Текст книги "«Эра драконов» (СИ)"

Автор книги: Krismollka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 49 страниц)

– Очнулась? – вновь тот же голос, но установить его обладателя даже не пытаюсь. Мне хватило и того, что произошло в прошлый раз. – Выпей, – мне протягивают кружку и я принимаю её. Ну как, скорее мне её всовывают, потому что её местоположение для меня в секрете. Я держу пальцами деревянную кружу, вдыхая запах каких-то трав.

– Мне снова будет плохо? – спрашиваю я, не надеясь на ответ.

– Ненадолго, – честно отвечает голос и я, недовольно кивнув, зажмуриваюсь и проглатываю содержимое. Горло обжигает лава и на пару секунд мне кажется, что я выжгла себе все внутренности. Желудок жжёт и возмущается, живот бурчит, а из невидящих глаз льются слёзы.

Не проходит и десяти минут, когда я вновь ощущаю пелену в голове. Я будто под наркозом. Мне кажется, что всё то, что происходит в действительности – таким не является. Я сплю? Возможно…

– Что со мной? – вяло бормочу я, уткнувшись в коленки, пытаясь справится с тошнотой. – Чем ты меня поишь?

– Обеспечиваю себе секретность, – как само разумеющееся, говорит он. – Ты пьёшь травки, которые ненадолго лишают тебя возможности воспринимать информацию. Вполне уверен, что когда ты окончательно придёшь в себя, тебе покажется, что всё это было обычным сном.

– Зачем? – говоривший прав. Уже сейчас мне кажется, что всё происходящее не может быть на самом деле. В голове царит полный кавардак, хочется лечь и уснуть, чтобы наконец-то прийти в себя.

– Я не должен был приходить, – голос внезапно становится таким виноватым и разочарованным одновременно. В нём звучит досада. – Глупая девчонка, как держаться от тебя подальше?

Я вскидываю голову в надежде увидеть того, кто находится в такой близи от моего лица. Я с ума схожу от желания рассмотреть черты лица, цвет глаз и волос, кожи. Мне хочется понять, кто же он такой.

– Кто же ты? – спрашиваю я заплетающимся языком, чувствуя, как травы начинают действовать всё лучше и лучше.

– Однажды ты узнаешь, – честно говорит он, а после я ощущаю, как меня обнимают тёплые руки, прижимая к себе. – Рано или поздно, но это обязательно произойдёт.

– Куда ты меня несёшь? – я могу только говорить, безвольной куклой лёжа в руках неизвестного. Пару минут он молчит. За это время я сильнее углубляюсь в марево собственной головы, и даже почти тону там, но меня выдёргивает обратно бархатный, чарующий голос:

– Не волнуйся, – шепчет он, прижимаясь губами к мочке, – скоро ты окажешься в полной безопасности.

Я хочу сказать, что мне вовсе не страшно, но об этом быстро забываю. Я слышу знакомый звук магии. Сквозь марево до меня доходит, что мы у прохода.

– Через пару минут ты обретёшь над телом контроль, – обещает он, опуская мои ноги на землю и придерживая меня за талию. – А пока послушай нечто важное.

– А смысл? – бурчу я, цепляясь руками за неожиданно мягкую ткань рубахи. И как ему не холодно? Но и мне совсем не холодно. Возможно это из-за того, что всё тело до сих пор горит огнём.

– Ксения, послушай! – меня встряхивают и на секунду я представляю, как все мысли разбегаются в стороны, а после собираются в кучку. – Это очень важно!

– Слушаю, – мямлю я, чувствуя, как неприятно обносит голову. – Дурные травки, – из груди вырывается смешок и я расплываюсь в улыбке. – Ты меня обкурил? Я будто бы пьяна. Ведь так, да? Что это за травки?

– О, Мерлин, – тянет мой собеседник, вновь встряхивая меня, а после вдруг исчезая. Ну, точнее я больше его не чувствую, но слышу. Я слышу шебуршание ткани, недовольное бормотание, а после тёплые руки вновь оказываются на моей талии, придерживая. – Давай, вдохни, – шепчет чарующий голос и я, подчиняясь, глубоко вдыхаю, чувствуя приятный цветковый аромат.

