Текст книги "Цвет Надежды (СИ)"
Автор книги: Ledi_Fiona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 91 страниц)
Пэнси тут же испарилась, а староста Слизерина повернулся к Брэндону.
– Форсби, на два слова, – коротко бросил Драко.
Он уж повернулся отойти к окну, да вот только Брэнд не двинулся с места. Вот этот новость. Значит, Блез не померещилось. А он-то вчера над ней насмехался.
– Ты не слышал?
– Я не хочу с тобой никуда идти. У меня есть свои старосты и…
Драко смерил мальчишку взглядом, от которого тот неминуемо должен был свалиться замертво, вон даже Грейнджер шагнула ближе к своему первокурснику, словно защищая.
Брэнд, естественно, тут же этим воспользовался. Кто бы сомневался. Драко едва сдержал усмешку. «Гермиона, пожалуйста…»
И точно.
– Гермиона, – умоляющий взгляд в сторону семикурсницы, – пожалуйста, я не хочу никуда идти с Малфоем.
– Как будто кто-то может тебя за это осуждать… – себе под нос, но так, чтобы слышали все, пробормотала Уизли. Драко хотел резко ответить, да передумал. Стоило связываться. Он даже имя ее не мог вспомнить. Еще стоит об нее мараться. Он ограничился презрительным взглядом, который заставил гриффиндорку покраснеть. Так-то. Будет знать, с кем связываться. А Брэнд добился своего. Что и требовалось доказать. Гермиона Грейнджер чуть приобняла его за плечо и осторожно произнесла:
– Малфой, ты можешь все сказать Брэндону при нас. Не думаю, что стоит куда-то его уводить.
– Расслабься, Грейнджер. Я не ем детей по вторникам. Что ты в него так вцепилась?
Он хотел ее задеть. Это удалось. Она смутилась, отпустила плечо Форсби, потом снова за него схватилась. Малфой наблюдал эту сцену с презрительной ухмылкой. Чертова гриффиндорская солидарность. Ведь будь он слизеринцем, сама бы его прибила на месте. А тут оберегает, как мама родная. Стоп. Это уже лишнее. Он, конечно, сочувствовал Брэнду по поводу смерти матери, но вот ублюдком было становиться необязательно.
– Малфой, ты можешь забирать Уоррена. Инцидент исчерпан.
Драко резко обернулся на говорившего.
– Поттер, – он изобразил удивление. – С каких пор ты у нас вмешиваешься в дела власть имущих?
Гарри Поттер набрал в грудь воздуха, но…
– Так. Все разошлись. Звонок через десять минут, а вы еще здесь, – разрядила обстановку Гермиона Грейнджер.
Сама она выпустила Брэндона и, резко развернувшись спиной к Драко Малфою, поймала руку Гарри Поттера.
– Пойдем. К нам это тоже относится. Рон здесь сам закончит. Правда?
Она обернулась к рыжему. Тот кивнул в ответ.
Она же удалилась по коридору за руку с чертовым Поттером. Прав был будильник. Все ни к черту.
– Грейнджер, – черт. Зачем? Зачем он это сделал?
Она медленно обернулась и, не выпуская руки Поттера, приподняла бровь, ожидая продолжения. Самое паршивое, что вместе с ней обернулись все, кто до этого принял призыв «разойтись» как руководство к действию. Драко в сотый раз чертыхнулся, но закончил спокойным голосом.
– Дамблдор просил передать, что сегодня в 15:00 собрание старост. Пошли!
Это уже относилось к Тому Уоррену.
– С каких пор ты у нас на посылках?
Блин. Уизли семнадцать лет, а мозгов так и не набрался. Ну, неужели не понятно, что нужно вовремя остановиться, особенно, когда дело касается его, Драко Малфоя?
– Петрификус Тоталус! – спокойный голос, короткая вспышка света, визг девчонок, вопль Поттера, на котором тут же повисла толпа сокурсников, оклик Грейнджер.
– Минус двадцать баллов со Слизерина! Энервейт.
Ну, это она загнула. Старосты не имеют права штрафовать старост. Она сама пыталась напомнить ему об этом на пятом курсе. Тогда он выиграл. Он и сейчас выиграл. Только она еще этого не поняла.
Драко быстрым шагом шел в сторону гостиной Слизерина. Рядом семенил Уоррен. Нет. Он не станет ему ничего говорить. Пока. Он должен подавать пример? Плевать. Он никому ничего не должен.
