Текст книги "Ice Flower (СИ)"
Автор книги: Kisel_link
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц)
– Спасибо, Асенька. Спасибо тебе, – шептал Модестас, не выпуская ее из рук, и целуя в макушку, – ты меня спасла.
Ася медленно отстранилась из его объятий и подняла на капитана суровый взгляд:
– Ты планируешь побег?
Модестас молчал, отведя взгляд в сторону.
– Понятно, – грустно сказала девушка и пошла дальше по коридору, к своей комнате, оставив капитана наедине со своими планами.
***
В финальной игре Чемпионата с Югославией Гаранжин активно экспериментировал с составом игроков на площадке. Выпуская по очереди то Едешко в паре с Сашкой Беловым, то Алжана с Болошевым, то грузинский дуэт Коркия-Сако. Он пытался поймать ту самую комбинацию, дающую ему баскетбол, который виделся мужчине непобедимым. Оставленные на скамейке капитан и Белов злились на тренера, искренне не понимая его стратегии игры.
– Володя, посмотри на табло! Ты о чем думаешь? – бухтел над ухом Григорий Митрофанович. – Выпускай Белова, иначе беда!
Но Гаранжин, не глядя на друга, продолжал тасовать игроков на площадке, раздавая указания и делая пометки в своей тетрадке. Команда СССР вела в счете с минимальным преимуществом, и, когда за 10 минут до конца встречи молодой югославский форвард, забив красивый гол с дальней дистанции, сравнял счет, Гаранжин все-таки уступил напору председателя федерации:
– Белов, Паулаускас, пошли!
Ребята вылетели на площадку как ураган. Двигаясь почти синхронно, они, не глядя, передавали друг другу мяч, кожей ощущая и предвидя следующее движение партнера. Два очка, ещё одно, ещё два… Советская сборная снова вырвалась вперед благодаря уверенным действиям своих лучших игроков. Игра завершилась победой с преимуществом в пять очков, и счастливые игроки бросились поздравлять друг друга с первыми звуками финальной сирены.
Ася подошла поздравить тренера, но пожимая ему руку, заметила, что он не разделяет всеобщего восторга:
– Поздравляю, Владимир Петрович!
– Было бы с чем, – грустно проговорил Гаранжин и направился в сторону раздевалок.
Ася поплелась за ним в служебные помещения, недоумевая, чем сейчас мог быть недоволен тренер. Они чемпионы Европы! Чего еще надо?
Пока команда отдыхала и праздновала победу в раздевалке, а баскетбольную площадку готовили к церемонии награждения, Ася болталась по коридору, принимая поздравления от технических специалистов и волонтеров чемпионата, проходящих мимо. Ей было приятно чувствовать себя причастной к этой победе.
Из раздевалки ей навстречу вышел Моисеев и, протягивая конверт, сказал:
– Вот, Ася Андреевна, твои премиальные!
– Мне тоже? – не ожидала такого подарка Ася.
– Конечно, ты же часть команды, – с улыбкой ответил Григорий Митрофанович и, обнимая девушку за плечи, добавил:
– Ты прости меня за вчерашнее, погорячился я…
– Бывает, – тихо ответила Ася.
– Но ты тоже хороша, – строго произнёс председатель. – И если думаешь, что последствий для тебя не будет, то глубоко заблуждаешься. Шило в мешке не утаишь!
– Григорий Митрофанович, вы отцу только не сообщайте, пожалуйста, – взмолилась Ася.
– А мне и не придется, Асенька! Я думаю, ему уже сообщили и на другом уровне, – ехидно усмехнулся Моисеев. – Ты сама не понимаешь, в какую игру впуталась.
Ася стояла перед ним, низко опустив голову, и молчала. Председателю стало жалко девушку. «Я бы такого отца тоже больше, чем комитетчиков боялся!» – он снова обнял ее за плечи и уже более ласково, но все еще с упреком сказал:
– Стоит он того, чтобы из-за него в петлю лезть? – и, получив в ответ только грустный взгляд, повел ее обратно в зал, где уже должна была начаться церемония награждения чемпионов. – Ох, дети, дети!