Эффект поразителен. Всего за несколько секунд вся пелена слетает, будто её никогда и не было. Я чувствую, как прихожу в себя, мозг начинает нормально функционировать. Я замираю, переживая неприятные ощущения. Всю неадекватность смывает волной и вот, уже через недолгое время, я уже ровно стою. Весёлого состояния как ни бывало. А ещё зрение возвращается.

– Что происходит? – спрашиваю я, понимая, что всё происходящее – за гранью нормальности. – Что ты сделал? Кто ты вообще такой? – я пытаюсь вырваться, но у меня не получается. Спиной я чувствую холодную магию, которая в любой момент может принять меня в свои объятиях, а спереди ощущаю стоящего рядом со мной неизвестного, который травил меня какими-то травами. И что тут хуже?

– Успокойся, – спокойно говорит голос впереди. – Зрение уже начинает восстанавливаться, поэтому я должен закончить, как можно быстрее. Услышь меня, Ксения, и запомни то, что я скажу.

– Почему ты не желаешь, чтобы я тебя увидела? Думаешь я тебя узнаю? Мне только голос твой знаком. Ты тот, кто остановил меня тогда, на обрыве, ведь так? Это ты, кто заставлял меня идти обратно, когда я была потеряна?

– Да-да, – быстро говорит он. Я не чувствую его рядом и это волнует, лишь голос. Из-за этого такие ощущения, будто я схожу с ума. – Ксения, послушай. Я хочу донести до тебя важную информацию.

– Какую? – я настораживаюсь.

– Среди вас есть предатель, слышишь? – это бьёт, я от удивления распахиваю рот, из груди вырывается стон.

– Что ты сказал? – я, будто рыба, выброшенная на сушу, открываю и закрываю рот, не в силах произнести ничего. А от того, что я ещё и не вижу того, кто говорит мне такие страшные вещи – становится лишь хуже.

– Среди вас есть предатель, – повторяет он, – тот, кто в сговоре с Лордом. Ксения, ты должна выяснить, кто он. И как можно скорее, иначе Лорд победит. Тьма поглотит всю Нарнию и ничто её уже не спасёт.

– Кто он? – мой голос дрожит. – Кто предатель?

– Я не знаю кто он, – собеседник вздыхает. – Но ты должна узнать. Возвращайся обратно, без тебя всем твоим друзьям грозит опасность. Я не знаю, когда тот решится атаковать. Возможно, он этого не сделает вообще, а может быть уже готовит план. Опасность его велика, ведь он практически правая рука Лорда. Ксения, ты понимаешь, что может случится, если ему станет известно обо всех ваших планах и идеях?

– Как мне понять, что именно этот человек является шпионом? – мне страшно. Ужасно страшно.

– Ты должна сама понять, я не могу давать тебе подсказок. Я знаю только то, что от него никто не ждёт удара. Ксения, это может быть кто угодно!

– Хорошо, ладно, – я киваю, зажмурившись и вздохнув. – Я постараюсь. Что-то ещё?

– Нет, давай скорее, иди.

Я киваю. Зрение медленно приходит в норму и я уже вижу силуэты. И на данный момент я вижу огромное чёрное пятно прямо передо мной. Я жмурюсь, чтобы разглядеть получше, но тяжёлый вздох и рука, развернувшая меня и толкнувшая в проход, не позволяет рассмотреть поподробнее. Я фырчу, делая шаг в магический вход, когда меня резко хватают за руку и притягиваю к себе. От удара обо что-то твёрдое, из лёгких вылетает воздух. Я прихожу в себя в объятиях. Меня сжимают со всех сил так, будто я единственная, кто ему нужен во всём мире. Я пытаюсь вырваться, но это не в моих силах.

– Подожди, Ксения, – шепчет мне голос, а руки сжимаются сильнее. – Я так долго тебя не ощущал, что просто не могу отпустить тебя обратно.

– Мы знакомы? – шепчу я в ответ, в шоке замерев. – Я не узнаю твоего голоса.

– Ты меня никогда и не знала. Не в этой жизни.

– Что? – практически верещу я, вновь принявшись выворачиваться.

– Дорогая малышка, – на щёки ложатся тёплые ладони, а чужое дыхание опаляет губы, а после ко лбу прижимаются тёплые мягкие губы, от ощущения которых я вздрагиваю и зажмуриваюсь. Сейчас я жалею больше всего из-за того, что зрение не восстановилось окончательно. Передо мной лишь расплывчатое пятно.

