Текст книги "test"

Автор книги: Le Polisson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 99 страниц)

– Чё вылупился, лупоглазенький, убери каку, а то я ещё и ругаться умею. Заковыристо. А будешь выпендриваться, ni hu aisa lhewig osgar***, – ласково пропела я, чем вызвала огромное негодование, при этом эльф явно не втыкал, что делать.

Зато другой тут же нашёлся, быстро и ловко меня обыскивая. На землю полетели ножи, кинжал. Зажигалка была внимательно осмотрена и возвращена, видимо, посчитали это это просто железка. Цепочка тоже вернулась в карман, а вот рюкзак отобрали… сволочи. Я ругалась, брыкалась по мере возможности и обещала эльфам всякую кару на всех известных мне языках. Эльфы же со мной не разговаривали вообще. Только с растерянными лицами озирались.

С одной стороны, тут баба, которая конкретно нарывается, и её хочется пристрелить. С другой стороны, она знает язык, и её убивать, мягко говоря, стрёмно. Вдруг она знакомая троюродного дедушки по отцовской линии? Неожиданно между мной и эльфом появился, судя по недовольной роже и потрепанному виду, уже обысканный, Фили, вырвавшись из лап ещё одного остроухого. Пха. А ещё говорит, что не ревнует. Так я и поверила. Судя по роже – очень даже. Фили смотрел на эльфа так, будто мысленно уже оторвал ему уши, и сейчас ноги на очереди.

– Убери от неё руки! – Ух ты, он, оказывается, ещё и шипеть умеет. Ну кот, что с него взять?

– Филька, не лезь, у нас высокоинтеллектуальный разговор на тему острых предметов. И о том, как некультурно тыкать ими в кого попало.

Эльф тут же нашёлся, направив стрелу Фили точно в нос. Так, надо вмешаться, пока его не пристрелили. Мне мой гном ещё живой нужен и желательно здоровый. И без царапин на носу.

– Leithia pilinn ar allen methed.**** – прорычала я, без зазрения совести отламывая кончик стрелы у самого носа гнома, но на всеобщий переходить не спешила. Фили мне этого не простит. Мужская гордость и всё такое.

А потом я повисла на Фильке, пытаясь не наступать на больную ногу. Уууу, неприятно-то как. Он отреагировал сразу, обхватывая меня рукой, чтобы меня не заносило.

– Что случилось? – Эх, беспокойное моё хозяйство.

– Ногу, кажется, повредила. Ничего страшного.

Он мне не поверил, тяжело вздохнув, видимо, думая: «На что я подписался?». Хотя, не уверена. Может, это его вина! Раньше я так часто не травмировалась. Я оглянулась. О, кстати, не я одна – Настя руку зажимает. А Двалин трепыхается, пытаясь заехать хоть какому-нибудь эльфу промеж глаз, ругаясь попеременно на всеобщем и на кхуздуле. Бифур трясёт кулаками, Ори что-то рассматривает, Дори на него орёт, а где мелкий?

– А где твой шебутной братец? – спросила я, оглядываясь.

Кстати, очень вовремя я о нём вспомнила. Послышался дикий ор. И даже понятно было чей. Ой-ой.

– Кили! – позвал усатый, беспокойно озираясь, при этом пытаясь не дать упасть мне, а точнее, не менять моё местоположение.

Нога болеть начинала. И болела адски. Так, ладно, Вест, возьми себя в руки. Ты же не Настя! У тебя и похуже травмы случались, чё ты расклеилась, как кисейная барышня?

О, мелкого ведут. Ух ты… рыжая эльфийка. Откуда такая, интересно, выползла? Блондинов видела, брюнетов тоже. Каштан и прочие радости жизни, а вот огненно-рыжую первый раз вижу. Ох ты… а Кили-то, по-моему, влюбился. По крайней мере, он смотрел на эльфийку таким взглядом преданной побитой собаки, что мне резко захотелось ржать. Ух и долго ему это припоминать будут.

– Ты не только вор, но ещё и лжец, – послышалось где-то сбоку и привлекло внимание всех.

Около Торина стоял какой-то эльф и, отобрав у нашего босса меч, что-то недовольно бурчал.

– А ты, видимо, такой святоша, что правда меняется по твоему желанию? – А потом я переключилась на несчастного, успевшего поменять стрелу. – Да убери стрелу, придурок, сказала же, глаза на задницу натяну!