За несколько минут их отсутствия зал преобразился: по центру волонтеры успели расстелить ковры, по краям площадки выстроились девушки с цветами в нарядных национальных костюмах, у судейского столика уже начали собираться официальные лица, которые должны были вручать медали.
Наконец, команды вышли на площадку и заняли свои места, согласно положению в турнире. Команда СССР в центре площадки, на месте для чемпионов, смотрелась великолепно! Ася не могла нарадоваться на этих гигантов, которые, не в силах скрыть улыбки, продолжали хлопать друг друга по плечам и обниматься во время вручения медалей. Когда над баскетбольной площадкой зазвучал гимн СССР, у Аси на глазах выступили слезы. Вот ради чего все это, ради таких моментов.
Девушка все еще вытирала слезы радости, когда окончание гимна потонуло в рёве аплодисментов трибун. Сквозь влажную пелену она увидела, как один игрок отделился от команды и направился к ней.
– Аська, ты чего ревешь? – улыбался во весь рот капитан.
– Я не реву! – шмыгая носом, пробурчала девушка.
– А я вижу, что ревешь! – со смехом утверждал капитан, а потом, вдруг, смущенно улыбнувшись, снял со своей груди золотую медаль и надел Асе на шею. – Вот, это тебе, подарок от меня.
– Модестас, ты что? Это же твоя медаль! Ты ради нее столько работал, – запричитала Ася, не без удовольствия ощупывая холодный металл на своей груди.
– Она твоя, – улыбнулся капитан и, взяв ее руку, поцеловал, но не как принято, в тыльную сторону, а в открытую ладонь.
– Ай, Модя, щекотно! – захихикала девушка, выдергивая руку.
Капитан ничего не ответил, только с лукавым прищуром посмотрел ей в глаза, и, уже получив свой ответ, пошел обратно к команде.
«Простила, теперь простила!»
====== Глава 10 ======
Я обещаю… Можешь лететь!
Не будет ничего!
Я это знаю…
Можешь лететь…
На финальной пресс-конференции чемпионов присутствовали только Гаранжин и Моисеев. Вся команда была отправлена отдыхать и праздновать победу, а руководителям еще предстояло пережить это официальное мероприятие. Ася прибывала в приятно эйфории, и, пряча подаренную медаль за застегнутым пиджаком своего костюма, улыбалась журналистам во весь рот.
Посыпались стандартные вопросы – какие установки были на игру, как удалось победить, что явилось ключевым фактором, на каких игроков делали ставку… И прочее. Ближе к концу отведенного им времени, Гаранжин получил очередной вполне стандартный для послематчевых пресс-конференций вопрос:
– Какие у вас дальнейшие цели?
Но вот ответ оказался совершенно нестандартным:
– В следующем году состоится Олимпиада в Мюнхене. Цель сборной СССР – победить американцев!
По залу прошел гомон удивления и недоумения. Журналисты начали переглядываться и переговариваться между собой, поднялся шум. Моисеев волком смотрел на товарища, но тот, казалось, этого вовсе не замечает.
– Но, господин Гаранжин, сборная США уже много лет никому не проигрывала. Почему вы решили, что сможете победить их? – не унимался журналист, задавший вопрос.
– Когда-нибудь они должны проиграть, я подумал – почему бы не нам. По крайней мере, для них это будет не позорно.
В зале снова поднялся шум, посыпались новые вопросы, уточнения, комментарии, но Моисеев взяв микрофон, одним махом завершил все обсуждения:
– Пресс-конференция окончена. Спасибо!
Хорошие новости распространяются быстро, плохие еще быстрей, а скандал покидает стены, в которых родился вперед своих создателей. К моменту прибытия руководителей сборной в отель, казалось, уже каждая горничная в курсе событий.
Игроки отнеслись к новости по-разному. Сашка Белов, который боготворил тренера , видел в его идее высший смысл и не сомневался в успехе. Грузины в принципе не глубоко восприняли новость, считая, что сначала нужно хорошенько отпраздновать победу, а потом уже думать о следующих. Сергей считал затею слабо выполнимой, а капитан так и вовсе бредовой.
