Текст книги "«Эра драконов» (СИ)"

Автор книги: Krismollka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 49 страниц)

– Люси, я могу его забрать? – спрашиваю я решительно. Люси недовольно смотрит на меня.

– И ты туда же?! – возмущается она внезапно. Я хмурюсь.

– О чём ты?

– Тебе-то зачем надо в Анвард? – поясняет она недовольно, даже и не подозревая ни о чём. Я быстро ориентируюсь.

– Это личное, – хмурюсь я.

– Ах личное, – она зло усмехается. – А как иначе. Не пущу.

– Люси, не стоит… – голос Тристана звучит угрожающе, но сам он внешне остаётся полностью спокоен.

– Что «Люси»? – возмущённо ворчит она. – Я уже вот как восемнадцать лет «Люси» и пока об этом не забыла. Не пущу.

– Тогда мы уйдём, не спросив, – он пожимает плечами и разворачивается. – Пойдём, Ксения.

Я опускаю уголки губ и, мысленно извинившись перед Люси, иду за жрецом, который с каждым шагом заводится сильнее. Он весь напряжён и сосредоточен.

– Обязательно было так ей грубить? – спрашиваю я, когда мы отходим на приличное расстояние от раздосадованной девушки.

– По-другому она бы не отпустила, – он усмехается, внезапно приходя в себя. – Как успехи?

– Он сказал, что ждёт на другой стороне прохода.

– Тогда пора, – Тристан кивает. – Мы с Оливием возьмём лошадей и будем ждать тебя у восточного выхода. Через двадцать минут.

– Нельзя сейчас? – я хмурюсь.

– Нам с Оливией тоже надо собраться, – он пожимает плечами. – Скоро встретимся.

Постояв ещё пару секунд, смотря мне в глаза, Тристан отходит и скрывается за поворотом, оставляя меня одну. Я закусываю губу, вздохнув. Со всеми, с кем хотела, я попрощалась. Хотя нет, вру, но идти и искать Питера не хотелось, да и было довольно опасно. Если бы я его увидела… я бы не смогла уйти, потому что… потому что просто не смогла бы. Смотря в его глаза, я лишаюсь возможности принимать решения, рационально думать – я становлюсь безвольной куклой, марионеткой, а Питер – моим кукловодом. И это страшно – знать, что сделаешь всё, что попросит тот, о ком ты бредишь.

За своими мыслями я и не заметила, как вышла во двор. Везде лежал снег, но, несмотря на это, воздух был тёплым, что говорило о том, что температура поднялась выше нуля, впервые за долгие месяцы. Можно ли было считать это знаком? Неужели, Аслану удастся и зима, наконец-то, уступит весне, а затем и лету? Не нужно будет кутаться в тёплые одеяния и бояться отморозить конечности… Вновь будет греть, припекая, солнышко, а вода в ручьях журчать… И если так случится… Нарния вернётся в свой былой облик? Вновь станет цветущей страной с великой страной во главе? Или, быть может, на всё это надеяться глупо? Вдруг больше ничего не будет, как прежде? Что если Нарния останется хладной и отчуждённой, а последние оставшиеся волшебные существа умрут? Что будет, если Лорд победит? Если весь мир поглотит тьма?

Ветер раздувает мои волосы и я опускаю голову, слушая его тихий гул, и свист в ушах. Что бы ни произошло с Нарнией… что бы не случилось, уже ничего не будет, как прежде. Даже если всё вернётся таким, каким было, всё поменяется. Уже не будет так, как было. Люди и существа, живущие там, не будут теми же, какими были. Природа и всё окружающее не будет, как раньше. Всё поменялось и не вернётся никогда.

– Удивительно, что ты не берёшь с собой своего волка, – раздаётся голос за спиной. Я медленно поднимаю голову, распахивая глаза и смотрю перед собой. Тело сотрясает крупная дрожь, а сердце заходится в бешеном ритме, услышав прекрасный голос человека, стоящего сзади.

– Удивительно, – дразню я, поворачиваясь к нему также медленно, как и поднимала голову, – только от тебя словосочетание «свой волк» звучит, как оскорбление.

