Текст книги "Цвет Надежды (СИ)"

Автор книги: Ledi_Fiona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 91 страниц)

– Как Нарцисса? – послышался тихий вопрос Джеймса.

Наверное, он не имел в виду ничего похабного. Даже скорее всего. Но по обнаженным нервам Сириуса вопрос прошелся острой бритвой. Он, почему-то услышал в нем какой-то подтекст. Не успел Джеймс договорить, как Сириус одним прыжком перемахнул через свою кровать, отбросив в сторону свитер, который так и не успел надеть. Он резким толчком сбил Джеймса на подушку и придавил его горло локтем.

– Пусти, придурок ненормальный! – просипел Джеймс, пытаясь высвободиться. – Совсем сдурел?

В этот момент действительность накатилась на Сириуса. Что же он делает? Это же его друг, который искренне переживает и хочет помочь. Сириус отвел взгляд от изумленных глаз Джеймса и убрал локоть с его горла.

Он знал Сохатого не первый год и справедливо ожидал ответной оплеухи, но даже не сделал попытки увернуться или защититься. Если он думал, что может предсказать действия Джеймса, то глубоко ошибся. Тот не двинулся с места, а просто продолжал смотреть так же обиженно и сердито.

– Прости, – проговорил Сириус, глядя на стену позади головы друга. – Я не знаю, что на меня нашло. Я не знаю. Что мне сделать, чтобы ты забыл об этом?

– Для начала слезь с меня, – недовольно пробурчал Джеймс.

Сириус слегка улыбнулся, сполз с ног друга и присел на краю его кровати, обхватив голову руками.

– Ты – придурок! Знал об этом? – все так же недовольно поинтересовался Джеймс.

– Догадывался, – не поднимая головы, откликнулся Сириус.

– На меня ты с какого перепугу набросился?

– Мне показалось, что ты непристойно отозвался о… Нарциссе.

Имя далось с трудом.

– Ну точно придурок! Я ничего не имел в виду. Просто хотел узнать, как она все это воспринимает, что будет дальше?

– Дальше? – Сириус вскинул голову и запустил руки в волосы. – Дальше… Дальше не будет ни-че-го.

– То есть? – не понял Джеймс. Даже сел на кровати.

– Все остается как раньше. Она выходит замуж за этого ублюдка, – еле слышно процедил Сириус.

– Но как?

– Слушай, отвали, а? Оставь эту прерогативу Лили. Она же все равно все выпытает. А рассказывать эту историю по пять раз всем желающим у меня просто сил нет.

Сириус проговорил это до того монотонно и равнодушно, что Джеймс передумал огрызаться на его неблагодарность. Вместо этого он чуть тронул плечо друга и тихо произнес:

– Эй! Все будет хорошо. Правда.

Вместо ответа Сириус потянулся вперед и подобрал со своей кровати свитер, который отшвырнул в сторону, бросаясь на Джеймса. Он взял в руки мягкую шерсть и осторожно провел пальцами по серебряной птичке.

– Да? И что же будет хорошо? Она не выйдет замуж за него?

– Ну, я не знаю. Вряд ли… – промямлил Джеймс.

– Или, может, она будет счастлива в браке, и он никогда ничем ее не обидит?

– Это тоже не очень вероятно, – не мог не согласиться Джеймс.

– Или у моих родителей мозги встанут на место?

– Ну… – Джеймс понял, что утешить Сириуса нечем, но нужно хотя бы отвлечь его.

– От разнообразия красок в твоем сегодняшнем наряде просто в глазах рябит, – он посмотрел на черные джинсы Сириуса и на черный свитер в его руках. Сириус снова усмехнулся и, резко поднявшись, натянул на себя свитер, прикрыв целую коллекцию свежих шрамов. Не глядя на Джеймса, он обошел свою кровать, обулся в черные ботинки и решительно направился к выходу, прихватив с вешалки теплую мантию.

– Ты куда? – встревожился Джеймс.