В последний вечер в Германии Владимир Петрович решил немного ослабить режим и повел своих подопечных в пивной бар, который им так опрометчиво наобещал их бывший пресс-секретарь Аркадий. Заведение было полупустым, и команда с комфортом расположилась по залу, сбиваясь в группы по интересам. В дальнем уголке за маленьким столиком Моисеев отчитывал Гаранжина за несогласованные заявления прессе. За большим столом в центре зала уместилась основная часть сборной. Ребята пили немецкое пиво, танцевали под купленные в местном музыкальном магазине пластинки, и ежеминутно поздравляли друг друга с победой, разглядывая свои медали. Ближе к барной стойке, как обычно в стороне от всех за отдельным столиком сидели Белов с Паулаускасом. Комсорг молча листал немецкий спортивный журнал, а капитан пил виски и рассуждал о неминуемом провале сборной СССР в сражении с американцами.
Ася сидела рядом с Беловым и тоже разглядывала свою медаль. Девушка светилась от счастья, она точно знала, что на всю жизнь запомнит этот Чемпионат и эту победу, к которой, пусть косвенно, но тоже была причастна. Доказательства этого факта приятно оттягивали карман премиальным конвертом и холодили грудь золотым металлом. Ася ежеминутно протирала свое сокровище платочком, чтобы лучше блестела, да и сама светилась как та начищенная медаль! Эта эйфория поглотила все волнения вчерашнего дня и страхи завтрашнего, она полностью отдалась этому ощущению счастья и радости. Асе безумно хотелось пойти к остальным ребятам и потанцевать, но угрюмый Белов, будто специально усадил ее рядом, чтобы портить веселье.
– Нечего тебе там с пьяными парнями тереться.
– Но я же Чемпион!! – с довольной улыбкой размахивая перед ним медалью, сказала девушка.
– Только если по попаданию в неприятности… – со вздохом ответил Сергей.
– Ну, можно мне вот столечко, совсем чуточку потанцевать… – канючила Ася, придвигаясь ближе к непреклонному комсоргу.
– Серый, чего ты к ней прицепился то? Пусть девчонка потанцует… – попытался составить ей протекцию капитан, с улыбкой разглядывая свою медаль у Аси на груди
– С ними?.. – кивнул в сторону команды комсорг, не поднимая глаз от журнала.
Модестас обернулся на игроков, которые, уже изрядно захмелев, вошли в какой-то дикий танцевальный раж и неистово дрыгались под необычные зарубежные ритмы. Учитывая комплекцию и рост спортсменов, выглядело это и правда опасным.
–Да… И с ними Гаранжин собрался победить американцев, – задумчиво глядя на сборную, уже переключился обратно на свою волну капитан, – Да из них же играть никто толком не умеет! Едешко мимо кольца мажет! Белова этого вообще непонятно как взяли, по знакомству его Гаранжин протащил, точно тебе говорю! Вот он нас сегодня на скамейку посадил и чего добился? Все преимущество потеряли за десять минут! Вот ты скажи мне, Серега, кто американцам забивать будет?
Воспользовавшись тем, что Модестас, казалось, прочно завладел вниманием комсорга, Ася медленно начала вылезать из-за стола. Ее ноги уже минут пятнадцать отбивали под стулом ритм зажигательной мелодии, и терпеть это бездействие у нее больше не было сил. Закусив губу, словно шкодливый ребенок, девушка перенесла сначала одну ногу за пределы стола, потом начала медленно отодвигаться к краю, одновременно, приподнимаясь. Когда она уже почти полностью встала, Белов быстрым уверенным движением, не глядя, поймал ее за руку и рывком усадил на место. Ася плюхнулась обратно на стул с видом невинного младенца, не понимающего, в чем собственно дело.
Модестас, сидевший напротив, на секунду отвлекся этим резким движением от разглядывания товарищей по команде, и скользнув по ней взглядом, продолжил, обращаясь к Сергею:
– Ты хоть понимаешь, кто такие американцы? Да они рождаются с баскетбольным мячом в руках! Особенно черные! У них корзины в каждом дворе! Это все равно что… Погодите… – капитан вдруг ошарашено уставился куда-то между Асей и Сергеем, – Вы что там… за руки держитесь?!