Питер стоит в нескольких метрах и внимательно смотрит на меня, практически не моргая. На нём надет светлый плащ, волосы треплет ветер, он напряжён и весь из себя такой прекрасный, что я еле удерживаюсь, чтобы восхищённо не приоткрыть рот, вывалив язык подобно счастливой собаке. Нас разделяет небольшое расстояние, поэтому я без труда заглядываю в горящие огнём голубые глаза. В них борется несколько смешанных чувств и уловить что-то одно практически невозможно.

– Почему я узнаю о том, что ты куда-то направилась последним? – он игнорирует мой ответ и задаёт следующий, вновь нападая. – От Чарли.

– Потому что ты не должен был знать, – я равнодушно жму плечами, – но до Чарли, видимо, это не дошло, раз он сразу же побежал жаловаться к тебе.

– Он был зол от того, что ты оставила защищать меня и не захотела брать его с собой. Я не маленький мальчишка, которому требуется нянька, а вот твой волк…

– Он сказал тоже самое, – я усмехаюсь, не отступая. – Чарли не нянька, а моя уверенность в том, что с тобой ничего не случится. Питер, пойми, это важно.

– Это глупости, – он недовольно кривит губы, сложив руки на груди, – что со мной может произойти там, где моя семья? – он вскидывает брови. Весь его взгляд кричит скептицизмом. Я вздыхаю.

– Неужели ты не можешь мне просто поверить? – возмущаюсь я, вообще-то не надеясь на положительный ответ. – Хотя бы на время забудь, что ненавидишь меня и представь, что я твой друг и поверь мне!

– Причём здесь это? – он удивлён.

– Да потому что с некоторых пор ты смотришь на меня, как на врага, а я, поверь, последнее, из-за чего ты должен волноваться и тратить свои нервные клетки, – говорю я, чуть отведя взгляд от него. Эх, чуть было не вырвалось…

– Что ты скрываешь? – он всегда знал и знает до сих пор, когда я чего-то не договариваю. Вычислить это сейчас не составило труда. – Ксения… – звучит он угрожающе.

– От достоверного источника, – я запинаюсь, – я знаю, что среди нас есть предатель. Правая рука Лорда. А что, как ты думаешь, желает Лорд и его сообщники? Избавится ото всех, кто может ему помешать, – я внимательно смотрю в голубые глаза, которые горят от удивления. – Питер, ото всех.

Питер молчит некоторое время. Взгляд его задумчив, весь он напряжён. Такого поворота событий он явно не ожидал.

– Если и так, – он кивает, – всё равно не вижу ничего такого опасного, чтобы ставить мне в няньки оборотня.

– Питер, это может быть любой! – возмутительно восклицаю я, не понимая, чего он такой тупой. – Кто угодно! Это может быть хоть кто, даже твоя сестра!

– Это точно не Люси… – начинает Питер.

– Да ты-то откуда знаешь? – недовольно бормочу я. – Ты не видел её полгода. За это время всё могло измениться.

– Не смей говорить так… – он зол и я его понимаю. Его мир вновь рушится и я та, кто делает это. Его злость вполне объяснима.

– Питер, я понимаю, – я киваю, обняв себя за плечи. Этот жест так уязвим, он будто бы кричит о том, что я не выдержу его крика, его гнева, его ненависти. Ну же, Пит, разве ты не видишь, как убиваешь меня? – Но и ты пойми меня. Для меня нет ничего важнее твоей безопасности. И дело даже не в том, что если ты пострадаешь, то пострадаю и я, это лишь мелкая, неважная часть. Важнее другое. Я без тебя просто не смогу.

– Как-то же могла все эти годы, – равнодушно бросает он. И я вновь всё понимаю. В нём говорит обида.

– Я не хотела говорить об этом сейчас, – тихо говорю я, обняв себя сильнее и опустив голову вниз, – но видно придётся. Питер, пора нам уже объяснится друг с другом.

– Тебе не кажется, что это уже неважно?

– Я прекрасно вижу – в тебе говорит обида. Ты не выслушал меня тогда, но выслушай хоть сейчас. Я причинила боль. Нанесла своим бегством невыносимо-болезненную рану и она никогда не затянется: не сейчас, когда наши сердца бьются в одном ритме, не тогда, когда тебе приходится видеть меня каждый день. Она будет всегда с тобой – в твоей душе и твоём сердце – и никто и ничто не сможет излечить тебя. Я поступила тогда бессовестно, эгоистично, но что же ты делаешь сейчас, да и всё время? Ты отталкиваешь меня, потому что тебе больно и ты не желаешь, чтобы эта боль вернулась. Мы не сможем быть друзьями, Питер, – я горько усмехаюсь.

