Текст книги "test"

Автор книги: Le Polisson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 99 страниц)

– Жалеешь, что согласилась? – спросил он, пытаясь сесть удобнее на скамейке. Сегодня утром опять болела его спина, и теперь он пытался не слишком её напрягать.

– Нет. –  Ну, может, чуть-чуть. Но не говорить же ему об этом?

В подтверждение своего бравого ответа, я опустила молот на заготовку меча. Нужно работать быстрее, пока он не остыл, если снова раскалять – будет уже не то. И без того работаю, как черепаха. Металл звенел на наковальне, заготовка, пусть медленно, но поддавалась. Пот заливал мне глаза, и, чувствую, к концу работы мои руки будут трястись, как проклятые.

Сегодня был тяжёлый день. Чтобы не гонять посреди работы Бэрда и тем более не звать Настю, я набрала бочку до самых краёв, иными словами, это три забега до колодца. Потом полдня не слишком сложной, но слишком долгой и муторной работы над незаконченными вчера ножами и вот теперь меч. На него заказ пришёл утром, прибежал мужик, сказал, что по Восточному тракту идёт караван. И что кому-то из охранников нужен, вот прям срочно, подай и принеси, новый меч. Интересно, откуда он узнал о нашей деревеньке? Уже больше полугода живу здесь, а к нам так ни разу никто и не захаживал, ну, не считая какого-то мальчишки, который удрал из дома в Бри на поиски приключений. На эльфов ему, видите ли, вздумалось посмотреть. Мальчика проводили по Восточному тракту и чуть ли не пинками отправили в сторону дома. Но не об этом речь. А тут, фуф… Вообще-то, караван придёт только завтра, а то и послезавтра, но чем больше работы сделаешь сразу, тем меньше останется на потом. Лучше уж я всю тяжёлую сделаю сейчас, а утром можно будет заняться заточкой и шлифовкой. Ай, чёрт! Заготовка выпала из рук и соскользнула на пол. Я тихо, сквозь зубы, выругалась.

– Ты устала, доделаешь завтра.

– Нет уж, сам знаешь, второй раз одну и ту же работу мне делать не нравится.

Я подхватила заготовку и вернула её на законное место. Удар, ещё удар. От напряжения у меня уже слезы на глазах наворачивалась, Бэрд вслух проклинал моё упрямство на чём свет стоит, но я его не слушала. Мне было не до того. Ещё немного, ещё чуть-чуть. Последний бой, он трудный самый… О чём это я? Да вот, песенка вспомнилась. Усталость не ушла, но, по крайней мере, поднялось настроение. Вот так, напевая про себя, я и осматривала получившуюся фигню. Да… Тут край неровный на конце – надо срезать. Мне резко захотелось удариться башкой об наковальню, но вместо этого, я сунула кончик будущего страшного оружия в пекло. Вот теперь можно перевести дыхание.

Я скинула перчатки, опустила в бочку с водой руки, а потом, подумав, сунула туда ещё и голову целиком. Пусть глупо, зато бодрит, правда, есть и недостатки: теперь с волос текло. Хотя, в кузне самое то, и руки трястись перестали. Холодная вода творит чудеса!

– Ты абсолютно точно ненормальная, – сказал Бэрд, поднимаясь со скамьи.

– Ещё бы кто-нибудь с этим спорил, – ответила я, потирая глаза и почесав нос. – Блин, нос чешется – то ли к пьянке, то ли к драке.

– Я тебе и сам налью. Если ты остановишься, наконец, на сегодня.

– Я обещаю, что сегодня доделаю только самое необходимое. А шлифовать и точить буду завтра, так пойдёт? – Это наглость, но мне можно.

За это время я окончательно потерялась в датах, днях недели и месяцах, зато, кажется, нашла нечто более важное – своё место в жизни. Ну, или мне так казалось. Бэрд и вовсе заменил мне здесь отца и относился соответственно. Наверное, это глупо, но тем не менее я чувствовала себя важной и нужной, то есть совсем не так, как дома.

В кузницу влетел Берен, весь светившийся от восторга. Ну ещё бы! Караван прибудет – сколько веселья ребёнку.

– А вы слышали, что караван охраняют не только люди, но ещё и два гнома? – верещал он от переполнявших эмоций.