– Вест, ну пожалуйста, ты не можешь просто помолчать? – громко спросила Настя.

– Не могу! Эти тупицы меня бесят. Ты же знаешь, Насть, я терпеть не могу, когда на меня направляют оружие. Да отвянь ты.

– А ты считаешь, что самая умная тут? – Передо мной появился ещё один эльф. Уж какой-то сильно белый и тщеславный.

– Сам дурак, – огрызнулась я. – Rimma manen alagos, gruitha.***** Придурки.

Оп, ещё один отъехавший эльф. Он навис надо мной, смотря из-за прищуренных век. Смотреть на этих пройдох снизу вверх, просто, блин, бесит. Зато прекрасно начинаешь понимать гномов.

– Чё вылупился?

– Вест, прекрати огрызаться, а то его сейчас удар хватит, – спокойно заметил Фили, но на всякий случай из рук меня не выпуская – мало ли, двину эльфу в нос. Но и игры в гляделки я не закончила. Ибо, отведи взгляд – эти сволочи ушастые загнобят. Я их знаю!

– Гномов в темницы, Торина, сына Трайна и дерзкую девчонку к королю.

– Щаз. Или всех ведите, или никого.

– Вест, успокойся. Возможно, тебя они отпустят после разговора.

А ведь он действительно обо мне беспокоился. И как лучше хотел. А ведь ему точно нелегко приходится это говорить, потому что он не любит эльфов ничуть не меньше дядюшки.

– Да плевать мне. Думаешь, ради каких-то там условий я оставлю вашу компашку? А я уж думала, ты хорошо успел меня изучить. И как ни прискорбно это говорить, без тебя я ни к какому королю не пойду. Кто меня будет пинать, когда я буду перегибать палку?

Фили улыбнулся, а потом нахмурился пуще прежнего. Эльф наблюдал за нашей перебранкой с явным интересом, подняв вверх одну бровь.

– Ты не гном, – неожиданно подозрительно прищурился тот, который сильно шебутной. Видать, главный тут. – И она тоже.

– А что, важно? Ну, не гном и что?

– Что забыли две человеческие женщины в отряде гномов?

– А тебе ли не наплевать? Я вот с родней путешествую, – нагло выдала я. А что? Почти правда… За столько времени-то.

– Странная у тебя родня.

– Нормальная у меня родня. Бабушки, дедушки. Вот это дедушка. А вот там бабушка. Только говорите громче, она подглуховата. И вообще, отойди от меня и не дыши, я приличная женщина… занятая. Ты меня нервируешь, нарушая моё личное пространство. У меня гном ревнивый. Будешь лезть, он, судя по взгляду, сначала пришибёт, а думать уже потом будет, – с издёвкой выдала я, вообще повиснув на Фили, подгибая ноющую ногу верх. Бооольно, блин. Это ничуть мне доброты не добавляло.

– Замужем? За гномом? – рассмеялся тот. – Ни за что не поверю.

– За мной. Ещё вопросы есть? – недовольно буркнул Фили, придвигая меня ещё ближе, хотя, казалось бы, куда ещё-то? Я вписалась носом ему в ухо. Блин, больно. Собственник хренов.

Кстати, это сейчас шооо было? Это когда я выйти замуж-то успела? Зависли все. Только если выражение моего лица было просто не видно, то у большинства оно поменялось. Они, наверное, тоже раздумывали над этим вопросом. Фили, выпаливший эту фразу, похоже, был удивлён ничуть не меньше остальных, косясь на меня и, видимо, думая, что щас я ему влеплю за это оплеуху. Я бы так и сделала, если бы не эльфы.

– Неужели?

– А что, завидно, а? Белка-переросток? – нашлась я.

– Ещё одна ложь.

Это как это ложь? Нет, ну не замужем, но мы с Фи вместе, мне же это не приснилось? Ну и в нашем случае это почти одно и то же. Я фыркнула, звонко чмокнув Фили в щёку. Надо же как-то игру поддержать. Лица эльфов надо было видеть – бесценно. Не зря я это сейчас сделала. Гному я потом, конечно, всё выскажу, но сейчас ломать игру уже поздно.

– Не хотите – не верьте. Мне-то что? Дела-то не меняет. Кстати, кто ты такой, чтобы решать, что ложь, а что правда? Что-то на Эру ты не похож. Так что заткнись, может, за умного сойдёшь.