– Не сможем, – соглашается он, смотря куда-то поверх моего плеча.

– Потому что мы друг друга любим, – заканчиваю я, с неким удовольствием смотря на то, как расширились его глаза и слегка приоткрылся рот. – Не отрицай: ты всё ещё что-то чувствуешь ко мне и пытаешься это закрыть так глубоко, как только можешь, – он открывает рот, чтобы, вероятно, возразить, но я ещё не закончила. – И это твоё дело, твои чувства, я в них лезть не буду, потому что прекрасно знаю – без толку. Но и ты мои не тронь. Твоё дело их скрывать и пытаться побороть, скорее всего удачно, но я – не ты. Я говорю открыто и прямо: я тебя люблю. Эти чувства сидели во мне слишком долго, а в разлуку лишь окрепли и пусть я и говорила себе, что давно тебя забыла. Ложь. Чистая, бессовестная ложь. Нет такой силы, которая может опровергнуть мои к тебе чувства. Даже Чарли и теория пар не смогла. Всё то время, что я была в Нарнии, я искала способ тебя найти, а когда встретила, как ты говоришь, своего волка, впервые за долгое время подумала «а оно мне надо?» Сколько раз я отступала от тебя и своих чувств? Сколько раз пыталась пойти по дороге, которую выстлала мне судьба? А она старалась, скажу честно. Сначала пыталась увести меня от намеченной цели, после постаралась убить, а потом, когда не справилась, ударила ниже пояса. Она уготовила мне истинную пару, того, кто подарен мне свыше. Тот, кто идеален для меня, тот, кто любит и прощает самые страшные проступки. Она подарила мне Чарли. Всучила и сказала «дарю». Знаешь, что смешно, а? – я усмехаюсь. – А оно мне и не надо было. Ну не нужен мне тот, кто мой по праву рождения. Не нужен никто, кто хоть каким-то боком идеален для меня. Потому что нет никого, кто бы смог затмить тебя. Моя любовь сильна настолько, что смогла перебороть поволоку чар истинной пары. Настолько сильна, что смогла вернуть тебя к жизни и связать нас, что теперь ты дышишь только из-за того, что дышу я. Сколько бы раз не пыталась уйти, я всегда буду возвращаться к тебе, потому что по-другому и невозможно. Есть только ты во всём этом море, тот остров, к которому плыву, двигаясь, как на маяк. Мне плевать на всё: истинную пару, судьбу, жизнь – главное, чтобы ты был где-то недалеко, лишь бы ты жил и радовался, – я заканчиваю, ощущая, как по щекам текут слёзы, оставляя холодные мокрые дорожки. – Если ты радуешься, то почему мне-то грустить? – я всхлипываю, растирая замёрзшие щёки. Тёплый ветер отчего-то переменился, став ледяным.

– Но ты плачешь, – отвечает Питер хриплым голосом. Я не смотрю на него, когда слегка улыбаюсь.

– А ты так и не понял? – я всё же поднимаю на него взгляд и вижу слегка покрасневшие глаза. Он что же, сдерживает слёзы? – Вот поэтому всё-то и так трудно. Наши чувства всегда причиняли боль, когда ещё только зарождались. Разве ты не помнишь? Сначала я, потом ты – и так по кругу всё то время, пока мы упорно двигались друг к другу. «Мы» – звучит иррационально не только потому, что мы не вместе, да ещё и потому, что всё против нас. В этом плане мы с тобой оба слабы. Мы сдались. И всю эту кашу заварила именно я, когда испугалась ответственности.

– Наши чувства, – на последнем слове его голос дрожит, сам он отворачивается и не смотрит на меня, – давно в прошлом.

– Ты так уверен? – я усмехаюсь, обнимая себя ещё крепче. Лишь бы не упасть, лишь бы не упасть. – Что это было, совсем недавно? – я вскидываю на него глаза, смотря прямо, в упор. – Почему ты поцеловал?

Питер молчит, ничего не отвечая. Его взгляд блуждает где-то по кронам запорошенных под снегом деревьев. Он молчит, не смотрит на меня. Колеблется.