Да уж, вот ребёнку потеха, на гнома посмотреть. Хотя, кому я вру?! Сама же никогда гномов не видела, тоже любопытно! А строю из себя прям такую всю. Ха!

– Класс! – улыбнулась я, натягивая перчатки. – Главное, не говорить им, что я ковала меч их коллеги, а то получу вагон критики и никогда им не прощу. Так, между прочим, и начинаются войны.

Нет, я преувеличиваю, конечно, и критику я переношу неплохо… точнее, переносила неплохо, до того момента, пока не стала заниматься кузнечным ремеслом. Всё-таки ужасно раздражает, когда тебя критикуют только потому, что ты женщина, и, по идее, это не твоё занятие.

Поржав над моими домыслами, Бэрд, пересевший на табурет, взял сына на колени, а я, как и положено хорошему работнику, полезла за своей работой.

– Берен, будь мужчиной, помоги мне! – Мальчик послушно подошёл ко мне.

Он лишь недавно получил доступ в кузницу, и теперь боялся перечить отцу и мне. Правда, это распространялось лишь на пределы кузницы. За её пределам Берен был тот ещё шалопай, но уже было видно, что думалкой мальчишка не обделён, и его наверняка ждёт прекрасное будущее.

Одной рукой держа заготовку, я отдала ему перчатку, подождала, пока мальчик её наденет, и отдала недомеч ему. Взяв в руки зубило и молоток, я в пару ударов всё-таки выровняла края, а оставшийся кусок железки отложила. Можно пустить его… Ну не знаю, на гвоздь, например. Кинув зубило на стол, я забрала у мальчика несчастную железяку. Постучав ещё минут с десять, я, наконец, была довольна. На сегодня вся тяжёлая работа сделана, мне неожиданно захотелось улыбаться. Обильно посыпав солью меч, я сунула его в печь и потёрла шею – болеть начинает. Неожиданно меня посетила мысль, что хорошо бы потом помыться. Хорошие мысли всегда приходят вовремя.

– Берен, дружок, сбегай, попроси Настю баню затопить или хотя бы воды нагреть, скажи, для меня. – Мальчик кивнул и, понурив голову, пошёл к двери. Так, это не дело, надо исправляться. – Кстати, спасибо тебе большое за помощь, без тебя я точно не справилась бы.

Берен просиял и поскакал в дом. Хвастаться и просить мне воды.

– Не перехвали, – строго пригрозил мне пальцем кузнец.

– Да не, он же всё понимает. Просто у него такой вид был.

– Ну, ты же его знаешь.

Знать-то я знала, но разве шестилетнему ребёнку откажешь?

Итак, осталось подождать, пока раскалится и сунуть в воду, а потом и закругляться можно. Подумав, я решила не садиться на лавку, пока жду. Боюсь, что отрублюсь прямо на месте. Кстати, надо бы подумать, что на рукоять делать. Вроде была у меня одна интересная хренька где-то… Где же? Я полезла под лавку. Куда же я её запихнула? Ага, нашла! Вообще-то, предполагалось, что я её сделаю для другого меча. Но для него она оказалась слишком длинной и слишком тяжёлой, как-то сильно нарушала балансировку, а сюда должна подойти. Ладно, завтра посмотрим. Кинув её на стол, я привалилась, ожидая, когда же наконец раскалится металл. Вроде и остыть сильно ещё не успел.

– Как думаешь, с чем караван идёт? – неожиданно легко и предвкушающе спросил Бэрд.

Я почесала затылок. А правда, с чем? Ну, вряд ли с чем-то эльфийским, иначе бы гномы не согласились охранять, или их бы не взяли. За что эти две расы так друг друга не любят, я не знала, но факт остаётся фактом. Вполне возможно, что с зерном или крупами. А может, и с оружием. Впрочем, гадать было бесполезно.

– Понятия не имею. А кто там в караване-то?

– Люди да вот два гнома привязались, не знаю откуда, не спрашивал.

– Тогда я тем более не знаю. У нас люди умудряются торговать и гномьими, и эльфийскими изделиями, и своими до кучи. Так что увидим, когда они прибудут.