*
Сидя на своем месте рядом с Гарри, Гермиона то и дело поглядывала на парту Драко Малфоя и Блез Забини.
Как все глупо! Сколько сил ушло на то, чтобы хоть как-то успокоить друзей. Рон не прекращал буйствовать с тех пор, как пришел в себя… А когда Гермиона попыталась сказать, что ему не стоило провоцировать Малфоя… Ох! При воспоминании о том, что началось, Гермиона поежилась. Она незаметно покосилась на Рона. Тот хмуро изучал чистый листок пергамента. Гермиона вздохнула. А Гарри? Два дня подряд натыкаться на Малфоя. Да еще с его «любовью» к этому субъекту. При мысли о Гарри внутри что-то шевельнулось. Девушка посмотрела на соседа по парте. Та же хмурая физиономия. Только он не изучал свой пергамент, он рисовал на нем какие-то каракули, причем делал это с таким остервенением, что рядом с ним уже лежали остатки двух перьев. Зачем она это сделала? Зачем так демонстративно взяла его за руку? Именно демонстративно. Нет! Они и раньше брались за руки, они ведь друзья, только… Сегодня все было не так. Гермиона сделала это намеренно на глазах у Малфоя. Специально, чтобы он увидел. Как глупо! Он наверняка не заметил. Ему плевать на нее. А она… Гермионе стало нестерпимо грустно. Захотелось заплакать, но тут же в голову пришла мысль, что подумают остальные. Первый учебный день, а староста Гриффиндора льет горючие слезы на уроке у самого «любимого» преподавателя. Гермиона усмехнулась от возможной картины и снова посмотрела на затылок Драко Малфоя.
Почему он так поступил? Хотя… Он поступил так, как всегда.
Ох! Как же ей разорваться между двух огней? Как сохранить близких людей и не потерять его?!
Дверь отлетела в сторону, и в кабинет вошел самый «обожаемый» преподаватель. Интересно, он будет себя вести так, как и раньше? Ведь после того, что случилось…
– К сожалению, мы снова встретились, – ядовитый голос профессора зельеварения разрезал наступившую с его появлением тишину. Да, не все в жизни меняется.
*
Снейп обвел взглядом класс, продолжая диктовать состав сложного зелья. Все на месте. Никто не возжелал остаться дома. Что ж… все здесь, несмотря на то, что школа может перестать быть безопасным местом. Скорее, наоборот. Все говорит о том, что она может стать эпицентром всех событий. Слишком большая сила и мудрость сокрыта в ее стенах. Ни один здравомыслящий враг не захочет оставлять за своей спиной такой источник. Темный Лорд не дурак, далеко не дурак.
Взгляд сам собой задержался на лучшем ученике.
Драко Малфой быстро записывал состав зелья, чуть наморщив лоб. У Нарциссы тоже была такая привычка.
Снейп про себя усмехнулся. Шесть лет назад он в душе обрадовался, что сын Нарциссы сел именно за эту парту. Снейп очень любил эту парту. Парта в любимом кабинете. Парта, которая позволила добиться всего, что он сейчас имел. Именно с нее юный Снейп взял старт. Сейчас на его старом месте сидела Блез Забини. Как раз в эту минуту она отодвинула руку Драко от его пергамента и стала что-то читать в его записях. Драко пододвинул конспект к ней поближе. Он всегда все успевал, в отличие от Блез.
Снейп снова мысленно усмехнулся. Ирония судьбы. Драко сел не куда-нибудь, а именно на место Нарциссы. Знает ли он об этом? Нужно как-то сказать. Он сел не туда, где сидел Люциус! Интересно, это знак?
Снейп снова посмотрел на старосту своего факультета и встретился с внимательным взглядом. Как давно этот мальчик перестал улыбаться по-настоящему. Снейп видел у него нормальную улыбку разве что в детстве, и то нечасто.
Блез обернулась к Пэнси Паркинсон. Снейп проследил за ее маневром. Сам он отлично знал, что если вот так повернуться, сидя за этой партой, то очень хорошо будет видна другая парта… Как Снейп ее ненавидел! Все та же ирония судьбы. Сейчас за ней сидела Гермиона Грейнджер, быстро записывая лекцию, а рядом с ней… Двадцать лет назад за этой партой сидели Сириус Блэк и Джеймс Поттер. А шесть лет назад Гарри Поттер сел именно за нее. Ведь не мог знать, а сел. Та же взлохмаченная шевелюра, та же привычка потирать шею и заглядывать в записи соседа.