– Скажи, глядя мне в глаза, что ты ничего не чувствуешь, – требую я жёстко. Хватит игр, хватит хождений вокруг да около. – Скажи это и придёт конец страданиям. Питер, ты мучаешь не только себя, но и меня. Своим поцелуем ты дал надежду, – мой голос звенит от напряжения и я не удивлена, что следующее я уже кричу: – так забери её, чёрт тебя возьми! Я задолбалась страдать!

– Я. Ничего. Не. Чувствую.

И вот он, маленький островок, с названием «Надежда» с огромной буквой «н» во главе, взрывается на мелкие осколки, будто бы кто-то, обложив весь остров взрывчаткой, и отплыв на безопасное расстояние, нажал заветную красную кнопку: «не трогать».

Целую минуту, показавшуюся мне вечностью, я молчу, смотря в его горящие огнём глаза. Смотрю на то, как играют желваки на его скулах, смотрю на трепещущие крылья носа, на бледные тонкие губы, сжавшиеся в одну маленькую ниточку. Я запоминаю каждую мелкую деталь, которая так важна, потому что, несмотря на все его слова и действия, я никогда не разлюблю.

– Надеюсь ты найдёшь ту, которую полюбишь, – шепчу я, слыша за спиной шуршание копыт трёх лошадей, скачущих рысью по снегу. Но это единственное, что слышно сейчас. Вокруг нас накалён воздух до предела. Его можно было бы резать ножом, если бы кому-нибудь пришло бы это в голову.

– Я… – Питер не договаривает, потому что всё происходит в какие-то считанные секунды.

Я, уже было обернулась, чтобы быстро дойти до мчащихся ко мне Тристана и Оливию, но внезапно решила сделать последнюю вещь, которую уже не сделаю никогда. Я резко оборачиваюсь обратно к Питеру и, не давая себе одуматься, кидаюсь к нему. Быстро разделяя расстояние в два шага, которое сейчас разверзлось перед нами пропастью, я врезаюсь в грудь Питера, обхватывая правой рукой его шею, а левую кладу на затылок, окунаясь в мягкие шелковистые волосы пшеничного цвета. Питер в шоке приоткрывает рот, и я пользуюсь этой его заминкой.

Мои губы сминают его в таком жадном, неистовом, диком поцелуе. Через это касание я выражаю слишком многое, что не смогла бы никогда передать словами. Я говорю ему, что буду скучать по «нам», я говорю, что никогда не смогу забыть о нём, ведаю о том, что никогда никого не смогу полюбить также, как его, клянусь, что это – последний наш поцелуй. Я обещаю, что не потревожу, что больше никогда не заставлю испытать всё, что он чувствует по моей вине.

Питер не отвечает, продолжая стоять, как вкопанный, а мне, кажется, уже и не нужно. Когда воздух кончается, я на секунду отрываюсь от него и смотрю на прикрытые веки, красные, приоткрытые губы и не могу сдержаться, чтобы в очередной раз не прикоснуться к ним. «Это в последний раз» обещаю я уже сама себе, когда чувствую лёгкое шевеление чужих губ. Я чувствую влажное касание языка к моим губам и, не сомневаясь ни секунду, впускаю язык Питера внутрь, слыша тихий, гортанный стон и сама не в силах сдержаться.

«Это в последний раз» набатом стучит в голове, когда руки Верховного короля обхватывают меня за талию и притягивают к себе.

«Это в последний раз» орёт подсознание, когда я отрываюсь от него, заглядывая ему в глаза. Они до сих пор закрыты, губы приоткрыты.

«Это в последний раз» шепчу я сама себе и, прикрыв глаза, тихо произношу:

– Прощай…

Холодные ладони прикасаются к шее, заставляя запрокинуть голову, а после я чувствую обжигающий, горький поцелуй, который обрушивается на меня подобно трём тысячам падающих ангелов. О, Господи… Я вновь окунаюсь в поцелуй, а мысли медленно испаряются.

«А этот точно последний» хнычет всё внутри, когда я нахожу в себе силы оторваться от любимого человека.

Питер стоит, приоткрыв губу, не смотря на меня, закрыв глаза и тяжело дыша. Я же смотрю на него, вновь запоминая стёртые из памяти моменты наших поцелуев и то, как он выглядит после них. Совершенство.

