Текст книги "test"

Автор книги: Le Polisson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 99 страниц)

– Чёрт, это было так весело! – смеялась я.

Мне было хорошо. Я окончательно проснулась, настроение моё поднялось, а жопу тянуло на приключения.

– Вот бы сейчас увидеть лицо того остроухого! – ржал как конь Кили.

– Точно. Спорим у него глаза были размером с фонтан? – вторил ему брат.

– А я хочу посмотреть, когда он злой, как чёрт, вылетит в коридор и споткнётся о первую же натянутую верёвку, – просмеялась я, пытаясь всё-таки принять хоть какое-то вертикальное положение в пространстве и утирая слезы. – Надо пойти, хоть одним глазком посмотреть.

В мою комнату открылась дверь, и влетела разъярённая Настя. Надо срочно принять самый невинный вид.

– Это всё ты! Ты и эти! – орала она.

– Что? – я даже глазами хлопнула. Очень натурально. Такого прямого наезда даже я не ожидала.

– Вы расставили ловушки?

– Какие ловушки? Насть, у тебя как с головой?

– Да? А почему эти двое опять у тебя ошиваются? Как только вы собираетесь втроём – жди беды.

– Да ну тебя нафиг. Мы здесь сидели. Парни мне косу плели. Зацени, кстати, какая, а?!

Я продемонстрировала косу, которая, к слову, за ночь совсем не растрепалась и выглядела так, будто её только что заплели. Настя посмотрела на меня большими глазами, а я мысленно согнулась от хохота.

– Ох, прости… какой-то шутник везде ловушек понаставил. Верёвки натянутые и так далее, – начала оправдываться она.

– Парни, побежали посмотрим, я хочу это увидеть! – встрепенулась я.

Мы подскочили и побежали смотреть. Настя только фыркнула нам вслед, но только нас и видели. Разве что сверкающие пятки.

– Кто последний, тот проставляется, – я показала парням язык и двинула в эльфийское крыло на полной скорости.

Ага, а у меня ноги длиннее! Поэтому и бегаю я быстрее. И вообще, на коротких дистанциях мне нет равных. Правда, на длинных я пока не так хороша, но это дело поправимое.

В коридорах творился аншлаг! Эльфы ходили мокрые и злые. Кто-то таскал с собой нитки на ногах, кто-то перья в волосах, кто-то был обмазан смолой. Периодически кто-то падал, кто-то ругался на синдарине, кто-то переходил на личности, но, кажется, все поверили, что мы тут ни при чём, такие шокированные лица у нас были. Мы на самом деле и сами не ожидали такого. А если учесть, что Кили и сам, забыв про одну из натянутых им же верёвок, грохнулся, то не поверить было сложно.

Я поняла так: Элронд, кажется, догадался, что это мы, но возражать не стал. Возможно, просто посчитал, что это расшевелит его подданных, а может, и просто махнул рукой. Но главное, что мы остались безнаказанными. Втихаря потом отпраздновав это дело, прям после обеда, мы с парнями разошлись кто куда.

Думая, чем бы заняться, я наткнулась на Настю. Она посмотрела на меня нехорошим оценивающим взглядом и потащила купаться. Заодно захватили шмотки, постираться тоже было бы неплохо. Смеясь и надеясь, что вода будет теплее, чем в прошлый раз, мы направились не в купальни, а к водопадам, рассчитывая ещё и поплавать, и поймать хоть немного солнышка. А то я-то за лето загореть успела, а Настя как была белой, так и осталась…

Наш путь лежал через один из садов. Я смеялась над Настиной неуклюжестью, когда она вышла из-за куста жасмина, как раз впереди меня. А потом тут же вернулась с диким воплем «О господи, нет», закрывая глаза ладонями.

– Что там? – спросила я, ох уж эта тяга к приключениям.

Не дождавшись ответа, я с любопытством выглянула из-за куста. В фонтане была куча гномов… Поправлюсь: грёбанная куча ГОЛЫХ гномов. А к нашему водопаду другого пути не было. Я закрыла ладонью глаза, постояла на месте, переваривая сей факт, и так и двинулась вперёд. Настя последовала моему примеру, но в отличие от неё, я испытывала противоречивые чувства. Выглядывая в первый раз, я всё-таки разглядела гриву темно-золотых от воды волос, волнами спускающуюся по широкой крепкой спине. Нет, я думаю, что всё-таки водопад должен быть ледяным. Что за дурацкие мысли?