Сириус сделал неопределенный взмах рукой, показывая, что собирается то ли на небо, то ли под землю. Не слушая Джеймса, он вышел и решительно закрыл за собой дверь. Ступеньки. Одна. Вторая. Безликие. Равнодушные. На средине лестницы Сириус замер, потому что пустовавшая еще недавно гостиная наполнилась ранними обитателями. Напротив камина, на диване, прислонившись спиной к его подлокотникам, сидели друг напротив друга Лили Эванс и Ремус Люпин. Надежду на то, что они спустились сюда на минутку и вот-вот уйдут досматривать десятый сон, безжалостно развеял их внешний вид. На Лили были надеты черные джинсы и зеленый свитер. На Лунатике – те же предметы гардероба, только серого оттенка. На полу у дивана стояли две пары кроссовок. В выходной день с утра пораньше так одеваются только по какой-то причине. И Сириус даже догадывался, по какой именно. Он вздохнул и вновь начал спускаться по лестнице. Люпин увидел его первым и вскинул голову. Чтобы хоть как-то отвлечься от того, что настойчиво крутилось в голове, Сириус подумал, что с недавних пор гардероб Люпина кардинально изменился: из него исчезли краски. Причем практически все. Вот уже несколько месяцев Ремус Люпин одевался исключительно в серое. Даже вчера на рождественском празднике на нем была мантия с серым отливом. Сириус не слишком разбирался, но кажется, Люпину шел серый цвет. Вот только… Очень уж он напоминал цвет шерсти чудовища, в которое этот милый юноша превращался раз в месяц. Сириус снова вспомнил страшные клыки в нескольких сантиметрах от своего лица, и сегодня ему впервые захотелось, чтобы прыжок оборотня в тот день увенчался успехом.

– Привет, – Лили, оказывается, тоже его заметила и, повернув голову, попыталась улыбнуться.

– Привет, – кивнул Сириус и опустился в кресло со стороны Лили по пути пожав руку Лунатику.

– Как дела? – спросила девушка.

Сириус снова кивнул.

– Это значит «хорошо» или «плохо»?

Интересно кто у кого перенял эту дурацкую привычку все уточнять?

– Жить можно, – откликнулся Сириус.

Ему вдруг нестерпимо захотелось побыть одному. Он поднял взгляд на Люпина. Тот ничего не сказал, ни о чем не спросил. Он просто сидел и внимательно вглядывался в лицо друга, словно читал его.

– Как все прошло? – наконец спросила Лили.

– Я пойду, пожалуй, – тут же встал Сириус.

Лили поймала его пальцы и легонько сжала.

Сириус устало взглянул на нее. Он ожидал расспросов, нравоучений, но в который раз девушка его удивила. Она просто погладила его по руке и тихо сказала:

– Мы с тобой. Мы всегда с тобой. Все будет хорошо.

Сириус даже не стал спорить. Просто кивнул. У него не было сил объяснять, что ничего хорошего уже не будет. Он осторожно высвободил свою руку из пальцев Лили и направился к выходу из гостиной.

– Компания нужна? – еле слышно подал голос Люпин. Сириус остановился. Искушение было велико. Ему казалось, что если кто и способен понять сейчас его отчаяние и одиночество, то это только Рем. Все эти чувства он знал не понаслышке и давно подружился и сжился с ними обоими. Но… Нет! Он сильный. Он должен справиться сам. Сириус обернулся и медленно покачал головой. Люпин кивнул в ответ. Когда за Сириусом закрылась дверь, Лили накинулась на Люпина:

– Я же говорила, что не нужно было передавать эту идиотскую записку. Я же говорила, что ему будет от этого только хуже!

– Лили, – устало проговорил Люпин. Этот спор продолжался уже не один час. Вчера весь вечер, сегодня с утра пораньше. – Мы не имели права лишать их этой встречи.

– Конечно! Все вы одинаковые и думаете только об одном! – возмущенно воскликнула Лили.

– О чем? – не понял Ремус.

– О сексе! – выпалила Лили раздраженно.

Люпин ухмыльнулся и с притворным сочувствием проговорил.

– Лично я имел в виду возможность встретиться и поговорить. Так что кто из нас о чем думает, это еще вопрос.

Лили вспыхнула и, схватив подушку, на которую опиралась спиной, швырнула ее в Люпина. Он ловко увернулся, и подушка просвистела мимо, сбив несколько книг с соседнего стола.

– Почему ты сидишь как пенек с глазами? Зачем разрешил ему уйти одному? – решила зайти девушка с другой стороны. – Вдруг он наделает глупостей? Он из-за нее совсем голову потерял!

