетерпеливо смотрела на него, ожидая дальнейших действий. Ремус Люпин моргнул, чтобы прекратить гипнотическое воздействие этих глаз, и смущенно опустил взгляд к своему рюкзаку. Краем глаза он заметил, что девушка в нетерпении перекатывается с носка на пятку. Он начал лихорадочно рыться в рюкзаке. Наконец на свет были извлечены письменные принадлежности: кусок пергамента, перо и чернильница. Нарцисса быстро схватила их и устроилась за ближайшей партой. Люпин невольно улыбнулся этой порывистости. До чего же разной она могла быть: холодная и сдержанная, импульсивная и порывистая, язвительная и жестокая, чуткая и трогательная. Почему-то казалось, что в условиях ее будущей жизни, одна часть ее натуры исчезнет, растворится в догмах и предрассудках. Было безумно жалко.
Нарцисса подняла голову и встретилась с его внимательным взглядом:
– Прости, я забыла сказать «Спасибо», – смущенно улыбнулась она.
Люпин улыбнулся в ответ и только рукой махнул.
Нарцисса опустила голову и стала смотреть на пергамент.
Ей хотелось написать так много. Сказать, наконец, как сильно она любит, как он нужен, как важно его присутствие для нее в эту последнюю неделю, как…
Девушка обмакнула перо в чернильницу, и на чистый лист пергамента легли аккуратные строчки:
«Привет.
Выздоравливай, пожалуйста, быстрее.
Очень тебя жду.
Я».
Нарцисса посмотрела на свое творчество и усмехнулась. Да уж! Рассказала все, что хотела. Все было не то и не так. Просто ей было важно видеть его глаза, когда она скажет ему все, что так жжет душу. Нет, она скажет сама: губами, руками, сердцем. Такое не должна передавать безликая записка.
Девушка подняла голову и посмотрела на Люпина.
– Так себе получилось. Остальное я надеюсь сказать при встрече.
Люпин вздохнул. В эту минуту он позавидовал Сириусу. Здравый смысл подсказывал, что завидовать нечему, но сердце отказывалось его слушать. Перед ним сидела удивительная девушка, которая… любила. Это было видно невооруженным взглядом. Для самого Ремуса Люпина путь в это царство закрылся еще в раннем детстве. Страшные клыки оборотня закрыли его раз и навсегда. Юноша знал, что ему суждена жизнь одиночки. Это значит: никто никогда не полюбит, не будет семьи. Хогвартс дал ему друзей, и Люпин был благодарен всей душой. Юным мальчишкам все это казалось забавным приключением. Но чем старше становился Ремус Люпин, тем отчетливей понимал свою отчужденность и непохожесть. Любовь – это вера. А ему никто не сможет верить. Ремус до сих пор помнил ужас в глазах Лили Эванс, когда та случайно услышала его с Джимом разговор и поняла, кто он на самом деле. Тогда Лили просто убежала. Ей понадобилось время, чтобы принять. Но все же она необыкновенная девушка, потому что позже нашла в себе мужество понять Ремуса и всеми силами старалась втянуть его в нормальную жизнь. Иногда Люпину казалось, что она заботится о нем даже больше, чем о Джиме. Но это только казалось. Огромного сердца Лили хватало на всех, кроме девушки, сидящей сейчас напротив старосты Гриффиндора.
Лили ненавидела Нарциссу Блэк. Она отказывалась понимать Сириуса. А Люпин очень хорошо понимал. Нет, он не мог сказать, что влюблен в Нарциссу. Он не должен испытывать это чувство. Он свыкся с этим. Просто он завидовал Сириусу, когда осознавал, что это противоречивое сердечко бьется только для него, ради него и о нем. Люпин отдавал себе отчет в том, что ничего хорошего эта любовь не принесет ни другу, ни этой девушке. Завидовать нечему – у них отнимают самое важное, частицу себя. Но завидовал. Потому что у них хоть и в прошлом, но было что-то самое важное, а у него не будет никогда.
Люпин вздохнул, посмотрев на Нарциссу, спрыгнул с парты и взял из ее руки протянутый листок.
– Сириус очень обрадуется.
Нарцисса улыбнулась.
– Неделя. Почему мне так не везет?
Люпин не понял вопроса, но на всякий случай пожал плечами.