Кивнув, Бэрд выразительно посмотрел на заготовку. Она пылала оранжево-красным цветом. Ура, можно вынимать. Поправив перчатки, я вытащила железку, сразу сунув в холодную воду. Подержав и поболтав мечом в воде пару минут, я вытащила его и аккуратно поставила в пазы. Пусть отстоится ночь. А вообще, это совершенно не дело, заказывать меч за сутки. Такой недолго продержится. Заготовка простая получается, без всяких наворотов – это ладно, но вот отсутствие нормальной закалки даст о себе знать, меч ведь даже не остынет как следует. Да и сталь тут легче. Вот недельку бы, тогда да. Ну всё, можно отдыхать. Собрав инструменты и вытерев те, на которые попала вода, я потушила огонь. Мыться, кушать и спать. Это мои единственные желания на ближайшее время. Кузнец подождал, пока я закончу и выйду из помещения, запер дверь и поковылял к дому.

Первое, что я увидела, открыв дверь, было ведро.

– Вся вода ушла на готовку и твою ванну, так что за водой на посуду или идёшь сейчас, или когда поешь – выбирай. – Наша непреклонная блонди… ууу, а можно никогда? Ну, пожааалуйста.

Ага, размечталась, никогда ей. Ладно. Идти, будучи чистой и сытой, я буду не в состоянии. Выхватив у Насти ведро, я обречённо потопала к колодцу. Спасибо, хоть ведро одно, а не два, иначе у меня бы руки отвалились. Зайдя в дом и поставив ведро на лавку в прихожей, как обычно, я заглянула в комнату за чистыми вещами. Футболка и юбка, просторная такая, длинная, обычная юбка. На улицу я её не носила, а вот дома, после ванной – самое то. Быстро прошмыгнув в ванну, я обнаружила там обычную картину. Баню мы не очень часто топили, зато большое корыто и ведро с тёплой водой пользовалось популярностью. Скинув мокрые от пота и грязные от золы и плевков металла шмотки, я окунулась в счастье, пусть это счастье и из ковшика.

Самое сложное – это голова. Здесь, в Средиземье, мои волосы решили, что местные воздух и вода, как ничто другое, подходят для их укрепления. Результат: теперь они были ниже лопаток и гуще раза в три. Постоянно путались, но хоть пушились меньше, и на одуванчик я уже похожа не была, но всё равно неудобно… Да и стричь их было слишком много мороки, тут же нет парикмахеров. У меня никогда ещё не было таких длинных волос. Поэтому каждый раз, когда я пыталась их вымыть, ругалась, как матрос. Этот раз исключением не стал.

Смывая с себя грязь, я неожиданно подумала о том, как сильно изменилась моя жизнь, я ведь даже представить себе не могла, что буду жить в деревне и работать в кузнице. Да и вообще, сами посудите: баба и в кузнице. В смысле, городская девчонка… да в такую работу. Это, конечно, что-то с чем-то. Хотя я прекрасно понимаю, почему женщин очень редко можно встретить за таким занятием: руки в ещё не сошедших пятнах от ожогов, порезы и вывихи, вечно мокрая, грязная. В общем, для мужика это нормально, а женщина должна быть утончённой и заниматься домом и детьми. Это, конечно, не про меня, но всё же. Как ни крути, а в том, чтобы быть кузнецом, больше минусов, чем плюсов. Для девушки, по крайней мере. Зато я приобрела фигуру, о которой всегда мечтала. С минусами, конечно, но куда без них? У меня ушёл почти весь жир, и, если исчезновению оного на животе и боках я была рада, то похудевшей груди – не очень. Да и руки приходилось растягивать каждый вечер, чтоб не стать похожей на бодибилдеров нашего времени. И ноги, кстати, тоже, элементарно, чтобы не болели. Весь день на ногах да в стоячем положении. К вечеру они ноют и отекают, ведь одно дело – ходить или бегать, и совсем другое – стоять на одном месте. Красавицей была бы, если бы не рост и не вечно грязная морда.

С другой стороны, здесь-то что? Знай себе живи – не тужи. Перед кем красоваться-то? У нас и парней-то на деревне всего два: Эльг да Фир. У них невест и без меня пруд пруди: Настя, например.