– Лили, – еле слышно выговорил Люпин. – Есть ситуации, в которых человеку никто не нужен. В такие моменты все потенциальные помощники и сочувствующие превращаются в обузу, которая раздражает, злит и делает только хуже.

– Но мы должны его поддержать!

– Потом, когда он сам этого захочет. Он пока еще не может разобраться в том, что ему нужно. Не надо к нему приставать. Особенно с расспросами. Одиночество иногда лучшее лекарство.

– У него все будет хорошо, – не очень уверенно произнесла Лили и, взглянув на Ремуса, вдруг поняла, что тот говорил сейчас не только о Сириусе.

– Рем, у тебя тоже все будет хорошо, – уже более уверенно произнесла она и протянула ему ладонь.

– Конечно, – бодро отозвался Ремус, беря ее руку в свою.

Но именно эта фальшивая бодрость в голосе давала понять, что ничего хорошего у оборотня быть не может.

– Мы всегда будем с тобой, – повторила Лили слова, которые только что говорила Сириусу.

– Конечно, – снова откликнулся Люпин, прекрасно понимая, что пройдет время, и у каждого появится своя жизнь, свое будущее. У всех, кроме него. Он никогда не сможет выбрать свою судьбу, потому что за него уже сделали выбор много лет назад. Теперь он мог распоряжаться своей судьбой только вместе со страшным монстром, который был частью его души, частью его разума, который был… им. Пусть только один раз в месяц. Но именно эти бесконечные ночи определяли всю его… жизнь? Нет! Существование…

Лили подалась вперед и погладила Ремуса по голове. Он вытащил из-под спины свою подушку и передал ей взамен той, которая так быстро превратилась в метательный снаряд. Лили благодарно улыбнулась. Ремус улыбнулся в ответ. Наступила тишина. Каждый думал в эту минуту о своем, но мысли у обоих были невеселые.

*

Нарцисса Блэк вышла из комнаты девушек шестого курса. В этой спокойной девушке сложно было узнать девчонку, которая еще недавно так отчаянно дарила свою любовь. Сейчас сложно было представить, что эта девушка способна на эмоции, на безумные поступки. Слишком равнодушна, слишком холодна.

Ее спокойный взгляд остановился на светловолосом юноше, который поджидал ее, стоя напротив камина. Он не обернулся при ее приближении, не взглянул на нее.

– Доброе утро, – произнесла Нарцисса.

– Доброе, – откликнулся Люциус и, подхватив свою мантию, двинулся к выходу, Нарцисса последовала за ним. Так странно было сознавать, что эти два человека в скором будущем станут одной семьей.

*

Сириус Блэк брел из коридора в коридор. Сделав очередной поворот, он увидел фигуру у окна. В полутемном коридоре, опершись руками о подоконник, стояла Фрида Забини. Она пристально смотрела в окно. Сириус приблизился и тоже взглянул. В неверном свете фонарей он еле различил две фигуры, появившиеся на ступенях главной лестницы. Юноша протянул руку и помог девушке сесть в экипаж с серебряным гербом на дверце.

Сириус сжал подоконник так, что побелели костяшки пальцев. Карета отъехала от крыльца. Откуда равнодушному вознице было знать, что он сейчас делает?

– Вот и все, – услышал он голос Фриды.

Сириус удивленно вскинул голову. Он успел забыть о своей нежданной соседке.

– Привет, – проговорил он.

– Привет.

Наступила тишина. Оба продолжали смотреть на опустевший двор.

– Ты пойдешь на помолвку? – зачем-то спросил Сириус.

– Нет. Я сказала, что плохо себя чувствую.

– По-моему, ты не очень даже и соврала, – окинув взглядом ее осунувшееся лицо, проговорил Сириус.

– Да уж, – попыталась улыбнуться девушка. – А ты пойдешь?

– Меня даже не пригласили, – усмехнулся юноша.

– Даже так?

– Да, – Сириус неопределенно передернул плечом.

Фрида больше ни о чем не спросила.

Наступила тишина. Карета давно отъехала, а двое подростков все смотрели в предрассветные сумерки словно в безумной надежде, что что-то случится, что-то сможет предотвратить этот кошмар.