Очень хотелось отнять руки и посмотреть ещё раз. Но я героически боролась с искушением. И вообще. Это безобразие! Нельзя подглядывать за голыми гномами. Это как минимум тянет на извращённый вуайеризм. И не важно, что у него спина такая привлекательная! Совершенно не важно! Сказано же, не смотреть! Ну кто тебя манерам учил? Я всё-таки скосила глаза, отыскивая знакомую макушку. Макушку не нашла, а вот на взгляд голубых глаз чуть не напоролась. Ой, мама... кажется, палюсь.

Так, ладно. Идём, будто ничего не случилось. Ничего такого я не видела и даже не подглядывала.

– Эй, Вест, а вы это куда? – послышался очень любопытный голос.

– На Кудыкину гору, воровать помидоры. Не видно, что ли? – не отнимая рук от лица, ответила я.

Мне вот интересно, их, вообще, что ли, не смутило, что тут шлёпают две девицы? Нет бы постесняться там, в воду свои тушки побросать, ан нет, наоборот, все развернулись, пока мы шли, а я шла с честно закрытыми глазами, спотыкаясь почти через каждые пять метров, да ещё и Настю за собой тащила и чувствовала на себе кучу взглядов. Тьфу, блин.

– Не обращайте на нас внимания, мы же не смотрим, и вы не смотрите! – не выдержала Настя.

– Адьес, амигос. Счастливо не утонуть в несчастном фонтане. И молитесь, чтобы эльфы не заметили, – прокричала я, поддерживая её всеми фибрами души.

Я прошмыгнула мимо фонтана в мгновение ока, пытаясь скрыться с места преступления.

– Это же надо было так лохануться, – выдала общую мысль Настя, когда мы подходили к водопаду.

– Да ну! Ничего особо страшного не случилось. Я, вот, тут недавно на Филича с дерева свалилась. Вот это да…

стыдно было. В основном от собственной неуклюжести. И ничего, жива пока.

– Ты что? – Настя остановилась и чуть не пороняла все свои шмотки.

– Ну, я стояла на дереве, ветка обломилась, а он внизу проходил… в общем, пришлось ему меня ловить.

– Ну ты…

– Ловец неприятностей? Да, это про меня, – перебила я, прыгая в воду прям в одежде.

Фуууу, холодно! Правда, только первые три минуты, а потом уже терпимо. Зато вода чистая, прозрачная. Да и пена только у водопада.

Подплыв к берегу, я собрала свои шмотки. Стирки тут немерено. Надо отвлечься.

– Ты решила застирать штаны до дыр? – спросила у меня Настя через н-нный отрезок времени, который я благополучно провела в трансе.

– Не отстирываются, – пожаловалась я в ответ.

– Что там?

– Как обычно. Грязь, кровь и прочая глина.

Мне стало немного полегче. Наверное, потому что вода была ледяная, и думать я могла только о том, что мне холодно.

– Блин, ну почему при моей роже, у меня автоматически не атрофировались все женские функции организма. Везёт же бабам в кино и книгах: в них не бывает «красных дней» календаря.

– Ну, ты же не героиня книги или кино, – резонно возразила Настя.

– Ну, знаешь. Иногда наша жизнь напоминает какое-то, блин, фэнтези с элементами ужасов.

– Это да… Особенно первый год нашего тут пребывания.

– Ага. Только мы пока одни шишки огребаем. Всё, нафиг. Вроде всё нормально, – я скинула вещи на солнышко сушиться, а сама скользнула к водопаду – мыть голову.

– Ты бы бросила это дело! – вдруг сказала Настя.

– Ты о чём?

– Ну, твоя дружба с этими двумя. До добра точно не доведёт.

– Та пофиг. Поздно пить боржоми, когда почки отказали. И вообще, что ты на них взъелась? Прикольные парни. Весёлые. Уши, опять же, зачётные.

Что она мне ответила, я не слышала: грохот водопада под самым ухом ничуть не способствует слышимости с дальних расстояний.

Я пыталась промыть копну своих волос, когда Настя завизжала так, что услышала даже я, и ушла под воду с головой. Я обернулась и увидела Кили, слава Эльберет (да, Господи, вот ведь нахваталась от эльфов-то, а?), одетого, короче, сидящего на лужайке у кустов и потирающего затылок. А где один, там и второй.