Медленно Питер открывает глаза и голубое небо поглощает меня полностью. Он смотрит на меня, ничего не говоря, но я знаю, что так и должно быть.

– Хоть одна целовала тебя так, как я? – шепчу я, смотря ему в глаза. Они покрыты поволокой, но Питер всё же хмурится, не понимая к чему я это. – Хоть кто-нибудь целовал так, будто ты – единственное, что нужно для счастья в этой чёртовой жизни? Кто-то целовал тебя, выражая любовь с таким отчаянием? Кто-то шептал тебе сквозь поцелуй, что только ради тебя и существуешь, живёшь? Скажи мне, кто-то целовал тебя так, словно без твоих тёплых глаз и нежной улыбки и всего тебя самого она не существует, она не цельна? Кто-то так поцелует? – Питер молчит, ничего не говоря, он лишь прикрывает глаза, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. – Никто и никогда не сможет поцеловать тебя так, как это делаю я. Никто и никогда не сможет, – я медленно провожу кончиками пальцев по его щеке, – Потому что где-то здесь внутри, – пальцы перебегают с щеки на шею, а дальше к груди, где бьётся наше сердце, – всё ещё живу я.

– Ксения! – в наш маленький мир, который сейчас стонет, истекая кровью, врывается голос Оливии. Он звучит так громко, что это буквально вырывает меня из собственных ощущений. Я резко отдёргиваю руку и сжимаю её в кулак.

Мне хватает пары секунд, чтобы добраться до трёх лошадей и быстро взобраться на одну-единственную, без седока. Я не обращаю внимание ни на её масть, ни на пол. Мне совершенно плевать. Вскочив в седло, я дёргаю поводья и пихаю пятками ей в бока. Тристан с Оливией переглядываются, будто бы не уверены, что я поступаю правильно.

– Едем, – говорю я полностью равнодушным тоном, отворачиваясь от до сих пор стоящего столбом Питера.

– Ты уверена? – раздаётся громкий голос Тристана. – Может быть…

– Как никогда ранее, – вновь холодно отзываюсь я и устремляю коня в галоп. Спустя каких-то несколько секунд лошади брата и сестры ровняются с моей и мы быстро скачем под гору, ускоряя лошадей с каждым шагом.

Я не думаю о том, что оставляю позади весь свой мир, сосредоточенный на одном человеке. Не думаю, что разбиваю два единых сердца. И тем более не думаю о том, что тот поцелуй, не первый, и не второй, а третий – был его ответом на каждый заданный мною вопрос.

Комментарий к Глава

XXIII

– «Никто и никогда» https://s-media-cache-ak0.pinimg.com/originals/74/87/1b/74871b0f6296519e2b481e27d663b585.gif

https://s-media-cache-ak0.pinimg.com/originals/0b/86/06/0b86063a25a07b957099f70de9f10d46.gif

https://s-media-cache-ak0.pinimg.com/originals/a9/a4/bd/a9a4bdcca126ba1bbfc52c8924e44ad5.gif

https://s-media-cache-ak0.pinimg.com/originals/bc/e5/8b/bce58b9f6d1ca26d84d7c44e748e1022.jpg (момент с Ксениным “прощай”. Не смогла не добавить, это же так… сладко)

https://s-media-cache-ak0.pinimg.com/originals/7d/4f/8f/7d4f8f1f6263ebcd7a119b5e625157ee.jpg

====== Глава XXIV – «Брат и сестра» ======

Тяжело… Я же говорила, что мне трудно писать главу, если я оставила её на несколько дней? Так вот знайте – с этой главой похожая история, только приплюсуйте ещё и то, что у меня просто кончились идеи :D

Постараюсь больше не задерживаться, хотя небольшой перерыв это круто, особенно когда в учёбе полная запара.

P/S Если будут ошибки – я жду в публичной бете!

Глава XXIV – «Брат и сестра»

– Зря ты с ним так, – говорит Оливия, мерно покачиваясь в седле, в такт шагающей лошади. Я косо смотрю на неё и вздыхаю. – Это было слишком жестоко.

– Что именно? – мой голос даже не дрожит и это удивляет. Я-то думала, что после моего отчаянного поступка я больше никогда не приду в норму, а сейчас… в душе разливается такой холод равнодушия, становится всё равно на то, что произошло и на то, что произойдёт. Может это и есть – упадок сил?