Наконец Сириус сделал шаг прочь от подоконника. Фрида обернулась к нему. Только тут она заметила вышивку на его свитере и протянула руку.

– Какая прелесть!

Сириус неосознанно сделал шаг назад и прикрыл птичку ладонью. Потом смутился от своего нелепого жеста и попытался улыбнуться:

– Извини.

Фрида понимающе кивнула.

– Это вышивала она?

– Да.

– Никогда бы не подумала, что Нарцисса Блэк умеет держать в руках нитку с иголкой, – то, что это не волшебная вышивка, Фрида определила сразу.

– Нарцисса умеет много чего. Она вообще удивительная.

Фрида грустно улыбнулась.

– Да, Люциус тоже необычный человек.

Сириус на это заявление лишь скрипнул зубами.

– Вот только боюсь, они не будут счастливы вместе.

– Кто бы в этом сомневался, – откликнулся юноша.

Снова наступила тишина, которую чуть позже нарушила Фрида:

– Что ты собираешься делать?

– Сегодня или вообще? – уточнил Сириус.

– И так, и так.

– Вообще, еще не знаю. Сегодня – тоже не знаю.

– Я так ужасно обошлась вчера с Ремом… – еле слышно проговорила Фрида, заглядывая в лицо юноши.

Сириус внимательно посмотрел на нее и спросил:

– Мне нужно как-то ответить?

– Нет. Я и так знаю, что была неправа.

Сириус только вздохнул.

– Мне нужно будет с ним поговорить. Только не сегодня. Сегодня я не смогу.

Сириус снова вздохнул и ответил:

– Хорошо. Я попробую это устроить.

– Спасибо, – попыталась улыбнуться девушка. – Может, прогуляемся?

Она кивнула головой в сторону окна, за которым утро постепенно входило в свои права. Сириус сдернул теплую мантию с подоконника и всем своим видом выразил готовность. Фрида подхватила свою, и они двинулись по коридору. Это было так странно. Два совершенно разных человека, которые за все годы учебы, хорошо, если перекинулись парой слов. Даже имена друг друга с уверенностью вспомнить до сегодняшнего дня не могли. И вот теперь они идут бок о бок, и между ними тянется незримая нить, сплетенная этой странной ночью из обрывков фраз, осколков сердец и обломков жизней.

Они молча вышли из центральных дверей замка и, сознательно или нет, направились по той же дороге, по которой некоторое время назад карета с серебряным гербом на дверцах равнодушно увезла все, ради чего стоило жить. Следов на снегу не было видно. Милостивая метель спрятала их под покровом нового юного снега. Какое-то время подростки просто шагали по дорожке. Потом Фрида резко свернула на боковую тропинку. Сириус повернул следом. Чуть в стороне от дорожки находился припорошенный снегом пень. Фрида что-то прошептала, снег со старого пня исчез, и девушка присела на него, спрятав лицо в ладони. Плакала ли она? Сириус не знал, но на всякий случай отвернулся. Его взор обратился к светлеющему небу. Внезапно юноша нагнулся, зачерпнул пригоршню снега и стал яростно лепить снежок, не обращая внимания на то, что голые руки колют тысячи иголок. Замахнувшись, Сириус запустил снежок прямо в это равнодушное небо со всей яростью, на которую был способен. Небо не ответило. Ему не было дела до людских бед и горестей. По сравнению с тем, что ему доводилось видеть на своем веку, трагедия двух этих подростков выглядела смехотворной. Ну и что, что для них это был конец света местного масштаба. Во вселенной ведь ничего не изменилось: не вздрогнула луна, не осыпались звезды с небес, и солнце взошло, как и тысячу лет назад.

От инерционного движения Сириус поскользнулся и упал на одно колено. Да так и замер. Он не чувствовал, что холодный снег тает на волосах, стекая по лицу. Он не ощущал того, что плотная ткань джинсов промокла на колене. Он не чувствовал холода. Странная это была картина. Два разных человек. Юноша и девушка. Но как они были похожи в этот момент! Со стороны казалось, будто неизвестный художник придал им такие трагические позы, старательно разместив их на заснеженной территории старой школы. У этой картины даже было название. «Отчаяние».