То ли этому наглому эльфу и правда было завидно, то ли я его умотала. В общем, было решено нас тащить хрен знает куда. Короче, к Трандуилу. Насколько я помню, он тут главный. Зато будет кому пожаловаться… Или кому вынести весь мозг.

Эльф подтолкнул меня, чтобы уже сдвинулась с места. Я сделала несколько шагов и, получив ещё пару тычков в спину, зашипела и села где стояла. Ногу больно, блин. Фили пнул эльфа с ноги, не обратив никакого внимания на наставившего на него стрелу остроухого, прошёл мимо него. И выглядел очень недовольным.

– И куда ты собралась?

– Да вот, знаешь ли, тут остроухие личности пихаются! – Ага, это был наезд в сторону того, со стрелами.

Эльфу, видимо, стало стыдно, и он решил помочь мне встать – это была плохая идея.

– Отошёл от неё, – рявкнул гном, убирая эльфа с пути.

Ой, ревнюшка. Фили с совершенно недовольной миной посмотрел на мою ногу, слегка отодвинув край штанины, цокнул языком, что, кстати, была моя привычка, а потом подхватил меня на руки.

– Фили, я могу сама идти, – как можно спокойнее сказала я.

– Я заметил, – буркнул он, явно на что-то злясь.

– Ты сам-то не устал, я и так весь день на тебе катаюсь?

– Заткнись уже и посиди спокойно, несу, значит, не тяжело, – недовольно рявкнул он.

Видимо, я его достала по самые печёнки. Ну и пожалуйста. Какое-то время я молчала, не реагируя ни на что. Я обиделась, чё он на меня орёт тут? Разорался.

А потом до меня дошло, что, вообще-то, он прав. И вообще, он сам так решил. А если решил, то переубеждать его бесполезно. Фили тот ещё баран, ничуть не лучше меня. Интересно, а если мы по какому-нибудь очень принципиальному вопросу столкнёмся, на что это противостояние будет похоже?

Не знаю, на что оно будет похоже, но пока можно расслабиться. Неправильная я какая-то: меня тут таскают целый день, а я ещё и жалуюсь. Вообще безобразие! Мысленно пнув себя пару раз, я всё-таки успокоилась.

– Спасибо! – Но моё «спасибо» он проигнорировал.

– Очень болит? – вместо «пожалуйста» спросил он.

– Бывало и хуже, но неприятно адски, – честно ответила я.

А зачем врать, если и так вон капает, блин? Одна радость: щас я этим эльфам весь пол кровищей заляпаю. Ворота за нами захлопнулись, но сейчас нога меня больше волновала, чем какие-то двери.

– Вот и не сопротивляйся. Нашла когда и кому свою самостоятельность показывать.

– Что, блин, плохого в моей самостоятельности? – тут же взъерепенилась я.

– То, что она до дурости доходит, Вест, просто до дурости.

– Неуютно мне. Не могу я вот так вот двадцать с лишним лет быть самостоятельной, а потом скинуть всё это на тебя, – буркнула я.

А неуютно мне, потому что полдня я строила из себя фифу, напрашиваясь, а теперь вот опять еду, хоть и по другой причине, а всё равно… ну много очень, а Фили тоже не железный же. Сначала меня, потом Бомбура, потом снова меня. Теперь опять меня. Короче, ни стыда у меня, ни совести.

– Забудь. Это нормально, – фыркнул он, видимо, посчитав мои доводы глупостью.

– Ну-ну.

– Не разговаривать, – буркнул эльф, идущий позади нас.

– Да размечтался. Хочу и болтаю. Иди ты в жопу, – выругалась я, заставив уши нежного эльфа запылать.

Фили только улыбнулся в усы и сокрушённо покачал головой, он-то уже давно привык к моей постоянной ругани, как только так сразу. Ну хоть кто-то на это дело предпочитает молчать. Кстати, от этого вслух как-то уже и неинтересно ругаться-то.

Шли мы не сильно долго, но руки у Фили напряглись, видимо, всё-таки было тяжеловато меня тащить. Но он упорно молчал об этом, и я, тяжело вздохнув, забила. Хочет мучиться – его дело. Если я сейчас начну ежиться – он опять на меня обидится.

Жалко нас всех разоружили, а? По камерам, блин, распихали. Блин, блин, блин!

– Я требую аудиенции! Это разве так делается?! Да вы… – Мой отборный мат эльфы игнорировали, хотя кончики ушей у них подозрительно пылали. Решётка захлопнулась. – Воды хоть принесите и тряпок. А то я у вас тут кровью истеку, потом полжизни будете эту камеру драить!