Нарцисса протянула ему перо и чернильницу.
– Спасибо тебе за все.
– Пожалуйста. Если бы в моих силах было тебе помочь…
Нарцисса снова улыбнулась и направилась к выходу. Сняв запирающее заклятие, она обернулась:
– Ты очень хороший человек, Ремус. Всегда помни об этом.
С этими словами девушка вышла из кабинета. Люпин какое-то время смотрел на закрывшуюся дверь. Она сказала это. Несколько простых слов, и камень на сердце потерял часть своего веса.
*
Вторник. Среда. Четверг.
Безликие одинаковые дни. Скучные уроки, на которых профессора тщетно пытаются завладеть ее вниманием. После них – обед, на котором вопреки здравому смыслу она периодически поглядывает на противоположный стол в безумной надежде, что именно сейчас место рядом с Джеймсом Поттером окажется занято. Уроки. Сидение по вечерам в комнате Люциуса. Странное, непонятное. Они почти не разговаривают. Он укладывается на кровать с учебником по какому-нибудь предмету, она пытается делать домашнее задание, сидя за его письменным столом.
Перешептывания в гостиной каждый раз при ее появлении… Глупые вопросы Белинды из серии «ну как?»…
Все раздражает и злит. Хочется достать волшебную палочку и наложить на всех парочку заклинаний, чтобы они исчезли, растворились. Она будто не живет эти несколько дней. Ожидание неотвратимого заставляет сердце сжиматься. Но чем тяжелее на душе, тем спокойнее черты ее лица. За эти несколько дней она словно покрывается непрозрачной маской спокойствия и равнодушия. Юная Нарцисса Блэк проводит генеральную репетицию всей своей последующей жизни.
*
Пятница. Нарцисса спустилась в гостиную. Выходить никуда не хотелось и медленно, но верно ее накрывала полная апатия ко всему происходящему. И если утро и так начиналось не слишком хорошо, то оклик Белинды Макнейер испортил его окончательно. Нарцисса обреченно обернулась и принялась равнодушно внимать лекции на тему «как ты могла уйти без меня? Мне, по-твоему, хочется тащиться на завтрак одной? Подруги так не поступают…». Мелькнула мысль – поинтересоваться, кого Белинда понимает под словом «подруга», но Нарцисса поленилась. Ей не хотелось вступать в перепалку. Выйдя из гостиной, девушка наткнулась на Люциуса Малфоя. Это уже начинало казаться каким-то роком. Или он просто за ней следит?
– Привет, – бодро поздоровался он.
– Привет, – Нарцисса попыталась придать своему голосу жизнерадостности и отметила про себя, что приветствие Белинды получилось более искренним. Надо будет над собой поработать.
Люциус лениво кивнул Белинде и, протянув руку, обнял Нарциссу за талию. Девушка с удивлением обнаружила, что это уже становится привычным жестом. То ли еще будет…
Они так и направились на завтрак втроем. Белинда, которая никогда не скрывала симпатии к Люциусу, начала выпытывать его мнение о шансах Слизерина на получение Кубка по квиддичу в этом году. Нарцисса вяло подумала, что не замечала за «подругой» любви к спорту. Да! Нужно учиться быть такой же гибкой. Ведя непонятную Нарциссе беседу, трое слизеринцев свернули в очередной коридор, и Нарцисса споткнулась, потому что обнимавший ее Люциус резко остановился. Девушка удивленно вскинула голову и увидела его напряженный профиль. Нарцисса проследила за его взглядом. Метрах в пяти стоял Фред Забини, опираясь на широкий подоконник по обе стороны от сидящей на нем девушки. Он что-то яростно доказывал. Но остановился Люциус, конечно же, не из-за Фреда. Нарцисса перевела взгляд на жениха. Тот уже успел взять себя в руки и медленным шагом двинулся вперед. Только внезапно напрягшаяся рука на талии Нарциссы выдавала его чувства. Однако девушку он выпустил только тогда, когда они поравнялись с близнецами Забини. Фрида вскинула глаза и, взглянув на ее лицо, резко обернулся Фред. Легкая неловкость, и Фред протянул руку Люциусу для приветствия. Люциус отпустил талию Нарциссы и крепко пожал протянутую ладонь. Затем он повернулся к Фриде и ровным голосом сказал:
– Доброе утро!