*

А в старинной карете в этот самый момент сидели еще два человека. Юноша и девушка, которые не разговаривали друг с другом, не смотрели друг на друга, не думали друг о друге. Так получилось, что эта странная ночь сделала их чужими навсегда. И казалось просто невероятным, что эти двое людей, чьи мысли сейчас мчались в одном направлении, к стенам старой школы, через несколько часов станут официальными женихом и невестой. Боги бросили карты. На этот раз расклад оказался слишком жесток. Два невидящих взгляда на пробегающий за окнами пейзаж, но одно чувство на двоих. Имя ему… «Обреченность».

Почему не могло не быть этого дня и этой кареты?

========== Ненависть ==========

Нелепая странная жизнь.

Немые безликие роли.

Нас ненависть тянет вниз,

Лишая остатков воли.

Мы в ней растворимся вновь,

Нам доли иной не нужно.

Мы отринули прочь любовь,

Мы забыли, что значит дружба.

Упавший осенний лист

Не затронет замерзшее сердце.

Мы давно не смотрели ввысь,

Мы захлопнули в прошлое дверцу.

Мы погибнем в своем бреду,

Разум этот пожар не потушит.

Мы затеяли эту войну.

Мы в ней сами спалили души.

«Почему не могло не быть этого дня и этой кареты?»

Гермиона Грейнджер обреченно вздохнула и покрепче прижала к себе Живоглота. Девушке нестерпимо захотелось оказаться в Лондоне, причем в маггловской его части. Там, где не было этого невозможного светловолосого юноши, чей ледяной взгляд сейчас мимолетно скользнул по ее персоне. Там, где не было Дамблдора с его «великолепной» идеей. Ей сейчас не нравилась даже компания Гарри и Рона. Вот уж чего Гермиона себе раньше представить не могла! А вот сейчас многое отдала бы за то, чтобы оказаться подальше от всех этих людей. Она ужасно устала. Всю дорогу старательно делать вид, что совсем не думаешь о пассажире соседнего купе, совсем не злишься на него, совсем не хочешь вернуться туда, чтобы… поговорить? Странно. Она хотела вновь оказаться в купе Драко Малфоя. Зачем? Последние несколько часов вспоминая его холодный взгляд и язвительные речи, она все яснее видела совсем другого человека. Усмешка, только совсем не злая. Остроумные замечания, но почему-то нисколько не обидные. Его помощь, когда ее укачало. А главное – он ведь не дал ей упасть. Неважно, из каких побуждений. Гермиона вздохнула.

Драко Малфой смерил убийственным взглядом Гарри, на Рона даже не посмотрел и легко забрался в карету. Рон зло оглянулся на Гарри, тот пнул камень на дороге, и они оба направились к карете. В эту минуту Гермиона почувствовала, что о ее существовании уже давно все забыли. Просто с этой минуты начинались мужские игры, и эти люди, которые ненавидели друг друга так яростно, существовали сейчас в своем особом мирке. Гермиона вновь вздохнула и медленным шагом направилась за мальчишками. Она бы многое отдала за возможность добраться до школы на чем-нибудь другом. Пешком бы пошла.

Рон скривился и нерешительно замер перед каретой. Похоже, до него только-только дошел весь смысл предложенной перспективы: в карете четыре места. То есть кому-то придется садиться рядом с Малфоем. Рон покосился на Гарри, потом на Гермиону. Девушку уже начинала раздражать эта мышиная возня. Сунув Рону в руки недовольно зашипевшего Живоглота, девушка решительно поднялась по ступеням и заняла место рядом со слизеринцем. А то они еще лет двести так в переглядки играть будут.

– Гермиона, – напряженным голосом произнес Гарри, – сядь, пожалуйста, на другое сидение.

Гермиона недоуменно оглянулась на Гарри. Он шутит? Или он видит здесь сто пятьдесят свободных мест?

Гарри верно истолковал ее взгляд и кивнул в сторону противоположного сидения. Гермиона пожала плечами и пересела напротив Малфоя, бросив на того быстрый взгляд. Слизеринец смотрел в окно, опершись локтем на подлокотник и прижав кулак к губам. Только тут Гермиона заметила, что он пытается сдержать смех. Еще не хватало, чтобы Гарри это увидел. Девушка обернулась на друзей. Рон с Гарри о чем-то безмолвно препирались. Причем Рон яростно сверкал глазами, то и дело метая молнии в Малфоя, Гарри же раздраженно смотрел на друга в упор.