У Поттера как раз в эту минуту сломалось перо, и он начал судорожно рыться в недрах своего рюкзака в поисках запасного. На парте его почему-то не оказалось.
– Минус пять баллов Гриффиндору, мистер Поттер. К уроку нужно готовиться заранее!
Ненавидящий взгляд исподлобья. Его папаша смотрел так же. Ах! Как приятно, что можно отыграться. Нарцисса, помнится, упрекала его в предвзятости. Но в том, что касалось гриффиндорцев, она была не всегда объективна.
Снейп усмехнулся. Он ведь обещал, что возьмет реванш, а никто из них не верил. Прошло двадцать лет, но Северус Снейп ничего не забыл. Два чертовых гриффиндорца, на одного из которых был так похож этот выскочка, когда-то погубили двух самых дорогих ему женщин. Если бы не они, все было бы по-другому.
Снейпу надоело наслаждаться бешенством во взгляде Гарри Поттера, и он посмотрел на своего старосту. Полуулыбка аккуратному конспекту. Драко всегда улыбался, если Снейпу доводилось беседовать с Поттером. Профессор зельеварения прекрасно понимал, что это непедагогично, что нельзя поощрять подобное, но…
Блез снова убрала в сторону руку Драко, рукав задрался, явив на свет белую повязку. Снейп многое бы отдал, чтобы помочь этому мальчишке. В память о белокурой девочке, которая когда-то вопреки насмешкам стала его другом. Вот только это представлялось трудновыполнимым. Упрямый мальчишка не желал помощи. Он просил ее только в самых крайних случаях и, что примечательно, не для себя.
Снейп отвернулся к окну. Скоро все закончится. И для него, и для Драко Малфоя, и для сотен других людей, магов и магглов. Осталось совсем немного. Он это чувствовал. Не сказать, что это были приятные ощущения. Просто был тупик, в котором не наблюдалось выхода. Иногда он хотел перестать бороться и просто уснуть спокойным сном. Вот только там, в том далеком мире, его тоже никто не ждал. Там была она. Но была с ним. Вот и получалось, что если он и мог кому-то понадобиться, то только здесь. Дамблдор доверял ему, нуждался в нем. А еще был этот мальчик, и была белокурая девочка. Для него она всегда останется Нарциссой Блэк. Веселой, взбалмошной и непредсказуемой. Он не желает думать о ней как о Малфой.
Нет! Он еще нужен. Пока живы эти люди, он нужен. А там… посмотрим.
*
После обеда Драко вошел в гостиную Слизерина. Он предполагал, что на собрании Дамблдор учинит разнос. Он и сам знал, что влетит за дело. Кто просил его швыряться заклинанием в Уизли? Душа просила. Драко усмехнулся. Но нужно принять меры. Для начала промыть мозги Уоррену. Учебный год еще не начался, а у Слизерина уже было минус двадцать баллов. Так они далеко уедут. Именно для этого Драко попросил Пэнси устроить ему беседу с первокурсником. О чем они будут говорить, Драко не знал. Еще не хватало забивать голову такой мелочью. По ходу дела разберется.
Уоррен уже ждал в пустой гостиной. Он весь как-то уменьшился и слился с высокой спинкой стула. По-видимому, Пэнси подготовила почву для будущей беседы. Что она ему наплела, оставалось только предполагать, но мальчик явно опасался.
Драко молча подошел, выдвинул стул и, перевернув его спинкой вперед, сел напротив Уоррена.
– Ну? – начал он.
– Что? – опасливо переспросил мальчишка.
– Можешь начать с того, за что сегодня лишил факультет двадцати баллов.
– Форсби сам виноват.
– Не сомневаюсь.
И тишина.
– Слушай, – Драко нетерпеливо посмотрел на часы. Без двадцати три. – У меня времени в обрез, так что излагаешь быстро, четко и честно. Понял?
– Он меня оскорбил.
Драко приподнял бровь, и Уоррен поспешил добавить.
– Он назвал меня полукровкой.
Этого еще не хватало. Черт! В Слизерине-то он как оказался?
– У него было основание так сказать?
Мальчишка ту же взъерепенился.
– Это только мое дело! Ясно?
Драко про себя чертыхнулся. Эта тягомотина надолго. Так они ни до чего не договорятся. Он все равно не расскажет. Может, потом, но явно не сегодня.