– Доброе! – ответила девушка и посмотрела на Нарциссу.
– Здравствуй, – проговорила Нарцисса, отчаянно пытаясь понять значение взгляда Фриды.
«Что общего у тебя может быть с Блэк?» – некстати вспомнился вопрос, обращенный к Ремусу Люпину в начале этой ненавистной недели.
– Здравствуй, – легко ответила Фрида, так и не дав Нарциссе возможности разгадать.
– Ну, мы завтракать, – нарушил неловкую паузу Люциус Малфой.
– А мы – уже, – откликнулся Фред.
Это напоминало высокоинтеллектуальную беседу пациентов клиники Святого Мунго, причем отделения душевнобольных. Нарцисса решительно шагнула вперед и, кивнув на прощание Фреду, прервала эту «содержательную» беседу. Через пару шагов ее догнала Белинда, а еще через секунду между ними вклинился Люциус, снова обняв Нарциссу за талию. Его пальцы жестко впились в ребра. Нарцисса едва успела подумать, что стоит ему напомнить о том, что ему навряд ли нужна жена-калека, как из дверей главного зала, до которого они успели дойти, вышел… Сириус Блэк.
Сердце сделало в груди немыслимый кульбит, больно стукнувшись о ребра. Или это просто Люциус еще сильнее сжал пальцы? Как же она ждала этого момента, как мечтала скорее увидеть его. Родной! Любимый! Нарцисса изо всех сил старалась не расплакаться от безграничной нежности и облегчения. Он выглядел не совсем здоровым: бледный, темные тени под глазами. Сердце девушки сжалось. Она отдала бы все на свете за возможность броситься сейчас ему на шею и вновь почувствовать такое знакомое тепло рук, такой родной запах: свежей листвы и морского бриза. Сириус вскинул голову и остановился. Его взгляд едва скользнул по Люциусу Малфою и остановился на ней. Глаза манили, притягивали, что-то пытались сказать. Нарцисса сглотнула. Ей казалось, что прошла целая вечность. На деле же, всего пара секунд. Просто мудрое время остановилось для двух отчаянно колотящихся сердец. Джеймс Поттер врезался в затормозившего в дверях Сириуса, заставив того качнуться вперед и схватиться за дверной косяк в попытке удержать равновесие. Мгновение разрушилось. Мир вокруг наполнили лица и звуки. Растерянное лицо Поттера, боль в ребрах от сжимающих ее пальцев…
– Привет, – одними губами произнес Сириус.
Толпа студентов заставила его наконец сдвинуться с места.
Девушка тихо ответила:
– Привет!
Этим коротким словом хотелось сказать так много. Он понял. Поток студентов развел их в разные стороны. Оказалось, за эти несколько секунд они умудрились создать пробку в обе стороны. Равнодушные безучастные студенты, торопящиеся кто на завтрак, кто на уроки, безжалостно разорвали хрупкую связь взглядов и чувств.
Нарцисса вошла в главный зал и подумала, что Люциус сейчас просто убьет ее. Он ведь предупреждал, что не потерпит выставления дураком себя любимого. К ее удивлению, едва они вошли внутрь, он ее отпустил. Садясь на свое место, Нарцисса подумала, что что-то не так. Взгляд на юношу подтвердил опасения. Он мрачно смотрел в свою тарелку и не замечал ничего вокруг. Посидев так пару минут, Люциус резко встал и, сообщив, что ему пора, быстрым шагом направился к выходу. Нарцисса проводила его взглядом и посмотрела на гриффиндорский стол. Ремус Люпин сидел на своем месте и, размазывая завтрак по тарелке, упорно не желал диалога с Лили Эванс.