Не знаю уж, услышали меня эльфы или нет. В напутствие остроухим я ещё и ладонью по решётке хлопнула.

– Дай-ка.

Фили поставил меня у стены, чтобы я не балансировала на одной ноге, и скинул куртку, протянув её мне. Потом пару раз тряханул решётку, а в довесок ещё и плечом впечатался. По-моему, не очень удачно.

– Это вам не орочьи темницы. Это дворец лесного короля.

– И что теперь, рыдать? Ну-кась. У меня где-то цацка была... – Я шлёпнулась на пол, кинув рядом куртку, и начала стягивать ботинок.

– Что ты делаешь?

– Стаскиваю ботинок, не видно, что ли?

– Видно, но зачем? Не будешь же ты им в эльфов кидаться?

– А между прочим… хорошая идея. Щас шнурок вытащу. Грязные ботинки – как раз то, что нужно! – Я посмотрела на ошеломлённое выражение Филькиного лица и чуть не начала ржать. – Шутка, Фили, расслабься. Я не буду швыряться ботинками в эльфов… ботинки жалко.

Когда мне всё-таки удалось стащить ботинок, оказалось, что это не тот. Ну твою мать! Где мои мозги? Шипя и плюясь ядом на долбанных эльфов, пауков, саму себя и прочих участников сцены, я начала стаскивать второй. Фили, как на зло, даже не пытался мне в этом помочь. А, между прочим, бооольно. Тьфу! Осмотрев ботинок, я полезла под стельку. Потому что, блин… привыкала я долго, но оно того стоило. Под стелькой было припрятано тонкое, но не менее прочное лезвие.

– На, попробуй срезать петли или подцепить замок. Вдруг прокатит?

– Чуть позже, – ответил Фили, заглядывая за решётку.

Что там, интересно? А, опять эльфы! Припёрлись обратно, притащив-таки ведро с водой и простынку – видимо, на тряпки. Прищурившись, Фили забрал у них ведро, с не сильно довольной рожей, пробурчав что-то типа «Какого чёрта так долго?», вот ведь, нахватался у меня ругательств, что не могло не радовать. Ведро он поставил около меня и, расстелив свою куртку на полу, перетащил мою бренную тушку туда, потому что самой у меня встать не получилось. Адреналин выветрился, и теперь даже шевелить повреждённой конечностью было не очень приятно. Попытка встать обернулась падением обратно и громкими матами.

– Дай, я посмотрю твою ногу.

Я заскрипела зубами, но возражать не стала. Фили опустился рядом на колени, с тяжёлым вздохом распрямляя мою ногу. Я зашипела, когда он отодвинул начавшую присыхать к царапине ткань.

– Ты – ходячее бедствие.

– А то ты не знал, с кем связался.

Фили фыркнул и разодрал мои штаны до самого колена. А потом отрезал болтающийся кусок. Короче, брюк у меня больше нет, у меня теперь только шорты. Эта мысль заставила меня расхохотаться.

– Ты чего?

– Да так, бредятина всякая в голову лезет. Что там? А то меня как-то не тянет смотреть.

– Края рваные, об ветку?

– Понятия не имею. Меня сбили. Мне было не до поисков. Тем более что меня чуть не съели, потом чуть не перерубили летящим мечом Кили, а там полный бедлам начался.

Он покачал головой и, закатав порванную штанину, взял в руки простынку, без особого труда порвав её на несколько небольших тряпок.

– И руки разматывай. Посмотрим, что там.

Тю. Да наверное, уже зажили, если и не до конца, то, по крайней мере, не болят. Я стянула перчатки и развязала бинты, их, правда, пришлось отдирать, но сильного дискомфорта это уже не доставляло. Видать, и правда заживает.

– Аааа, – заорала я, чуть не двинув гнома ногой. – Больно.

Ну кто же знал, что царапина окажется столь противной, и даже одно прикосновение мокрой тряпки вызовет столько неприятных ощущений?

– Любишь ввязываться в неприятности – умей терпеть, – далеко не дружелюбно рявкнул Фили, не прекращая промывать рану от грязи и крови. Похоже, его уже достали мои постоянные травмы.

– Фили, ты изверг.

Фили порылся по карманам штанов, явно что-то ища. Я подозрительно прищурилась. К моему ужасу, он вытащил ту самую баночку, известную мне ещё с битвы каменных великанов. Твою ж налево.