– Приехали. Подглядываем, а, мальчики? – расхохоталась я.

Мне-то что? Я-то одетая! У меня ещё под платьем кусок ткани, который заменяет мне тут нижнее бельё. Обычно я его не ношу, но белая ткань платья слишком прозрачная даже для моего пофигизма.

– Ты ко мне теперь во множественном числе обращаешься? – крикнул неудавшийся шпиён.

– Не, просто, где ты, там, сто пудов, ещё и твой братец. Филька, а ну-ка, выходи на свет, я тебя раскусила. И кстати, на будущее: при солнечном свете светлые волосы отлично видно среди листвы.

Вот, блин, два брата-акробата. Нет, это надо было придумать. Класс, конечно, что я одежду не стала снимать. Меня это спасло от неловкой ситуации. А вот Насте не повезло. Филич, кстати, вышел из кустов, и вид у него был до безобразия виноватый. Выглядело это очаровательно… Вид портили только хитрющие глазища… что этот проказник на этот раз задумал? Ох, не нравится мне это.

Я подплыла ближе, намереваясь вылезти и надавать им по ушам, дав тем самым Насте время нацепить на себя хоть что-то. Но как только я подплыла достаточно близко к берегу…

Эти два идиота с диким боевым кличем прыгнули в озеро, обдав меня волной воды. Тьфу. Пока я отплёвывалась и отфыркивалась, Настя успела выскочить на берег и одеться… ну, частично.

– Придурки, – расхохоталась я, брызгая в ближайшего вынырнувшего гнома.

Правда, я поздно поняла, что не вижу второго. А потом меня резко утянуло под воду. Вот засранцы. Вынырнула я уже под водопадом, тут же разглядев светлую макушку. Берегись, касатик! Месть прёт танком. Подплыв поближе, я резко подпрыгнула, давя Филичу на плечи. Ага! Гном ушёл под воду и с косичками, и с макушкой.

– Так тебе и надо, белобрысый засранец, – это вместо боевого клича.

Фили как-то очень резко поднялся, и меня подбросило из воды в воздух. Мы так тоже развлекались, ещё в моём мире, поэтому мне не составило труда сгруппироваться в воздухе и, сделав сальто, шлёпнуться в воду с криком «Еху!». Веселье шло полным ходом. Настя заливалась смехом на берегу, рядом с ней, мокрый с ног до головы Кили валялся от смеха.

– Эй, давай ещё раз! – я вошла во вкус. Так развлекаться мне нравилось.

По-моему, усатый только рад был. Поэтому следующие полчаса мы прыгали, точнее, он меня подкидывал, а я прыгала, брызгались и ржали. Пару раз я его чуть не утопила. Мне было дико весело. Детство в жопе заиграло, короче. Из воды мы выходили, смеясь, как два дебила. Точнее, выходил Фили, а я, как самая наглая, ехала у гнома на спине. Зато не босиком по камушкам.

– Так, всё, касатики, брыся отсюда. Я хочу чистые и сухие шмотки.

Я завернулась в простыню, которую использовала вместо полотенца.

– Давайте, парни, брысь!

Плюнув, я обмоталась импровизированным полотенцем и начала стягивать мокрое платье, только тогда парни тактично отвернулись. Хоть и на том спасибо. Моё любимое дело: одеться, не снимая простыни. Фиг вам, а не подсмотреть.

Новая майка села, как надо. Коротковата, правда, да сойдёт. С штанами пришлось повозиться, но я и с этим справилась.

– Ну и чё стоим? Кого ждём? – спросила я, проходя мимо парней.

Наглость – второе счастье. Первое – это хорошее настроение! А меня им обеспечили на целый день.

– Когда мы уже уходим, а? – спросила я.

– Торин сказал, что вроде завтра, но никто точно не знает. Маг так и не объявлялся, – ответил Фили, пожимая плечами.

– Ну приехали. А где волшебник наш? – закатила я глаза к небу.

– Где-то с кем-то совещается.

– Убиться и не жить.

Нет, ну где это видано? Когда идти – непонятно, где маг – непонятно, чем занять себя – тоже непонятно… Пойти, что ли, и правда, какого-нибудь эльфа покрасить в невероятно-идиотский оттенок?