– Почему ты не дашь себя увидеть? – хрипло спрашиваю я, дрожа всем телом. – Кто ты?

– Тот, кто найдёт тебя даже спустя года и сквозь миры, – горячий шёпот на ухо, а после меня вталкивают в холодную магию прохода, которая поглощает меня, не даёт вздохнуть и выбраться.

– Ты найдёшь моих сообщников на той стороне и они однажды тебе всё объяснят! – последнее, что я слышу, прежде чем утонуть в ледяной магической волне.

Я люблю тебя, моя девочка

Кто же ты такой?

Я – часть магии. Я чувствую, как та сочится по мне, на своих волнах неся меня куда-то сквозь. Мне не надо идти, я чувствую, что источник магии сам несёт меня вперёд, навстречу выходу. Я ничего не слышу, мне до сих пор холодно и неприятно. Я будто плещусь в холодном озере, но на деле же то, где я, даже не вода. Это нечто незримое, необъяснимое, волшебное.

Мне не нужно называть место, куда меня должно выбросить. Магия сама понимает, куда меня нужно доставить.

За время моей транспортировки, я наконец-то прихожу в себя окончательно и когда меня выталкивают наружу, выпуская из холодных, но надёжных объятий, я падаю на землю, больно ударяясь коленками. Я встаю на четвереньки и тяжело дышу. Придя в себя, я оборачиваюсь, но не вижу ничего особенного. Проход закрывается, сделав своё дело.

Ещё через пару минут я встаю на дрожащих ногах. В голове бьются мысли о том, что я жива, что я вновь в относительной безопасности. Но всё это прекрывает желание вернуться, узнать того, кто спас, привёл меня сюда. Умолял не сдаваться.

Теперь я знала. Тот голос, что я услышала на обрыве, принадлежал ни одному из тех, кого я когда-либо знала. Этот голос обладал чарующими нотками, похожими на нотки самой магии. Этот голос принадлежал тому, кто знал обо мне всё, хотя я ни разу в жизни с ним не сталкивалась. И этот кто-то явно испытывал какие-то чувства ко мне. Он меня любил…

Мои мысли прерывает вой. Такой испугано-счастливый. Я резко оборачиваюсь, успевая уловить белоснежное пятно, которое летит на меня. Секунда – и я вновь оказываюсь на земле, только теперь прижатая могущим телом Чарли. Его белоснежная шерсть стоит торчком, хвост высоко понят, из пасти вывален язык, а голубые глаза на мокром месте. Из них крупными каплями текут слёзы, падая мне на плащ, оставляя там тёмные влажные пятна. Чарли скулит и подвывает, замерев надо мной каменной скалой. Его лихорадит и это вовсе не от того, что он переживает трансформацию, нет. Чарли трясётся от ужаса и страха, а также от огромного облегчения. По нашей связи текут едва заметные отголоски его чувств. Я понимаю, что он чуть было не погиб вместе со мной всего лишь от моего душевного состояния.

Прежние обиды давно забыты. Приподнимаясь, я обвиваю шею Чарли, утыкаясь носом в мохнатую щёку и раздуваю шерсть. Скулёж усиливается, а задняя часть волка ходит ходуном. Скосив взгляд, я вижу, что его хвост превратился в пропеллер. Он крутится из стороны в сторону, просто сходит с ума.

Через пару секунд Чарли не выдерживает и широко лижет меня в лицо, от чего я недовольно отмахиваюсь, но продолжаю улыбаться. Нет ничего лучше, чем знать, что тебя любят и ждут. Я, не разрывая объятий, забираюсь ему на спину и, прижавшись к спине, позволяю себе расслабится. Подняв голову и громко завыв, Чарли срывается с места. Я не знаю, куда он меня везёт, но мне плевать. Я до сих пор потеряна и мне ужасно тоскливо. И единственный, кто в данный момент может меня понять – это Чарли. Он второй, кто считывает мои эмоции так, будто это его собственные. Кто первый, я не хочу думать, иначе вновь начну задыхаться от огромной раны в груди.

Я не позволяю себе думать о Вэне.