Белов, который все еще держал Асину руку под столом, поднял, наконец, голову от журнала и посмотрел на друга:
– Завидуй молча. Твое выступление мы все уже видели…
– Она меня простила! – с нажимом сказал капитан, и добавил, наклоняясь через стол к Белову, – Может и тебе пора?
Сергей ничего не ответил, только ухмыльнулся и снова опустил глаза к журналу.
–А ты? – переключился Модестас на Асю, – Он тебе вздохнуть не дает, за каждым шагом твоим следит, а ты его за руку держишь? Может, поцелуешь еще?
– Может! – засмеялась Ася. Сегодня вечером ей все было смешно и весело, все было шалостью, и даже излишняя опека Комсорга казалось скорее забавной, чем раздражающей, – Знаешь, – с улыбкой сказала она капитану, подпирая щеку свободной рукой, – Есть такой психологический феномен, когда заключенный начинает испытывать чувство привязанности к своему тюремщику…
Белов улыбнулся журналу, а Модестас что-то пробубнил по-литовски и, залпом допив свой виски, встал из-за стола и пошел к остальной команде.
– Правда простила? – обернулся к Асе Сергей, оставшись с ней вдвоем.
– Простила. И ты простишь, – произнесла девушка, глядя Комсоргу в глаза. Она подняла к лицу их сомкнутые руки, и оперлась о его кисть второй щекой, – Потому что любишь.
– Кого? – растерянно спроси Белов.
– Комсорг, соберись, – со смехом ответила Ася, – Мы о ком сейчас говорим?
Смущенный Белов не успел ответить, его внимание отвлек шум в центре зала. Модестас затеял перепалку с Сашкой и дело явно шло к драке. Музыка стихла, и слышно было, как капитан кричал что-то про Союз, и про русских, которые его не понимают. Это была стандартная история для подвыпившего капитана. Почему именно Белова это каждый раз цепляло сильнее всех, было загадкой. Но только Сашку, готового наброситься на капитана, уже держали двое, когда Комсорг подоспел к спорщикам и успел удержать друга от нападения.
Гаранжин с Моисеевым тоже выглянули на шум из своего уединенного уголка и недовольно наблюдали за происходящим. Ася стояла рядом с ними, с сожалением думая о том, что только мужчины могут портить веселье ссорами и драками.
– Вот, полюбуйся на своих чемпионов! – ехидно сказал Моисеев, обращаясь к Гаранжину, и добавил, обернувшись к Асе, – Из-за тебя что ли опять?
– Что значит опять? – возмутилась девушка, – Я вообще с комсоргом сидела.
– Может в этом и проблема… – протянул тренер, не глядя на нее.
Сергей, тем временем, уже оттеснил разгоряченного капитана к двери, и что-то ему тихо выговаривал, наклоняясь к самому уху. Модестас пыхтел и отворачивался, но не спорил.
– Ладно! Пойду прогуляюсь. – сдавленно сказал литовец, и добавил уже громче, чтобы все слышали, – Свободой подышу, прежде чем в «эту вашу» возвращаться!
Угрюмо оглядев присутствующих, Модестас подошел к Асе, взял ее за руку и повел к двери. Ася пошла за ним, не думая, ноги сами пошли, как будто, так и должно быть. Белов, все еще стоявший у двери, преградил им путь.
– Модя, мы так не договаривались, – серьезно глядя другу в глаза, сказал комсорг.
– Серый, мы во всем уже разобрались. Она простила. Чего еще тебе нужно? Отпусти уже это, – кладя ему руку на плечо, ответил Модестас и, пропуская Асю вперед, вышел из бара.
– Домой ее приведи. Не поздно, – кинул им вслед Белов.
Спортсмены уже начали приходить в себя после ссоры, снова заиграла музыка, послышался звон бокалов. Мишико подошел к сверлящему взглядом дверь комсоргу и положил ему руку на плечо.
– Серега, – ласково проговорил грузин, – Пойдем выпьем, поговорим. Такой праздник хороший!
– У меня вечерняя тренировка, – хмуро сказал Белов и, на ходу подворачивая манжеты рубашки, вышел из заведения.