– Мне делать нечего. Чёрт. Задолбалась я сидеть в этой долине. Я скоро плесенью покроюсь, – взвыла я.

У меня на самом деле было ощущение, что я тут обленюсь и не буду вылезать из библиотеки. Тьфу! Босиком по камням ходить не айс. Вообще не айс. Блин. Всё, надоело.

Комментарий к 45. Рассуждения, приключения и маленькие каверзы Автор и Паранойя отправляются на дачу( заслужили же мы маленький отпуск, как думаете?).

====== 46. Возвращение блудной лошади ======

Когда мы вернулись к террасам, меня ждал большой сюрприз. Точнее, сюрприз ждал всех, просто я обрадовалась больше. Я рванула вперёд с такой скоростью, что, наверное, ни один эльф бы не догнал. Я была счастлива, ибо уже и не мечтала увидеть её!

– Смола, девочка моя! Где ж ты, сволочь непарнокопытная, была?! Дай я тебя поцелую, зараза лохматая!

Смола нервно затопталась на месте, и, похоже, решив, что быть затисканной не так уж и страшно, даже пошла мне навстречу, но как-то настороженно. Я внаглую повисла у лошади на шее. Я уж, грешным делом, подумала, что её или съели, или она совсем сбежала, решив, что лучше уж смерть от голода, чем дурная хозяйка. Но нет, вот она, вернулась.

Рядом с моей коняшкой стояла Лаврушка, взирая на это безобразие единственным видимым мне из-под растрёпанной чёлки огромным глазом, и несколько пони. Я начала их считать и с удивлением поняла, что здесь и половины нет.

– Один, два, три… – Чёрт, а куда остальные делись? – Интересно, всего пять.

– Ничего, я думаю наши и этим будут рады, – успокоил меня Кили, тут же хватая одного из пони за поводья.

Я скептически осмотрела Смолу… Мда.

– Ты, дурында, что с поводьями сделала, а, морда наглая? Ты ими наесться надеялась? Ничего, что они с утра были как бы несъедобными? Или я пропустила последние кулинарные открытия? – спросила я у лошади.

У Смолы отсутствовала большая часть поводьев, видимо, до остального она просто не добралась, а ещё она вся была перепачкана в грязи и какой-то белой пыли. Мда… чистота – залог здоровья. Подхватив лошадь за оставшиеся части поводьев, я поглядела на Настю, та всё ещё миловалась со своей лошадкой, которая особого восторга явно не испытывала. Да уж… Я не лучший наездник, но я свою лошадь хотя бы люблю. А Настя и вовсе, кажется, радовалась просто за компанию.

Смола ткнулась мордой мне в ухо. Привычка у неё, что ли, такая, или просто попыталась мне напомнить, что на других лошадей засматриваться нехорошо?

– Что, лохматая, тоже рада, или я чего-то недопонимаю?

Смола фыркнула, тряхнув чёрной гривой, и потопала в сторону конюшен. Я послушно пошла то ли рядом с ней, то ли за ней, пытаясь вывернуть руку так, чтобы она её не цапнула.

– Слушай, кто кого ведёт? Я тебя или ты меня?

Конечно же, Смолка меня проигнорировала, продолжая топать вперёд. Спасибо, что не галопом рванула, а то мне руку бы, наверное, оторвало.

– Чего ты так радуешься, это же всего лишь лошадь?

Шта? Филич топал рядом со мной и смотрел как-то уж больно удивлённо. Похоже, вид такой любвеобильной меня кого хош шокирует.

– Сам ты лошадь, Фили! Это мой лучший друг, помощник и товарищ. Единственное совсем уж близкое мне существо, которое при этом обладает способностью слушать, не перебивая, и, что немаловажно, никогда ничего никому не говорит… Хотя, её взгляд иногда говорит сам за себя.

Тоже мне… «Просто лошадь». Щас вот как дам по макушке, сам станешь «просто лошадью»!

Смола упрямо вела меня и даже, по-моему, была не особо рада, что я шла пешком, ибо я её тормозила.

Конюшня встретила нас тишиной: эльфийских коней мы мало интересовали, а из эльфов тут никого не было. Оно и к лучшему, сейчас бы начались охи и ахи по поводу того, что бедную лошадку заморили, затерроризировали и, вообще, мы, люди – идиоты неблагодарные.

– А если бы говорила?