Неизвестно, сколько бы они еще так простояли, но тут случилось то, чего так опасалась Гермиона. Незабвенный Драко Малфой подал голос:

– Я, конечно, догадывался, что пользуюсь большой популярностью у гриффиндорцев. Но, признаться, и не думал, что за право сесть рядом со мной возникнет такой спор, – говоря это, он все так же смотрел в окно, только уже не прятал мерзкую ухмылочку.

Рон прорычал что-то нелицеприятное, Гарри же с ненавистью процедил в ответ:

– Малфой, еще слово – и…

– И что, Поттер? Что сделает Золотой Мальчик? – Малфой медленно повернулся к Гарри, который, похоже, держал себя в руках из последних сил.

– Гарри, Рон, пожалуйста, – взмолилась Гермиона. – Давайте уже поедем, а?!

Рон недовольно взглянул на девушку, словно она была виновата в сложившейся ситуации, и занял место рядом с ней. У Гарри Поттера не осталось выбора. Он с каменным лицом опустился на сиденье рядом с Драко Малфоем. Чего ему это стоило? Кто знает? Как кто-то может понять чувства человека, который вынужден находиться рядом с воплощением всех своих кошмаров и несчастий, с виновником всего самого страшного, что случилось в недолгой жизни? Гарри яростно отвернулся к окну и постарался не думать о вынужденном соседе. Карета тронулась с места.

Рон через несколько минут всучил Гермионе Живоглота. Девушка оторвала взгляд от напряженного профиля Гарри и скользнула взглядом по такому же застывшему лицу Драко Малфоя. Если бы они знали, как они были похожи в этот момент: лед и пламя, сталь и серебро, черное и белое. Но как же они были похожи! Своей непримиримостью, своей ненавистью, своей жестокостью. Да-да! В милом и знакомом Гарри сейчас и подавно не было такой привычной теплоты и открытости. Сейчас Гермиона с уверенностью не сказала бы, что по-настоящему знает хотя бы одного из этих юношей. Черное и белое. Где какой цвет?

Живоглоту надоело сидеть на одном месте, и он попытался перебраться на Рона. Тот и так не пылал к коту особой любовью. Сейчас же и подавно был рад ему меньше всего. Хотя нет. Меньше всего Рон был рад Малфою, но, тем не менее, кота отпихнул. Гермиона укоризненно посмотрела на друга и прижала питомца к себе. Теплая и знакомая шерсть под пальцами немного успокоила. Девушка закрыла глаза, чтобы не видеть двоих людей напротив. Живоглот снова завозился, и Гермиона чуть ослабила хватку. Рыжий хитрец тут же этим воспользовался и прыгнул на колени к Малфою. Гермиона открыла глаза и в ужасе застыла. Если бы взглядом можно было убить, девушка лишилась бы питомца в эту самую минуту. Малфой еще не успел и рта раскрыть, а она уже резко подалась вперед, схватить не в меру расшалившегося кота. Однако тот ловко перескочил на колени к Гарри, а карету, как назло, тряхнуло, и нагнувшаяся вперед Гермиона потеряла равновесие. Чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за колено Драко Малфоя. Рон тут же подхватил девушку и потянул назад. Но больше всего удивило Гермиону не это. Рон был другом. Это было просто и привычно. Несмотря на смятение, которое охватило ее из-за неловкого поступка, она с удивлением заметила, что рука Драко Малфоя тоже резко метнулась в ее сторону, и только старания Рона не позволили слизеринцу совершить странный поступок – помочь гриффиндорке.

– Убери свои грязные лапы, Малфой, – выпалил Рон, еще крепче схватив Гермиону за руку.

– Расслабься, Уизли, и постарайся тщательнее выбирать выражения, – процедил Малфой.

Гермиона бросила быстрый взгляд на Гарри. Тот подозрительно смотрел на Малфоя, прижимая к себе Живоглота. Наконец он перевел взгляд на девушку.

– Ты в порядке, Гермиона? – внимательно вглядываясь в лицо подруги, спросил он.

Девушка лишь кивнула в ответ.