Ася с Модестасом шли по вечерним улицам Эссена, наблюдая, как повсюду зажигаются фонари и город начинает играть совершенно новыми красками. Ребята разглядывали витрины нарядных немецких магазинов, обсуждали людей, сидящих в оставшихся летних кафе, рассматривали машины неизвестных марок, с музыкой проезжающие мимо. Асе было легко и весело. Этот город, воздух свободы, который в нем царил и такая ласковая улыбка капитана, составляли сегодня ее счастье. Они смеялись и дурачились, как дети, впервые оставшиеся без присмотра старших. У уличного торговца они купили пиво и крендели, которыми Модестас настойчиво пытался накормить Асю, потому что «это противоестественно – быть такой тощей».
Капитан все еще держал ее за руку, когда они, немного поплутав по переулкам старого города, вышли к широкой набережной реки Рур. В темной воде мягкими бликами отражались городские огни, и они остановились, заглядевшись на игру света и тени. Облокотившись о парапет, Ася улыбалась в черную воду, будто поймала там свое отражение. Модестас стоял рядом с ней, повторяя ее позу и обнимая одной рукой за плечи. По телу девушки разливалось приятное ощущение свободы от мыслей и совести. Хотелось смеяться и плакать, делать глупости, быть непоследовательной, быть другой. Этот город позволял ей все, он делал ее свободной. Ни будущего, ни прошлого, ни сожалений, ни надежд. Только свежесть этой осенней ночи.
– Смотри, там корабль! – сказал Модестас, показывая глазами куда-то в черноту.
– Где? – завертела головой Ася.
– Ну, ты даешь, вот же, – с улыбкой сказал Модестас, наклоняясь к ней еще ближе и поворачивая ее голову в нужном направлении, – Видишь?
– Нет… Ой, да! Вижу! Огоньки! Они движутся!
Ася горящими глазами разглядывала приближающийся к ним прогулочный кораблик, а он смотрел на нее. На ее мягкие непослушные локоны, которые падали на лицо при каждом дуновении ветра. На ямочки на щеках, которые появились в полуулыбке. На то, как она забавно щурила глаза, пытаясь разглядеть объект своего внимания. Ася обернулась к нему, почувствовав на себе взгляд.
Их лица оказались так близко, что они могли ощущать дыхание друг друга. И он поцеловал ее. Совсем легко, невесомо, едва касаясь сомкнутых губ.
Она не отвернулась, не опустила глаза, а продолжала смотреть на него. В ее взгляде не было ни стеснения, ни упрека, ни страха, ни ложного обольщения. Он увидел в ней только спокойную уверенность и безграничную свободу, которую он так истово искал для себя.
Модестас обхватил ее лицо руками и, развернув к себе, поцеловал снова. Уже как хотелось по-настоящему – глубоко и влажно, растягивая и смакуя каждую секунду этого поцелуя. Обнимая девушку за плечи, он все сильнее прижимал ее к себе. Ее губы были послушными, а хрупкое тело ощущалось совсем невесомым в его сильных руках.
Капитан оторвался от ее губ, и стиснул в объятиях так крепко, что девушка пискнула.
– Аська! Мышонок мой тощенький!– мурлыкал Модестаас, сжимая ее все сильнее.
– Сломаешь, – услышал он сдавленное где-то на уровне своей груди. Парень нехотя ослабил хватку и выпустил добычу.
– Вот ты вредина все-таки! А сразу так нельзя было? – со смехом спросил Модестас, глядя на растрепанную запыхавшуюся Асю
– Нельзя! Потому что ты, – сказала девушка с напускной серьезностью, обличительно ткнув ему пальцем в грудь, – Волк в овечьей шкуре!
Модестас взял ее за палец и поцеловал его.
– Я больше никогда тебя не обижу. Ты мне веришь? – сказал капитан, вглядываясь в глаза девушки.
– Модя, не теряй головы, – с мягким упреком сказала Ася.
– Кажется уже поздно, – как завороженный глядя на ее губы, произнес капитан, а потом снова притянул к себе и поцеловал. Модестас облокотился спиной о парапет, держа девушку перед собой в кольце сомкнутых рук. Ася прижалась щекой к его предплечью и закрыла глаза. «Он заслуживает правды, больше всех заслуживает»
– Аська, я хочу здесь жить, – вдруг сказал Модестас.