– Те слова, что ты сказала в конце… – Оливия недовольно смотрит на меня, – наверное, это не моё дело, но…

– Ты права, – я передёргиваю плечами, – это действительно не твоё дело.

– Ты могла оставить всё так, как есть. Тогда вам обоим бы не было так больно, а теперь два сердца разобьются.

– Нечему уже биться, – бросаю я, сжав поводья покрепче и саданув пятками лошадь по бокам, – всё, что могло, уже давно в осколках.

Лошадь, почувствовав сильные толчки, сорвалась с рыси в бешеный галоп и понесла меня вперёд, подальше от Оливии и ближе к отъехавшему от нас Тристану.

– Оставим лошадей здесь, – говорит нам Тристан, спешиваясь с лошади. Спрыгнув, он стянул с седла сумку с вещами и пару ножен, в которых покоились мечи. Оливия, видимо обиженная на меня, тоже быстро спешилась и подошла к брату, принимая от него один из клинков, – они всё равно вернутся обратно.

– Как мы войдём в проход? – спрашиваю я, подходя к брату и сестре. Сзади слышны топот копыт, означающий, что лошади поскакали обратно домой. – Он же с этой стороны закрыт.

– Проход открывается всегда, когда чувствует рядом человека с магией, – говорит Оливия, переглянувшись с братом и сделав шаг по направлению в пещеру. – А нас тут трое.

Тристан усмехается, проходя в пещеру и подходя к камням. Я по началу киваю, а после до меня доходит, что только что сказала девушка.

– Погоди, трое? – не поняла я. – Но… только ты и Тристан…

– Ты чистокровный Всадник, – не отрываясь от изучения камней пещеры, говорит Тристан. – У них в крови магия. Как по-другому вы можете контролировать ящеров?

Я хотела было спросить ещё и то, почему я об этом узнаю в самый неподходящий момент, когда вся пещера сотрясается и через пару секунд в нескольких шагах от меня раскрывается проход, светясь нежно-голубым свечением.

Тристан кивает сестре и та быстро входит внутрь. Я дёргаюсь, когда вспоминаю нечто важное, что говорил нам Аслан.

– А как же назвать место…

– Нам это не надо, – нажимая на первое слово, отвечает Тристан и протягивает руку ко мне, поднятой кверху ладонью. – Если страшно, берись.

Мне страшно, поэтому я обхватываю чуть прохладную ладонь Тристана и вместе с ним вхожу в проход.

В этот раз всё происходит довольно быстро и я только на пару минут ощущаю дискомфорт. Он быстро сходит на нет и я открываю глаза, оказываясь на другой стороне. Оглядевшись, я никого не нахожу и даже начинаю волноваться. Вдруг всё это обман и он не придёт?

– Где он ждёт? – спрашивает меня Оливия, оглядываясь вокруг.

– Сказал, что встретимся у прохода, – я задумчиво оглядываю помещение.

– Может его что-то задержало? – спрашивает Оливия, сложив руки на груди.

– Нет, – Тристан отрицательно качает головой. – Он никогда не задерживался.

– И долго вы его знаете? – спросила я тихо. – Как вы вообще познакомились?

– Он пришёл к нам и рассказал о том, что нам нужно ждать твоего прихода, – коротко бросил Тристан, сощурив серые глаза, которые в приглушённом свете пещеры едва не светились. Жутко.

– И вы поверили? – я в шоке. – Вот так вот просто?

Тристан ничего не ответил, продолжая оглядываться, Оливия же, кажется, вообще не собиралась что-либо говорить.

– Я его слышу! – вдруг восклицает она, вся напрягшись. – Он ждёт снаружи.

– Откуда… – я непонимающе смотрю на девушку, собираясь потребовать объяснений, но и она, и её брат, сорвались с места и быстрым шагом направились на выход. Что мне ещё оставалось, кроме того, как идти следом?

Мы быстро двигались в сторону выхода и вот можно было уже увидеть яркий дневной свет, бившийся из огромной дыры, служившей входом в пещеру, где находился проход. Тристан и Оливия быстро выбрались на свет, а вот я притормозила. Мне стало так страшно и волнительно одновременно. Куча мыслей именно сейчас обрушились на меня, готовые сорвать мне голову окончательно. Было страшно, я не знала что ждёт меня там, снаружи. Смогу ли я привыкнуть к тому, что в этом мире я теперь не одна? Захочет ли он быть рядом или покинет меня, как покидали все остальные, кто мне так дорог? А что если он окажется не таким хорошим, как я надеюсь? Что если он преследует другие цели?