– О Мерлин, Поттер! Вы тут все с ума посходили?! Что с ней могло случиться? – раздраженно воскликнул Малфой.

– Заткнись! – в один голос рявкнули Рон и Гарри.

– Поттер, я делаю всегда только то, что хочу, если ты это еще не заметил.

– Еще слово – и ты уже ничего никогда хотеть не будешь!

– Да? И что же ты сделаешь? Авадой в меня швырнешь? Поттер, не смеши меня.

Гарри яростно впихнул шипящего Живоглота в руки Рону.

– Я предупреждал, – еле слышно выговорил он.

У Гермионы сложилось впечатление, что он даже манеры перенял у Малфоя.

– Прекратите! – яростно выкрикнула она. – Может, мы хоть до школы спокойно доберемся?! Никто не виноват, что мы оказались в этой чертовой карете.

Гарри и Малфой обернулись на ее оклик. Два непонимающих взгляда, одинаково сжатые губы, одинаково пылающие щеки. У Малфоя, конечно, пылающие, по малфоевским меркам, – розовые пятна. Как сложно было им в этот миг выйти из их общего мира. Ничто на Земле не связывает людей так, как ненависть. Живоглот мяукнул. Гарри бросил на него быстрый взгляд и проговорил:

– Гермиона, давай уберем его в коробку.

– Коробка уехала с багажом, – расстроенно проговорила девушка.

Гарри покосился на Живоглота.

– В каждой школьной карете в багажном отделении есть контейнер для перевозки животных, – возвел глаза к потолку Драко Малфой.

– Точно! – воскликнула Гермиона.

Как она могла забыть? Ведь это было в «Истории Хогвартса». Там описывалось много полезных мелочей. Гарри, недовольно взглянув на Малфоя, потянул за шнур, сигнализируя об остановке. Гермиона же потрясенно подумала: «Неужели он читал “Историю Хогвартса”? Вот это новость!». Она посмотрела на слизеринца. Он ответил ей совершенно равнодушным взглядом и отвернулся к окну. Карета остановилась, и Гарри, взяв Живоглота из рук Рона, спрыгнул со ступенек и направился к багажному отделению. Рон двинулся было за ним, но оглянулся на Малфоя, потом на Гермиону, передумал и снова плюхнулся на свое место. Этим поступком он вызвал новую усмешку Малфоя. Гермиона раздраженно вздохнула и выбралась из кареты. Ей было плевать на то, что могло произойти в ее отсутствие. Девушка решительно направилась на помощь Гарри. Подойдя к багажному отделению кареты, она заметила, что ее помощь совсем не требуется. Гарри уже определил Живоглота на новое место пребывания и теперь стоял, глядя куда-то вверх, на крону большого старого дуба, под которым остановилась карета. Девушка подошла совсем близко, но он даже не отреагировал на ее приближение. Он видел перед собой что-то ей неведомое, и по крепко сжатым кулакам и упрямому подбородку Гермиона поняла, что Гарри сейчас переживал в памяти не самый лучший момент своей жизни. И виновником всего этого безобразия являлся юноша, который сидел сейчас в карете и через витиеватые узоры оконной решетки смотрел на крону этого же дерева. Если бы девушка могла видеть его в этот момент, то в который раз за сегодняшний день она была бы поражена сходству этих двух таких разных людей.

– Гарри, – Гермиона легонько тронула друга за рукав мантии.

Юноша вздрогнул и повернулся к ней.

– Ну почему нам так «везет»? – с кривой усмешкой спросил он.

– Не знаю, – Гермиона постаралась как можно беззаботней пожать плечами. – Спроси у профессора Трелони, как доберемся. Она тебе расскажет, что всему виною угол, под которым Марс расположился по отношению к чему-нибудь еще в момент твоего рождения.

Гарри улыбнулся.

– Слушай, я, пожалуй, последую твоему примеру и брошу прорицание.

– Как-то поздновато. На последнем курсе вряд ли разрешат.