Девушка подняла голову и посмотрела на капитана. Его возбужденный взгляд блуждал по окружающим набережную высоким домам.
– Хочу говорить, что думаю, делать, что хочу, ни от кого не прятаться, ничего не бояться, – продолжал парень, – жить не по советским, а по своим правилам. Хочу делать свой выбор сам!
Ася отвернулась и посмотрела на черную воду за его спиной:
– Может тебе и правда лучше уехать. Возможно твое место здесь, в этом мире. Вчера в кафе я испугалась, что ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни. А сейчас… Если это твоя цель, если ты твердо знаешь, чего хочешь…
– А ты? Ты бы хотела остаться здесь? – спросил капитан, ласково дотрагиваясь до ее волос.
– Мое место уже определено. И оно не здесь, – задумчиво сказала Ася.
– Твое место рядом со мной – уверенно и твердо произнес Модестас.
Ася покачала головой и с улыбкой взглянула на парня:
– Модестас, спустись на землю. Отец никогда не позволит…
– По-моему, ты уже достаточно взрослая, чтобы посметь ослушаться папу, – с ироничной улыбкой сказал капитан.
– Не в случае с моим папой, – с более грустной иронией ответила девушка.
– И кто же у нас папа?
Ася замялась на мгновение. Она растаяла в его руках, сказала лишнего, потеряла контроль. Но врать ему в лицо тоже теперь казалось невозможным.
– Гречко Андрей Антонович, – ровным голосом произнесла девушка, отходя от капитана ближе к реке и облокачиваясь на парапет. Она не хотела смотреть ему в лицо в тот момент, когда он узнает. Не хотела видеть этого выражения смеси восторга и страха, которые столько раз встречала на лицах новых знакомых.
– Ну, это я и сам примерно догадался, Гречко Ася Андреевна, – засмеялся Модестас, – И кто же он?
Ася улыбнулась. Казалось, Паулаускас был единственным человеком в Союзе, на которого имя, фамилия и отчество Асиного отца, произнесенные вместе, не производили никакого впечатления.
– Министр обороны Советского Союза, – не глядя на него, сказала девушка. Сзади повисла тишина, только сдавленный выдох выдал присутствие рядом другого человека. Ася обернулась.
– Сейчас самое время бежать! – с улыбкой сказала она капитану, который невидящим взглядом смотрел на нее, переваривая информацию.
– Не могу, ноги ватные стали, – не меняя выражение глаз, одними губами отшутился Модестас.
Ася хмыкнула.
– Никто не знает. Не говори, пожалуйста, никому. Даже Комсоргу.
– Не скажу, конечно, но… Зачем тебе все это надо? – постепенно приходя в себя, спросил капитан.
– У каждого свои мечты и свои цели, разве нет? – лукаво улыбаясь, сказала девушка, – Моя судьба уже решена. У меня нет права выбора цели. Но я могу выбирать средства ее достижения, понимаешь?
– Не совсем, если честно.
– Так даже лучше, – продолжая улыбаться, сказала Ася и снова прижалась к нему, приподнимаясь на цыпочках и подставляя лицо для поцелуя. Модестас запустил пальцы в ее волосы и, обхватив голову руками, поцеловал в призывно приоткрытые губы.
– И что же теперь будет? – спросил он, напряженно глядя ей в глаза.
– Ничего, – спокойно ответила Ася, – Ты пойдешь к своей цели, а я к своей. А все что произошло сегодня, останется в Эссене.
– Но… – начал было Модестас, но Ася не дала ему договорить, дотронувшись рукой до его рта.
– Живи сейчас, Модестас! Сегодня, вместе со мной. Только этот город и мы. Это все, что я могу тебе предложить. Этого мало?
– Это больше, чем я мог мечтать, – сказал капитан и, подняв ее на руки, поцеловал снова.
Они вернулись в гостиницу глубокой ночью, а может даже под утро. Никто из них не знал и не хотел знать который час. Выйдя из лифта в освещенный мягким желтым светом коридор, они, держась за руки, подошли к Асиному номеру.
На полу у двери в комнату, прислонившись спиной к стене и вытянув перед собой правую ногу, сидел Белов. Он поднял на ребят уставшие покрасневшие глаза и остановил взгляд на их сомкнутых руках.