– Ладно. Поговорим об этом вечером.
Драко встал и задвинул стул на место.
– Я не грязнокровка, – зло сказал мальчик.
– После поговорим, – отрезал Драко и направился к двери, но потом решил, что мальчишке и так несладко. Нужно проявить какое-то участие.
– Почему вы сцепились в поезде? – не то чтобы ему было интересно. Просто решил на какой-то другой ноте закончить неприятный для мальчишки разговор. Зная причины, его можно поддержать.
– Не твое дело! – зло отозвался Уоррен.
Ну, это он погорячился. Зря он так. Не стоило.
Драко Малфой медленно отпустил ручку двери, за которую уже успел взяться, не спеша развернулся и еле слышно проговорил:
– Ты чего-то недопонял. Объясню по-другому. Если в будущем не будешь хорошенько думать, что и кому говорить, склока с Брэндоном Форсби покажется тебе веселой прогулкой. И, кстати, еще минус хотя бы один балл по твоей вине – я без помощи волшебной палочки сам лично тебе ноги повыдергаю. Ясно излагаю?
Уоррен судорожно вздохнул и только кивнул в ответ. Пэнси пообещала кару пострашнее, вот только… Когда он посмотрел в эти холодные серые глаза, простое обещание как-то не показалось фигурой речи. Почему-то в слова старосты верилось. Мальчик понял, что не стоило так себя вести. В особенности с ним. Нужно будет обязательно наладить отношения. Он сильный. Он все может. С ним будет легче…
Драко, смерив мальчишку взглядом, вновь отвернулся к двери.
– Он порвал портрет моей мамы, – поспешно проговорил Томас Уоррен в спину семикурсника.
Рука Драко вновь замерла на дверной ручке. Брэнд? Маму? Нет! В это Драко не верил. Мать самого Брэнда умерла не так давно. Он не стал бы. Или стал бы? Драко снова повернулся к мальчишке.
– Ты мне не веришь?
Он не ответил.
– Моя мама умерла, когда я родился. Своего папу я не знаю. Знаю только, что он был волшебником. В поезде мы стали знакомиться. С нами еще ехали две девочки и мальчик. Они попали в Гриффиндор, как и Форсби. Они стали рассказывать о своих родителях. Форсби тоже рассказывал, а потом они спросили меня. Я рассказал.
– Зря, – не сдержался Драко. – Нужно иметь мозги и не открывать все сразу черт знает кому.
Мальчик кивнул.
– Тогда я об этом не подумал. Я показал карточку с изображением мамы, а Форсби сказал, что я вру, выхватил ее, порвал и выбросил в окно.
Драко нахмурился. Как-то все нелогично выходило.
– С чего Брэндон решил, что ты врешь? Вы же, как я понимаю, были незнакомы.
– Моя мама – Властимила Армонд.
Драко невольно присвистнул. Или у мальчишки плохо с головой, или…
– Ты тоже считаешь, что я вру? – в голосе Уоррена появился вызов.
Драко внимательно посмотрел на него.
– Где ты жил?
– В маггловском приюте, – с ненавистью выдавил мальчишка.
Ну конечно. У него там мозги набекрень стали. Жить с магглами, да еще когда тебя, ясное дело, обижают. Тут себе что угодно навыдумываешь.
Уоррен полез за воротник рубашки и вытянул медальон на золотой цепочке. Драко подошел ближе. Он знал этот медальон. Его изображение было в нескольких книгах по истории магии.
Властимила Армонд родилась в конце прошлого века в Чехии в семье выходцев из Франции. Она прожила долгую и бурную жизнь, практически не меняясь внешне. Феномен этой странной женщины так и не был разгадан. А потом появился Темный Лорд. Начались непонятные волнения, странные события. К тому времени Властимила переехала в Англию. Никто так и не смог тогда сказать с уверенностью, на чьей стороне оказалась эта женщина. Было известно, что огромные суммы из своего состояния она тратила на содержание клиники Святого Мунго. Она сама лечила людей от страшных последствий заклятий. И в то же время после ее внезапного исчезновения при обыске в ее доме было найдено много предметов, которые относились к запрещенному Министерством списку. У самого Драко в доме тоже было полно таких безделушек. Но так он, простите, сын Пожирателя Смерти. А тут… Вся эта история оказалась покрыта мраком. Ее тело нашли через несколько недель после ее исчезновения. Она подвергалась пыткам. Кто стоял за всем этим? Кто убил ее? Министерство не давало никаких комментариев по этому поводу. Ее образ быстренько канонизировали, объявив ее великим меценатом современности. Ее изображение появилось на карточках от «Шоколадных Лягушек». У самого Драко в детстве этих карточек было штук пятнадцать. Голова пошла кругом.