С такими думами я, собственно, помылась, и теперь, откровенно говоря, ловила кайф. В прохладном воздухе после тёплой воды было хорошо. Наскоро вытеревшись и натянув на себя шмотки, я сложила грязное бельё стопкой на полку у входа, решив, что постирать можно и завтра. С кухни шли невероятные запахи, и у меня конкретно так заурчало в животе. Ммм…

После ужина, по уже сложившейся традиции, все расселились по разным концам гостиной. Я вот сидела на подоконнике. Ну, кресла все были заняты, тем более что сразу после ужина прискакал Фир, прослышавший, что нам заказали меч и решивший выведать подробности. Теперь сидел, но сказать мы ему всё равно ничего не смогли. Самим интересно было.

Этой осенью урожай был особенно хорош, хотя сил на его сбор потребовалось немерено, но тем не менее сейчас, хоть и тёплой по моим представлениям, зимой, сидеть в гостиной перед очагом и выдувать ароматный табачный дым, заодно попивая превосходный эль после тяжёлого трудового дня было удивительно хорошо. Красота! Темнело только рано. В окно я видела Мглистые горы. Поговаривали, что это неспокойные места, но сейчас, смотря на них из окна, казалось, что нет ничего более спокойного и непоколебимого. Они тянулись на много миль, и казалось, что никогда не заканчиваются.

– Куку! – Фир помахал ладонью у меня перед носом.

– Чего? – Я потрясла головой, вытряхивая из неё мысли о горах.

– Я говорю, сможешь завтра выпрямить петли? Сегодня Деар опять перепил и снёс одну из дверей, петли целы, но слегка погнуты. Найдётся завтра время?

– Да без проблем, приноси. – Надеюсь, караван придёт не завтра.

Да, дел хоть отбавляй. И это не считая поломанных серёг и рассыпавшихся цепочек, но с этим я почти не возилась. Слишком тонкая работа для меня. Я хоть и не неуклюжая, всё равно получалось у меня из рук вон плохо. А с мечами возиться мне нравилось, хотя, если быть до конца честной, я ни черта в них не понимала. Бэрд раздавал указания, я закаляла и отбивала сталь, посыпая её солью и охлаждая в воде, ну и так далее. Отличала я их исключительно по рукояти, всё остальное мне было малоинтересно. В сечениях всяких я не понимала ровным счётом ничего. Так и работали. Вот и этот меч был абсолютно обычным: одноручный, обоюдоострый с каким-то там сечением. Мне он не нравился. У меня в руках удобнее всего лежат полуторки, но опять же, выглядит это смешнее некуда, потому что я даже держать правильно их не умею.

Как-то Фир пытался научить меня нескольким приёмам. Как он говорил: «Позор – уметь ковать мечи и не уметь с ними обращаться», но я уже через пять минут поняла одну важную вещь… Или парень фигово объясняет, или мне это освоить не дано, порезалась я в первую минуту. В общем, идеальное воплощение фразы «Скорее, я заколю себя сама, а противник сдохнет от смеха». Зато у меня хорошо получалось метать ножи, хоть и учить меня было особо некому, я развлекалась сама, чисто ради собственного удовольствия. Получаться, правда, начало далеко не сразу. Да и сейчас я попадала лишь шестью из десяти, но это же прогресс, верно? Мне нравилось. Я бы, на самом деле, вообще не начала этим заниматься, но деревенские настояли, уж очень часто я бегала в лес. А в наших краях… мало ли кого там можно встретить. Ходили слухи, что орков видели, но, как по мне, так брехня всё это.

– О чём ты там опять задумалась? – Настя. Так и хотелось попросить оставить меня в покое.

– О преимуществах и недостатках метательного ножа со смещённым к рукояти центром тяжести.

Я специально повернулась к ней лицом, расплываясь в самой очаровательной из своих улыбок. Она ненавидела и считала недостойным женщины всё то, что я воспринимала со своим обычным внутренним огнём, а я обожала доводить её этим. После я получу лекцию о том, что женщина должна быть утончённой, преподносящей себя, как деву знатного рода, даже если она крестьянка, и бла, бла, бла. В общем, обо всём том, что мне не нравилось даже в моём родном мире. Но ради такой гримасы на лице стоит потерпеть, поверьте. Внутренне я ржала как конь, пытаясь сохранять свой оскал голодного варга на лице.