Ася освободила свою руку и присела на корточки рядом с Сергеем.
– Комсорг, ты чего? Ключ от номера потерял? – с ласковой улыбкой спросила она.
– Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, – ответил Белов, не глядя на нее, и попытался встать. Гримаса боли исказила его лицо и, он откинулся обратно к стене, шумно выдыхая. Модестас протянул ему руку. Белов кинул на него недобрый взгляд, но помощь принял.
– Ты думал, я ее в мешке принесу, по частям разобранную, – улыбался капитан, помогая другу подняться.
– Я думал, ты приведешь ее в приличное время. Утром самолет. Вы о чем думаете оба? – недовольно ворчал Белов, переводя взгляд с Модестаса на Асю и обратно.
– Ой, Комсорг, – произнесла Ася, подходя к двери в свой номер и дотрагиваясь до его плеча, – Не начинай, пожалуйста. Давай отложим воспитательные работы до утра. Завтрашний день это вряд ли сделает еще хуже... А сегодняшний я тебе испортить не позволю. Спокойной ночи!
====== Глава 11 ======
Я зажег в доме свет,
По одному включил все фонари и тени.
Я – смешной человек.
Будто бы этот желтый свет тебя заменит.
Сборная СССР по баскетболу возвращалась на родину с победой. Парни летели одни, – женский турнир закончился раньше, и девчонки уже обмывали свои медали в Москве.
Ася сидела рядом с комсоргом и всю дорогу выслушивала нотации о дисциплине, комсомольской нравственности и общественном долге. Нестерпимо хотелось спать и ее тяжелые веки то и дело опускались сами собой. Девушка слушала Белова в пол уха. Что нового он мог ей сказать? Какое значение сейчас имело ее маленькое ночное приключение, когда ответственность за более тяжкое преступление перед собственным будущим приближалась к ней со скоростью семьсот километров в час. Ася и так понимала, что произошедшее в Эссене было не правильно, что она поступила опрометчиво, подставилась сама и подвела отца. Это последнее мучило ее сильнее всего. Больше любого наказания она боялась увидеть в папиных глазах разочарование.
Ася сидела, опустив голову, и кивала Белову из вежливости. Ей было неловко перед ним за вчерашний вечер, за то, что он провел ночь у ее двери, пока они с Модестасом наслаждались Эссеном и друг другом. Его комсомольская правильность была настолько неуместна на фоне вчерашней эйфории свободы, в которую она окунулась, что Асе было его даже жаль. Жаль, что он не может или не хочет почувствовать то, что умела чувствовать она.
Зато Модестас мог и умел. Они с Асей будто были сделаны из одного взрывоопасного материала. Они были сообщники, заговорщики, мечтатели. Капитан то и дело проходил мимо ее кресла, касаясь лучистым взглядом, с видом человека, который знает большую тайну и не выдаст ее под страхом смерти. Для него все это было игрой. Игра на площадке, игра в жизни. Важна только победа, любой ценой.
Вот только цену эту им придется заплатить разную.
– У Моди ветер в голове, но ты-то должна понимать, что делаешь, – продолжал увещевать ее Сергей.
– Я больше так не буду, – по-детски протянула Ася, и не в силах больше держать голову, опустила ее на плечо комсорга.
– Ведешь себя, как ребенок, – ответил Белов, но девушка уже провалилась в сон. Ее непослушные локоны упали на лицо, закрывая его почти полностью. Сергей аккуратно, едва касаясь, отвел несколько прядей в сторону.
– Да, да, я знаю, надо убрать волосы, потому что в МИДе с такой прической делать нечего, – сквозь сон пробубнила девушка.
– Не надо, – почти шепотом сказал Белов, – Так лучше.
В здании аэропорта в Москве их встретили серые лица соотечественников, так разительно отличающиеся от приветливых жителей Эссена. Следуя указаниям сотрудников, спортсмены шли по широким коридорам вместе с другими пассажирами.
Когда группа уже подходила к лестнице, ведущей к выходу, им преградили путь двое мужчин в форме таможенной службы.
– Товарищ Гречко? Пройдемте с нами, – обратились они к девушке, не глядя на других пассажиров.