Хватит боятся, Ксения, прошу тебя, выходи!

Ох, он умоляет меня, но почему же так трудно сделать несколько шагов и встретится с голосом в моей голове? Почему так волнительно наконец-то понять, кто не раз спасал меня? Почему же так страшно?

Я сделаю это! Вздохнув, я поспешила выйти. Ноги практически не дрожали и я могла бы свалится прямо сейчас, но ноги упорно несли меня к свету.

Уже совсем на краю я остановилась, взглянула туда, где видела три фигуры, одна из которых стояла ко мне спиной. Собрав все силы в кулак и отогнав неприятный, липкий страх, я сделала последние шаги.

С каждым шагом, с которым я приближалась к фигуре в плаще, мне становилось всё легче и легче. Любопытство пересилило всё, даже страх и я, сделав последний шаг, остановилась как вкопанная на расстоянии вытянутой руки. Тристан и Оливия посмотрели на меня, а фигура в плаще напряглась.

Помедлив, я откинула капюшон, который был надет на мою голову и с интересом в глазах уставилась на высокую фигуру. Медленно, будто бы ему кто-то мешал, человек начал оборачиваться. Половина лица его была скрыта капюшоном, будто бы он пытался спрятаться не только от меня, но и от всего внешнего мира. Я даже не обратила внимание на дрогнувшее сердце.

– Откинь капюшон, – потребовала я, приоткрыв губы. – Поздно прятаться.

Из глубин ткани послышался смешок, а после, взлетев, руки в перчатках вцепились в ткань капюшона телесного цвета, откидывая назад, просто исчезая под плащом.

– Привет, сестра, – вздохнув, сказал он, также как я приоткрыв губы и нахмурившись. На меня смотрел высокий мужчина, на вид лет тридцати. Его густые брови были нахмурены, приблизившись к переносице; тёмные, шоколадные глаза смотрели точно в мои, чуть светлые, но не менее карие. Тёмные густые каштановые волосы были растрёпаны, а ветер весело игрался в его прядках. Щетина на скулах и на верхней губе придавала ему ещё больше лет, чем ему было на самом деле. Я смотрела ему точно в глаза, практически во всех чертах узнавая себя саму. Не сказать, что мы были похожи, как две капли воды, но сходства можно было найти даже не приглядываясь.

Я нахмурилась, «бегая» взглядом по его лицу. Мне не верилось в то, что он действительно одной крови со мной. Я впервые так сильно жалела, что не могу вспомнить родителей, и из-за чего не могу точно быть уверенной в том, что это всё – правда.

– Кто ты? – я нахмурилась ещё больше, не веря до конца. – Как тебя зовут и почему решил, что мы родственники?

«Брат» нахмурился сильнее и выпустил небольшую струйку пара изо рта. Я внимательно следила за его выражением лица, стараясь не упустить ни единую детальку.

– А разве ты сама не видишь сходства? – тихо говорит он. Его голос так мне знаком. Больше ни единого сомнения. Именно он тогда остановил от ошибки, именно он поил меня травами, именно он умолял не сдаваться. Это всё был он.

– Это ничего не значит, – я отрицательно машу головой. – Мне нужны доказательства.

– Хорошо, – он тяжело вздыхает, но соглашается. – Меня зовут Конде и я твой брат. Больше информации ты получишь только в тогда, когда я буду точно уверен, что мы в безопасности, – голос плавно «тёк», внушая доверие. Мне было приятно слушать его. Эта хрипотца и добрый, но одновременно, липкий взгляд, просто сбивал с толку, но я медленно кивнула. Конде, получив ответ, поджал губы и обернулся к Тристану и Оливии. – Сможете сделать портал?