Почувствовав чей-то взгляд, Лили подняла голову и с неприязнью посмотрела на Нарциссу. Та наградила ее не менее приветливым взглядом и снова посмотрела на Люпина. Он наконец поднял голову. Их глаза встретились. Нарциссе показалось, что Люпин сейчас отчаянно нуждается в поддержке. Он словно не мог на что-то решиться, и нравоучения Лили отнюдь не прибавляли ему храбрости. Затравленный взгляд… Нарцисса посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
Девушка вспомнила недавний разговор и поняла, что он тоже его вспомнил. Нарцисса уверенно кивнула. Люпин с надеждой посмотрел на нее. Нарцисса кивнула еще раз. Неважно, что она не знала того, что ее ждет через несколько дней. Сейчас она постаралась выглядеть как можно уверенней и поделиться частью своей уверенности с Люпином. Юноша чуть улыбнулся и положил ложку на стол. Это был уже другой человек. Нарцисса поняла, что он решился. Ремус Люпин встал и быстро направился к выходу. Нарцисса проводила его взглядом и посмотрела на Лили. Зеленые глаза метали молнии. Нарцисса улыбнулась улыбкой победительницы. Она сильнее. В ней есть то, чего никогда не будет в этой хваленой гриффиндорке. Стальной стержень, который не позволит сломаться даже в самые страшные моменты ее будущей жизни. Она выстоит, она сможет. А еще она наградит даром этой внутренней силы своего единственного сына. Но все это будет потом. Сейчас же Нарцисса просто усмехнулась и повернулась к Белинде, которая вот уже пять минут настойчиво что-то спрашивала.
*
Сириус Блэк находился в смятении. Он, конечно, понимал, что за завтраком непременно встретит Нарциссу. Но завтрак прошел, а она так и не появилась. Сириус едва успел расслабиться, как… До чего же она была красива. Его маленькая любимая девочка. Ее неземную красоту не портила даже эта пародия на человека, впившаяся в ее талию. Хотя при виде этой картины появилось отчетливое желание проломить ему башку. Сириус вот уже несколько минут пытался прийти в себя. Он сказал Сохатому, что догонит, а сам уже довольно продолжительное время невидящим взглядом смотрел на метель за окном. Что-то странное в ее взгляде никак не давало покоя. Что изменилось с момента их последнего разговора? Тогда она сказала, что не хочет ничего менять. А сегодня… Сириус наклонился и прижался лбом к холодному стеклу. Еще и часа не прошло с момента его выхода из лазарета, а он уже так устал. Нет, травмы уже не беспокоили. Бывало и похуже. Просто этот короткий отрезок времени выдался тяжелым.
Лили упорно пыталась окутать его коконом заботы, но сегодня это почему-то вызывало раздражение. Нет! Он очень любил и ценил Лили. Она была замечательным другом. Только зловредным червячком мозг точила непрошеная мысль: если бы не ее наставления все эти три месяца, все могло бы быть по-другому. Не то чтобы он винил Лили… Своя голова на плечах есть. Вот только когда тебе шестнадцать, и мир рушится на глазах, очень хочется услышать чей-нибудь совет и малодушно переложить ответственность за свои поступки на чужие плечи. В этот раз этим кем-то оказалась Лили. Сириус ничего не мог с собой поделать, раздражение теребило душу.
А еще Лунатик. Сириус поморщился. Он понимал, каково сейчас Люпину, да вот только не смог найти в себе силы подойти и поговорить. А ведь всю неделю готовил этот разговор. Какие-то непринужденные шутки и легкие фразы, призванные доказать, что он ничуть не винит друга и давно все забыл. Да, уж. Забудешь тут, когда несколько ночей подряд просыпаешься в холодном поту от вида страшных клыков в нескольких миллиметрах от своего лица. Поговорить надо. Вот только как? Сегодня он малодушно кивнул всем сидящим за столом, но весь завтрак общался только с Сохатым. Люпин тупо смотрел в свою тарелку, от этого в душе что-то сжималось. Но ведь не обратился и не заговорил. Черт!
– Привет! – тихий знакомый голос заставил обернуться.
Ремус Люпин словно материализовался из его мыслей. Осунувшийся, с болезненным блеском в глазах, он нервно теребил рукав своей мантии.
– Привет! – попытался улыбнуться Сириус.
– Рад, что ты поправился, – Люпин неловко дернул плечом.
– Да уж. Я тоже.
Все шло не так. Куда делись отрепетированные остроты? В глазах Люпина что-то медленно и неудержимо таяло. С катастрофической скоростью испарялась уверенность, переданная взглядом Нарциссы Блэк.
Люпин зачем-то кивнул и сказал:
– Ну, ладно, я это…
Он развернулся и быстро пошел прочь.
– Стой, – крикнул Сириус.
Звонкий голос эхом отразился от высоких стен. Люпин резко обернулся.
– Подожди, – Сириус сделал шаг навстречу, – в общем, я хотел сказать, что все это – ерунда.