– Даже не думай! – Я попыталась отползти, но позади меня была стена.

– Здесь твоё «авось» не прокатит. Терпи.

Не слушая моих возражений и игнорируя попытку сбежать, он поймал мою ногу, щедро её мазанув этой гадостью. Реакция пошла сразу.

– Твою мааать, убери её, чёрт возьми. Больно же.

– Терпи, говорю.

– Ну пожалуйста.

У меня аж слезы из глаз брызнули. Причём такую боль я могла терпеть, и теперь меня реально бесило всё это! Да что это, мать его, такое? Ну какого чёрта происходит со мной?

Белобрысый засранец всё ещё не позволял мне убрать ногу, теперь уже забинтовывая куском тряпицы. А потом бегло осмотрел руки, протёр их мокрой тряпкой и выбросил ткань из камеры.

– Всё. Вест, ты что, плачешь? Ну ты чего, малыш? Ну не настолько же больно. – По-моему, мои слезы повергли его в полнейший шок. Как теперь ему объяснить, что причину я и сама с трудом понимаю?

Он сел рядом, прижимая меня к себе, а я, кроме того, что рыдаю тут, вне зависимости от моих желаний, так ещё и истерично хихикать начала.

– Ну перестань. Всё хорошо.

– Заткнись! Твою мааать, я вообще не понимаю, что происходит. Мне было по-барабану, а теперь я, как девчонка, рыдаю из-за какой-то царапины и порванной тряпки. Да какого хрена!

И вот тут меня пробрало на поржать. Нет, у меня точно что-то не так с мозгами. То ли паучий яд, то ли дурман в лесу, то ли я… Я не могла понять причину. Чёёёрт. Смешно от того, что хреново.

– Глупая. Сколько лет ты всё это копила? Теперь позволь этому выйти, и тебе станет легче.

– Да ладно? Что-то пока не видно.

– Потому что ещё рано. Всё, что копилось годами, вряд ли оставит тебя за пару минут.

– Но, блин. Фи, мне, блять, страшно, ясно? Я боюсь. Я и так расклеилась, как маленькая девчонка тут разревелась. И вообще, веду себя неадекватно. Этот лес дурацкий.

– Лес тут ни при чём.

– Ещё как при чём. Чё, интересно, меня так плющило и колбасило?

– Лес тут виноват в куда меньшей степени. Просто ты себя отпустила, и все эмоции, которым ты раньше препятствовала, вырвались наружу.

– И поэтому я висела, как лемур, на тебе.

– Нет, на мне ты висела, потому что, признайся хоть самой себе, но тебе просто это нравится. Что такое лемур?

Я задумалась. А, между прочим, он прав. Висеть у него на плечах мне нравилось. Это было забавно, если учитывать, что было достаточно сложно из-за того, что я всё-таки не намного, но выше.

– Ладно, проехали. Лемур – животное такое. Я тебе потом нарисую… если получится.

– Не проехали. Просто пойми, что в этом нет ничего страшного. Ты меняешься, но ты не становишься слабее или зависимее. Ты просто становишься другой. Это нормально.

Я глубоко задумалась, но не ответила. Не могу, не сейчас. Поэтому мы просто сидели какое-то время молча. Не знаю, о чём думал Фили, а я вот то ругала себя, то задумывалась над его словами, то снова ругала, то у меня мысли вообще в другую степь ушли. Куда-то в сторону полярного круга… У меня было чувство такого глубокого морального ступора, что я не знала, за какую мысль хвататься.

– Успокоилась?

– Угу. Я определённо истеричка.

– Ты не истеричка. Просто обстоятельства сейчас не самые радужные.

– Ну-ну. Как раз не в обстоятельствах дело. Если бы не обстоятельства – я бы, возможно, вообще сбежала. И хрен бы ты меня нашёл.

– Нашел бы, – рассмеялся он. – Определённо нашел бы.

– Это ты уже загнул. Откуда ж ты такой романтик взялся?

– Из Синих гор, – рассмеялся Фили, ласково целуя меня в висок.

Он развернулся, оказавшись прям напротив, серьёзно смотря мне в глаза. А я так устала, что сопротивляться мне было просто лень.

– Всё будет хорошо, ладно?