– Я не вру, – упрямо проговорил Уоррен, все еще сжимая медальон. – У меня не было ее колдографии, и я показал карточку от «Лягушек», а Форсби…
– Я верю, – устало проговорил Драко.
Еще одна головная боль.
– Он еще за это ответит. Они все ответят, – тихий яростный голос заставил по-новому посмотреть на одиннадцатилетнего мальчишку.
Вчера за праздничным ужином Драко сравнивал его с Поттером. Они были чем-то похожи внешне. Выяснилось, что оба выросли среди магглов. А теперь… Нет! Глядя на мальчишку, Драко отчетливо понял, кого же он напоминает. Мальчик-сирота, выросший в приюте, ненавидящий магглов, да и всех остальных в придачу, отчаянно стесняющийся своего происхождения, полный злобы и яда. Такой мальчик уже учился в Хогвартсе более полувека назад. Его звали… Драко почувствовал, что сердце забилось чаще. Совпадение?
– Драко, пора на собрание.
Пэнси появилась на широкой лестнице и стала спускаться в гостиную.
– Поговорим позже… Том.
Мальчик кивнул.
*
Они шли пустыми коридорами по направлению к месту собрания. Шаги гулко отражались от каменных стен. Драко думал о только что состоявшемся разговоре. Ну почему все так паршиво?
– Летом моя помолвка, – нарушила молчание Пэнси.
Драко вынырнул из своих мыслей и бросил на нее быстрый взгляд. Пэнси раньше никогда не говорила о столь личных вещах. Драко предположил, что должен как-то отреагировать.
– Поздравляю, – подал он голос.
Пэнси резко рассмеялась, как-то даже истерично. Это было на нее непохоже. Смешливая и равнодушная, она редко проявляла эмоции, особенно такие странные.
– С чем? – спросила она.
– Ну, – Драко слегка растерялся, – важное событие, и все такое…
Пэнси снова рассмеялась. Они никогда не говорили о личном. У них в прошлом была пара свиданий. И то – никаких обязательств, никакого сближения. А вот сегодня… Что-то изменилось в этом сумасшедшем году. Откровения слизеринцев дорого стоили, потому что были редки. Живя в таких специфических семьях, дети рано начинали обходиться своими силами и самостоятельно решать все свои проблемы. Они делились радостями и чем-то легким и ни к чему не обязывающим. Зачем выносить проблемы? Их у каждого хватает. Зачем их множить на число посвященных лиц. А теперь…
– Да ладно, только не говори, что твоему жениху сто пятьдесят, и он предпочитает мальчиков, – попытался придать легкость невеселому разговору Драко.
– Нет, – бодро подхватила Пэнси. – Ему двадцать, а что он предпочитает, я не знаю. Я его ни разу не видела.
Драко даже остановился.
– Шутишь?
– Поверь мне, нет.
– Черт. Средневековье какое-то.
Они снова продолжили путь.
– Спасибо, – тихо сказала Пэнси.
– За что? – не понял Драко.
– За то, что не говоришь, что все будет хорошо.
Драко посмотрел на нее. Он не любил врать.
– Как так вышло?
Пэнси набрала воздуха в грудь и выпалила:
– Его выбрал Темный Лорд.
Драко сбился с шага. Он быстро завертел головой и, убедившись, что никого нет, в упор посмотрел на Пэнси.
– С чего ты взяла? – быстро спросил он.
– Отец сказал.
Что можно было ответить в такой ситуации? Драко закинул голову к потолку. Ну, почему, а? Почему? За что? Ведь Пэнси неплохая девчонка. Он опустил голову и посмотрел ей в глаза. Потом протянул руку и осторожно тронул ее за плечо.
– Держись.
– Да уж, – Пэнси накрыла его руку своей и чуть сжала. – Пойдем? А то опоздаем.
– Уже, – прокомментировал Драко, быстро взглянув на часы.
– Да ладно, – Пэнси легкомысленно пожала плечами. – Плевать.
Они двинулись дальше.
– Как-то они подозрительно зашевелились, – словно сама себе произнесла Пэнси.