Гарри снова задумчиво улыбнулся и дотронулся до прядки каштановых волос, которая выбилась из ее прически. Он деловито заправил прядь за ухо и проговорил:

– Знаешь, я всегда хотел…

Гермиона инстинктивно напряглась от его слов и его тона. Каким-то неведомым чувством она поняла, что сейчас прозвучит что-то, что может все изменить и разрушить. Она испугалась. Она была не готова что-то менять, на что-то решаться, как-то оценивать свои чувства и мысли по отношению к этому человеку. Почему? Девушка не знала. Еще несколько дней назад она была счастлива, гуляя рядом с ним по залитому солнцем парку. В тот день ей хотелось, чтобы эта прогулка никогда не кончалась. Но она закончилась. Самым неожиданным образом. А последовавшая после нее безумная ночь перевернула весь ее мир с ног на голову. Теперь она не была уверена ни в чем. Глядя в эти до боли знакомые глаза, она поняла, что не хочет сейчас ничего слышать. И случилось… чудо. Правда, у него был автор. Ну, конечно же…

– Малфой, ты поганый… – и тишина.

Гарри резко сорвался с места, так и не договорив до конца, и ринулся к карете. Гермиона побежала следом. В карете с невозмутимым видом сидел Драко Малфой и сворачивал кусок пергамента. Гарри и Гермионе пришлось резко пригнуться, потому что из кареты выпорхнул огромный филин диковинного серебристого оттенка. Гермиона даже не сомневалась, что это семейный филин Малфоев. Девушка перевела взгляд на Рона. Тот сидел неестественно прямо, прижавшись спиной к сиденью, и яростно вращал глазами.

– Рон, в чем дело? – забеспокоился Гарри.

Друг не ответил.

– Малфой, – рявкнул Гарри Поттер, – что здесь произошло?

– Поттер, – Драко Малфой оторвался от своего занятия и поднял голову, – если орешь так для Уизли, так и ори ему в ухо. У меня со слухом все в порядке.

– Что ты с ним сделал? – яростно сжимая кулаки, прошипел Гарри.

– Угадай с трех раз.

Гарри почему-то совету не последовал. Вместо этого он выхватил палочку и направил ее на Малфоя.

– Я считаю до трех.

– Ты умеешь считать? – с искренним изумлением на лице осведомился Малфой.

– Гарри! – Гермиона повисла на руке друга. – Перестань! Он же тебя специально провоцирует.

Она в ярости оглянулась на Малфоя и встретилась с его внимательным взглядом. Он издевался? Насмехался? Нет! Гермиона не могла понять, о чем думал сейчас слизеринец, но что-то в его взгляде было такое… Он уже смотрел на нее так. Той ночью. Что же это было?

Гарри дернул плечом, и мгновение разрушилось. Гермиона отвела взгляд от Малфоя и посмотрела на Гарри. Юноша не спешил убирать палочку.

– Он что-то сделал с Роном.

Девушка устало вздохнула и посмотрела на Рона. Тот оставался беспомощным. Позволить Гарри разбираться в этой ситуации? Да уж. Тогда ей придется помимо одного оглушенного (или что там с ним сделал Малфой) ехать еще в компании двух трупов. Девушка потянула Гарри за рукав прочь от кареты.

– Слушай, давай ты постоишь пару минут здесь, а я сама разберусь с Малфоем.

Она еще не успела договорить, как Гарри взвился на месте:

– С Малфоем? Ты?

– Ты сомневаешься в моих способностях? – коварно улыбнулась Гермиона.

По-видимому, Гарри Поттер вспомнил худенькую девчушку-третьекурсницу, которая так лихо залепила ненавистному слизеринцу пощечину, что даже они с Роном позавидовали такому поступку. Но оставить ее с Малфоем? Гарри в сомнении посмотрел в глаза девушке.

– Тебе нельзя пользоваться палочкой вне школы, – напомнила она.

– Никому нельзя, – пробурчал Гарри, – однако же Малфой пользуется, и ничего. Что-то эта сова не больно похожа на министерскую.

– Гарри, он не пользовался палочкой.

– Что? – опешил юноша. – Но как?

– Вот узнаю и расскажу.

Гермиона быстрым шагом направилась к карете. Там все было без изменений с той лишь разницей, что Драко Малфой теперь равнодушно наблюдал за мучениями Рона.

Девушка набрала в грудь воздуха и спокойно проговорила:

– Малфой, ты совсем не хочешь попасть в школу?

– С каких пор тебя интересуют мои желания?

Гермиона вздохнула, справедливо предположив, что нормального разговора не получится.