Я судорожно пыталась понять, о чём это он. А потом уже вспомнила, что про лошадь. Тьфу, вот не люблю, когда надолго замолкают – я сразу забываю, о чём шла речь, у меня в голове вечный бардак.

– То хрен бы она позволила мне вообще что-то говорить. А вообще, я на ней уже три с лишним года езжу. Она привыкла, я привыкла. И вообще, она – единственное существо, которое останется со мной до конца. Сейчас-то, наверное, логичнее оставить её здесь, горы – не лучше место для подобной живности, да и вы, небось, пешкодраном все потопаете, а потом, когда всё закончится, я за ней вернусь.

Смола бодрым шагом, ничуть не тормозя для осмотра достопримечательностей конюшни, подошла к поилке и принялась жадно пить.

Бедняжка… по жаре, да непонятно где… Вон как пить хочет. Прям жалко животинку-то.

Пока она была занята, я вылила на неё воды из ближайшего ко мне ведра и порылась в поисках скребницы. Надо хоть часть грязи стереть, а потом, когда она поест, попьёт и немного придёт в себя (хотя, тут я, наверно, переборщила, лошадь, по-моему, была вполне в себе), я её нормально искупаю.

– Грязнуля. – Я ласково потрепала коняшку по мокрой холке.

– Странная ты всё-таки.

Я чуть не подпрыгнула. Тьфу ты. Я уже и забыть успела о том, что рядом стоит Фили. У меня тут лошадь вернулась, уйди! Уйди и не отвлекай меня!

– В чём это проявляется на сей раз? – тут же поинтересовалась я.

Это я-то странная? И это мне ГНОМ говорит?

– К лошади относишься лучше, чем к подруге своей, например.

Я даже фыркнула. Это он про Настю, что ли? Какая ж это подруга? Так, недоразумение прилепилось, да следом бредёт.

– Настя мне не подруга. С подругами делишься переживаниями, они тебя понимают или хотя бы принимают такой, как ты есть. А эта? Тьфу. Только мораль мне и читает, пытаясь переделать под свою гребёнку. Мне это не нравится. С другой стороны, она свалилась мне на голову, и я вроде как несу за неё ответственность, хотя и сама не знаю, почему, в любом случае… я бы с большим удовольствием просто сдала её магу и всё, но… что-то мне не позволяет этого сделать. Долбанная привычка брать на себя чужие проблемы.

– И при этом свои проблемы ты предпочитаешь решать сама?

– Естественно. Если бы я скидывала на других свои проблемы – это был бы швах. К тому же… мне так некомфортно.

Я даже поёжилась. Если я начну сваливать на других свои проблемы, то я автоматически начну себя жалеть, а это ой какая плохая идея. А пока я занята чем-то подобным, времени на жалость просто не хватает. Так что, лучше не надо.

– Почему?

Почему, да почему. Да по кочану и по капусте! И по морковке, да по свёкле. Нет, ну серьёзно, нафига это вечное «почему»?

– Не знаю, меня приучили, что если тебе кто-то что-то сделал, нужно отплатить ему тем же; чуть повзрослев, я поняла, что легче сделать всё самой, ибо люди имеют свойство забывать всё хорошее, что сделала для них ты, но при этом помогая, ждут, что ты сделаешь что-то в ответ, даже если ты для них сделал дохрена полезного в прошлом. А я не люблю быть кому-то должной.

На какое-то время Фили задумался. Ну, ура! Пять минут тишины у меня есть. А то что-то его сегодня пробило на серьёзные разговоры.

– Но ведь в большинстве случаев всё не так? – Не, нету у меня, оказывается, пяти минут.

– Здесь да, но привычка – есть привычка. Вряд ли мне удастся от неё избавиться, – пожала я плечами.

– Мне всегда казалось, что тем, кто не имеет возможности поделиться с кем-то своими мыслями очень одиноко.

– Не скажу точно. Я уже настолько привыкла к этому самому одиночеству, что перестала об этом думать. И оно перестало меня тяготить. А вообще, странную ты завёл тему. Прекращай давай, а то я щас кааак впаду в меланхолию да кааак начну жаловаться. Ты взвоешь уже через три минуты и начнёшь вопить «заткнись».