Сириус обвел рукой что-то незримое.
– Ты не виноват. Я сам не должен был. Я же все прекрасно знал.
Он чувствовал, что говорит не слишком убедительно и связно, но ничего другого сейчас просто не приходило в голову.
Люпин медленно подошел и посмотрел прямо в глаза. Глаза серо-зеленого цвета. Когда он превращался, они не меняли цвет, только выражение. Сириус мотнул головой, отгоняя воспоминание о последнем созерцании этих глаз в непосредственной близости.
– Нет, Сириус, я опасен. И я все прекрасно понимаю. Мне уже не одиннадцать. Я знаю, что никогда не смогу…
– А вот об этом даже не думай! – резко перебил Сириус. – Ты все сможешь. Понятно? Опасен, говоришь? Покажи хоть одного, кто, имея под рукой волшебную палочку и десяток заклинаний, не опасен. Несчастный случай может произойти с кем угодно. Мы вместе почти шесть лет, и это первый раз, когда случилось такое. А сколько за эти шесть лет каждый из нас оказывался в лазарете? А? Все, что произошло, произошло по моей вине. Ясно? Я сглупил и поплатился за это. Это мне нужно просить прощение.
Люпин все это время не отрывал глаз от лица друга. Его охватила такая волна облегчения и благодарности. Нарцисса оказалась права. Сириусу он нужен такой, какой есть. Он действительно сказал это не так, как Нарцисса. Все-таки девушки мудрее. Люпин слабо улыбнулся.
– Спасибо за записку, Сохатый ее передал, – Сириус улыбнулся в ответ.
– Я должен был отнести ее сам, но побоялся, – признался Люпин.
– Зря, – Сириус толкнул его кулаком в плечо.
Люпин повторил его жест, а потом они крепко переплели правые руки, а левыми по-братски обнялись. Что-то неуловимо налаживалось. Это давало… Надежду.
*
Нарцисса попыталась вникнуть в вопрос Белинды.
– В чем ты пойдешь на бал?
– На бал? – переспросила Нарцисса.
– О Мерлин! Завтра бал, а она забыла. Ты с ума сошла? Идет на бал с одним из самых красивых парней в школе и не помнит об этом. Люциус ведь тебя пригласил?
Девушка автоматически кивнула, про себя подумав, что Люциус не счел нужным ее приглашать. По-видимому, их совместный поход и так предполагался, так что он не стал тратить силы и время. Бал! Завтра! Вот оно!
Нарцисса обернулась к Белинде:
– Да, платье у меня уже сшито. А ты с кем пойдешь? – она хотела увести разговор от своей персоны.
– Да у меня несколько предложений, так что я пока решаю. Кстати, видела, как Сириус Блэк сегодня впал в ступор, когда нас увидел? – Белинда хитро улыбнулась, вызвав недоумение Нарциссы. – Как же все-таки жалко, что он попал в Гриффиндор. Эх! А еще до сих пор не могу понять, что он нашел в этой курице, с которой таскается последние несколько недель. Вот и на бал наверняка с ней пойдет.
Белинда снова вздохнула. Нарцисса посмотрела на нее и подумала, отчего она никогда не замечала интерес Белинды к Сириусу? Возможно, раньше Белинда это скрывала, обращая внимание на то, что Сириус и Нарцисса общаются. Сейчас же она явно расстраивалась по поводу похода Сириуса на бал с какой-то девушкой. Нарцисса снова улыбнулась. Ей было плевать, с кем Сириус придет на бал. Она твердо решила, что уйдет он с ней. Девушка не знала, как сможет это сделать, но в результате была уверена. Она сможет. Ради задуманного она многое сможет. Есть Северус и Люпин. Она что-нибудь придумает. Нарцисса оглянулась на Снейпа, который как раз в этот момент выходил из зала. Все-таки она не одна.
*
Северус Снейп брел по коридору в сторону слизеринского подземелья за учебниками. Настроение было неважным. Завтра дурацкий школьный бал, а ему, как водится, не с кем пойти. Опять насмешки. Нет, лучше уж остаться в комнате и почитать или поспать. С этими мыслями он завернул за угол и увидел умильную сцену братания Сириуса Блэка и Ремуса Люпина. К Люпину лично Снейп никаких претензий не имел. Тот, наоборот, периодически выступал стопором Поттера и Блэка, не раз спасая Снейпа от еще большего унижения. Но кто же виноват, что он сейчас так трогательно обнимался с ненавистным гриффиндорцем? Упустить такую возможность слизеринец не мог.