Драко просто кивнул.
– Блез, насколько я понимаю, повезло больше, – весело сказал Пэнси.
Ну, конечно, не мог же он всерьез надеяться, что Блез выполнит его просьбу и не расскажет о помолвке.
– Ну, если партию со мной ты называешь везением? – отшутился Драко.
Пэнси улыбнулась. Не могла же она сказать, что сама мечтала оказаться на месте Блез. Да. Она надеялась стать миссис Малфой. И не потому что питала какие-то высокие чувства к Драко. Нет. Просто его она знала Мерлин знает сколько лет. Она ему искренне симпатизировала. Иногда правда мечтала придушить его, но кто может ее осуждать? Все знакомые Драко Малфоя хоть однажды испытывали подобное желание, особенно когда он был не в духе. Но она более или менее знала, что можно от него ожидать. Что же ждет ее в браке, оставалось тайной, покрытой мраком. Причем, в прямом смысле.
Чистокровные браки – это вообще особая история. И упаси Мерлин стать ее частью.
========== Поиграем? ==========
Время за нитью нить сплетает судьбы моей кружево,
Пытаясь заставить забыть тепло многолетней дружбы
И сердца волшебный полет, и пламя безудержной страсти.
Время те нити рвет, сплетая узор несчастий.
Сплетая узор обид и слов фальшиво-постылых.
Но разве оно победит? Нет! Я найду в себе силы.
Порву упругую нить цвета полуночной боли.
Мне хватит сил заменить ее светлой нитью – Любовью.
С земли подниму моток затоптанной в грязь Надежды.
Той нитью вышью цветок, на миг ощутив себя прежней.
Пускай лишь во сне. Пускай. Но стану я снова счастливой.
За ним в рассветную даль на сердцем сплетенных крыльях.
Чистокровные браки – это вообще особая история. И упаси Мерлин стать ее частью.
Ей не повезло. Нарцисса Блэк сидела в огромном кресле-качалке посреди библиотеки. Ее невидящий взгляд скользил по корешкам старинных книг, ни на чем не останавливаясь, ни на чем не задерживаясь. Чужие книги. Чужая библиотека. Чужой дом. Да и сама жизнь казалась какой-то чужой и ненастоящей.
Бесконечные зимние каникулы наконец-то близились к своему логическому завершению. Как же она устала в этом пустом и огромном доме. Прошло две недели с тех пор, как они переехали в имение Малфоев. Эти две недели были кошмаром? Нет. Они были совершенно никакими. Другого слова Нарцисса подобрать не могла. Одинаковые, монотонные дни. Одинокие вечера и ночи… Последнее радовало особенно.
С памятной ночи в доме родителей прошло почти две недели, но Нарцисса до сих пор вспоминала эти мгновения с дрожью. Что самое удивительное, Люциус ничем не обидел ее: ни словом, ни действием. Наоборот. Вопреки всем ожиданиям, он оказался нежным и внимательным. Это никак не желало укладываться в голове, ведь всю церемонию в его отсутствующем взгляде не читалось ничего. В редкие минуты просветления, когда его удавалось вытянуть из омута своих мыслей, она видела злость и раздражение в серых глазах. Его сложно было в этом винить. Она действительно воплощала в себе все проблемы и несчастия его недолгой жизни. Поэтому юная невеста готовилась к самому худшему.
Но все прошло не так. Не так… Это было так непохоже на то, что случилось в ту, другую ночь. Это было неправильным, это было… Неправильным? Жених и невеста. Два человека, соединенных пред лицом высшей силы. Почему же это казалось таким неестественным? Да потому, что мысли обоих людей в эту ночь мчались вдаль: туда, где не было заздравных тостов, разноцветных коробок с подарками, лицемерных гостей и дикого одиночества посреди всей этой суматохи. Они не были вдвоем, они не были наедине. И Нарцисса прекрасно понимала, что вся нежность, которую, вопреки всем ожиданиям, дарил ей этот странный юноша, предназначалась совсем другой. Он пытался забыть, пытался приблизиться и одновременно отдалиться. Разве она могла его в этом винить, если сама отчаянно желала почувствовать не эти уверенные прикосновения, а дрожащие пальцы совсем другого человека. Ей не нужен был этот красивый и холодный юноша. Ей нужен был он. Мечта и сказка, боль и разочарование. Только он.
А потом начался кошмар…
Ее жених ровным голосом задал один-единственный вопрос:
– Кто он?