Чарли несёт меня около пятнадцати минут. Когда он останавливается, я вижу знакомые очертания замка и, вздохнув, киваю. Он принёс меня именно туда, куда и надо. Вздохнув и выдохнув, я делаю шаг. Меня останавливает громкий, призывный вой Чарли. Он зовёт остальных, доходит до меня и я, вовсе не расстроившись, иду ко входу. Чарли следует за мной, вышагивая рядом со мной, попадая в такт моему шагу.

Мы уже на подходе к дверям, когда те открываются. Первой я вижу Люси. Она шагает точно мне на встречу, не сводя взгляда с меня. За ней идёт Каспиан, но на него я не смотрю. Не сейчас. Не тогда, когда следом за ним, сложив руки на груди, чуть прихрамывая, идёт Питер. На его лице не читаемая маска, я не знаю, о чём он думает.

Я взволнованно вздыхаю, но Чарли подбадривает меня, пихнув носом в бедро. Я пытаюсь игнорировать страх, который ворочается в груди и не даёт спокойно рассуждать.

Я смотрю точно в глаза Питера, потому что сильнее страха – вина. Ох, она съедает меня, разрывает душу на части, не позволяет что-то сказать в своё оправдание, потому что нет таких слов, чтобы объяснить как же мне жаль.

– Питер, я… – я пытаюсь что-то сказать, но ужас просто сдавливает глотку, не позволяя словам вырваться, – я… – я захлопываю рот, приводя дыхание в порядок. Питер молчит, смотря на меня совершенно равнодушно. О чём же ты думаешь? Сколько мыслей кружат в твоей голове? Почему ты никак не отреагируешь? Уж лучше бы накричал, ведь я так виновата… – Прости меня, – это единственное, что приходит мне в тот момент, – умоляю тебя, прости, – и сейчас я внезапно понимаю, что я говорю не только о том, что он испытывал по моей вине, что чуть не умер. Я извиняюсь за всю ту боль, что я ему причинила. За всё это время.

Я чувствую, как по щекам текут слёзы, застилая глаза, не давая увидеть, что сейчас творится на лице любимого человека, который по моей вине… из-за меня…

– Я так виновата, я знаю, что мне нет прощения, но…

Я замолкаю, потому что выговорить что-то ещё нет просто ни сил, ни желания. Всё, что я хотела бы сказать, всё это – пустой звук. Это ничего не значит и не значило.

Маска Питера спадает и он на мгновение прикрывает глаза, а после идёт ко мне. Он преодолевает расстояние в несколько шагов и замирает в нескольких сантиметрах от меня. Он не сводит глаз с моего лица, я же не могу отвести своих от него. Я ничего не понимаю, смотрю с таким испугом и виной на лице.

– Ты там чуть было не умерла, – говорит он треснувшим голосом. – Ты чуть не погубила нас обоих.

– Я знаю, я, Господи, как же я виновата! – я делаю шаг назад от него, больше не в силах держаться спокойно. Из меня так и рвутся рыдания и я удивлена, почему только тихие слёзы и всхлипы. Где истерика? – Прошу, прости меня, – я вновь смотрю ему в глаза, надеясь на то, что он поймёт. – За всё то, что я сделала сейчас и когда-то давно. Я так…

Все поцелуи с Питером – это будто тысяча и один фейерверк в ночном небе, это как гром среди ясного неба, это как обухом по голове, это будто бы жизнь после смерти, рай посреди ада. Каждый поцелуй – нечто новое и яркое, незабываемое, то, что невозможно отклонить, изменить. Поцелуй – убийственный конец и невероятное начало.

И даже сейчас, когда такие желанные, любимые, нужные губы, наконец-то на моих, когда они целуют так жестоко, больно и невыносимо, будто бы стараясь причинить боль, доказать что-то, я понимаю, что нет ничего и никогда не будет, что бы смогло изменить моего решения быть рядом с этим человеком. Никто никогда не сможет повернуть мою к нему любовь вспять. Даже он сам. Я готова терпеть его ненависть, поцелуи с другими, готова принимать его холодность и равнодушие, но если будет существовать хоть маленькая капелька того, что он что-то чувствует ко мне, я буду бороться.

Всё то, что я решила день назад, всё это заглохло после того, как Питер, будто бы вступив в борьбу, впился в мои губы не нежным и вовсе не приятным поцелуем.