Я бездумно водила скребком по боку своей лошадки, стараясь перестроиться на что-то более весёлое, но как-то безуспешно. Неожиданно мне стало жалко себя родимую, хотя раньше я гнала эти мысли от себя куда-нибудь подальше. Но вообще-то… я соврала. Одиночество было для меня больной темой. Я действительно привыкла к нему. В конце концов, слишком давно единственной, кто теоретически был способен меня понять была Настя, но она не стремилась к этому, а навязываться я ненавижу. Мало-помалу одиночество стало частью меня… И впустить кого-то к себе в душу… скажем так, открыть туда дверь, теперь можно только с помощью тарана. И это уже зависит не от меня. Это было… страшно.

– И куда ты отправишься, когда Настя вернётся домой?

Ну, слава богу, тут можно подумать, поразмышлять, а главное, что мы никак не затрагиваем мой внутренний мир, куда уже даже я лезть не пытаюсь, так, для собственного спокойствия.

– Не знаю пока. Наверное, заберу отсюда Смолу и двину в Бри к Бэрду, посмотрю как там что. Да и мальчишки к тому времени, небось, жениться удумают. Заодно и погуляю на чьей-нибудь свадьбе, а потом поеду ещё куда-нибудь. Так и буду мотаться туда-сюда, пока не надоест.

– А если надоест?

– Если надоест… осяду где-нибудь подальше ото всех, домик себе забабахаю и буду кошек разводить.

– Почему кошек?

– Ну… не знаю. Потому что за остальной скотиной надо ухаживать, для меня это слишком. Вставай в шесть утра и крутись целый день, заодно присматривая, чтобы никто не разбежался. Ну, а там уже старость и всё такое... если доживу, конечно. У людей и так век короткий, а уж с моей способностью вляпываться в истории…

– Это поэтому подальше ото всех?

– Неее, просто к тому моменту мне всё надоест. Думаешь я в тридцать-сорок осяду? Хрен там, не раньше семидесяти. Чёрте с два я буду уже после сорока сидеть и жаловаться на ломящие кости, как бабки в деревнях. Лучше уж пусть меня где-нибудь хлопнут.

Фили расхохотался над моей тирадой и покачал головой, от чего усы прикольно замотались туда-сюда, невольно привлекая моё внимание. Чёрт! Дурацкие усы!

Повисла тишина. Я выдохнула и полностью переключилась на свою лошадь, пытаясь оттереть странные пятна на её боку.

– А как же семья? – после минут пяти раздумья спросил он.

– Какая семья? – Я даже скребок выронила.

– Ну, обычно люди заводят семьи, – объяснил он мне, смотря как на душевнобольную.

Знаю, что заводят, а ко мне-то это как относится?

– Ну-ну, – язвительно пронукала я, поднимая скребок. – Фили, какая семья? Семьи заводят девушки хозяйственные, красивые (ну, или хотя бы отдалённо красивые) и с милым характером, который портится уже ПОСЛЕ свадьбы. А у меня и рожа кривая, и характер скверный, и вечно тянет куда-то непонятно куда. Кому такая, кроме меня самой, нужна? Да и потом, мужик должен быть в семье главный, а мне слово поперёк, и дело может закончиться дракой. Куда я потом труп закапывать буду? На задний двор?

Я хмыкнула, показывая, что это всё ерунда, не стоящая внимания. Но на самом деле… Мда, рано я обрадовалась. Эта тема была ещё хуже. Вообще-то… это была очень болезненная тема. Как бы я не убеждала себя в обратном, но семью мне всё-таки хотелось. Не сейчас, но когда-нибудь потом, в необозримом будущем. А после плена… С моей-то покорёженной тушкой… И от этого было грустно. Чертовски грустно. И даже то, что я делала вид, что это не так, не помогало. Я обросла сарказмом и ехидством со всех сторон, но внутри это ничего не меняло. Мне вдруг подумалось, что я похожа на дикобраза… Этакая тушка, обросшая со всех сторон иголками, политыми ядом. А под ними... под ними кожа, а не броня. Попади в уязвимое место и пиздец, продерёт до самого этого самого. Вот Фили сейчас попал в это самое незащищенное место. Твою мать!

– Ты преувеличиваешь. Не так всё и плохо.

Откуда ж ты такой, сволочь, взялся-то? Хватит меня жалеть! Щас как дам по кумполу, будешь знать!

– Ну, конечно. И вообще, у тебя сегодня темы странные какие-то. Давай заканчивай.