Простой вопрос. Никаких сцен. Он даже голоса не повысил, но стало страшно, очень страшно. Просто взгляд холодных серых глаз резанул стальным клинком. В эту минуту Нарцисса поняла, что не знает и толики способностей этого человека. Тогда она собрала все свое мужество, чтобы голос прозвучал ровно.
– Это неважно, Люциус. Это было до тебя. Я же не задаю подобных вопросов.
– Это Блэк?
– Люциус, – голос даже не дрогнул. Он ждет признания? Не дождется. – Давай оставим эту тему.
– Ты чего-то вновь недопоняла, милая.
Светловолосый юноша приподнялся на локте и заслонил свет десятка свечей. Его голова и обнаженные плечи оказались окутаны своеобразным ореолом. Это было бы чертовски красиво, если бы не было так страшно. В мозг упорно стучалась мысль: «Почему, когда он называет меня милая, хочется раствориться и исчезнуть? А еще говорят, что слова – это только слова. Они не могут быть плохими или хорошими, зато могут пугать. Даже такие добрые и нежные, на первый взгляд».
– Люциус, – голос все-таки сорвался. – Чего ты хочешь добиться?
– Я могу сейчас пообщаться с твоим отцом, например. Ты же знаешь, что за этим последует.
Нарцисса нервно сглотнула. Она знала. Несмотря на вольные нравы, которые уже давно царили в обществе, можно ведь вспомнить и о традициях. Что тогда? Позор семье, которая не смогла воспитать дочь. Законы пресловутых чистокровных семей были ох! как суровы. Вечное клеймо. Позор на весь род. И это были не пустые слова. Но пугало Нарциссу не это. В один миг из самой младшей, а потому, наверное, всеми любимой доченьки, она может стать изгоем. Никем. Сириус смог решиться на это, но он сильный. Она же… Нет. Сама мысль об этом пугала. Она лишилась единственного близкого человека, оказалась в чужом доме, а теперь еще может лишиться родителей… Тогда у нее совсем никого не останется. Никого на целом свете.
– Что ты хочешь? – глухим голосом повторила она свой вопрос.
– Образумилась? – криво усмехнулся Люциус Малфой. – Я ничего не скажу твоей семье в обмен на полное послушание. Ты всегда должна будешь делать только то, что хочу я. То есть, вести себя так, как обязывает твое теперешнее положение. Я не потреплю никаких домыслов и сплетен о своей семье. Если ты приблизишься к Блэку ближе, чем на пять футов, ты пожалеешь. А уж как он пожалеет!
– Зачем ты так, Люциус? До этого лета у нас были разные жизни, разные планы. Что тебя теперь так шокирует? Почему ты злишься?
– Ну что ты, милая, – юноша протянул руку и провел по ее распущенным волосам. – Я не злюсь. Если бы я злился, все было бы совсем по-другому. Тебе лучше даже не знать, как именно.
Жесткая улыбка резанула в самое сердце.
– Что же касается разных жизней. Можешь теперь об этом только вспоминать. Ты – моя. Навсегда. Надеюсь, ты не будешь давать поводов сомневаться в выборе наших семей.
Нарцисса оттолкнула прочь руку, которая улеглась на ее плечо. Как она его ненавидела! Начинать совместную жизнь с шантажа. Как мило с его стороны.
Усмешка юноши на миг пропала, а потом появилась вновь.
– Спишу это на волнение в честь знаменательного события. Но только на этот раз. Ты ведь сделала правильные выводы из нашего разговора?
Нарцисса молчала.
– Не слышу?
Люциус и правда сделал вид, что прислушивается.
– Что ж, ты все же решилась на объяснения с семьями. Жаль.
Юноша протянул руку к халату, висевшему на спинке кровати. Взял его, встал и, ничуть не смущаясь, начал одеваться. Он не смотрел на Нарциссу, действуя методично и планомерно. Закончив одеваться, Люциус неторопливо направился к двери.
– Я сделала правильные выводы, – еле слышно проговорила она.
Он остановился, обернулся к кровати и смерил невесту долгим взглядом.
– Мудрое решение.
Он с усмешкой направился в сторону ванной комнаты, а Нарцисса обхватила руками подушку и, чтобы не заплакать, сильно прикусила ее край. Все было плохо. Все было даже хуже, чем плохо. Она жалела о ночи с Сириусом? Нет! Это был единственный верный поступок в ее жизни. Так говорило сердце, которому Нарцисса привыкла верить. Ведь если бы не было той ночи, тогда зачем вообще жить? Ведь если не было его, значит, не было ничего.