Я чувствовала вкус крови на своих губах и даже не понимала, чья она – его или всё же моя. Я ощущала то, как он напряжён и явно пытается вернуть себе обладание. Я понимала, что он не желал этот поцелуй, что это вырывалось у него как-то само, и даже не понимаю, как, но он целует меня. Впервые за несколько лет, я понимаю, что это единственное, что нужно. И плевать, какая причина. Я готова принять и это, лишь бы ощущать его губы на собственных.

Я не закрываю глаз, чтобы не упустить ни единой мелкой детальки. Вижу его нахмуренное лицо, и зажмуренные глаза. Он не сжимает меня в объятиях, даже не прикасается, только губами. Он не дарит нежность, он агрессивно нападает, но мне плевать, ведь мне хватает и того, что он эту самую нежность принимает от меня. Я еле поспеваю за его губами, а когда он, рыкнув, кусает меня за нижнюю губу и чуть-чуть оттягивает, я не сдерживаю стона боли.

Это его отрезвляет.

Он отлетает от меня также внезапно, как и подошёл. Его губы красны от моей крови. Я в шоке смотрю на него, а после медленно провожу языком по нижней губе. Она щиплет, а во рту металлический привкус. Но я не замечаю этого. Я ничего не замечаю, кроме разочарования на его лице и злости в глазах. Он с ненавистью смотрит на меня, а после утирает губы. Последнее, что я вижу, прежде, чем он развернётся и уйдёт – скривившиеся губы, и праведный гнев, который даже скрыть не пытается.

Я стою на месте, не понимая, что только что произошло. Ожидала ли я поцелуй от него? Никак нет. Потому что Питер… он же… ненавидит меня. Ведь так? Или нет?

Но агрессия, сочившееся в его поцелуе просто сбивала с толку. Это даже поцелуем-то назвать слишком опрометчиво. Бешеная борьба, столкновение губ, желание что-то доказать, показать. Я не понимаю.

– У меня есть новости, – говорю я ничего не выражающим голосом. – И это должны услышать все.

– Я встречалась с Лордом, – говорю я спустя пару часов, когда все пришли в себя. Мы стояли в том же самом зале. Люси сидела за столом, Каспиан, облокотившись о стол, стоял рядом с ней. Тристан и Оливия (что ей вообще надо?) у окна; Леа, которую я увидела только когда вошла в зал, сидела прямо на полу, и, кажется, вообще не обращала на нас никакого взгляда. Я видела, что та переживает даже больше, чем все остальные. Но суть её волнения совершенно другая. Как говорила Леа, ей плевать на то, что будет с королевством. Ей важно лишь то, что происходит между нами – Всадниками. И я почти уверена, что она уже знает. Знает всё.

– Что там произошло? – спрашивает Люси, смотря на меня совершенно равнодушно. Я с недовольством вспоминаю выражения её лица, когда Питер уходил от меня после странного, ненужного ему, поцелуя. Люси чуть ли не горела от желания вмазать мне, но сдерживалась из последних сил. И это меня очень расстраивало.

– Лорд застал меня врасплох, – признаюсь я и недовольно кривлюсь, вспоминая произошедшее. – Он знает, что Каспиан здесь. Знает, что ты, Кас, его добрая сторона. Я не понимаю, почему он до сих пор не явился, если в курсе всего, думаю, он считает, что в этом нет необходимости.

– Мы предполагали, что надолго сохранить секретность не получится, – вздыхает Каспиан. – Поэтому не удивительно.

– Это правда, что вы разделены на доброго Каса и плохого?

– К сожалению. Я не могу причинить боль кому-то, ничего не могу сделать, потому что это же… плохо. Это ужасно выводит.

– А тем временем единственное, что может делать плохой Кас, это крушить и рушить всё вокруг, да? – Каспиан кивает и я вздыхаю. – Это плохо. Просто ужасно плохо.

– Меня поглощала тьма. Я должен был избавиться от неё, а в итоге избавился от себя.

– Я думала, что он просто принял твой облик или что-то такое.

– Тьма свела его с ума. Я не думаю, что он является чем-то реальным. Я не углублялся в его изучение.

– Зато он многое знает о тебе. Считает тебя своей частью.