– Тебя никто не возьмёт замуж. – Не первый раз слышу, спасибо, что напомнила.

– Да, ты уже это говорила. Мне и не надо, спасибо, что в этом хорошего?

– Ты невыносима.

– Ага, я тоже тебя люблю.

Я допила остатки эля из кружки и встала с подоконника. Ноги затекли, но ничего, сейчас пройдёт.

– Прошу меня простить, но я отправляюсь в постельку. Всем бай-бай.

Я выскользнула за дверь, направляясь к себе. Завтра будет ещё один день, кстати, я вспомнила, куда положила кусок чёрной кожи. Надо будет использовать его для рукояти.

Утро решило, что для меня ему пора наступить до того, как взошло солнце. Не знаю, что меня разбудило, но я проснулась и чувствовала себя на редкость выспавшейся. Настя вовсю сопела на второй кровати (да, мы провозились с Эльгом кучу времени, ругаясь, и даже чуть не подрались, пока их делали… Ну, точнее, я его чуть не побила, он был слишком вежлив, чтобы поднять руку на девушку. Но в результате у нас вышли две кривоватых, зато раздельных кровати). Причём сопела она так громко, что это больше смахивало на храп. И этот человек пытается учить меня, как надо жить? Нда…

Натянув на себя чистые штаны и длинную футболку, я выскользнула из комнаты. Было холодно. Ну как холодно?.. Дубак утренний нерафинированный. Но топить? Я? Да вы что, я ж спалю всё! Дом протопят и без меня, а у меня сегодня утренняя прогулка до леса. Мяса я на обед хочу, а чтобы мясо съесть, нужно его сначала поймать.

Поскольку стрелять из лука я не умею (да и нет его у меня), то всё делалось куда проще: я, Эльг или Фир ставили в лесу растяжки, в надежде, что в них попадёт заяц или какой другой мелкий зверёк. Эти самые растяжки я сейчас и собиралась проверить. Утащив с кухни кусок вчерашнего хлеба, я сунула ноги в сделанные мне здесь сапоги, которые, вообще-то, были мне великоваты, но что поделать? Свою обувь я оставила до лучших времён, авось маг объявится-таки? Схватив тёплую куртку, я выскочила за дверь. На улице было ещё темно, но не настолько, чтобы я не нашла дорогу к лесу. Снега тут не было совершенно, даже самой лютой зимой, поля были убраны ещё осенью, а холод не давал сильно расти траве, поэтому идти по полю было легко и быстро. Дорога до леса, которая в первый раз у нас с Настей заняла полдня, сейчас вылилась примерно в час не слишком спешной ходьбы.

Я вообще быстро хожу, за эту привычку меня вечно одёргивали и ругали, но как бы ни бились, избавить меня от неё не удалось, зато здесь она пригодилась. Насвистывая разные ещё незабытые песенки, идти веселее, но опаснее, потому что устроившиеся на ночлег птицы принимались взлетать и спросонья норовили врезаться прямо промеж глаз. Но в этот раз я дошла до леса без особых приключений, что не могло не радовать, а в лесу живность уже проснулась. По крайней мере, мне встретился очень уж наглый лис, да проскакала белка. Первая растяжка стояла совсем недалеко, но она оказалась пустая. Печально, но ничего не поделаешь, придётся топать дальше. Земля слегка подмёрзла, но это было даже кстати, не сильно же, главное, самой бы не замёрзнуть. Потому что… Ну, просто холодно ходить в сапогах на босу ногу и в куртке на футболку.

Со второй ловушкой мне повезло больше: один заяц – явно лучше, чем ни одного зайца. Хотя, какой-то он худющий. Но это уже второе дело. Забрав зайца и поставив ловушку на причитающееся ей место, я двинулась обратно. Светлело. Скорее всего, дома уже начали просыпаться.

Казалось странным то, насколько быстро я привыкла к такой жизни и уже считала Средиземье своим домом. Здесь мне было проще дышать. Многих вещей, конечно, не хватало, периодически накатывала дикая тоска: я скучала по своим друзьям, оставшимся в привычном мире, мне не хватало моего железного коня и, как ни странно, гитары. К этому инструменту я всегда тяготела больше, чем к фортепиано, но ничего не поделаешь. Я не хотела домой настолько сильно, что вполне могла перетоптаться и без всего этого.