Я только кивнула. Он так искренне верил, что всё будет хорошо. Блин, видимо, у них в семье одни оптимисты. Покусанные. Он обхватил моё лицо ладонями и прижался ртом к моим губам, целуя нежно, но крепко. Почти сразу углубляя поцелуй, что я ему позволила без особого сопротивления. Мне нравилось, когда он меня целовал, мне нравилось, что он носил меня на руках, что он кутал меня по ночам в свою куртку и просыпался, едва я вставала. Мне это всё нравилось, но отпустить себя и перестать волноваться по этому поводу я никак не могла. Это угнетало. Самое страшное, что его явно раздражали мои метания. А я не могла вот так вот сразу взять и стать доброй, нежной и ласковой. Ну не получалось у меня. Только меня на что-то такое пробивало, как тут же за этим шли самокопания и раздражение на саму себя. Я так привыкла быть в одиночестве, что теперь у меня не получалось быть с ним. Но при этом мне было страшно его потерять. Потому что хоть что-то в моём маленьком личном мирке начало приобретать смысл.

Он что-то мурлыкнул, прижимая меня ближе, у меня же это «мур» вызвало улыбку. Ему так легко удавалось заставить меня обо всём забыть.

– Я точно сумасшедшая, – проворчала я, потеревшись носом о его щёку.

– Ты не сумасшедшая.

– Ещё какая сумасшедшая. Точнее, я и так двинутая была, а теперь, видимо, совсем мозги поехали.

Я хмыкнула и притянула его обратно. Ну кто ж виноват, что так вышло? Я зарылась пальцами в мягкие пряди, Фили так прикольно урчал.

– Лучше? – шёпотом спросил он.

– Да. Намного. Ты на меня странно влияешь, – так же шёпотом выдохнула я.

– Так и должно быть, – он мазанул меня пальцем по носу. Это было смешно. Снова мы ведём себя как дети. – Как твоя нога?

– Болит, но терпимо. Прости за истерику.

– Перестань постоянно извиняться.

А потом он и вовсе улёгся, кладя голову на мою здоровую коленку. Я тут же запустила пальцы в его волосы. Урчащий гном – даже воспринимается со смехом, но это было так мило. Кажется, он задремал, потому что сопение я точно слышу. Сейчас поди храпеть начнёт и всех эльфов перепугает. Ха. Так ушастым и надо. Я улыбнулась, несмотря на то, что нога ещё болела, а неприятные мысли бродили на задворках моего сознания.

Мало-помалу сопение перешло в храп, как я и предполагала. Я откинулась затылком на стену, надеясь, возможно, тоже задремать, но сон не шёл.

Какой-то остроухий пару раз заглянул сквозь решётку, а следом потянулась целая вереница… И всем надо было посмотреть, видимо. Ой, не могу. Ржака-то какая. Теперь сюда паломничество устраивать будут. Надо будет Фили рассказать. Он точно поржёт.

Комментарий к 62. Пауки, эльфы... Что ещё скрывается в Лихолесье? * Остроухий олень, тебе что, охотиться не на что? А где приветствие?

Авторское слово. От глагола parler – говорить (фр.). Среди ограниченного числа франкофонов слово используется для обозначения человека, говорящего на иностранном языке.

Я тебе ухо отрежу.

Спустишь стрелу и тебе конец.

Налетели, как ураган, пугают.

====== 63. О скандалах и рогах ======

Через полчаса эльфы меня достали, и я перестала провожать каждого остроухого гневным взглядом. В какой-то момент мимо нас провели Торина, видимо, повели его всё-таки к Трандуилу. Кстати, а до этого момента где ошивался этот «ельф»? Чё так поздно?

Как я и думала: Фили окончательно и бесповоротно уснул. Ладно, пусть спит. Он и так весь день носился, как ужаленный. Только нога затекает. Но да ладно, чёрт с ней, с ногой. Беспокоить его не хотелось.

Забавный он, когда спит. Усы съехали куда-то на щёки, губы слегка приоткрыты. И как можно выглядеть таким милым, и при этом так раскатисто храпеть? Он неожиданно нахмурился во сне. Я легко провела кончиками пальцев по его лбу, пытаясь как-то успокоить. Не хватало ещё чтобы ему какие-нибудь кошмары снились. Потом, правда, сама же таким своим мыслям удивилась. Я не удержалась, скользнув пальцами на щёки. Заросший такой. Уже расчёсывать можно эту бороду. Надо будет, кстати, расчесать его, что ли, когда проснется. А то ходит растрепашка такой. Ещё и паутина эта. Фу. Как бы эльфов уговорить на помывку?