– Как ты выбралась от него? – Люси перебивает меня, смотря точно в глаза. – Каким образом тебе удалось от него уйти?

– Он сам отпустил меня, – я пожимаю плечами. – Но забрал того, без кого я не представляю себя. Он забрал Вэнфролха.

Я перевожу взгляд на Леа, которая со стоном опускает голову себе на раскрытые ладони, и качает головой. Плечи её поникли и вся она выглядела так, будто бы сейчас только что, прямо на её глазах, рушился мир.

– А вместе с ним меч и кулон.

Леа воет, а после резко подскакивает с пола и кидается ко мне. Я не успеваю ничего предпринять, когда она налетает на меня, сжимая мою шею в ладонях. Она продолжает идти и вскоре придавливает меня к стене собственным весом. Я прижимаясь к каменной стене, чувствую, как задыхаюсь. Кислород исчезает и лёгкие жгут огнём. Я распахиваю рот в ужасе и немом крике. Перед глазами медленно стелется пелена. За спиной Леа я вижу, как к нам подбегает Люси, хватая девушку за плечи, пытаясь отодрать, но у неё ничего не получается. Вижу Каспиана, с ужасом наблюдая за нами, но ничего не в силах сделать из-за его доброты. Вижу Тристана и Оливию, которые переглядываются. На лицах обоих иррациональный ужас, волнение и страх. Я замечаю Чарли, который что-то кричит Леа на ухо, но ничего не предпринимает. Почему он ничего не предпринимает?

Переведя плывущий взор чуть влево, я вижу, как Питер, будто бы в замедленной съёмке, падает на колени, раскрывая рот и не в силах сделать вдох. Он держится за горло, его глаза слезятся, он весь покраснел. Но он ничего не может сделать. Наши взгляды сталкиваются и я вижу испуг на его, до этого равнодушном, лице. Вижу, как он прикрывает рот, как пытается вздохнуть, но у него ничего не получается.

До меня резко доходит вся сложившаяся ситуация. Питер вновь в опасности, никто не может мне помочь, а Леа продолжает упрямо меня душить.

Уже на грани потери сознания я смотрю в голубые глаза Леа. Она смотрит на меня, но будто бы сквозь. Её глаза застилает пелена слёз и это – контраст с тем, что она творит. Вокруг её глаз расплываются красные венки, а глаза наливаются алым. Пальцы на горле сжимаются сильнее и я чувствую, как сердце, разделённое на двоих, делает последние удары. Хочется крикнуть «да вы издеваетесь?!», потому что это уже перебор за это короткое время. Но единственное, что получается, это – соскользнувшие онемевшие руки с запястий Леа. Ноги подкашиваются, а глаза закатываются.

И именно тогда всё проходит.

Спасительный воздух оглушающей волной врывается внутрь, омывая воспалённые края. Словно бы дождь в засуху. Он спасает, заставляет сердце ускорится и вновь начать приходить в себя. Исчезнувшее было зрение возвращается и то, что я вижу, заставляет удивлённо распахнуть глаза, практически выкатив их.

Я смотрю на Тристана, который держит Леа за обе руки, заведённые за спину, вижу, как врывается Лорей со своими стражниками и они, схватив девушку, которая, кажется, ничего не может понять, уводят её из комнаты. Она не сопротивляется и вообще выглядит будто бы лишилась чувств.

Повернув голову, я вижу Люси, которая падает около брата и помогает ему сесть. Когда он принимает удобную позу, она кидается ему на шею и сотрясается в рыданиях. Питер, обнимая сестру, смотрит на меня. Его глаза полны слёз, а дыхание ещё не восстановилось. Но он не отводит взгляд, продолжая смотреть на меня. В его глазах немой вопрос.

«Ты как?»

Я закусываю губу и практически невесомо киваю.

«Нормально» мой ответ.

Я сижу на полу, прижавшись к холодной каменной стене. Я оглядываюсь, но и вижу Чарли. Он смотрит на меня, в его глазах неподдельный ужас. Он делает шаг ко мне, но внезапно перед глазами возникает испуганное лицо Оливии, а после я слышу взволнованный голос её брата.

– Жива?

– Да, – девушка кивает, положив ладони мне на щёки. – Эй, Ксения, ты меня слышишь?