Что я там про обрастание ехидством говорила? Вот, самое время им обрасти по самые уши.

– Значит, будешь мотаться одна по миру? – Оп, нахватался у меня оборотов, похоже, совсем прицепилось. ХА!

– Ну да.

– Можешь пожить в Эреборе, если мы его отвоюем. Там и руки лишние нужны будут и…

Ага, ага. И чё я там забыла? Чтобы ты у меня перед глазами маячил и жить спокойно не давал? Нет уж, спасибо! Я лучше смоюсь куда-нибудь подальше. Меня эти неожиданно проснувшиеся ни с того ни с сего чувства и сейчас нервируют, пока всё идёт на адреналине; боюсь представить, насколько всё будет плохо в «спокойные» времена.

– Ключевое слово «если». Я подумаю, но вот скажи… тебе дядьку своего совсем не жалко?

– Что?

– Не боишься, что Торина раньше времени удар хватит, спрашиваю?

– А почему его должен удар хватить?

Фили явно не догонял полёта моей фантазии.

– А почему нет? Вот он каждый раз, как я чё ляпну, по три-четыре раза цвет меняет. И вообще, у меня есть подозрения, что была бы его воля, он меня бы уже кувалдой по макушке треснул.

Фили хлопнул глазами, видимо, совершенно не понимая, о чём я. А потом расхохотался так, что чуть не свалился с лавки, на которой сидел. Так тебе и надо, белобрысый!

– Он не пришиб бы тебя, – проржавшись, серьёзно ответил он.

– Это ещё вопрос на миллион, – задумчиво протянула я.

– Просто он никак не может привыкнуть.

– К чему? К моей манере отвечать на оскорбления оскорблениями?

– Нет, к тому, что ты чересчур самостоятельная. Не так много женщин отваживаются на такие приключения, какими наполнена твоя жизнь. Особенно среди людей. А он должен заботится обо всех участниках похода, который возглавляет. А ты вечно лезешь во всякие передряги, и он теряется. С одной стороны, он не может приказать тебе отсидеться в безопасности, как мог бы приказать гномке, с другой, он переживает за тебя не меньше, чем за всех остальных.

Теперь настала моя очередь хлопать глазами от неожиданности. Это он сейчас о чём?

– Волнуется? Переживает? Ты ничего не путаешь? Мы, вообще, сейчас об одном Торине говорим?

– Брось, он не такой уж тиран, каким хочет казаться. Просто попробуй на него меньше наезжать, может, он и к тебе подобреет.

– И ко мне? А что, к кому-то он уже подобрел, а я не знаю? Я пропустила последний выпуск новостей?

– Прекрати, Вест. – Фили закатил глаза, пытаясь призвать меня к порядку.

– Да щаз. Я перестану на него наезжать только после того, как он перестанет бурчать по поводу и без на всех, кто попадётся ему под руку. Мне вот даже Бильбо жалко стало. Чуваку только упрёки и достаются.

– Ну, он странный, этот хоббит.

– Это не он странный, это твой дядька ему всю самооценку подпортил. Вряд ли кто-то станет верить в мужика, который стараниями этого дуболома и сам в себя не верит.

– Торин – Дубощит, а не Дуболом.

– А вот и нет! Он самый настоящий Дуболом. Да-да. И не говори, язык мне надо было ещё в детстве отрезать, я это прекрасно знаю сама. Тьфу, Смола, не вертись, зараза хвостатая.

Лошадь попыталась меня пнуть, пока я расчёсывала ей хвост. У неё, правда, ничего не получилось, но я приняла к сведению.

– Может, в чем-то ты и права.

– Ой, интересно, как часто я бываю НЕ права? – саркастично спросила я, даже оторвавшись от лошадиного хвоста.

– Не так уж и часто. Вест?

– Аушки?

Если ты ещё мне что-нибудь скажешь про семью, одиночество или Торина, я оторву тебе твои долбанные большие и торчащие уши!

– Почему ты общаешься с нами и почти не общаешься с этой Настей?

Я даже растерялась.

– С чего вдруг такой вопрос? – Фили молчал, пришлось самой разбавлять тишину своим балобольством. – Ну, не знаю, давай судить здраво: я человек общительный, а Настя по большей части молчит. Когда она не молчит, она, скорее всего, жалуется, что мне не нравится, или читает мне мораль, что не нравится мне вдвойне. С другой стороны, вы двое: моралей не читаете, огрызаться не мешаете и поддерживаете большую часть придуманных мною проказ. К тому же вы сами по себе прикольные, интересно с вами. Вот и всё. Так к чему вопрос-то?