Короткая вспышка, и руки Блэка и Люпина намертво приклеились друг к другу. Ребята дернулись в разные стороны, пытаясь понять, что же произошло. Люпин сообразил первым:
– Заклятие. Черт. Бродяга, не дергайся. Не поможет.
Блэк отчаянно озирался по сторонам и что-то яростно бормотал. Люпин фыркал от смеха.
Снейп вышел из тени, наслаждаясь триумфом:
– Трогательно, блин, – с чувством произнес он. – Прям рука не поднимается лишить такого зрелища остальных.
Он мерзко ухмыльнулся и прошел мимо нервно смеющегося Люпина и отчаянно мечущегося Блэка.
– Снейп, это последний сознательный поступок в твоей жизни! –прорычал Блэк вдогонку.
«Испугал! Ты сначала освободись». Слизеринец быстро свернул за угол. Периферического зрения достигла вспышка света. Кто–то освободил проклятых гриффиндорцев.
«Сердобольные, мать вашу! Что ж до спальни можно и пробежаться, а в школу чинно пойти в толпе однокурсников. Уроков сегодня совместных, к счастью, нет».
С этими мыслями Снейп рванул с места, подгоняемый топотом ног из соседнего коридора.
*
Люциус Малфой медленным шагом брел по территории Хогвартса. Метель бросала в лицо холодные иголки снега, и ледяной ветер продувал до костей. Но семнадцатилетний юноша ничего этого не чувствовал. Он снова и снова переживал короткую встречу перед завтраком. Фрида, такая красивая, такая нежная, такая далекая… Люциус остановился и поднял голову вверх. Небо бросило в лицо целую пригоршню снега. Серое равнодушное небо. Люциус вспомнил встречу с Блэком. Нужно было поставить Нарциссу на место, нельзя ей позволять не то что здороваться, даже смотреть в сторону этого выскочки. Вот только сил утром на это не хватило. Последние силы ушли на то, чтобы выглядеть спокойным в ее присутствии.
Звон колокола заставил Люциуса вздрогнуть. Юноша оторвался от размышлений и осознал, что он вообще-то шел на травологию. Сегодня что-то перекроили в расписании. Он обратил на это внимание утром. Люциус направился к теплицам. Травология традиционно проводилась совместно с Пуффендуем. Можно расслабиться и даже над кем-нибудь поиздеваться. Не Гриффиндор, конечно, достойно не ответят, но порой хотелось похамить безнаказанно.
Люциус вошел в теплицу и заметил, что в подсобной комнате, где находилась спецодежда Слизерина, одиноко висит его роба. Не мудрено. Все давно на занятии. Юноша надел брезентовую робу поверх школьной мантии и, нацепив на лицо обворожительную улыбку, которая должна была искупить в глазах мадам Спраут его опоздание, шагнул в класс.
Как и ожидалось все прошло гладко. Немного пожурили, но даже не сняли баллы. Люциус умел быть очаровательным, когда хотел. Он еще раз улыбнулся преподавателю, шагнув к своему обычному месту у края огромного стола. Он посмотрел на стоящие перед учениками растения и попытался вникнуть в объяснения учителя. Отвлекло движение напротив. Люциус вскинул голову на пуффендуйцев и замер. Напротив него стоял Фред Забини с каким-то уж очень напряженным взглядом. Люциус оторопел. С какого перепугу Фред там, а не рядом с ним? Но переместив взгляд на соседа Фреда, Люциус сглотнул. Вратарь сборной Когтеврана с внимательным видом слушал объяснения мадам Спраут. Когтеврана? Люциус скользнул взглядом по ученикам напротив. Точно! Запоздало в памяти всплыли пометки в расписании. Перед ним стояли действительно когтевранцы, причем вперемешку со слизеринцами. По-видимому, кто как встал. Люциус нервно сглотнул и скосил глаза на своего соседа. Вот тебе и расслабился. Сердце рухнуло куда-то в район желудка, едва он увидел тонкие пальчики Фриды Забини, нервно выстукивающие какой-то ритм на поверхности стола.