Я кривлюсь, но киваю. Это довольно странно, но сейчас думать об этом особенно не хочется. Меня чуть не задушили.

– Давай, поднимайся, – Оливия помогает мне встать и придерживает за талию, пока я не обрету полное равновесие и устойчивость. Перед глазами до сих пор всё плывёт, но сознание терять я вроде как не собираюсь.

– Ксения, смотри на меня, – Тристан возникает перед моим лицом. Он кладёт руки мне на плечи и внимательно смотрит на меня. – Ксения, не отводи от меня взгляда. Смотри точно мне в глаза, слышишь? – я киваю, внимательно изучая его серые глаза с белёсыми прожилками. Тристан практически не моргает. Не сводя с меня взгляда, он чуть наклоняет голову вперёд, из-за чего получается, что он смотрит на меня исподлобья. Я, будто загипнотизированная, приоткрываю рот.

Не проходит и пары секунд, когда туман в голове рассевается и всё внутри приходит в себя. Последствий от удушья будто никогда и не было. Я в шоке смотрю на него, ничего не понимая. Я дёргаюсь, но Оливия не даёт мне сдвинуться с места.

Всё происходит за считанные секунды и никто, находящийся в комнате, ничего не замечает.

Тристан отстраняется, переводит взгляд на сестру, а после кивает. Та сразу же выпускает меня из рук и я наконец-то обретаю свободу. И дар речи.

– Кто ты такой? – шиплю я, делая шаг к Тристану, но он резко отворачивается от меня, поднимает руки и хлопает в ладоши, возвращаясь в свою ипостась – весельчака.

– С Ксенией всё отлично, – говорит он всем присутствующим, а после подходит к сидящему на полу Питеру. – А ты как, мой друг? Давай, вставай, уже не всё так плохо.

Я собираюсь сделать шаг за Тристаном, чтобы допросить его, но меня резко останавливает маленькая ручка его сестры. Оливия смотрит прямо в глаза, не давая отвести взгляд или сделать что-то.

– Не надо, – говорит она, покачав головой. – Не сейчас.

Что-то подсказывает послушать её и я, недовольно кивнув, вырываю руку и отворачиваюсь к распахнутой двери.

– Куда её увели? – спрашиваю я, обращаясь к Люси.

– В камеру, – говорит девушка, не отрываясь от брата, помогая ему встать. – Её продержат там до тех пор, пока она не успокоится.

– И что же, будете держать её, будто бы зверя? – я не понимаю почему так недовольна, но разобраться в том, что произошло мне просто необходимо.

– Она потенциальная угроза для тебя, а значит и для Питера. Это меры предосторожности.

– Где эта камера? – спрашиваю я недовольно.

– Ты не пойдёшь туда одна.

– Это личный разговор, Люси, – я мотаю головой. – И он должен состоятся один на один. Там же будут стражи Лорея? Они меня защитят.

– Она тебя только что чуть не убила! – возмущается Люси, зло сверкнув глазами. – И ты пойдёшь туда?

– Она не враг мне! – не враг, я это точно знаю. – Что-то случилось за мгновение до того, как её от меня отшвырнули. Леа была… странная. Я должна понять, что произошло!

– В Восточном крыле, – недовольно бормочет Люси, вздохнув. – Будь аккуратна.

– Как всегда, – хмычу я, а после выхожу из комнаты. Меня встречает светлый каменный коридор. Я быстро шагаю по нему, направляясь в указанное место.

Страшно ли мне идти туда? Невыносимо! Что произошло в тот момент? Леа, будто дикий зверь, кинулась на меня, а её глаза… Я вздрагиваю, когда мимо меня, в нескольких метрах, проходят три стражника. Они останавливаются и смотрят на меня.

– Проводите меня в темницу в Восточном крыле, – говорю я им. Дружно кивнув, они развернулись, без разговоров предлагая последовать за ними.

Что бы там ни случилось, я обязана выяснить. Так или иначе, но Леа моя подруга.

Должна же быть причина!

Я подхожу к камере, в которой заключена Леа. Она сидит около противоположной стены, прислонившись к ней и приблизив ноги ближе к груди. Она смотрит на меня совершенно ничего не выражающим взглядом и от него мне ужасно страшно. Это не та Леа, которую я знаю. Она опустошена.