Мда… однако. Какой он настырный сегодня. Одна тема страннее другой. Вот пропёрло-то его, а?

– Не знаю, мне кажется, ей не нравится это. Она как-то странно на меня смотрит.

Эм. Если бы ты знал, то уши отрывали бы уже мне… Причём, в первую очередь – твой дядюшка. Эх, Фили, Фили.

– Не обращай внимания, она просто эгоистка и очень любит внимание к своей персоне. Я ей внимания не уделяю, вот она и бесится. А вас она просто судит по расовому признаку. Не была бы она настолько беспомощной, я бы, может, вообще с ней не возилась.

– Ну, раньше она так не смотрела.

– Раньше она надеялась, что я брошу это дело и перестану с вами двумя общаться. Но если уж она за три года ещё не изучила мои привычки и не перестала надеяться меня переделать, то я сомневаюсь, что она действительно общается со мной потому что я – это я. Скорее, потому что я единственная связь с тем миром. И она типа ревнует, что у неё последнюю частичку дома отобрали.

– И из-за этого она к тебе цепляется?

– Ну, она почему-то думает, что если она туда хочет, то и я обязана этого хотеть. Если ей нравятся платья, то и я обязана их носить. И если ей не нравится с вами общаться, то она думает, что и мне нравиться это не должно.

– А тебе нравится с нами общаться?

– Прикольные вы все. И я не только тебя и братца твоего мелкого имею в виду. Из всей вашей компашки я только с Торином никак поладить не могу. И не смогу, пока он ворчать не перестанет.

– И это странно.

– Почему? – Вот не улавливаю я, так чем это странно-то?

– Ну люди предпочитают компанию эльфов.

– Тьфу на этих эльфов твоих с высокой колокольни. За этим вопросом к Насте. Во всём Ривенделле едва ли найдётся десяток эльфов, которых я уважаю. Все остальные – остроухие кретины.

– Вот это выводы, – удивлённо присвистнул он.

Мда… наверное, от дяди нахватался нелюбви к эльфам и теперь вот удивляется, что кто-то ещё может их не любить.

– Нет, а как ещё? Тщеславные, эгоистичные, любящие обидные шутки, но не способны оценить ответную. Есть даже несколько таких, кого я вообще терпеть не могу. Первое время мне хотелось их прибить. Они, наверное, больше всего подорвали мою самооценку, пока я тут ошивалась. В ответ я, правда, кидалась всякими предметами, но разве ж в них попадёшь? У них нет никакого уважения ко мне, у меня нет уважения к ним. Безоглядное обожание – это не про меня. Я зеркальщик, по большей части. Как относятся ко мне, так отношусь и я.

Похоже, моя тирада заставила его серьёзно задуматься.

– А с Настей ты вроде как по-другому себя ведёшь.

– А зачем я буду обижать того, кто слабее меня? Я уже просто махнула рукой и решила, что «чем бы дитя ни тешилось…» Если бы я огрызалась на неё за каждую фразу, она бы всё время в слезах ходила. Оно мне надо?

Я оставила резко похорошевшую Смолу в покое и шлёпнулась на скамейку рядом с белобрысым.

– А чё это тебя на сурьёзные темы потянуло?

– Не знаю, настроение такое.

– Поняяятно, – протянула я, откидываясь на стену башкой и закрывая глаза, – где там твой братец возится, интересно?

– Понятия не имею. Слушай, а у тебя ещё один шрам, что ли?

– Хде?

– На веке. Под большим.

– Аааа, вообще-то, удивительно, что ты его заметил, он старый-старый. Ещё в детстве куда-то влезть умудрилась, как не силилась вспомнить, не смогла. Наверное, не произвело особого впечатления.

Что ему неймется-то? К шрамам моим опять прицепился...

– Можно посмотреть?

– Да что тебе мои шрамы всё покоя-то не дают? То один рассматривал так, что даже холодным оружием не отгонишь, то теперь к этому прицепился. Не сдохла, и ладно. Ну, если прям неймётся, то смотри, мне что, жалко, что ли? – фыркнула я, откровенно смеясь.