Меня снова охватило это чувство какой-то смутной тоски и одиночества. Так! Отставить! Не хватало ещё расклеиться. Всё пережила и это переживу. Сейчас не самое лучшее время для грусти, утро-то в самом разгаре. Вон, деревня уже проснулась, и все отправились по своим делам. Кто-то проверять скотину, кто-то, как я, в лес.

– Привет, ранняя пташка! – Ага, Фир шлёпает. – Ты что, уже обратно идёшь?

– А то! Кто рано встаёт, тот получает улов, – рассмеялась я, болтая ещё живой тушкой в воздухе. Заяц задёргался, пытаясь освободиться, – первая и вторая ловушки пустые, до третьей я не доходила.

Фир расхохотался:

– Значит, Эльг останется без мяса.

– Они ещё суп из вчерашней тушки не доели.

– Ты бы это, освободила несчастное существо от мучений? – Фир намекал на то, что зайца надо бы убить, чтобы не мучился, болтаясь вниз головой, но, если честно, я не могла заставить себя убить несчастную зверушку. Не знаю почему. Пусть это кто-нибудь другой сделает.

– Вот возьми и помоги несчастной бедной девушке.

– Эта несчастная бедная девушка способна проломить мне череп молотком и пригвоздить яйца к стене, но не может убить несчастного зайца?

Ага, нахватался от меня всяких фразочек. Ну, в чём-то он был прав: я столько раз обещала пригвоздить ему вышеупомянутую часть тела к стене, когда он мешал мне работать, что и сосчитать нельзя. Один раз даже нож взяла, хотя до серьёзной потасовки дело не дошло, но всё равно. Тогда я была вполне готова это сделать. А зайца несчастного убить так и не могу, странный я человек…

– Да иди ты, – беззлобно огрызнулась я, уже собираясь топать к деревне. – Шлёпай уже, а то вообще ничего не достанется. И мне пора уже, а то работы ещё невпроворот, вдруг каравану приспичит именно сегодня прийти?

– Кто их знает, может, они, вообще, только завтра появятся?

– Было бы хорошо, меч-то я не закончила ещё. Ладно, за разговорами весь день пройдёт, пошла я.

Отсалютовав ему свободной рукой, я припустила к деревне, почти переходя на бег. Бэрд, наверное, уже открыл кузницу. И, скорее всего, я пропустила завтрак. Чёрт, ходить мне голодной до обеда.

====== 7. Ножи, гномы и “недорыцари” ======

Пропустила я не только завтрак, но и обед. Ну ладно, за ужином наверстаю. Сгонять, что ли, Берена за хлебушком хоть, а? А то сидит ребёнок, скучает. Мальчик часто сидел и смотрел, как работает его отец или я. Кузнец из него вырастет. Вот ещё несколько лет и можно будет отходить от дел, я же здесь не на постоянной основе работаю. Про себя я расхохоталась. Ну да… А смогу ли теперь? Я уже больше полугода занимаюсь этим и, откровенно говоря, мне нравится. Получалось далеко не всё, но многие учатся этому годами, а то и всю жизнь. Я же не гном, чтобы быть несравненным Мастером с большой буквы. На маленькую деревеньку моих рук пока хватало, а там… там посмотрим, когда надоест, я могу выбрать себе любое другое занятие. Учусь-то я быстро, одно из многих преимуществ того, чтобы быть практиком, а не теоретиком.

Меч был вроде как закончен, и я отошла от точильного станка. Вот так накачиваются ноги, попробуйте подавить на педаль часа три-четыре… Потрясая ногой в воздухе и чуть не уронив табуретку, я всё-таки смогла передохнуть. Сев рядом с мальчиком, посмотрела на то, что у него в руках. А в руках у него было колечко: обычное такое, серебряное колечко – гладкое, без вязей, рисунков и камушков… Ну не умею я пока, пыталась сделать, но ничем хорошим для меня это не закончилось, разве что обожжёнными пальцами. Ну не ювелир я! Мне надо что-то большое, тяжёлое и грубое, остальное для меня пока тёмный лес.

– Чего скучаешь, малыш? – спросила я, пихнув по обыкновению мальчонку в бок.