Люциус медленно обернулся и встретился с ее глазами:
– Привет, – глухо выдохнул он.
– Привет, – согласилась девушка.
– Что делаем?
– Собираемся отделять черенки от Полоскуньи Трехцветной, – просветила Фрида.
– А-а, – протянул Люциус, ничего не вынеся из объяснения.
– А теперь разбейтесь на пары с соседом и возьмите по кадке с растением. Все переходим в теплицу номер двенадцать, и там, на приготовленных рабочих местах, приступаем к заданию.
– Мы соседи? – спросил Люциус.
– По-видимому, – пожала плечами Фрида. – А это, вроде как, наша кадка.
Она показала на деревянную емкость с непрезентабельного вида растением.
Люциус кивнул и, забросив рюкзак за спину, поднял кадку. Сделав пару шагов в сторону выхода, он почувствовал, как лямка рюкзака соскальзывает. Попытка закинуть ее обратно движением плеч потерпела фиаско.
– Постой, – раздался позади голос Фриды.
Люциус послушно остановился. Она догнала его и поправила сползающий рюкзак.
– Спасибо.
Она кивнула в ответ. Люциус притормозил в дверях, пропуская девушку вперед, и столкнулся с Фредом. Тот был, похоже, жутко недоволен таким раскладом, но от возражений воздержался. И правильно сделал. Иначе Люциус не ручался за итог «беседы».
Войдя в теплицу номер двенадцать, он увидел Фриду в самом дальнем конце помещения. Люциус пробрался к ней и опустил кадку на пол между двумя резиновыми ковриками, предназначенными для студентов. Фрида уже стояла на коленях и деловито раскладывала какие-то инструменты. Люциус отбросил рюкзак в сторону и опустился на колени напротив.
Они начали работать в молчании. Причем Фрида ловко разгребала землю ручками в ярких перчатках, затем осторожно отрезала черенок от растения и складывала в подставленную Люциусом миску. Черенки все время норовили выпрыгнуть, и юноша старался как можно быстрее прикрыть миску своей ладонью в такой же перчатке.
– У тебя здорово получается, – проговорил он.
– Да уж. Травология мне всегда давалось легко.
– В отличие от меня.
– В отличие от тебя. Растения нужно любить. Тебе не хватает любви.
– Ты права, – Люциус в упор посмотрел на нее. – Мне не хватает любви.
– Подай секатор, пожалуйста. Тот, что побольше.
Люциус протянул то, что она просила и, не удержавшись, сжал ее пальцы. Словно электрический разряд коснулся его руки даже через перчатки.
– Люциус, не надо, – попросила девушка.
– Почему? – хмуро спросил он.
– Просто не надо, и все.
– Как скажешь, – холодно ответил юноша.
– Не обижайся. Просто ты ведешь себя, как эгоист. Ты думаешь, для меня это все легко?
– А ты думаешь, это легко для меня? – Люциус яростно хлопнул миской об землю и придавил вылезающие черенки крышкой.
– Мистер Малфой, поосторожнее, – тут же окликнула мадам Спраут.
Фрида опустила глаза и продолжила работу:
– Знаешь, мне всегда казалось, что у нас ничего не закончится. А вот… – девушка нервно усмехнулась. – Ты не виноват. Просто нам лучше как-то смириться, и свыкнуться с этим, и прекратить изводить друг друга. Я не могу спокойно находиться в главном зале. У меня кусок в горло не лезет от твоего взгляда. Я не могу спать, потому что всегда думаю о том, что ты вот-вот откроешь мою дверь. А этого все не происходит и не происходит… И тогда я понимаю, что этого не будет никогда. Все закончилось, понимаешь? Просто… закончилось.
Фрида говорила все это, глядя в пол. Люциус видел только ее пылающую щеку, когда она отвернулась. Его сердце сжалось и невыносимо заныло. Он понял, что сейчас она уже не осознавала, что говорит это все ему. Складывалось впечатление, что Фрида Забини шепчет эти мучительные слова для себя, убеждая, уговаривая отчаянно ноющее сердце.
Люциус наплевал на все и схватил ее за руку. Он стремительно стащил с себя и с нее эти дурацкие перчатки, переплел их пальцы. Электрический разряд заставил задохнуться. Как давно он не чувствовал тепло ее рук.