У Аси пропало дыхание. Она пыталась вдохнуть воздух в легкие, но ей никак это не удавалось. Девушка смотрела на таможенников и не могла произнести ни слова. Одна мысль стучала в голове – «Это арест».
Рядом тут же оказался Модестас, отгораживая ее рукой от мужчин в форме.
– Она никуда не пойдет! – воинственно глядя в глаза таможенникам, произнес он.
– Вы, товарищ, тоже желаете пройти на досмотр? Так это легко устроить, – с неприятной улыбкой произнес один из них.
Ася начала выходить из своего оцепенения, когда рядом с ними уже стояли Гаранжин и Белов.
– Девушка в моей команде, я за нее отвечаю. В чем дело? – спокойно, но твердо спросил тренер.
– Модя, все в порядке. Владимир Петрович, – дотрагиваясь до руки тренера, сказала Ася, – Я пойду с товарищами. Встретимся у выхода.
Она пошла прямо по коридору, минуя лестницу, вслед за своими конвоирами. За спиной Ася слышала возню и сдавленную литовскую брань, но не обернулась. На плохо гнущихся, будто чужих ногах, девушка зашла в комнату личного досмотра со стеклянной дверью, открытую для нее таможенником.
В углу помещения стояли двое мужчин в военной форме. Один из них обернулся, и Ася узнала в нем полковника Родионова, начальника папиной охраны.
– Асенька! С прилетом! А чего такая бледная? В ФРГ наверное дожди, а у нас зато посмотри, какое солнце тебя встречает!
Ася прислонилась к стене и закрыла глаза. По ее щекам потекли слезы.
– Евгений Дмитриевич, это вы… Я так испугалась...
– Ася, ты чего? – с встревоженным лицом подошел к ней полковник, – Чего испугалась-то?
– Я думала, меня арестуют, – дрожащими губами произнесла девушка.
– За что? Кто тебя тронет, пока я есть! – обнимая ее за плечи, сказал военный, – Ну, полно. Полно! Вытирай слезы и пойдем! Отец дома ждет. Приказал мне тебя встретить и без промедления доставить к нему. Поехали?
– А чего вы в зале прилета не встретили? – вытирая слезы, спросила Ася.
– Так я хотел тайно! Андрей Антонович предупредил, что ты вроде как инкогнито путешествуешь! – сказал довольный собой Родионов.
– Отличный план, Евгений Дмитриевич, послать за мной таможенников! – постепенно приходя в себя, ехидно прокомментировала Ася.
– А что? Таможенники в аэропорту выглядят вполне естественно! Внимания не привлекают, – рассуждал полковник.
– Хорошо, что вы не в разведке служите… – уже с улыбкой вздохнула девушка, направляясь к выходу под руку с военным.
Выходя из здания аэропорта, Ася заметила, как трое мужчин у центрального входа напряженно наблюдают, как она в сопровождении полковника садится в автомобиль с военными номерами.
– Все в порядке. Поехали! – сказал капитан и пошел по направлению к ожидающему их автобусу. Гаранжин и Белов последовали за ним.
На пороге дома Асю встретила мама.
– Асенька! – обнимая дочь, ласково сказала женщина, – Приехала, моя милая! Устала в дороге?
– Мамочка, здравствуй, – улыбалась девушка, вдыхая теплый сладковатый аромат маминых волос, – А где папа?
– Он в кабинете. Все утро не выходит, работает, – ловкими движениями забирая у Аси чемодан и помогая раздеться, сказала мама.
– Ася! – послышался голос Андрея Антоновича из дальней части квартиры, – Зайди ко мне!
Женщины замерли в прихожей и посмотрели друг на друга.
– Андрюша, пусть хоть умоется сначала с дороги, – кинула мать в пустоту коридора, и, услышав в ответ тишину, повернулась к дочери, – Иди, Асенька, иди.
Ася зашла в кабинет. Она редко здесь бывала, обычно отец предпочитал работать в одиночестве, а с семьей общаться в других комнатах. Тяжелые темные портьеры создавали в помещении полумрак даже в этот полуденный час. Андрей Антонович сидел за большим дубовым столом, освещенный лучом света настольной лампы.
– Здравствуй, папа, – робко произнесла она, стоя у входа.