Берен смотрел на меня, было видно, что его что-то гложет, и он очень хочет мне задать какой-то вопрос, но не решается.

– Ну давай, милый, ты же знаешь, если что, я твоему папе ничего не скажу. Что ты там себе придумал?

– Я… Ну, я думал о своём имени. Вело дразнит меня и говорит, что я совсем не похож на Берена из легенд, что я никогда не стану таким, как он, потому что я плакса и сопляк.

Мальчик чуть не плакал от обиды. Я задумалась. Вообще-то, Берен ни на плаксу, ни на сопляка похож не был: рос он вылитым Бэрдом. Пока такие громкие выводы про то, кем станет, а кем – нет, делать рановато. Всё-таки шесть лет всего.

– Не говори ерунды, Берен. Никто не рождается сильным и смелым героем. Я уверена, даже Берен из легенд, будучи маленьким, плакал над разбитыми коленками или боялся темноты. Сила куётся, как железо, трудом и потом; характер – та же расплавленная сталь, если над ней не работать, она так и останется мягкой. Ты уже начал ковать свой, но это всего лишь первые шаги, ещё будут и слёзы, и неудачи. Не поверишь, если я тебе скажу, что по первости, когда только начинала здесь работать, у меня ничего не получалось, и я почти рыдала в подушку от обиды, а иногда от боли. Но я же всё ещё здесь. И ты делай так же. И однажды, вполне возможно, совершишь подвиг похлеще, чем тот самый Берен.

Но мальчика, похоже, мало интересовал его героический тёзка, он зацепился только за одну фразу. Меня это удивило, вот уж не думала, что Берен так за это зацепится. И более того, совершенно не рассчитывала узнать, что являюсь авторитетом.

– Ты плакала? Не обманываешь? – Удивлению мальца не было предела.

– Ещё как плакала, рыдала в три ручья. Я же не железная. Я тоже чувствую боль, разочарование и всё такое. Да у меня неудач больше, чем побед. Так же, как и у всех остальных, если приглядеться. Но со временем побед становится больше, неудач меньше. Когда твой отец начал меня учить, я обожгла руки в первый же день, и потом обжигалась сотни раз так, что слезы брызгали из глаз, но я же не сдалась. Подожди ещё чуть-чуть, время бежит быстрее, чем может показаться на первый взгляд.

– Ты думаешь?

– Знаю.

Я потрепала парнишку по растрёпанной голове. Дети – цветы жизни. Так-с, что у нас ещё? Вроде, кроме петель, мне ничего больше сегодня делать не надо. Да и петли особых усилий не требуют, не новые же творить, так, поправить. Значит, можно закрываться.

– Давай, малой, помоги мне закрыть всё это безобразие, и пойдём, выклянчим что-нибудь поесть.

Вдвоём мы закончили достаточно быстро. Я закрыла помещение и вдохнула морозный воздух. Зачесался нос. Нет, точно к пьянке.

– Вест!

Опа, кому я там понадобилась? Я очень надеялась, что никому, есть хотелось. Оказалось, это всего лишь соседка Айна, мать Вело, женщина твёрдого характера, растящая трёх сыновей одна. Муж её, насколько я знаю, умер много лет назад от лихорадки. И да, эта женщина меня недолюбливала, не знаю, за что, но каждый разговор заканчивался словесной баталией.

– Да, Айна? Что-то случилось?

Тряхнув волосами, кое-как заплетёнными в простую косу (а вы бы сами попробовали собрать мои волосы и заплести их), я перекинула их за спину, чтобы не мешались. Айна выглядела недовольной, значит, очередная потасовка не за горами.

– Ваш мальчишка ударил Вело. У моего сына теперь синяк на скуле.

Вот проблему нашла. Ну подрались мальчишки, первый раз, что ли? Они ж постоянно дерутся, на то они и мальчишки.

– И? Ну подрались. Я даже и не удивлюсь, если за дело получил. А то что прячется за маменькину юбку, так с возрастом пройдёт.

– Как ты можешь такое говорить? У моего сына синяк!