И вот прошло две недели. Они перебрались в дом Малфоев на следующий день после помолвки. Все кардинально изменилось. Эдвин, которого Нарцисса боялась раз в сто больше Люциуса, отбыл в неизвестном направлении по делам. Они остались вдвоем… Хотя нет! Были запоминающиеся минуты. Первые пару дней в доме находились Присцилла и Мариса. С матерью Люциуса общий язык найти не удалось. Нет, они обе были предельно вежливы, но каждая их беседа вгоняла юную невесту в глубокую хандру. До чего же неживой оказалась эта красивая женщина. Заученные фразы, неестественно яркая улыбка. Нарциссе становилось страшно. Она не хотела превращаться в такую куклу. А ведь именно этого от нее все ждали. Но было и светлое пятно. Мариса. Веселая и жизнерадостная девчушка. Как она умудрилась все это сохранить в себе, для Нарциссы оставалось загадкой. Девочка тоже боялась Люциуса и также, по возможности, его избегала. Она очень помогла Нарциссе в первые моменты этой новой жизни: смехом, забавными выходками, когда они были наедине. Нарцисса научила ее вышивать. Им было спокойно и весело вдвоем, но потом Мариса пропала. Домовой эльф сообщил, что она уехала. Куда? Присцилла тоже исчезла, но это не заботило Нарциссу, а вот Марисы очень не хватало.
Нарцисса вынырнула из омута невеселых мыслей и посмотрела на тяжелый старинный фолиант на своих коленях. «Квиддич. История возникновения». Девушка ее не читала. Она терпеть не могла квиддич, но его любил он. Нарцисса провела пальцами по обложке книги, пытаясь мысленно дотянуться, приблизиться.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Люциус Малфой. Он молча пересек библиотеку и остановился напротив широкого окна. Несколько мгновений просто стоял и смотрел на заснеженный сад, а потом произнес в пространство:
– Обед подадут через полчаса. Будь готова.
Он даже не повернулся в ее сторону. Еще какое-то время постоял и, больше ничего не добавив, вышел из библиотеки.
Нарцисса молча проследила взглядом за высокой худощавой фигурой. Это тоже было ново. С ней никто до него не обращался, как с пустым местом. Она всегда была центром, вокруг которого вертелась жизнь ее семьи, а здесь даже эльфы на нее не реагировали. Правильно. Пока они не считали ее своей хозяйкой. Вон, чай со вчерашнего дня несут. Нарцисса усмехнулась. Уже, по сути, не Блэк, но еще не Малфой. К родителям нельзя, а здесь тоже никому не нужна. Она сильно оттолкнулась ногами от пола, раскачивая старинное кресло-качалку. Корешки старых книг на противоположном стеллаже то появлялись в поле зрения, то пропадали, сменяясь потолком с лепниной. Чужие книги. Чужая библиотека. Чужой дом.
*
Люциус Малфой толкнул дверь в фехтовальный зал. Старые петли слегка скрипнули, и юноша шагнул в огромное помещение. Зачем он сюда пришел? Ну, надо же было куда-то прийти. Не с Нарциссой же сидеть. Люциус медленно побрел вдоль стен, периодически беря в руки что-нибудь из богатого арсенала оружия, бесцельно вертел и пристраивал на место. Ему совсем ничего не хотелось. Вообще ничего. Не хотелось даже думать, потому что все мысли летели к ней. Он и не думал, что это так больно. Он выдержал неделю без нее. И как он пережил лето? Сейчас выдержал неделю. А потом послал ей сову. Люциус замахнулся и метнул кинжал в сторону мишени на противоположной стене. Сильно промахнулся. Лезвие отскочило от каменной стены, выбив из нее сноп искр, и отлетело на пару метров. Юноша неторопливо подошел к упавшему кинжалу. Присел на корточки, поднял с пола и начал вертеть в руках. Свет, льющийся из окна, отражался на камне в рукояти кинжала. Он больно бил по глазам, но Люциус с завидным упорством ловил солнечный луч снова и снова. Он написал ей письмо. Спроси его, что было в том письме, не вспомнил бы ни слова. Он просто взял лист пергамента и долго смотрел на него, прежде чем вывести два простых слова: «Здравствуй, любимая».