Фили повернулся на бок и невзначай задел больную ногу, я дёрнулась и зашипела. Он тут же подскочил, как будто его муравьи покусали.

– Я что, уснул?

– Типа того, спи, пока нас вытаскивать отсюда, похоже, никто не собирается. Только ногу не трогай, пожалуйста. А то больно.

– Прости. Я слу…

– Да знаю я. Знаю. Успокойся.

Я поскребла его по щеке. Как-то его пробуждение моё сентиментально-нежное настроение не уменьшило. Фу, блин. Размякла я что-то. Где, блин, мой сарказм и ядовитые колючки?

Он как-то недоверчиво на меня смотрел, я даже брови вверх подняла, делая глупо-выжидательное выражение лица. Он улыбнулся. Не удержавшись, я переместила ладонь ему на шею и потянула на себя. Тёплый со сна. Он что-то выдохнул мне в губы про мою ногу, но договорить я ему всё равно не дала. Чёрт с ней, с ногой. Не болит же? Ну вот и всё. Мне отчего-то стало смешно, я целовала легко, коротко, прижимаясь губами к его и тут же отстраняясь, не давая ему даже ответить. С каждым моим движением его улыбка становилась всё шире, а потом он сцапал меня в объятия, вжимая в стену, обхватывая губами мою нижнюю губу, а потом и вовсе слегка её прикусил, будто намекая, что дразниться нехорошо.

Я обняла его за шею, прижимая ближе, и мурлыкнула. И тут же застыла. Это что это я щас творю вообще? Фили тоже замер, неверяще на меня уставившись.

– Мне послышалось?

Я тут же закивала. Нет уж. Вот только мурлыкать не хватало, совсем мозгами тронулась, дура. С другой стороны, с какого хрена в мою голову забрались эти мысли?

На лицо Фили медленно наползала самодовольная, очень самцовая, улыбка… Он, видимо, был очень доволен этим фактом. Ох, я щас. Ну откуда ж он такой, зараза, взялся? И нахрена поменял всё во мне, а? Перевернул, блин, с ног на голову.

Я вскочила, выпутываясь из его объятий, на всякий случай перепрыгивая на другой конец камеры, и, похоже, лицо у меня щас было напуганное до одурения. Что со мной? Меня напугало не сколько мурлыканье, сколько то, что мой мозг всё ещё пытался сопротивляться, и противоречивость моих реакций вводила меня в полный ступор.

– Вест?

Я не ответила. Мне нужно было полное одиночество и разобраться в себе. Срочно разобраться, пока я ещё чего не натворила такого, о чем потом буду жалеть. Что у меня с мозгами, и что за дурацкие мысли в них поплыли? Почему я опять не могу расслабиться? Дурацкие привычки!

Я не учла одного – ногу.

– Ой.

Я моментом шлёпнулась на пол, зашипев. Чёрт.

– Вест. Ну перестань, – тяжело вздохнул Фили, явно разочарованный моим поведением. – Ну, подумаешь, минутная нежность. Это не конец света. Для тебя это ново, но это не значит, что всё плохо. И это совершенно не повод калечить себя.

– Я не могу… я просто не могу справиться с этим. Я не привыкла чувствовать себя НАСТОЛЬКО уязвимой!

– Это не уязвимость, малыш. – Он подхватил меня на руки, возвращая обратно на куртку. – Когда же ты это поймёшь?

– Не называй меня «малыш». И перестань таскать, как калеку, я пока и сама ходить могу.

– Ну, я же всё-таки выиграл. Ты привыкнешь. – Половину моей тирады он успешно проигнорировал.

– Не думаю, – проворчала я себе под нос, пытаясь устроить на земле больную ногу. – Давай лучше подумаем, как отсюда выбраться, – сказала я, пока он не начал тираду о чём-нибудь этаком.

– Ты снова переводишь тему, – скрестив руки на груди, сказал Фили.

– Да, я нагло перевожу тему, – рявкнула я в ответ. – Потому что иначе я не знаю, чем всё это закончится.

– Вест…

– Не весткай мне тут. Просто я не могу так сразу. Если бы всё происходило постепенно, я, может, и понимала бы свои эмоции, а тут: неожиданные эмоции, неожиданные поступки, чувства, реакции. С каких пор я урчу, и где мои любимые отравленные иголки? И почему я постоянно думаю об этом?