Те, не задумываясь ни секунды, кивнули. Отойдя от меня, Конде прикрыл глаза и что-то зашептал. Через пару секунд вокруг нас воздух словно загустел, а после его будто разрезали ножом, оставив зияющую дыру сверкать и клубится, точно пар. Я удивлённо наблюдала за тем, как с каждым произнесённым словом, она расширяется, становясь размером с взрослого человека, приобретая округлую, полуовальную форму. Тристан с Оливией тоже что-то шептали, вероятнее всего усиливая создаваемую арку Конде. Через некоторое время все трое замолкли и брат с сестрой вошли в портал. Конде обернулся ко мне и протянул руку, приглашая взяться за неё.

– Ты же не человек, – произношу я, протягивая руку в ответ.

– А ты сомневалась? – он выглядит удивлённо, когда говорит это и вместе со мной проходит в созданный им портал.

Проходя в него, я не чувствую неприятной облипающей со всех сторон магии, как это происходит в проходе. Здесь наоборот, магия будто отступает, позволяя пройти через себя. Я шагаю, держась за тёплую руку Конде. Вижу его спину, облачённую в тёплый плащ, расслабленные широкие плечи и тёмную макушку головы. Для меня он – обычный человек, но никак не брат. Даже если в нас течёт одна кровь, в чём я сомневаюсь, но обещаю разобраться.

Лицо обдувает тёплый весенний ветерок, когда мы с Конде оказываемся на другой стороне. Я медленно открываю глаза, а после больше не в силах их прикрыть, потому что картина, открывшаяся перед глазами, сбивает с толку. Мы стоим на берегу широкой, полноводной реки. Вдоль берега тянется нескончаемый лес, деревья которого имеют ярчайшие зелёные цвета крон. Опустив глаза вниз, я натыкаюсь взглядом на сочную траву и, не сдержавшись, опускаюсь на колени, ощущая как тёплый ветерок играется с моими волосами. Глаза видят, но верить не хотят. Этого просто не может быть!

– Где мы? – спрашиваю я, снимая перчатки и проводя голой ладонью по мягкой траве.

– Мы в Старом мире, – говорит Конде, смотря на меня и то, как я вожу рукой по земле. – В мире, в котором ты родилась.

– Тристан с Оливией сказали, что я родилась в Нарнии, – отвечаю я.

– Старый мир – это и есть Нарния, – Конде говорит спокойно, будто бы объясняя ребёнку. Ну, может быть, в этом плане я действительно, как дитя. – Нарния цела и едина. О Старом мире знают единицы. Это не то место, о котором можно говорить налево и направо.

– Чем же оно так секретно? – я удивлённо смотрю на Конде, поднимаясь на ноги.

– Это мир, в котором живут сбежавшие жрецы, которые не выразили желания подчинятся новой власти.

– Единый мир для тех, кто владеет магией?

– Именно, – Конде кивнул головой и отвернулся от меня, поворачиваясь лицом к реке. Вскинув руки, он начал шуршать одеждой и вскоре плащ уже лежал на земле. Конде был одет в чёрную рубаху, поверх которой находилась накидка-безрукавка коричневого цвета. – Ты можешь снять верхнюю одежду. У нас здесь тепло.

Я медленно кивнула, начав распускать шнуровку на плаще. Это заняло чуть больше времени из-за собственных дрожащих пальцев. Но вот, спустя всего-то несколько секунд, плащ соскользнул с плеч и я прижала его к себе, ощущая себя так в большей безопасности.

Холодно не было действительно – тёплый весенний ветерок, о котором в другой Нарнии можно было лишь мечтать, приятно щекотал кожу, омывая тёплым воздухом лицо. Только солнце пряталось за серыми тучами, которые полностью заволокли небо.

Конде повернулся ко мне, склонив голову на бок и с интересом смотря на меня. Я была ниже него чуть ли не на целую голову, поэтому чтобы заглянуть в его тёмные глаза мне пришлось приподнять подбородок.

– Ты расскажешь? – спрашиваю я.

– Что именно? – Конде сразу же хмурится и весь подбирается, сосредотачиваясь.

– Всё, – прошу я, вздохнув. – Я хочу знать всё.

Конде смотрит на меня внимательно, не сводя взгляда. Он будто бы взвешивает все «за» и «против» для рассказа. Я стойко выдерживаю пытливый взгляд и он сдаётся. Тяжело вздохнув, он кивает.

– Спрашивай, – говорит он после, – я отвечу на все вопросы.

– Кто ты? – первое, что приходит в голову, когда мне дан зелёный свет. И вправду. Кто же он?