– Ты пришла узнать почему я на тебя накинулась? – спросила она, усмехаясь, переводя взгляд на меня. Её серые глаза смотрели на меня… никак. В них не было ни раскаяния, ни страха, ни ужаса. Полная пустота. Безэмоциональность.

– Что произошло там? – я прислоняюсь к решётке, обвив руками прутья. – Там была не ты.

– Я, – Леа морщится, приоткрыв рот и проводя по губам кончиком языка. Этот жест такой хищный, нечеловеческий. – Я всецело.

– Я не верю! – я и вправду не верю. – Ты не могла! Это была не ты!

– А кто же тогда, по твоему? Кто-то другой желал убить тебя, лишь бы наконец освободится? Может быть, кто-то другой, не я, хотел чтобы ты сдохла? Кто ты такая, Ксения, кто ты такая? Никогда не желала быть той, кем определила тебя судьба. Ты никогда не относилась к этому, как к чему-то должному. Ты игнорировала все посылы. Ты хотела избавится ото всего, что тебя ждало. Ты почти отказалась от собственного дракона и тебе было абсолютно плевать, что он страдал. Ты практически убила его, когда исчезла. Хотела избавится и у тебя получилось, а что же сейчас? Неужели вдруг захотела?

– О чём ты? – я была в шоке, не могла понять о чём она говорит. – Я никогда не…

– Ой, вот не надо мне тут, – она усмехается. – Ты хоть представляешь, какая судьба тебе отведена? – Леа прищуривает глаза. – Ты знаешь, что белые драконы испокон веков были главными среди всех драконов? Что среди всех Всадников, кто был сплочён в союзы, если присутствовал тот, у кого был белый – того избирали главарём? – я мотаю головой. – Белые драконы рождаются раз в несколько веков, и когда я узнала, что мой – белоснежный, я была так рада, думала, наконец-то у меня появилось что-то, чего у меня никогда не было. А потом, спустя время, я узнаю из уст собственного жреца, что мой дракон никогда не поведёт за собой остальных, потому что у него есть брат, чёрный, не такой, как все и Всадник у него тоже будет необычный. Ты и Вэнфролх – те, о которых сложили легенды ещё до вашего воссоединения. Ты среди всех Всадников была героем, хотя ещё тебя и не было, а твой дракон – уже главнее других, хотя ему было суждено сидеть в яйце ещё ни одну тысячу лет. А ты с такой лёгкостью отказалась! Я в шоке от того, насколько же ты глупая. У тебя есть всё, ты важнее всех, а тебе это не надо.

– Ты мне что же… завидуешь? – откровения просто сносят мой мозг, меня переклинивает и что-то внутри замыкает.

– Как же тут не завидовать, – она усмехается. – Сначала я думала, что это будет круто, помогать тебе в твоём нелёгком деле, ведь наши драконы – братья, значит и мы должны быть близки, а в итоге я получила то, на что никогда не надеялась и не желала. Глупую, упрямую девчонку, которая от одного слова про Всадников, кричала и тряслась от ужаса.

– Я уже не та.

– А что изменилось сейчас? – Леа устало вздыхает. – Ты продолжаешь относится к нему с полным пренебрежением. Тебе нужны докозательства? Не носила кулон, в итоге он оказался у врага, забыла про меч, который теперь там же, так ещё и вишенку на торте – дракона отдала!

– Я же не специально…

– А какая разница? – Леа усмехается. – Ничего уже не изменить. Ты разрушила всё, на что только надеялись наши предки. Ты разрушила нашу расу.

– Вся наша раса мертва, – я качаю головой. – Только мы и остались.

– Драконьи Всадники живут в каждом человеке, но открывается жилка только у тех, кто выбран. Выбран драконом. А драконов нет, если нет того, кто возглавит их. В данном случае, нет Вэнфролха.

– Вместе мы сможем его вернуть. Вэн не останется у Лорда надолго. Я клянусь.

– Как это вообще произошло? – хрипло спрашивает Леа, ни на сколько мне не поверив.

– С помощью кулона можно контролировать разум дракона, – глухо говорю я. – Ты же об этом говорила, когда сказала мне, про то, что кулон наш проводник.

Леа кивает.

– Оказывается нет разницы, кто использует кулон, – тянет она задумчиво. – В чьих руках кулон, тот и хозяин.