– Ну и что? Я не понимаю, Айна, какие претензии могут быть ко мне? Берен мальчик спокойный, если он ударил твоего сына, значит, явно за дело. И пусть они разбираются с этим делом сами. Вело, как и Берен, уже не младенец, он должен уметь думать своей головой и свои детские проблемы решать сам, а не звать маму по каждому поводу, чтобы она разбиралась с обидчиками. Думаешь, я не слышала, как твой сын оскорбляет мальчишку по каждому пустяку, а тот терпит? Я не вижу ничего страшного, или тем более аморального в том, что Берен дал Вело по щам.

– Что ты можешь знать о воспитании детей? Тебе лишь бы молотом махать.

Вот и подтверждение, что это был лишь повод докопаться до меня. Айна, Айна… Были времена, когда за это по щам надавала бы тебе я, но я не буду. А тебе, дорогуша, должно быть стыдно. Взрослая же женщина...

– Берен, иди-ка попроси Настю, пусть накормит тебя и сделает мне что-нибудь перекусить, я тут пока поговорю.

Берен посмотрел на меня каким-то виноватым взглядом и скрылся в доме. Айна стояла передо мной, скрестив руки на груди, и сверкала злобными глазами. Я сунула руки в карманы куртки.

– Если ты так думаешь, то ты ничего обо мне не знаешь. Оскорблять человека, которого ты не знаешь, подобно тому, как переплывать озеро, не зная его берегов, Айна. Можно однажды нарваться на какой-нибудь подводный камень, например. Я не знаю, что я тебе сделала, что ты меня так ненавидишь, но я не позволю тебе наезжать на мальчишку, только из-за того, что он живёт под одной крышей со мной.

– Ты здесь чужая. А о том, как ты дерзишь и покрываешь Берена, который виноват, я расскажу Бэрду, думаю, ему интересно будет услышать.

– Да рассказывай. Твоё дело. И я не покрываю Берена. У мальчишки и свои мозги работают неплохо, в отличие от твоего сына. Ты смотри, Айна, он ведь так и будет всю жизнь за твою юбку цепляться.

Женщина вспыхнула и, развернувшись на пятках, пошла в сторону своего двора. Я подождала, пока она не скрылась из виду, и вошла в дом. В прихожей, где висело зеркало, доставшееся Бэрду ещё от его зажиточной матушки, я взглянула на своё отражение, гадая, что же пошло не так в наших с Айной отношениях, но так и не смогла понять. Это оставалось тайной, покрытой мраком. Покачав головой, я свернула в сторону кухни, Берен и Настя сидели за столом. Молча садясь на своё место, я взяла кружку с приготовленным мне чаем и отхлебнула обжигающий напиток. Настроение не то чтобы упало совсем вниз, но испортилось точно.

– Я разочаровал тебя? – как-то тихо и виновато спросил Берен.

Я удивлённо подняла на него глаза. Вот уж откровение, я же ему не родственница какая-нибудь, а он просит моего одобрения и боится разочаровать? Это было столь неожиданно, что я задумалась.

– Берен, я не могу тебя судить. Расскажи отцу. Он тебе объяснит, что делать, чтобы избежать подобных ситуаций. Что до меня, нет, малыш, ты меня не разочаровал. На твоём месте, я поступила бы точно так же, хоть меня и учили исчерпывать все конфликты словами или доказывать, что оскорбление к тебе не относится. Но я этим никогда не пользовалась.

– Я не о том. Я… – Он тяжело вздохнул, видимо, собираясь с силами. – Я сказал тебе о том, что сделал Вело, а свои действия скрыл.

А ведь мальчишка умён не по годам. Я улыбнулась и потрепала его по виновато склонённой голове.

– Эй, ты просто рассказал мне о том, что было в твоей голове, что тебя волновало в тот момент больше всего, это нормально.

Мальчик всё ещё выглядел расстроенным, но это пройдёт. Он ещё научится жить по всем правилам. Никто не идеален, увы. В этот момент Настя шлёпнула передо мной тарелку с картошкой.

– Ешь и не смей больше опаздывать к обеду, это последний раз, когда я готовлю тебе вне очереди, – пробурчала блондинка, разворачиваясь и выходя с кухни. – Посуду вымоешь сама!

Я подождала, пока она скроется в своей комнате. В последнее время она начала учиться шить одежду, и теперь проводила большую часть времени взаперти.

– Вот мегера, – заговорщическим шёпотом сказала я, расхохотавшись, но предварительно убедившись, что она меня не слышит.