– Втянулись? Вест, эта проблема так и будет висеть между нами, мешая и раздражая. Не легче ли решить всё сейчас и не мучиться после?

Я не ответила, закрывая лицо руками. Я устала. Просто опустошена морально. Фили сел рядом со мной, перекидывая мои волосы за спину и мягко отводя руки от лица, а потом притянул к себе, обнимая. Просто обнимая, легко гладя по спине и голове, пытаясь успокоить. Но у меня не получалось успокоиться, потому что я сама не могла до конца понять, отчего истерю. Не могла понять, что, вообще, со мной не так.

– У меня не получается, – сокрушённо прошептала я. – Не получается, Фи.

– Всё у тебя получается. Ну перестань. Просто ты привыкла почти на всё реагировать или агрессией, или шутками. В основном ядовитыми.

– Ну, как привыкла, так и живу. Я же не имею в виду ничего такого. Я не хотела обижать тебя. Оно само получается, вне зависимости от того, что я думаю.

– Я знаю, милая, знаю. И я знал, что будет сложно. Но и ты, пожалуйста, не отскакивай от меня каждый раз, будто от орка.

– Я не…

– Именно это ты только что сделала, – хмыкнул он мне в ухо. – Перестань постоянно всё делать сама. Перестань отталкивать меня.

Я повернула голову, зарывшись носом ему в шею.

– Я не отталкиваю, Фи. Это… Чёрт, это само происходит, понимаешь.

– Никто не говорил, что будет легко.

– Откуда ж ты такой идеальный, зараза, взялся-то, а? У меня тут, понимаешь ли, истерика за истерикой, а ты всё, блин, носишься со мной.

Фили тяжело вздохнул.

– Не обижайся, но иногда мне действительно хочется на тебя наорать или, как ты выражаешься, долбануть чем-нибудь тяжёлым.

– Хотя бы честно. На что тут обижаться? Я устала, – неожиданно для себя пожаловалась я, а потом попыталась объяснить, – И пока мы идём, и вроде как нужны какие-то активные действия – всё более-менее в порядке. Но если я, как сейчас, долго бездействую, на меня наваливается куча нерадужных мыслей, и я никуда от них не могу деться. А тут ещё, блин, закрытое пространство. Не то чтобы я страдала клаустрофобией, но раздражает изрядно.

– Что такое клаустрофобия?

– Панический страх закрытых пространств. Болезнь такая. Так вот, у меня её нет. Но я всё равно чувствую себя в клетке, и меня это нервирует.

– Просто скажи мне, чем я могу помочь?

– Опять ты пытаешься…

– Перестань, – отрезал он, перебив. – Знаешь ли, тяжеловато чувствовать себя мужчиной, когда ты постоянно ставишь мне это в недостатки.

– Фи… – У меня даже моргалки расширились. Вот ведь чёрт. – Чёрт, не знала, что ты это так воспринимаешь. Прости. Я так привыкла, мне тяжело так вот РАЗ и перевоспитаться.

– Ты даже не пытаешься.

– Я… Блин, ну, Фили! – Я отстранилась, подгибая под себя здоровую ногу.

Он смотрел на меня выжидательно и неожиданно серьёзно. Вот так и сидели. Он всё так же молчал, и я не выдержала, психанув:

– Блин, не так просто перестроиться психологически. Я привыкла, что я ВСЁ делаю сама. Чёрт возьми, Фи, я привыкла, что когда я о чём-то прошу, то это или НЕ выполняют, или выполняют так, что потом приходится переделывать. С годами делать всё самостоятельно, пренебрегая чьей-то помощью, становится просто рефлексом. Мне и без того в голову постоянно лезут мысли, что я расклеилась и растеклась.

– Неужели?

– Ну, есть исключения, но мне их так мало попадалось, что со временем просто перестаёшь их беспокоить. В том мире, в отличие от этого, не принято просто помогать по доброте душевной. Точнее, вроде и надо, но люди слишком безразличны, они, скорее, телефон достанут, чем реально помогут. И даже если ты просто перевёл бабушку через дорогу – это чуть ли не геройский подвиг, о котором потом трезвонят на каждом углу.

Он покачал головой.

– Я не они. И тут тебе не там, – как-то сердито ответил Фили. – Забудь обо всём, что там было. И нет, так больше не прокатит. Или вместе, или порознь – тут нет середины. Нельзя жить разными жизнями.